что такое уральский говор
С помощью друзей собрал словарь уральского говора
Словарь уральского говора:
Для многих уральских говоров характерно произношение «С» вместо «Ц», например: сарь, сариса, куриса, улиса.
Вместо «Ч» произносится «Щ» мягкое: щерт, пещка, дощка.
Некоторые из слов и выражений позаимствованы в разных населённых пунктах, расположенных до 50 км от Камышево Белоярского района Свердловской области
Слово «шаньга» пришло вероятно от народа коми, у них оно имеет такое же значение
КУБЫШКА. У нее было узкое горлышко, так, что пролазит монета (а они были раньше довольно крупные), но достать ее обратно было довольно затруднительно, только если разбить. Поэтому кубышку использовали как копилку, нередко закапывали.
«Ругаться чо ли пришла, разболокайся да садися на лавку!» ( Почему-то считалось,что,если гость не садится,то ругаться пришёл.)
«Сделай ладОм!» – сделай хорошо
Заулок, проулок – переулок
Моя бабушка, играя в карты, говорила: «шеститка, семитка, восьмитка»
«Он че, ошалел ли чё ли?»
«Девки, чё сёдня робили?- Что сегодня делали?
«Всё баете и баете, а кто робить будет? Ась? Павел Петрович Бажов ли чо ли?
«О, кошка ись просит, пойду ей в черепушку молока плесну!»
«У соседки цыпушек сглазили, все чисто примерли!» А еще говорили ИЗУРОЧИЛИ т.е. извели
«Ты чо оделася как СРЯДЧИК?»
стырить, стыбзить, стянуть, слямзить + современное скоммуниздить = своровать
Лингвисты говорят, что мы так все слова сокращаем, потому что рот не открываем широко, а это потому что у нас холодно! Тепло экономим. И заселялся Урал больше выходцами с севера. Всё это ерунда, заселялся Урал не только с севера, но и из центральной России, а так же с Украины, Белоруси, Германии. Уральцы говорят даже более внятно, чем москвичи, Это потому, что не «акают», хотя есть регион, Красноуфимский район. одно из самых ранних мест, которое заселили выходцы из центральных областей, близких к Москве и Рязани, там говор не отличается от московского, но специфических, местных слов тоже немало. Только я говорю о тех словах и выражениях, которые использовались в Камышево. Да и сейчас их можно там услышать от тех жителей, которым перевалило за шестьдесят. Некоторые даже переигрывают, когда переходят на местный говор, работая на публику
Челябинск Кировка Перл, записанный в 1961 году от 83-летнего Ф. Верещагина в Шалинском районе:
«Преславное чудо, небо украшено звездами, земля — цветами, Петербург — господами, Москва — церквами, Дон — казаками, Казань — татарами, Вятка — слепнями, Оренбург — башкирами, Красноуфимск — черемисами, Екатеринбург — торгашами, Верх-Исетский — мастерами, Шарташ — варнаками, Шадринск — пихтовыми голенищами, Верх-Нейвинск — обушниками, Шура — немытыми кулаками, Таволги — шубниками, Висим — кокуручниками, Грязной завод — творожниками, Нижний Тагил — хохлами, Верхний Тагил — кошелями, Воробьи — зобами, Утка — новыми лаптями, Пермяки — грязными местами, Сылва — дубасами, Шайтанка — хвастунами, Мартьянова — зипунами, Волегова — токунами, Илимка — колдунами, Тепляки — соломой, Кедровка — пареньками, Симонята — ерунами, Лом — тремя зобами, Кын — бражниками, Пермь — сигами, а мы, братья, здесь — добрыми делами». Великолепно, не так ли? Каково языковое художество!
А Челябинск славится верблюдами (это наш любимый символ города), да и гусями, они шляются прямо в центре города.
О Бажове: кстати, сама фамилия у писателя звучала иначе, чем мы привыкли. Он был БАжев с ударением на «а», это словечко типично уральское «бАжить» означает ворожить, предвещать, накликать.
«лишился сна-покоя», «рад-радехонек», «им и горюшка мало», «слыхом не слыхали», «он и ухом не ведет», «поперек слова молвит»
«Как други чо так не чо, как я чо так сразу вон чо!»
Шарашиться – можно употреблять в смысле “гулять”, “пропадать неизвестно где”. “Шарашилась где-то всю нощь, утром не добудишься!”, или “Где ты шарашишься всю дорогу?” (где пропадала?)
Помню бабушкины слова: «Пошто шалюшку-то не завязала? Поди, вовсе озябла?» (Почему платок не завязала? Наверное, совсем замерзла?).
Ты пошто голоухом ходишь?
У-у, лешак! Чуча тебе в паклИ! (Талицкий р-н, прислал Константин)
”Кадни Сиклитинья сказывала грибов нонче не будёт, уж больно весна урослива. Разве што на прок”.
”Ты пошто скотину на поскотине оставил? Ну-ко, беги скорее, да гони коровёшку домой!”
Или вот рассерженный отец сыну: ”У-у, сгибень! Чё зенки-то вылупил? Я вот щас те по загривку-то оглоблёй опояшу, дак живо у меня забегашь!”
Да вот:”Ну-ко, бабы, эко место! Па-а-аужнать!” (это на покосе сигнал к полднику)
Что говорят о нас уральцах в других регионах страны:
И ещё, о разных говорах в одном селе: в разных концах (краях) одного села разные говоры. Я в более ранних рассказах дословно записал рассказы двух земляков на вечёрках. Один из них никогда не выезжал из села дальше областного центра после того, как вернулся с армейской службы, и служил со своими земляками все два года, а другой с городе поработал немного, после того, как в селе фабрика закрылась, но успел нахвататься городских словечек, поэтому их говор слегка отличается, но понимают они друг-друга без проблем.
Вот, на суд читателей.
Студентам
Программы второго диплома
Абитуриентам
Школам
Сотрудникам
Научная публикация — это реально!
Выпускникам
Партнерам
Раздел находится в стадии заполнения контентом. Приносим извинения за доставленные неудобства!
Работодателям
Прессе
Девиз пресс-службы —
«оперативно и достоверно».
Учёные против мифов: правда ли, что только на Урале говорят «чё» и как климат влияет на внятность речи
16:56, 26 января 2017
Разбираем популярные заблуждения об уральском говоре вместе с доктором филологических наук
В роли эксперта портала E1.RU выступила профессор УрФУ, доктор филологических наук Мария Рут. Фото: Дмитрий Емельянов
Е1.RU продолжает развенчивать разные научные и околонаучные мифы вместе с екатеринбургскими учёными. Сегодня поговорим о стереотипах и заблуждениях, связанных с уральским говором.
Узнаем, правда ли, что только на Урале говорят «чё» и «потуда», «посюда», все ли уральцы тараторят и «окают» и почему говор портит карьеру. Выясним, можно ли исправить «оканье» намеренным «аканьем» и правда или выдумка то, что на Урале говорят невнятно из-за особенностей климата.
Искать ответы на эти вопросы мы отправились на кафедру русского языка и общего языкознания УрФУ в гости к профессору, доктору филологических наук Марии Рут.
Миф первый: «оканье» — главная отличительная черта уральского говора
— Для начала я хочу сказать, что такого понятия, как уральский говор, нет, — объясняет Мария Рут. — Уральские говоры очень разнообразны. Даже если брать только говоры Свердловской области, их довольно много. Урал же заселялся с разных территорий, ехали разные люди, поэтому говорить «уральский говор» не совсем верно. Правильнее говорить «уральские говоры».
Нам кажется, что москвичи должны обязательно «акать», а уральцы «окать», и это действительно так. Но всё же «оканье» — это черта не только уральских говоров (и кстати, не всех — например, в Красноуфимском и Нижнесергинском районах старожилы не «окают»), но и всех северно-русских. В России южные говоры — «акающие», северные — «окающие», это яркая отличительная черта, позволяющая всё наше диалектное разнообразие разделять на северное и южное наречия.
Миф второй: все уральцы тараторят
— Лично я не замечала. Быстрота — характеристика речи, а речь очень индивидуальна. Не знаю, кто эту норму и когда считал. Мне о таких подсчётах говорили как-то специалисты из УрГПУ, но, я думаю, они замеряли скорость речи жителей Камышловского района, там более сильное влияние тюркских языков на говоры. Представители тюркских народов (татары, башкиры, например) действительно говорят быстрее русских. А если именно о русских говорить, то мне кажется, что деревенский житель говорит медленнее, чем городской независимо от местности, в которой он проживает.
Миф третий: уральцы говорят невнятно
— Невнятно чаще всего говорит молодёжь в городе из-за того, что жевательную резинку изо рта не выпускает. Другое дело, что у уральских диалектов кроме «оканья» есть другие особенности. Кто их не знает, может и не понять диалектную речь. Например, у нас есть такое явление, это когда вместо «ц» и «ч», произносятся «с» и «щ». Поэтому от наших уральских бабушек можно услышать что-нибудь типа: «Девиса-красависа, щаю хощешь?» Без привычки можно и не понять, что это: «Девица-красавица, чаю хочешь?» Бывает ещё, например, смена «ц» и «ч»: «овчи» вместо «овцы», «цяёк» вместо «чаёк».
Конечно, для приезжего человека такое произношение кажется невнятным. Помню, в одной из наших диалектологических экспедиций пришли мы со студенткой к местной бабушке. Она так много знала о старине, так чудесно всё рассказывала, я слушаю, наслаждаюсь, все записываю и думаю: «Как девочке повезло — сразу попался такой ценный информант». Вышли мы от этой бабушки, и студентка меня спрашивает: «Мария Эдуардовна, а вы хоть что-нибудь поняли?» Она, бедная, ни слова не разобрала.
Миф четвёртый: на Урале глотают окончания
— Я не слышала, чтобы кто-то глотал окончания кроме манерных городских девочек. Скорее, как раз москвичи много звуков проглатывают. В этом плане «окающие» говоры гораздо более отчётливые. Но есть особенности, которым подчиняется диалектная речь. В языке есть закон экономии усилий, и любой не отравленный нормами литературного произношения человек упрощает сочетания согласных, поэтому говорит, например, не «жизнь», а «жись». Или есть такая особенность: если между гласными оказывается звук j («йот»), такой, как, например, первый звук в слове яма, то он выпадает, а гласные сливаются в один звук. Например, это происходит во многих глаголах настоящего времени: «знаjет» превращается в «знат», «делаjет» в «делат». Вот наши бабушки и говорят, не «кто его знает», а «кто его знат», не «зачем ты это делаешь», а «почто ты это делашь», не «где ты гуляешь», а «где ты гуляшь». Но что интересно, такое упрощение есть во всех славянских языках кроме русского литературного.
Ещё можно вспомнить интересную особенность: когда звук «йот» встречается с согласным, в говорах j исчезает и происходит удвоение согласного: не «платье», а «платте», не «ружьё», а «ружжо». Но и это, кстати, не специфическая уральская диалектная черта — белорусы, например, так же говорят.
Миф пятый: «оканье» можно убрать, если намеренно говорить «по-московски»
— Не знаю, как насчёт намеренности, но, когда человек оказывается в «акающей» среде, он обычно легко переходит на «аканье», и наоборот. Когда в уральскую деревню приезжают внуки из Москвы, Санкт-Петербурга, они сначала жутко «акают», но, пожив в «окающей» среде, переходят на «оканье». Так и уральцы, приезжая в Москву, переходят там на любой вариант «аканья». Но всё зависит от способности человека к подражанию. Есть личности, сохраняющие родное произношение на всю жизнь.
— Политики, бизнесмены стремятся избавиться от уральского говора, он обладает меньшей долей убеждения?
— Важно ведь, не как человек говорит, а что. Убеждает не произношение, а смысл высказываний. С другой стороны, у нас так сложилось, что к диалектному произношению относятся, как к деревенской черте (и это правда, диалекты «живут» именно в деревне). Поэтому, когда у человека в речи есть явные особенности диалекта, его на первых порах воспринимают как деревенщину. Но дело всегда в человеке, а не в его говоре. Максим Горький, например, всю жизнь по-волжски «окал», но это не мешало ему быть образованнейшим человеком и авторитетом в области литературы.
Миф шестой: уральский говор появился из-за особенности климата
— Нет, это уж точно миф. Совершенно нелепая идея, что из-за особенностей климата уральцы не открывают широко рот, и поэтому говорят невнятно. Нет такой особенности. К тому же кто сказал, что «окающее» произношение невнятное, оно как раз более внятное, чем «акающее». «Оканье» — это отчётливое произношение гласных в безударном положении, а «аканье» — как раз смешивание гласных в безударных слогах. Это если говорить о внятности-невнятности. А насчёт климата, все мы, русские, выходцы из бассейна Днепра, из Киевской Руси. И наши предки, древние русичи, они как раз «окали», и, кстати, украинцы «окают» до сих пор. А в Приднепровье климат не в пример мягче нашего.
Миф седьмой: «потуда», «посюда» говорят только на Урале
Миф восьмой: «чё» говорят только на Урале
— Да нет, во многих говорах так говорят. «Чё» — сокращение от «чего». Местоимения всегда тяготеют в речи к сокращению до одного слога. Просто уральцы хорошо известны по всей России, их говоры у всех на слуху, поэтому диалектные черты нашей речи сразу в глаза бросаются и запоминаются.
Ирина Ахметшина, материал портала E1.ru
Челябинский (+уральский) диалект русского языка
Мне кажется несправедливым, что в государствах Европы, США и других странах люди бережно относятся к своему историческому наследию, к своей местной культуре, тогда как в России по большей части что-то местное в лучшем случае игнорируется, а в худшем — высмеивается как провинциализм. Я же считаю, что в такой большой стране, как Россия, и у такого большого этноса, как русские, обязательно должны быть свои местные культуры, обогащающие объединяющую общерусскую. Поскольку автор этих строк происходит из Челябинска, и все челябинские регионализмы для него не абстракция, а живая речь, то данная статья и посвящена челябинскому «диалекту», ну а также «прицепом» и уральскому, так как большая часть слов и выражений характерна для всего Уральского региона, а многое — и для Сибири.
В интернете есть некоторые материалы по теме, я их использовал в статье и постарался давать ссылки на все источники, которые удалось отыскать. Особенности «диалекта» или, скорее, говора, приводятся в начале статьи, а далее идёт мини-словарь в алфавитном порядке. Надеюсь статью расширять и дополнять.
Подчеркну также, что статья касается современного актуального челябинского по большей части городского говора, а не говора из словаря Даля или чего-то подобного, что ещё можно слышать в отдельных деревнях, особенно Курганской области. Помимо общеупотребимых слов включил по возможности и молодёжный сленг, то есть те слова, которые не используют в Челябинске люди старшего поколения.
Особенности уральского говора стали исчезать около полувека назад в связи с москвоцентризмом культуры, высокой социальной мобильностью населения и негативным восприятием региональных культур как архаических провинциальных. Достаточно скоро уральский говор может и вовсе исчезнуть.
Особенности уральского говора
Уральский говор характерен в первую очередь высокой скоростью речи (до 150 слов в минуту против нормы в 80), выраженным оканьем, недостаточным отвердеванием твёрдых звуков, артикуляцией сквозь зубы и характерным интонационным рисунком речи — почти всё это результат татаро-башкирского влияния.
Часто повествовательное предложение интонируется, как вопросительное, с повышением тона к концу. Например, «Ну я пошла-а!».
В плане лексики уральцы выделяются частым употреблением слова «чо» вместо «что», обилием уменьшительно-ласкательных суффиксов в речи у женщин, в ходу и другие просторечия и сокращения, такие как: «писят» (пятьдесят), «тока» (только), «мороженка» (мороженое)… Часто используется условное дополнение «если что». Например, «Ну я тебя предупредил, если что…».
В безударном положении слышится звук, похожий на очень краткое “О” (обозначим его через “Ъ”) или очень краткое “Е” (обозначим его через “Ь”), и тогда вместо литературного “МАсква” звучит “МЪсква”, вместо “пАкой” – “пЪкой”, вместо “хАроший” – “хЪроший”, вместо “гЪвАрю” – “грю” и т. д.). Особые интонации в обиходной речи создают совпадение повествоват. и вопросит. высказываний, замену утверждения сомнением (“Я пошла-а?”, “Я позва-ал?”), растягивание конечных гласных при обращении (“Марь Иванна-а”, “Вер Петровна-а!”) (энциклопедия Челябинск)
Синим в словаре выделены чисто челябинские слова ( в отличие от уральских вообще или слов с более широким распространением)
Словарь челябинского говора
Айда — призыв идти («пойдём» или «пошли»)
Башить, баш — передавать роль водящего в подвижной детской игре, например баши, другому игроку, коснувшись его рукой. Баш — слово, произносимое при таком прикосновении
Бирка — номерок в гардеробе
Вехотка — мочалка
Виктория — садовая клубника. Слово «клубника» обычно означает лесную клубнику. Челябинцы обычно различают крупную садовую «викторию» (независимо от сорта) и лесные «клубнику» и «землянику». Слово происходит от названия некогда популярного сорта клубники.
Втюривать, навяливать — навязывать, «втюхивать»
Галить — выполнять роль ведущего в детской подвижной игре
Гамаши — трикотажные штаны
Горбулка — (сокращение от «городская булка»). Это белый хлеб определенной формы. Раньше такой в деревнях не выпекали. Городскую булку назвали по месту, откуда ее привозили — из города.
Город — центральная часть города. Например, «Поехали в город, на площади ледовый городок посмотрим»
Грохотка — упаковка для яиц
Дак- усилительная частица вместо «так». Например, «Дак я же вам говорю…»
Дресва — мелкий щебень. Дресва — профессиональный термин, однако, он повсеместно используется обывателями вместо «щебня»
Жулькать — 1. мять, стискивать 2. ласкать, особенно слегка сжимая или обнимая (особенно о детях или животных). Например, «Такая милая собачка, прям так бы и зажулькал всю.» Сравнимо с «тискать»
Зелёнка — документ на право владения собственностью. Раньше эта бумага была только зеленого цвета, отсюда и слово.
Кастерить — ругать
Катать вату — бездельничать, медлить (молодежный сленг)
Кожилиться — напрягаться
Кулёк — пакет, обычно бумажный импровизированный. Например, кулёк семечек
Лентяйка — швабра
Лопать — много или жадно есть
Мастерка — легкая спортивная куртка или кофта
Махры — то, что торчит, выпирает, мешается. Переделалось из «вихры». Применимо к ниткам на неподшитом крае ткани.
Морить (морево) — юморить, шутить. Морево — это нечто смешное, «умора» (молодежный сленг)
Мусолить — устраивать волокиту, тянуть с чем-либо
Надыбать — раздобыть
Полуторка — однокомнатная квартира
Пурхаться — медлить, копаться
Ремки — лохмотья, изношенная одежда
Сад — дача
Сидеть голодом — голодать, обычно наставительно «А что это ты тут голодом сидишь?» или укоризненно «А я тут, понимаешь, голодом сижу…»
Синявка — сыроежка
Соска (полторашка) — пластиковая бутылка 1,5 — 2 литра
Согреть чай — вскипятить или подогреть воду для чая
Ухомаздать(ся) — 1. сильно устать, утомиться, умаяться (от работы, усилий); 2. испачкаться. (lingvo)
Ученые разбираются, что лежит в основе характерного уральского говора
Даже не лингвист вам подтвердит: исконно уральский говор с каждым годом стирается и уходит. Но стоит ли сохранять наши «смачные» уральские словечки? И каковы же особенности существования и будущего развития уральского говора?
Даже не лингвист вам подтвердит: исконно уральский говор с каждым годом стирается и уходит. Но стоит ли сохранять наши «смачные» уральские словечки? И каковы же особенности существования и будущего развития уральского говора? Этой теме был посвящен круглый стол в редакции «ЮП», к участию в котором были приглашены ведущие ученые-лингвисты и социологи Челябинска.
«Она что, с Урала»?
Людмила Шкатова: Наша устная речь действительно отличается некоторыми особенностями, которые чувствуются окружающими, когда мы приезжаем в другие города, как нечто своеобразное. И прежде всего это рисунок интонационный нашей речи, прежде всего, по скорости речи. То есть окружающие считают, что уральцы говорят слишком быстро, иногда в связи с этим не очень понятно.
Своеобразие речи — это определенная характеристика человека и его особый региональный акцент — это привычное дело для многих народов. Я, к примеру, работала в Германии, и мои саксонские немцы очень отличались от носителей Hochdeutsch, то есть того самого «высокого» литературного немецкого языка. Они берегли свой диалект, свои особенности речи и приветствовали, когда депутаты, выступая перед ними, говорили на их наречии. Мне рассказывали о баварцах, которые однажды вообще выгнали депутата, который говорил не по-баварски.
Наверное, есть такая особенность и у нас, которую Евтушенко когда то определил таким образом:
Не надо охать или ахать: ах, боже мой, какой акцент!
А надо окать, надо акать, рабочий ты или доцент.
Поэтому стесняться своего уральского говорка, мне кажется, не стоит. Но я считаю, что есть люди, которые социально обязаны говорить литературным языком. И обязанность преподавателей, в том числе, обучать своих студентов литературной речи. Но хотя бы рассказывать им, что Горький, например, окал всю жизнь, и это ему в вину никто не ставил.
Но нас с вами выделяют среди толпы не только по интонации. Мы с вами, по крайней мере, в большинстве своем, не знаем интонации конца предложения, вместо которого звучит интонация вопроса.
— Ну я пошла-а-а-а (вверх), — говорит наша женщина, как будто мы интересуемся, останется она или уходит. Вопрос вместо утверждения — типичный для южноуральцев показатель.
И словечки наши, так называемые регионализмы: полуторка, вехотка (мочалка), пурхаться (медлить, копаться), упеткаться (устать), кожилиться (напрягаться), ремки (лохмотья). Нередко можно услышать: «Платье обремкалось». Вот женщина кричит где нибудь в Москве: «Ой, гомонок украли!» Я сразу догадываюсь: не иначе, как нашенская, с Урала.
Проблема не в диалекте!
Марат Гайнуллин: В энциклопедии по Челябинску приводятся следующие любопытные факты. Так, характерной чертой обиходной речи большинства горожан является быстрота произношения. По данным анализа устной речи коренных жителей Челябинска, ее скорость превышает 150 слов в минуту. Конечно, еще не итальянцы, но уже и далеко не финны!. Достигается это за счет редукции, то есть сокращения гласных…
Елена Харченко: Сейчас, наверное, речевой портрет стал имиджевым регулятором. И не случайно интерес к правильному произношению проявляется у людей, которые должны работать над имиджем. Этот показатель, что я не принадлежу к провинции, а такой же житель столицы, — наверное, тоже становится важным.
Если в Германии важно владеть местным диалектом, то мы сейчас говорим о том, что для россиян, а значит, и для уральцев, скорее, важна литературная речь.
И проблема даже не в диалекте, а в том, что у нас очень многие люди не владеют литературным языком. Они владеют жаргоном, просторечным вариантом. Эти все: «ни в коем разе», «заместо», «приехал с Миасса» — все это выдает человека необразованного. Сейчас как раз начинается разделение по известной пословице — «Встречают по одежке, провожают по уму». А ум у нас в речи проявляется.
Марат Гайнуллин: Невладение русским литературным языком — это не региональный признак, а факт времени?
Елена Харченко: Именно так. Помните в водевиле Чехова? «Они хочут свою образованность показать»… Есть проблема так называемого рунглиша, который сейчас формируется в бизнес-сфере. Это своего рода пиджин, то есть язык общения русскоязычных иммигрантов в англоязычных странах.
Мы перестаем понимать друг друга из-за того, что у нас проникает в речь огромное количество слов псевдоанглийских. И люди не понимают, что стоит за тем или иным словом. Некоторые начинают использовать рунглиш, стремясь повысить свой статус. При этом начинают демонстрировать свою псевдообразованность. Говорят: «сэйлзы» — вместо «продавцы», «гуглить». Можно услышать: «Манагер его экспенсы не апрувит». Многие из подобных слов и выражений сразу и не поймешь, если попадешь в бизнес-среду. Но допускать подобную языковую игру можно до тех пор, пока она не начинает затруднять понимание другого человека. Сейчас, к сожалению, в угоду этому сомнительному имиджу очень часто приносится в жертву как раз ПОНИМАНИЕ друг друга.
Где ты, «махэнькый», «хорошэнькый»?
Марат Гайнуллин: Все чаще в социальных сетях можно встретить информацию о том, что в таких городах, как например Екатеринбург, бизнесмены обращаются в специализированные лингвистические центры с просьбой отучить их от «неправильного» уральского говора, который вместе с чоканьем в Москве и в Питере выдает их с головой и портит их репутацию…
Елена Харченко: Я согласна с тем, что нас все равно выделят как уральцев по многим параметрам, в том числе по чоканью и по скорости речи. Но обратите внимание: и москвичи сегодня не придерживаются старомосковской нормы. И даже в театрах у нас не говорят: «Махэнькый», «Хорошэнькый». Это вызовет, скорее, даже отторжение или иронию.
Если мы говорим о функции языка, то я хотела бы сказать, что мы должны, скорее, ориентироваться на коммуникативные особенности — чтобы мы могли понимать друг друга. И в городе уместнее говорить не о диалекте, а о — социолекте. Это как раз смесь того самого просторечия, этих самых словечек. Этим занимается Пермская социолингвистическая школа, которая, кстати, нередко выдает те же слова, что есть и в Челябинской области.
Говорок как гендерный признак
Марат Гайнуллин: С исторической точки зрения уральский говор является относительно молодым — так называемый говор вторичного образования. Насколько сильно влияние татарского и башкирского языков на формирование уральского говора?
Гадель Валеев : Русский язык достаточно однороден. Его поймут в любой территории России — это не Германия и не Китай, и даже не Италия, где почти три десятка говоров.
Саму Челябинскую область из всех других регионов России можно считать одной из самых молодых, поскольку русские уже успели освоить Сибирь, побывали возле Америки, а здесь, на Урале, заселились достаточно поздно.
Предполагается, что уральский говор возник в результате смешивания говоров населения из различных частей европейской части России. Основой уральского говора и является северное наречие.
Причем русское население стало заселяться с востока — Бродокалмак, Усть-Багаряк… А потом сформировалось северное наречие. Горнозаводская зона — это уже средне-уральское наречие. А если так, то мы уже не можем рассчитывать на какие то особенности, потому что средне-уральское наречие близко к московскому. Остаются небольшие клочки вокруг Аши, где заметно южное влияние. А все, что южнее реки Миасс — даже не рассматривается: там обитает относительно новое население. И все региональные черты достаточно быстро стерлись в силу влияния двух мировых войн — Первой и Второй, а потом была целина.
А характерная для уральского говора скороговорка сохранилась, кстати, именно под влиянием местного татарского и башкирского населения. Например, в горнозаводской зоне весь подвоз древесной руды осуществлялся башкирами. И уголь полностью развозился ими же — в Троицке и в районе Оренбурга. И башкирскую скороговорку переняло русское местное население. Вопросительные интонации — это тоже чисто тюркское влияние. И добавлю, закрытые зубы — тоже. Твердые звуки у нас тоже недостаточно отвердеваются.
Людмила Шкатова : Есть еще особый говорок оренбургских казачек, которые все согласные произносят мягко: «Молечькя би попиля би…»
Гадель Валеев : В закрытой среде достаточно быстро усваивается все новое. Например, третья Оренбургская линия какое то время находилась в районе Троицка. И потом, когда их обратно вернули, оказалось, что в их речи образовалось влияние женского особого говорка — пришепетывание ради красивости — этакий социальный гендерный признак.
Я сам из Белорецка — этот город каким был маленьким, таким и остался. Все поселки горно-заводской зоны говорили у нас по-башкирски. И даже сейчас в районе Каповой пещеры все русские вполне спокойно говорят по-башкирски. И долгое время это двуязычие вполне уживалось. А сейчас даже в башкирских поселениях Челябинской области интенсивно переходят на русский язык, осваивая в том числе и ненормативную лексику…
В тюрских языках есть один очень продуктивный способ образования — удвоение основы. И это тоже можно считать в определенном смысле взаимным проникновением, когда мы слышим: «Ехали долго-долго», «Идешь-идешь».
Не боясь москвоцентризма
Владимир Помыкалов: Я не уралец по рождению, но так случилось, что всю жизнь прожил здесь. И никто специально со мной не занимался искоренением уральского говора, который у нас в свое время выделялся довольно четко, в том числе и по уральской литературе — по Бажову, Бондину. А потом, начиная с 1954 года, когда началось освоение целины, сюда хлынули потоки разноязыкого люда со всей страны.
Вдруг возросла социальная мобильность населения и можно было в совхозе «Новый Урал» встретить людей из Сибири, из Центральной России. Но и сами то они были выходцами из центральных губерний. И как бы ни смеялись сегодня над этим термином — новая историческая общность «советский народ» — она становилась все реальнее. Вместе с этой общностью формировался и язык. И стирание этих региональных различий, особенно в больших городах, было явно видно.
При этом существовал фактор, характерный для России в целом — москвоцентризм: все, что не Москва, это провинция. И провинциал всегда испытывал комплекс неполноценности по отношению к москвичам. Избавиться от него можно было только одним способом — переехать в Москву. Так Москва стала одним из провинциальных городов России. И та старомосковская норма, на которой строился русский литературный язык, практически исчезла. В Москве уже действительно давно не услышишь: «булошная». А мы почему то по-прежнему комплексуем. А ведь своего говора не нужно стесняться.
Любой язык забывается, если он не употребляется. И русский кодифицированный язык — тоже уходит. Так же, как и уральский говор. В то же время появляется другая тенденция — бизнес. Эпоха «малиновых пиджаков» канула в Лету, уже устоялся определенный более высокий социальный слой. И он начал заботиться о своем статусе. Сначала его представители занялись фитнесом, освоили бутики, теперь потихоньку начинают осваивать язык. Но этот процесс сейчас тормозится — во многом за счет колоссального расслоения. То есть самый верхний, топовый уровень бизнеса отказывается обучать своих детей здесь — они все учатся ТАМ. Стало быть, русский язык, тем более — с уральским говорком — им вообще не нужен. А уровень, который мы называем средним, стремительно снижается и падает до уровня плинтуса.
Особенности нашего уральского говора начали стираться уже более полувека назад. И в конце концов, увы, сотрутся…
Участники:
Ведущий Марат Гайнуллин, обозреватель газеты «Южноуральская панорама»
Людмила Шкатова, профессор Челябинского государственного университета, доктор филологических наук;
Людмила Месеняшина, профессор Челябинского государственного университета, кандидат филологических наук, доктор педагогических наук;
Елена Харченко, заведующий кафедрой культуры речи и профессионального общения, профессор, доктор филологических наук, заведующий секцией «Русский язык» ЮУрГУ;
Владимир Помыкалов, профессор, директор института экономических исследований и бизнес-образования «РОБИС», кандидат философских наук;