что такое топос в литературе
Значение слова «топос»
Топос в математике — тип категорий в теории категорий, по своим свойствам напоминающих и обобщающих категорию множеств. Топосы, в частности, используются в геометрии, топологии, математической логике, информатике (в области баз данных).
Топ или (реже) топос в традиционной логике и классической риторике — аргумент (синонимы: «историческое место», «диалектическое место»), общезначимое утверждение или тема («общее место»).
Из риторической традиции исходит исследование топосов или общих мест (нем. Toposforschung) в литературоведении — это созданное Эрнстом Робертом Курциусом направление, которое исследует мировую литературу через историю повторяющихся мотивов (общих мест; например, «золотой век», «книга природы»).
Топос в культурологии — синоним выражений категория культуры или образ культуры (формирующееся, необщепринятое значение).
Топосы в социологии — склонности, предпочтения, знаковые слова какой-либо социальной группы (формирующееся, необщепринятое значение).
«Топос» — фестиваль авторской песни в Санкт-Петербурге.
«Топос» — сетевой литературно-художественный и философско-культурологический журнал.
«Топос» — философско-культурологический журнал.
то́пос
1. филос. совокупность всех факторов среды существования человека
2. филос. истор. в классической риторике: то же, что общее место; отвлечённое рассуждение, вставляемое в речь на конкретный случай
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: громыханье — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Топос
В понимании Курциуса «Топос — нечто анонимное. Он срывается с пера сочинителя как литературная реминисценция. Ему, как и мотиву в изобразительном искусстве, присуще временное и пространственное всеприсутствие… В этом внеличностном стилевом элементе мы касаемся такого пласта исторической жизни, который лежит глубже, чем уровень индивидуального изобретения» (Curtius E.R. Zum Begriff eines historischen Topik Toposforschung: Eine Dokumentation, 1972). Курциус показал, что оригинальное «изобретение» автора на самом деле нередко оказывается иллюзией, оборачиваясь слегка модифицированной традиционной формулой; вместе с тем, он показал и то, что европейская литература не ограничилась набором топосов, заимствованных из классической риторики, но постоянно обогащалась, изобретая новые топосы, а потому граница между топосом и изобретением, традицией и новацией оказывается очень подвижной. Некоторые из описанных Курциусом топосов выходят за поставленные “им самим исторические рамки (античность — Средневековье) и своим универсальным значением напоминают архетипы: таков топос «puer-senex» («мальчик-старик»), прослеживаемый Курциусом и в древнем Китае (имя китайского философа 6 век до н.э. Лаоцзы, по Курциусу, означает «старое дитя»), и в культуре раннего христианства (африканские мученики 2 век представляли себе Бога «как седого старца с юношеским лицом»), и в немецком романтизме (роман «Годви», 1799-1800, К.Брентано). Последователи Курциуса в еще большей мере расширили область применения понятия топос, поставив, в частности, вопрос о топосе в литературе 19 века (например, топос «народности» в романтизме), о топике современной политической аргументации», массовой культуры.
Слово топос произошло от греческого topos, что переводится как — место и латинского — locus communis.
Статья на тему: «ПОНЯТИЕ «ТОПОС» В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ»
ПОНЯТИЕ «ТОПОС» В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ
Теоретический аппарат современного литературоведения в последние десятилетия активно пополняется новыми понятиями. Это связано с очередным витком развития науки, освобождением её от догм, использованием различных подходов к изучению и объяснению литературных фактов.
Топос — одно из понятий, вошедших в литературоведение сравнительно недавно. Возможно, именно это обусловливает некоторую размытость, неясность в его определении. Наша задача — проанализировать теоретико-литературные работы по данному вопросу и определить, какой смысл вкладывают современные литературоведы в этот термин.
Ещё в античности к понятию «топос» обратился Аристотель, который, понимая его достаточно широко, использовал в «Физике», «Топике» и «Риторике». К последнему трактату восходит семантика современного литературоведческого термина, где он определяется как «общее место для рассуждений о справедливости, явлениях природы и многих других предметов» [1; с. 47]. В таком значении — как «отвлечённое рассуждение, вставленное в речь на конкретный случай» [6; с. 1076] — топос бытует в риторике до сих пор. Проблема функционирования этого понятия в литературе была поставлена в книге Э.Р. Курциуса «Европейская литература и средневековье» (1948), который определял топосы как способы оформления целых комплексов, связанных с типическими ситуациями. Курциус обратил внимание на то, что топосу присущ формальный характер, чаще всего соответствует определённое словесное оформление [7; с. 264]. Также исследователь первым отметил связь топоса с архетипом и указал на то, что это явление коллективного сознания в литературе [6; с. 1076]. Это можно считать точкой отсчёта бытования данного термина в литературоведении.
В отечественной филологии ХХ века понятие «топос» не прижилось. Однако литературоведы, не прибегая самому термину, на практике занимались разработкой проблемы общих мотивов, сюжетов, речевых формул в литературных произведениях.
В настоящее время в литературоведческой науке сложились два основных значения понятия «топос»: 1) это «общее место», набор устойчивых речевых формул, а также общих проблем и сюжетов, характерных для национальной литературы [9; с. 89]; 2) значимое для художественного текста «место разворачивания смыслов», которое может коррелировать с каким-либо фрагментом реального пространства, как правило, открытым [9; с. 89].
В первом случае в понятие «топос» вложено более широкое значение и охватывает оно общие проблемы и сюжеты национальной литературы, устойчивые речевые формулы. При этом большое внимание уделяется эволюции топики, обретению старыми схемами новых, актуальных смыслов. Н.Д. Тамарченко подчёркивает устойчивость их значений и относительную независимость от контекста произведения [11; с. 150]. Е.В. Хализев называет топосы структурами универсальными, надвременными, статичными [12; с. 246]. В состав топики включаются типы эмоциональной настроенности (возвышенное, трагическое, смех и т. п.), нравственно-философские проблемы (добро и зло, истина и красота), “вечные темы”, сопряженные с мифопоэтическими смыслами, и, наконец, арсенал художественных форм. Всё это исследователь называет фондом преемственности, который уходит корнями в долитературную архаику и пополняется от эпохи к эпохе [12; с. 247]. А.М. Панченко обращает внимание на то, что в топосах «нераздельно слиты аспект поэтический и аспект нравственный», и допускает, что «следует говорить не просто о топике, а о национальной аксиоматике» [8; с. 246]. В данном случае топосы являются хранилищами культурной традиции и в то же время дают возможность для новаторского подхода, выражения актуального содержания.
В этом значении топика наиболее широко представлена в тех художественных системах, которые предпочитают традицию, а не новизну (например, фольклор, древнерусская литература). Поэтому к ней так часто обращаются ученые-медиевисты, исследуя поэтику средневековых литератур. Вместе с тем и у них не сложилось единой точки зрения на значение данного термина. В медиевистике топосами, как правило, называют и сюжетные компоненты, и словесные штампы. Д.С. Лихачёв одним из первых обратил внимание на то, что повторяющимися элементами поэтики в древнерусских произведениях являются не только словесные формулы, но и сами ситуации, в которых эти формулы употребляются. Необходимость употребления данных элементов древнерусскими авторами исследователь объяснил, введя понятие литературного этикета [4; с. 8—9]. Следуя за Д.С. Лихачевым, различать эти два вида «общих мест» призывают многие исследователи, но они придерживаются разных мнений относительно того, какими терминами их обозначать. О.В. Творогов предлагал называть повторяющиеся сюжетные элементы «традиционными ситуативными формулами» или «устойчивыми литературными формулами», а словесные штампы — «устойчивыми сочетаниями» [10; с. 32]. Е.Л. Конявская считает, что необходимо сохранить понятие «топос» для обозначения «общих мест», а повторяющиеся слововыражения называть формулами [3; с. 83]. Проблема состоит в том, что зачастую общим местам как сюжетным элементам соответствуют определённые словесные выражения. Следовательно, в рамках медиевистики вопрос о значении понятия «топос» ещё не решён и открывает большие перспективы для его изучения.
Во втором, более узком значении топос является единицей художественного пространства произведения, он занимает определённое место в пространственной структуре текста. Ю.М. Лотман определяет данное понятие как «пространственный континуум текста, в котором отображается мир объекта» [5; с. 280]. Возникающую в художественном произведении систему пространственных отношений исследователь называет структурой топоса, которая выступает в качестве языка для выражения других, непространственных отношений текста [5; с. 281]. А.А. Булгакова называет отличительными чертами топоса системность, зависимость от стадии развития искусства, мировоззрения эпохи, индивидуальных творческих позиций [2; с. 33]. От того, как располагаются в произведении топосы, зависит выражение идеологических и ценностных взглядов автора. Для обозначения единиц пространственной структуры текста также используется понятие «локус», отношения между двумя этими элементами художественного пространства текста остаются неясными. Существует мнение, что локус — это составная единица топоса, обозначающая конкретное место в данном континууме [2; с. 32]. Большинство исследователей склоняются к тому, чтобы называть топосами открытые пространства, а локусами — закрытые. Иногда топосу отводится роль обозначения языка пространственных отношений, пронизывающих художественный текст, тогда как локус соотносится с конкретным пространственным образом [9; с. 88]. Итак, топос в данном значении — это элемент художественного пространства текста, как правило, открытого, восходящий к бессознательной поэтике и служащий выражению непространственных отношений, ценностных представлений автора.
Таким образом, понятие «топос» в литературоведении не является однозначным. Хотя сам термин бытует в отечественной филологической науке сравнительно недавно, изучение топики литературных произведений различных эпох уже проводилось исследователями. При этом чаще рассматривались художественные системы, ориентированные на традицию, в частности, древнерусская литература. В современной медиевистике термин «топос» используется в двух значениях: традиционная сюжетная ситуация и словесная формула. Необходимо отметить, что в настоящее время литературоведческое понятие топоса приобрело дополнительное значение и может помимо общих сюжетов, проблем, речевых формул, присущих национальной литературе, обозначать элемент художественного пространства текста. Объединяет эти значения то, что во всех случаях топосом называют нечто из области коллективного сознания в литературе, бессознательной поэтики. Именно эта общность позволит в будущем более чётко определить границы данного понятия.
1. Аристотель. Поэтика. Риторика / Аристотель. Спб.: «Азбука», 2000. — 347 с.
2. Булгакова А.А. Топика в литературном процессе: пособие / А.А. Булгакова. Гродно: ГрГУ, 2008. — 107 с.
3. Конявская Е.Л. Проблема общих мест в древнеславянских литературах (на материале агиографии) // Ruthenica. Киïв, — 2004. — Т. 3. — С. 80—92.
4. Лихачёв Д.С. Литературный этикет Древней Руси (к проблеме изучения) // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия наук СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом); Отв. ред. Н.А. Казакова. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, — 1961. — Т. 17. — 699 с.
5. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. М.: Искусство, 1970.
6. Махов А.Е. Топос // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научной информации по общественным наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001. — 1600 с. — С. 1076.
7. Махов А.Е. Топос // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Тамарченко Н.Д. М.: Издательство Кулагиной; Intrada, 2008. — 358 с. — С. 264—266.
8. Панченко А.М. Топика и культурная дистанция // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наука,1986. — 335 с. — С. 246.
9. Прокофьева В.Ю. Категория пространства в художественном преломлении: локусы и топосы //Вестник ОГУ. — 2004. — № 11. — С. 87—91.
10. Творогов О.В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия наук СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом); Отв. ред. Д.С. Лихачев. М.; Л.: Наука, 1964. — Т. 20: Актуальные задачи изучения русской литературы XI—XVII веков. — 452 с. — С. 29—40.
11. Теория литературы: учеб. пособие для студ. филол. фак. вузов: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. Т.1: Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. М.: Издательский центр Академия, 2007. — 512 с.
12. Хализев Е.В. Теория литературы: Учебник / В.Е. Хализев. М.: Высшая школа, 2002. — 437 с.
Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.
Топосы.
Топос – оценочное суждение, имеющее статус общепринятого мнения. Значение топоса зависит не только от предмета высказывания, но и от прагматического, психологического, этического и других смыслов. Будучи общепринятыми, топосы обладали убеждающей силой – отсюда и та значимость, которая придавалась составлению списков топов.
1) род и вид, 2) целое и части, 3) свойства материальные (величина, фигура, движение, упругость, твердость), 4) свойства жизненные (душевные дарования, страсти, добродетели, пороки, внешнее состояние, чувства), 5) имя (небо, август, Москва), 6) действия и страдания, 7) место, 8) время, 9) происхождение, 10) причина, 11) предыдущее и последующее, 12) признаки, 13) обстоятельства, 14) подобия, 15) противные и несходные вещи, 16) уравнения.
В настоящее время специалисты в области риторики продолжают обращаться к понятию топосов. А.К. Михальская, например, в своем учебном пособии по риторике выделяет 10 таких моделей:
4) свойства (признаки предмета речи, его качества, функции, характерные действия),
5) сопоставление (сравнение, противопоставление),
6) причина и следствие,
7) обстоятельства (где, когда, как, каким образом),
9) свидетельства (цитаты, изречения),
10) имя (происхождение слова, которое входит в название темы, его смысл).
С точки зрения культуры система общих мест содержит три смысловые области: гносеологическую, моральную, познавательно-позитивную.
Гносеологическая (складывается в фольклоре). Эти топосы этически нейтральны.
а) фольклорный слой (практическая мораль, которая направлена на достижение материального блага для себя и своего рода: хорошо то, что полезно мне и «своим», по отношению к «чужим» ее запреты можно нарушать);
б) слой духовной морали, данной в текстах Священного Писания (не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй и не клянись ложно, испытывай свою совесть и совершенствуйся морально);
в) слой профессиональной морали: неприкосновенность собственности; профессиональные правила; соблюдение договоров в любой форме.
Познавательно-позитивная (совокупность знаний, добытых человеком в процессе познания мира).
Историческим ядром общих мест является мораль.
Положение топоса в иерархии и его содержание определяется авторитетом инстанции, от которого он вводится. Так, по мнению А.А. Волкова, для русской культуры органична следующая иерархия топосов.
«Органическая» система топосов
1.Религия (Св. Писание, Св. Предание, богословие).
2.Наука (математика и логика; гуманитарная; естественная; прикладная).
3.Искусство (логические искусства: информатика, метрология, гармония, элоквенция, поэтика; мусические искусства: музыка, художественная литература, ваяние, танец; практические искусства: зодчество, дизайн, техника, военное дело, администрация, домоводство, политика, маркетинг).
4.Право (принципы права, прецеденты, действующее законодательство).
5.Исторический опыт (месторазвитие общества; задачи национально-государственного строительства; образование и профессиональная подготовка населения; народное здравие; состояние цивилизации; форма социальной организации общества; природные ресурсы и окружающая среда; прецеденты решений).
6.Личный авторитет (семейное воспитание; образование; языковая компетентность; моральный уровень, креативность, практический опыт; профессиональная карьера).
7.Государственные институции (персональная суверенная власть, органы судебной власти, органы законодательной власти, органы центральной исполнительной власти, местные органы);
8.Общественная мораль (национальная честь и достоинство, общественное благо, профессиональная этика, семейные установления, общепринятые обычаи, нормы поведения);
9.Политическая система (политические принципы; политический опыт; профессиональная карьера).
Этой системе топосов А.А. Волков противопоставляет другую, отражающую, по его мнению, систему ценностей демократического общества.
«Демократическая» система топосов
1. «Я» каждого отдельного индивида.
2. Физиологические потребности.
3. Материальные практические потребности.
4. Развлекательно-рекреативные потребности.
6. Физическая картина мира.
7. Организация общества.
При всем различии классификаций топосов, ученые едины в том, что понятие топос чрезвычайно важно для теории аргументации, т.к. правильность аргументации, ее «логичность» можно проверить, лишь ориентируясь на топосы, затронутые в обсуждении проблемы.
Схема– вторая составляющая аргумента
Развертывание аргумента (амплификация) может вестись по двум линиям: 1) увеличения состава доводов; 2) разработки вглубь одного довода.
Доводы аргумента должны быть связаны по смыслу и быть совместимыми, т.е. не исключать друг друга, вместе «работать» на построение правильности аргументации.
Связь между доводами аргумента бывает логической, квазилогической и семантической.
Логические схемы используются в научной аргументации.
Квазиологической является такая связь доводов, при которой значения предлагаемых для обсуждения понятий не определены точно (они уточняются в процессе аргументации, например, что есть смелость, а что – просто дерзость), но значения связок заданы (например, долженствовать).
Семантической (в узком смысле, т.к. рассмотренные выше схемы также являются семантическими) называется такая связь доводов, при которой они просто совместимы.
Основные формы риторической аргументации – квазилогическая и семантическая, при этом для авторской публичной речи характерная первая, а для речевой продукции СМИ – вторая.
«Историческая топика»: раздел риторики или область компаративистики?
Итак, топос у Курциуса — клише или схема мысли и выражения. Определение топоса соединяет мысль и выражение: значит, предполагается, что топос имеет некую содержательную константу, но также сохраняет устойчивость на уровне выражения, даже при переводе, при переходе из одной литературы в другую. В уже посткурциусовской немецкой традиции принято связывать топос не только с определенным смыслом, но и с конкретным словесным воплощением: в нем должно сохраняться, при всех его переходах и превращениях, некое ключевое слово, Stichwort.
Понятие топоса — он же топ, общее место, locus communis, — заимствовано Курциусом из риторики. При этом заимствовании Курциус совершает весьма знаменательную терминологическую подмену, на которую я бы и хотел обратить внимание.
Итак, топос в риторике — общая категория, позволяющая находить конкретные аргументы; топос литературный, топос по Курциусу — и есть конкретный аргумент, а вернее, словесные формулы, возникшие из риторических аргументов. Теперь мы видим, какую подмену понятия совершил Курциус: он перенес название топоса с общего места, где ищут, на то конкретное, что там находят. Проиллюстрируем эту подмену простым примером. Утверждение «все люди смертны» по Курциусу — топос; а для античного оратора это — аргумент, найденный в общем месте «от природы человека».
Правильное риторическое значение термина «топос» Курциус, конечно, прекрасно, знал. Зачем же он произвел эту замену? Думаю, что его очень устраивало уже утвердившееся в европейских культурах внериторическое понимание общего места в смысле common place — некой расхожей банальности, штампа, готовой формулы. В то же время Курциус, называя аргумент топосом, явно стремится как можно скорей уйти от риторики: ведь термин «аргумент» гораздо сильнее и недвусмысленней напоминает о базовом для риторики процессе аргументации, чем термин «топос». А желание уйти от риторики понятно: риторика для Курциуса — не более чем некий резервуар, из которого черпает литература; но литература для него именно там становится самой собой, где прекращается риторика. В сущности, риторика как таковая Курциуса не интересует — и меньше всего его интересует как раз раздел аргументации, из которого он и заимствовал понятие топоса. Указатель терминов к его книге показывает, что термин argumentatio появляется в ней всего лишь один раз.
В этом парадокс всей теории Курциуса: заимствуя свое ключевое понятие из риторики, он обрубает все его связи с этой наукой, по сути отбрасывает риторику как таковую, в том числе и категорию аргументации, которой топос подчинен. Проиллюстрируем этот парадокс аналогией: представим себе гипотетического литературоведа, который создал некое учение о мотивах как элементах действия, но игнорирует при этом понятие сюжета. Такая картина едва ли не абсурдна, поскольку понятно, что мотив невозможно определить вне его соотнесенности с «вышестоящим» понятием — сюжетом.
Между тем нечто весьма похожее произошло с топосом в концепции Курциуса. Даже если мы примем его терминологию и будем понимать топос так, как его понимает Курциус, — как искомый аргумент, а не место, где ищут аргументы, — мы все равно будем вынуждены констатировать, что топос искусственно отделен от системы, в которой он, собственно, и обретает свою сущность, — от системы аргументации. Повторюсь: это все равно что абсолютизировать понятие мотива, полностью отбросив понятие сюжета. А именно так обошелся Курциус с топосом.
Все это происходит потому, что Курциус стремился разорвать связь топоса с риторикой. Не нужно забывать, что хотя книгу Курциуса и считают предвестием возрождения риторики во второй половине XX века, сам он разделяет сложившиеся на тот момент принципы размежевания риторики и художественной словесности: риторика соотносится с рационалистическим типом мышления, с «рассудочностью», и потому имеет отношение только к соответствующим типам литературного мышления (с теми типами, которые С. Аверинцев объединил понятием рефлективного традиционализма).
Прошло лишь десятилетие после выхода книги Курциуса, и представления о риторике стали меняться. Ситуацию изменили по крайней мере две работы: «Трактат об аргументации» Хаима Перельмана (1958, в соавторстве с Люси Ольбрехтс-Титека) и так называемый «Учебник литературной риторики» Генриха Лаусберга (1960) — книга, которая по своему значению выходит далеко за рамки столь скромного названия.
Хаим Перельман показал, что отношения риторики с так называемым рационализмом более чем сложны, если не враждебны (упадок риторики он связывает с воцарением научного рационализма декартовского типа); что процесс убеждения — квази-рационален, то есть рационален лишь по форме, а по сути никак не связан с логическим доказательством. Кроме того, он показал, что приемы аргументации всюду одинаковы: философ в своем трактате, домохозяйка на кухне, поэт, литературный персонаж пользуются одинаковыми приемами аргументации.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.