что такое третий сектор

Третий сектор и его роль в социальной защите населения

Понятие «третий сектор» появилось в мире не так давно, его становление отражает тенденции, возникшие одновременно с развитием рыночной экономики. Современное гражданское общество можно представить в виде трех неотъемлемых составляющих, которые позволяют выделить основные институты, функционирующие в нем.

Первый сектор – государственный: органы государственной вла­сти на всех уровнях, а также все виды государственных предприятий и организаций, действующих в любой сфере деятельности, в числе социальной, основанных на государственной и смешан­ной формах собственности, с преобладающей долей государствен­ного участия;

Второй сектор – коммерческий (бизнес-сектор): неправитель-ственная прибыльная организация;

Третий сектор называют негосударственным, неправитель-ственным, независимым, некоммерческим, неприбыльным, благотво­рительным, сектором добровольной активности (волонтерским, добровольческим). Этот сектор является:

• негосударственным, неправительственным, потому что орга­низации, входящие в него, не располагают в полном объеме властью и полномочиями правительства, хотя какие-то из них могут через своих членов иметь властное влияние, а некоторые даже выполняют функции правительства (при­мер — образовательные организации США, которые об­ладают полномочиями по выдаче лицензий); с другой точки зрения, термин «неправительственный» может означать широкое вовлечение населения в общественную жизнь, что отражает тенденцию социальной организованности на всех уровнях, и связано это с процессом становления граж­данского общества, т.е. термин «негосударственный» оз­начает также то, что создание составляющих его органи­заций происходит спонтанно, как реакция на необходи­мость разрешения какого-либо социального противоречия или реализации какой-либо социальной потребности. Многие действующие некоммерческие организации не регистри­руются в силу разных отнюдь не криминальных причин. Стихийно возникающие и исчезающие в процессе орга­низации и развития, эти структуры подчас известны только тем, кто в них участвовал, и кто с ними взаимодейство­вал;

• независимым, потому что множественность финансовых источни-ков деятельности делает его относительно независи­мым и от государства, и от бизнеса. На определенных этапах общественного развития организациям третьего сектора при­ходится действовать в противовес другим общественным силам, отстаивая те права и свободы граждан, которые ущемляют­ся бизнесом или государством. Многие организации этого сектора являются неформальными, т.е., не будучи официально зарегистрированными, они часто пользуются свобо­дами и возможностями, недоступными государственным орга­низациям или частному бизнесу;

• некоммерческим, неприбыльным, потому что это важнейший конституирующий признак, отличающий его от коммерческих организаций. Третий сектор существует не ради получения прибыли. Это не означает, что его организации не могут получать прибыль (например, заработанные поступления со­ставляют 23% от общего объема денежных поступлений не­коммерческих организаций в Венгрии, до 59% во Франции и 70% в Германии. В России эта цифра по разным источни­кам составляет от 30 до 75%). В то же время некоммерческие организации не имеют права распределять полученную прибыль среди учредителей, а должны использовать ее на уставные цели (исключительно для целей провозглашенной мис­сии). Так как организации третьего сектора весьма разнообразны (общественные, политические, религиозные, благотворительные, образовательные и т.д.), сам этот сектор весьма обширен, неоднороден и многолик;

• сектором добровольной активности (волонтерским, добро­вольческим), поскольку здесь широко используется добро­вольный труд волонтеров. Например, 54% взрослого населе­ния США отдают добровольной работе около 4 ч в неделю, а в Великобритании около 30% населения занимаются доб­ровольной работой 3–7 ч в неделю. Причем добровольный неоплачиваемый труд является основой функционирования организаций третьего сектора и формой гражданской ак­тивности широких масс населения;

• филантропическим, благотворительным, так как эти опреде­ления отражают устойчивые исторические корни возник­новения третьего сектора благотворительной активности, в результате чего существенную часть этого сектора составля­ют благотворительные организации.

Третий сектор тесно связан с другими секторами экономики. Границы между ними весьма прозрачны и чрезвычайно подвижны.

Государство и некоммерческий сектор заинтересованы в развитии бизнес-сектора в качества источника финансовых поступлений (государству – в виде налогов, некоммерческому сектору – в виде пожертвований).

Коммерческие и некоммерческие организации рассматривают государство в качестве гаранта правовой и экономи­ческой стабильности и безопасности.

Государство заинтересовано в развитии третьего сектора, как структуры, решающей ряд социальных задач и помогающих в реализации задач социальной политики. Бизнес-сектор также заинтересован в развитии некоммерческого сектора, например, ассоциация предпринимателей является общественной организацией, но ее деятель­ность направлена на обслуживание интересов бизнеса. Рассмотрим ниже механизм социального взаимодействия государства и некоммерческих организаций.

Источник

Что такое третий сектор

Ольга Алексеева – человек, без которого невозможно представить существование современных благотворительных фондов и некоммерческих организаций, человек, благодаря которому в современной России стала развиваться филантропия. Ольга Петровна окончила журфак МГУ, писала о социальных проблемах и развитии НКО в России. С 1993 года Ольга работала в международной благотворительной организации Charities Aid Foundation, а в августе 2010 года создала собственный проект – благотворительный фонд Philanthropy Bridge Foundation. Ольга Алексеева – автор некоммерческих бестселлеров «Третий сектор, или Благотворительность для «чайников»» и «История доверия в недоверительные времена», которые стали пособием для НКО. Ольга Алексеева умерла в 2011 году.

Когда в магазине вам продали цветной телевизор, который через неделю забыл, что он цветной, а мастер разводит руками: “Заводской брак! ” – кто вам поможет защитить ваши права как потребителя? Правильно, общество защиты прав потребителей. Без их юриста и боевого актива, знающего наизусть все под прилавочные инструкции магазинов вам денежек своих не вернуть и телевизор не посмотреть. А общества защиты прав потребителей кто создает? Конечно же, не магазин. И даже не Департамент торговли. Мы с вами.

Когда вашего единственного сына с его плоскостопием и язвой забирают служить в “горячую точку”, куда вам бежать сломя голову? В Комитет солдатских матерей. Там отцы и матери, такие же как вы, которым не хочется ждать милости от военкомата.

Когда ваш ребенок тяжело заболел и дома стены перестали помогать, кто первым придет на помощь? Общество родителей с детьми-инвалидами.

Когда вашу мечту стать великим ученым, музыкантом, танцором вы с безнадежным вздохом прячете под кроватью, кто сможет открыть дверцу к славе? Программы и фонды поддержки молодых талантов.

Когда вы один, как сыч, сидите в квартире и не знаете, чем заняться – вдруг вас приглашают вместе строить церковь или сажать лес или просто открывать новые земли. Кто приглашает? Да люди, как оказалось, живущие рядом.

Это все третий сектор – некоммерческие организации, созданные людьми для решения проблем или воплощения идей или просто для того, чтобы быть вместе. Самодеятельный театр… туристический клуб … школа клоунов… Это все третий сектор.

В дороге от работы до магазина вы живете один, может быть, с семьей, не заботясь о том, что там – за поворотом.

Но если случилась беда, если вы чувствуете, что жизнь подходит к концу, а истрачена зря, или наоборот только начинается, вот-вот должна начаться… Или вы устали доказывать на кухне, что вы действительно что-то открыли…

Вы ищете таких же как вы. Стремящихся выбраться из горя или “протолкнуть” что-то новое, или просто уставших от одиночества. Теперь вы вместе, пусть даже вас два с половиной человека и денег нет. Вы сможете решить проблему.

Вы – третий сектор. Кто-кто? Именно вы.

Что такое третий сектор?

Представим себе круг, разделенный на три части. Помните геометрию? С трудом… Эти части круга называют секторами. Теперь на минуточку допустим, что весь этот круг – наше с вами общество.

Государство – это первый сектор

Государство, по нашему же с вами выбору — как бы это ни звучало странно в нашей стране, но это так — управляет нашей жизнью. Оно отвечает за порядок на дорогах и работу светофоров, здоровье экономики и защиту границ, выплату пенсий и социальных пособий. Государство – это первый сектор общества. Оно заботится обо всех в целом, в массе, в толпе, не обращая внимания на “заморочки” отдельного гражданина.

Бизнес — это второй сектор

Бизнес заваливает нас теперь товарами и услугами. Пытается, как на добром старом Западе, дойти до каждого, предложив индивидуальные колготки. Все бы хорошо, но бизнес требует за это денег. Чем индивидуальнее, тем дороже. Хочешь – плати. Не можешь – проваливай. Иначе бизнесу нельзя — разорится. Бизнес — это второй сектор общества, заботящийся о нас за наши кровные рубли.

Некоммерческие организации — третий сектор

И, наконец, остался третий. Кто же он? Это объединения людей, собравшихся вместе, чтобы помочь себе и другим не с целью извлечения прибыли. Это ассоциации пчеловодов и туристические клубы, благотворительные фонды и экологические группы. Это те, кто не смирился с ситуацией, не ждет милостей от природы. Те, кто, объединившись, пытаются что-то изменить в своей жизни сами. Некоммерческие организации, объединения людей, собравшихся не для извлечения прибыли – это третий сектор.

Все-таки непонятно, чем он от остальных отличается.

В отличие от политических партий организации третьего сектора или, как их еще называют, некоммерческие организации, не стремятся что-то менять чужими руками – свергнуть одного правителя и поставить другого, побаловаться революцией.

В отличие от государства организации третьего сектора не объединены в единое целое, не имеют жесткой иерархии, не содержатся полностью на бюджетные деньги.

В отличие от бизнеса создатели некоммерческих организаций не распределяют прибыли между собой, даже если прибыль у них есть, не “навариваются” на проблеме, а пускают все средства на ее решение. Третий сектор, как и бизнес, тоже стремится дойти до каждого, только с точностью до наоборот. Чем беднее человек, чем труднее ему живется, тем больше внимания к нему со стороны некоммерческих организаций.

Так вот, значит, зачем он…

У врачей-онкологов, борющихся с раком, есть такое понятие “качество жизни”. Это когда больной, пусть даже умирающий, имеет возможность узнавать мир и радоваться, быть с близкими, даже влюбляться, не испытывать боли и не страдать от страха.

Некоммерческие организации улучшают качество жизни для всех нас, не требуя за это “золотых”. В этом их главное предназначение.

Некоммерческие организации существуют во всем мире. Среди тех, кто создает некоммерческие организации, есть экологи и психологи, врачи, инженеры, учителя, даже слесари-сантехники или затяжчики носовой части обуви…

В Соединенных Штатах Америки есть одно очень смешное общество. Называется оно “Проект Жираф” и объединяет людей, которые не боятся рисковать своим личным временем, силами, иногда здоровьем и жизнью, чтобы помочь другим, чтобы что-то изменить в сером течении дней. Среди жирафов есть десятилетний мальчишка, посадивший в городе сад, и спасатель доброволец, и наш кировский мужик, вырывший пруд для своей деревни. Девиз жирафов: “Stick your neck out! Не бойся высунуться”.

Третий сектор – поистине огромный и увлекательный – это как раз и есть те самые люди, которые не боятся высунуться. Он наполнен “жирафами”, старыми и молодыми, толстыми и тонкими, богатыми и бедными, веселыми и серьезными, которым не страшно быть чуть-чуть самостоятельнее, высунуться, рискнуть, чтобы и им, и другим вокруг жить стало немножко легче. Самое интересное, “жирафы” ничуть не страдают от того, что “высовываются”. Наоборот, они говорят, что, помогая другим, работают прежде всего на себя, потому что это приносит в их мир гармонию.

Вы тоже можете стать одним из “жирафов”, это совсем несложно. И разделить их смешной девиз, который с полным правом можно отнести ко всему третьему сектору: “Не бойся высунуться!”

Источник

Между бизнесом и государством: семь глобальных трендов в социальной сфере

Мировые тенденции в секторе благотворительности

Третий по порядку, но не по важности

Благотворительность — лишь часть того, что называют третьим сектором гражданского общества. Первый сектор — публичный — это государство и все государственные образования и организации. Второй — частный, то есть бизнес. И третий — некоммерческий сектор, куда входят негосударственные организации и проекты, целью которых не является извлечение прибыли.

Третий сектор огромен, он пронизывает все общество и существует на разных уровнях: от местного до национального и международного. В него входят все — от независимого родительского комитета и садового товарищества до международных медицинских миссий и глобальных организаций по борьбе с бедностью.

«Третий сектор — это вы. Это те, кто не смирился с ситуацией, не ждет милостей от природы. Те, кто, объединившись, пытаются что-то изменить в своей жизни сами. Некоммерческие организации, созданные людьми для решения проблем или воплощения идей или просто для того, чтобы быть вместе. Самодеятельный театр… туристический клуб … школа клоунов… Это все третий сектор», — писала Ольга Алексеева, основатель Philanthropy Bridge Foundation, автор книги «Третий сектор, или Благотворительность для «чайников».

Согласно Федеральному закону от 12.01.1996 N 7-ФЗ (ред. от 02.12.2019) «О некоммерческих организациях» некоммерческие организации (НКО) могут создаваться для достижения социальных, благотворительных, культурных, образовательных, научных и управленческих целей, в целях охраны здоровья граждан, развития физической культуры и спорта, удовлетворения духовных и иных нематериальных потребностей граждан, защиты прав, законных интересов граждан и организаций, разрешения споров и конфликтов, оказания юридической помощи, а также в иных целях, направленных на достижение общественных благ.

Иван Бегтин, Директор в АНО «Информационная культура», эксперт в области открытых данных в своем исследовании «Как устроен некоммерческий сектор в России» выделил более 30 различных типов НКО. Их условно можно разделить на три категории:

базовые — к ним можно отнести те формы некоммерческих организаций, которые может создать любой гражданин или юридическое лицо:

специализированные — они регулируются отдельными законами и характеризуют отдельное направление деятельности. Например, адвокатские палаты и коллегии, товарищества собственников жилья или политические партии;

гибридные — это религиозные организации. «Их форма имеет религиозную привязку, однако по их ролям они могут заниматься практически чем угодно», — отмечает Иван Бегтин. В качестве примеров он приводит Казанский исламский университет (образование) или Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» (наука, просвещение).

Но чаще всего под третьим сектором подразумевают те организации, которые решают самые насущные задачи гражданского общества — помогают людям, заботятся о животных и экологии, привлекают внимание к общественно важным вопросам, таким как гендерное равенство, права человека и так далее.

Самое близкое определение, описывающее этот тип организаций — «социально ориентированные» (СО НКО). Поэтому мы расскажем о трендах, которые касаются именно этой — социально ориентированной — части некоммерческого и негосударственного сектора России и мира.

1. Благотворительность поможет пережить смутные времена. Государство поддержит некоммерческие организации, но не все

Самый частый вопрос, он же — претензия: «Зачем вообще нужны некоммерческие организации, если есть государство». Часто оно дополняется рассуждением в духе «и так налоги платим». Здесь нужно объяснить, что ни одно государство мира, даже образцовые страны скандинавского социализма с их высокими налогами, качеством жизни, уровнем счастья, не обходятся без некоммерческих негосударственных организаций.

НКО не заменяют государство, а дополняют его. Государство — большое и неповоротливое, некоммерческие организации — маленькие и мобильные. Там, где государство видит цифры, НКО за каждой цифрой видят конкретных людей. Там, где государство и госучреждения связаны процедурами, регламентами, госзакупками и согласованиями, НКО могут быстро принимать решения и перераспределять ресурсы.

Нередко некоммерческие организации вынуждают государство обратить внимание на ту или иную проблему — исчезновение редких видов животных, недостаток лекарств, нарушение прав и так далее.

С точки зрения социологов, главную пользу некоммерческие организации и объединения приносят не тем, кому помогают, а тем, кто помогает — сотрудникам, волонтерам, финансовым донорам (так называют тех, кто делает пожертвования). Потому что в процессе участия в благотворительности формируются долгосрочные устойчивые связи между людьми, а именно эти связи образуют гражданское общество.

Об этом подробно рассказывает политолог Екатерина Шульман в своей колонке «Благотворительность оберегает общество от насилия» на сайте «Такие Дела». Суть в следующем: чем короче связи между людьми, чем выше риск насилия, потому что человек человеку — никто. «Вовлечение в долгосрочные отношения обмена, взаимодействия, взаимовыручки, взаимопомощи является основным механизмом снижения уровня насилия в обществе», — пишет Екатерина Шульман.

«Там, где есть долгосрочная вовлеченность, социальные трансформации будут происходит мягче. Где ее нет, там люди будут извлекать максимальную выгоду на коротких отрезках времени».

Эксперт приводит в качестве примера революционных изменений гражданскую войну, но неизвестно, к каким последствиям приведет нынешняя пандемия. Не исключено, что к революционным. В любом случае сейчас есть возможность проверить сформированные гражданские связи на крепкость и устойчивость.

Что касается отношений между государством и некоммерческим сектором, то они развиваются и будут развиваться в двух разных направлениях.

«Те организации, чья деятельность укладывается в политическую повестку и которые могут быть полезны государству для решения поставленных социальных задач, будут поддерживаться и развиваться. Мы уже сейчас видим, как некоммерческие организации подключились к помощи в ситуации пандемии, переориентировали свои программы на помощь врачам, уязвимым группам и тем кому больше доверяет население. Государство видит это и, я думаю, оценит», — считает Николай Слабжанин, исполнительный директор (Национальный директор) благотворительной организации «Детские деревни — SOS». В то же время те организации, чья деятельность расходится с государственным курсом, будут испытывать на себе все больше давления, предполагает он.

2. Бизнес перехватывает социальную повестку

То, как бизнес участвует в благотворительности и социальных проектах, можно условно разделить на два типа.

Первый — назовем его «по зову сердца» — ничем не отличается от подхода частных лиц, жертвующих на то, что вызывает у них эмоциональных отклик. Человек может перевести 1 тыс. руб. по СМС больному ребенку — тогда это частное пожертвование, а может, будучи руководителем или собственником малого бизнеса, пожертвовать эту сумму из бюджета компании. Здесь нужно оговориться, что налоговых льгот для бизнеса, который дает деньги на благотворительность в России нет.

По тому же принципу в таких компаниях реализуются и волонтерские инициативы:

– А давайте, — отвечают все, собирают деньги, игрушки и едут.

Отсюда перед Новым годом в детских домах паломничество, которое вредно и детям, и самим благотворителям — подробно об этом рассказывает в своей колонке «Никаких подарков в детские дома» Анна Пучкова.

Второй тип — «по расчету» — обычно свойственен крупным компаниям с устоявшейся корпоративной культурой, особенно международным и/или торгующимся на биржах. Там часто есть целое направление — корпоративная социальная ответственность (КСО), которое обычно относится к отделу внешних коммуникаций. Если «расчет» верный, то КСО способствует развитию горизонтальных связей внутри компании, развитию навыков и компетенций сотрудников, а также повышает лояльность бренду со стороны потребителей. Если «расчет» неверный, то в лучшем случае результата не будет, а в худшем желание быть «добреньким» будет раздражать и сотрудников, и потребителей. Тут все же нужно оговориться, что «по расчету» не означает отсутствие эмпатии, вовлеченности и желания помочь.

Главная проблема — социальная активность брендов должна быть связана с их основной деятельностью. Например, компания производит матрасы, а в качестве социальной ответственности сажает деревья. Такой подход, во-первых, в глазах потребителей похож на популизм. Во-вторых, он не позволяет компании по-настоящему включиться в решение проблемы, оценить результат и свой вклад. В-третьих, он может быть не самым эффективным способом помогать.

Многие компании на фоне пандемии коронавируса подключились к решению социальных задач ровно там, где нужно, и ровно с теми ресурсами, которыми обладают. Например, производители алкоголя перенастроили свои заводы и выпускают санитайзеры, а фэшн бренды стали шить маски.

«Это хороший пример того, как нужно выстраивать свою социальную стратегию. Не причинять добро случайной активностью, пускай и с добрыми намерениями, а создавать помощь с ценностью и преимуществом своего бренда, продукта. Ради продвижения этого преимущества», — считает Александр Семин, директор специальных проектов Агентства стратегических инициатив (АСИ), консультант по социальному креативу для благотворительных фондов и НКО, преподаватель Московской школы профессиональной филантропии.

Если ты производишь пылесосы, не надо отправлять игрушки в детский дом (это вообще надо запретить). А делать из пылесосов аппараты для искусственной вентиляции легких. И мы уже знаем такой кейс.

Вместе с тем, в последние несколько лет в мире активнее развивается так называемое «социальное предпринимательство» — гибрид коммерческого и социального проекта. Такой бизнес может привлекать инвестиции и неплохо зарабатывать, но деньги — не самоцель, главное — социальное воздействие (impact).

«Для социального предпринимательства финансовая самодостаточность так же важна, как и социальная миссия. Они самоокупаемы, не зависят ни от правительственных грантов, ни от пожертвований», — отмечает в своей научной работе Вера Баринова, заведующая лабораторией исследований проблем предпринимательства Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, заведующая лабораторией инновационной экономики Института Гайдара.

Закон о социальном предпринимательстве был принят в России летом 2019 года, весной этого года должен был быть создан реестр социальных предпринимателей, после чего они могли бы пользоваться всеми привилегиями и возможностями, предусмотренными законом. Но пандемия ударила по социальному бизнесу также, как по классическому коммерческому, и строить прогнозы развития пока невозможно.

3. Третьему сектору нужна финансовая подушка

Некоммерческие организации зависимы от пожертвований — это их основной, а зачастую единственный источник финансирования. В ситуации неопределенности и экономического спада поток пожертвований будет снижаться. Значит, НКО придется сокращать свои программы, то есть уменьшать объем оказываемой помощи. Такое происходит в каждый кризис, но, похоже, именно этот заставит НКО пересмотреть подход к финансовому планированию.

«Надо четко расставить приоритеты: что наиболее важно, что наиболее реализуемо в этих условиях, что требует меньше ресурсов, на что легче зафандрайзить. Если в тучные времена мы можем позволить заниматься тем, что второстепенно, то сегодня большинство из нас возможности такой не имеет. Поэтому фокусировка на чем-то наиболее важном становится принципиальной», — уверен Дмитрий Дикман, член совета Рыбаков Фонда, эксперт по филантропии. По его словам, мало у каких фондов есть «подушка безопасности», достаточная для того, чтобы жить долго. Более того, многие грантодающие организации плохо относятся к финансовым резервам заявителей, как бы подразумевая: «Зачем вы к нам пришли за деньгами, они у вас есть».

Продержаться на плаву некоторым помогут гранты. Например, Фонд Потанина объявил грантовый конкурс, победители которого могут рассчитывать на 10 млн руб. на уставные цели и эндаумент своей некоммерческой организации. «Эти средства не имеют проектных ограничений и их можно тратить на те составляющие своей деятельности, где возникают наибольшие сложности. Мы также предложили тем организациям, которые готовы сделать шаг вперед в рамках этого подхода, потратить часть гранта на формирование или пополнение целевого капитала. Мы надеемся, что этот финансовый инструмент поможет организации не только пережить трудные времена сегодня, но и создаст устойчивый ресурс на будущее», — говорит Оксана Орачева, генеральный директор Благотворительного фонда Владимира Потанина

4. Благотворительность становится профессиональной и меняется ее позиционирование в обществе

«Я здесь вижу сразу несколько траекторий развития, но все они ведут к профессионализации», — объясняет Анастасия Гулявина, руководитель Московской школы профессиональной филантропии фонда «Друзья».

Сейчас весь мир переживает события, которые для НКО и фондов являются их ежедневной работой. «И я искренне уверен, что в ситуации общего кризиса именно фонды должны сохранять эмоциональную устойчивость и предлагаться обществу и государству в качестве партнера, который умеет правильно вести себя в кризисной ситуации. Учить правильно мыть руки, но не умывать их. Нужно не кричать о помощи, а ее предлагать, используя свои компетенции и сфокусировать деятельность на те участки, на которые у государства сейчас не хватает времени и ресурсов», — говорит Александр Семин. По его мнению, именно НКО должны давать надежду, уверенность и силу.

Самый правильный тандем власти и третьего сектора звучит сейчас так: «Эй, государство! Мы НКО и готовы помочь, дайте нам задачи, на которые вас не хватает. Помогите нам их решать, а благодаря этой помощи, мы останемся на плаву».

5. Новая прозрачность и эффективность помощи

Этот тренд во многом связан с предыдущим — предпосылки общие, но его все же следует выделить отдельно. Всеобщая прозрачность — это глобальный социологический тренд, которые проявился с развитием интернет-технологий, благотворительных фондов и некоммерческих организаций он тоже коснется.

Какое-то время назад недоверие вызывали организации, у которых нет сайта или активной страницы в социальных сетях. Сейчас требования возрастают: жертвователи, причем не только крупные, хотят быть уверены, что их не обманут, что пожертвование будет использовано эффективно, хотят видеть результат. Поэтому сейчас некоммерческие организации создают отчеты не только для министерств и ведомств, не только для крупных доноров, но и открытые документы с цифрами и фактами о работе, которые будут понятны любому пользователю.

Следующий шаг — не просто рассказать, сколько организация собрала и на какие цели потратила, но и обосновать — почему именно так, на основе каких данных принимается решение и к каким конкретно результатам привела работа.

«Миллиарды долларов по всему миру выделяются на программы с неизвестной эффективностью. Это при том, что существует золотой стандарт измерения — рандомизированное контролируемое исследование, — говорит Дмитрий Саава, руководитель проекта «Метрики» фонда «Друзья». Раньше, по его словам, в социальной сфере такие исследования были экзотикой, но в последние годы ситуация начала меняться. В 2019 году Нобелевскую премию по экономике Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер получили как раз за новаторские работы по внедрению РКИ для измерения эффектов социальных программ.

6. Технологии изменят мир

Прогресс технологий оказывает существенное влияние на развитие благотворительности и некоммерческого сектора. Причем речь идет не только о специфических технологиях, например, в медицине, но и о ставших уже привычными любому современному человеку соцсетях, интернете, стриминговых сервисах и так далее.

Научные открытия в медицине кардинально меняют протоколы лечения некоторых заболеваний, а значит, фондам приходится перестраивать свою работу и перепрофилировать программы помощи подопечным, обучать российских врачей, закупать современное оборудование и так далее.

Развитие соцсетей и других средств онлайн-коммуникации меняет структуру пожертвований, заставляет по другому выстраивать отношения с донорами. По данным исследования фонда КАФ, за пять лет (с 2013 по 2017 год включительно) объем пожертвований, который поступает через онлайн платформы, вырос в 15 раз. Скоро технологии больших данных и алгоритмы искусственного интеллекта смогут моделировать оптимальную модель социальной ответственности для каждого пользователя — предлагать сумму пожертвования на основе анализа финансов или тему схожую с жизненными интересами и ценностями человека.

Но, конечно, технологии нужны не только для того, чтобы собирать пожертвования, но и чтобы эффективнее оказывать помощь. Например, современное образование через онлайн-сервисы стало доступно в отдаленных уголках мира в том числе для людей из уязвимых групп. В ситуации пандемии в онлайн вынуждены были уйти все, и оказалось, что это открывает новые возможности для помощи, о которых в размеренном ритме жизни организации даже не задумывались.

7. Объединение объединений

«Потребность в сотрудничестве в сфере филантропии растет. Комплексные и тесно связанные между собой социальные проблемы требуют коллективного подхода и координации действий для более результативного и экономически эффективного их решения», — к такому выводу приходит Центр развития филантропии Фонда Потанина в недавно вышедшем докладе «Будущее филантропии: ключевые тренды. Метаанализ прогнозов». В тексте отмечается, что доноры все чаще объединяются, чтобы с помощью совместных вложений сфокусироваться на достижении конкретных целей.

Заметные партнерские инициативы последних лет подтверждают: фонды и состоятельные частные доноры готовы действовать совместно для достижения реальных изменений, даже когда обладают значительными ресурсами для индивидуальных пожертвований.

Существуют также фонды соинвестирования, круги благотворителей, когда доноры встречаются напрямую с представителями НКО, и краудфандинг. К тому же у доноров есть возможность делиться лучшими практиками, исключать дублирующие инициативы, а еще они могут использовать свои ресурсы для мотивации и привлечения новых доноров. Благотворители сотрудничают на разных уровнях — от не требующих значительного взаимодействия до предполагающих высокую степень интеграции.

Этот тренд проявился еще активнее на фоне пандемии коронавируса.

«Наступают трудные времена, и все равно в первую очередь каждый думает, как ему быть в этой ситуации, — говорит программный директор фонда «Старость в радость» Алла Романовская. — Мы задавали себе вопрос, что делать, когда и самим людям будет трудно, и пожертвования начнут падать, и людям придется думать о выживании. А внезапно стало понятно, что эти трудности объединили и людей, и компании».

«Люди эмоционально более настроены на призыв о пожертвовании, если он говорит о том, что надо объединяться, что есть те, кому сложнее, и мы все вместе прорвемся, если друг другу поможем, — говорит директор по фандрайзингу и коммуникациям благотворительной организации «Детские деревни — SOS» Дмитрий Даушев. — Мы разослали письмо от нашего национального директора всем донорам, где он высказывает моральную поддержку. Там даже не было фандрайзингового призыва. Но в день отправки письма у нас количество пожертвований было максимальным за всю историю работы. Важно отметить, что не нужно отдавать последнее, важен скорее сам факт поддержки, пусть даже небольшой, но регулярной суммой».

Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.

Источник