Что творится с образованием
Зачем власти «убивают» образование в стране
Ни для кого не секрет, что уровень образования в стране снижается с каждым годом. И началось все это с того года, когда власти изменили систему проверки знаний и ввели все эти ЕГЭ, ОГЭ, ГИА, ВПР. С тех пор в школах учат непонятно как, непонятно чему и учат ли вообще.
Что происходит?
Нынешнюю систему проверки знаний и проведения экзаменов наши власти скопировали у Америки, однако при этом не потрудились разобраться в том, где и как у них применяется подобная система. А все очень просто. В Америке с помощью таких тестов оценивают знания детей, имеющих умственные и психические отклонения. Такие дети не могут сформулировать свои мысли, однако вполне справляются с выбором правильного ответа из нескольких предложенных вариантов.
Ну а в России подобную систему проверки знаний ввели для всех. В результате, современные дети не могут нормально общаться, не умеют формулировать свои мысли, делать выводы, рассуждать, обосновывать свой ответ. Даже зная правильный ответ на поставленный вопрос, многие дети не могут его озвучить.
Чему учат в современных школах? Имея пятерку по английскому языку, дети не могут ответить даже на элементарный вопрос и часто даже не понимают, о чем их спросили. И ведь подобная ситуация по очень многим предметам. И дальнейшее образование, к сожалению, тоже не лучше. И плоды этого образования уже созрели.
Молодые врачи в больницах достаточно часто ищут диагноз для больного в интернете, по имеющимся у человека симптомам, вбивая их с поисковую систему. И часто делают это в присутствии пациента. И, что хуже всего, там же ищут и способы лечения. А в более сложных случаях отправляют больных в другие медицинские учреждения, к другим специалистам, в частные клиники.
Молодые учителя не дают детям практически никаких знаний. В лучшем случае они выдают тот материал, который написан в учебнике, а чаще всего, дети изучают учебник самостоятельно, дома, с помощью родителей, а учителя в школе только проверяют то, как дети выполнили задание и выучили материал дома. И при этом в учебниках по разным предметам то и дело попадается «посмотрите в Интернете», «найдите в Интернете» и т.д.
И ведь такая ситуация практически в любой сфере. Что же будет в стране лет через 10? Страшно даже представить. Во времена Советского Союза наш уровень образования считался одним из лучших в мире. В те времена в общей линейке стран СССР занимал 3-е место по уровню образования. А сегодня Россия находится ниже 50-го места, и по уровню образования нас обходит даже Руанда.
Зачем власти снижают уровень образования
Сегодня Россия является просто сырьевой страной третьего мира. Властям не нужно много людей, имеющих хорошее образование. Объясняют они это тем, что таких людей просто некуда трудоустраивать. Хороший специалист, имеющий высокую квалификацию и огромный багаж знаний, не согласится работать в качестве обычного рядового сотрудника за мизерную заработную плату. А кресел начальников на всех не хватает. И если все будут начальниками и руководителями, то кто же будет работать?
В результате, квалифицированные специалисты с отличным уровнем образования, которых не ценят в родной стране, стремятся переехать за границу, в страны Европы, где получают хорошие рабочие места и высокий уровень дохода. Но наше правительство не желает готовить хорошие кадры для других стран. В первую очередь для Америки, Австралии, Канады и многих стран Европы. Ведь в будущем эти кадры могут быть использованы против России.
Второй стороной этой медали является то, что людьми с низким уровнем образования намного проще управлять. Поколения людей, которые сегодня относятся к среднему и старшему возрасту, которые еще застали советское образование и являются квалифицированными специалистами, через пару десятков лет (а то и раньше с такой-то жизнью) полностью исчезнут. А молодое поколение неспособно думать, принимать решения, думать о благе всего народа. Да и, по большому счету, молодые люди другой жизни не видели, поэтому воспринимают ее, как должное. Такими людьми в будущем будет проще управлять.
В последние время власти снова поднимают вопрос о том, сделать ли в 4-м классе ЕГЭ «на вылет» или нет. Чтобы учителя, получающие маленькую зарплату, не тратили свое время на обучение детей, которые изначально не желают учиться. Плюсом подобной меры (для властей, конечно же) станет и то, что детям, получившим справку о прослушивании курса начальной школы, в будущем будет только одна дорога – работать в колхозе и жить в деревнях и селах. В городах для таких просто не будет ни места, ни возможностей. Другим способом поднять сельское хозяйство не получится, так как для подъема и развития нужно вкладывать немалые средства. А в этом случае все произойдет само по себе и без вложений.
«Скоро наша система образования рухнет окончательно»: загнанные в угол педагоги, «вышка» за деньги и частные вузы-конторы
– Из года в год так называемые вузы-конторы выпускают тысячи «специалистов», фактически получивших диплом за деньги. Откуда взялась эта тенденция?
– Все началось после развала Советского Союза. Не от хорошей жизни стали появляться частные вузы. Тогда же, после подписания Болонской конвенции, качество образования ухудшилось. В государственных учебных заведениях в том числе. Но негосударственные вузы, конечно, отдельная история. И понять, что поступать туда не стоит, можно сразу. Потому что они готовят кого угодно, но только если не нужна серьезная материально-техническая база. Выпускаются юристы, экономисты и другие специалисты сугубо гуманитарных профессий.
К счастью, родители ситуацию недавно поняли. Они советуют детям выбирать более престижные вузы и игнорировать вузы-конторы, чтобы при хорошей мотивации выпускник школы получил качественное образование. Тенденция такова: эпоха выбора всего, что втюхивают, прошла. Появилась необходимость в качественном образовании. Но, конечно, не все частные вузы плохие. Мы говорим только о тех, которые действительно ничему не учат и выдают дипломы фактически за то, что студенты исправно платят за учебу.
– Но ведь у некоторых детей нет возможности поступить в государственный вуз. Они идут в частный, потому что обучение там стоит дешевле, а не потому, что не хватает мотивации или чего-то еще.
– У меня на этот счет особое мнение. Я родился в семье рабочих. Моя мама около 20 лет проработала на химическом производстве, отец 50 лет автослесарем. Папа всегда говорил: я тебя кормлю, обеспечиваю, а ты, будь добр, хорошо учись. У меня своя работа, у тебя своя – это учеба.
Мы разбаловали детей. Сейчас они нам постоянно говорят: дайте двадцать тысяч на репетиторов, еще двадцать на курсы и так далее. А что ты сам сделал? Ты хочешь чего-то добиться? Почему тогда не стараешься сам? Вопрос всегда в мотивации. И тут вина родителей – они им этого не доносят. Если тебе все дают и ничего не требуют взамен – ты только капризничаешь. Не хватает знаний на университет или денег – поступай в колледж. Они бесплатные. Если ты хочешь – отучишься в колледже, закончишь его с красным дипломом, потом поступишь на 3-й курс университета. Ты должен стараться не ради диплома, а ради знаний.
– В этом и проблема. Колледжи среди выпускников школ мало котируются. Все хотят получить «вышку». Потому что остальное – не престижно. И их настраивает на это социум. У большинства абитуриентов такая позиция: нужно получить «бумажку о высшем», отчитаться перед родителями и дело в шляпе. А профессионализма от этого не прибавляется, и люди, которые работают с нами – профаны в своем деле. Как быть с этим?
– Ваши слова подтверждают мой тезис: после развала Союза качество образования, высшего в том числе, резко упало. Решается этот вопрос очень просто – при устройстве на работу. Собеседования теперь проходят не так, как раньше – работодатель видит диплом по формальной позиции и тщательно проверяет навыки. Дается несколько практических задач, и провал в теоретической подготовке сразу виден. Юрист, если слабо ориентируется в отраслях права, то какой он юрист?
– По каким вообще критериям определяется качество вуза? Как понять, что место, в которое поступает твой ребенок, реально научит его хоть чему-то?
– Есть Рособрнадзор, и его задача – контроль качества знаний. Раз в пять лет проходит лицензирование вуза, аккредитация. Что такое лицензирование? Право преподавания. Что такое аккредитация? Право выдачи диплома государственного образца. На сайте Рособрнадзора все критерии проверки вывешены.
– Платное образование как таковое, на ваш взгляд, «хорошо» или «плохо»?
– Я отношусь нормально к платному образованию, но только в государственном вузе, где все под контролем. Есть платные группы, есть бюджетные группы, но я уверен: кто не может попасть на бюджет, получая первое высшее, недостаточно старается. Поэтому, как человек, как специалист, я плохо отношусь к платному первому высшему образованию.
– Допустим, все платные вузы закрылись. Что будет дальше?
– Уже больше половины частных вузов закрыты за счет Рособрнадзора. Проверка одна, вторая, третья… Вот, например, в Калининградской области остался только один частный вуз. Но ведь и государственные, если они не проходят проверку, закрываются. Проверяются все вузы. Иногда в угоду экономике закрываются филиалы государственных университетов и институтов. И это неправильно, конечно, но рентабельность сейчас играет огромную роль.
– Насколько я знаю, критерии лицензирования и аккредитации вузов ужесточаются с каждым годом. Почему?
– Условия меняются. И материальные в том числе. Например, требования к преподавательскому составу. Факультет или кафедра должны иметь определенное количество профессоров, докторов наук, материально-техническую базу, кабинеты, лаборатории и прочее. Учитываются и результаты, успехи выпускников.
– А как реагировать, например, на то, что на том же журфаке педагогов-практиков вынуждают публиковаться, иначе работать они не смогут.
– Это другая история. Это встраивание в Болонскую конвенцию, о которой мы говорили. Нельзя нам эту систему реализовывать, исторически сложилось так, что главные научные разработки в Советском Союзе и в России делались в академических вузах, не в университетах. Там готовили диссертации, проводили исследования. В университетах это не было главным критерием, а главным было преподавание, подготовка кадров. Но в то же время доцент обязательно должен был написать установленное количество работ. Теперь говорят, что педагоги должны цитироваться. Первое смещение – разлом.
Болонская система на нашу историческую почву просто не может накладываться. Преподавателей загоняют в угол. Если раньше они работали, например, 600 часов в год, теперь 1200. А если у меня ставка 1200 часов в год, когда мне заниматься научным исследованием? Я преподаватель вуза, и это один из аргументов моего профессионализма. Вы знаете, что существует такое понятие «красный профессор»? Это тот, который не защитил докторскую диссертацию. Такое бывает, например, в военных вузах. Говорят: «профессор такой-то», «мастерская профессора такого-то», а он не защищал никакой диссертации. Зато может вести теоретический курс и знает, как научить. Мы содрали критерии Запада и теперь пожинаем плоды. У нас есть проблемы в образовании, но, если ты хочешь научить человека, так учи, занимайся со студентами, у тебя нет времени исследовать и цитироваться. Почему нужно отказываться от специалиста, который может научить? Также почему, например, школьники должны сдавать чуждый нашей системе образования ЕГЭ?
И опять же все от Болонской конвенции. Нам нужно отказаться от нее по крайней мере на период санкций и, более того, предложить школьникам в рамках выпускного экзамена сделать выбор: кто-то пусть сдает его в форме ЕГЭ, а кто-то в традиционной. В зависимости от того, куда человек хочет поступить и какие цели преследует. Это поможет нашей системе образования не рухнуть окончательно и воспитать новое поколение профессионалов своего дела.
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
Западный эксперимент над русским образованием заканчивается
23 ноября единый государственный экзамен (ЕГЭ) стал объектом неожиданной, но, не скроем, очень приятной атаки со стороны главы Следственного комитета Александра Бастрыкина.
– горячился главный следователь России. Он убеждён, что нет необходимости изобретать велосипед – надо просто вернуться к советской системе образования.
Александр Бастрыкин назвал ЕГЭ «пыткой для молодёжи». Фото: Денис Гришкин / АГН «Москва»
Не менее горячо поддержал Бастрыкина вице-спикер Госдумы от «Единой России» Пётр Толстой – главный противник ЕГЭ в высших коридорах власти, ещё ранее называвший единый госэкзамен «насилием над детьми и самой идеей образования». Правда, с одной существенной идеологической поправкой:
В одном не соглашусь с Александром Ивановичем Бастрыкиным: возвращаться нужно не к советской, а к русской системе образования, и тут дело не только в избавлении от ЕГЭ, а в самих подходах к воспитанию человека и гражданина.
Верный своему стилю пресс-секретарь президента Дмитрий Песков прокомментировал слова Бастрыкина уклончиво: «Наши министерства внимательно прислушиваются ко всем точкам зрения и далее самостоятельно выстраивают линию по развитию системы образования». Но сказал он это без всякой иронии, что уже является хорошим знаком: похоже, несомненные недостатки единого экзамена начинают перевешивать его достоинства даже в глазах первых лиц государства.
Хитрая уловка крупных вузов
В своё время лоббисты ЕГЭ подавали его как шанс искоренить коррупцию в приёмных комиссиях вузов – не секрет, что это очень старая и очень больная проблема. А на том, что коррупционные возможности попросту опускались уровнем ниже, в школы, внимание старались не акцентировать. Проблемой занялись только тогда, когда в столичные вузы повалили «стобалльники» из регионов, особенно взволнованных проблемой огласки национальности преступников.
И ведущие вузы один за другим стали выбивать для себя исключения. Московский и Санкт-Петербургский государственные университеты ещё на стадии ключевых поправок в закон «Об образовании» сохранили себе право на «дополнительные вступительные испытания», как стыдливо теперь называют экзамены. А вскоре право принимать экзамены вообще стало официально считаться привилегией вуза: для этого надо проходить конкурсный отбор.
То есть ущербность ЕГЭ была признана официально ещё 10 лет назад: он предназначен для вузов, которым «и так сойдёт», которым главное – набрать студентов и получить госфинансирование. А те вузы, которым интересно качество абитуриентов, соревнуются за лучших школьников, «подбирая» олимпиадников и правдой или неправдой вводя внутренние испытания. С 2021 года, кстати, получить такое право стало попроще, то есть власти понимают проблему.
Некоторые понимали изначально. Активнейшим образом идею единого экзамена продвигала Высшая школа экономики. В июне 2009 года ректор «Вышки» Ярослав Кузьминов рассказывал, как вверенный ему вуз принял ЕГЭ с первого же года. А через 10 лет, в последнем доковидном году, мы увидели у ВШЭ вступительные испытания буквально по всем дисциплинам! По ссылке – файл, где можно посмотреть, до какой степени «Вышка» перестала доверять собственному детищу. По сути же, конечно, не доверяла никогда: важно было ввести уравнительную систему для плебса, оставив качественное – а значит, дорогое, хоть и бюджетное – образование элите.
Вот только система вскоре начала трансформировать сама себя. Потому что в педагогические вузы потихоньку пошли «дети ЕГЭ» – и выяснилось, что популярность профессии педагога среди абитуриентов практически нулевая, средний балл ЕГЭ, скажем, в 2014 году составлял издевательские 62,5 – ниже были только аграрии, от которых, при всём уважении, мы ждём скорее трудолюбия, нежели интеллекта, воспитания и эрудиции. А когда у тебя учителя – троечники, форма экзамена вообще перестаёт играть какую-либо роль.
Трагедия средней школы
Да, крупные вузы отчасти смогли решить проблему ущербности ЕГЭ, но детям, их родителям, как и педагогам, от этого не легче. Их головная боль с годами только нарастает. Так, Елена Хавченко, директор Гимназии Святителя Василия Великого, в комментарии «Первому русскому» поделилась:
С каждым годом ЕГЭ усложняется – стонут биологи, химики, физики. Усложняется. Это значит, что мы видим тенденцию того, что сузится сектор детей, имеющих возможность поступить в высшее учебное заведение.
При этом родители делают единственно возможный вывод: детям нужны только те предметы, педагоги и репетиторы, по которым придётся сдавать ЕГЭ. Остальное – «лишняя информация» или даже «информационный шум». Итог: лишение детей элементарного кругозора, не говоря уже об эрудиции. И невротическое, на уровне постоянных стрессов и даже паники натаскивание детей по узкому кругу дисциплин. И всё чаще – уход из школ на домашнее, семейное образование.
К слову, о репетиторах. Фактически без их помощи детям уже не обойтись, если они хотят поступить даже не в «престижный», а просто в нормальный вуз на бюджетную форму обучения. И из-за этого семейные бюджеты в буквальном смысле трещат по швам. По словам Кристины Сандаловой, представляющей Национальную ассоциацию семейного образования, –
«Родители вынуждены прибегать к репетиторам, чтобы подготовить ребёнка к ЕГЭ. Потому что там идёт натаскивание на определённые типы тестов и типы задач. И даже сочинение в ОГЭ или ЕГЭ сильно отличается от того, к чему мы, родители, привыкли. Поэтому детей важно научить правильно заполнять формуляры, писать сочинение в определённой последовательности. А школа этим не занимается».
Кристина делится личным примером: её сын Гена готовится к сдаче единого госэкзамена, и львиная доля семейного бюджета уходит на оплату репетиторов. Таким образом, антикоррупционная обёртка ЕГЭ уже давно сорвана, обнажив не просто коммерческую составляющую этой навязанной нам системы, но и куда более опасную тенденцию, о которой было сказано выше. Практически расистское разделение наших детей на элиту, людей «высшего сорта», которые учились у репетиторов, и всех остальных.
И это уже не просто беда, а самая настоящая национальная трагедия. Очередная «мина замедленного действия», которая рванёт уже очень скоро, даже смены поколения не потребуется.
Что с того?
Так что же, разом рубануть и отменить ЕГЭ? А вот тут даже противники этой системы из числа опытных педагогов призывают сначала семь раз отмерить. Директор Гимназии Святителя Василия Великого Елена Хавченко уверена, что резкая отмена будет подобна шокотерапии. Ведь вся наша система образования долгое время выстраивалась именно под ЕГЭ, а потому при резкой отмене, прежде всего, пострадают дети. Вернуть традиционные выпускные экзамены несложно, но у сегодняшних школьников уже нет фундаментальных знаний даже уровня 10–15-летней давности. Не сдадут большинство.
Получается, куда ни кинь – всюду клин? Нет, всё-таки есть надежда, что пресловутая «точка невозврата» ещё не пройдена. Была бы государственная воля. Ведь если уже и от Александра Бастрыкина и Петра Толстого мы слышим предложения отменить ЕГЭ, то есть надежда, что лёд тронулся. Вот только эти предложения необходимо срочно перевести в самую широкую общественную и экспертную дискуссию на тему, «как нам реорганизовать традиционное русское образование». Но времени на размышления остаётся всё меньше: потеряно практически целое поколение.
«Первый русский» готов принять самое непосредственное участие в этой дискуссии и выработке «дорожной карты», как нам выруливать из создавшегося положения. Так что, как говорится, «продолжение следует».
Большая перемена: какое будущее ждет школьное образование
Российский бизнес кровно заинтересован в квалифицированных кадрах, и многие компании сегодня сотрудничают не только с вузами, но и со школами. Некоторые предприниматели мыслят еще шире — они открывают собственные учебные заведения. Например, в Новой Москве начала работать школа-пансион «Летово» Вадима Мошковича, основатель «Тройки Диалог» и Московской школы управления «Сколково» Рубен Варданян запустил частную школу в Дилижане (Армения), семья президента — председателя правления Сбербанка Германа Грефа открыла в российской столице Хорошевскую прогимназию.
Парта как социальный лифт
Для Bain важно, чтобы и в компании, и у клиентов работали профессиональные сотрудники. А школьное образование — это реально действующий социальный лифт. Например, большинство наших коллег, которые получили дипломы престижных вузов, оканчивали обычные государственные школы, часто даже не в крупных городах.
Школьное образование в России исторически всегда было сильным. Однако современная система образования вызывает много вопросов: немало экспертов и родителей считают, что школа отстает от реалий сегодняшнего дня. Так ли это?
В рамках исследования «Московское образование: повышение эффективности на фоне глобальных перемен» мы изучили ситуацию с подготовкой школьников. В частности, сравнили качество обучения в школах Москвы и крупнейших городов мира (Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сидней, Гонконг, Лондон, Берлин, Сингапур, Шанхай, Хельсинки и др.). Выяснилось, что Москва входит в число мировых лидеров — среди 20 мегаполисов российская столица находится на пятом месте по рассчитанному нами интегральному показателю «Знания» (включает средний уровень знаний школьников, доступность образования и достижения сильнейших учеников), а по достижениям сильнейших учащихся (по сути, по результатам на международных предметных олимпиадах) — на четвертом месте. В обоих случаях впереди только города Азии. При этом важно подчеркнуть доступность московского образования — среди городов с высоким средним уровнем знаний школьников разброс между «худшими» и «лучшими» в Москве существенно ниже. Ситуация в других регионах России, конечно, отличается, но многие лучшие практики можно перенимать из столицы.
Для наиболее мотивированных детей в Москве есть школы топ-уровня, их история складывалась десятилетиями («Пятьдесят седьмая школа», которой Bain pro bono помогал с разработкой стратегии, 179-я школа, лицей «Вторая школа», лицей №1535, школа-интернат имени А.Н. Колмогорова и другие). Сюда принимают только после серьезного отбора и, как правило, детей постарше. В последние годы топовых школ становится все больше. Например, лицей НИУ ВШЭ — прекрасный трамплин для поступления в Вышку. Появляются также передовые частные школы, но их число пока невелико.
Для способных детей, родители которых не могут позволить себе платное обучение, некоторые частные школы предлагают стипендии. Например, схему финансовой поддержки активно применяют в «Летове», хотя отбор здесь одинаково строгий для всех детей без исключения.
Так что доход семьи не является определяющим фактором по возможностям обучения для ребенка — достойное школьное образование доступно практически всем столичным жителям.
Расписание на завтра
Если же говорить о том, какое будущее ждет школу, то здесь пока многое неясно. Даже сейчас в мире нет единственной признанной модели — скорее, речь идет об успешных локальных практиках. Например, две успешные образовательные системы, финская и корейская, отличаются друг от друга кардинально. В Южной Корее 15-летние дети проводят на уроках свыше 30 часов, кроме того, более 80% всех школьников посещают репетиторов и тратят на это почти девять часов в неделю. В Финляндии на учебу отводят менее 25 часов, а посещение дополнительных занятий по школьным предметам не распространено.
Учитывая быстрое изменение рынка труда, все чаще говорят о необходимости «научить детей учиться», дать им навыки «открытости новому», «критического мышления», «умения взаимодействовать и сотрудничать» с другими людьми. Однако, на наш взгляд, в школе пока рано обучать только soft skills — мы видим ценность в том, чтобы предлагать детям и широкий набор фундаментальных знаний в ключевых предметных областях.
Мы считаем, что будущее во многом связано с индивидуализацией образовательных программ. Все уже привыкли, что когда в какой-то отрасли говорят про персональный подход, имеют в виду цифровые технологии. Скорее всего, digital-модели перевернут образование, как перевернули другие сферы. Учебные заведения уже внедряют отдельные элементы — технологическую инфраструктуру, цифровой контент. Однако школьная среда крайне консервативна, поэтому процесс цифровизации наверняка займет продолжительное время.
Сейчас персонализация достигается скорее традиционными методами, путем изменения программ и внедрения дополнительных курсов. То есть пока можно говорить об отдельных направлениях развития школьного образования, которые расширяют индивидуализацию.
Средняя школа без середнячков
После окончания начальной и средней школы дети, как правило, переходят в старшую, и многие из них поступают в профильные классы. Но если ценность начальной школы и профильных классов для учащихся и их родителей в целом понятна, то со средними классами (с пятого по седьмой-восьмой) ситуация неоднозначная. Мы считаем, что данный период недооценен незаслуженно.
К моменту перехода на углубленную подготовку дети должны научиться понимать себя, свои интересы и способности. И здесь большая нагрузка ложится именно на среднюю школу. Цель данного периода — сосредоточиться на максимальном развитии детей, дать им фундаментальную базу. А главное — познакомить их с самыми разными направлениями, чтобы учащиеся могли сделать осознанный выбор.
Такой подход уже используют во многих странах. В частности, постепенный ввод элективов, то есть курсов по выбору. Другой вариант — метапредметное обучение, очень популярное в Финляндии (например, изучать конкретный регион с точки зрения его истории, географии, природы, знаменитых жителей и т.д.). Наконец, можно давать сначала ознакомительный курс и лишь потом предлагать углубленное изучение. Во многих западных школах дисциплина, в которой преподают основы физики, химии и биологии, называется science. Именно с ее изучения школьники начинают знакомство с естественными науками, а позже переходят к отдельным заинтересовавшим их предметам.
Но проблема в том, что учителям готовить подобные курсы сложно: нужно не только знать свой предмет, но и смежные. Как правило, такие курсы — это авторские методики, и для их разработки нужны педагоги очень высокого уровня.
Конкуренция за юных гениев
Ведущие школы сегодня конкурируют между собой — за рейтинги, финансирование, а главное — за талантливых детей. Это негласное соревнование проявляется, в частности, в том, что некоторые школы стремятся перехватить сильных детей как можно раньше — они объявляют набор в классы с углубленным изучением предметов не в 8–9-е классы, как делали раньше, а в 7-й или даже 6-й. А готовиться к переходу на профильное обучение дети начинают уже в начальной школе.
Тот факт, что школы конкурируют за учащихся, многим пока не очевиден, учитывая огромные конкурсы в престижные учебные заведения. Но цифры здесь не показательны — конкурс нередко создают амбициозные родители, дети которых не готовы к профильному обучению в топ-школе и/или недостаточно мотивированы на тяжелый труд.
Старшие классы в профиль
Ценность профильного образования дети и их родители уже осознали — по нашим данным, в Москве 76% детей в 7–11 классах учатся или планируют учиться в профильном классе и почти все школы реализуют три и более профильных программ. В свое время многие критиковали укрупнение московских школ, но этот шаг позволил увеличить размер параллели и тем самым формировать профильные классы с учетом широкого спектра интересов учащихся.
Выбор профиля в старших классах — это лишь первый шаг к индивидуализации обучения. Персональные траектории можно также создавать за счет многоуровневой подготовки — например, когда ребенок выбирает либо базовый уровень дисциплины, либо углубленное ее изучение. От каких-то курсов можно вообще отказаться. Нынешний госстандарт это позволяет в 10–11 классах, когда обязательными являются только часть предметов (русский язык и иностранный, литература, математика, история, ОБЖ, физкультура, астрономия и один предмет естественно-научного направления на выбор).
Гибкость программы в старших классах нужна детям, которые еще не осознали свои интересы, а также тем, кто хочет чего-то необычного. Например, у направления «компьютерная лингвистика» нетипичный набор предметов, и вряд ли школа соберет целый профильный класс. Однако дети, которых интересует эта сфера, могут самостоятельно выбрать продвинутую математику, программирование, языки.
Как уже было сказано выше, система элективов (курсов по выбору) является одним из эффективных инструментов персонализации образования в средней и старшей школе. Однако сразу внедрить такую систему сложно с организационной точки зрения, поэтому в Москве пока в основном используют возможности дополнительного обучения. Дети и их родители сегодня могут выбирать среди всевозможных кружков и факультативов. Занятия можно найти практически под любой запрос, причем многие секции и клубы бесплатные. По нашим данным, около 80% московских детей посещают различные кружки, и с 2010 года их популярность выросла почти вдвое.
Конечно, факультативы решают только часть образовательных задач — ответственность детей за выбор ограничена, ведь дополнительные занятия, в отличие от элективов, в любой момент можно бросить. Но все же кружки позволяют развивать индивидуальные способности, поэтому было бы логично комбинировать оба направления.
Напоследок важно сказать еще об одном. Согласно прогнозам экспертов, более половины детей, рожденных в развитых странах мира в начале ХХI века, проживут более 100 лет. Думая уже сегодня об их обучении, важно при этом сохранить им детство. Ведь среди ученых пока нет четкой уверенности, что раннее интенсивное обучение принесет в будущем лучшие результаты.