что такое ретравматизация в психологии
РЕТРАВМАТИЗАЦИЯ
Человек сам стремиться снова и снова воспроизводить ситуацию травмы. Энергия эмоциональных переживаний застрявшая в прошлом событии настойчиво ищет выхода, разрядки. Человеку нужно понимание того, что с ним произошло, как с произошедшим совладать и как восстановить новый мир на развалинах бывшего.
С одной стороны, ретравматизация — это то, что воссоздаёт в своей жизни человек, снова и снова повторяя психотравмирующее событие из своего прошлого. С другой стороны, и любой человек, и специалист может вольно или нет послужить орудием ретравматизации.
Что такое ретравматизация
Покажу на нескольких примерах как эта штука работает.
В психологическом консультировании:
1. Тамара была замечательной женщиной. А до этого росла замечательной девочкой.
Она все делала для своих родных. Она привыкла подчиняться, жертвовать.
Больше всего её огорчало, когда в детстве она подходила к маме, а та или молчала, или сердито и зло что-то ей говорила.
Если Тамара ошибалась чуть-чуть, мама могла молчать с ней два-три дня.
А если девочка нарушала бесконечное число правил и запретов не реальных для ребёнка, мама могла и на пару недель надеть ледяную маску, и отвергать ее.
У Тамары две проблемы с которыми она приходит к психологу: её не продвигают на работе, объясняя это отсутствием активной жизненной позиции, хотя и очень ценят как работника. Более того, её начальник в резкой форме рекомендовал ей что-то с этим сделать.
И все отношения, которые она начинает с мужчинами заканчиваются крахом, так как в какой-то момент они перестают с ней разговаривать, наказывая её за её ошибки.
Она выбирает психолога, замечательного специалиста, великолепного.
Спокойного, выдержанного, увереного…
Медлительного интроверта, ага…
В какой-то момент они попадают в ключевую ситуацию:
Она чем-то делится, что-то ждёт. Он молчит, обдумывая ответ.
Она влетает в свою детскую травму: её отвергают, её наказывают.
И, регрессировав начинает вести себя как та самая маленькая девочка, а терапевт, попав к критическую ситуацию, сосредотачивается, и … и начинает ещё сильнее проявлять все то, что её ранит.
В тренингах:
2. Лёша рос хорошим, добрым и очень послушным мальчиком. Он носил те вещи, что покупала его мама. Ему было грустно, что у них нет папы. Он мало ел. Говорил тихо.
В школе неплохо учился, пока однажды не сменилась классная руководительница и в школу не пришли учиться несколько ребят, из серии «юный гопник, бета-версия».
Его начали задевать, затем травить, издеваться.
Он молчал и терпел, чтобы не расстраивать маму.
Школа закончилась, Лёша сам выбрал ВУЗ, закончил его почти с отличием. И несколько лет работал более чем успешно.
И однажды их, айтишников серьёзной корпорации отправили на трениг по развитию лидерских качеств и управленческих навыков.
К именитому и очень успешному тренеру, да.
Возможно, те юные гопники были его внебрачными детьми, так как обрушил парня в травму Мастодонт Лидерства и Кашалот управленчества просто играючи, особо и не заметив, лишь иногда используя как пример «козла отпущения» и «мальчика для битья».
Мир, который был выстроен по кирпичику, уверенность, что его профессиональное мастерство его защищает, убеждение, что взрослые люди «так себя не ведут», все это рухнуло в одночасье, приведя Лёшу на грань вопроса « а зачем все это» и «какой в том смысл».
И только тихая, светлая любовь к пожилой уже матери привела его к пси-специалисту за помощью.
В обычной жизни:
— Если у мужика нет машины к 30-ти, то он не мужчина! — заявляет друг, похлопывая друга по плечу. Они собрались обмыть его новую красавицу на четырёх колёсах, и он знает, что зарплата научного сотрудника, которым трудится его лучший друг — это только на еду и на проездной билет.
Все бы ничего, но примерно с этими же словами несколько месяцев назад у него ушла любимая жена к другому мужчине.
Ах, да, у того тоже не было машины, но это мало кого волновало.
ЕСТЬ И ОБОРОТНАЯ СТОРОНА
Если избегать риска ретравмировать человека, то это также будет разрушительно для него.
Если излишне трепетно, сверхбережно относится к месту «раны», то это не приведёт к исцелению.
Наоборот, человек может зациклиться на случившемся и начать использовать это как «симптом» — отмычку, что-то вроде индульгенции, объясняющей все его неудачи в жизни, все его ошибочные выборы и решения.
Ещё раз напомню, что человек сам стремиться снова и снова воспроизводить ситуацию травмы.
Энергия эмоциональных переживаний застрявшая в прошлом событии настойчиво ищет выхода, разрядки.
Человеку НУЖНО понимание того, что с ним произошло, как с произошедшим совладать и как восстановить новый мир на развалинах бывшего.
Но он снова и снова начинает строит ту конструкцию, а затем находит именно тех людей, которые вольно или нет её обрушат.
Травма — это и то как человек реагирует на разрыв его реальности (целостности) внешней и/или внутренней и сам этот разрыв (резкие неожиданные изменения).*
* даже не обязательно негативные
Можно вспомнить описание Виктором Франклом его переживаний при попадании в концлагерь, и отношения к ключевой утрате — его книге, на фоне всего остального.
Отсюда (из разных «слабых/ценных» мест) и, как следствие, недопонимания «а чо в этом такого» идёт, на мой взгляд, часть риска ретравматизации.
Человек, получивший травму и закапсулировавший её, не проживший, не понявший и не переживший, неосознанно ищет ситуации и людей, чтобы пережить, т. е. чтобы осмыслить то, событие, себя в нем, и как-то заново обустроить свой мир.
Это что-то вроде огромного или острого, твёрдого «куска», который человек отхватил против своей воли (в него запихали силой), и не может его не выплюнуть, не переварить, ни… ничего не может, и снова и снова возвращается к…
КАКИМИ КАЧЕСТВАМИ ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ ПСИХОЛОГ, чтобы успешно работать с человеком, который когда-то был травмирован, и иногда — достаточно сильно?
На мой взгляд, необходимо сочетание терпения, бережности, и вместе с тем, силы, спокойствия, и внутренней уверенности в трёх вещах:
1. с клиентом все в порядке, несмотря на травматичный опыт в его прошлом;
2. клиент справится и с травмой, и с любыми жизненным задачами;
3. жизнь — стоит того, чтобы жить, несмотря на любые гадости, которые иногда в ней случаются.
Тот человек, психолог, который будет идти вместе с клиентом к его хорошим жизненным решениям, помимо способности сочувствовать, помимо инструментальных умений, владения пси-техниками различными, может обладать ещё такими качествами, как:
1.умение выносить стыд, часто сверхразрушительный, практически непереносимый для клиента,
2.быть устойчивым, иметь свои внутренние опоры,
3.быть достаточно чутким к чужому опыту и горю, и при этом, поощрять проявление сильных, жизнеспособных движений клиента по выходу из травмы.
ЧТО ДЕЛАТЬ, если вы понимаете, что это — она, Ретравматизация?
ДВЕ вещи:
1. Понять что происходит. И это уже возможность вынырнуть из воронки, которая затягивает иногда почти против воли.
2. Искать и получать профессиональную помощь психолога.
Затем, насколько это возможно, потихоньку исследовать КАК человек сам себе воссоздаёт ситуацию травмы. Как он может действовать иначе, лучше для себя.
И, чтобы пройти, проработать этим моменты, вначале нужно выбрать психолога, потратить столько времени, сколько вам нужно, чтобы установились отношения доверия. И, только когда альянс будет создан, когда у клиента достаточно подрастут внутренние ресурсы, когда он сможет опираться и на себя и на психолога, работать с травмой.
Если же таки произошла ретравматизация, или возникла боль, страдание, что-то про «прикосновение к травме» использовать случившие для исследования и исцеления.
Психологическая травма
Психологическая травма – это обширное понятие, которое используется в современной психологии и психотерапии. Травма возникает в результате стрессового воздействия, которое оказалось чрезмерным для психики. Результатом психологической травмы является возникновение различных патологических состояний, включая депрессивные и тревожные.
Пациент ощущает беспомощность: он больше не чувствует себя в безопасности, возникает ощущение, что он впредь не может контролировать свою жизнь и быть уверенным в будущем. Могут проявляться как психологические, так и физические (соматические) симптомы. К психологическим относят напряжение, тревогу, навязчивые мысли о произошедшем, от которых трудно избавиться, слезливость, апатию, стремление к уединению или, напротив, страх оставаться в одиночестве и другие. Психологические симптомы сильно зависят от типа личности и проявляются по-разному у разных пациентов.
Если у пациента есть склонность к психосоматическим расстройствам или соматизации, присоединяются соматические симптомы: тремор, хроническая усталость, бессонница, неприятные ощущения в области сердца, одышка, похолодание или онемение конечностей, шаткость походки, «ком в горле», боль в животе и другие.
Современная психотерапия предлагает полное и качественное лечение таких патологических состояний. Все, что нужно для восстановления психики – обратиться к специалисту и пройти полный курс лечения.
Важно помнить, что травмированная психика очень хрупкая, а, значит, решить психоэмоциональные проблемы может только специалист. Если разбираться с травмой самостоятельно, повышается риск ретравматизации в результате постоянного напоминания об обстоятельствах травмы.
Причины, предпосылки и факторы риска
Принято считать, что психологическая травма всегда случается внезапно. Она возникает в момент, когда человек совсем не подготовлен к шокирующему событию. Однако это не совсем так – казалось бы, родственники пациента, страдающего онкологическим заболеванием, знали о далеко зашедшем патологическом процессе, знали о стадии заболевания и о том, что врачи сделали все, что могли. Тем не менее, после ухода их близкого из жизни, у них может развиться реакция тяжелой утраты, схожая с той, которая будет и у человека, потерявшего своих родных внезапно, например, в автокатастрофе.
Выделяют условия, которые приводят к психологической травме с большой долей вероятности:
Психологической травмой может стать что угодно – утрата, эпизод насилия, несчастный случай, заболевание, сильная опасность для жизни и здоровья. Травматичный эпизод может произойти как с самим пациентом, так и с его родственниками или друзьями или на его глазах.
Вызвать психологическую травму может и длительное негативное воздействие на психику – например, жизнь в семье с частыми эпизодами насилия, соседство с преступниками или неадекватными людьми, длительная болезнь. Для «чувствительных», сенситивных людей с лабильной психикой даже, казалось бы, рядовое событие может в ряде случаев повлечь за собой травматизацию, которая в таких случаях называется «расстройством адаптации», но, тем не менее, требует помощи специалиста. Такими причинами могут стать переезд в новый город, смена работы с увеличением нагрузки и ростом требований и конкуренции, даже такое радостное событие, как появление в семье ребенка (даже любимого и долгожданного!) может послужить «пусковым механизмом» для развития расстройства адаптации.
Чаще всего к психологическим травмам приводят следующие события:
Нужно понимать, что не у всех людей вышеперечисленные ситуации приведут к психологической травме. Есть некоторые факторы риска, которые повышают уязвимость перед эмоциональными потрясениями. У некоторых людей к травме может привести на первый взгляд малозначимое событие, а кто-то легко переносит даже длительное пребывание в травматичной обстановке.
Повышенный риск отмечают у людей, которые находятся в состоянии постоянного стресса. Также в зоне риска люди с детскими травмами, все те, кто страдал от эпизодов депрессии или тревожного расстройства. У таких людей легко спровоцировать психологическую травму и еще легче – повторную травматизацию. У части пациентов, которым ставят диагноз «психотравмы», и в прошлом отмечалась некая предрасположенность к избыточному реагированию – врожденная «уязвимость к стрессу», иначе называемая специалистами «эмоциональной лабильностью».
Симптомы и признаки
Разные люди по-разному реагируют на эмоциональное давление. Поэтому единственно верных и правильных реакций на стресс не существует. Клиническая картина сильно отличается в зависимости от обстоятельств травмы и личностных особенностей пациента.
Важно понимать, что единственно верной реакции не существует, все неприятные эмоции, возникающие после травмы – это нормально, это индивидуальный ответ организма на стресс.
Выделяют такие симптомы в эмоциональной сфере:
Также у психологической травмы есть физические проявления:
Все эти симптомы продолжаются от нескольких дней до нескольких месяцев. Они постепенно утихают вместе с проработкой травмы. Особенность эмоциональной травмы в том, что даже когда кажется, что все прошло, неприятные воспоминания могут всплывать и вызывать ретравматизацию.
Пациентам и их близких важно понимать, что горе – это естественная реакция на психологическую травму. Нужно разрешить себе испытывать неприятные чувства и перестать винить себя. То же нужно сделать близким, поддержка окружающих очень важна при лечении.
На одни и те же грабли: что такое ретравматизация и как не получить на психотерапии повторную психологическую травму
О психологических травмах пишут много, но о ретравматизации — получении повторных травм — говорят лишь немногие специалисты. А ведь это нешуточная проблема. К тому же ретравматизация происходит гораздо чаще, чем можно подумать, и в том числе в процессе психотерапии. Клинический психолог, психотерапевт и ведущая телеграм-канала «Психология и медитация» Наталья Кайрос раскрывает механизм ретравматизации и советует, как ее предотвратить.
Когда я получала оба своих психологических образования, преподаватели упоминали о ретравматизации лишь в узком контексте ПТСР (посттравматического стрессового расстройства). Но с годами практики становится всё очевиднее, что это явление гораздо более распространенное — о чем полезно помнить не только специалистам. Зачем? Чтобы вовремя распознать и, конечно, не допустить запуска этого процесса.
Немного странно, но монографий, посвященных ретравматизации, за исключением одноименной книги психологов Мелани Даквос и Виктории Фоллет (Melanie P. Duckworth, Victoria M. Follette), я не обнаружила. И даже эта книга до сих пор не переведена на русский язык. Впрочем, в специализированных изданиях какую-то информацию о ретравматизации найти вполне реально.
Опираясь на нее и труд Даквос и Фоллет, я хочу помочь читателю разобраться в этом вопросе. Но для начала, думаю, стоит разобраться в том, что представляет собой психологическая травма. Не имея хотя бы общих представлений об этом, понять феномен ретравматизации практически невозможно.
Травма в психологии
Когда болезненное переживание превращается в травму? Почему один человек за короткое время справляется с болью от разлуки с любимым, в то время как для другого она так и остается незаживающей раной? Неужели дело лишь в разной степени чувствительности?
Согласно метафорическому определению немецкого психотерапевта и психоаналитика Г. Фишера, травма — это панцирь, заковывающий душу и тело в замороженные слезы. Он образуется вследствие поломки защитных механизмов из-за переживания дисбаланса между неотвратимыми или угрожающими обстоятельствами и возможностью их преодолеть.
В картине активного переживания травмы обычно выделяют такие ощущения:
Большинство взрослых людей хотя бы раз в жизни испытывали что-то подобное.
Сложность в распознавании травмы состоит в определении того, какие чувства уже приняты: о них можно говорить — или по крайней мере вспоминать о ситуации без острых эмоций? Другими словами, не всегда понятно, какой отпечаток оставил на психике травматический опыт, как травма сказалась на нашей жизни. В попытке приблизиться к пониманию этого стоит поговорить о том, какие виды травм обычно выделяют психологи.
Какие бывают травмы?
Психологи выделяют несколько видов травм.
Социогенные, или социальные, травмы получают в результате военных или экстремистских действий, религиозных конфликтов. Обычно именно они попадают в фокус общественного внимания, хотя так было не всегда.
Сегодня социогенные травмы относятся к области психологии экстремальных ситуаций. Психологи работают с пострадавшими непосредственно после травмирующих событий, а также оказывают им поддержку позднее. Отмечу в скобках, что современная пандемия вполне подпадает под категорию социогенных травм. И ее последствия мы увидим только со временем.
Ранние детские травмы (часто довербального периода) представляют особую сложность, потому что о них человек может ничего или почти ничего не помнить — но их влияние на жизнь весьма существенно. Об этом хорошо знают психоаналитики и детские психологи.
С описанными выше травмами всё более или менее понятно. Но существуют травмы, которые намного труднее обнаружить. К ним относятся так называемые трансгенерационные травмы, то есть передающиеся по наследству паттерны. Согласно психоаналитическому подходу Абрахама и Тёрёка, травматическое переживание такого рода может провоцироваться событиями, часто рассматриваемыми в культуре как постыдные: убийство, помещение в психиатрическую клинику и даже внебрачные дети. Вся сложность в том, что они могут передаваться из поколения в поколение, порой даже если на них стоит гриф секретности.
Как возникает ретравматизация
Процесс переживания любой травмы имеет определенную динамику и часто приводит к качественным изменениям — попросту говоря, человек меняется. Это происходит по-разному: иногда у человека меняется образ жизни, методы работы, он теряет друзей или приобретает новых, а порой изменения незаметны со стороны.
Один из моих преподавателей по психотерапии рассказывал о своих наблюдениях. Он с удивлением замечал, что женщины, подвергшиеся насилию или переживающие горе, нередко преображаются внешне, а иногда всем своим видом демонстрируют благополучие. Мне было сложно в это поверить, пока я не убедилась в этом на собственном опыте.
Часто незавершенное переживание замораживает чувства, что мешает переживать настоящее. Иногда это выражается в безразличии к тому, что раньше вызывало живой интерес и калейдоскоп эмоций, а порой напоминает бесконечное повторение одного и того же. Остаются одна-две эмоции, переключиться с которых на что-то другое крайне затруднительно.
На этом этапе возникает бессознательная потребность прожить травмирующее событие заново, чтобы отреагировать на него — включить в поле жизненного опыта. Хроническая форма проекции опыта травмы заставляет вновь и вновь обращаться к болезненному опыту, очень часто неосознанно.
Так, участники боевых действий бесконечно пересматривают фильмы и видео, связанные с тяжелыми для них событиями и местами, где им грозила опасность. Этот феномен распространен среди ветеранов военных конфликтов.
Потерявшая ребенка мать может месяцами пролистывать информацию о детских хосписах. Психика хочет исцелить себя, попробовав пережить невыносимый опыт.
Случается, что воспроизведение травмирующего события действительно позволяет преодолеть травму. Но часто возникает ретравматизация — состояние, при котором новое травмирующее переживание накладывается на предыдущее. И тогда без помощи специалиста справиться со всем этим становится если не невозможно, то крайне трудно.
Как понять, что происходит ретравматизация, и что делать в этом случае
Иногда о ретравматизации говорит навязчивое желание смотреть фильмы ужасов, сериалы со сценами насилия и другие угнетающие картины. Это может происходить у вполне благополучных на вид людей.
Когда мы обнаруживаем в себе что-то подобное, нужно понять, что нами движет: нет ли в этом на первый взгляд ничем не мотивированном интересе стремления заместить одно тяжелое переживание другим?
Ретравматизацию можно заподозрить, когда мы (или наши близкие) раз за разом попадаем в одни и те же неприятные ситуации. Кто-то жалуется на агрессивное поведение водителей на дороге, кто-то страдает от того, что окружающие пропускают мимо ушей всё, о чем он говорит.
Сложность в том, что иногда это напоминает неэффективные поведенческие стратегии (коротко их можно описать расхожим выражением: «Нельзя делать то же самое, надеясь на другой результат»). И действительно, выявить и отличить такие стратегии от ретравматизации бывает совсем не просто. Даже профессионалу требуется время, чтобы разобраться с этим, понять, что запускает данный процесс.
Ретравматизация на психотерапии
К сожалению, психотерапевты не всегда умеют работать с последствиями травмы, что приводит к повторной травматизации прямо на психотерапевтических сессиях. Приведу примеры из своей практики.
Успешный, состоятельный мужчина пришел с запросом на избавление от чувства одиночества. Отношения с женой, по его словам, любящей и гордящейся его достижениями, остаются прохладными, временами напряженными:
«Бывает, случается что-то невыносимое, и ты зовешь на помощь, просишь прийти, руками машешь. И никто не приходит. А когда уже выбился из сил, засыпаешь от изнеможения. И тут подходит друг или мама и спрашивает: „Ну что стряслось? Давай помогу!“ А ты устал, и сил отвечать нет. И слов нет. „Не хочешь говорить, а зачем тогда кричал?“ И уходит. Ты засыпаешь, а поутру понимаешь, что жить можно. Ну а если можно, зачем было кричать? Понимаешь, что звать бесполезно. Если и придут, то не вовремя».
В процессе терапии выяснилось: когда мужчина был ребенком, на его плач подолгу не реагировали. Нынешние обстоятельства жизни часто складываются так, что, когда клиенту нужна помощь (по его словам, это бывает не так уж и часто), рядом никого не оказывается. Здесь ретравматизация возникает как повторение детской (довербальной) травмы.
Работа этого человека с предыдущим терапевтом на определенном этапе сфокусировалась на выработке умения просить о помощи. Но она увенчалась провалом, когда однажды клиент, переживая сильное волнение, попросил о дополнительной сессии, а у помогающего специалиста не оказалось свободных часов для приема. Из-за этого терапия была прервана, после чего переживание одиночества и беспомощности значительно усилилось. Ретравматизация обрела выраженную форму.
В случае довербальных и скрытых травм психолог должен соблюдать еще большую осторожность, понимая, что может невольно стать источником ретравматизации.
Еще один пример связан с реакцией терапевта, которую ожидает клиент.
На приеме 40-летняя женщина рассказывала, как в 10-м классе заболела и, будучи круглой отличницей все школьные годы, сдала выпускные экзамены на «хорошо», а потому не получила золотую медаль. Мама не обращала внимания на страдания дочери, утверждая, что ничего страшного не произошло.
Предыдущий терапевт, которому она рассказала об этом событии, практически повторил реакцию мамы: «Ну вы же всё равно закончили школу». А муж, смеясь, говорил, что он закончил школу на тройки — ей-то из-за чего расстраиваться. Клиентка явно ждала и от меня похожих реакций. Обесценивание со стороны специалиста, к сожалению, отнюдь не редкость.
Лишь когда я сказала: «Да, это, наверное, было ужасно, могу себе представить», она разрыдалась, признавшись, что фраза «Ничего страшного не произошло» преследует ее всю жизнь. А как впоследствии выяснилось, страшного происходило немало!
Я хорошо помню, как клиентка на этой сессии всем своим видом показывала, что и сама воспринимает свои школьные страдания как что-то незначительное, не заслуживающее внимания. А за маской безразличия не всегда бывает просто различить боль.
Описанные примеры показывают, как, получая ожидаемую реакцию, человек травмируется снова и снова. Иногда это выглядит как самоисполняющееся пророчество. Первым шагом к исцелению становится признание того, что травма действительно произошла.
Ретравматизация в процессе терапии может проявляться в том, что клиент приписывает терапевту реакции, которых на самом деле не было. Помогающему специалисту требуется изрядная выдержка для того, чтобы суметь отделить себя от проекций клиента, сохраняя дружелюбие и участие. В этих случаях сопротивление клиента преодолевается безусловным принятием терапевта.
Думаю, значение ретравматизации в психотерапевтической практике недооценено. Ведь нередко именно в силу скрытых ретравматизаций клиенты прерывают терапию.
Самостоятельное предотвращение ретравматизации
Уже само понимание того, что тяжелые повторяющиеся ситуации в нашей жизни, возможно, связаны с ретравматизацией, может быть целительно.
Пытаясь изменить неэффективные стратегии поведения (к чему обычно призывает поп-психология и на чем делают акцент некоторые направления психологического консультирования), мы рискуем попасть в замкнутый круг ретравматизации.
Дело в том, что любая принятая нами стратегия была эффективна в тот момент, когда была выбрана: если бы этого не произошло, мы бы просто не выжили. Другое дело, что со временем эта стратегия могла стать неэффективной. Но когда-то психика нашла способ справиться с сильными деструктивными переживаниями — и с большим или меньшим успехом этот процесс продолжается и по сей день. В подавляющем числе случаев — неосознанно.
Поэтому первым шагом к тому, чтобы избежать ретравматизации, становится понимание того, как именно психике удалось справиться с травмирующим переживанием в прошлом. Можно начать с хотя бы поверхностного изучения собственных копинг-стратегий.
Упреки близких, друзей или терапевта в неэффективности нашего поведения, уличение в «неадекватных» эмоциях и преувеличенной реакции могут быть первым маркером ретравматизации. Распознав его, имеет смысл спросить себя: не происходит ли в этих ситуациях обесценивание наших переживаний? Обнаружив обесценивание, следует решительно пресечь его развитие: перестать обсуждать эту тему с близкими, обратиться к другому терапевту, предварительно обговорив с ним вопрос ретравматизации.
Работа с травмой в терапии
В консультативной практике существуют разработанные стратегии совладания с травмой.
Как было сказано выше, ретравматизацию бывает непросто отличить от повторяющихся паттернов поведения. Да и честно говоря, одно влияет на другое самым непосредственным образом. Так, например, несколько раз подряд выходившая замуж и разводившаяся через пару месяцев женщина вполне может как повторять паттерны ретравматизации, так и проигрывать сценарий неэффективного поведения, проявляя неуступчивость, невнимание к партнеру или выбирая в качестве партнера глубоко травмированного человека.
Чаще всего оба процесса сплетены в тугой клубок. Возможно, это и есть причина того, что поведенческая терапия оказывается бессильна в решении многих проблем. Поэтому, чтобы предотвратить ретравматизацию, психолог должен помочь прервать цепочку травмирующих ситуаций.
Цель так называемой парадоксальной интенции (термин В. М. Бехтерева) — разрыв круговых механизмов и паттернов реагирования, другими словами, разрыв цепочки «стимул — реакция». Это всегда непростая задача, так как она предполагает преодоление естественных защитных механизмов. И от специалиста в таких случаях требуется особая чуткость.
Один из самых сложных этапов психологической работы — отслеживание возможности повторения травмы на психотерапевтических сессиях. Именно ретравматизация часто становится поводом для прерывания терапии или тем, что заводит ее в тупик. Клиент просто уходит, понимая, что получил клубок новых проблем.
Эффективный способ избежать ретравматизации (как в повседневном общении, так и в процессе терапии) после перенесенных травм — восполнение утраченного в результате травмы смысла.
Согласно Виктору Франклу, смысл невозможно придумать, но его можно открыть внутри себя. Именно на этом фокусируются психологи и психотерапевты, имеющие дело со сложными травматическими переживаниями.
Например, человек потерявший супруга, с которым его многое связывало, может обнаружить, что перестал видеть смысл в занятиях спортом или, например, танцами. До сих пор это было совместным времяпрепровождением, и без любимого человека такие занятия больше не приносят удовольствия. В таком случае чаще всего бесполезно пытаться возвращаться к прежним занятиям. Более того, попытка воскресить прежние смыслы может привести к ретравматизации. Выходом из сложившейся ситуации может стать поиск новых занятий, обучение тому, что человек до сих пор не пробовал делать.
В преодолении травмы смысл может достигаться несколькими путями. Это и попытка вспомнить об интересах, которые так до сих пор не удалось реализовать, и помощь людям, оказавшимся в похожей ситуации, и возможность творческой переработки травматических переживаний. Но цель всего этого, по сути, сводится к обретению контроля над травмой.
Я часто рассказываю своим клиентам о «эффекте тефлона», о котором пишут американские нейропсихологи, в частности Д. Сигел. Согласно ему, позитивная информация запоминается в пять раз реже, чем негативная. Если говорить языком науки, это объясняется тем, что миндалевидное тело в лимбической системе быстрее отвечает на реакции отторжения. Иначе говоря, мы запоминаем обиды и неприятности гораздо чаще, чем хорошие события.
Как показывает опыт, уже само понимание нередко позволяет снизить тревогу — ту самую, которая внушает подозрения о том, что «что-то со мной не так».
Когда человек вместе с кем-то из друзей и близких или терапевтом признает значимость травмирующих переживаний, осуществляется первый шаг на пути к исцелению. В то же время эти знания предотвращают обесценивание опыта (а ведь обесценивание — один из основных механизмов ретравматизации). Следующим шагом чаще всего становится припоминание позитивных событий, так или иначе имеющих отношение к травме.
Иногда в качестве упражнения я предлагаю своим клиентам нарисовать или описать словами людей, которые, по их мнению, время от времени запускают маховик ретравматизации. Это совсем не обязательно те, с кем, как нам кажется, у нас сложились «токсичные» отношения (честно говоря, я вообще не люблю это определение). Причины ретравматизации часто связаны с трансгенерационными программами, то есть передающимися из поколения в поколение семейными сценариями.
Кто предупрежден, тот вооружен. Этой фразой я хочу закончить свою статью, которая, как я верю, поможет распознать ретравматизацию и больше не наступать на одни и те же грабли.