Что творится в северной корее
Настоящая Северная Корея. Тайная жизнь обычных людей
Наш спецкор отправился в самую закрытую и самую обсуждаемую страну мира. И подготовил цикл репортажей. Это заключительная часть — о тайных и явных сторонах жизни в КНДР.
Фото © L!FE/Артур Матвеев
Прилавки Северной Кореи
Жизнь простых корейцев в КНДР оберегают от посторонних, как военную тайну. Журналисты могут лишь смотреть на неё с безопасного удаления — через стекло из автобуса. И прорваться сквозь это стекло — задача невероятно сложная. Самостоятельно поехать в город нельзя: только с гидом, только по согласованию, а согласования нет. Пять дней пришлось уговаривать сопровождающих прокатиться до центра.
В центр ездят такси. Водители несказанно рады пассажирам — у гостиницы их услугами почти никто не пользуется. Заказать такси иностранцу в КНДР невозможно. Везут в торговый центр на проспекте Кван Бо — что-то вроде Нового Арбата в Москве. Магазин особый — над входом две красные таблички. Дважды здесь был Ким Чен Ир и один раз приезжал Ким Чен Ын. Торговый центр напоминает типичный советский ЦУМ: трёхэтажный бетонный куб с высокими окнами.
Фото © L!FE/Артур Матвеев
Внутри обстановка как в главном универмаге небольшого российского города. На первом этаже супермаркет. У касс очередь. Людей много, может быть, даже неестественно много. Все активно заполняют большие тележки продуктами.
Изучаю цены: килограмм свинины 22 500 вон, курица 17 500 вон, рис 6700 вон, водка 4900 вон. Если убрать пару нулей, то цены в Северной Корее почти как российские, только водка дешевле. С ценами в КНДР вообще странная история. Минимальная зарплата рабочего 1500 вон. А пачка лапши быстрого приготовления стоит 6900 вон.
— Как так? — спрашиваю я переводчика.
— Считай так, что у нас просто забыли про два нуля. — подумав, отвечает он.
И в ценах официальная жизнь КНДР не уживается с реальной. Курс вона для иностранцев: 1 доллар — 100 вон, а реальный курс 8900 вон за доллар. Проиллюстрировать пример можно на бутылке северокорейского энергетика — это негазированный отвар женьшеня. В гостинице и в магазине он стоит совершенно разных денег.
На цены в магазине местные жители смотрят через прицел деноминации. То есть вычитают от ценника два нуля. Или, скорее, добавляя к зарплате два нуля. При таком подходе ситуация с зарплатами и ценами более менее нормализуется. И либо лапша стоит вместо 6900 — 69 вон. Или минимальный оклад рабочего выходит не 1500, а 150 000 вон, примерно 17 долларов. Остаётся вопрос: кто и на что скупает в торговом центре тележки еды. Похоже, не рабочие и точно не иностранцы.
Иностранцы в КНДР не пользуются местной валютой вон. В гостинице цены хоть и указаны в вонах — расплачиваться можно долларами, евро или юанями. Причём может быть такая ситуация, что платишь ты в евро, а сдачу получаешь китайскими деньгами. Северокорейские деньги под запретом. В сувенирных магазинах можно приобрести воны старого образца 1990 года. Настоящие воны найти сложно — но можно.
Отличаются они только постаревшим Ким Ир Сеном.
Фото © L!FE / Артур Матвеев
Впрочем, от реальных денег КНДР иностранцу толку немного — продавцы их просто не примут. А вывозить национальные деньги из страны запрещено.
На втором этаже торгового центра продают цветастые платья. На третьем родители плотным строем выстроились у детского игрового уголка. Малыши катаются с горок и играют с шариками. Родители снимают их на телефоны. Телефоны разные, пару раз в руках мелькают довольно дорогие мобильные известной китайской марки. А один раз замечаю телефон, похожий на южнокорейский флагман. Впрочем, КНДР умеет удивлять и вводить в заблуждение, и порой случаются странности — на экскурсии в красный уголок косметологической фабрики у скромного экскурсовода в руках неожиданно мелькает, кажется, яблочный телефон последней модели. Но стоит присмотреться — нет, показалось, это похожий на него китайский аппарат.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Политика
VG (Норвегия): голод, изоляция и отказ от вакцин в КНДР
Власти КНДР в очередной раз отказалась от вакцин в качестве помощи от других стран. Россия попыталась снова предложить стране свой «Спутник V». «Я крайне встревожен», — комментирует специалист по странам Азии
По словам главы российского МИД Сергея Лаврова, Россия неоднократно предлагала КНДР вакцины от коронавируса. Предложения о помощи поступали также от Китая и Южной Кореи. Многие убеждены, что именно наличие вакцины — решающий фактор для предотвращения кризиса в стране.
Но Северная Корея каждый раз отвечает отказом.
По данным из Южной Кореи и от американской The Washington Post, нет никаких признаков наличия собственной вакцины от коронавируса в КНДР. Помощь страна тоже не принимает.
Вместо этого Северная Корея предпочла полную изоляцию как метод борьбы с пандемией. В результате закрытия границ и международных санкций страна оказалась на пороге всеобщего голода.
Если верить данным последнего отчета ООН, КНДР в этом году может не хватить до 860 тысяч тонн продовольствия. Даже северокорейский лидер Ким Чен Ын признал, что обстановка «напряженная», и призвал население подготовиться к кризису.
Импорт продуктов питания из Китая сократился на 80%
В попытке не дать коронавирусу проникнуть в страну Северная Корея закрыла границы с Китаем, так что импорт продуктов питания оттуда с начала пандемии сократился на 80%.
«Я крайне встревожен», — говорит профессор Стейн Тённесон (Stein Tønnesson) из Института исследования проблем мира в Осло. По его мнению, нынешняя ситуация в стране — результат изоляционистской политики Ким Чен Ына, которую тот избрал, после того как все его попытки открыться миру провалились.
Контекст
Akharin Khabar: русские массово покидают Северную Корею. И дело не только в covid-19
Daily Beast: Ким Ё Чжон — более откровенный враг Байдена, чем Путин
По его словам, северокорейский лидер готовит население к очередному «маршу усилий».
«Тот же метод использовался перед голодом в 1990-е, когда погибли от полумиллиона до миллиона человек. Тогда людям тоже пришлось приложить большие усилия ради отечества».
Норвегия должна найти подход
КНДР долго заверяла, что коронавируса в стране нет. По мнению Тённесона, о «фейковых новостях» тут речь не идет.
«Как зараза могла попасть в Северную Корею, если там не было ни единого иностранца, а соседний Китай уже принимал оперативные меры? Я не наблюдал явных доказательств наличия коронавируса в стране».
«Однако их медицина не готова к столкновению с пандемией, поэтому им было бы лучше провести вакцинацию», — добавляет профессор.
VG: Почему в таком случае Ким Чен Ын закрыл страну?
Стейн Тённесон: Вероятно, краха режима в результате возникновения зависимости от других стран он боится больше, чем пандемии. Сейчас население привыкло жить в изоляции и в стесненных условиях. Так что главная угроза для него — влияние извне.
— Как вы думаете, северные корейцы и дальше будут отказываться от российской вакцины?
— Если они снова откажутся и не примут вакцину, это только укрепит подозрения, что в стране проводится крайне изоляционистская политика.
Статьи по теме
Асахи: Ким Чен Ын предупреждает корейцев о голоде, но продолжает строить подлодки
«Надо понимать, что именно там происходит, чтобы быть в состоянии предотвратить гибель миллиона человек, как в 1990-е. Если бы Норвегия нашла подход, можно было бы попытаться вовлечь КНДР в какой-нибудь проект сотрудничества, который обеспечил бы нам доступ в страну. Скажем, в области рыбоводства», — считает профессор из Института исследования проблем мира.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Лучшие
Все комментарии
DmitryKek
Беня Духless
leksandrr
Беня Духless
ibrovkin
Jasna
вывсёврёти
Timmur
Чатланин
Тефтель
Skypups
друг народа
Leon63/33
veetve
в ответ ( Показать комментарий Скрыть комментарий)
Популярное
Eat This, Not That: этот напиток убьет вашу печень быстрее, чем алкоголь
Reddit: новые станции московского метро вызывают восторг на Западе
American Thinker: США пригрозили России ядерной войной, но были осмеяны
Если США отключат Россию от SWIFT, это ударит по всем (FAZ)
Forbes: Донбасс смертельно опасен для российской и украинкой авиации
Forbes: у России много танков, но в войне с Украиной это ей не поможет
Если США отключат Россию от SWIFT, это ударит по всем (FAZ)
УНIАН: на Украине поднимут цены на газ в четыре раза
Reddit: новые станции московского метро вызывают восторг на Западе
Болгары о запрете обмена рубля: русские давно уже хотят порвать с долларом (Факти)
При полном или частичном использовании материалов ссылка на ИноСМИ.Ru обязательна (в интернете — гиперссылка).
Использование переводов в коммерческих целях запрещено
Ошибка
Произошла ошибка. Пожалуйста, повторите попытку позже.
Факт регистрации пользователя на сайтах РИА Новости обозначает его согласие с данными правилами.
Пользователь обязуется своими действиями не нарушать действующее законодательство Российской Федерации.
Пользователь обязуется высказываться уважительно по отношению к другим участникам дискуссии, читателям и лицам, фигурирующим в материалах.
Публикуются комментарии только на русском языке.
Комментарии пользователей размещаются без предварительного редактирования.
Комментарий пользователя может быть подвергнут редактированию или заблокирован в процессе размещения, если он:
В случае трехкратного нарушения правил комментирования пользователи будут переводиться в группу предварительного редактирования сроком на одну неделю.
При многократном нарушении правил комментирования возможность пользователя оставлять комментарии может быть заблокирована.
Пожалуйста, пишите грамотно – комментарии, в которых проявляется неуважение к русскому языку, намеренное пренебрежение его правилами и нормами, могут блокироваться вне зависимости от содержания.
Насмотревшись мыльных опер: как меняется образ жизни северокорейцев
Что вы успели за последние 10 лет? Продвинуться по службе, объездить полмира, уйти на фриланс, купить машину, открыть бизнес, побить мировой рекорд в поедании хот-догов? Сотрудники правозащитной организации «Северокорейский стратегический центр» за это время отправили около ста тысяч USB-носителей жителям Северной Кореи с информацией о том, что все вышеперечисленное вообще возможно. Мы поговорили с генеральным директором Центра Питером Ли о деталях этой опасной авантюры, типичном пятничном вечере в Пхеньяне и стоимости побега из КНДР.
Питер Ли — трудоголик. Не удивительно, ведь это качество присуще большинству уроженцев развитых стран Азии. В три часа ночи по техасскому времени он выходит на связь, чтобы следующие полтора часа говорить о миссии, которую считает главной в своей жизни, а утром отправиться в командировку в Вашингтон. Ли давно живет и работает в США. В начале 90-х он учился в колледже в Южной Корее и тогда впервые столкнулся с беженцами из соседней Республики. В те годы более миллиона граждан КНДР умирали с голоду. Частично это было связано с распадом СССР, который активно поддерживал Республику. Произошел бум отступничества, и многим удавалось бежать в Китай, Южную Корею, Сингапур. Эти события произвели на Питера эффект разорвавшейся бомбы. В 26 лет он иммигрировал в США, где начал изучать юриспруденцию и права человека в Мичиганском университете, чтобы вскоре помогать беженцам из Северной Кореи. Затем Питер получил работу в Вашингтоне в «Доме свободы» — первой в Америке независимой правозащитной организации.
«Однажды я был в Северной Корее в 2007 году. Участвовал в своего рода культурном обмене, — рассказывает Ли. — Нас привезли в городок Кэсон всего в 30 минутах езды от демилитаризованной зоны. Чувства были смешанные. Помню, как в шесть утра сел в туристический автобус в Южной Корее. Туман, горы, утопающие в зелени, — очень красивое было утро. Около 7:00 мы уже пересекли границу, и я помню резко поменявшийся передо мной ландшафт. Я увидел лишь пару деревьев, все остальное было серо-землистого цвета. Я рассматривал прохожих из окна автобуса, ведь туристам особо не давали гулять. Они всячески старались избегать визуального контакта и отводили глаза, иначе могли быть наказаны. Неотступно преследовало чувство того, что ты находишься на съемочной площадке фильма о постапокалипсисе».
Центр, который построил Кан
Мистер Кан Чоль Хван — этнический кореец, некогда проживавший в Японии. В 70-х годах множество этнических корейцев подверглось репатриации и было выслано из Японии на родину — в Северную Корею, в которой на тот момент зашкаливал уровень пропаганды социалистической утопии, провозглашаемой правительством.
Дедушку Кана объявили врагом государства, и Кан Чоль Хван почти со всей своей семьей был сразу отправлен в концлагерь. Годы спустя ему удалось сбежать в Южную Корею, где он основал Северокорейский стратегический центр. Он был первым беженцем из КНДР, приглашенным в «Дом свободы» при правительстве Буша-младшего. Там Кан Чоль Хван познакомился с другим активистом — адвокатом по правам человека Питером Ли, который помог ему основать подразделение Центра на территории США.
Свободный доступ к информации — главная миссия Центра. Ежегодно его сотрудники отправляют в КНДР тысячи флеш-носителей с обучающим и развлекательным контентом из внешнего мира. Также Центр пытается привлечь внимание общественности к проблеме нарушения прав человека и поддерживает тех, кому удалось сбежать от режима КНДР, предоставляя им бесплатное обучение, в том числе английскому языку, и возможность социальной адаптации к новой жизни.
Основную роль в деятельности Центра играют пожертвования частных лиц и организаций. А единомышленники по всему миру могут принять участие в деятельности Центра, предложив самые разные ресурсы. Так сделал молодой графический дизайнер из Екатеринбурга Евгений Харченко, который создает для Центра постеры и многие другие вещи, связанные с дизайном. Он — единственный волонтер из России.
Типичный вечер пятницы
На YouTube достаточно просто найти ролики о культуре и развлечениях Северной Кореи, которые могут показаться забавными, ведь выглядят они так, словно сняты в 70-е в СССР. Желание отдыхать и веселиться заложено в человеческой природе, и даже в самой закрытой стране мира оно тоже есть. Однако понятие «веселиться» здесь очень специфично. В рамках общественной пропаганды Ким Чен Ын открыл в Пхеньяне и окрестностях лыжный курорт, аквапарк, парк аттракционов и большой ресторан морепродуктов. В столице даже есть некое подобие ночной жизни — караоке-клуб, несколько пивных залов. Правда, платить придется много, причем в долларах США. Поэтому такие развлечения доступны только людям из высших каст, имеющим отношение к правительству.
Иногда в репортажах из КНДР можно увидеть, как люди танцуют и веселятся. Но поводом к такому празднику в Северной Корее обычно служат успешные ядерные испытания или очередной юбилей кого-то из вождей. Свободно и без повода собираться большими группами людей, чтобы насладиться, к примеру, пятничным вечером, запрещено. Разве что пожилые люди, играющие в шашки в общественных местах, не представляют, судя по всему, для правительства никакой опасности. Что касается искусства, в Пхеньяне есть несколько правительственных театров, где сотрудники пишут сценарии и ставят пьесы под четким руководством, а зрители могут увидеть плоды социалистического творчества только по «особому» поводу. Типичный сценарий — отважное правительство КНДР, разоблачающее «проклятых империалистов» — в основном американских шпионов. Актерскому мастерству или музыке обучают в нескольких школах искусств, но все выпускники становятся рупором пропаганды или же развлекают вождя на частных приемах.
Питер Ли ежегодно проводит исследования, направленные на изучение культурной жизни Северной Кореи. Есть три основных канала влияния, формирующих воспитание жителей КНДР. В первую очередь, это традиционное народное искусство, лежащее в основе корейской нации в целом, с примесью традиций Японии, аннексировавшей полуостров с 1910 по 1945 год. Второе — это социалистическая культура, связанная с влиянием коммунистического режима СССР и Китая, приведшая к самобытной идеологии чучхе. И третий, совсем новый канал влияния — западная культура, которая вопреки кажущейся суровой неприступности страны все-таки проникает в КНДР. На сегодняшний день, особенно в Пхеньяне, молодое поколение меньше подвержено пропаганде режима, влияние на него, скорее, оказывают тренды из Южной Кореи. Но должно пройти еще какое-то время, ведь пока большинство граждан КНДР даже не представляет, какая культурная пропасть лежит между ними и остальным миром.
Флеш-карта в другой мир
Переправа через границу КНДР флеш-носителей с запрещенной в Республике информацией — опасное и нелегальное занятие. Сумасшедшая идея не принадлежит кому-то одному, она появилась в начале 2000-х и все время витала в воздухе. Прорыв в технологиях, интернет: быстрое распространение информации на стыке тысячелетий было феноменальным. Съемные носители, производимые в Китае, становились все меньше и дешевле.
«Не воспользоваться этим было бы глупо. Многие беженцы рассказывали, что родственники или друзья очень просили их после успешного побега отправлять носители с информацией: новости, телешоу, фильмы. Мы — правовая организация и должны помогать людям овладевать информацией, свободной для всего мира, пусть это нелегально в пределах КНДР. Мы никогда не продаем носители, мы предоставляем их бесплатно. Тот, кто получает USB, сам решает, что с ним делать дальше — одни перепродают, другие делают копию и передают другим», — рассказывает Питер Ли.
Контент на этих носителях разный и напрямую связан с отзывами, которые Центр получает по своим каналам связи. В случае, если фидбэка нет, информация берется из уже сформированного списка, который был составлен вместе с инвесторами на основе наблюдений и анализа. Если сотрудники видят, что какая-то партия оказалось непопулярной, значит, в следующий раз контент пересматривается. За раз производится по 3–4 тысячи копий одного и того же USB.
Самой большой популярностью пользуются южнокорейские мыльные оперы. 20% — это голливудское или европейское кино, еще 20% — документальные или обучающие фильмы. Например, о том, как живут капиталистические страны, каково устройство разных государств, или фильмы о женщинах, которые стали успешными предпринимателями и даже главами государства. 10% — статьи из «Википедии», интервью с бежавшими из КНДР, сводки новостей.
Влияние и распространение
«КНДР — крайне закрытое общество, в условиях которого непременно образуется теневой рынок. Через границы Китая практически каждый день происходят поставки еды, одежды, обуви, предметов первой необходимости, потому что правительство КНДР не предоставляет этого своим гражданам. Большинство жителей страны жизненно зависит от этого импорта. Мы внедряемся с USB-носителями в эту рыночную систему. Иногда наших людей ловят, и это действительно несколько рискованно», — объясняет Питер Ли.
Северокорейский стратегический центр за последние 10 лет переправил в КНДР около 100 000 носителей с информацией. Вопрос о том, какое влияние оказывает деятельность Центра на людей, — самый сложный и часто задаваемый инвесторами. Центр не может проводить прямые исследования внутри КНДР, но есть несколько индикаторов, которые позволяют замечать некоторые изменения.
Например, люди практически перестали смотреть то, что производит их страна. Локальная киноиндустрия, как и прочие культурные отрасли, на 100% состоит из пропаганды режима. Национальное кинематографическое агентство Северной Кореи в основном снимает скучные исторические фильмы с примесью художественности, в которых факты перевернуты с ног на голову и все события представлены с точки зрения «истории социализма». Еще в 70–80-х годах агентство выпускало по десять фильмов в год, но последние десять лет производство идет туго — никто его не потребляет из-за массового притока фильмов из Южной Кореи и с Запада.
Не менее интересно и влияние сводок новостей. В Северной Корее довольно часто случаются природные катаклизмы. Раньше во время штормов, наводнений или пожаров офицеры высшего ранга никогда не выезжали на место катастрофы, считая это излишним. Насмотревшись западных фильмов про катастрофы и новостей, в которых президенты других стран сразу же вылетают на вертолетах утешать местных жителей, люди, попав в такую ситуацию, стали возмущаться и спрашивать: «Где Ким Чен Ын и его правительство?»
Десять лет назад в качестве наказания за поимку с такой вещью, как USB с запрещенной информацией, запросто могли отправить в рабочий лагерь. Сегодня полицейские просто изымают их и изучают контент сами, возможно, налагая на «виновника» небольшой штраф. При этом люди стали чаще отказываться отдавать свои USB-носители. Они впервые заговорили о том, что вообще имеют право на что-то.
Насмотревшись мыльных опер
Молодое поколение все чаще перенимает тренды из южнокорейских теледрам. Эффект в первую очередь заметен в прическах. Традиционно в Северной Корее все стригутся буквально под одну гребенку. Однако теперь молодежь стремится к самовыражению через стиль прически — парни носят удлиненные волосы в различных вариациях, а девушки могут завить волосы или даже покрасить (правда, не в розовый). Мода, безусловно, имеет большое влияние на молодых девушек, так полюбивших джинсы-скинни, которые они, правда, могут носить в ограниченное количество мест, а иногда только дома. Ввиду такой популярности контрабандная фэшн-индустрия процветает на черных рынках Северной Кореи, куда вещи поставляются через Китай. Чтобы не быть пойманными полицией, контрабандисты снимают с одежды бирки «сделано в Южной Корее» и меняют на «сделано в Китае», продавая вещь в несколько раз дороже обычной рыночной стоимости.
Красная крепость Как Северная Корея пыталась построить рай и обрекла свой народ на нищету
Фото: Charles Dharapak / AP
Северная Корея — это разруха, голод и диктатура, а Южная — рай с «Самсунгом», кей-попом и демократией. Примерно так рассуждают люди, воспитанные на антикимовской пропаганде. Между тем реальность куда сложнее и интереснее. Специально для «Ленты.ру» известный российский кореист Константин Асмолов написал цикл статей об истории Корейского полуострова и двух государств, бывших некогда одним целым. В прошлый раз мы рассказывали, как в Северной Корее сложился культ личности вождей с легендами об их сверхспособностях. В этот раз речь пойдет о том, как эти самые вожди пытались насадить в стране правильную культуру и выстроили подобие экономики, потерпевшей в итоге крах.
В конце 50-х, когда первый вождь Северной Кореи Ким Ир Сен окончательно закрепился во власти, страна принялась восстанавливать разрушенную экономику. Ущерб, нанесенный войной — особенно американскими бомбардировками, — был огромен. В 1953 году промышленное производство составляло только 64 процента от объема 1949 года.
Ситуация в народном хозяйстве была плачевной, и уже с 1957 года в стране ввели карточки: именно по ним северные корейцы в основном и получают материальные блага по сей день. Естественно, у более привилегированных групп граждан есть спецзаказы (по аналогии со спецпайками советской номенклатуры) и премии, которые оформляются как подарки Великого вождя. Что же касается зарплаты, то она никогда не играла большую роль: на руки выдавалось лишь около 30 процентов заработка, остальное шло на облигации, взносы в разные государственные фонды и прочие «вклады».
Первый трехлетний, а затем и пятилетний планы предлагали в основном развитие тяжелой промышленности во многом за счет советской и китайской помощи. Параллельно шла коллективизация в сельском хозяйстве. Но Северная Корея не была бы Северной Кореей, если бы не пыталась переделать экономику на свой лад. С 60-х годов она отказалась от услуг профессионалов. А началось все, как водится в КНДР, с вождя. Как-то Ким Ир Сен несколько дней «поруководил на месте» сначала деревенской коммуной, а затем работой электромеханического завода близ Пхеньяна. В результате появились «метод Чхонсанри» и «Тэанская система работы»: Ким счел, что руководство экономикой нельзя доверять профессионалам, которые оценивают реальность только на основе объективных расчетов.
Ким Ир Сен с сиротами в 1961 году
Фото: Korean Central News Agency / AP
Вождь считал, что, находясь в плену своего профессионализма, они не могут требовать от народа, чтобы тот отдавал все силы и делал невозможное. Но это может сделать руководимая вождем партия, и потому необходимо покончить с единовластием директора завода, сделав руководство коллективным и передав функции управления парткому. При этом, конечно же, снабжение и обеспечение рабочих лучше осуществлять своими силами. Да и работа фабрик и заводов должна была ориентироваться не только на производство, но и на обеспечение высокого политико-идейного уровня рабочих, на их воспитание.
Как можно понять, Ким рассчитывал на усиление партийного контроля производства — это обеспечивало лояльность и управляемость — и на развитие курса опоры на собственные силы, чтобы не нуждаться во внешней помощи.
На фоне прихода к власти на юге режима Пак Чон Хи в 1961-м и Карибского кризиса 1962-го, когда страны соцлагеря и капиталистический Запад встали на грань ядерной войны, руководство Трудовой партии Кореи принимает ключевое решение о параллельном экономическом и оборонном строительстве — «о превращении всей страны в крепость». Повсеместно начинают строиться многочисленные подземные сооружения — не только бункеры для солдат, но и фабрики для рабочих, рассчитанные на производство в условиях подавляющего воздушного господства противника.
Излишним было бы говорить, что экономическая стратегия Ким Ир Сена имела мало общего с логикой и отражала его идеалистическое предположение, что высоко мотивированный человек в состоянии преодолеть любые обстоятельства. Однако марафонскую дистанцию преодолевают совсем не так, как стометровку: такая тактика способна дать результат, но он не может быть долговременным. И все потому, что достигается он за счет крайнего напряжения сил и ресурсов системы — изнашивается оборудование, истощаются резервы и исчерпываются люди, так как даже при постоянном идеологическом прессинге трудовой энтузиазм не может быть бесконечным.
Однако для Северной Кореи, похоже, принцип мобилизации всех сил и ресурсов стал постоянным. Ким Ир Сен был уверен, что воодушевление послевоенных лет, которое сопровождало деятельность народа по восстановлению страны, будет длиться бесконечно, что оно естественно для членов социалистического общества. Понятно, что такое длительное напряжение с работой на износ не могло не сказаться на будущем.
Кусонский станкостроительный завод в 1965 году
Фото: Korean Central News Agency / AP
Тем не менее по основным экономическим показателям Северная Корея в 1960-е годы заметно опережала Южную. Скорость, с которой она отстроилась после войны, не может не вызывать уважения, даже учитывая масштабную помощь со стороны СССР и Китая. В 1965 году кубинский революционер Че Гевара, посетив Пхеньян, заявил, что КНДР — образец, которому должна следовать социалистическая Куба. Более того, в это время экономисты социалистической направленности (например, Джоан Робинсон) напрямую говорили о «северокорейском экономическом чуде».
Однако к началу 1970-х развитие остановилось: страна выработала все ресурсы расширения производства, основанные на своих собственных, довоенных японских или старых советских технологиях. Партработники, которых поставили руководить производством, не уделяли внимания развитию новых технологий: поддерживать существующий уровень им удавалось, но внедрять новации — нет. Решающую ставку все равно делали на человеческий фактор, предполагая, что вооруженный революционным энтузиазмом квалифицированный рабочий на этом энтузиазме все и сделает.
Именно с этого времени началось отставание севера от юга: КНДР не смогла осуществить «третью промышленную революцию» и наладить производство продвинутой электроники, необходимой для нового промышленного рывка. Традиционно совершенно не уделялось внимание легкой промышленности и сельскому хозяйству: о них задумались лишь в 1990-е.
Но тенденция была налицо: север делал ставку на тяжелую промышленность и энтузиазм. Как раз в это время Ким Чен Ир ввел понятие «скоростного боя» (у нас этот термин любили переводить как «трудовая вахта»): то есть труд граждан приравняли к боевым действиям. Многодневные «скоростные бои», объявлявшиеся для ускоренного выполнения какой-то поставленной задачи, сравнивались со сражениями за стратегическую высоту, которой надо было овладеть. Однако это больше напоминает аврал, когда проблема решается не за счет инноваций или интенсификации производства, а путем чрезмерного вливания ресурсов и сил.
Служащие Рабоче-крестьянской Красной гвардии маршируют по дороге близ Пхеньяна в 1967 году
Здесь же отметим и роль военных в экономике — Корейская народная армия с ее долгими сроками службы всегда воспринималась как универсальный кадровый резерв, и разнообразные стройки века осуществлялись силами людей в форме. В армии КНДР, численность которой оценивалась в миллион человек, служили четыре процента населения страны. Это говорит не только об общей милитаризации общества, но и о том, что армия насыщена стройбатами и подразделениями обеспечения, выполняющими фактически гражданскую работу. Так страна экономила на средствах и ресурсах, так как солдат гораздо более дисциплинирован и неприхотлив, нежели гражданский рабочий.
К концу 1979 года валовый национальный продукт на душу населения в Северной Корее был втрое меньше, чем в Южной Корее, а на следующий год в стране случился дефолт, последствия которого были, по сути, погашены за счет «политического решения вопроса».
Однако нельзя сказать, что ничего не менялось. В 1984 году был принят закон о совместных предприятиях, рассчитанный на привлечение в страну иностранного капитала. Но идеология вмешивалась и здесь: на этих совместных предприятиях было запрещено назначать сотрудникам бонусы и штрафы, это считалось капиталистическими излишествами.
Красная Корея
Что же до чучхейской культуры, с руководства которой начинал Ким Чен Ир, то напомним, что представители либеральной интеллигенции, как правило, уже мигрировали на юг в ходе Корейской войны 1950-1953 годов или до нее. Поэтому необходимость в массовых чистках деятелей культуры и воздвижении искусственных барьеров на пути культуры прошлого — наподобие того, что произошло в КНР с введением сокращенных иероглифов, — была меньше.
С другой стороны, необходимость создания своих культурных символов стояла достаточно остро, так как традиционная для страны символика уже использовалась на юге — провозглашение Южной Кореи как государства произошло на месяц раньше, чем Северной. Логика фракционной борьбы препятствовала ее использованию «по немецкому образцу», когда к традиционным флагу и гербу просто добавили дополнительные элементы, и герб и флаг КНДР не имеют ничего общего с традиционной корейской символикой.
Люди собираются на улицах Пхеньяна для встречи Ким Чен Ира, возвращающегося из России, 2002 год
Фото: Katsumi Kasahara / AP
КНДР нередко упрекают и в разрушении материальной части культурного наследия, ставя ей в вину то, что кроме некоторых сооружений в Кэсоне, в стране практически не осталось архитектурных памятников прошлых эпох. Следует напомнить таким критикам, что памятники эти были разрушены не Ким Ир Сеном, а американской авиацией во время Корейской войны 1950-1953 годов.
Характерного образа «гнилой интеллигенции» и соответствующего отношения к ней в КНДР тоже нет. Эмблема Трудовой партии Кореи включает в себя на равных серп, молот и кисть, а на политических плакатах наряду с рабочим и колхозницей почти всегда присутствуют или солдат, или интеллигент (как вариант — служащий), или они оба. Эти четыре образа, как правило, фигурируют и на картинах, изображающих общение Вождя с народом. Зато есть очень сильная идеологизация, проявляющаяся не только в искусстве, но и задачах по арифметике («…сколько американских шпионов поймали все пионеры?»).
Кино чучхе
Ким Чен Ир, который был большим любителем кино (его видеотека состояла из 20 тысяч наименований, причем одним из любимых был фильм «Бегущий по лезвию»), пытался улучшить уровень местного «контента». Для развития северокорейской кинематографии в 1978 году спецслужбы похитили известную на юге актрису Чхве Ын Хи и ее бывшего мужа, режиссера Син Сан Ока.
По иной версии, правда, как раз в это время у четы начались как финансовые проблемы, так и трения с руководством страны, так что, возможно, бегство было и добровольным. Чхве и Син сняли в КНДР 17 фильмов, а в 1986 году, заручившись доверием Ким Чен Ира, получили возможность посетить Австрию, где им удалось получить убежище в посольстве США. После этого Чхве и Син 10 лет жили в статусе беженцев, а в 1999-м перебрались назад в Южную Корею.
Актриса Чхве Ын Хи, молодой Ким Чен Ир и режиссер Син Сан Ок
Фото: Magnolia Pictures / Entertainment Pictures / ZumaPress / Globallookpress.com
Несмотря на культ личности и прочий колорит, Северная Корея отнюдь не выглядела «адским адом». Американский историк Брюс Камингс рассказывает, как в 1987 году группа британских документалистов отправилась в Пхеньян. Журналисты представляли себе эту страну похожей на Иран начала 1980-х годов: то есть с тотальным страхом народа перед властью и зловещими грузовиками, заполненными агентами спецслужб, которые ездят по улицам, наставив дула пулеметов на окна домов.
Получив командировочные как за поездку в район боевых действий, они были поражены чистыми и широкими улицами Пхеньяна, современными домами, наличием в городе метро и троллейбусов, вежливыми регулировщицами или официантками и общим обликом города, более напоминающим Сингапур, нежели Москву.
А в 1989 году, отчасти в пику сеульской Олимпиаде-1988, Пхеньян провел у себя последний всемирный фестиваль молодежи и студентов, на подготовку к которому были потрачены значительные средства из государственных резервов. Но благополучие подходило к концу: впереди был распад соцлагеря и тяжелейший кризис. О нем — в следующих текстах.