Что творила салтычиха с крепостными
Дело помещицы Салтыковой: страх и ненависть в селе Троицком
В июне 1762 года императрица Екатерина Вторая получила жалобу от двух крепостных крестьян, в которой сообщалось, что помещица Дарья Николаевна Салтыкова «замучила до смерти» более ста душ крепостных. Расследование по делу помещицы Салтыковой длилось около трех лет. Приговор Салтычихе и ее подельникам выносила сама Екатерина, поскольку никто из судей не осмелился взять на себя ответственность за решение судьбы именитой дворянки.
Досье на подсудимую
Дарья Николаевна Салтыкова родилась в марте 1730 года в семье столбовых московских дворян. Родственниками ее родителей были Давыдовы, Мусины-Пушкины, Строгановы, Толстые и другие именитые дворяне.
В девичестве Дарья Николаевна носила фамилию Иванова. Позже она вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова, у них родилось двое сыновей. В молодости будущая изощренная садистка была на редкость красивой и при этом набожной женщиной. В 1756 году она овдовела.
В двадцать шесть лет она получила баснословное состояние, ранее принадлежавшее ее матери, бабке и мужу. Дарья Салтыкова была владелицей поместий, расположенных в Московской, Вологодской и Костромской губерниях.
Крепостные Салтыковой в период с 1756 по 1762 гг. подали двадцать одну жалобу на свою госпожу. Все поданные жалобы проходили проверки, но Дарья Николаевна была женщиной с огромными связями в нужных кругах, поэтому участь жалующихся крепостных была предопределена с самого начала. Как только до Салтыковой доходили слухи, что кто-то из ее крестьян занимается доносами, она тут же предпринимала «меры воспитания» в отношении непослушных.
Наказание Салтыковой носили жуткий характер: одних она забивала до смерти, других отправляла на каторжные работы. Именно благодаря своим связям жестокая помещица всякий раз могла избежать наказания. Ни одна из двадцати одной жалобы на помещицу Салтыкову не достигла императрицы.
Счастливый случай
1 октября 1762 года уголовное дело помещицы Салтыковой было принято к рассмотрению в московской Юстиц-коллегии. Этому поспособствовала жалоба, переданная лично в руки императрице от двух беглых крепостных крестьян, Савелия Мартынова и Ермолая Ильина.
В конце апреля 1762 года крестьяне Савелий Мартынов и Ермолай Ильин решились на отчаянный шаг — крепостные вознамерились собственноручно передать жалобу императрице, они оба потеряли своих жен по вине Салтычихи. Екатерина получила заявление крестьян в первой половине июня того же года, в нем крепостные Ильин и Мартынов просили императрицу-матушку заступиться за крестьян, находящихся под властью Салтыковой.
В конце «писменного рукоприкладства» крестьяне умоляли матушку-императрицу не выдавать их помещице. Екатерина сжалилась над крепостными, 1 октября 1762 года дело было принято к рассмотрению в московской Юстиц-коллегии. Руководство над расследованием доверили чиновнику незнатного происхождения, не имеющему никаких родственных и деловых связей — Степану Волкову. Для чиновников более высокого ранга расследование дела было опасным предприятием. Особенно если учесть, что с одной стороны Салтычиха в Москве имела очень серьезные родственные связи, с другой, сама императрица была ознакомлена с жалобой, а это значило, что нужно представить хоть какой-нибудь результат в Санкт-Петербург. В подчинении у Волкова состоял молодой князь Дмитрий Цицианов, имевший чин надворного советника.
Следствие
Только в ноябре 1763 года удалось установить, что большинство крепостных помещицы умерли не своей смертью. Эта тайна открылась следствию благодаря записям в арестованных счетных книгах Салтыковой. Именно по ним можно было определить количество умерших крестьян и установить круг влиятельных лиц, замешанных в деле помещицы.
Из этих записей сразу стало ясно, что большинство крестьян умерли насильственной смертью и при странных обстоятельствах.
Так, неоднократно на службу горничными к помещице поступали девушки двадцати лет, которые через две недели умирали. В 1759 году тело крепостного Салтыковой Хрисанфа Андреева предъявлялось в Сыскной приказ г. Москвы с многочисленными телесными повреждениями. Расследование обстоятельств смерти крестьянина проходило с грубыми нарушениями при оформлении документов.
Исходя из документов помещицы, самыми подозрительными были смерти трех жен Ермолая Ильина, того самого крепостного, который донес на свою хозяйку. Согласно записям в домовых книгах Салтыковой, многие из крестьян были отпущены в вотчинные деревни, но все они умирали по прибытии на место или пропадали без вести. По мнению следователей, жертвами Салтыковой стали 138 крестьян.
Проверка архивов нескольких канцелярий, включая канцелярии полицмейстера, губернатора и других важных лиц Московский губернии, показала, что в период 1756—62 гг. на Дарью Салтыкову ее крепостными была подана 21 жалоба. Во всех жалобах приводились примеры побоев, результатом которых стали несколько смертей. Всех доносивших либо отправляли в ссылку, либо они погибали.
За время расследования чиновники Волков и Цицианов не раз приходили к выводу, что Салтыкова, находясь на свободе, препятствует ходу следствия: крестьяне, находившиеся в зависимости от помещицы, боялись ее и редко говорили на допросах по существу.
6 ноября 1763 г. в Правительствующий Сенат в Санкт-Петербург была направлена выписка из дела, в которой было предложено применить в отношении Салтыковой пытку. Кроме этого сообщалось о необходимости назначения управляющего имуществом подозреваемой, а также предлагалось отстранить помещицу от управления поместьями и денежными средствами с целью лишить ее возможности оказывать давление на свидетелей и давать новые взятки чиновникам. Этими просьбами следователи не ограничились и решили прибегнуть к крайней мере — произвести «повальный» обыск, в ходе которого допросить всех проживающих на данной территории крестьян.
Разрешение на пытку Салтыковой получено не было, но прочие запросы следователей были удовлетворены. Помещицу Салтыкову отстранили от управления собственным имуществом, назначив управляющего в лице сенатора Сабурова.
В начале февраля 1764 года помещице Дарье Николаевне Салтыковой было официально объявлено об аресте и предстоящей пытке. К ней был приставлен священник, который должен был подготовить арестованную к тяжелому и болезненному испытанию и возможной смерти. В обязанности священника также входило уговорить Салтыкову помочь следствию, чтобы снять грех с души. Служитель московской церкви Николая Чудотворца Дмитрий Васильев проводил беседы с Салтыковой целый месяц, но ему не удалось уговорить ее сделать чистосердечное признание.
3 марта 1764 г. Дмитрий Васильев подал рапорт в Юстиц-коллегию, в котором сообщил следователям, что Салтыкова «приготовлена им к неизбежной пытке».
Так как у следователей не было санкции на пытку, они нашли иной способ усилить давление на подозреваемую. 4 марта 1764 г. Дарья Салтыкова была доставлена в особняк московского полицмейстера в сопровождении стражи. В этот же особняк привезли палача, Салтыкову поставили в известность о том, что она привезена на пытку. Но пытали не помещицу, а совершенно другого человека, у Салтыковой на глазах. Следователи ожидали, что этот спектакль произведет на нее впечатление, но ошиблись, Салтыкова никак не отреагировала на мучения пытаемого. После очередного допроса Дарья Николаевна, широко улыбаясь, ответила следователям, что «вины за собой не знает и оговаривать себя не будет».
Степан Волков, пытаясь доказать вину Салтыковой, решил в очередной раз попросить разрешения на ее пытку, но 17 мая 1764 года получил окончательный запрет: «Ея Императорского величества Указом повелено не чинить ни ее (дворовым) людям, ни ей пыток».
В первой декаде июня 1764 г. были проведены в нескольких местах одновременно «повальные обыски». Обыски проводились в Москве на Сретенке, где находился дом Салтыковой, и в подмосковном селе Троицком. Общее число допрошенных при обыске на Сретенке составило 130 человек. К удивлению следователей, большинство допрошенных смогли назвать точные даты убийств и фамилии погибших.
При допросе дворовых крестьян Салтыковой выяснилось, что в марте 1762 года среди домашних слуг Салтыковой образовался заговор из пяти человек: братьев Шавкуновых, Тарнохина, Некрасова и Угрюмова. Они пошли доносить московским властям о преступлениях помещицы. Крепостные—заговорщики знали о том, что у помещицы прекрасные отношения с высшими чинами московской полиции, и решили обратиться с жалобой в Сенатскую контору. Ночью они выбежали из дома, но Салтыкова их хватилась и послала за ними погоню. Все пятеро беглецов были задержаны, позже в канцелярии они рассказывали обо всех убийствах людей, совершенных Салтыковой, спустя две недели их отвезли в Сенатскую контору, там они были допрошены и возвращены обратно к помещице. Бежавших выпороли и отправили в Сибирь. Кроме этого инцидента следователям удалось выяснить фамилии людей, которые были свидетелями убийств трех жен Ермолая Ильина. Большое количество людей смогли подтвердить наличие на телах умерших женщин явных повреждений.
Повальный обыск в Троицком тоже принес неожиданные результаты. Число опрошенных превышало триста человек. Следствию, стало известно о некоторых преступлениях и подельниках помещицы.
Летом 1762 года была убита дворовая девушка Фекла Герасимова. Староста села Троицкого Иван Михайлов, перевозивший труп замученной девушки, дал показания и назвал свидетелей, которые могли подтвердить его слова, в том числе полицейского врача Федора Смирнова, обследовавшего тело убитой в помещении московской губернской канцелярии.
Следствию предстояло пролить свет на гибель 138 человек, из которых 50 официально считались «умершими от болезней», пропали без вести 72 человека, 16 считались «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега». Сами крепостные обвинили свою помещицу в убийстве 75 человек. Но не по всем инкриминируемым Салтыковой преступлениям имелись свидетели и исчерпывающие доказательства.
Следователи пришли к выводу, что помещица виновна в смерти 38 человек и подозревается в убийстве еще 26. В гибели 11 человек Салтыкова была оправдана, следствие посчитало, что крепостные хотят оговорить свою хозяйку. В общем списке, сформированном и представленном для Юстиц-коллегии пострадавшими от Салтыковой значились 75 человек, лишь 38 из них признавались погибшими в результате телесных повреждений — побоев. Важнейший вопрос, который в то время занимал следователей — подготовка убийства дворянина Николая Андреевича Тютчева.
Весной 1765 года следствие в московской Юстиц-коллегии было окончено и направлено для дальнейшего рассмотрения в 6 департамент Правительствующего Сената.
Судьи признали помещицу виновной, но приговор выносить не стали, посчитав, что принять решение в данном вопросе должна императрица. Всю вторую половину сентября 1768 года императрица неоднократно возвращалась к вопросу об окончательном приговоре Салтыковой.
Технология убийства
Убийства Салтычихой жен Ермолая Ильина называют самыми вопиющими. Первой супругой конюха помещицы была Катерина Семенова, в обязанность «дворовой девки» входило мытье полов. Приступ агрессии у хозяйки Катерина вызвала плохим исполнением обязанностей. Салтыкова секла ее батогами и плетьми, в результате чего Семенова скончалась. Это произошло в 1759 году.
Вторая супруга Ильина исполняла домашнюю работу, это была Федосья Артомонова. Ее судьба не сильно отличалась от предшественницы, Салтыковой вновь не понравилась работа девушки, после чего последовало стандартное наказание. Весной 1761 года девушка скончалась.
В конце февраля 1762 года была убита третья жена Ермолая. Аксинья Яковлева отличалась тихим нравом и миловидностью. На этот раз причина гнева осталась неизвестной. По словам свидетелей, помещица набросилась на девушку и начала собственноручно избивать ее сначала руками, потом скалкой, потом поленом. Девушка умерла, не приходя в сознание.
Последней жертвой помещицы в 1762 году стала Фекла Герасимова. После стандартной процедуры избиений девушку похоронили заживо. На теле пострадавшей были многочисленные гематомы, ссадины, на голове местами с корнем выдраны волосы.
Дарья Николаевна была великой выдумщицей. После избиения поленом она любила приложить горячие щипцы для завивки волос к ушам провинившихся и таскать их за собой таким способом. По рассказам свидетелей, почти у всех забитых до смерти людей отсутствовали на голове волосы. Убийства в доме Салтыковой вошли в систему примерно в 1757 году. В декабре этого года была забита до смерти беременная крепостная.
Приговор и исполнение
Решение по делу Салтычихи выносила сама императрица. Известны восемь черновиков приговора, составленных Екатериной Второй. Салтычиху приговорили к смертной казни, а после заменили это наказание на пожизненное заключение в подземной камере Ивановского монастыря. Помещицу лишили дворянского титула, запретив даже на суде пользоваться именем отца или мужа, все ее средства и имения были переданы ее детям. Салтыковой запретили общаться с людьми и передавать корреспонденцию, свет в камере разрешался только на время приема пищи.
В 1768 году 2 октября Екатерина Вторая отправила в Правительствующий Сенат указ, в котором было описано наложенное на Салтыкову наказание и порядок его осуществления. В указе Императрицы Дарья Салтыкова именовалась самыми уничижительными словами: «безчеловечная вдова», «урод рода человеческаго», «душа совершенно богоотступная», «мучительница и душегубица».
Салтыкова была осуждена к лишению дворянского звания и пожизненному запрету именоваться по фамилии отца или мужа. Также она была приговорена к одному часу особого «поносительного зрелища» — помещица стояла прикованной к столбу на эшафоте, а над ее головой висела надпись «мучительница и душегубица». После ее — Салтычиху приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения.
Наличие света было разрешено только во время приема пищи, а разговор — исключительно с начальником караула и женщиной-монахиней. Также своим указом от 2 октября 1768 г. Екатерина постановила вернуть двум сыновьям осужденной все имущество матери и предать наказанию сообщников Дарьи Салтыковой. Помимо Салтыковой виновными признавались: служитель церкви, священник села Троицкого Степан Петров, а также один из «гайдуков» и конюхов помещицы, к сожалению, имена этих людей в указе не фигурировали. Приговор был приведен в исполнение 17 октября 1768 г. на Красной площади в Москве.
В монастыре для Салтычихи приготовили особую камеру, которая носила название «покаянной», ее высота не превышала 2,1 м, помещение находилось под землей, в нем не было окон, свет никак не мог туда проникнуть. Заключенной не разрешались прогулки, из темницы ее выводили лишь по крупным церковным праздникам, к маленькому окошку храма, чтобы она могла слышать колокольный звон и издалека наблюдать службу. До наших времен не дошло ни одного документа, в котором бы указывалось на покаяние Салтычихи.
В подземелье монастыря Салтыкова находилась 11 лет, после ее перевели в каменную пристройку храма, в которой имелось небольшое окошко и решетка. Посетителям монастыря было дозволено не только смотреть на осужденную, но и разговаривать с ней. Есть слухи, что после 1779 года Салтыкова родила ребенка от солдата-охранника. Бывшая помещица содержалась в каменной пристройке храма до самой своей смерти. Скончалась она 27 ноября 1801 года.
Версии о психическом расстройстве Салтыковой и ее латентной гомосексуальности
Версия первая
Ученые—криминалисты и историки сходятся в одном: в случае Салтыковой налицо серьезное психическое расстройство. Есть мнение, что она была эпилептоидным психопатом. Именно у людей с таким диагнозом часто происходят вспышки немотивированной агрессии, которые приводят к самым жестоким и изощренным убийствам. Нападения на людей эпилептоидные психопаты совершают в состоянии крайнего раздражения. Этой категории лиц присущи следующие черты: беспричинное мрачное настроение, усиливающееся на протяжении длительного времени, садизм, который может проявляться как в отношении животных, так и в отношении людей, неспособность контролировать гнев даже в тех случаях, когда он представляет опасность для жизни самого психопата, невысокая сексуальная активность, склонность к накопительству, ревность, доходящая до крайних форм.
Салтыкова как нельзя лучше подходит под это описание. По отзывам современников, это была мрачная женщина с вечно плохим настроением, пребывавшая в крайней тоске. Ее садистские наклонности были ярко освещены в ходе следствия.
Покушение на капитана Тютчева служит еще одним доказательством в пользу этой версии: Салтыкова не смогла контролировать свою ревность, дошедшую до крайних форм.
Версия вторая
Из огромного числа замученных Салтыковой людей большинство составляли женщины, в основном молодые и миловидные. Есть версия, что посягательства на жизнь женщин свидетельствуют о латентной гомосексуальности Салтыковой. Многие эпилептоидные психопаты демонстрируют свою гомосексуальность через унижения и избиения сексуально интересных объектов.
Помещица Салтыкова, прежде чем напасть на свою жертву и подвергнуть ее самым изощренным пыткам, долго наблюдала за тем, как девушки моют пол. Нападала Салтычиха на своих жертв со спины и неожиданно.
2 октября 1768 года императрица Екатерина II подписала беспрецедентный по форме и суровости приговор. Обвиняемая Дарья Салтыкова была объявлена «уродом рода человеческаго», «душой совершенно богооступной», а также «мучительницей и душегубицей», за что приговаривалась к пожизненному покаянию и лишению всякого права на память — запрещалось упоминать о ее дворянском происхождении и связывать с «фамилиями отца и мужа». Императрица собственноручно зачеркнула в тексте указа местоимение «она», из чего был сделан вывод, что если бы это было в монаршей власти, то преступницу лишили бы и принадлежности к «прекрасному полу». «Известия» — о том, как история Салтычихи превратилась в миф и что нам достоверно известно о ее страшных преступлениях.
Имя нарицательное
Эта история стала обрастать небылицами еще при жизни самой осужденной. Дворовые и крестьяне ее поместий, конечно, рассказывали о жестокости своей барыни, а после нескольких пересказов по кабакам уже гуляли слухи о том, что молодая вдова ест человеческое мясо и пьет кровь младенцев. Со временем имя столбовой дворянки Дарьи Салтыковой исчезло из официальной истории, зато появилась страшная Салтычиха — сумасбродная жестокая старуха, что-то среднее между бабой-ягой и графом Дракулой, позже приобретшая еще и черты Пиковой дамы. Этот зловещий персонаж всё дальше уходил от реального прототипа, вдохновляя воображение художников, но мало интересуя историков.
Лишь почти столетие спустя деяния настоящей помещицы Салтыковой снова привлекли внимание специалистов — они стали серьезным аргументом в спорах об отмене крепостного права, которые в середине XIX века будоражили русское общество. Именно тогда появились первые серьезные работы, в которых были проанализированы многие тома уголовного дела, по сей день лежащие в архивах. После революции Салтычиха как символ бесчеловечного угнетения крестьянства попала во все школьные учебники, правда, умалчивалось, что этот случай был из ряда вон выходящим, а сама помещица понесла жесточайшее наказание.
В наши дни образ госпожи Салтыковой заиграл новыми красками — теперь она первый на Руси сексуальный маньяк-убийца и даже звезда телевизионных сериалов. Она существует в нескольких ипостасях, в которых правда и вымысел переплелись в весьма причудливый клубок. Впрочем, история настоящей Дарьи Салтыковой действительно весьма поучительна во многих смыслах — начиная от того, как вседозволенность и безнаказанность могут развращать человека, и заканчивая тем, какими бедами может обернуться коррупция в правоохранительной системе.
Набожная девушка из хорошей семьи
Дарья Николаевна родилась в семье не слишком родовитой, но известной и уважаемой, — ее дед Автомон Иванович Иванов хоть и был сыном приходского священника, при Петре I стал видным сановником, главой Поместного приказа. Вместе с сыном Николаем он был под Полтавой, причем во главе драгунского полка, снаряженного за собственные средства. Николай потом служил во флоте, а выйдя в отставку, спокойно жил в своем имении в окружении семьи. Угодья его располагались на юге от Москвы, в районе нынешнего Теплого Стана, а сама помещичья усадьба в Троицком — это современный поселок Мосрентген. По сей день там сохранился каскад прудов и храм, построенный на средства Автомона Ивановича. Дарья была средней из пяти сестер. Семья была набожная, часто ездила на богомолье и вносила крупные вклады в храмы, особенно в Ивановский монастырь, куда после смерти мужа уединилась бабушка Дарьи.
В девятнадцатилетнем возрасте, как положено, девицу выдали замуж. Жених был видный и родовитый — ротмистр Конногвардейского полка Глеб Алексеевич Салтыков. Вскоре у пары родился сын Федор, годом позже — еще один, нареченный Николаем. Но Глеб Алексеевич неожиданно простудился и умер, оставив 25-летнюю Дарью наследницей весьма внушительного состояния — помимо уже упомянутого Троицкого и еще нескольких сел в разных губерниях (ее приданого), вдове достался жилой дом в Москве в начале Сретенки, возле Лубянских ворот. Формально, наследниками числились сыновья, но опекуном стала Дарья Николаевна. Через некоторое время Федор и Николай были отправлены в престижные учебные заведения при гвардейских полках, и молодая вдова осталась совершенно одна. Возможно, это и был переломный момент. Позже следователи пытались узнать, проявлялись ли какие-то странности в ее поведении ранее, но выявить никаких отклонений не удалось.
Такая безнаказанность совершенно помутила рассудок помещицы, и жестокие истязания продолжились и в городском доме Салтыковой, и в ее имении Троицком. Поводы для наказаний были совершенно ничтожные, а зверства становились всё изощреннее. Помещица лично била крепостных руками и разными предметами (особенно любила тяжелые поленья), таскала за волосы, зачастую вырывая их, жгла кипятком, свечкой и щипцами для волос. Она сформировала целую банду сподручных из дворни, которых называла на украинский манер «гайдуками». Эти злодеи безжалостно пороли несчастных, выставляли раздетыми на мороз, топили в бочках. Вина жертв нередко сводилась к неидеально помытым полам или неудачно приготовленному кофе.
Сама Салтыкова при этом вела совершенно обычный образ жизни. Она вращалась в московском свете и даже заводила романы: известно, что ее любовником был капитан Николай Андреевич Тютчев — дед знаменитого в поэта. Молодой человек занимался сверкой кадастровых границ имений, которые в те времена были достаточно условными, и так познакомился с молодой вдовой. Их отношения продлились как минимум три года.
Беглые крепостные и капитан Тютчев
Бесчинства Дарьи Салтыковой продолжались почти пять лет. Слухи по Москве ходили, но мер не предпринималось. И лишь в 1762 году полиция занялась этим делом, причем для этого потребовалось личное вмешательство императрицы Екатерины.
История умалчивает, как двум беглым крепостным удалось добраться до Петербурга и каким образом они умудрились передать прошение императрице. Случилось это летом 1762 года, вскоре после ее восшествия на престол. Прошение было принято и передано в юстиц-коллегию, после чего по инстанции вернулось в Москву. Вероятно, одновременно в столицу пришла и жалоба капитана Тютчева — он собрался жениться и разорвал отношения с Салтыковой, после чего отвергнутая помещица стала мстить. Сначала ее крепостные пытались сжечь дом Тютчева, а затем помещица приказала устроить в лесу засаду на капитана и его невесту. Тютчев об этом узнал (крестьяне Салтыковой, которые не хотели совершать преступление, тайком ему сообщили), обратился по инстанции и ему выделили в охрану отряд драгун. После этого он написал донос в полицию.
Следствие покажет
Началось следствие, которое было поручено надворному советнику Степану Волкову — честному сыскарю простого происхождения, дослужившемуся до наследственного дворянства. В помощь ему отрядили грузинского князя Дмитрия Цицианова — он был в том же чине (равном армейскому подполковнику), но имел меньше следственного опыта.
Но Волков готов был идти до конца и, видимо, получил какие-то особые распоряжения от императрицы. То обстоятельство, что преступления Салтыковой столько лет не расследовались, в данном случае приобретали иной смысл — новая правительница могла показать себя во всей красе и продемонстрировать направленность своей просвещенной политики. Тем более что дальний родственник преступницы Сергей Салтыков был очень близким человеком к императору Петру III, его камергером и личным другом. Екатерина относилась к этому легкомысленному светскому повесе гораздо прохладнее (слухи о том, что они были любовниками, не имеют документальных подтверждений) и могла использовать скандал с его родственницей как лишнее подтверждение недееспособности свергнутого супруга. Кстати, сам Сергей Салтыков к этому времени уже уехал посланником в Европу и никакой роли в истории с Дарьей Николаевной не играл.
«Пыток не чинить»
Сведений о преступлениях было предостаточно, но доказательная база никак не собиралась. Салтыкова держалась уверенно и отказывалась признавать любые злодеяния, в департаменте полиции ее поддерживали, уверяя, что все былые жалобы крестьян были беспочвенными оговорами. Холопы, видя, что хозяйка совершенно суда не боится, свидетельствовать против нее отказывались. Для усиления позиций следствия Волков через юстиц-коллегию запросил в сенате разрешения применить к Салтыковой меры физического воздействия. Пытку гуманная императрица следователям не разрешила, но использовать ее в качестве угрозы дозволила.
Салтыкова была взята под стражу, однако ни прямые запугивания от дознавателей, ни уговоры священника, просившего не вынуждать следствие прибегать к крайним и богопротивным мерам, на Салтыкову не действовали — она упорно отказывалась каяться. Следователи даже устроили спектакль: доставили подозреваемую в пыточную камеру, где на ее глазах мучили какого-то разбойника. Салтыкова смотрела на это совершенно спокойно. И даже когда всё было готово к началу экзекуции над ней самой, помещица заявила, что вины не признает и оговаривать себя не станет.
Поскольку «расколоть» злодейку не удалось, следователи пошли другим путем. По их ходатайству Салтыкова была отстранена от управления поместьями и лишена права распоряжаться деньгами. Опекуном над имуществом сыновей был назначен сенатор Сабуров. Таким образом, помещица лишилась возможности угрожать своим холопам и подкупать чиновников, после чего следователи перешли к решительным действиям, а именно, к тотальному обыску. Многочисленная команда солдат и полицейских под командованием Волкова окружила дом Салтыковой на Сретенке, после чего все бумаги были подвергнуты досмотру, а все люди допрошены. Одновременно такой же обыск князь Цицианов проводил в имении Троицком.
Дело шло долго — почти три года. За это время реформаторский пыл молодой императрицы, столкнувшейся с российскими реалиями, стал несколько остывать. Из высокопоставленных московских чиновников никто виновным себя не признал, Салтыкова против них свидетельствовать отказалась. В итоге из полицейского начальства лично никто не пострадал, разве что некоторые карьеры были подпорчены. Салтыкова же всё это время оставалась под стражей и, хотя так и не признала себя виновной, преступления ее сочли полностью доказанными.
Понимая особое внимание к этому делу, Волков действовал очень осторожно и в конечное заключение внес только те случаи, которые имели неопровержимые доказательства. Поэтому, хотя в деле упоминалось о 138 погибших, в обвинительном заключении было указано, что Дарья Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно виновности в смерти еще 26 человек. Пострадавшими от истязаний были признаны 75 человек, но доказать, что они умерли именно в результате побоев, следствие не смогло, сам же факт телесного наказания крепостных преступлением не являлся. А вот обвинение в каннибализме с Салтыковой было снято, в деле это было оговорено особо.
Погребенная заживо
Весной 1765 года следствие в московской юстиц-коллегии было формально окончено и направлено в Шестой Департамент Правительствующего Сената. Там оно еще три года находилось в ожидании рассмотрения, после чего сенаторы вынесли вердикт — следствие проведено грамотно, сомнений в виновности Салтыковой нет. Однако выносить приговор сенаторы не стали, передав свое заключение Екатерине для принятия решения. Это лишний раз подтверждает, что инициатором расследования была именно императрица. В итоге и указ о приговоре составляла она лично.
Екатерина решила придать наказанию демонстративный характер. Все московские дворяне получили приглашение на экзекуцию, объявления были развешаны на перекрестках, глашатаи на площадях оповещали прохожих. 17 октября 1768 года Красная площадь была полна. В 11 часов к Лобному месту в сопровождении караула конных гусар прибыл черный возок в котором под охраной гренадеров с обнаженными шпагами была доставлена облаченная в рубище Салтыкова. Она была цепями прикована к столбу, на шею ей надели большой деревянный щит с надписью «мучительница и душегубица». После оглашения указа императрицы на Лобном месте приступили к наказанию подельников Салтыковой — священника Троицкой церкви Петрова и двоих «гайдуков» помещицы. Все трое были биты кнутом, заклеймены и сосланы на каторжные работы в Сибирь.
Иоанно-Предтеченский (или Ивановский) женский монастырь
Преступницу же после часа стояния у столба под воинским караулом доставили в Ивановский женский монастырь (на Кулишках), где «похоронили заживо». Для нее была подготовлена специальная подземная «покаянная» камера без окон — света в ней не было, свечу разрешалось ставить только на время еды, а общаться заключенной дозволялось лишь с настоятельницей и одной монахиней, которая приносила скудную монастырскую пищу. Прогулки были запрещены, как и любое иное общение с внешним миром. По большим церковным праздникам узницу по специально сделанному дощатому коридору отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию. Общение с людьми было исключено.
Несмотря на жестокие условия, Салтычиха даже пережила Екатерину и умерла в 1801 году, после 33 лет заточения. Она так и не покинула стен монастыря, хотя режим содержания спустя десять лет немного смягчили и перевели Салтычиху в каменную пристройку с окном. Похоронили бывшую помещицу в Донском монастыре рядом с ее сыном.