как наказывали преступников в xv веке какая форма наказания являлась основной
Законы и наказания средневековья.
Доброго времени суток!Сегодня хочу поведать вам о законах и наказания во времена средневековья.
Говоря об отношении к смертной казни в эпоху раннего Средневековья, нужно учитывать региональные особенности. На Руси Владимир Мономах вообще проповедовал своими законами принцип «Не убий». И призывал не убивать даже убившего. В Европе тоже было достаточно гуманное законодательство, разве, что жесткость проявлялась по отношению к государственным и религиозным преступлениям.
В этом плане азиатские государства демонстрировали своими законами даже не жесткость, а жестокость.
Для иллюстрации можно сравнить законодательства нескольких наиболее развитых в период раннего Средневековья цивилизаций: франкского государства, Византии, Арабского халифата, Китая и Японии
ФРАНКСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Одним из самых древних сборников законов германцев является «Салическая правда», появившаяся на свет в конце 5-начале 6 веков во времена короля Хлодвига.Этот сборник запрещал кровную месть и самосуд, заменив их штрафом.Если виновный или его сородичи не могли заплатить штраф, то он подвергался смертной казни.
За убийство свободного франка следовало заплатить 200 солидов; за убийство королевского чиновника, воина, священника — 600 солидов; за убийство епископа — 900 солидов. Самый высокий штраф в сумме 1800 солидов был предусмотрен за групповое убийство королевского служащего в его доме или в походе.
«Салическая правда» формулировала понятие соучастия, при этом подстрекатель наказывался строже, чем исполнитель.
Смертную казнь в виде наказания франки оставили за государственные преступления: измену, оскорбление короля, заговоры, а также за религиозные преступления, например, кражу церковного имущества, за фальшивомонетничество и разбой.
Кроме того, лишение жизни грозило воинам за дезертирство и рабам за похищение свободной женщины.
ВИЗАНТИЯ
Византийские средневековые законы были значительно более жесткими, чем европейские. Вот лишь несколько его особенностей:
— к уголовной ответственности можно было привлекать детей, начиная 7-летнего возраста.
— можно было безнаказанно убивать застигнутого с поличным ночного вора или любовника жены.
Византийское право предусматривало следующие виды преступлений, каравшиеся смертной казнью:
Религиозные преступления: вероотступничество, совращение в иудейскую религию, раскол, святотатство (например, кража мертвых и колдовство) были чреваты отсечением головы или повешением.
Преступления против личности. Убийство наказывалось смертной казнью путем отсечения головы, а за убийство родственников — сожжение.
Преступления против собственности. За разбой сажали на кол.
Карались также смертной казнью некоторые виды преступлений против нравственности и семьи: прелюбодеяние, кровосмешение, изнасилование, растление малолетних, мужеложство, скотоложство, многобрачие, насильственный брак, обольщения.
АРАБСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Мусульманская религия была неизмеримо более строгая, чем христианская и это нашло отражение в арабском законодательстве, где определяющую роль играли постулаты шариата.
Согласно сунне, умышленное убийство наказывалось смертной казнью, если только ближайшие наследники убитого не соглашались простить преступника, давая ему возможность откупиться. По шариату выкуп за кровь при убийстве устанавливался в размере 100 верблюдов или их стоимости (одна тысяча золотых динаров), а за женщину полагалось выплатить половину указанной суммы. Смертный приговор приводился в исполнение, как правило, отрубанием головы.
КИТАЙ
Смертной казни в Китае подлежали лица старше 7 лет, но моложе 90 лет.
Китайская философия, отражаясь в законодательстве, порой заставляла удивлять.
Например, родственники обвиняемого в государственном преступлении считались его соучастниками только лишь из-за того, что не смогли предотвратить это преступление. От наказания освобождались лишь дочь, вышедшая замуж, сын, отданный в усыновление в другую семью, и член семьи, ставший монахом.
В XVII — XIX вв. часто казнили даже учителя преступника, вменяя ему вину за упущение в обучении ученика.
Вместе с чиновником, совершившим преступлением, несли ответственность и его сослуживцы.
Складывается впечатление, что в средневековом Китае лучше всего было быть сиротой-тунеядцем, чтобы не нести ответственность за чужие грехи.
Смертная казнь предусматривалась за следующие виды преступлений:
Государственные преступления. Самыми тяжкими были преступления против личности императора и его имущества. Заговор против императора, мятеж, бунт наказывались смертной казнью. Отцы мятежников и их сыновья в возрасте 16 лет и старше подлежали также смертной казни. Остальные родственники имели шанс отделаться ссылкой.
Критика действий императора каралось смертной казнью.
Все, что предназначалось для императора, должно было быть высокого качества и предназначалось только ему. Так, за нарушение порядка и правил приготовления пищи главный повар приговаривался к смертной казни. Также и за ошибку в приготовлении лекарства императору врач и аптекарь подлежали смертной казни.
Лицо, не подчинившееся императорскому указу, подлежало смертной казни; тоже самое ожидало и подделавшего императорский указ, сократившего его текст или сделавшего приписки к нему.
Преступления против личности. За преднамеренное убийство виновный приговаривался к смертной казни. Дед, бабка, родители за умышленное убийство детей или внуков (если последние не выполняли их указаний), «совершенное рукой, ногой или иным способом, кроме оружия», наказывались двумя годами каторги, а с помощью ножа — двумя с половиной годами каторги.
Похищение человека и продажа его в рабство каралось смертной казнью путем удавления.
За вскрытие могилы, открытие саркофага и похищение вещей из захоронения — смертная казнь.
Вор-рецидивист, попавшийся в четвертый раз, мог быть осужден на казнь.
ЯПОНИЯ
Еще в раннефеодальный период в Японии действовал Свод законов «Тайхо рицуре». Согласно нему государственные преступления карались смертной казнью путем обезглавливания.
Распространенной казнью для участников крестьянских восстаний было распятие. Перед тем, как распять руководителя восстания, у него на глазах умерщвляли всех членов его семьи.
За похищение царской печати виновный приговаривался к дальней ссылке, но если он похищал священную печать (печать царя как верховного жреца), то ему грозила смертная казнь путем повешения.
За убийство в Японии отрубали голову. За изготовление и хранения ядов вешали. Так же вешали за кражу, совершенную в третий раз.
В 1637 году в Японии был принят закон, запрещавший японцам выезд за границу. За нарушение этого закона предусматривалась смертная казнь.
В периоды развитого и позднего феодализма основной целью наказания становится устрашение. В системе наказаний ведущее место стала занимать смертная казнь в ее наиболее мучительных видах (распятие, сваривание в котле, сожжение, распиливание). При этом широко практиковалось применение смертной казни к родственникам осужденного.
Приговор приводился в исполнение в день его оглашения. Смертная казнь обычно проводилась публично на городском рынке. Родственникам и друзьям приговоренного дозволялось проститься с ним.
Чиновникам выше 5-го ранга предоставлялась привилегия. Чтобы избежать публичной казни, они могли спокойно в домашней обстановке совершить самоубийство.
В средневековой Японии тюрем практически не существовало. Власти предпочитали оперативно разбираться с преступниками, предавая их смертной казни, телесным наказаниям или ссылке.
Из видов казни, характерных для Средневековья, прежде всего, следует вспомнить обезглавливание. Казнь через обезглавливание считалась «благородной» и применялась в основном к аристократам, которые, будучи воинами, считались подготовленными к смерти от меча или топора. В основном головы рубили именно топором, хотя не везде. Например, в Шотландии, наоборот, в ходу у палачей был меч.
А Скандинавии вообще орудие казни применялось по ранжиру. Благородных людей казнили при помощи меча, простолюдинов — при помощи топора.
В традициях Китая к более высокопоставленным лицам применялось не обезглавливание, а удушение, поскольку считалось, что тело человека — это подарок его родителей, и поэтому возвращать в небытие расчленённое тело крайне непочтительно по отношению к ним.
И немного об обезглавливании
Публичные казни утоляли голод народа в зрелищах. На них, как на шоу, собирались огромные толпы народа. Известно, что жители близстоящих к лобному месту домов, сдавали в аренду свои квартиры состоятельным господам. А те словно из ВИП-лож могли насладиться зрелищем с гораздо большим комфортом, чем на площади, где царила давка и приходилось вытягивать голову, чтобы рассмотреть все детали происходящего на эшафоте.
В Европе тоже было достаточно гуманное законодательство
Ответ на пост «Все это уже когда-то было. »
«Остарба́йтер» (нем. Ostarbeiter — работник с Востока) — определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы.
В годы Второй мировой войны на оккупированных территориях Восточной Европы и СССР немцы проводили массовый угон гражданского населения на работу в Германию. В документах Нюрнбергских процессов говорится о почти 5 миллионах гражданских лиц, угнанных в Германию (почти половина из УССР).
Сначала немцы не собирались в большом количестве привлекать рабочую силу с оккупированных советских территорий — побаивались, что присутствие граждан СССР в Третьем рейхе окажет разлагающее идеологическое воздействие на его жителей. Массовая отправка людей в Германию началась весной 1942 года, когда после провала блицкрига 1941 года там возник ощутимый дефицит рабочих рук.
Объявление о вербовке на работу в Германии в оккупированном Киеве. 1942 год.
Сами немцы угон советского населения называли вербовкой, и до апреля 1942 года на работу в Германию действительно отправляли в основном добровольцев. Оккупационные власти развернули широкую агитационную компанию, обещая людям счастливую жизнь в Третьем рейхе, достойную оплату и приличные условия труда. Некоторые поверили этим посулам и сами пришли на пункты вербовки, спасаясь от разрухи, голода и безработицы. Как вспоминала бывшая студентка из Одессы, «ехали люди, доведенные до отчаяния своим положением… потерявшие своих близких и свое жилье, у которых ничего и никого не осталось на белом свете». Но таких было немного, да и они довольно быстро поняли, что их обманули. Подавляющее большинство остарбайтеров отправляли в Германию в принудительном порядке.
Мариуполь. 1943 г. Повестка жительнице города о депортации в Германию.
Погрузка. В иные дни темп отправки белых рабов с Украины доходил до 10 тыс. чел. в сутки.
Остарбайтеров по прибытии в Германию распределяли на биржах труда. Туда съезжались потенциальные хозяева, которые выбирали себе работников. Одних отправляли на заводы или в шахты, других батраками к сельским бауэрам, третьих — в домашнюю прислугу. Отбор зависел от физического состояния, уровня образования и квалификации. Но большинство остарбайтеров были молодыми юношами и девушками, которые из-за войны даже школу не успели закончить. Понятно, что никакой рабочей специальности у них не было.
Эти биржи труда были устроены как самые настоящие невольничьи рынки. Людям смотрели в зубы, щупали их мускулы, потом фотографировали с порядковым номером на одежде. И в воспоминаниях большинства «остовцев» момент этого «перехода в рабство», когда их отбирали, словно скот на ярмарке, запомнился на всю оставшуюся жизнь.
Прибытие в пересыльный лагерь. Элегантная фрау и крестьянская рабсила с Востока.
Рабочие с Востока жили в специально отведенных местах (общежитиях, трудовых лагерях), работали 12 часов в день 6 дней в неделю. Обязаны были носить специальную нашивку «Ost» на груди. Зарплата остарбайтера составляла примерно 1/3 от оплаты немца за тот же труд. Кроме того, из этой зарплаты вычиталась стоимость еды, которую рабочий получал от работодателя. Письма с ноября 1942 года писать можно было только на открытках, их проверяла цензура, и в них нельзя было написать ничего плохого о жизни в Германии.
Свободное перемещение по Германии исключалось, сексуальные контакты с немцами — тоже. Вернее немец мог вступить в половую связь с женщиной-остарбайтером (за это ему ничего особенного не грозило), а вот немка за связь с восточным рабочим сурово наказывалась — публичным сидением у позорного столба (см. фото ниже) и отправкой в концлагерь. Ибо это уже была угроза чистоте германской расы.
7 февраля 1942 г. Альтенбург (Тюрингия). Немка провинилась. Вступила в связь с остарбайтером. Её подвергают публичному унижению на площади. Надпись на табличке гласит нечто типа «Я — изгой общества».
15 ноября 1940 г. Эйзенах, тоже в Тюрингии. Провинившиеся поляки привязаны к позорному столбу. Тот, который стоит лицом, вступил в связь с немкой. Надпись на табличке: «Я — загрязнитель расы».
Зуттроп. Западная Германия. 3 мая 1945 г. 57 русских остарбайтеров были расстреляны эсэсовцами при отступлении и закопаны в лесу в братской могиле. Могилу обнаружили американские солдаты из 95-й пехотной дивизии.
Описание к фото из американского архива.
После обнаружения места расстрела, американцы согнали туда окрестных немцев и заставили выкопать трупы. Затем для немцев была проведена т.н. операция принудительного просмотра жертв немецкого нацизма. На фото немка закрывает сыну глаза проходя мимо трупов остарбайтеров.
Немец выкопал расстрелянного русского ребенка.
Перезахоронение расстрелянных остарбайтеров.
О казнях и пытках в Российской империи
Василий Перов «Отпетый» (1874)
Казнь Пугачева подробно описывает известный мемуарист Андрей Болотов. Автор, человек просвещенный, увлеченный наукой, собирался отправиться в свое имение, но на выезде из города встретил друга, предложившего задержаться ради такого примечательного события. «Я неведомо как рад был, что случился со мною такой товарищ, которого все полицейские знали и которому все там коротко было известно. Он, подхватя меня, не бегал, а летал со мною, совался всюду и всюду для приискивания удобнейшего места для смотрения. И мы вскоре за сим увидели молодца, везомого на превысокой колеснице в сопровождении многочисленного конвоя из конных войск. Сидел он с кем-то рядом, а против его сидел поп. Повозка была устроена каким-то особым образом и совсем открытая, дабы весь народ мог сего злодея видеть. Все смотрели на него с пожирающими глазами, и тихий шепот и гул оттого раздавался в народе. Но нам некогда было долго смотреть на сие шествие, производимое очень медленно, а мы, посмотрев несколько минут, спешили бежать к самому эшафоту, дабы захватить для себя удобнейшее место для смотрения. Весь оный в некотором и нарочито великом отдалении окружен был сомкнутым тесно фрунтом войск, поставленных тут с заряженными ружьями, и внутрь сего обширного круга не пускаемо было никого из подлого народа. Но товарища моего, как знакомого и известного человека, а при нем и меня, пропускали без задержания, к тому ж мы были и дворяне, а дворян и господ пропускали всех без остановки… Не успела колесница подъехать с злодеем к эшафоту, как схватили его с ней и, взведя по лестнице на верх оного, поставили на краю восточного его бока, против самых нас. В один миг наполнился тогда весь помост множеством палачей, узников и к ним приставов, ибо все наилучшие его наперсники и друзья долженствовали жизнь свою кончить вместе с ним на эшафоте, почему и приготовлены уже были на всех углах и сторонах оного плахи с топорами. Подле самого ж Емельки Пугачева явился тотчас секретарь с сенатским определением в руках, а пред ним, внизу и подле самых нас, на лошади верхом, бывший тогда обер-полицеймейстером г. Архаров. Как скоро все установилось, то и началось чтение сентенции… Со всем тем произошло при казни его нечто странное и неожидаемое, и вместо того, чтоб, в силу сентенции, наперед ого четвертовать и отрубить ему руки и ноги, палач вдруг отрубил ему прежде всего голову, и богу уже известно, каким образом это сделалось: не то палач был к тому от злодеев подкуплен, чтоб он не дал ему долго мучиться, не то произошло от действительной ошибки и смятения палача, никогда в жизнь свою смертной казни не производившего; но как бы то ни было, но мы услышали только, что стоявший там подле самого его какой-то чиновник вдруг на палача с сердцем закричал: «Ах, сукин сын! что ты это сделал! — и потом: — Ну, скорее — руки и ноги». В самый тот момент пошла стукотня и на прочих плахах, и вмиг после того очутилась голова г. Пугачева, взоткнутая на железную спицу, на верху столба, а отрубленные его члены и кровавый труп,— лежащими на колесе. А в самую ту ж минуту столкнуты были с лестниц и все висельники; так что мы, оглянувшись, увидели их всех висящими, и лестницы отнятые прочь. Превеликий гул от аханья и многого восклицания раздался тогда по всему несчетному множеству народа, смотревшего на сие редкое и необыкновенное зрелище». Самой мучительной казнью считалось колесование, применявшееся с Петровских времен до 19 века. Приговорённому железным ломом или колесом ломали все крупные кости тела, затем его привязывали к большому колесу, и устанавливали колесо на шест. Приговорённый оказывался лицом вверх, и умирал от шока и обезвоживания.
В 19 веке казнили все реже, и чаще всего за преступления по политическим мотивам, нападение на жандармов и тд. Реальные казни уступили место гражданским. В книге «Москва торговая» (воспоминания о быте и нравах 1870-х) Иван Слонов пишет: «Почти каждый день утром (исключая воскресенье и двунадесятые праздники) по Красной площади провозили на позорной колеснице с барабанным боем окруженных конвоем уголовных преступников; у них на груди висела черная доска с надписью: «за убийство», «за грабеж», «за святотатство» и т.п. Арестанта, в серой шинели и круглой шапке, сажали высоко на скамейку, спиной к лошадям, и везли из Бутырской тюрьмы в Замоскворечье, на Конную площадь, где был устроен эшафот. Там осужденного привязывали к позорному столбу и читали во всеуслышание приговор суда. Эту грустную процессию всякий раз сопровождала большая толпа любопытных зевак». Более подробно процедуру гражданской казни описывает Всеволод Крестовский в «Петербургских трущобах». «Семь часов утра. Но вот среди этого гула послышался на перекрестке резкий грохот барабана – любопытные взоры прохожих внимательно обращаются в ту сторону… Что там такое? Толпа народа валит… солдаты, штыки… над толпою чернеется что-то… Из всех подъездов и подворотен, из всех дверей мелочных лавчонок навстречу выскакивает всевозможный рабочий и черный люд, привлеченный барабанным боем. Вот на статных и рослых конях, плавно покачиваясь, выступают жандармы с обнаженными саблями, а за ними гарнизонный офицер и два барабанщика, которые на каждом перекрестке начинают выколачивать тот отвратительно действующий на нервы бой, который обыкновенно раздается, когда расстреливают или вешают человека или когда ведут его к позорному столбу на эшафоте. За барабанщиками – каре штыков, а по бокам процессии – опять-таки статные кони жандармов, и посреди этого конвоя медленно подвигается вперед, слегка покачиваясь в стороны, позорная колесница, на которой высоко утвержден дощатый черный помост, на помосте столб и скамейка, а на скамейке сидит человеческая фигура – затылком вперед – в черной шапочке и в безобразном сером армяке без воротника – для того, чтобы лицо было больше открыто, чтобы нельзя было как-нибудь спрятать хоть нижнюю часть его. Руки этой фигуры позади туловища прикручены назад, а на груди повешена черная доска с крупной белой надписью: «За покушение к убийству». За позорными дрогами едут два заплечных мастера: один – приземистый и молодой, другой – рыжебородый, высокий и плечистый, – оба в надлежащем костюме, приличном этому обстоятельству, и везут они с собою, для проформы, «скрипку» – узенький черный ящик, в котором хранится «инструмент», то есть казенные клейма с принадлежностью и ременные плети; за палачами едут – полицейский пристав, исполняющий казнь, и секретарь со стряпчим, а позади их – священник в епитрахили и скуфейке, с крестом в руке; и, наконец, все это шествие замыкается толпою любопытно глазеющего народа, который валом валит вслед колеснице и порывается во что бы то ни стало заглянуть в лицо преступнице, чтобы поглядеть, «какая такая она есть из себя-то». Наконец поезд остановился посредине Конной. Два палача отвязали руки Бероевой и, сведя с помоста, ввели ее в каре военного конвоя, пред эшафот, окруженный с четырех сторон штыками, за которыми волновалась прихлынувшая толпа народа. Бероеву подвели к высокому черному столбу, продели ее руки в железные кольца, прикрепленные к этому столбу цепями, и, надвинув их до самых плеч, под мышки, оставили ее на позорном месте. По прошествии десятиминутного срока акт политической смерти был исполнен. Уголовную преступницу, Юлию Николаевну дочь Бероеву, сняли с эшафота». После чтения приговора, если осужденный был дворянином, над его головой обвиняемого ломали шпагу, и это символизировало лишение прав состояния. Под лишением прав состояния подразумевалось публичное унижение, лишение всех сословных привилегий, званий и чинов, родительских прав, расторжение брачных уз (если супруг(а) не против).
Четкой униформы у палачей не было, но как правило на них были шаровары и красные рубахи, а лиц они не скрывали. Работа палача была весьма прибыльной. Жалование было не очень большим, зато большими были тайные вознаграждения за облегчение экзекуций. Обычно палачи были вольнонаемными, на каторге их функции иногда выполняли желающие из числа бывших или настоящих заключенных, поселенцев. Отношение к таким людям было неоднозначное. Их и ненавидели, и боялись, поэтому старались выказывать им уважение. Сергей Максимов в известном исследовании «Сибирь и каторга» пишет так: «на палача уделяет арестантская артель из пожертвованного и благоприобретенного все: булки, чай, сахар, вино и проч. Сверх того, в хорошо организованных тюрьмах на палача от арестантской общины полагается по полтиннику в месяц за каждого наказуемого. Часть тех денег, которые бросает народ на одежду наказуемому, уделяется также палачу под особым именем «рогожки, полурогожки» и проч. Сердитый сердцем палач (каковыми, по опыту ссыльных, бывают солдаты и поповичи: «крошат и ломят без зазрения совести»), сверх обусловленного обычаем, старается вымогать». Самый известный палач носил фамилию Бархатов, и в честь него и другие палачи стали брать ее в качестве «псевдонима», особенно часто как раз на каторге.
Наказание по русскому уголовному праву XVI-XVII веков
НАКАЗАНИЕ ПО РУССКОМУ
§ 1. Характерные особенности и основные цели наказания
В XVI-XVII вв. была известна цель наказания – возмездие. Возмездие рассматривалось тогда как внешнее или материальное воспроизведение в наказании состава преступления или отнятие государством у преступника того блага, которого он лишил потерпевшего, по принципу талиона “око за око, зуб за зуб”. Наиболее последовательно этот принцип применялся к наказанию за нанесение увечья, за умышленное убийство. Так, по Уложению “кто отсечет руку, или ногу, или нос, или ухо, или губы обрежет, или глаз выколет, а сыщется про то допряма и за такое его надругательство самому ему тоже учинить” (XXII, 10). “А кто кого убьет с умышления … и такова убойцу казнити смертью” (XXI, 72). Кроме того, возмездие можно было видеть в казни преступника сожжением за поджог, в залитии горла расплавленным металлом за подделку монет, в принятии яда за убийство путем отравления. Возмездие проявлялось и в направлении карательной меры на тот орган тела преступника, которым было совершено преступление. Так, за кражу и подлог в судном деле виновному отсекали руку, а за хулу на Бога и за лжеприсягу урезали у него язык.
Главной целью наказания того жестокого периода было устрашение преступника, населения в целом, чтобы предотвратить преступления в будущем. Тогда складывался и окончательно был закреплен в Уложении принцип: “Чтобы смотря на то, другим неповадно было так делать”. Именно в целях устрашения расправы над преступниками в стране совершались открыто, в публичных местах при массовом стечении народа. Так, в Москве казни проводились на древнем Кучковом поле, на площади Китай-города и на Лобном месте около Кремля в присутствии царя либо его тиунов, а в уездах в присутствии губных старост и воевод.
Целью наказания была также изоляция преступника от общества, для чего его сажали в тюрьму, а затем отправляли в ссылку.
Зародилась в XVII в. и цель использования труда преступника в интересах государства. Впервые в Уложении упоминалось о направлении тюремных сидельцев на государевы работы.
Целью наказания преступника было тогда и извлечение имущественных выгод, на что были нацелены такие наказания, как продажа, пеня, конфискация.
В XVI-XVII вв. в России самым жестоким видом наказания, безусловно, являлась смертная казнь. И способы ее осуществления были чрезвычайно разнообразны [3].
Большей частью это было повешение или отсечение головы. Смертная казнь через повешение впервые упоминалась в Двинской уставной грамоте 1397 г. По Уложению 1649 г. виновных в измене вешали на виду у неприятельских полков. Летописи того периода сообщали о смертной казни через утопление. Без указания вида смертная казнь значилась в Псковской Судной грамоте за пять составов преступлений. В Судебниках смертная казнь предусматривалась в 12 случаях, а по Уложению в 60 случаях [4].
Помимо простой смертной казни существовала и квалифицированная, сопряженная с особыми мучениями для преступника. К квалифицированной казни относили тогда сожжение, которое обычно применяли к поджигателям и религиозным преступникам. Сожжение производилось либо на обыкновенном костре, либо в срубе, помещенном иногда в железную клетку. Особо злостных еретиков сжигали на медленном огне копчением.
В связи с выделением в XVI в. такого состава преступления, как фальшивомонетничество, появился новый квалифицированный вид смертной казни – залитие горла расплавленным металлом – свинцом или оловом. Об этом наказании упоминало и Уложение 1649 г. К тому же в XVII в. применение его возросло, так как в стране значительно увеличилось количество фальшивомонетчиков.
Квалифицированным видами смертной казни были в то время и четвертование, и колесование, и перетирание тел преступников тонкими веревками, и распятие на кресте, и посажение на кол. Причем последнее наказание было заимствовано у поляков и литовцев, оно довольно часто применялось к бунтовщикам и изменникам.
Срочность осуществления смертной казни и ее процедура зависели от характера преступлений. Политических преступников казнили без промедления, а татей и разбойников обычно помещали перед казнью в особую избу при тюрьме для покаяния на шесть недель. Если же разбойники на пытке называли своих сообщников, с которыми они неоднократно совершали разбои с убийствами и поджогами, то исполнение приговора по делу откладывалось до розыска этих преступников, но не более чем на шесть месяцев. Казнь беременных преступниц откладывалась до разрешения их от бремени. Часто большинство преступников, приговоренных к утоплению летом, казнили зимой, убивая их ударом в голову и пуская под лед.
§ 3. Телесные наказания
Широко практиковали в России телесные наказания, которые подразделяли на членовредительские и болезненные.
Членовредительские наказания по принципу талиона были известны еще Кормчей книге. В этой книге записано, что за убийство в драке виновному следует отсечь руку. Губной наказ селам Кириллова монастыря 1549 г. предписывал за вторую татьбу после взятия пени и продажи виновного бить кнутом да отсечь у него руку. Аналогичная норма встречалась и в губной грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1586 г. Об этом наказании за рецидив татьбы упоминалось и в Уставной Книге Разбойного приказа гг. (ст. 39).
Членовредительские наказания употреблялись в целях клеймения особо опасных преступников. Впервые в русском законодательстве Уложение упоминало об отрезании левого или правого уха за татьбу, разбой, за отлов рыбы из чужого пруда в третий раз, за мошенничество, а также у всех тех лиц, которые “играют в карты и зернью и, проигравшись, ходя по улицам, людей режут, грабят, шапки срывают” (XXI, 9, 10, 16, 90, 11, 15). Тот же закон повелевал в Москве и во всех других городах и уездах биричам кликать, чтобы никто не утаивал людей с резаными ушами и немедленно приводил их к местным властям. В 1657 г. отрезание ушей было введено для убийц. В 1683 г. всем тюремным сидельцам, у которых были отсечены пальцы рук, было приказано резать уши. В то время предписывалось также сечь уши денежным ворам, участникам бунтов и восстаний [7]. Известный путешественник XVII в. Адам Олеарий писал, что “если кто обвиняется в воровстве и будет в том уличен, его немедленно подвергают пытке: не украл ли он чего-нибудь. И если в новом воровстве он не сознается, то за первое воровство секут его плетью на всем пути от Кремля до Большой площади, где палач отрезает у него одно ухо, затем сажают его на два дня в темницу и выпускают на свободу. Если же он будет пойман в воровстве в другой раз, то у него отрезают другое ухо и опять сажают в темницу, где содержат до тех пор, пока не наберется несколько подобных ему воров, с которыми и отсылается в Сибирь” [8].
За неоднократную продажу табака, что являлось нарушением государственной монополии, предписывалось рвание ноздрей и урезание носов (XXV, 16). Урезание языка было введено за ложную присягу (XIV, 10). По свидетельству историка Г. Котошихина, “за царское бесчестье, кто говорит про него за очи бесчестные или иные какие поносные слова, бьют кнутом и вырезают язык” [9]. В 1688 г. “за непристойные слова про Великого государя и за возмущение народов” были наказаны многие донские казаки. Секли языки и рвали ноздри также раскольникам и еретикам [10]. Преступников при этом сажали на особую скамейку и, вытягивая клещами у них язык, отрезали не весь, а только его часть. Виновных в убийстве отца, матери и других родственников перед казнью возили по торгам и тело их рвали клещами.
Для отметки денежных воров в 1637 г. на их лицах раскаленным железом было наложено клеймо “Вор”, а замешанных в медном бунте 1662 г. пятнали буквой “Б”. Преступникам, сосланным в сибирские города, особый знак ставили на спине [11]. Однако в законодательных актах XVI-XVII вв. о клеймении преступников еще ничего не говорилось.
Итак, в изучаемую эпоху членовредительские наказания в России были довольно распространены, они обезображивали преступников и делали их особо заметными среди населения. И к тому же такие преступники находились на виду у местных властей. Характерным для того времени было и то, что членовредительство выступало обычно в качестве добавочных, дополнительных наказаний к основным наказаниям.
Болезненные наказания состояли из битья кнутом и батогами. Наиболее серьезным было битье кнутом. Наказывали кнутом публично, сначала у приказа, а затем на торговой площади, отсюда и название “торговая казнь”. Чаще всего это наказание соединялось с тюремным заключением, ссылкой, денежным штрафом, отстранением от должности. По своей тяжести торговая казнь следовала за смертной казнью [12].
Основным орудием торговой казни был кнут. У иностранцев, посетивших тогда Россию и оставивших свои записки, да и в других материалах мы находим многочисленные описания этого жестокого орудия истязания. Как свидетельствуют источники, кнут состоял из толстой деревянной рукоятки длиной около ½ аршина, к которой прикрепляли упругий столбец из кожи около 3½ футов длины с концом или кожаной петлей на конце. К этому концу привязывался хвост длиной около полуаршина, сделанный из широкого ремня сыромятной лошадиной или лосиной кожи, согнутый вдоль наподобие желобка и так засушенный. Кончик хвоста заостряли, и он твердый, как кость, при ударе рассекал кожу и вонзался в тело. Иногда вместо одного ремня на конце привешивали три [13].
При простом битье наказывали следующим образом: преступник обхватывал руками шею и ложился на спину помощника палача либо кого-нибудь из толпы зрителей, приглашенных палачом, и тот крепко держал его за руки. Ноги преступнику связывали веревкой, конец которой держал другой помощник палача. Палач наносил удары кнутом по спине преступника. При нещадном битье, как правило, били на козле и в проводку. “Козел” представлял собой специальный аппарат, имевший вид столба с поперечной крестообразной перекладиной, к которой и привязывали преступника за руки. Сам преступник стоял, немного наклоненный спиной вперед для ударов. Чаще били тогда кнутом в проводку. Преступников при этом водили по торгам обычно в течение трех дней подряд от приказа до тюрьмы. Прежде всего так поступали с политическими преступниками. По пожарищу водили воров, похитивших имущество во время пожара. Битье в проводку считалось тяжелее других способов наказания кнутом, так как к нему примешивалось еще и позорящее публичное истязание. Били здесь при многих людях в торговые дни, и преступника как бы выставляли перед всем миром. К тому же на шею преступника привешивали предметы его преступной деятельности.
Простое битье кнутом и битье на “козле” проводилось в Москве перед судным приказом или съезжими избами на Красной площади. Указ 1685 г. запретил торговую казнь в Кремле, предписав чинить ее за Спасскими воротами в Китай-городе на площади против рядов. Наказывали кнутом по строго определенным правилам. Вот как описывал процедуру торговой казни Г. Котошихин: “Обыкновенно палач отходил на несколько шагов от преступника (обычно на три шага), а затем обеими руками взмахивал кнутом над головой и с громким криком быстро приближался к преступнику, опуская кнут на его спину. К телу преступника должен был прикасаться только хвост кнута, и сами удары должны были ложиться вдоль всей спины параллельно. Линия одного удара не могла пересекать линию другого. Ударив, палач смахивал приставшую к кнуту кровь и кожу; скоро кнут от крови размягчался и обыкновенно после десяти ударов его сменяли. Результатом такого наказания на спине преступника станет так слово в слово, будто большой ремень вырезан ножом мало до кости” [14]. Один иностранец-очевидец писал, что “палач бьет жертву так жестоко, что с каждым ударом обнажаются кости. Таким образом, преступника растерзывают от плеч до пояса. Мясо и кожа висят у него клочьями. И от палача требовалось большое напряжение сил, поэтому наказание совершалось крайне медленно, в час бывает ударов 30 или 40. А иногда эта процедура тянулась в течение целого дня” [15]. Олеарий, наблюдавший в 1634 г. наказание кнутом восьми мужчин и одной женщины за корчемство, в своих записках оставил нам следующую душераздирающую картину: “Преступники перед приказом должны были обнажить свое тело до пояса и прилечь на спину стоящего на ногах прислужника палача. Перед исполнением наказания пристав, находившийся здесь, прочел в особой записке, сколько ударов должно было дать каждому из преступников. На этот раз мужчины получили от 20 до 26 ударов каждый, а женщина 10 ударов, после чего на спинах несчастных не осталось целой кожи даже ни на палец шириной. Затем каждому виновному в продаже табака привесили на шею пачку с табаком, а продавцам водки привесили водочную флягу и в таком виде связанных за руки попарно провели сперва по городу, а затем обратно в Кремль и все это время продолжали бить их кнутом. Не все выдерживали такое жестокое наказание, и многие умирали” [16].
Битье батогами – публичное наказание тонкими палками с обрезанными концами – считалось более легким, чем битье кнутом. В законодательстве предписывалось за небольшую вину бить батогами, а по большой вине бить кнутом. Битье батогами тоже могло быть простое и нещадное. По Уложению били батогами дьяка за проволочку дел; стольников, стряпчих, дворян московских за бесчестье патриарха и лиц, виновных в имущественных преступлениях (X, 16, 30, 31 и др.).
При наказании батогами виновного клали на землю лицом вниз, и один палач садился ему на ноги, а другой на голову, обхватив коленями его шею. Палачи брали по два прута толщиной в мизинец и били по спине и по заду жертвы до тех пор, пока распорядитель наказанием – дьяк не закричит “полно”, “стой” или пока не переламывались прутья. Иногда переворачивали и били преступника по животу, по бедрам, по икрам ног. Во время производства экзекуции преступник должен был кричать “виноват”, а по окончании кланяться палачам в ноги. Если он этого не делал, то его били до тех пор, пока он не закричит “виноват” [17].
По Уложению 1649 г. правеж применялся и в качестве наказания, например, за угрозу убийством (X, 133).
§ 4. Тюремное заключение
О заключении еретиков в темницы есть летописные свидетельства XI-XII вв. Тюрьма применялась первоначально не как самостоятельное наказание, а как предварительная мера. Тюремное заключение впервые в законодательстве встречается в Судебнике 1550 г., где оно назначалось в совокупности с торговой казнью при отсутствии поручителей (ст. 6). В Уложении 1649 г. тюрьма упоминалась более 40 раз и как мера охранительная до представления поручительства, и как самостоятельное наказание. Срок наказания колебался от трех дней до пожизненного заточения либо до государева указа.
Устройство и содержание всех тюрем в стране возлагалось тогда на посадские и уездные общины, избиравшие для управления ими из своей среды целовальников и тюремных сторожей. Однако эти лица исполняли свои обязанности с большой небрежностью, и довольно часто из тюрем совершались побеги. К тому же тюрьмы были еще немногочисленны и довольно тесны. Тюремные сидельцы питались не за счет казны, кормили их либо родственники, либо они сами добывали пропитание у населения, прося милостыню у местных жителей. Для сбора продуктов питания один-два раза в неделю водили их партиями в кандалах по городу. При московских тюрьмах, находившихся в ведомстве Разбойного приказа, также были избранные населением черных сотен и слобод целовальники и сторожа. Палачей в Москве выбирали из “вольных людей” и платили им жалование.
В это время преступников из тюрем стали посылать и на государевы работы. Об этом впервые в нашем законодательстве упоминало Уложение 1649 г.
§ 5. Ссылка, отнятие чести,
отрешение от должности
Мерой наказания, средством изолирования преступников от общества была ссылка, то есть изгнание их за то или иное преступление с постоянного местожительства. Ссылка в России впервые была применена в 1597 г. к угличанам по делу царевича Дмитрия. По Уложению 1649 г. ссылка могла быть назначена за кражу и разбой (XXI, 9-10), за самовольный переход посадских людей в крестьяне или в холопы (XIX, 13), за корчемство и употребление табака (XXV, 3, 17), за невнесение судного дела в книги из корыстных целей и за участие в наезде (X, 129, 198). Применение ссылки постепенно расширялось и по другим нормативным актам. Так, по царским указам, изданным после Уложения, ее могли назначить и за непредумышленное убийство, и за злостную клевету, и за разбой при отсутствии собственного признания, и за укрывательство татей и разбойников, и за другие преступления. Во второй половине XVII в. широко применяли ссылку к раскольникам.
Ссылка по своей продолжительности считалась пожизненной (вечной). Ссылаемые преступники лишь в особых случаях заключались в местах ссылки в тюрьму, а по общему же правилу они определялись или на службу, или в посады, или на пашню в крестьяне. Кроме Сибири ссылали в северные районы Европейской России, поволжские и приазовские города, в так называемые “украинные”, пограничные города – словом, в те места, куда государство в то время распространяло свои границы. Ссылка способствовала и колонизационной политике правительства. Ссылка также соединялась с телесными наказаниями и тюремным заключением.
Наряду с опалой были и другие виды наказания, направленные на умаление чести и достоинства человека. Так, Уложение упоминало публичное наказание сотенного головы за самовольный им отпуск ратных людей (VII, 16), выговор ответчику в присутствии понятых и других сторонних людей за неподчинение приставу (X, 139), отнятие чести у боярина, окольничего и думного человека за получение взятки (X, 5). Отнятие чести означало лишение служилым человеком звания, понижение в чине. При отнятии чести преступление записывалось в Разрядную книгу на вечное бесчестье и посрамление.
При спорах о местничестве или оскорблении патриарха боярином и думными людьми по Уложению 1649 г. полагалась выдача головою (X, 27, 28). Это был своеобразный обряд унижения чести. Виновного приводили на двор к потерпевшему, и тот с непокрытой головой ожидал прощения. Спустя некоторое время зачитывалась царская грамота о прощении и виновного отпускали домой, довольствуясь его унижением.
В Судебнике 1550 г. впервые появился такой дополнительный вид наказания к торговой казни, как отрешение от должности. Применялся он в отношении низших судебных чинов – подьячего за нарушение порядка хранения документов и недельщика, получившего посул (ст. ст. 28, 32). Стоглав и особенно Уложение увеличили количество этого наказания и по видам нарушений, и по субъектам преступления. Так, законом предписывалось отстранять от должности недельщиков за волокиту и получение лишних пошлин (X, 146), судей, уличенных в неправосудии (X, 5), губных целовальников за отпуск на свободу задержанных татей и разбойников (XXI, 84), объезжих голов и детей боярских за отпуск табачников и корчемников (XXV, 18).
§ 6. Имущественные наказания
Имущественные наказания, которые продолжали широко применять и в XVI-XVII вв., заключались в конфискациях движимого и недвижимого имущества преступников, в убавке их должностных окладов и денежных штрафах. Этот вид наказаний, хотя теперь и занял как бы подчиненное место, но не утратил прежнего своего назначения – компенсировать материальный ущерб потерпевшему от преступления и пополнять государеву казну.
Судебники ввели конфискацию имущества как дополнительную меру наказания для ведомых лихих людей, совершивших наиболее тяжкие виды преступлений. Оставшееся после возмещения исков имущество казненных преступников шло в пользу судей. По Уложению 1649 г. конфискация имущества чаще всего была соединена со смертной казнью, с торговой казнью, со ссылкой. Конфискация могла быть полной или частичной. Так, обвиняемые в любом виде измены лишались всего имущества как недвижимого, так и движимого, которое отписывалось на государя. При этом конфисковывалось имущество всех родственников, знавших об измене, приданое жены изменника, имущество его взрослого сына (II, 5-17). Помимо того, невиновные родственники лишались права выкупа родовых недвижимостей, а заложенные вотчины поступали в казну (XVII, 38-40). Вернувшийся из-за рубежа изменник при помиловании его государем терял право на получение конфискованных у него поместий, так как они после осуждения изменника поступали в раздачу челобитчикам, а вопрос о получении им вотчин решался по усмотрению государя (II, 11).
Частичная конфискация определялась за ряд воинских преступлений, в частности за дезертирство и за побег с поля боя (VII, 8, 19).
В изучаемую эпоху был известен и такой вид имущественного наказания, как уменьшение поместных и денежных окладов лиц, совершивших ряд должностных и воинских преступлений.
К числу имущественных наказаний относился тогда и денежный штраф – “продажа”. “Продажа” поступала в пользу государя или лиц, осуществлявших правосудие. Размер ее обычно устанавливался судом. Чаще всего “продажа” как дополнительное наказание применялась в сочетании с торговой или смертной казнью. Но “продажа” могла быть и самостоятельным видом наказания, например за злостную невыплату долга и за оскорбление словом или действием. Продажа неоднократно упоминалась в Судебниках.
Одновременно с выплатой “продажи” и “пени” виновный уплачивал денежное вознаграждение в пользу потерпевшего. Если по Судебникам это вознаграждение полагалось истцу за все преступления, то Уложение сохранило его лишь за убытки и ущербы, нанесенные имуществу, здоровью и чести потерпевшего. Так, за отсечение руки, ноги, уха, носа и других частей тела с виновного следовало денежное вознаграждение в размере 50 рублей (XXII, 10). Еще взыскивали с него бесчестье, которое по закону могло быть простое, двойное и тройное. Если же виновный не имел средств, чтобы выплатить требуемое истцом вознаграждение, он либо выдавался истцу “головою до искупу”, то есть в холопство до отработки долга, либо подвергался правежу (X, 133).
Список литературы и примечания
1. Владимирский-Буданов истории русского права. Ростов н/Д., 1995 С. 353.
4. Маньков 1649 года – кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 225.
5. Загоскин истории смертной казни в России. Казань, 1892. С. 55-58.
6. История телесных наказаний в России. Белгород, 1994. С. 27.
7. Полное собрание законов Российской империи (первое). Т. 1. СПб., 1830. N 203.
8. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 229.
9. О России в царствование Алексея Михайловича. 3-е изд. СПб., 1884. С. 110.
10. См.: Указ. работа. С. 32.
12. См.: Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. М., 1986. С. 194.
13. См.: Указ. работа. С. 35.
15. См.: Указ. работа. С. 37-38.
16. Указ. соч. С. 301-302.
17. Сергеевский в русском праве XVII в. СПб., 1887. С. 165.
19. Флетчер Дж. Указ. соч. С. 74-75.
20. См.: Российское законодательство X-XX вв. Т. 2. С. 132.
21. См.: Беляев русского законодательства. СПб., 1999. С. 478.