к какому произведению л н толстой дал следующий эпиграф мне отмщение и аз воздам
Мне отмщение, и аз воздам
Фразеологизм «Мне отмщение, и аз воздам» мы действительно видим эпиграфом романа Льва Толстого «Анна Каренина». Так он звучит по-церковнославянски. «Аз» — это личное местоимение первого лица единственного числа. По-русски — «я». Давайте выясним подробности происхождения фразеологизма.
В Послании к Римлянам его цитирует апостол Павел. Обращаясь к христианам, он советует им (цитата): «никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».
Святитель Иоанн Златоуст это место в Священном Писании толкует так:
«Какому гневу должны мы давать место? Божию. Так как обиженный всего более желает видеть и насладиться возмездием за свою обиду, так Бог дает тоже самое в большей мере. Он будет твоим справедливым мстителем».
Апостол Павел приводит слова Господа, которые Он сказал через пророка Моисея. Цитата из пятой книги пророка — Второзаконие:
«У Меня отмщение и воздаяние. Нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей. Когда изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд, то отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам».
Целью написания этой Книги было напомнить новому еврейскому поколению о божественном промышлении и данных ему законах. Моисей говорит, что суд правды Божией грозен, но только для отступников; верные Господу будут спасены.
Слова «Мне отмщение и аз воздам» означают следующее: не думайте о возмездии, не мстите своему обидчику, ибо воздастся каждому, по справедливости.
Смотрите наши программы на Youtube канале Радио ВЕРА.
Скачайте приложение для мобильного устройства и Радио ВЕРА будет всегда у вас под рукой, где бы вы ни были, дома или в дороге.
К какому произведению л н толстой дал следующий эпиграф мне отмщение и аз воздам
Feb 12, 2016 · 6 min read
43. Эпиграф к «Анне Карениной» и система символов в романе.
Анна сознательно идет против божественного закона, охраняющего семью. В этом для автора ее вина.
Позднее Толстой писал о библейском речении — эпиграфе к «Анне Карениной»: «Много худого люди делают сами себе и друг другу только оттого, что слабые, грешные люди взяли на себя право наказывать других людей. “Мне отмщение, и Аз воздам”. Наказывает только Бог и то только через самого человека». По замечанию А. А. Фета, «Толстой указывает на “Аз воздам” не как на розгу брюзгливого наставника, а как на карательную силу вещей » («Что случилось по смерти Анны Карениной в “Русском вестнике“» // Литературное наследство. Т. 37–38. С. 234). Жесткий морализм, желание судить ближнего Толстым отвергаются — так способны только черствые и ханжески-благочестивые натуры наподобие графини Лидии Ивановны, настроившей Каренина против Анны. «Эпиграф романа, столь категорический в своем прямом, исходном значении, открывается читателю еще иным возможным смыслом: “Мнé отмщение, и Аз воздам”. Только Бог имеет право наказывать, а люди судить не имеют право. Это не только иной смысл, но и противоположный первоначальному. В романе все сильнее выявляется пафос нерешенности. Глубины, правды — и потому нерешенности.
Теперь обратимся непосредственно к символам романа Толстого «Анна Каренина». Хотелось бы как-то систематизировать символы произведения, но это представляется достаточно проблематичной задачей: что взять за основу классификации, по каким принципам объединять те или иные символы. Наиболее оптимальным вариантом представляется объединение по качественным, характерным особенностям. По этому параметру можно выделить такие группы символов: символика скачек, символика природы, символика света, символика железа, символика деталей, символика имени и символика железной дороги. Опираясь на предложенную классификацию, приступим к анализу символов в произведении.
Начать стоит, несомненно, с имени главной героини — Анны Аркадьевны Карениной. «Анна» означает «благодатная, милостивая», Аркадия — страна счастья. Ахметова Г.А. считает, что имя и отчество взаимно дополняют друг друга и намекают на изначальную духовность героини, на её призвание любить и жалеть, быть счастливой и дарить счастье другим [2.2: 87]. История Анны — это история постепенной утраты имени, утраты «благодати».
Нравственным антиподом Анны Карениной в романе является Константин Дмитриевич Левин. Наиболее ярко символичность имени героя проявляется при сопоставлении Левина с его соперником — графом Вронским. Старый князь Щербацкий считал Вронского перепелом, щелкопёром, франтиком петербургским, которого на машине делают, тем самым он указывал на то, что Вронский «как все», а Левин «особенный», к тому же имя Константин переводится как «постоянный» [2.16: 171]. Суркова Ж.Л. отмечает, что чрезвычайно значимым является совершенно не случайное семантическое сопряжение отчеств главных героев романа. Константин Дмитриевич (от Дмитрий — «относящийся к Деметре») и Анна Аркадьевна (Аркадия — это не только страна счастья, как упоминалось выше, но и празднества в честь Деметры, и её культовое имя). «Эта смысловая «перекличка» — основа становления идиллического плана романа», — считает исследовательница [2.23:7]. Фамилия Левин не без связи с именем Лев — самого Толстого: в этом герое, как известно, отобразил многое из своего уклада жизни и строя мысли.
Железная дорога вообще играет в романе какую-то зловещую мистическую роль — от начала (раздавленный сторож — «дурное предзнаменование», по словам Анны Карениной) и до конца. Для читателя первый эпизод становится знаком, предвещающим последний, воспринимаемый как нечто стихийно-неизбежное [2.24: 64]. Мы не случайно впервые встречаемся с Анной на вокзале железной дороги. Всё, что мы узнаём о ней дальше, расскажет нам о пути её исканий, о её непрерывных метаниях [2.6: 301]. Железная дорога для Толстого что-то вроде символа нового, железного века, железный путь, на который вступает человечество [2.13: 74]. Это символ, воплощающий в себе и зло цивилизации, и ложь жизни, и ужас страсти. Подтверждением тому служат и разговоры, в которых Левин участвовал в вагоне, ибо они были о железных дорогах, о политике, обо всём новом, тревожном, полном путаницы, неясности. Обо всём том, что несёт с собой новый век — всё чуждое, приносящее только хаос, только недовольство собой, разъединение с самим собой
Один из важнейших символов «Анны Карениной» — это фигура маленького мужика со взъерошенной бородой. «Мужичок» возникает в решающие минуты жизни заглавной героини: за несколько мгновений до ее знакомства с Вронским, перед родами и (трижды!) в день гибели; он не только присутствует наяву, но и видится персонажам во сне. Можно сказать, что образ «мужика» преследует Анну, сопутствуя почти всем главным событиям в ее жизни. Этот персонаж выпадает из повседневности (ездит первым классом, говорит по-французски и т. д.). Он легко пересекает границы между сном и явью, и мера его реальности остается не до конца проясненной [2.20: 256]. «Мужичок» мал ростом, безобразен, неопрятен, у него взъерошенная борода; он часто нагибается. Его появлению всегда сопутствует мотив железа (железная дорога, стук молотка по железу, работа над железом, фраза «Надо ковать железо»). В меняющемся облике «мужика» из толстовского романа явственно проступают архетипические черты кузнеца. Уже во втором эпизоде становится очевидной связь этого образа со стихией огня. Когда Каренина вспомнила о Вронском, какой-то внутренний голос сказал ей: «Тепло, очень тепло, горячо»; истопник, вошедший в вагон, «смотрел на термометр»; видение Анны закончилось тем, что «красный огонь ослепил глаза». В третьем эпизоде Анна видит «согнутую тень» и слышит «стуки молотка по железу». Таким образом, «мужик» соединяет в себе все характерные приметы кузнеца: он обладает безобразной внешностью и работает с огнем и железом. Кроме того, мотив железа служит связующим звеном между двумя символическими образами — мужиком и железной дорогой. Кузнец в «Анне Карениной» олицетворяет зло современности. Наверное, поэтому он говорит по-французски — на языке европейской цивилизации, увлекающей Россию по ложному, с точки зрения Толстого, пути. За «мужичком»-кузнецом, как и за «железной дорогой», встает зловещий образ ferreae saeculae — «железного» XIX века.
Эпизод скачек является одним из ключевых эпизодов романа. Существует несколько мнений в толковании данной сцены. символика скачек в романе многопланова: они становятся символом грядущей судьбы Анны, символом духовного разложения России, символом перелома характера Вронского.
Соотношение света как символа жизни и мрака — смерти проходит через всё повествование в «Анне Карениной».
Ощущение полноты физических и нравственных сил Анны Карениной передаётся в её внешнем облике через присутствие света, блеска в глазах, улыбке. Показательно, что свет глаз и улыбка ещё «что-то особенно ласковое и нежное» — первые впечатления Вронского при встрече с Анной.
Свет в глазах Анны Карениной — это живой огонь, постоянное движение огня [2.12: 12]; обращают на себя внимание качественные характеристики при словах свет и блеск: «дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах», «в глазах её вспыхивал радостный блеск», «неудержимый дрожащий блеск глаз и улыбки обжёг его, когда она говорила это».
Образ смерти вызван ассоциативной связью с внезапно надвинувшейся темнотой: «… и всё стало темно. «Смерть!» — подумала она». Реальная темнота вызывает в воображении Анны Карениной символический образ погасшей жизни
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Смысл открывающего эпиграфа в «Анне Карениной»: мне отмщение, и аз воздам (Haaretz, Израиль)
В течение последних четырнадцати лет в усадьбе Толстых в Тульской области ежегодно проходит семинар исследователей и переводчиков, посвященный русской классической литературе. Каждый год в конце лета, когда приближается день рождения великого русского писателя Льва Николаевича Толстого (9 сентября 1828 года), когда южные просторы еще согревают последние теплые лучи солнца, а березы начинают сбрасывать сережки, в дом культуры недалеко от Ясной Поляны начинают прибывать литераторы со всего мира.
В одном из небольших конференц-залов в течение двух дней за овальным столом располагаются около 30 человек, среди которых профессора в сфере литературы и культурологии из разных университетов мира, профессиональные переводчики с русского на самые разнообразные языки, а также литературоведы из различных исследовательских центров. Их лекции посвящены различным темам, связанным с исследованием жизни и творчества Толстого (часто также и других русских писателей), новым переводам, здесь также проходят обсуждения вопросов перевода на разные языки и т.д. В свободной и непринужденной атмосфере отдел научной-исследовательской работы музея Ясная Поляна во главе с Галиной Алексеевой проводит мероприятие, которое позволяет русским литературоведам, ставшим известными в своей области, познакомиться и поделиться своими мнениями и идеями.
Но наряду со всеми этими серьезными и уважаемыми специалистами, на семинар время от времени приглашают и обычных людей, совершивших интересное открытие или выдающийся поступок, связанный с Толстым или его наследием. Например, в этом году в семинаре принял участие кинорежиссер индо-тамильского происхождения, нашедший сделанный его дедом перевод нескольких рассказов Толстого. Эти рассказы были переведены с английского на тамильский язык в 1930 году, и это, вероятно, первый перевод произведений Толстого на тамильский.
А в прошлом году в семинаре участвовала индо-бенгальская учительница истории, поставившая со своими учениками толстовскую «Сказку об Иване-дураке», чтобы познакомить младшеклассников с историческими событиями данного периода. Ее постановка имела успех, и пьесу показали еще в нескольких школах по всей Индии. И вот меня, не занимающуюся исследовательской работой или переводом и совсем не говорящую по-русски, в сентябре 2018 года пригласили на семинар рассказать о несостыковках, которые я обнаружила в романе «Анна Каренина», а также о смысле произведения («Культура и литература», 30.03.2018). В 2019 году меня снова пригласили поговорить о нестыковках и прочитать лекцию о культурных вопросах в «Крейцеровой сонате» в переводе на иврит Петра Криксунова («Культура и литература», 17.06.2019).
Гости, прибывающие на семинар, размещаются в гостинице при доме культуры. Это старое советское здание, построенное из красного кирпича и расположенное посреди дубового и соснового леса. В глубине леса среди красивых заброшенных домов можно увидеть детскую больницу тоже советского периода — это нескольких больших деревянных домов, окруженных жестяным забором, закрытым на засов. После приезда из Москвы в сумерках вечера и в глубокой тишине леса этот вид кажется неземным.
Мы прибыли на место накануне начала семинара прямо к общему ознакомительному ужину. По сравнению с прошлым разом (в сентябре 2019) на этот семинар прибыли участники из меньшего числа стран. Было несколько участников из разных регионов России (в том числе, два татарина), двое приехали из Индии (сикх и тамилец), двое — из Италии, еще были турок, македонец, японка, британка, иракец и я — израильтянка. Большая часть лекций была на русском языке (с синхронным переводом на английский).
Контекст
El Mundo: Лев Толстой «возможно жил не так, как должен был»
Настоящий Толстой. Архив, 7 мая 1925 года (The Guardian)
«Дуэль» Тургенев — Толстой
Тематика лекций оказалась разнообразной. Исследователь и переводчик русской литературы из Японии говорила об обновленном переводе мемуаров младшей дочери Толстого Александры, переизданном по случаю 90-летия с момента ее посещения Японии; директор государственного музея Толстого в Москве рассказывала об архивах одной из тетушек Толстого, которые были только недавно расшифрованы, и об их влиянии на изучение толстовских сочинений; исследовательница из России татарского происхождения рассказала о переводе «Юности» на татарский, другой российский исследователь объяснял значение эпиграфа к «Анне Карениной»: «Мне отмщение, и Аз воздам» (Рим.12:19); глава отдела научно-исследовательской работы музея Ясная Поляна говорила о переводах трудов Толстого на английский, сделанных еще при жизни писателя и представленных в его личной библиотеке, турецкий переводчик и издатель поведал нам о семиотических вопросах перевода «Войны и мира» на турецкий, также было затронуто много других тем.
Накануне первого дня семинара приехала британская переводчица Розамунд Бартлетт, и с ней — группа австралийских туристов, совершающих литературное турне по России. Бартлетт перевела «Анну Каренину» на английский язык в 2014 году для издательства Oxford University Press, и рассказала нам о тонкостях перевода описания природы на английский язык. В тот вечер, после особенно веселого и многолюдного ужина, мы вместе слушали фортепианный концерт из множества произведений, которые играли в салонах семьи Толстых.
Для меня же главным событием стала экскурсия по имению Толстого, «колыбели и могиле» писателя, как его называла жена Толстого Софья Андреевна. Площадь поместья составляет более тысячи акров. 100 акров занимают яблоневые сады, меньшую часть — жилые и хозяйственные постройки, а на остальном пространстве располагаются поля и леса. Усадьбу основали Волконские — семья матери писателя. Мать, как и другие члены семьи, а также и сама усадьба были включены в сюжет романа-эпопеи «Война и мир».
Мы вошли в знаменитые ворота с двумя белыми башенками и зелеными куполами.
Справа от нас — река Воронка, медленно текущая вдоль усадьбы и впадающая в небольшое озеро, а перед нами находится «Прешпект» — знаменитая березовая аллея, любимая писателем и также сыгравшая важную роль в «Войне и мире».
И хотя в тот день усадьбу посетило немало взрослых и школьников, все же в ней сохранялась атмосфера тишины и спокойствия. Пони неторопливо паслись среди заброшенных яблонь, и над нами светило теплое осеннее солнце. Мы медленно прошли по аллее к семейному дому, небольшому деревянному строению с побеленными стенами, зеленой крышей и ухоженным садом. До сих пор здесь бережно высаживают те цветы, что росли в саду во времена Толстого. Справа от сада перед домом до сих пор стоит теплица Софьи Андреевны, которую и сейчас используют садовники и сотрудники, ответственные за содержание садов вокруг дома.
Я имела честь и удовольствие посетить дом семьи Толстых дважды. Такая экскурсия бывает нечасто, она проводится лишь по предварительной договоренности и в сопровождении экскурсовода — все эти меры, чтобы сохранить здание в первозданном состоянии без какой-либо реставрации. Деревянный пол шатается и скрипит, и на входе нас попросили надеть бахилы. Первым предметом, что мы увидели при входе, были английские часы, сохранившиеся с толстовских времен и работающие до сих пор. Мы зашли в светлую столовую, где стоит рояль, а на стенах висят большие масляные портреты членов семьи. В этой комнате собирались все друзья и близкие, приезжавшие в усадьбу, там же проходили и знаменитые музыкальные вечера.
Рабочие кабинеты Толстого заслуживают отдельного упоминания. Поскольку дом был небольшим, а семейство непрестанно росло, Толстому пришлось по мере необходимости менять кабинеты. Есть несколько комнат, которые Толстой использовал под кабинеты; в них можно увидеть письменный стол, стул, памятные вещицы, картины и бюсты. Если обратить внимание на стул, то можно заметить, что он очень низкий, — это связано с близорукостью писателя, который отказывался носить очки, несмотря на плохое зрение, и был вынужден сидеть очень близко к письменному листу. По всему дому более 20 книжных шкафов и полок, где хранятся более 22 тысяч книг, часть из которых были присланы Толстому с личными подписями от самих авторов (Ромена Роллана, Мопассана и других), часть из которых составляют переводы его собственных трудов на разные языки, сделанные еще при жизни писателя.
На первом этаже мы видели комнату, где была написана «Анна Каренина», на цокольном этаже мы побывали в комнате, где писатель проработал около 20 лет, где друг Толстого художник Репин написал один из наиболее знаменитых портретов писателя. На этом портрете Толстой изображен сидящим за столом и пишущим, по всей видимости, роман «Воскресенье». Мы также побывали и в спальне Софьи Андреевны, и в простой, но функциональной комнате самого Толстого, из которой писатель ушел глубокой ночью 28 октября 1910 года и больше никогда туда не возвращался.
Если выйти из дома, то на расстоянии около 50 метров можно увидеть здание, очень похожее на дом, где жила семья, а между домами — пространство, засаженное высокими дубами. Эти два здания когда-то были флигелями центрального строения дома Толстых, располагавшегося на месте небольшой дубовой рощи. Родители писателя умерли, когда он был еще ребенком, и он унаследовал от них определенную денежную сумму и фамильное поместье. Но во время своей молодости и военной службы Толстой был азартным игроком, он был по уши в долгах, занимал огромные средства у своего брата и в конце концов потерял дом. Однажды в Ясную Поляну приехали кредиторы, которые разобрали основное строение, единственное деревянное строение на тот момент, и увезли дом на расстояние несколько десятков километров от его изначального местонахождения. Толстой посчитал, что пустое место, оставшееся от дома, выглядело уродливо, и засадил это пространство дубами. Его дети рассказывали, что, когда они спрашивали о том, где жила их бабушка, он указывал на ветку одного из деревьев.
Наше посещение усадьбы завершилось у места захоронения писателя. Толстой похоронен в лесистой части поместья. Это место было выбрано в память об игре, в которую в детстве играли Толстой и его брат Николай: Николай рассказал брату, что где-то на территории усадьбы закопал зеленую палочку, на которой вырезан секрет, и что, когда палочка будет найдена, а ее секрет будет раскрыт, закончатся все испытания человечества, и все смогут жить вместе в братстве и любви. Толстому тогда было всего пять, но он отметил в своих воспоминаниях, что всю жизнь верил в существование этой зеленой палочки. Он нашел место и завещал похоронить его там.
Поскольку в последние годы своей жизни он разрабатывал собственное духовно-религиозное учение, которое проповедовало физический труд и отказ от насилия, а также отвергало таинства православия, он попросил, чтобы его похоронили скромно, без религиозного обряда и креста.
Желание Толстого, чтобы его могила не становилась местом паломничества, не было исполнено, и место захоронения писателя стало центром притяжения посетителей, требующим большого ухода: его нужно укреплять несколько раз в год, потому что дожди смывают землю, насыпанную поверх могилы. Хоть писатель и был анархистом и гуманистом, а также подвергся остракизму со стороны Русской православной церкви (не отмененному до сих пор), спустя 110 лет после его смерти люди все еще посещают это место, оставляют цветы, преклоняют колени перед его могилой и крестятся в благоговейном страхе.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Отмщение Анны
(о романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»)
В начале повествования, на балу в Москве, юная княжна Кити Щербацкая, увлеченная блестящим офицером, графом Алексеем Вронским, ожидает его предложения руки и сердца. Ей кажется, что судьба ее должна непременно решиться в этот вечер. Но все надежды Кити рушатся. Анна Каренина, молодая замужняя светская дама, приехавшая к Долли, сестре Кити, из Петербурга, покоряет Вронского и полностью завладевает его восторженным вниманием на балу.
«Она (Кити – Е.С.) видела их своими дальнозоркими глазами, видела их и вблизи, когда они сталкивались в парах, и чем больше она видела их, тем больше убеждалась, что несчастье ее свершилось… Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своем простом черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести».1
Семь раз в этом небольшом отрывке Толстой повторяет одно и то же слово «прелестный – прелесть». Если в мирском языке «прелестный» несет положительное значение как синоним прилагательных «красивый, очаровательный», то в религиозной православной литературе смысл этого слова сугубо отрицательный. Прелесть – это зачарованность собой, это гордыня, это ложное увлечение, это духовный обман.
Так красота и привлекательность Анны в тексте романа начинает словно раздваиваться, мерцать, неожиданно превращаясь в свою противоположность – жестокость и разрушение. А сам образ «прелестной» женщины предстает в произведении Толстого как поле-игралище противоборствующих духовных сил: света и тьмы, любви и ненависти.
В душном вагоне петербургского поезда, после встречи с Вронским в Москве, по дороге домой в Петербург ее обступают пугающие видения, и она словно теряет ясность сознания: «На нее беспрестанно находили минуты сомнения, вперед ли едет вагон, или назад, или вовсе стоит. Аннушка (девушка Анны – Е.С.) ли подле нее или чужая? – Что там, на ручке, шуба это или зверь? И что сама я тут? Я сама или другая? – Ей страшно было отдаваться этому забытью. Но что-то втягивало в него, и она по произволу могла отдаваться ему и воздерживаться».2
Толстому удается каким-то чудом поймать тот неизъяснимый миг, когда его героиня начинает терять точку опоры внутри себя и вовне. В Анне еще только назревает тот роковой духовный переворот, когда все ранее незыблемые понятия и вещи предстанут перед ней в совершенно ином свете, но автор уже приготовляет читателя к грядущей роковой перемене.
Кажется, Толстому мало показать внутреннее смятение Анны, потерю душевного центра тяжести. Художник одним взмахом пера бросает свою героиню навстречу природной стихии, в буран и метель. Анна выходит на остановке из душного вагона подышать: «И она отворила дверь. Метель и ветер рванулись ей навстречу и заспорили с ней о двери. И это ей показалось весело».3
Во время своей первой встречи с Карениной в Москве, в коридоре прибывшего из Петербурга поезда, Вронский заметил «сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибающей ее румяные губы».4 Но вот с порывом снежного ветра в героиню будто вселяется новая, незнакомая ранее веселость, именно эта новая «веселость» вскоре станет глухой стеной отгораживать Анну от ее прошлой жизни.
Радостная гордость в начале отношений и отчаянная гордость в конце их любви – а меж этими двумя точками пролегает целая бездна страстей. Как только Вронский открыто произнесет слова любви, страстный вихрь, как снежный ветер, вырвется на свободу и преодолеет все препятствия. Даже ужас метели покажется Анне в ту минуту еще более прекрасным.
Страх и счастье еще будут бороться в душе героини, но исход битвы, кажется, уже предрешен: стихия страсти безвозвратно поглотит жизнь Анны.
В первый же вечер дома Анна, как обычно, как было до ее поездки в Москву, интересуется чтением мужа (Алексея Александровича Каренина, важного министерского чиновника). Алексей Александрович отзывается о новой книге «Поэзия ада» герцога де Лиля, как о весьма замечательной. «Анна улыбнулась, как улыбаются слабостям любимых людей, и, положив свою руку под его, проводила его до дверей кабинета».7
Символично название, которое выбрал Толстой для домашнего чтения Каренина. Да, именно поэзия ада сначала поработит, а в конце разрушит судьбы главных героев романа.
Стремительно быстро после возвращения в Петербург происходит сближение Анны с графом Вронским. Их роман близится к точке невозврата, и в свете уже начинают говорить об этой скандальной связи.
Поздно возвращается Анна домой после очередного разговора с Вронским в салоне княгини Бетси: «Анна шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не веселый – он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи. Увидав мужа, Анна подняла голову и, как будто просыпаясь, улыбнулась».8
Каренин ждал жену и хотел с нею объясниться и предостеречь. Однако все попытки откровенного разговора Алексея Александровича наталкиваются на глухое сопротивление Анны: «Что же это такое? О чем это? – спросила она, садясь. – Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать.
Анна говорила, что приходило ей на уста, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и поддерживала ее».9
И эта закрытость Анны сопровождается какой-то новой пугающей веселостью: « Он говорил и смотрел на ее смеющиеся, страшные теперь для него своею непроницаемостью глаза и, говоря, чувствовал всю бесполезность и праздность своих слов».
Страсть, поселившаяся в Анне, после встречи с Вронским, что-то необратимо меняет в ее характере и начинает вызывать в близких людях страх. Пугает красота Анны на балу Кити, которая раньше так восхищалась ею и как молоденькая девушка была в нее влюблена. Пугается Каренин, наталкиваясь на «веселую» стену непонимания, которую Анна воздвигла между собой и мужем. Но придет черед и Вронского испугаться перемен, произошедших в Анне: «Эти припадки ревности, в последнее время все чаще и чаще находившие на нее, ужасали его и, как он ни старался скрывать это, охлаждали его к ней, несмотря на то, что он знал, что причина ревности была любовь к нему».12
Не сотвори себе кумира! Но Анна творит кумира из своей любви, главной ценности собственной жизни, подавив в себе даже желание иметь детей от любимого мужчины (в страхе потерять свою привлекательность, свою красоту!). Анна словно запирается в своем неосуществимом желании – жить только своей и его любовью и чарами своей красоты вечно удерживать любовника возле себя. К несчастью, эта одержимость одним чувством, одной мыслью, одним человеком и становится верным путем к погибели.
Кажется, что сила разрушительной страсти, раз вселившись в Анну, не может остановиться и продолжает свое страшное дело, пока не погубит окончательно одержимого ею человека.
Гордыня Анны – вот дверь, через которую дух разрушения проникает в ее душу и полностью завладевает ее сердцем. Она заболевает гордостью и, забыв саму любовь, сломя голову бросается в омут борьбы с возлюбленным. В последний майский день ее жизни, ее преследуют не столько мысли о смерти, сколько мысли о ложном унижении перед Вронским: «Я умоляю его простить меня. Я покорилась ему. Признала себя виноватою. Зачем? Разве я не могу жить без него?» 16
Чувство уязвленной гордости и отмщения всему миру, но прежде всего своему возлюбленному, которого она так страстно ненавидит и любит в эти последние мгновенья, целиком завладевают Анной.
Крест, которым осеняет себя Анна в последнюю минуту жизни, проясняет ее сознание: «Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона».18
Но смирив гордыню своего умственного поиска, Левин неожиданно находит ответ на мучительные вопросы в собственной сердечной глубине. Однажды крестьянин, подавальщик при сборе сена, Федор говорит Левину: «Фоканыч – правдивый старик. Он для души живет. Бога помнит».20 И эти простые заветные слова, как последнее крестное знамение Анны, разрывают духовный мрак: «Новое радостное чувство охватило Левина. При словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-божью, неясные, но значительные мысли толпой как будто вырвались откуда-то иззаперти, и все, стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом». 21 Так Константин Левин вновь обретает веру в Бога.
26 февраля 2019 года, Москва
Примечания:
1. Здесь и далее цит. по : Толстой Л. Анна Каренина. Роман. М.: Изд-во «Вече», 2018. С. 87.
2. Там же. С. 105.
3. Там же. С. 105.
4. Там же. С. 66.
5. Там же. С. 105-106.
6. Там же. С. 106.
7. Там же. С. 115.
8. Там же. С. 146.
9. Там же. С. 147.
10 Там же. С. 147.
11.Там же С. 147.
12. Там же. С. 354.
13. Там же. С. 355.
14. Там же. С. 534-535
15. Там же. С. 535.
16 Там же. С. 740.
17. Там же. С. 747.
18. Там же. С. 751.
19. Там же. С. 774.
20. Там же. С. 776.
21. Там же. С. 776-777.