какая балерина первая встала на пуанты
Какая балерина первая встала на пуанты
Балерина неизменно ассоциируется с пуантами или, как их еще называют, «пальцевыми туфлями».
В хореографических училищах девочек начинают учить вставать на пуанты с 10 лет. Это связано с тем, что до этого возраста детские ножки должны окрепнуть и пройти подготовку, прежде чем знакомится с пальцевой техникой. Бывает, конечно, что совсем маленькие девочки уже достаточно уверенно танцуют на пальцах, но это в том случае, когда связки ребенка уже достаточно укреплены. Если ребенок начинает рано вставать на пальцы, будучи при этом не готовым, то это чревато ранними травмами и деформацией стопы. Однако, каждой маленькой балеринке хочется побыстрее встать на пуанты.
С самого раннего детства мы с мамой ходили на балет. Танцами я начала заниматься в 4-е года и хорошо представляла себе, что такое танец. Но, смотря на порхающих балерин, я воспринимала их как марионеток, без боли и пота выделывающих на сцене невероятной сложности па. Я знала, что балерины живые люди, но та легкость, с какой им удавалось танцевать в пуантах, поражала меня и возносила их в ранг богинь. Намного позже, в хореографическом училище нам объявили, что и мы, наконец, будем учиться стоять на пуантах. Эта формулировка меня смутила. Только «стоять», а когда же мы будем танцевать, как настоящие балерины? Хотелось сразу выпорхнуть на сцену и проделать ряд сложнейших pas de burre. Первые пуанты мне достались от сестры, но сели не по ноге. Пришлось разорить семейный бюджет и купить новые (стоили они как хорошие туфли «для жизни»).
Лана ( основатель и педагог студии «Русская Балетная Компания», закончила Пермское Государственное Хореографическое училище, артистка балета): «Мои первые пуанты были, скорее всего куплены старшей сестрой, тоже балериной. Не помню, какие ощущения у меня были, когда я встала на них в первый раз, но помню что все мы, ученицы хореографического училища, еще до того, как нас официально начинали учить стоять на пуантах, надевали их и стремились самостоятельно освоить. Папа одной из учениц был фотографом, и его пригласили в наш класс на фотосессию. Надо ли говорить, что все девочки, имевшие пуанты, фотографировались, стоя на них. К классу четвертому я научилась твердо стоять на ногах, но все равно, танцевать в пальцевых туфлях было для меня сопряжено со страхом. Только уже к старшим классам страх ушел и появилась уверенность».
Клавдия (артистка балета, педагог, закончила Пермское Государственное Хореографическое училище): «Мои первые пуанты мы выбирали вместе с мамой. Почему-то нам продали пару, где стелька была пластиковая, что не подходит для начинающих, т.к. она слишком жесткая. Пытаясь ее размять, я стельку сломала под пяткой, причем, только на одном пуанте. Купить новую пару возможности не было. Так и приходилось мучиться в жестких пуантах, да еще и с подломанной стелькой, которая врезалась в пятку при каждом движении. Было трудно и не комфортно. Зато теперь у меня сильные голеностопы».
Татьяна (педагог студии, артистка балета, закончила Пермское Государственное Хореографическое училище): «Мои первые пуанты марки Кибанов, были куплены в мастерской при училище. Не помню, какие эмоции были у меня, когда в первый раз на них встала, но помню, что уверенность в танце появилась только к 4-му классу, когда уроки в пуантах стали частым явлением в училище».
Наташа (хореограф-балетмейстер, артистка балета): «Я училась у своей мамы, поэтому на пуанты встала очень рано, в 4-е годика. Первые мои пуанты были мамины, из Большого театра (там был свой собственный цех по изготовлению балетных туфель), а мои личные мне купили в каком-то магазине. Тогда еще только начинали продавать их, 31 размер. Наверное лет 6-7 было. Я начала танцевать в пуантах очень рано, пальцевые туфли мне очень нравились. Я мучила бабушку бесконечными концертами. Сейчас больше люблю ту хореографию, где нет пуант, тогда чувствую себя свободнее и стихия танца полностью меня поглощает, хотя ничто так не приводит в форму, как танцы в пуантах. После перерыва стоит только порепетировать «Лебединое озеро», и ты снова в форме».
Из истории балета: появление первых пачек и пуантов
Изящные белые пачки и исполнение фуэте на пуантах — визитные карточки балета. Они настолько укоренились в постановках, что даже и представить себе этот вид сценического искусства без них сложно. Интересна история их появления в балете. Расскажем, кто первый выступил в пачке и встал на пуанты, как со временем менялись костюмы танцовщиц, и кому из балерин Пушкин посвятил свои строки в «Евгении Онегине».
Впервые балерина вышла на сцену в пачке в 1832 году. Дебютировала в ней итальянка Мария Тальони в постановке «Сильфида» на сцене Гранд-Опера в Париже. Костюм представлял из себя многослойную юбку ниже колен из воздушной ткани. Пачка крепилась на корсаж (часть женского платья, покрывающая бюст), который застегивали сзади на крючки и затягивали лентами. С появлением кринолина — широкой нижней юбки из жесткой ткани — пачка стала объёмнее и пышнее.
В конце XIX века пачки видоизменяется: её длина резко уменьшается. Так, в 1890-х годах юбки уже полностью открывают колени. Это происходит ввиду развития балетной техники, появляются сложные пируэты, фуэте и другие элементы, которым мешает длинная юбка. Кроме этого, усовершенствованный костюм позволял зрителям оценить более сложную работу балерины. Впервые примерила короткую пачку итальянская балерина Вирджиния Цукки.
В начале XX века в моду вошла заниженная талия. И вновь пачка меняется: с талии она сходит вниз, на бёдра. Изменения продолжаются и в силуэте. Если раньше ткань струилась плавной линией вниз, то после войны пачка становится практически горизонтальной и открывает всю линию ног.
Пуанты. Своему названию, «pointe — острием», они обязаны французскому языку, хотя появились впервые в Италии. Стоит сказать, что ещё до появления этой обуви, танцовщицы уже поднимались на высокие полупальцы и даже на кончики для придания воздушности своему образу.
Какая же балерина первой весь спектакль исполнила на пуантах? Всё та же Мария Тальони. Это произошло в 1832 году в постановке её отца Филиппо Тальони «Сильфида». В России первой мастерство на кончиках пальцев показала Авдотья Истомина. О ней написал Александр Пушкин:
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.
Пуанты стали неотъемлемой частью образа фей, нимф, эльфов и других сказочных персонажей. А ещё балерина, танцующая на них, обозначала более высокое социальное положение персонажа в балете.
На пуанты в XIX веке вставали и мужчины. Яркий тому пример Николай Домашев, который продемонстрировал своё мастерство в балете Хосе Мендеса «Приключения Флика и Флока».
Со временем техника совершенствовалась и усложнялась. В частности, Мариус Петипа оставил огромное наследие вариаций и дуэтов, исполняемых на пуантах. Он ввёл в знаменитый элемент для всех ведущих балерин — 32 фуэте в этой обуви.
Сейчас каждая балерина, начиная уже с десяти лет, танцует на пуантах. Этот образ, грациозно парящей и невесомой, придаёт всему действию на сцене особую магию и дарит неповторимую красоту.
Фото: stuki-druki, tumbex, yandex, kudago.
Первая леди пуантов
Существует легенда: когда Мария Тальони пересекала границу России, на таможне ее спросили: «Мадам, а где ваши драгоценности?» Тальони, приподняв юбки, и, показав на ноги, ответила: «Вот они».
Да, ее ноги были бриллиантовыми, а ее танец в буквальном смысле заставлял плакать от счастья. Это был даже не танец, а полет, над сценой, над землей, над миром. А еще – она была первой балериной, вставшей на пуанты.
Флора. Балет “Зефир и Флора”
Невозможно точно сказать, когда это произошло. Некоторые, исходя из изображений Тальони, утверждают, что танцовщица встала на пуанты между 1822 и 1825 годами. Поскольку в 1820-м пуанты еще неизвестны, а в 1826-м они уже зафиксированы на гравюрах, запечатлевших Тальони. Как, впрочем, неясно, произошло это случайно, поднялась в какой-нибудь позе выше, чем всегда и оказалась на самом кончике носка (пуант от французского «pointe» – острие, кончик), или явилось спланированным, придуманным вместе с ее отцом педагогом и балетмейстером Филиппо Тальони новшеством, трюком? И свершилась революция в танце, когда повсеместно стал утверждаться новый стиль в искусстве хореографии, когда все танцовщицы затанцевали на пальцах.
С именем Тальони связаны и другие особенности – ее уникальные линии, тающие в бесконечном пространстве, ее арабески с простертыми вверх руками, когда линия, проходящая от кончика пальцев до носка, казалась неизмеримой. И все это не благодаря, а вопреки, из-за недостатков в пропорциях сложения. Некрасивая, сутулая, с впалой грудью, она смогла свои недостатки превратить в достоинства, создать свой неповторимый стиль. Ее облик, как утверждают те, кто видел Тальони на сцене, не потрясал, а пленял, в ее танце нет ничего от примы, а есть что-то очень интимное, чистое, сокровенное.
В балете “Зефир и Флора”. Литография А.Шалона
Основы балетного искусства Мария Тальони начала осваивать в восемь лет, а ее дебют состоялся 1 июня 1822 года в Венском театре в партии Нифмы, в балете «Прием юной нимфы при дворе Терпсихоры», поставленном ее отцом. Современники Тальони рассказывают, что она, после ежедневного урока, который давал ей отец, часто без чувств падала на пол. Таким кровавым трудом доставалось ей получасовое вечернее торжество.
Во время дебюта в «Нимфе» юная танцовщица была так взволнована, что забыла первое па, но не растерялась и начала импровизировать. Артисты были поражены, а публика так очарована танцем Тальони, что вызывала ее на поклоны восемь раз.
В балете “Сильфида”. Литография Дж.Темплтона по рисунку А.Шало
Сценические успехи Тальони с каждым новым ее появлением на сцене становились все более впечатляющими. Куда бы она ни приезжала, ей устраивали восторженный прием. Наконец, в 1828 году Мария впервые станцевала в Парижской Опере, и захватила в плен парижан. После ее дебюта директор Парижской Оперы поднес балерине контракт на серебряном подносе. А когда она выступила в Париже в «Сильфиде», один из поклонников был до такой степени восхищен ее игрой, что сорвал с головы сидевшей рядом с ним дамы букетик цветов, бросил его к ногам артистки и от восторга заплакал. И вот еще одни слезы, балетмейстера Августа Бурнонвиля, танцевавшего с Тальони: «Она подымала меня над землей, и мне хотелось плакать, глядя на ее танец…Тальони была более совершенная технически, Эльслер брала реванш в балетах характерных… Тальони вызывала слезы восхищения, Эльслер – улыбки удовольствия».
Ее танец производил впечатление непринужденности, естественности, но «под прозрачным покрывалом стальной остов; под облаками кисеи геометрия чистого рисунка». Это и немудрено у такого требовательного и беспощадного учителя, как ее отец и при его трех-четырехчасовых уроках, которые он давал своей дочери по два раза в день. А в дни дебютов Тальони занималась вообще по три раза в день.
Сильфида. Литография Деверни
Вспоминается еще один анекдот. Тальони, к тому времени уже знаменитая танцовщица, приезжает на гастроли в Лондон. В нанятой квартире она велит сделать покатый пол, если вдруг придется репетировать ночью. Сосед, живший этажом ниже, попросил ей передать, чтобы она не беспокоилась о нем, и не прерывала занятий, боясь его разбудить своими танцами. Эта любезность была воспринята отцом Тальони как оскорбление. «Скажите этому господину, – раскричался он, – что я, ее отец, никогда еще не слышал ни одного шага моей дочери во время танцев; а в день, когда услышу, я ее прокляну».
В России Тальони впервые появилась в 1837 году, в возрасте не юном, ей шел тридцать третий год. Но успех, обрушившийся на нее, был феноменальным. Имя ее приобрело такую популярность, что появилась карамель-Тальони, вальс «Возврат Марии Тальони» и даже шляпы-Тальони. Петр Каратыгин написал водевиль «Ложа 1 яруса на последний дебют Тальони», где пользовался особой популярностью куплет:
«Тальони прелесть, удивленье,
Так неподдельно хороша,
Что у нее в простом движенье
Заметна дивная душа.
Она пленяет ум и чувство,
Своею грацией живой,
И в ней натура и искусство
Соединились меж собой.
Об ней не рассказать словами,
Не обсудить ее умом;
Что говорит она ногами
Того не скажешь языком».
Простенько, но от чистого сердца. Для того, чтобы представить, как относилась печать тридцатых-сороковых годов XIX века к Тальони и к некоторым балетам, сочиненным и поставленным Филиппо Тальони, несколько выдержек из заметок современников: «Выходя из театра, ты забываешь Тальони, – писал один петербургский балетоман своему знакомому в Москве; – ты помнишь одну сильфиду, чудную, воздушную, неуловимую мечту, которая будет преследовать тебя долго, будет тесниться в душе твоей, как игривые очаровательные звуки Россиниевой или Веберовой музыки… Тебе так хорошо, так легко в эти блаженные минуты, что ты не захочешь ничего лучшего, до тех пор, пока эта жизнь души не будет заглушена заботами житейскими и шумная, жалкая существенность не пробудит тебя от этого тихого, роскошного упоения»…
Мария Тальони, Фанни Черрито и Фанни Эльслер
Фаддей Булгарин называет Тальони единственной танцовщицей в мире, которая осуществила своими танцами все, что до сих пор «казалось несбыточным вымыслом поэтов». «Ни до нее не было, ни после нее не будет равной ей, – с уверенностью провидца утверждал Булгарин. И добавлял: «Люди, не любящие вообще балета, прикованы к нему танцами и игрою Тальони. Это – гений танцев…выше нежели был гений Байрона в своем роде». Другие, не менее восторженные почитатели артистки, уверяли, что Тальони, подобно чудной, магической скрипке Паганини, никогда не имела соперниц.
Но в реальной жизни артистка не производила особого впечатления. Одна из современниц вспоминает, что, увидев ее днем, без грима, поразилась, какая она некрасивая, худенькая-прехуденькая, с маленьким желтым лицом в мелких морщинах.
В балете “Дева Дуная”
Но что такое реальность по сравнению со сценическим обаянием и танцевальной гениальностью Тальони! Да еще глаза, да ее глаза – чудные, бархатные, таинственные. Она была не танцовщицей из крови и плоти, а неземным, невесомым созданием, таинственной тенью, которую и станцевала с ошеломляющим успехом в балете «Тень», сочиненном Филиппо Тальони для своей дочери.
«Тень» шла в первый бенефис Тальони 28 ноября 1839.
«Никогда в названии балета не заключалось в одно время столько и правды, и поэзии, как в названии балета «Тень», сочиненного Филиппо Тальони для своей гениальной дочери, – Тень и Тальони – обе легкие, воздушные, неосязаемые, неуловимые, как мечта, как видение, как тень, как Тальони, одним словом. – пишет один из современников. – Довольно сказать название балета и имя Тальони, чтобы возбудить в душе всякого, кто хоть раз видел эту несравненную художницу, тысячи фантастических, очаровательных видений и представлений; но все это исчезает перед действительностью, все это бледнеет перед теми легкими, воздушными, полными очарования и каприза полетами, которые представляются изумленным взорам вашим на сцене».
В балете “Гитана”. Литография Бло
А вот кое-то из разряда безумств. После отъезда Тальони из Петербурга пара балетных туфель артистки была куплена, разыграна в лотерею, а затем съедена поклонниками. Но надо сказать, что, оставив Россию, Тальони не забыла своих петербургских поклонников. Некоторым из своих старых знакомых она прислала бронзовую медаль, выбитую в ее честь в Милане.
На лицевой стороне медали изображена голова танцовщицы, в профиль, в виде древнего медальона, с розовым венком; на обороте надпись: A Maria Taglioni. Milano. MDCCCХL111.
Тальони оставила сцену в 1847 году и поселилась на роскошной вилле на берегу Комо. Через несколько лет она снова приехала в Париж, где стала заниматься с молодой танцовщицей Эммой Ливри, трагически погибшей во время пожара. Затем Тальони давала уроки танцев в Лондоне всевозможным леди и мисс. Умерла она за день до своего восьмидесятилетия, в 1884 году.
В XX веке некоторые из балетов Филиппо Тальони, в которых танцевала Мария, восстановил французский хореограф Пьер Лакотт. Лакотт, у которого, по его словам, дома маленький балетный музей, есть и уникальные экспонаты, связанные с Марией Тальони.
Ножка Марии Тальони. Литография Райта с рисунка Л.И.Киля
– У меня хранятся брачное свидетельство Тальони и ее первый контракт, заключенный с конторой императорских театров в Санкт-Петербурге, – рассказал мне Лакотт. – Вообще, в мыслях я постоянно обращаюсь к прошлому. Мне кажется, я даже живу там. Я так много и тщательно изучал творчество Марии Тальони, что сейчас мне кажется, что она мой близкий друг. Это была необыкновенная, удивительная женщина. Меня поражают ее доброта и доброжелательность. Когда ее ученица Эмма Ливри в первый раз танцевала в балете «Сильфида», где когда-то блистала Тальони, Эмме за кулисами преподнесли букет цветов, присланный Тальони, с вложенной в него запиской. И какие чудесные строчки в ней написаны: «Танцуйте также прекрасно и дальше, позвольте всем забыть меня, но только вы меня не забывайте!»
Марию Тальони не забыли. Она и сегодня один из самых чарующих и притягательных мифов балетного театра.
Все права защищены. Копирование запрещено.
Подобные посты
Жизнь и творчество Луи Моро Готтшалка в контексте американской музыкальной культуры XIX века
(1829-1869) В первой половине XIX века деятельность американских композиторов не имела такого резонанса, как творчество писателей. Тем не менее, их творчество стало необходимым строительным материалом для национальной композиторской школы, сложившейся лишь к последней четверти XIX века. Одним из подвижников развития национальной музыкальной культуры стал Луи Моро Готтшалк – пианист, композитор, дирижер, музыкальный критик, педагог […]
Борис Эмильевич Блох
(р. 1951) «Пианист, вызывающий острое чувство тоски по прошлому, по пианизму великих», – так охарактеризовал один музыкальный критик исполнительскую манеру Бориса Эмильевича Блоха. Этот пианист, родившийся и начавший свой творческий путь в СССР, но рано покинувший родину, ныне известен ценителям фортепианного искусства во всем мире. Родина Бориса Блоха – Одесса. В семье, в которой он […]
Дариус Мийо
«…Многие награждали его титулом гения, а многие считали шарлатаном, чья главная цель была “эпатировать буржуа”» М. Бауер. Дариус Мийо запомнился как создатель легкой карнавальной музыки и как музыкант, привнесший мотивы бразильской культуры в русло академической музыки. При этом он был одним из самых плодовитых композиторов XX века, его творческое наследие включает 430 опусов. […]
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Приложения
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Первая балерина, вставшая на пуанты.
Первая леди пуантов
Первая леди пуантов
Marie Taglioni as The Sylfid. After a drawing by Alex. Lacauchie. Image from Nils Personne: Svenska Teatern VIII (1927).
В Петербурге, где к Тальони относились с особенным восторгом, после ее отъезда пара ее балетных туфель была куплена за 200 рублей, разыграна в лотерею и съедена под соусом поклонниками.
Marie Taglioni as Flore in Charles Didelot’s ballet Zephire et Flore. Colored lithograph, circa 1831.
А вообще Тальони впервые предстала перед петербургскими зрителями в 1837 году. Это был не успех, а триумф. Имя ее приобрело такую популярность, что появилась карамель «Тальони», вальс «Возврат Марии Тальони» и даже шляпы «Тальони». Каратыгин написал водевиль «Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони», в которой пользовался популярностью следующий куплет:
Зато парижские модницы в свою очередь позаимствовали у балетной героини ее воздушную шаль: наброшенная на плечи и спадающая на руки, она придавала дамскому силуэту меланхолический облик, словно остановленной в полете сильфиды.
Marie Taglioni dancing the title role in “La Sylphide”
Контракт на серебряном подносе. Но, конечно, главным в искусстве Тальони, родившейся 23 апреля 1804 года в Стокгольме, был ее танец. Основы танца она начала осваивать в восемь лет, а ее дебют состоялся 1 июня 1822 года в Венском театре в партии Нифмы, в балете «Прием юной нимфы при дворе Терпсихоры», поставленном ее отцом. Современники Тальони рассказывают, что она после ежедневного урока, который давал ей отец, часто без чувств падала на пол. Таким кровавым трудом доставалось ей получасовое вечернее торжество.
Во время дебюта в «Нимфе» юная артистка была так взволнована, что забыла первое па, но не растерялась и начала импровизировать. Артисты были поражены, а публика так очарована танцем Тальони, что вызывала ее на поклоны восемь раз.
Сценические успехи Тальони с каждым новым ее появлением на сцене становились все более впечатляющими. Куда бы она ни приезжала, ей устраивали восторженный прием. Наконец, в 1828 году Мария впервые станцевала в Парижской опере и буквально захватила в плен парижан. После ее дебюта директор Парижской оперы поднес балерине контракт на серебряном подносе. А когда она выступила в Париже в «Сильфиде», один из поклонников был до такой степени восхищен ее игрой, что сорвал со шляпки сидевшей рядом с ним дамы букетик цветов, бросил его к ногам артистки и от восторга заплакал.
Marie Taglioni as Flore in Charles Didelot’s ballet Zephire et Flore. Colored lithograph, circa 1831.
Source: the Theatre Museum (Victoria & Albert Museum)
Bouvier, Jules
Marie Taglioni. In the Dance of the Mazurka in the ballet, ‘La Gitana’.
Мне кажется, она мой друг. В наши дни некоторые из балетов Филиппо Тальони, в которых танцевала Мария, восстановил выдающийся французский хореограф Пьер Лакотт. В беседе с обозревателем «МК» Лакотт, у которого, по его словам, дома маленький балетный музей, сообщил, что у него есть и уникальные экспонаты, связанные с Марией Тальони.
— У меня хранятся брачное свидетельство Тальони и ее первый контракт, заключенный с конторой императорских театров в Санкт-Петербурге. Вообще, в мыслях я постоянно обращаюсь к прошлому. Мне кажется, я даже живу там. Я так много и тщательно изучал творчество Марии Тальони, что сейчас мне кажется, что она мой близкий друг. Это была необыкновенная, удивительная женщина. Меня поражают ее доброта и доброжелательность. У Тальони, после того как она покинула сцену, была ученица Эмма Ливри. Когда Ливри в первый раз танцевала в балете «Сильфида», где блистала сама Тальони, Эмме за кулисы принесли от Тальони цветы, в которые была вложена записка. А в записке потрясающие слова: «Танцуйте так же прекрасно и дальше, позвольте всем забыть меня, но только вы меня не забывайте!»
Марию Тальони не забыли. Она и сегодня один из самых чарующих и притягательных мифов балетного театра.
Владимир Котыхов
Московский Комсомолец от 07.05.2004