как принять сына таким какой он есть
Как принимать своих детей такими, какие они есть, а не такими, какими нам хочется их видеть
«Воспитание детей, есть воспитание себя, на их глазах».
Когда в нашу жизнь приходят дети, мы хотим видеть их счастливыми, здоровыми и благополучными. Чтобы, с нашей точки зрения, у них было хорошее, образование, интересная работа, достойная зарплата и, конечно же, пришедшая нам по вкусу их вторая половина. Вот так. Ни больше, ни меньше.
Многие из родителей, испытывают огромное желание, чтобы их чадо добилось успеха в этой жизни. Но, к сожалению, желания детей и родителей не всегда совпадают, а возникающие противоречия обусловливается различными психотипами. К примеру, активный и ловкий во всех отношениях папа, умеющий хорошо ориентироваться в жизни, того же ожидает от ребёнка, в то время как сын, наоборот, тихий, спокойный и усидчивый. В силу подобных обстоятельств, уже в раннем детстве начинаются проблемы. Чем настойчивей отец в своих попытках сделать из сына социально активного и «быстрого» человека, тем сильнее ребёнок отстаёт от навязанного отцом жизненного темпа. Ведь такой ребёнок не в состоянии поддерживать требуемую отцом парадигму поведения.
Бывает и так, что мама мало эмоциональна, скупа на ласки и похвалы, постоянно насторожена и находится в ожидании чего-то не доброго. Ребёнок же очень активен, любознателен и эмоционально наполнен. Его трудно успокоить и уж тем более уследить. Если такая мама проявляет требовательность и настойчивость в попытках изменить характер ребёнка, скорее всего, чтобы сохранить себя, малыш бессознательно начнёт защищать свою индивидуальность. Он переключает всё своё внимание на отца, дедушку, бабушку или на тех, кто окажется рядом. Так возникает такое явление, как бабушкины или дедушкины дети. Зачастую у таких детей отношения с родителями складываются чёрствыми, холодными, а порой абсолютно равнодушными.
Все мы бываем юными и сильными, зрелыми и мудрыми, старыми и немощными… Рано или поздно все люди начинают испытывать потребность в любви, заботе, внимании, а особенно чувствительны к этому пожилые родители, которым всего этого требуется всё больше и больше. Задумайтесь хоть на минуту, когда дети вырастут, захотят ли они уделять своё внимание и заботиться о вас? На сколько мы правильно воспитываем своих детей? Способны ли мы видеть не просто «моего ребёнка», а прежде всего личность, развивающуюся, но пока ещё находящуюся в тельце маленького человечка?
Перестаньте ожидать от детей тех результатов, которые удовлетворяют вас лично. Не стоит требовать этого от них. Часто все наши излишние претензии продиктованы личными несовершенствами, такими как неверие в себя, недоверие к людям, большое количество страхов… У нас достаточно различных демотиваторов, в том числе элементарная лень. Все эти факторы приводят нас к собственной нереализованности. Многие родители не отдают себе отчёт, что совершают грубейшую ошибку в воспитании детей, пытаясь навязать им свои взгляды на жизнь, требуя выполнить, освоить, выучить, достичь всё то, что детям совершенно не интересно и не нужно. Зато нужно вам для продолжения самореализации. Потому что многие из нас мечтали, но не осуществили мечту, определили для себя цель, но так и не достигли её, поставили перед собой задачу, но задача так и осталась не решённой… В силу личной несостоятельности, некоторые родители не оставляют попытки собственной реализации, проводя свои идеи через жизнь собственных детей.
Каждому родителю нужно научиться уважать желания своих детей. Всегда помнить, что рядом пусть пока ещё растущий, но всё же человек. Ведь в будущем этот человек станет вашей защитой и опорой, а все привитые вами качества и способности будут являться основными показателями вашей собственной зрелости. Сегодня у большинства людей есть одно свойственное для всех желание быть финансово обеспеченным и независимым, и как раз в этом нам могут помочь наши дети. И они действительно способны это сделать… Но только, если сумеют… Или, если захотят. Всё зависит от того, какими родителями вы были в прошлом, и кем вы стали для них сейчас. Ведь это сейчас неминуемо наступит. Ответьте, построены ли ваши отношения с детьми на доверии, любви, дружбе? Испытываете ли вы взаимную заинтересованность друг в друге? Каков качественный уровень этих отношений? Если ничего из этого нет, поторопитесь привести ваши отношение в равновесие. Ведь самое худшее, что родители могут сделать в отношении своих взрослых детей, это продолжать вести себя с ними, как с незрелыми личностями! Продолжать видеть в них маленьких неумёх и недотёп, не доверять им и проявлять излишнюю заботу. Для чего проверять, тепло ли одета ваша взрослая дочь? Следить, чтобы жена давно повзрослевшего сына кормила его также сытно и вкусно, как кормила мать? Бранить за то, что взрослые дети поздно возвращаются с работы, театра или кино, со встречи с друзьями? Давать советы, с кем общаться, а с кем нет? Такие родители часто и бесцеремонно влезают в жизнь своих давно уже не маленьких, а порой не молодых детей. И ничуть не заботятся о том, что такая гиперопека способна разрушить как личную, так и семейную жизнь ваших ненаглядных чад. У таких «заботливых родителей», возможно, ещё есть время остановиться и переосмыслить свою деятельность в отношении детей. Стоит ли дальше продолжать видеть в них своих беспомощных ребятишек? Ведь это уже взрослые люди, способные самостоятельно, без вашей подсказки работать, одеваться, выбирать себе жильё, друзей, жену или мужа и самостоятельно воспитывать собственных детей.
Если всем нам — и родителям, и детям проявить мудрость и силы найти в себе мужество признать свои ошибки и заблуждения по отношению к самим себе и друг другу, возникает большая вероятность, что мы выйдём на уровень взаимопонимания и сотрудничества. Совершенно не важно, молодые вы или пожилые родители, а быть может, только готовитесь ими стать! Нужно всегда помнить о необходимости стремиться к взаимному сотрудничеству, избегать проявления агрессии и насилия, подавлять в себе желание тайно или явно управлять, руководить и манипулировать сознанием детей. Научитесь доверять своим детям во всём. Уважайте их выбор. Не вторгайтесь в их личное пространство. Помните, дети не ваша собственность. Мы пришли в этот мир учиться друг у друга самому важному — искусству жизни! И жизнь эту нужно прожить так, чтобы следующие поколения ваших потомков, воспитывая в будущем своих детей, ваших внуков и правнуков, с гордостью произносили ваше имя. Жизнь каждого человека наполняется смыслом тогда, когда он знает, что найдёт своё продолжение в добрых и светлых делах и поступках новых поколений своего Рода. Ведь наши дети являются полным отражением нас самих, наших явных и скрытых желаний. Когда дети реализуют через себя, наши непроявленные пристрастия и пороки мы выражаем им своё крайнее недовольство. Но это и есть мы сами в них! Стоит ли их за это порицать. Всё, что есть хорошего и плохого в наших детях, досталось им сугубо от нас с вами! Мы гордимся, когда видим в них хорошее, указывая при этом на себя. Но стыдливо прячем глаза, когда наш ребёнок совершает проступок. Давайте не будем забывать, какими были родители, такими станут дети. Если хотите, чтобы ваша жизнь изменилась к лучшему, а будущее стало по-настоящему светлым, начните сейчас менять себя, менять свои мысли, чувства, желания… И уже в обозримом будущем вам станут заметны эти добрые перемены в ваших детях…
Дорогие родители! Какими бы сложными не казались взаимоотношения с вашими детьми, всегда есть надежда и возможность это исправить!
«Мы так легко и беззаботно рождаем детей, но так мало мы заботимся о создании человека! Мы все тоскуем о каком-то прекрасном человеке. В нашей воле помочь ему явиться на земле! Так израсходуем же нашу волю, чтобы он явился скорее, и, может быть, мы будем вознаграждены за это счастье видеть среди нас юных предтеч того, о ком так давно тоскует наша душа».
Как научиться принимать своего ребенка таким, какой он есть
Дети далеко не всегда наследуют характер и темперамент своих родителей. Чем старше становится ребенок, чем сильнее проявляется его “я”, тем больше родителям приходится приспосабливаться к родному, но, возможно, так не похожему на них человеку. Признать за своим ребенком право быть таким, каким его создала природа, – для многих непростая задача. Мы ведь видим в детях свое продолжение, возлагаем на них надежды и просто боимся за них, потому что считаем, что с ними могут несправедливо обойтись. Иногда неприятие своего ребенка приводит к серьезным конфликтам внутри семьи, и ребенок растет под гнетом родительской критики и нотаций.
Одно из доказательств любви – это принимать человека таким, какой он есть, позволить ему оставаться самим собой. Такие союзы самые крепкие и искренние. Это касается и детско-родительских отношений. Пытаясь сделать своего ребенка лучше, мы можем так и не увидеть, какая чудесная личность растет рядом с нами, не заметить его талантов и способностей.
Как принять ребенка, так непохожего на меня?
Принять своего ребенка таким, какой он есть. Всегда ли это легко? Для кого-то это само собой разумеющееся, а для кого-то проблема и ежедневный труд.
Казалось бы, в чем проблема-то? Ребенок-то свой, родной, любимый. И все с ним хорошо вроде – веселый, ласковый, и спрашивается, чего тут принимать-то – расти его, заботься, люби да радуйся.
И, тем не менее, как часто при этом в голове крутятся мысли «вот, мой ребенок не хочет играть с другими детьми, как же он дальше то жить будет?… Или «Он такой чувствительный, ранимый, он же за себя постоять не сможет, если его обижать начнут!». Или «он такой медлительный, все делает медленно, ничего не успевает. Я-то к нему приспособилась, а в школе его никто ждать не будет…».
В общем, к чему я. Как часто у мам есть в голове план «каким должен быть мой ребенок». Когда малыш маленький, этот образ желаемого ребенка совсем ненавязчив и маме кажется, что она готова принять своего ребенка любым, и любит она его всего-всего со всеми его проявлениями. Такое состояние обычно для мам малышей первого года жизни. И оно чудесно! На мой взгляд, именно такое видение ребенка, такое его полное, безграничное принятие помогает в формировании его базового доверия миру на начальном этапе.
Но вот малыш растет, начинает заявлять о своих желаниях, временами совсем отличных от родительских, вести себя так, как от него «ну никто не ожидал». Оказывается, что он совсем не любит печеньки, которые для него с такой любовью печет мама, зато готов горами трескать магазинные. И не хочется ему играть с ребятами на площадке, одному возить машинки ему интереснее. И в мячик с папой ему играть не нравится, а вот книжки весь вечер читать – это пожалуйста.
В общем – другой он (не такой высокий, как хотелось бы, полноват, медлительный, или слишком уж активный, громкий или тихий, читать не любит, все в машинки играет, с бабушкой скандалит, слушаться не хочет, спит только при свете… ну и т.п.). Всякие несоответствия собственным ожиданиям родителей сильно расстраивают, и так хочется ребеночка все-таки втиснуть в тот образ, столь милый сердцу родительскому. По себе знаю. И начинаем мы ребенка обтесывать, воспитывать, тренировать… Часто при этом мы ему еще и обещаем, что вот станешь быстрым, смелым, сильным и будет тебе в жизни счастье, будет тебе все удаваться и любить тебя тоже все будут.
И иногда мы в это воспитание здорово заигрываемся. И не замечаем, что вот такого своего ребенка (невысокого, полненького, медлительного, необщительного, недружелюбного, невнимательного, обидчивого, вредничающего) мы не принимаем. Мы прямым текстом сообщаем ему, что вот такой он нам не нравится, не нужен. Всеми своими усилиями в воспитании (навязчивыми или ненавязчивыми) мы говорим, что ему надо измениться, стать лучше, вести себя по-другому…
Сконцентрировав свое внимание на том, что в ребенке нужно изменить, родителю все труднее замечать то, что в ребенке ему нравится, да и вообще какой он. Еще труднее ребенку об этом говорить. Хотя многие родители хвалят своих детей, говорят им о своей любви, но критикуют, останавливают, советуют, поправляют в разы больше.
Что же мешает нам, родителям, принимать наших детей такими, какие они есть?
Задала этот вопрос себе. Прислушалась… и понимаю, что страшно…. Страшно, что мир (в лице других людей) не примет моего ребенка, отвергнет, обидит. Что с ним не будут дружить, играть, что он будет плохо учиться, что учителя ругать будут, что самооценка у него из-за этого упадет, что в институт не поступит, и, не дай Бог, в армию заберут. А там он же сломается, мой чувствительный, ранимый, добрый и ласковый ребенок. И ловлю себя на мысли, что хочу вырастить его готовым встретить все эти жизненные трудности, подготовить его к встрече «с таким недружелюбным» миром. Выходит, что, критикуя, обучая, исправляя, подгоняя, вмешиваясь, мы, родители преследуем, в общем-то, благие цели – готовим ребенка к жизненным трудностям.
Вот только к каким жизненным трудностям готовим мы своих детей?
Здесь у каждого будет свой перечень трудностей и весьма разнообразный. А дело в том, что мы, взрослые, трудным считаем то, что когда-то ранило, причинило боль нам самим или нашим знакомым. Это нам когда-то было обидно, когда учитель высмеивал перед всем классом, когда другие дети не принимали в игру, когда дразнили, не оценивали по заслугам. Нам было очень больно, и мы где-то в подсознании дали себе слово уберечь от таких переживаний своих детей. А кроме того, снова переживать подобное, но уже со своим ребенком страшно. Вот и тренируем, и воспитываем мы детей готовыми встретить НАШИ трудности «во все оружии».
А кто сказал, что они именно их встретят? Или, что для них будет разрушительным именно то, что когда-то так задело их родителей? Ведь кто-то глубоко страдает от насмешек, а кто-то готов смеяться над собой вместе со всеми, например.
Зато, тренируя неуязвимость своих детей мы подсознательно сообщаем им, что мир очень даже не безопасен, что существует множество ситуаций, с которыми они могут не справиться. Таким образом, думая, что мы делаем наших детей сильнее попрекая, критикуя, исправляя, мы тем временем, повышаем их тревожность и снижаем самооценку.
Что же делать? Как принять особенности своего ребенка? Как разобраться, где необходимая помощь ребенку переходит в разрушительное давление на его личность?
Сейчас ответ на это мне видится таким:
Как перестать раздражаться и принять ребенка таким, какой он есть
Часто нам кажется, что ребенок наглеет, тупит или просто избаловался, а на самом деле он просто не похож на нас — ему сложно принимать быстрые решения или справляться с разочарованием, он живет в своем собственном ритме. Принять эту непохожесть родителям бывает очень сложно. Почему это происходит и как с этим быть — рассказывает психолог Вероника Хлебова.
Как-то одна женщина пожаловалась мне, что ее очень злит дочка. Тем, что не знает, что хочет.
Дочке только семь лет, и я попросила рассказать, что именно она должна хотеть?
Мама девочки сообщила, что каждое утро разыгрывается трагедия, когда ей надо идти на работу. Дочка тяжело встает, тяжело раскачивается, медленно собирается. Однажды девочка сказала, что ей холодно. Мама предложила ей принести носки. Девочка так и не смогла ответить, нужны ли ей носки. Она медлила, а мама раздражалась.
«Потом я гаркнула на нее, увидела, что она испугалась, и тут же почувствовала приступ вины. Я не знаю, что делать: меня она раздражает, но потом жалко ее, и виноватой себя чувствую». Рассказывая, моя клиентка обливается слезами.
— Как тебе представляется идеальный вариант происходящего?
— Я спрашиваю, что ей нужно, и она отвечает: нужны носки, или чай, или что-то еще, потом она принимает мою помощь, собирается, и я иду на работу, а она — в школу.
— Ты думаешь, она просто тупит и отказывается сотрудничать?
— Возможно, ей нужно… чтобы ты присоединилась к ее процессу и назвала его? Она не знает, что с ней происходит. Не знает, почему не хочется вылезать из кровати, и помогут ли ей носки. Она просто переживает чувства.
«Ты не хочешь сейчас вставать. Тебе холодно. Ты хочешь привыкнуть к тому, что проснулась. Давай я тебе помогу. У тебя есть немного времени. Можешь посидеть в кровати. Но когда я приготовлю завтрак, я приду за тобой, и тебе нужно подняться. Я тороплюсь».
Вникнуть в чужую реальность чрезвычайно сложно. Во-первых, у нас нет такого опыта. С нашей реальностью особо никто не считался. Во-вторых, у нас есть своя, родительская реальность. Нам нужно на работу. У нас своя взрослая жизнь, и ребенок должен в нее вписаться.
Однако если мы начинаем впихивать ребенка в свою реальность, не считаясь с его чувствами и процессами, он будет напуган. Будет считать себя плохим. Когда станет подростком, будет бунтовать. И какая-то часть наших отношений будет утрачена безвозвратно.
…Еще одна мама жалуется на десятилетнего сына. Он уже открыто выражает недовольство, когда мама настаивает на распорядке. Нужно делать уроки. Нельзя съесть еще одно пирожное. Пальто в магазине она не купит, хоть оно и нравится сыну. Потому что размер неподходящий.
Мальчик гневно выговаривает матери. Мама страдает от неуважения. Мама пытается говорить о своих чувствах, настаивает, что с мамой так разговаривать нельзя. Но мальчик все равно взрывается.
«Я в отчаянии. Я не знаю, что делать. Такое ощущение, что я теряю родительскую власть, и он не уважает меня. Одновременно я начинаю бояться устанавливать ему рамки. Я знаю, что мне придется встретиться с его хамством».
…Слушая свою клиентку, я вспоминаю свою дочку.
Когда ей было лет семь, я обнаружила, что она эмоционально сдержанная. Представьте себе ребенка, который не любит поцелуи, не плачет над «Хатико», и на вопрос «что ты чувствуешь?» отвечает «нормально». Я вспоминаю свое разочарование, даже боль. Помню (не смейтесь!), что у меня даже возникло чувство, что она меня не любит.
Но однажды мне в голову пришла идея, что она просто… другая. Не похожа на меня.
Я — эмоциональная, а она — сдержанная. Вскоре я убедилась, что ее чувства прячутся внутри, являясь ее интимным достоянием, и она их не хочет показывать. С этого момента я стала говорить о нашей непохожести. О том, как мы по-разному переживаем события. Я — бурно, она — закрыто. Теперь и она, и я привыкли к этому. Она не считает себя плохой, а я нахожу в ее сдержанности много привлекательного.
«Майя, ты не испугалась фильма? (Мы посмотрели „Апокалипсис“) Там была жестокость.»
«Мама, ты же знаешь, я не переживаю так глубоко, как ты. Я защищена».
— Похоже на то, что твой сын очень тяжело переносит фрустрацию… Он хотел это пальто, представлял, как будет в нем ходить, представлял себя красивым. Ждал своей игры после школы, чтобы отдохнуть. Мечтал о пирожном. Представлял, как вкусно ему будет. Возможно, поэтому ему так трудно пережить разочарование от необладания желанным.
— Но ведь ему не три года! Уже пора научиться справляться со своими «хочу»!
— Бывает, что такая нужда в обладании является частью темперамента, и это на всю жизнь. Я, кстати, тоже могу переживать подобное неудовольствие, если сильно чего-то хотела.
Возможно, нужно помочь сыну принять, что он — такой. Принять эту черту характера. И в каждой ситуации разочарования помогать ему находить ресурс пережить разочарование и злость.
Не такой, как все! Как принять своего ребенка
В.Е. Кудленок, мама ребенка с аутизмом, педагог — психолог ГБОУ ЦПМСС «Взаимодействие», E-mail: vitanext@mail.ru Аутизм и нарушения развития. No 1 (42). 2014, с.49-53.
На меня смотрели огромные темно-темно синие ясные глаза. Казалось, что мой сын все осознает: кто я и кто он; таких глаз не бывает у грудничков. Теме было всего несколько часов от роду, но он смотрел на меня очень осознанно.
Наша история, может быть, не похожа на другие, а может, кто-то, прочитав ее, скажет: «Да, и у меня все так было». А другой удивится: «Надо же, и такое бывает?».
Я хочу поделиться своим опытом, как принять своего ребенка таким, какой он есть. Эта простая, на первый взгляд, фраза очень сложна в своем осуществлении. Попытаюсь разобраться —почему? Хочется спросить: многие ли из вас могут сказать с уверенностью: «Я принимаю своего ребенка таким, какой он есть. »? Думаю, что в глубине души не все могут уверенно сказать это. И мне далеко не сразу удалось это сделать. Путь принятия своего ребенка —это длительный и трудный процесс, тем более, если речь идет об особом ребенке, не похожем на других.
Многие родители пытаются привести своего ребенка к некоему идеалу, способы у всех разные, а уж когда родителям врачи или педагоги сообщают, что с ребенком что-то не так, то первое, что хочется сделать, это кричать: “Нет, вы ошибаетесь. Это не так, вы не компетентны. ”
Это и есть первый этап принятия — отрицание проблемы. Нет ее, и все тут.И мы тоже не смогли миновать этот этап. Все вот как начиналось.
Мой сын был долгожданным и любимым ребенком. Родился он при помощи кесарева сечения, т. к. у меня на то были медицинские показания. Повторю, первое, что запомнили мы все, когда впервые увидели нашего малыша, — это его глаза, они были ясные темно-синие, очень внимательные и оценивающие, он смотрел на мир и как будто что-то понимал. Родился он без патологий, закричал сразу, по шкале Апгар получил 8/9 баллов, выписали нас из роддома в срок. И потекла обычная жизнь, как у всех молодых родителей.
Конечно, с первых же месяцев жизни стало понятно, что ребенок гиперактивный. Он плохо спал, много капризничал, был беспокойным,но, в целом, не очень отличался от своих сверстников. Нам ставили сначала ПЭП, потом ММД и СДВГ, однако, несмотря на это, его психомоторное развитие шло по возрасту: в 3 месяца —комплекс оживления, в полгода стал сидеть и брать ложку, в год пошел, в два заговорил и т. д. Мы наблюдались у невролога и выполняли все его рекомендации, проходили регулярные обследования, врач говорила, что ничего страшного нет, постепенно все нивелируется.
Рос он, как растут многие дети, со своими проблемами и радостями. Трудностибыли, в основном, с тем, что его невозможно было усадить позаниматься чем-нибудь: он не любил рисовать и раскрашивать; если брал в руки пластилин, то только для того, чтобы мять и катать, а когда я предлагала слепить фигурку, он все бросал и убегал. Мне стоило больших усилий усадить его и добиться, чтобы он делал хоть что-то. Как и все мальчишки, сын обожал машинки, любил и до сих пор любит конструктор, но никогда не интересовался пазлами. Одно из самых любимых занятий — купание, в ванне он мог и час просидеть, если не вынешь: играл в игрушки, устраивал морские бои с корабликами.
Прогулки — вот это была проблема! Нет, не с одеванием, как многие могли бы подумать, лет с четырех он уже почти сам одевался. Свободное пространство улицы вызывало у него двигательную расторможенность: он начинал носиться, не видя преград и опасностей. Приходилось бегать за ним, потому что он не видел качающихся качелей; он не видел, что ступеньки закончились; он не видел, что на него велосипед едет или что перед ним маленький ребенок. Лет до трех, пока мы пользовались коляской, когда я уставала, просто пристегивала 40его и шла гулять. Подергавшись немного, он успокаивался. А когда стал старше, мне стало сложнее. Хотя бывали дни, когда он мог часами сидеть в песочнице и строить тоннели.
Зато мой сын очень любил, когда ему читали, вот тут он успокаивался и мог сидеть долго-долго и слушать. Сам приносил книги и просил почитать ему, некоторые книги очень любил рассматривать помногу и подолгу. Феноменальная память сына нас всегда поражала: прослушав один-два раза произведение, он начинал все пересказывать с интонацией, с которой я читала, по ролям. Конечно, он у нас артистом будет, — думали мы.
Игры с детьми. Вокруг нас всегда были дети примерно одного с сыном возраста.Когда были все маленькие, лет до 3-4-х, взрослые организовывали их деятельность, все были задействованы. Позже я стала замечать, что сын предпочитает играть с детьми младше его, собирая их и начиная командовать, либо он вступал в игру детей, которые старше его, и предпочитал девочек.
И я начала усиленно с сыном заниматься, водить его на танцы, рисование, в бассейн и, конечно, проводила развивающие занятия дома. Мы посещали группу кратковременного пребывания в детском саду, в которой он чувствовал себя комфортно и ходил туда с охотой.
А затем у меня начались проблемы со здоровьем, в частности, с памятью. Из моей памяти незаметно исчез целый кусок жизни, длиной примерно в полтора года. И забыла я как раз почти все события, которые происходили с 4-х до 6-ти лет примерно. О том, что происходило в этот период, я могла догадываться только по фотографиям и видео. Мой мозг просто вытеснил из сознания всю неприемлемую для меня информацию, я действовала как робот.
Второй этап принятия ребенка — это сделка: «Хорошо, проблема есть, но давай-те я сделаю что-нибудь, все, что скажете, и мы все исправим». Этот этап в нашей жизни начался в период подготовки к школе. Сына мы отдали в обычную подготовительную группу детского сада. И вот тут, конечно, его непохожесть на других детей стала более заметной, но все-таки не глобальной. В сад он по-прежнему ходил с удовольствием, даже просил забирать его попозже. Воспитателей я сразу предупредила, что ребенок не такой, как другие, что стоит на учете у невролога, просила отнестись к нему с пониманием. Воспитатели оказались лояльные и к нему не придирались, но периодически жаловались, что мальчик может отказаться работать на занятиях, а его работы по рисованию и труду были худшими.
Отношения сына с детьми были сложными. Он общался с двумя мальчиками и был этим вполне доволен. С некоторыми другими детьми у него были конфликты и драки, но это удавалось урегулировать. В целом только в обычной группе детского сада стало заметно, что общение со сверстниками затруднено и очень избирательно.
Учитывая, что проблемных детей становилось все больше и больше (я работала в школе и наблюдала все это воочию), на общем фоне наши проблемы не особенно выделялись.
Если кто знает, что такое нейрокоррекция, тот знает, что занятиями с психологом один раз в неделю дело не ограничивается, и необходимо дома ежедневно все отрабатывать. Представляете, что это было.
Наступил следующий, третий этап принятия —гнев: “ах, вы так, да я вас всех нена-вижу. ” Ненавидела я этого директора очень долго; на каждом шагу, всем, кому только было можно, я рассказывала, как он с нами поступил.
В 7 лет мой ребенок пошел в школу рядом с домом, а я устроилась туда работать. Конечно, в первом классе проблемы были, и с учебой, и с одноклассниками, но мы попали к учительнице, которая оказалась хорошим, добрым человеком, она нам помогала, как могла. Сын особенно отличался от своих одноклассников на праздничных мероприятиях: он садился в стороне и не хотел принимать участия ни в чем. Запомнился новогодний праздникв первом классе: сын выучил большое стихотворение, дома прекрасно его рассказывал, с выражением, но вот настал момент выступления, и он отказался и убежал. Я была расстроена, так хотелось, чтобы талант сына все увидели, но — увы.
Во втором классе стало хуже, учиться ему становилось все тяжелее и тяжелее, ухудшились отношения с одноклассниками, они стали издеваться, но мы кое-как дотянули до конца года.
В третьем классе стало совсем плохо, я ничего не могла понять: сын учиться не может, выстраивать отношения, у него появились суицидальные мысли. Мне стало страшно, я не знала что делать, как жить дальше. У меня начался четвертый этап — депрессия. Мучили слезы, мысли о том, как жить дальше. Казалось, что жизнь закончилась, у сына нет будущего. Зачем я его родила? Я неполноценная мать, не смогла выполнить свое главное предназначение, зачем я на этой земле?
Другой врач впервые за 9 лет жизни сына предположила, что это может быть аутизм, и порекомендовала обратиться в центр психологической помощи, так как только там могут уточнить, так ли это, потому что в этом центре занимаются именно детьми с аутизмом. Без особых надежд мы приехали туда, а там. О, чудо —нам предложили перейти в их школу. Я предположить немогла, что в центре есть школа: как будто луч солнца выглянул из-за туч и дал надежду. Надо сказать, что в Москве это тогда была единственная начальная школа, где учатся дети-аутисты по обычной общеобразовательной программе, такой же, как и во всех школах.
Мой сын ожил, у него появился интерес к учебе, повысилась самооценка, он стал играть в школьном театральном кружке ведущие роли, у него появился друг!
В этот момент мое сознание перевернулось, и я поняла, что даже если мой ребенок не такой, как другие, унего должен быть шанс жить интересной, насыщенной жизнью. Это собственно и есть последний этап — принятие ребенка.
В этой схеме отражено мое видение того, как следует помогать особому ребенку. Нужно без устали искать тропинку, по которой он сможет идти сначала вместе с вами, а потом, возможно, и сам.
Самим родителям нужно верить в то, что обязательно найдутся люди, близкие по духу, понимающие ваши трудности и, главное, готовые помочь. Это именно так, надо просто не сдаваться и идти только вперед.
Обобщая весь свой опыт, хочу еще раз назвать те этапы, через которые приходит принятие собственного ребенка:
1. Отрицание — «Нет, вы все ошибаетесь, это не так!».
2. Сделка — «Я сделаю все, что угодно, чтобы изменить, исправить, переделатьребенка. ».
3. Гнев — «Все вокруг против нас, всех ненавижу!».
4. Депрессия — «Я ничего не могу, я уже ничего не хочу, мне уже все равно. ».
Замечательно, если на этом этапе (а лучше раньше) рядом с родителями окажется человек, который может помочь, который вызовет доверие, поэтому так важно не замыкаться в себе и своих проблемах, а рассказывать о них. Тогда наступит следующий этап:
Как понять родителям, что принятие произошло. Во-первых, родители могутотносительно спокойно говорить о проблемах ребенка. Во-вторых, они способны сохранять равновесие между проявлением любви к ребенку и поощрением его само-стоятельности, чувствуют, когда нужно передавать часть ответственности.В-третьих, они способны в сотрудничестве со специалистами составлять краткосрочные и долгосрочные планы и прогнозы. В-четвертых, у них имеются личные интересы, не связанные с ребенком. В-пятых, родители способны что-то запрещатьребенку и при необходимости наказывать его, не испытывая чувства вины. В-шестых,они не проявляют по отношению к ребенку гиперопеки и могут предъявлять разумные, не завышенные и не заниженные, требования. Самыми важными моментами в этом списке, на мой взгляд, являются два:
1) сотрудничество со специалистами: надо отдавать себе отчет в том, что ребенку необходима помощь врача, психолога и др. специалистов, без этого не будет эффекта;
2) личные интересы родителей, подпитывающие их внутренние ресурсы: родители, особенно мама, должны иметь что-то свое, интересное: хобби, работа или что-то еще, может, даже другой ребенок. Но это крайне необходимо. Это будет внутренним ресурсом родителя, с помощью которого он восстанавливает силы, уходящие на борьбу с обстоятельствами и неприятием обществом детей и людей, не похожих на других.
И конечно, необходима поддержка родных, близких людей и друзей. Без этого родителям особого ребенка очень тяжело.
Аутистические расстройства
316 постов 1.3K подписчика
Правила сообщества
Запрещается эйблизм, то есть, любая форма дискриминации по признаку психического или соматического здоровья.
Рука-лицо, он даже не видел ее. У новорожденного расплывчатое зрение с остротой зрения около 20/400, и он не может сфокусировать свой взгляд на расстоянии от восьми до двенадцати дюймов. Осмысленный взгляд блин, еще и сказал мама поди?
Отказаться от больного ребенка
Это будет длинный текст с множеством ошибок. Если они режут вам глаза, пожалуйста не читайте.
Ровно год назад, я хотела сдать своего ребенка в детский дом. Хотела пожалуй громко сказано, но я думала об этом. Мой сын родился когда мне было 29 лет, моему мужу 36. Ребенок был желанным, нам думалось что мы готовы стать родителями. Как оказалось я не была готова. Не буду рассказывать о первых годах жизни сына, послеродовой депрессии, бесконечной усталости и подобном. Думаю, это знакомо многим и ничего нового я вам не поведаю. Расскажу о том периоде, когда мысль о детском доме пришла в мою голову. Моему сыну было 2.5 года и мы узнали (точнее убедились уже точно) что у него есть психические проблемы. Ранее, мне доводилось видеть много детей с псих. диагнозами и их родителей. Примеряя на себя роль такой матери я решила, нет это не для меня. Нет во мне того стержня, который позволяет женщинам положить жизнь на алтарь материнства, не борец я по натуре и жертвовать собой не желаю. Может лучше отказаться от этого ребенка, и от идеи иметь детей в принципе. Муж не разделял моих взглядов. Для него сын это исключительно счастье и должна сказать, отец он прекрасный. Его мысли были такими «Мы сделаем для ребенка всё возможное, не о каких отказах не может быть и речи». Вот только быть рядом с сыном 24/7 придется мне, это моей жизнью мы жертвуем, я откажусь от многого ради этого мальчика, стоит ли оно того? Сейчас пишу об этом без лишних эмоций, вы можете подумать что я какой-то черствый социопат не любящей собственного ребенка, уверяю это не так. В период бесконечных детских истерик, эти мысли накатывали волной, а ночью я плакала над кроваткой терзаясь чувством вины за них. От сына я не отказалась, но не из-за огромной материнской любви. Хорошо всё обдумав поняла, такое решение разрушит меня как личность. Я уже родила этого ребенка, он будет жить в дали от меня и каждый день своей жизни, я буду о нём помнить. Даже мой непомерный эгоизм не поможет оправдать себя.
Прошёл год, моя жизнь очень изменилась. Изменился и мой сын, от этого пацана я не откажусь, не за что на свете. Сегодня это совсем другой ребенок, конечно с ним по-прежнему не легко. Бывают дня, когда хочется сбежать подальше, но всё реже и реже. Этот год я посветила ему, оставляя на себя минимум необходимых ресурсов. Не скажу, что прямо от всего отказалась, это не так, но ритм моей жизни подчинён его интересам. И знаете, я нашла в этом счастье, как не странно это звучит. Сегодня мы играли в сюжетно-ролевую игру, полноценно играли. Я увидела результат своего труда, увидела к чему привели мои старания, испытала такой щенячий восторг и почему-то вспомнила, как хотела избавиться от этого мальчика. Вспомнила без чувства вины, оно меня уже отпустило.
Почему я решила этим поделиться? Сама не знаю. Это ни в коем случае не совет, не призыв и даже не нытье. Я не осуждаю людей, которые отказываются от таких детей, не имею я права осуждать. Если вдруг, вас посещает подобная мысль знайте, вы не одиноки. Эти мысли не делают вас плохим родителем. Я не знаю как дальше сложится ваша жизнь (да, и моя), какое решение тут будет верным и есть ли оно в принципе. Но я точно знаю одно, сегодня я счастлива и очень хочу этим счастьем поделиться.
Женщина из Петербурга, выгонявшая с площадки детей с особенностями развития, извинилась
© Донат Сорокин/ТАСС, архив
Ранее в соцсетях и СМИ было опубликовано видео, где женщина в Петербурге высказывает недовольство воспитателям детей с особенностями развития. Женщина заявляет, что такие дети не должны гулять рядом с ее ребенком, так как он испугался и требует увести их. Также на видео женщина сообщает воспитателям, что позвонит в управляющую компанию и «гулять они тут не будут».
По ее словам, она не пыталась оскорбить детей с инвалидностью.
Следственные органы Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу проводят проверку после публикации в сети видеозаписи, на которой зафиксирован инцидент с Липской.
Ранняя помощь маленькому психу
Это будет длинный текст с множеством ошибок.
Если у вас есть маленький ребенок и его поведение вас настораживает/кажется не похожим на сверстников, возможно вам будет полезно/интересно это прочесть.
«Ранняя Пташка» это программа раннего вмешательства при расстройствах аутистического спектра.
Я хочу поделится опытом который изменил мою жизнь. Написала много слов, прочла и поняла, что очень напоминает восторженный призыв в секту. Поэтому постараюсь сухо и только факты.
Сейчас моему сыну 3.5. Псих диагноз он получил три месяца назад. Рассказ мой начнется с прошлого лета. Итак начнем, Тимофею 2 года и 7 месяцев, он довольно странный тип. Речи нет совсем, понимания речи нет совсем, звукоподражаний нет совсем, навыки самообслуживания развиты по возрасту, физиологически все в порядке (за исключением ужасной аллергии, пожалуй), пищевая избирательность присутствует (не критично), зрительный контакт слабый (практически отсутствует), нежелательное поведение (истерики, раздевания и прочие радости) присутствуют в полной мере. Тимофей наблюдается у невролога (который уверяет меня, что ребенок здоров), принимает пантогам (пантокальцин) и магний. Случайно, по совету знакомой попадаю на консультацию в «Региональный ресурсный центр по организации комплексного сопровождения детей с расстройствами аутистического спектра» (г.Симферополь). Там я узнаю о программе «Ранняя Пташка» и меня приглашают ее пройти. Программа бесплатная, включает в себя 8 занятий, раз в неделю (с родителями или родителем), 2 домашних визита (из-за пандемии они были отменены, и мы записывали видео с детьми). Занятия проходят для группы из 6 семей, длится одно примерно 3-4 часа. Знаю как непросто выкроить время и найти куда пристроить малышар, но оно того стоит. Для участия не нужен диагноз от психиатра и не обязательно иметь именно РАС. Многие родители очень боятся слова аутизм и предпочитают называть проблему иначе (не осуждаю). Программа подойдет и для ребенка с алалией, зпрр и тд. Теперь о том что она мне дала ( по возрастанию важности, по моему мнению). Общие сведения про аутизм (в сети много информации, но систематизировать ее в своей голове сложно), осознание того что это такое и как мой ребенок видит/слышит/чувствует мир. Знакомства с семьями других маленьких психов (обмен информацией тоже может быть полезен). Я узнала как развить коммуникацию моего ребенка (сейчас мы можем общаться, не в полной мере, но это лучше чем ничего). С моим ребенком можно играть, меня научили как это делать конкретно с Тимофеем. Это самый большой плюс программы, на мой взгляд. Рассматривают не абстрактного ребенка и родителя, а именно твоего ребенка, его проблемы привычки и тд. Я научилась понимать своего ребенка, его поведение, причины любого его поступка (а причины есть всегда, заметить их не всегда легко). Ну и конечно проблемное поведение, как его избежать и что делать если оно уже случилось. Еще программа помогла мне разложить все в голове по полочкам, и спланировать свои дальнейшие действия по реабилитации Тимофея. Не сойти с ума в момент принятия диагноза тоже помогла. К чему я все это написала? Если вы владелец маленького ребенка и вас что-то настораживает в его поведении, не слушайте пожалуйста бесконечные «перерастет», «он просто поздний», «у двоюродной тетки так было, а щас профессор», » попейте эти таблетки и приходите через год». Чем раньше вы начнете помогать своему ребенку, тем больше шансов у него на нормальное, счастливое бедующие, у вас тоже. Программа » Ранняя Пташка» один из таких способов помочь. Возможно есть и другие, мне встретился этот и он оказался очень действенным. Раньше жизнь с Тимофеем была моим персональным адом. Не скажу что сейчас все идеально, по разному бывает, но теперь я знаю от чего и почему так бывает и что с этим делать. На этом пожалуй закончу. Спасибо.
Жизнь в селе с маленьким аутистом
Это будет длинный текст с множеством ошибок. 3 года назад моя семья (я, муж, ребенок) переехала из города в село. Сейчас моему сыну 3.5 года, у него аутизм. Хочу рассказать вам о плюсах и минусах жизни в селе для ребенка с псих.диагнозом. Возможно кому-то будет полезно. Сразу обозначу место действия Крым, село рядом с небольшим городком(10 минут на автобусе), до Симферополя(второй после Севастополя крупный город в Крыму) 40 минут езды.
Начну пожалуй с минусов
1.Медицина. В городе, если тебя не устраивает муниципальная поликлиника, ты всегда можешь обратиться в платную. Здесь их нет (детских). В самом селе есть ФАП в нем семейный врач, стоматолог, гинеколог, простые анализы. В городке есть поликлиника в ней педиатры, специалисты (лор, невролог, хирург и тд), анализы, УЗИ. Если нужен узкий специалист (сурдолог например) поездка в Симферополь. Желаешь консультацию другого врача (не той единственной бабули из поликлиники) поездка в Симферополь. Любое не самое простое исследование (Доплер сосудов или ЭЭГ) поездка в Симферополь.
2.О диагнозе твоего ребенка будут знать все. И именно это будет твоей отличительной чертой, для окружающих. Лично для меня это значения не имеет, но понимаю что для многих может быть минусом.
3.Образовательная инфраструктура. В селе один детский и одна школа. Есть частные дет.сады в городке, я нашла два, оба откровенно ужасны (до ребенка работала в частном саду есть с чем сравнить). Два кружка для детей танцы и карате. Выбор невелик. Найти ребенку логопеда/психолога/другого специалиста сложно, квалифицированного практически невозможно.
4.Магазины. Купить одежду, игрушки и тд (нормального качества) здесь негде. Опять же, для меня это значение не имеет, по магазинам бродить не люблю, давно заказываю на вб. 5.Небезразличные люди. Твой ребенок лежит в грязи уже 10 минут? Значит к тебе уже подошли, как минимум 10 раз и предложили забрать непослушного мальчика. Это не преувеличение. Понимаю что из добрых побуждений.
1.Медицина. (маленький и все же плюс). В селе есть ФАП где принимает семейный врач (терапевт, педиатр и хрен знает кто еще, в одном лице). Попасть к этому врачу можно в любое время (рабочее). В выходные/праздники можно позвонить (если ты совсем тварь бессовестная, ну или экстренно надо). Очереди нет, либо совсем небольшая. Так что послушать кашель, посмотреть горло, взять направление на анализы/к специалисту, справку и тд всегда легко.
2. Прогулки с ребенком. Для меня это огромный плюс. Нет оживленных дорог. Попасть под машину сложно, но легко под мопед тут их очень много. Можно прогуляться к озеру, посмотреть как пасутся коровки, козы и прочее. Есть две детские площадки с качелями и всякими детскими штуками. Нет толп людей. Не представляю где и как, я бы гуляла, в городе с маленьким аутистом. Вернее представляю, поэтому понимаю что здесь это легче.
3. Люди. Обычные хорошие, добрые люди. Тут можно писать бесконечно, постараюсь кратко. У моего сына (3.5 года аутизм напомню) есть друзья. Есть дети которые играют с ним несмотря на его не всегда адекватное поведение, дети которые заходят и зовут его на прогулку. Моего сына приглашают на детские праздники и просто в гости. Тут нет ничего удивительного для родителей нормальных детей, но думаю родители маленьких психов поймут чему я удивляюсь. Когда мой ребенок устраивает ужасную истерику в магазине (такое к сожалению бывает) на меня не смотрят косо а стараются помочь. Я не из тех матерей которым «все должны» и понимаю, что все эти люди совсем не обязаны быть такими милыми, отзывчивыми и добрыми по отношению к нам. И этот плюс перекрывает, для меня, все те недостатки о которых я писала выше. Человеческое отношение которое я встретила здесь бесценно. На этом пожалуй закончу. Спасибо.
Плавание
Каких то пару месяцев назад приехав с дочкой на речку искупаться я сказал себе…. тут я задумался, а что же я такого себе сказал, что следующие два месяца каждый день на речку ездил, как на работу?
Вообще, когда в семье появляется ребенок с аутизмом, очень многому приходится учиться или переучиваться. Моей дочери сейчас почти 5 лет, и она делает большие шаги в развитии. Добавилось много новых продуктов питания, мы стали внимательнее относиться к потребностям ребенка и тщательно продумываем рацион, при необходимости добавляя в питание те или иные элементы, которых ей не хватает из за ограниченности этого самого питания. Появляются новые слова в обиходе. Новые навыки.
А еще с течением времени я понимаю, что выбрал правильный путь и убеждаюсь в этом каждый день.
Продолжаю улыбаться, даже когда второй десяток яиц отправляется в мусорное ведро. Потому что дочь готовит блины. Еще месяцок и мы отработаем эту технологию, обязательно. И так почти во всем.
Про что это я… А, про речку.
Обычно мы два-три раза в неделю купаемся в море, благо оно теплое и всего 5 минут от дома. Иногда в бассейне. Какие-то игрушки, обязательно нарукавники Nabaiji (рекомендую, хорошая штука).
Есть специфика жизни у моря в тропическом климате. Начинаешь ценить возможность искупаться в пресной прохладной и чистой воде. Через несколько лет может быть так, что за год в море искупаешься пару раз.
В общем, приехали на речку, она с достаточно слабым течением, хорошее дно, кристально-чистая вода с температурой около 34-35 С. У детей-аутистов нарушение привычного шаблона и что то новое иногда вызывает панику, истерику, дискомфорт. Что и произошло. Я быстро искупался, и задумался.
Через день мы приехали еще раз. Дочь подошла к воде, но в воду не заходила.
А 4 дня назад моя дочь поплыла. Сама. Сейчас она может проплыть сама 12-15 метров.Когда я забираю дочь из школы, я теперь слышу «Daddy, swimming. » 🙂
Когда мы едем в машине, она тренирует задержку дыхания и представляет (как мне кажется) что она плывет. Такой вот шаг. Еще один шаг, длиной в два месяца.
А еще мы сейчас занимаемся танцами. И я напишу, но чуть позже.
мой последний пост по теме Аутизм был здесь Немного про питание детей с РАС
Мама изнасилованного ребенка-инвалида рассказала о подмосковной больнице
После возвращения из медучреждения на теле мальчика были найдены характерные травмы.
В программу «Партия праведного гнева» (ведущие юрист Екатерина Гордон и редактор Блокнот.ру Дмитрий Носков) обратились родители детей-инвалидов с умственными отклонениями, которые рассказали об ужасах, которые творятся в Центральной клинической психиатрической больницы Московской области (ЦКПБ), что в посёлке Медное-Власово (Московская область).
По словам Анны, после выписки Паша вёл себя немного подозрительно – не так как обычно. Публикуем рассказ Анны (аудио имеется в распоряжении редакции):
Позвонила 112 – спросила: что делать? Направили в полицию, там как-то усмехнулись: мол, ударился, наверное. Сказали обращаться к медикам. Поехали в приемный покой в травмпункт по месту жительства. Там сказали, что у них нет лицензии на детей – нужно ехать в ЦРБ Пушкино, где ребенка посмотрели хирург и травматолог. Павел вел себя спокойно, адекватно воспринял эти процедуры, так как до этого был уже там и понимал, что никто ему ничего плохого не сделает. Дал себя нормально посмотреть. Травматолог и хирург дали заключение: гематома анальной области. Знакомый юрист помог составить заявление в полицию. В отделении полиции Щелково меня опросили. Затем меня пригласили с ребенком в СК, где были два следователя и психолог.
Следователи спросили: мог себе ребенок сам причинить травмы? Ответила: не мог, потому что все эти годы сама ему попу вытираю, знаю каждую его родинку. А попа, извиняюсь за выражение, растянута. Трещины и гематома. Нас направили в Королев на судмедэкспертизу.
Вот тогда ребенок и дал мне понять ситуацию что на самом деле случилось. Ребенок лежал в отделении больницы и находился в группе, где дети не обслуживают себя. Там беспомощные дети, которые ничего никому не могут в попу вставить. А я крутила в голове: что же случилось?
И вот когда мы зашли на судмедэкспертизу в предбанник, где оформляли документы, то ребенок себя нормально вел, без переживаний. Но когда зашли в процедурный кабинет – замкнутое пространство, кафельные стены, кушетка, кресло. Смотрю – ребенка аж трясет.
Говорю: «Давай, тебя доктор осмотрит», но он боится. Снимаю майку – потому что после больницы у него еще спина оказалась расцарапана. Доктор фиксирует царапины. Дотрагивается, а ребенка как будто током бьет. Закрыл уши, испугался, прижался ко мне. Доктор говорит: «Надевайте кофту». Ребенок облегченно вздыхает. Доктор: «Снимайте штаны, надо на кресло залезть, на осмотр». Когда начала снимать ему штаны – не могу передать весь ужас в глазах своего ребенка. Он плачет, а у него горло все сорвано. Связки сорваны. Он до такой степени до этого наорался, что спустя столько дней осипший-охрипший.
Я его уговариваю: «Паша, пожалуйста, давай, тебя посмотрят, тебе никто ничего плохого не сделает, мы же с тобой на днях были у врачей, там же тебя тоже осмотрели, почему себя так ведешь?» А он: «Мама, мама, нет!» Головой машет. Спрашиваю врача: «Вы видите его состояние?» Отвечает: «Да, вижу, но надо посмотреть». Умоляю сына: «Залезай на кресло, пожалуйста. Там же в больнице другие дети, у которых мамы нет, за которых некому заступиться, сынок, пожалуйста!» Доктор осмотрел и говорит: «Как судмедэксперт лечение выписать не могу, но попу надо лечить, вся анальная область в трещинах, узлы, все воспалено, нужна срочная диагностика, хороший проктолог».
После того как выслушала устные рекомендации от судмедэксперта, то начала искать платных проктологов, чтобы оказать ребенку медицинскую помощь. Столкнулась с тем, что все проктологи-мужчины. Поехали в Москву к проктологу. И такая же картина. Сначала Паша себя вел нормально. Но как открылась дверь, и он увидел замкнутое помещение, кушетку, кресло и человека в медицинском халате, то у него началась дикая истерика, плач. Врач говорит: «Не смогу осмотреть и у вас на руках нет документов – только голословные заявления, ничем вам помочь не могу.На следующий день поехала в Следственный комитет, умоляла их: «Вы же правоохранители, вы же можете связаться с судмедэкспертом – пусть даст вам в устной форме ответ, что моему ребенку сейчас нужна помощь! Нас врачи боятся, за нас врачи не берутся, не могу ребенку помочь. Следователи сказали: ни с кем связаться не можем, ждите официальные результаты судмедэкспертизы.Начала искать московских врачей – чтобы сделать колоноскопию под общим наркозом из-за тяжелого психоэмоционального состояния. Нашла. Врачи говорят: «Вы понимаете, что вы юридически сейчас не защищены. Нет заключения судмедэкспертизы. И если мы вас примем, начнем проводить диагностику, то потом на нас спишут – это вы трубкой ему навредили.11 дней ждала справку судмедэксперта чтобы помочь своему ребенку. Затем ребенку сделали колоноскопию под общим наркозом. Все подтвердилось – внутренние и внешние трещины с учетом того, что прошло 20 дней с момента выписки из больницы. Назначили лечение.Такое впечатление, что следователи изначально заняли позицию: посмотрим, что будет. Они изъяли запись с камер. И ждали заключение судмедэксперта. Начала звонить на горячую линию СК чтобы записаться на личный прием к Александру Бастрыкину. Хотела, чтобы расследование взяли на особый контроль. Понимала, что следователи не сделали элементарное: у ребенка не взяли смывы. Также я просила отправить ребенка на анализ крови чтобы понять какие препараты ему там давали? Итог: смывы не взяли, на анализ не направили.
Когда со мной связались сотрудники Бастрыкина, то началось движение. Мне начали звонить следователи: зачем вы на нас жалуетесь? Ответила им: не жалуюсь, а хочу помочь своему ребенку и детдомовским детям, которые лежат в этой больнице и за них некому заступиться.
Затем меня пригласили на прием в подмосковное ГСУ СК РФ Александру Старикову. Там было много людей, опрос снимали на камеру. Сказала: «Боюсь, что это дело замнут. Это произошло не на улице, а в больнице – структуре Минздрава. Понимаю, что всеми правдами и неправдами это дело хотят замять. Понимаю, что иду против системы». Затем следователи отчитывались что они сделали. И сам Стариков задал вопрос: «А где смывы? Где результаты анализов, которые просила мама?» Справедливости ради, отмечу, что позже следователи взяли волосы Паши на глубокий анализ и направили ходатайство в специальный центр для реабилитации ребенка – спасибо за это большое!
Меня страшно беспокоит мысль: в той же больнице очень много брошенных детей лежит. Врачи сказали, что очень много детдомовских детей лежат на «постоянной основе». Месяц ребенок лежит, его выписывают, он возвращается в детдом и через 2-3 дня его вышвыривают обратно в эту больницу: мол, мы с ним не справляемся, лечите дальше. По сути, детдомовские больные дети нафиг никому не нужны. Я и в прокуратуре говорила: «Умоляю, проверьте детей, они беспомощны и не могут ничего сказать».
Насколько мне известно, следствие все-таки изъяли записи с камеры, но она оказалось одна – в коридоре. Но на камерах ничего не могут найти. Полтергейст какой-то.
В предыдущих госпитализациях у нас была врач-женщина. И все было нормально. А в этот злополучный раз – Роман Л.
На мой взгляд, руководство больницы ведет себя так, как будто упивается безнаказанностью. Мол, дети-дураки, у них нарушения психики и никто ничего не докажет. Но любой врач скажет – что отделение больницы – это как большая семья. И то, что происходит в одном конце отделения – об этом становится известно на другом. В самых худших предположениях страшно представить масштаб сексуальных преступлений против детей-инвалидов в этой больнице.
Сейчас идет следствие. Понимаю, что следователи ничего не могут найти. Потому что медперсонал врет: они начали говорить, что последнюю неделю у ребенка был запор. Но они не знают, что из-за особенностей организма у него никогда не бывает запоров из-за лактозной недостаточности. У него наоборот недопереваривание и плохое формирование стула. Никогда не было запоров. Они врут даже следователям на ровном месте.
Может, поэтому медперсонал ведет себя нагло, врет – потому что у них есть какая-то «большая крыша» со стороны педофилов-извращенцев? Почему остальные медики молчат? Почему им как будто рты позатыкали? Это страшная история, покрытая мраком. Но надо что-то делать. Потому что там дети из детдомов, которые лежат там по 10 месяцев в году и не могут за себя постоять».
В распоряжении «Блокнота» имеются еще свидетельства о насилии над детьми-инвалидами в Центральной клинической психиатрической больницы Московской области (ЦКПБ), что в посёлке Медное-Власово (Московская область), которые будут опубликованы позже.
Как стало известно «Блокноту», по заявлению Анны о «возможном причинении вреда здоровью ребенку» СК Щелково провел проверку и возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст. 132 УК РФ (Насильственные действия сексуального характера). Виновному грозит лишение свободы от 12 до 20 лет.