что делать когда человек переходит на личности
Переход на личности в ходе спора
В этот раз хочу поговорить не о литературе, а о нравах, царящих на форуме.
Есть такое понятие, как «Переход на личности»
Переход на личности (argumentum ad hominem) — распространённый в Интернете демагогический приём, подразумевающий дискредитацию аргументации оппонента посредством дискредитации его и/или его действий, а также провоцирующий некорректную ответную реакцию оппонента (в этом смысле переход на личности является формой троллинга). Приём, сам по себе не считающийся запрещённым ни в древней, ни в современной ораторской практике. Однако использование этого аргумента в научной или иной профессиональной дискуссии считается некорректным, так как такая дискуссия предполагает, как правило, стремление сторон к объективной истине, а не попытку оказаться победителем в глазах зрителей.
Разделяют три вида перехода на личности:
ad personam («переход на личности») — личностные нападки, состоящие в критике или оскорблении оппонента,
ad hominem circumstantiae — объяснение точки зрения оппонента его личными обстоятельствами (данная разновидность ad hominem включает указание на обстоятельства, которые якобы диктуют оппоненту определённую позицию, и имеет своей целью предположить предвзятость оппонента и на этом основании усомниться в его правдивости),
ad hominem tu quoque («и ты тоже») — указание на то, что оппонент сам действует вопреки аргументу (содержит в себе указание на лицемерие, не относящееся, однако, к сути вопроса).
За последние три дня 27.10.2015 – 29.10.2015 г. Я была активна в обсуждениях некоторых тем. И это не осталось незамеченным форумчанами. За три дня я получила ровно три argumentum ad hominem. Эти переходы на личность были сделаны на основании моего никнейма, моего аватара, а также моих высказываний. Получены они были от людей, которые никогда меня не видели, и знают обо мне только то, что я пишу в блогах, либо на сайте КП40.
Чтобы не быть голословной приведу примеры (во всех случаях авторская орфография сохранена).
Моя точка зрения : хэллоуин отличный повод для веселья, праздников много не бывает!
Переход на личности от форумчанина с ником «Калужский» :
Вам лет 20,наверно ни детей,ни забот,ни хлопот и мама за вас наверняка трусы стирает. а самой лишь бы весело, хоть с чёртом лысым от безделья и скуки.
Эту у Вас как раз психотип типичного подростка с тараканами в башке,которая сама себя понять не может.
Знаете были такие томные барышни в прошлом веке,которые зачитывались любовными романами и говорили исключительно по французски,предпочитая реальной жизни какую-нибудь богемную тусовку.
Постулат : поведение музыкального педагога не профессионально и требует разбирательства. С детьми вести себя, таким образом, недопустимо.
Переход на личности от форумчанина с ником «Полиграф Шариков» :
Не спорте с Марией, он молодая ещё девушка максималистка, у неё не мужа, ни детей, сама только закончила учиться, в сердце ещё кипит от негодования: почему ей не восхищались преподаватели, и сразу после учебы, её умницу красавицу не позвали возглавить правительство, либо уж хотя бы в Газпром.
Постулат там описывать долго, но смысл в том, что форумчане пытаются уличить меня в непоследовательности своих утверждений и действий, в ходе «дискуссии» меня обвиняют в лицемерии, я пытаюсь оппонировать, не сбиваясь на личности.
Переход на личности форумчанки с ником «Vzhik» :
Вот вроде Вы далеко не глупый человек, а сейчас из себя «дурочку строите».
Теперь разберу каждый пример подробно. Опровергать ту или иную информацию не вижу смысла, т.к. оправдываться я в принципе не люблю, тот, кто знает меня очно, сами могут судить о точности или неточности описания.
Пример 1: «Классический ad personam»
Пример 2. «Типичный ad hominem circumstantiae»
Полиграф Шариков, знатный спорщик, у которого даже в статусе стоит: «Споры в интернете — это как Олимпиада для дебилов. Даже если ты выиграешь, ты всё равно дебил».
Шариков настоящий, живой, всамделишный тролль!
справка: Тро́ллинг — форма социальной провокации в сетевой коммуникации, использующаяся как персонифицированными участниками, заинтересованными в большей узнаваемости, публичности, эпатаже, так и анонимными пользователями без возможности их идентификации
Более того, Шариков тролль, отыгрывающий свое литературное имя. Что вызывает симпатию у Интернет-пользователя с 11 летним стажем (то есть у меня).
Шариков также прибегает к технике «навешивания ярлыков». Но вешает он с другой целью, не для обезоруживания объекта (то есть меня), и не для отстаивания собственной точки зрения. Полиграф Шариков вешает ярлыки из любви к искусству, ну и чтобы котёл обсуждения не переставал бурлить. Ведь Шариков стравливает объект (то есть меня) с другими участниками обсуждения, а сам мастерски остаётся в стороне.
Пример 3. «Манипуляция»
Vzhik, не обижайтесь пожалуйста, что я взяла эту Вашу реплику. Это не камень в Ваш огород, просто стандартный приём, который частенько применяют на сайте КП40. Так сложилось, что Вы последняя к нему прибегли.
Этот приём чисто манипулятивный. Бывает так, что вам симпатичен какой-то человек, и как правило ваши точки зрения совпадают, или хотя бы не сильно расходятся. Но вдруг, по какой-то теме различного уровня принципиальности мнение этого человека кардинально отличается от вашего. Сначала вы пытаетесь образумить этого человека, но он крепко сидит на своей позиции. И тогда в ход идёт манипуляция: «Вот вроде Вы далеко не глупый человек, а сейчас…». И тут оппонент (то есть я) оказываюсь в патовой ситуации. Я либо признаю свои ранее предложенные аргументы не верными и тем самым «подтверждаю» высокий умственный уровень. Либо, упрямлюсь, и тем самым признаю, что человек то я глуповатый. Манипуляция в чистом виде!
При этом, пользуясь приёмом перехода на личностности стоит отдавать себе отчёт в том, что это проявление хамства чистой воды.
Они готовы на все, лишь бы их любили: как живут люди с пограничным расстройством
Ирина Помеляйко
О пограничном расстройстве личности в России либо не знают вообще, либо слышали что-то плохое. Людей с яркими пограничными чертами не принимают в обществе, считая их алкоголиками, наркоманами или сексоголиками. Часто они же становятся жертвами буллинга и абьюза, причиняют вред себе и крайне сложно контролируют свои эмоции. «СПИД.ЦЕНТР» разобрался, почему ПРЛ сложно диагностировать и как живется людям с этим диагнозом.
Катя работает программистом и уже долгое время живет с диагнозом «пограничное расстройство личности» (ПРЛ). Его суть заключается в «шаткости» настроения: у людей с ПРЛ могут быть вспышки злости, неконтролируемые эмоции, перепады от ярости до неимоверной любви за короткое время. У них же отмечаются и проблемы с самовосприятием и целями. Ведущее чувство, которое сопровождает их все время, — постоянное ощущение пустоты. Люди с ПРЛ склонны к саморазрушающему поведению и суицидальным попыткам.
Катя рассказывает, что часто ее эмоции «скачут туда-сюда» и продолжает: «На меня все знакомые смотрят как на сумасшедшую, потому что я могу сначала рыдать и убиваться, а потом сказать: “О, печеньки, пойдем есть”. И так снова. Меня очень легко выбить из колеи, сейчас я лечусь и давно хожу на терапию, поэтому полегче, а раньше у меня были вспышки гнева, когда я могла “взорваться” и орать на людей почти без причины. У меня есть проблемы с определением себя, то есть я часто не могу понять, кто я такая. У меня меняются планы, идеи, восприятие себя, самооценка. Все неустойчивое. У меня включается паранойя во время стресса, часто случается диссоциация: могу выпасть среди разговора, вернуться и понимаю, что я не помню, что мне человек говорил три минуты, потому что я была непонятно где. В общем, это нестабильность во всем, в чем она может быть. В отношениях нестабильность, естественно, из-за эмоциональных перепадов: ты то любишь людей, то ненавидишь их. Постоянно какие-то крайности, из них очень сложно выходить».
В России существуют проблемы с постановкой и пониманием этого диагноза. Дело в том, что основной документ, с помощью которого врачи разных специальностей, в том числе и психиатры, ставят диагнозы, — это МКБ-10 (международный классификатор болезней 10-го пересмотра). Он уже порядком устарел, так как действует с 1989 года. На МКБ-11 (более современную версию) мы перейдем только к 2025 году. При этом в США такой документ называется DSM-5, он описывает исключительно ментальные расстройства и их симптоматику и отличается большей корректностью и инклюзией, то есть принятием, в сторону пациентов.
Врач-психотерапевт Владимир Брылев объясняет: «МКБ-10 не содержит диагноза ПРЛ, рассматривает диагноз эмоционально-неустойчивое расстройство личности, подразделяя его на импульсивный и пограничный типы. Отчасти это обосновано, так как позволяет более детально подойти к лечению этих пациентов. В МКБ-11, скорее всего, вообще будет отсутствовать разделение личностной патологии на конкретные диагнозы, привычные нашему слуху по названиям радикалов/черт (истерические, нарциссические, шизоидные и т. д.). Однако одним из критериев, выраженность которого в баллах будут оценивать у каждого пациента с расстройством личности, будет паттерн пограничности. Диагностические критерии ПРЛ на данный момент лучше всего описаны в DSM-5».
Обычно диагноз «пограничное расстройство личности» ставят в 18 лет. Дело в том, что именно к этому возрасту закрепляются пограничные черты личности и ее структура. Владимир Брылев объясняет, что такие особенности проявляются и раньше: «Сами пациенты с ПРЛ ощущают свою гиперчувствительность в сфере эмоций, чувство нестойкости своей идентичности, уже с возраста пяти-шести лет, а иногда и с рождения. Пограничные черты личности, такие как чувство внутренней пустоты, сложность в контроле своих эмоций, болезненное отношение к критике и непринятию, подозрительность, суицидальность, импульсивность и зависимость, как правило, становятся очевидными для окружающих где-то с возраста 13–15 лет, когда на фоне полового созревания наблюдается ярчайший подростковый кризис. В этом возрасте социальное, прежде всего, школьное окружение начинает реагировать, что часто проявляется буллингом».
Так было и у Кати. Она рассказывает, что с 14 лет начала замечать за собой первые проявления, но потом все становилось только хуже. В 24 года она пошла к врачу, что, по ее мнению, было поздно: «Я обратилась к специалисту, когда мне было совсем плохо — я лежала дома и ничего не могла делать. Мне кажется, это началось лет с 14, но постепенно все стало хуже и хуже с какими-то проблесками. У меня были очень абьюзивные родители, и когда я в 18 лет от них уехала, эйфории хватило на пару лет, и было полегче, потом снова хуже. В 24 года я уже осознала, что так не могу. Эмоциональная нестабильность идет все время фоном. Несколько раз я очень жестко ругалась с людьми, потом мне было дико стыдно, но на тот момент я еще не понимала, что со мной что-то не так. Когда я перестала жить с родителями и мне стало эмоционально свободнее, тогда у меня началась вот эта жесть. Меня люди боялись, мои сверстники, знакомые [переживали], что я взорвусь, что-то скажу и тому подобное. В 24 мне поставили депрессию и безуспешно пытались лечить от нее. Когда мне было 27, я пошла в новый медицинский центр, где мне поставили пограничное расстройство. Сначала подозрение на пограничное расстройство, а потом два врача сказали, что это не просто депрессия, а именно оно. Потом отправили меня на диалектико-бихивиоральную терапию, после которой я почувствовала какой-то эффект».
Диалектико-бихивиоральная терапия (ДБТ) — один из видов психотерапии, который доказал свою эффективность в лечении ПРЛ в контролируемых клинических испытаниях — наиболее строгом типе клинических исследований. Суть терапии заключается в том, чтобы обучить людей поведенческим навыкам, направленным на общие симптомы ПРЛ, о которых мы говорили выше. Эти навыки включают в себя внимательность, межличностную эффективность, регулирование эмоций и терпимость к деструктивному стрессу. Этот метод разработала психотерапевт Марша Линехан, которая сама страдала от пограничного расстройства.
Как отмечает Владимир Брылев, в случае с пограничным расстройством медикаментозное лечение служит основой для успешной психотерапии: «Как и любое расстройство личности, ПРЛ не лечится лекарствами, но при этом примерно до 70% этих пациентов нуждаются в симптоматическом лекарственном сопровождении. Как правило, это если превалируют депрессивные переживания, то это терапия антидепрессантами, если превалирует клиника нестабильного настроения, то есть выраженные перепады настроения, то это могут быть нормотимики, которые работают при вспышках яркой злости. Если клиент сообщает о выраженной тревоге или поведенческих нарушениях, то здесь хорошо идут нейролептики второго поколения. Но это только бэкграунд, который подравнивает биологическую основу симптоматики. Метод выбора в психотерапии ПРЛ — ДБТ (DBT) по Марше Линехан — это сложнейший метод, который связан с тем, что он требует как этапа личной терапии, так и этапа групповой психотерапии с определенного момента, но начинаем мы всегда с личной терапии. В любом случае комбинированное лекарственное и психотерапевтическое лечение продолжается довольно длительный период времени. При этом нужно учесть, что пациентам с ПРЛ зачастую трудно удерживаться в терапии, соблюдать рамки. При этом срывы и неудачи, неизбежные в работе с этой сложной личностной патологией, переживают очень тяжело. Когда мне успешно удавалось работать с пограничными пациентами, добиваясь стойкой личностной динамики, терапия занимала период значительно больше нескольких лет».
Катя рассказывает, что для нее ДБТ был эффективным способом понимания себя и преодоления симптомов расстройства: «В ДБТ есть набор каких-то упражнений: как переживать кризисные ситуации, как справляться с дистрессом, как устраивать межличностные отношения. Мы по блокам проходили небольшую теорию, изучали упражнения, нам давали на дом делать эти упражнения и говорили: “Пытайтесь встроить их в свою жизнь, чтобы в соответствующих ситуациях вспомнить про эти штуки”. Не могу сказать, что у меня все запомнилось, но после этого я начала замечать, что свои вспышки гнева успеваю остановить еще до того, как я их вылью на людей. Часто эмоциональные переживания удается, условно говоря, наблюдать со стороны и поэтому меньше в это погружаться и проще переносить. Большая часть эмоциональных перепадов стала помягче. То есть мне еще далеко, наверное, до нормального состояния, но сейчас стало жить нормально. Мне стало легче [справляться] со своими эмоциями и взаимодействовать с людьми получается лучше».
Одна из важных и ярких частей жизни, которую затрагивает пограничное расстройство, — личные отношения. Владимир Брылев рассказывает, что в этой сфере перепады настроения и эмоций прослеживаются особенно остро: «Заход в роман у этих людей может быть достаточно импульсивный, яркий, как падение в бездну. Стремление обаять партнера, сильные чувства, тотальная зависимость возникают даже не в силу манипулятивности, а в силу того, что они действительно базово крайне сильно боятся одиночества. То есть понимание собственной идентичности у них нарушено с самого начала, поэтому сверхзначимость отношений для себя они понимают достаточно хорошо. Опасность их именно в том, что, попадая в любые отношения, они готовы сильно вложиться. Для них степень значимости отношений настолько велика, что они платят за вход в них практически любую цену. Они действительно крайне легко обожествляют партнера, делают все необходимое, чтобы этому человеку понравиться (в этом они схожи с нарциссическими личностями). Но в дальнейшем их ожидает катастрофизируемое разочарование, партнера ожидают очень нестабильные амплитудные отношения, полные взаимных обид и манипуляций. Там весь спектр удовольствий, начиная от тотального контроля, истерик по поводу мнимой брошенности, коктейля из ревности и обид, требований, обесценивания, огромного перечня несоответствий, которые срочно нужно устранить, из достаточно искусственного вменения чувства вины/стыда. Коктейль из внезапного разрыва отношений, бегства из вашей жизни и возвращения туда, перемен настроения, которые могут случаться несколько раз в течение часа. Различные демонстративные самоповреждения и, что хуже, — реальные суицидальные попытки, эпизоды различных зависимостей от психотропных веществ, измены, то есть полный набор переживаний в зависимых/созависимых отношениях, и по типу абьюза».
Но важно отметить, что человек с ПРЛ и его партнер страдают в одинаковой степени. Владимир Брылев продолжает: «Чтобы сейчас не рисовалась картинка абьюзеров, нужно понимать, что в близких отношениях люди с пограничным расстройством личности страдают абсолютно наравне с партнером. Все происходящее в этих отношениях, включая свои эмоции, для них абсолютно не контролируется. Чувство возможной брошенности переживается ими как реальная угроза, различные диссоциативные симптомы ощущаются на самом деле: сверхценные идеи ревности, параноидный страх, что партнер изменит, абсолютно для них реалистичен. Попытки самоубийства встречаются в 50 раз чаще, чем в среднем в популяции, потому что в такие моменты им крайне плохо. Эпизоды грусти, смешанные со злостью, для них так же мучительны, как для вас, что вы проживаете их вместе с ними, находясь в отношениях с ними. Все это сопровождается крайне неустойчивой самооценкой, импульсивным, часто диссоциально-маргинальным поведением, приступами самоповреждающего поведения, попытками снизить тревогу алкоголем и психоактивными веществами, а также расстройствами пищевого поведения (чаще булимия и приступообразное переедание). Фраза Ганнушкина, который говорит, что пациенты с личностными расстройствами — люди, которые не только мучают окружающих, но прежде всего, самих себя, именно для ПРЛ абсолютно действительна. Они правда сильно страдают».
Катя, рассказывая про личные отношения, отмечает, что у нее сейчас эмоциональные качели стали слабее. При этом честно признается, что человека, с которым у нее были отношения, она либо боготворит, либо он откровенно ее бесит. Терапия помогает Кате контролировать себя и эмоции: «Я первое время в отношениях тоже веду себя довольно аккуратно и холодно. Я стараюсь всеми силами не привязываться к человеку. Только если я понимаю, что, по моему мнению, человек хороший, то тогда я могу расслабиться, отпустить себя и, не знаю, пойти на поводу у чувств. Иногда да, забываю, что у меня с чувствами не все в порядке. Но, мне кажется, я этому научилась недавно, точнее — стала так делать. Просто из-за того, что раньше у меня это гораздо быстрее было: познакомился, влюбился и все уже: на всю жизнь. После нескольких таких “на всю жизнь”, ты понимаешь, что надо как-то поаккуратнее быть».
Часто в глазах окружающих люди с ПРЛ выглядят неуравновешенными, нестабильными, чересчур эмоциональными. С ними сложно, поэтому близким иногда легче всего осудить их и отвернуться, потому что человек как бы не способен контролировать себя. Но такое осуждающее поведение — часть стигмы, которую ежедневно мы накладываем на людей с особенностями. Важно понимать: то, что мы видим внешне — перепады, вспышки агрессии, безграничная требовательная любовь/зависимость, — лишь часть расстройства. Внутри самого человека происходит гораздо больше, и все это сопровождается постоянными страданиями, гнетущим чувством одиночества и пустоты. Владимир Брылев отмечает, что стигма в отношении этих людей действует разрушительно: «Чем опасен ПРЛ для человека с этим заболеванием, их начинают считать банальными маргиналами, сексоголиками, алкоголиками, наркоманами. Их стигматизируют как социально неадекватных личностей. Второй вариант: им присваивают ложный диагноз, например биполярное, истерическое, шизотипическое расстройство, который не позволяет в полной мере их терапевтировать медикаментозно, психотерапевтическими методиками, поэтому здесь стигма может быть двояка: первая чисто социальная, не связанная с диагнозом, а второй вариант — это присвоение биологического стигматизирующего диагноза, не позволяющего человеку взять ответственность за то, что происходит, и реально начать лечиться, что в случае ПРЛ прежде всего означает психотерапевтическую работу над собой».
Иллюстрации: Анна Сбитнева
Перенос на себя эмоций других людей
Весьма часто встречаются такие проявления апперсонализации, когда реальные или воображаемые переживания окружающих людей, их несчастья и радости пациенты как бы примеряют к себе, а затем принимают за свои собственные. Это касается и поведения окружающих, оно также невольно копируется. Используя терминологию Е.Блейлера, обозначим данный феномен как симптом суммирования.
Вот свидетельства пациентов: «Пропускаю чужую беду через себя. Я как пылесос, все на себя собираю, все болезни, потому и в больнице лежать мне очень тяжело. Чужую вину могу взять на себя. Такое было еще в школе: кто-то украл что-нибудь, никто не сознается, а мне стыдно, воровкой почему-то чувствую себя. Бывает, что в разговоре с кем-то я вдруг чувствую обиду или раздражение. Причины для этого нет никакой, обидеться или вспылить должен был мой собеседник. Я думаю, что такие эмоции ощущаю потому, что они перешли ко мне от другого человека. Кому-то больно, а мне отчего-то еще больней. Легонько шлепну дочь, она тут же забывает об этом, а у меня дня три рука болит и отнимается.
 | Занятия с социальным психологом позволят Вам научиться отличать собственные эмоции от эмоций окружающих |
Я всегда такая — чужое горе или чьи-то неприятности для меня как свои собственные. Как услышу, что кто-нибудь отравился или умер, долго не могу успокоиться. Мне кажется, что такое может случиться и со мной. Когда я слышу, как кого-то ругают, мне делается не по себе, становится тяжело, лучше бы отругали меня. Переживаю за других людей сильнее, чем они сами. Они, может, это уже забыли, а у меня из головы не выходит. У меня все болячки мамины. Беру страдания мужа на себя, мне делается даже хуже, чем ему. Я всегда была очень впечатлительной, все переносила на себя, мне казалось, что то же будет и со мной. Однажды мама рассказала о шаровой молнии, так я до сих пор панически боюсь грозы.
Однажды брат замахнулся ножницами, сделал вид, будто собирается проткнуть меня или выколоть мне глаза. Я поняла, что это был прикол, но все равно испугалась. Мне сразу же представилось, как я это же делаю брату, но уже не в шутку, а вполне серьезно. С тех пор я не могу отвязаться от того, что воображаю себе сцены, в которых я убиваю кого-то из близких. Это яркие, как на самом деле, ужасные сцены. Я почти вижу, как кого-то режу, кругом все залито кровью, а я будто бы все довожу до конца и не могу остановиться. Я постоянно боюсь, что меня переклинит и я сделаю что-нибудь такое же на самом деле.
Мне кажется, что я живу чужим счастьем или несчастьем, чьей-то чужой жизнью, а про себя будто забываю. Время от времени мне совершенно неожиданно встречаются люди, к которым я попадаю в полную зависимость. Они будто бы с Луны сваливаются, вскоре я надолго оказываюсь в их плену. Потом, спустя год-два, я прихожу в себя. Вспоминаю все и не могу понять, как могло так случиться, что я шла у них на поводу, а они как бы растворялись во мне. Так за последние 10 лет было четыре раза.
Последним был случайный вроде бы мужчина. Мне пришлось содержать, поить-кормить его, а он потом обнаглел, пил, вытирал об меня ноги, издевался, а под конец исчез и прихватил все ценности, какие у меня еще остались. Мне все время кажется, будто я всем должна, мне почему-то надо всем помогать, и мне постоянно стыдно за то, что я делаю для других мало. Кругом я вижу так много людей, которым живется плохо будто по моей вине, и я просто обязана им помочь. Я живу как бы для других, мне самой не остается ничего. Меня даже дети укоряют за то, что другим я отдаю последнее, а о себе не думаю».
На первый взгляд данное расстройство выглядит как проявление эмпатии, может быть, несколько преувеличенное. В действительности это не совсем так. При эмпатии индивид, действительно, способен почувствовать себя не месте другого человека, но он не принимает чужое страдание за свое собственное, то есть сохраняет свою идентичность. Сообщения же пациентов явно указывают на то, что их идентичность меняется, притом значительно и на длительное время. Кроме того, они в большинстве своем отчетливо осознают болезненность своей чрезмерной восприимчивости к внешним влияниям.
Они понимают также, что именно из-за своей особенности они нередко оказываются в рабской зависимости от окружающих, становятся подверженными влиянию преувеличенных болезненным воображением психических травм, неадекватная реакция на которые совершенно непонятна здоровому человеку. Зачастую эти личностные качества делают пациентов виктимными, привлекательными для мошенников и правонарушителей. Кроме того, при определенных обстоятельствах больные остро ощущают свою внутреннюю несвободу или, точнее, утрату прежней свободы и автономности. Иногда, как показывает одна из иллюстраций, в силу данного нарушения могут возникать и такие серьезные симптомы, как навязчивые представления. Более других проявлений симптом суммирования напоминает чрезмерную внушаемость и самовнушаемость.
Это расстройство у князя Л.Мышкина в описании Ф.М.Достоевского (1869) выглядит следующим образом: «Почти то же было и до этих писем. Как могла она об этом писать, и как могла такая безумная мечта зародиться в ее голове? Но мечта эта была уже осуществлена, и всего удивительнее для него было то, что, пока он читал эти письма, он сам почти верил в возможность и даже в оправдание этой мечты. Да, конечно, это был сон, кошмар и безумие; но тут же заключалось и что-то такое, что было мучительно-действительное и страдальчески справедливое, что оправдывало и сон, и кошмар, и безумие. Несколько часов кряду он как будто бредил тем, что прочитал, припоминал поминутно отрывки, останавливался на них, вдумывался в них. Иногда ему даже хотелось сказать себе, что он все это предчувствовал и предугадывал прежде; даже казалось ему, что как будто он уже читал это все, когда-то давно-давно, и все, о чем он тосковал с тех пор, все, чем он мучился и чего боялся, все это заключалось в этих давно уже прочитанных письмах». Князь, как видно, не только принял за «действительное» и даже «справедливое» «безумную» мечту писавшей, он будто и «предугадывал» (ошибка хиднсайта), и чувствовал, что «как будто он уже читал это все» (уже прочитанное).