что такое туимский провал
Туимский провал
Туимский провал — уникальная достопримечательность техногенного происхождения и популярный экстремальный «аттракцион» в Хакасии под поселком Туим. Представляет собой глубокую цилиндрическую впадину в «медной» горе Киялых-Узень, на дне которой находится озеро с ярко-голубой водой. Провал образовался в результате обрушения части скалы над полым выработанным рудником.
Огромный кратер внутри скалы по форме напоминает бутылку без горлышка или чашку с высокими и абсолютно отвесными стенками. Более века внутри этой «чаши» добывались ископаемые ресурсы — руда, молибден, вольфрам и железо. Сегодня провал является едва ли не самой популярной туристической локацией в Ширинском районе и местом притяжения спортсменов-экстремалов. Любители острых ощущений прыгают в пропасть с тарзанки, погружаются в озеро в специального оборудованных местах, занимаются бейсджампингом и банджи-джампнгом.
Экстрим-парк
Туристы поднимаются на деревянную смотровую площадку, подходят к огороженному краю пропасти и с замиранием сердца смотрят на бездонное бирюзовое озеро и отвесные горные стены. Некоторые смельчаки заходят в полузатопленные шахты и в сопровождении местных «сталкеров» спускаются вниз по мрачным лабиринтам рудника.
Вокруг достопримечательности местными активистами создан экстрим-парк «Туимский провал», на территории которого есть клетка с гималайским медведем, сувенирные киоски, туалеты, кафе, беседки и мусорные контейнеры. Заглянуть в «пасть» Туимского провала и уж тем более попасть внутрь бесплатно не получится: вход в парк платный (100 руб.). Стоимость посещения шахт стартует от 300 руб.
В конце июля 2020 г. администрация парка установила лестницу с ограждениями для спуска к бирюзовому озеру. До ее появления внутрь можно было попасть только через полуразрушенный вход, ведущий в затопленные шахты. Экскурсии проводились в теплый сезон, поскольку при минусовой температуре вода в штольнях замерзала, и высота сводов сильно уменьшалась. Для прохода по затопленным участкам экскурсантам выдавали фонарики и резиновые сапоги.
Поэтому власти Хакасии номинально запрещают какую-либо активность внутри шахт. Правда до последнего времени этот запрет существовал только на бумаге.
Прыжки с тарзанки
Прыжок в Туимский провал с тарзанки (роупджампинг) — одно из самых популярных экстрим-развлечений. Отчаянные роупджамперы эффектно срываются вниз, чтобы за 3 секунды промчаться с ветерком мимо заброшенных штолен, не долететь до водной глади всего пару сантиметров, отпружинить наверх по принципу йо-йо, а затем несколько раз повторить этот безумный опыт.
Аттракцион доступен всем желающим, кто не боится шагнуть в пропасть и получить колоссальную дозу адреналина. Стоимость прыжка зависит от организатора и начинается от 4000 рублей. В цену включена экипировка и подробный инструктаж. Перед прыжком необходимо дать расписку об осознании своей ответственности за рискованные действия.
Время от времени профессиональный роупджампер совершает показательные прыжки для развлечения туристов и привлечения клиентов. «Шоу» демонстрируется в том случае, если посетители собирают 800 рублей.
Дайвинг: погружения, несчастные случаи
Профессиональные дайверы не теряют надежды добраться до дна таинственного и смертельно-опасного бирюзового озера, которое по слухам может находиться на глубине до 200 метров. В числе исследователей — группа дайверов из Новосибирска под руководством Олега Бочарникова.
Большинство рискованных мероприятий заканчивается без жертв и телесных повреждений, но без несчастных случаев все же не обошлось. 12 июля 2019 г. на третий день погружений погиб Михаил Журавлев — дайвер с 35-летним стажем, руководитель томского клуба «Наяда». Аквалангист должен был перейти в затопленную штольню на глубине 30 м, но по неизвестной причине ушел гораздо глубже 40 м.
Панорама Туимского провала на Яндес. Картах
Глубина и высота Туимского провала
Высота отвесных стен Туимского провала от самой верхней точки до зеркала озера — 125 метров. Примерно столько же, а может быть и больше, приходится на водоем. К сравнению, высота десятиэтажного дома составляет 33–44 метра. Диаметр воронки — около 200 метров, озера — 100 метров.
Озеро
Озеро «питается» грунтовыми водами. Необычный бирюзовый цвет исследователи изначально объясняли присутствием в составе воды меди, но химический анализ не подтвердил догадку (меди было немного). Точная глубина водоема до сих пор неизвестна. Водолазам удалось зафиксировать уровень 85 метров, но, вполне возможно, существуют и более глубокие ямы до 200 метров.
История происхождения Туимского провала
Спустя некоторое время после взрыва — в 1991 г. — произошло еще одно самопроизвольное обрушение, в результате которого Туимский провал приобрел нынешний вид.
Поскольку на стенах впадины в некоторых местах образовались глубокие трещины.
Как добраться
До достопримечательности можно добраться на авто или такси (сервисы «Максим», «Хорошее такси»). Путь от Абакана займет около 2,5 часов и расстояние в 190 км. Необходимо доехать до курорта «Озеро Шира» (поселок Жемчужный) откуда по указателям добраться до поселка Туим (расстояние 20 км) вдоль железной дороги. Проехав поселок, сверните налево на проселочную дорогу, которая ведет к полуразрушенному рудоперерабатывающему заводу (1,5 км). Дорога заканчивается у ограды с калиткой, на которой указана стоимость посещения. Машину можно бесплатно припарковать перед входом.
Расстояние до Туимского провала от других популярных мест: с озера Беле — 44 км, из Красноярска — 350 км и около 5–6 ч дороги, из Саяногорска — 270 км и 4–5 ч пути, из Черногорска и Минусинска чуть меньше — 170–210 км, из Шарыпово Красноярского края — 190 км.
Автомобильный маршрут от Туима до Туимского провала на Google-картах
Туимский провал
Совсем несложно отыскать на карте Хакасии населенный пункт Туим – ведёшь карандаш по главной магистрали республики, проскакиваешь Ширу, еще пара сантиметров – и вот он, конечный пункт. На практике получается так же легко: хороший асфальт, пустые широченные дороги, понятные указатели, а там, где закончилась дорога и начались направления, – Туим.
По-хакасски « туим » означает « глухой, не имеющий выхода ». Звучит как приговор: после войны и до середины пятидесятых Туим был закрытой зоной. Сложно представить, что в этом поселке, где сейчас живет 4 тысячи человек, в сталинские времена находилось одновременно до 25 тысяч политзаключенных: Туимлаг упоминается и в солженицынском « Архипелаге ».
Но нас в Туиме привлекало не это. Есть на окраине поселка неприметная гора. Местные называют ее Киялых-Узень, что значит « своенравный лог ». История этого места такова. С позапрошлого века в этой горе добывали медную руду, молибден, немного золота. Работы велись преимущественно ручным способом – киркой, лопатой, позднее отбойным молотком и направленным взрывом. Лагерные технологии не добавили рудокопам облегчающих труд механизмов – в узких штольнях рубили руду практически на коленях, правда, в больших галереях были проложены узкие рельсы для ручных вагонеток. Со временем вся медная сердцевина горы оказалась выработанной, что послужило основанием для прекращения основных работ. И забыли бы о руднике, если бы со склонов горы не стали исчезать сначала домашние животные, а потом и люди… Оказалось, что пик горы, не выдержав собственного веса, рухнул в рукотворную полость. Диаметр кратера был всего 6 метров, но нависающие над пропастью стены могли в любой момент обрушиться.
Первый вопрос, который необходимо было решить, – как оказаться на поверхности озера. Точнее, на его льду метровой толщины – таком же изумрудном, как сама вода, и прозрачном, как оптическое стекло. Местные жители объяснили, что к уровню льда ведет только одна штольня, другие выходят в кратер либо над, либо под водой. Сложно передать, какие чувства меня охватили, когда я увидел вход в эту штольню. Вот он, образец конструктивизма, признак и призрак эпохи и человеческого цинизма. Путь в штольню открывали ворота причудливой архитектуры с огромным лепным гербом, на котором осталась только пшеница, перетянутая лентами. Ни серпа, ни молота, ни той уже страны… Очень символично.
Снег в горах уже таял, поэтому двухметровый вход в штольню был затоплен водой, которая к нашему приезду замерзла, и до верхней балки ворот оставалось 70 сантиметров. Поэтому первые метры к вожделенному озеру мы проделали по-пластунски, толкая и подтягивая снаряжение: костюмы, регуляторы, баллоны, жилеты, грузовые пояса и прочее, включая компрессор. Метров через 20 опалубка потолка закончилась и открылся высокий каменный свод. Можно было разогнуться, разглядеть в свете фонаря штольню с боковыми ответвлениями и, словно по катку, продолжить путь. Еще метров через 50 лед под ногами стал крошиться, появилась вода и сильный запах сероводорода. Что дальше? Вода по щиколотку, вода по колено, вода по пояс – хорошо, что комбинезоны диггерские перед отъездом купили. Технология перемещения проста – ногою в воде нащупываются рельсы и шпалы, а дальше – только не запнись! Еще метров сто. Впереди поперечный завал, за ним яркое пятно света – выход! Теперь назад, забрать порцию снаряги и повторить процедуру. После третьей ходки запах сероводорода уже неощутим.
Все, скарб перетащили, можно и оглядеться. У-у-у-х ты!! Первое, что поражает – это невозможность на глаз определить размеры и расстояния. Кажется, от стенки до стенки можно камень докинуть, а « жэпээска » рисует вторую сотню метров. Впечатляют стены, нависшие под отрицательным углом. С некоторых точек открываются совершенно неожиданные ракурсы, будто находишься в бутылке с отбитым горлышком. Стены испещрены штольнями – большими и малыми, частыми и редкими; практически все они тянутся вдоль медной жилы, которая легко угадывается по характерному малахитовому цвету. Интересно, что же ждет под водой. Облачаемся в « сухари », закидываем на спину баллоны. Небольшой брифинг на майне, пошли.
Метра три опускаешься в зеленой мути, затем вода начинает просветляться, еще и еще, и на глубине 15 метров становится кристально чистой, только не голубой, как наша озерная, а изумрудной. Тому виной все та же медь, точнее, ее окислы и соли. Коснулись камней на 20 метрах. Освещенность – супер! Сказывается прозрачный лед и расположение майны, которая освещается солнцем через « бутылочное горлышко » провала. Под водой такой же гигантизм, как и на поверхности: глыбы в десятки тонн, камушки размером с легковушку, галька – не поднять. Везде признаки пребывания человека: деревянные лестницы, видимо, для преодоления вертикальных участков в штольнях, какие-то подпорные конструкции, потолочные консоли, вот шахтерская каска лежит. На всем – тончайший серый налет, одно неосторожное движение ластами – и облако окутывает тебя с напарником.
Вот очередная картинка, достойная пера. Громадный каменный массив, переплетенный мощными корнями какого-то дерева, и само дерево, точнее, часть его, уходящая вертикально вверх. Потрясающее зрелище! Пока мой напарник пытается позировать, устроившись в кроне дерева, я, предвкушая отличный кадр, навожу видоискатель на эту композицию, вижу ее ровно секунду, после чего камера, издав писк, засыпает. Черт возьми, аккумуляторы замерзли. Смотрю на компьютер: вода – два градуса, а ходим мы уже более 40 минут. Пора всплывать. Хорошо сохранившиеся иголки на дереве наводят на мысль, что неплохо бы осмотреть кратер сверху.
То, что отвесные скалы обрушиваются, не секрет, но то, что обнаружилось на вершине воронки, заставило нас сильно призадуматься. Метрах в 50 от края провала, по пологой кривой длиной метров в сто, образовалась свежего вида трещина. Даже трещиной ее уже сложно назвать, потому что в отдельных местах ширина доходит до метра и отчетливо видно вертикальное смещение в 50 сантиметров. Это результат сползания отколовшегося массива и свидетельство того, что трещина пронизывает все сто метров по вертикали. Трещина живет: где-то она « дышит », где-то « свистит », где-то « хрипит » – это воздушные массы гуляют в ее полостях из-за разницы давлений и температур. Причем внизу у воды, где воздух днем прогревается до 10 градусов тепла, из разлома тянет таким холодом, что любой кондиционер отдыхает. Не надо быть экспертом, чтобы предположить, что в один погожий день эта скала сойдет вниз. Скорее всего, весной, когда талая вода ускоряет процесс. И будет лучше, если нас с вами в этот момент там не окажется.
Погрелись – и будет! В этот раз идем под воду во вторую майну, расположенную под нависающей частью скалы. Здесь без мощного фонаря делать нечего – во-первых, майна находится в тени, во-вторых, лед толще, в-третьих, погружаться придется практически под скалу, учитывая ее отрицательный угол наклона. Судя по надводной части, подводных штолен мы встретим в изобилии, поэтому надо сориентироваться, в какую из них пойдем в следующее погружение.
Стараясь быстро проскочить слой мути, проваливаемся метров на десять. Сразу возникает желание включить фонарь – несмотря на колоссальную прозрачность, с освещенностью туговато, а ниже вообще чернильная темнота. Вот виднеется одна из штолен. Но размеры ее таковы, что забраться туда можно, только сняв акваланг, и неизвестно, будет ли возможность там развернуться. Нет, сюда мы не пойдем. Метрах на 18 большой, почти круглый вход – а вот это уже ближе к теме, но пока продолжаем осмотр. Над головой тускнеет изумрудный свет. На 25 метрах скала уже нависает градусов под сорок пять. Идем дальше, проходим отметку 30. Вот это финт! Скала обрывается, обнажая острый край, под которым ничего нет! Луч фонаря не в силах зацепиться за что-либо. Опускаемся еще глубже под эту видимую грань. Так и есть: под уступом громадный свод, полость – глубиной метров десять, совершенно неопределенной по фронту ширины. Внутри полости создается впечатление, что находишься в пещере: потолок – вот он, хоть рукой дотянись, а вместо пола и стенок – кромешная темнота. Смотрим дальше, если только это можно назвать осмотром. 50-ваттный фонарь едва выхватывает отвесную стенку, уходящую вниз. 37 метров, дна нет и в помине. Компьютер показывает, что пора бы начать подъем – слишком затянулся осмотр достопримечательностей.
Медленно всплываем. Вот над головой показался свод, испещренный, словно ртутными шариками, нашим воздухом. Интересно, сколько лет эти пузыри будут оставаться в плену, напоминая камням о нашем визите. Подъем сопровождается странным шумом – будто горох по полу рассыпают. Интересно, что это такое? Здорово висеть на декостопе под майной, доедая оставшийся воздух – светло, красиво, даже величественно. Снизу через метровый прозрачнейший лед легко угадываются одноклубники: кто чем-то занят у майны, кто страхует, кто баллоны забивает, кто попивает чаек. Наверное, и нас тоже видят. Только что опять за звуки? После всплытия все становится ясно: весеннее солнце топит снег на горе, ручьи устремляются вниз, захватывая мелкие камушки, дальше – больше, и маленький селевой поток срывается в пропасть. До льда долетают приличные экземпляры и, разбиваясь, рикошетом уходят по разным траекториям. Прикинув перспективы, неныряющая группа кучкуется ближе к середине озера или прячется под отвесными скалами. Принимается решение завязать с погружениями до следующего утра – отдохнуть самим и дать скалам остыть за ночь. Транспортная штольня снова встречает нас непередаваемым ароматом подземелья, водой по пояс и кромешной темнотой. Теперь понимаю, почему у шахтеров радостные лица, когда их снимают выходящими из забоев – уставших, но живых и невредимых. Другого лица у человека, вышедшего из преисподней и оказавшегося на свежем воздухе, быть не может!
Утром следующего дня, привычно забравшись в комбинезоны и навьючившись снаряжением, проходим штольню и снова оказываемся на льду. Понимаем, что вчера приняли единственно правильное решение. Лед, словно после бомбежки, весь усыпан камнями разных размеров. Даже на середине ледяного поля встречаются мелкие экземпляры. Воды прибавилось – уже 2–3 сантиметра, отчего из-за прозрачности льда создается впечатление, что люди ходят по водной глади. Однозначно, что погружения надо сегодня успеть закончить до обеда. Собираемся с напарниками в ту подводную штольню, которую вчера заметили на двадцатке. Нас распирает желание сделать какие-нибудь потрясающие кадры внутри, как на плакатах фирм-производителей дайверовского снаряжения. Договариваемся о том, кто и как будет позировать. Оделись, пошли. Слой мути сегодня толще, это понятно – весна. Пролетаем его за секунды. Вот и вход в штольню. Прозрачность внутри нереальная. Захожу первым – мне снимать « композицию года ». Продвигаюсь вперед так медленно, как никогда еще не плыл, боясь поднять взвесь, которая лишит меня классного кадра. Осматриваюсь. Сечение штольни почти круглое. Снаружи она выглядела гораздо меньше, чем оказалась внутри. Проплываю над обвалившимися камнями, какими-то кусками металлолома, деревянной лестницей… Развернуться пока негде, плыву дальше. Штольня не сужается – это здорово, но и не расширяется – это грустно. Кажется, что плыву уже вечность, хотя прошел каких-нибудь метров 20-25. В голову лезут глупые мысли. Вот что-то меняется. Начинается расширение, которое заканчивается развилкой: « направо пойдешь – ласту потеряешь, налево поплывешь – гидрокостюм порвешь ». Медленно разворачиваюсь. Какое разочарование – за мной след взвеси, причем без перспективы скорого оседания. Откуда? Я же плыл, подгребая только ушами?! Ладно, будем тренироваться скользить под водой подобно ниндзя. Беру обратный курс. Ближе к выходу мути поменьше, видимо, успевает чуть осесть. Финишная прямая метров двадцать. Вижу свет фонаря напарника, подхожу поближе, показываю, что занял позицию и готов снимать. Он начинает медленно-медленно вплывать в штольню, едва работая ластами. Все понятно, откуда взвесь! Ласты здесь абсолютно ни при чем. Воздух из регулятора устремляется вверх, ударяется о свод, и с потолка начинает сыпаться мелкий дождь пыли, окутывая силуэт напарника. Все-таки делаю несколько кадров – на дисплее видна засветка от частиц, но попробуем отредактировать в компьютере. Снято! Теперь можно поплавать произвольным порядком в свое удовольствие. Не с чем сравнивать, но, как мне показалось, плавание в пещере позволяет испытать особые ощущения. Хотя, в теории, пещеры – такая же надголовная среда, как лед. Подо льдом ты сам выбираешь себе направления и маршруты, здесь же полностью находишься в установленных границах и, по закону жанра, обязан уважительно относиться к стесненности условий. Возвращаемся. Никогда еще не было так приятно вдохнуть воздуха на поверхности. Какой же он свежий и пьянящий от наступающей весны, а не сухой и механический из баллона.
Итак, начало положено! Будущие погружения в штольни погибшего рудника наверняка станут более техничными, подготовленными и спокойными, но самое первое вряд ли забудется. Спасибо тебе, Туимский провал!
Туимский провал
Совсем несложно отыскать на карте Хакасии населенный пункт Туим – ведёшь карандаш по главной магистрали республики, проскакиваешь Ширу, еще пара сантиметров – и вот он, конечный пункт. На практике получается так же легко: хороший асфальт, пустые широченные дороги, понятные указатели, а там, где закончилась дорога и начались направления, – Туим.
По-хакасски « туим » означает « глухой, не имеющий выхода ». Звучит как приговор: после войны и до середины пятидесятых Туим был закрытой зоной. Сложно представить, что в этом поселке, где сейчас живет 4 тысячи человек, в сталинские времена находилось одновременно до 25 тысяч политзаключенных: Туимлаг упоминается и в солженицынском « Архипелаге ».
Но нас в Туиме привлекало не это. Есть на окраине поселка неприметная гора. Местные называют ее Киялых-Узень, что значит « своенравный лог ». История этого места такова. С позапрошлого века в этой горе добывали медную руду, молибден, немного золота. Работы велись преимущественно ручным способом – киркой, лопатой, позднее отбойным молотком и направленным взрывом. Лагерные технологии не добавили рудокопам облегчающих труд механизмов – в узких штольнях рубили руду практически на коленях, правда, в больших галереях были проложены узкие рельсы для ручных вагонеток. Со временем вся медная сердцевина горы оказалась выработанной, что послужило основанием для прекращения основных работ. И забыли бы о руднике, если бы со склонов горы не стали исчезать сначала домашние животные, а потом и люди… Оказалось, что пик горы, не выдержав собственного веса, рухнул в рукотворную полость. Диаметр кратера был всего 6 метров, но нависающие над пропастью стены могли в любой момент обрушиться.
Первый вопрос, который необходимо было решить, – как оказаться на поверхности озера. Точнее, на его льду метровой толщины – таком же изумрудном, как сама вода, и прозрачном, как оптическое стекло. Местные жители объяснили, что к уровню льда ведет только одна штольня, другие выходят в кратер либо над, либо под водой. Сложно передать, какие чувства меня охватили, когда я увидел вход в эту штольню. Вот он, образец конструктивизма, признак и призрак эпохи и человеческого цинизма. Путь в штольню открывали ворота причудливой архитектуры с огромным лепным гербом, на котором осталась только пшеница, перетянутая лентами. Ни серпа, ни молота, ни той уже страны… Очень символично.
Снег в горах уже таял, поэтому двухметровый вход в штольню был затоплен водой, которая к нашему приезду замерзла, и до верхней балки ворот оставалось 70 сантиметров. Поэтому первые метры к вожделенному озеру мы проделали по-пластунски, толкая и подтягивая снаряжение: костюмы, регуляторы, баллоны, жилеты, грузовые пояса и прочее, включая компрессор. Метров через 20 опалубка потолка закончилась и открылся высокий каменный свод. Можно было разогнуться, разглядеть в свете фонаря штольню с боковыми ответвлениями и, словно по катку, продолжить путь. Еще метров через 50 лед под ногами стал крошиться, появилась вода и сильный запах сероводорода. Что дальше? Вода по щиколотку, вода по колено, вода по пояс – хорошо, что комбинезоны диггерские перед отъездом купили. Технология перемещения проста – ногою в воде нащупываются рельсы и шпалы, а дальше – только не запнись! Еще метров сто. Впереди поперечный завал, за ним яркое пятно света – выход! Теперь назад, забрать порцию снаряги и повторить процедуру. После третьей ходки запах сероводорода уже неощутим.
Все, скарб перетащили, можно и оглядеться. У-у-у-х ты!! Первое, что поражает – это невозможность на глаз определить размеры и расстояния. Кажется, от стенки до стенки можно камень докинуть, а « жэпээска » рисует вторую сотню метров. Впечатляют стены, нависшие под отрицательным углом. С некоторых точек открываются совершенно неожиданные ракурсы, будто находишься в бутылке с отбитым горлышком. Стены испещрены штольнями – большими и малыми, частыми и редкими; практически все они тянутся вдоль медной жилы, которая легко угадывается по характерному малахитовому цвету. Интересно, что же ждет под водой. Облачаемся в « сухари », закидываем на спину баллоны. Небольшой брифинг на майне, пошли.
Метра три опускаешься в зеленой мути, затем вода начинает просветляться, еще и еще, и на глубине 15 метров становится кристально чистой, только не голубой, как наша озерная, а изумрудной. Тому виной все та же медь, точнее, ее окислы и соли. Коснулись камней на 20 метрах. Освещенность – супер! Сказывается прозрачный лед и расположение майны, которая освещается солнцем через « бутылочное горлышко » провала. Под водой такой же гигантизм, как и на поверхности: глыбы в десятки тонн, камушки размером с легковушку, галька – не поднять. Везде признаки пребывания человека: деревянные лестницы, видимо, для преодоления вертикальных участков в штольнях, какие-то подпорные конструкции, потолочные консоли, вот шахтерская каска лежит. На всем – тончайший серый налет, одно неосторожное движение ластами – и облако окутывает тебя с напарником.
Вот очередная картинка, достойная пера. Громадный каменный массив, переплетенный мощными корнями какого-то дерева, и само дерево, точнее, часть его, уходящая вертикально вверх. Потрясающее зрелище! Пока мой напарник пытается позировать, устроившись в кроне дерева, я, предвкушая отличный кадр, навожу видоискатель на эту композицию, вижу ее ровно секунду, после чего камера, издав писк, засыпает. Черт возьми, аккумуляторы замерзли. Смотрю на компьютер: вода – два градуса, а ходим мы уже более 40 минут. Пора всплывать. Хорошо сохранившиеся иголки на дереве наводят на мысль, что неплохо бы осмотреть кратер сверху.
То, что отвесные скалы обрушиваются, не секрет, но то, что обнаружилось на вершине воронки, заставило нас сильно призадуматься. Метрах в 50 от края провала, по пологой кривой длиной метров в сто, образовалась свежего вида трещина. Даже трещиной ее уже сложно назвать, потому что в отдельных местах ширина доходит до метра и отчетливо видно вертикальное смещение в 50 сантиметров. Это результат сползания отколовшегося массива и свидетельство того, что трещина пронизывает все сто метров по вертикали. Трещина живет: где-то она « дышит », где-то « свистит », где-то « хрипит » – это воздушные массы гуляют в ее полостях из-за разницы давлений и температур. Причем внизу у воды, где воздух днем прогревается до 10 градусов тепла, из разлома тянет таким холодом, что любой кондиционер отдыхает. Не надо быть экспертом, чтобы предположить, что в один погожий день эта скала сойдет вниз. Скорее всего, весной, когда талая вода ускоряет процесс. И будет лучше, если нас с вами в этот момент там не окажется.
Погрелись – и будет! В этот раз идем под воду во вторую майну, расположенную под нависающей частью скалы. Здесь без мощного фонаря делать нечего – во-первых, майна находится в тени, во-вторых, лед толще, в-третьих, погружаться придется практически под скалу, учитывая ее отрицательный угол наклона. Судя по надводной части, подводных штолен мы встретим в изобилии, поэтому надо сориентироваться, в какую из них пойдем в следующее погружение.
Стараясь быстро проскочить слой мути, проваливаемся метров на десять. Сразу возникает желание включить фонарь – несмотря на колоссальную прозрачность, с освещенностью туговато, а ниже вообще чернильная темнота. Вот виднеется одна из штолен. Но размеры ее таковы, что забраться туда можно, только сняв акваланг, и неизвестно, будет ли возможность там развернуться. Нет, сюда мы не пойдем. Метрах на 18 большой, почти круглый вход – а вот это уже ближе к теме, но пока продолжаем осмотр. Над головой тускнеет изумрудный свет. На 25 метрах скала уже нависает градусов под сорок пять. Идем дальше, проходим отметку 30. Вот это финт! Скала обрывается, обнажая острый край, под которым ничего нет! Луч фонаря не в силах зацепиться за что-либо. Опускаемся еще глубже под эту видимую грань. Так и есть: под уступом громадный свод, полость – глубиной метров десять, совершенно неопределенной по фронту ширины. Внутри полости создается впечатление, что находишься в пещере: потолок – вот он, хоть рукой дотянись, а вместо пола и стенок – кромешная темнота. Смотрим дальше, если только это можно назвать осмотром. 50-ваттный фонарь едва выхватывает отвесную стенку, уходящую вниз. 37 метров, дна нет и в помине. Компьютер показывает, что пора бы начать подъем – слишком затянулся осмотр достопримечательностей.
Медленно всплываем. Вот над головой показался свод, испещренный, словно ртутными шариками, нашим воздухом. Интересно, сколько лет эти пузыри будут оставаться в плену, напоминая камням о нашем визите. Подъем сопровождается странным шумом – будто горох по полу рассыпают. Интересно, что это такое? Здорово висеть на декостопе под майной, доедая оставшийся воздух – светло, красиво, даже величественно. Снизу через метровый прозрачнейший лед легко угадываются одноклубники: кто чем-то занят у майны, кто страхует, кто баллоны забивает, кто попивает чаек. Наверное, и нас тоже видят. Только что опять за звуки? После всплытия все становится ясно: весеннее солнце топит снег на горе, ручьи устремляются вниз, захватывая мелкие камушки, дальше – больше, и маленький селевой поток срывается в пропасть. До льда долетают приличные экземпляры и, разбиваясь, рикошетом уходят по разным траекториям. Прикинув перспективы, неныряющая группа кучкуется ближе к середине озера или прячется под отвесными скалами. Принимается решение завязать с погружениями до следующего утра – отдохнуть самим и дать скалам остыть за ночь. Транспортная штольня снова встречает нас непередаваемым ароматом подземелья, водой по пояс и кромешной темнотой. Теперь понимаю, почему у шахтеров радостные лица, когда их снимают выходящими из забоев – уставших, но живых и невредимых. Другого лица у человека, вышедшего из преисподней и оказавшегося на свежем воздухе, быть не может!
Утром следующего дня, привычно забравшись в комбинезоны и навьючившись снаряжением, проходим штольню и снова оказываемся на льду. Понимаем, что вчера приняли единственно правильное решение. Лед, словно после бомбежки, весь усыпан камнями разных размеров. Даже на середине ледяного поля встречаются мелкие экземпляры. Воды прибавилось – уже 2–3 сантиметра, отчего из-за прозрачности льда создается впечатление, что люди ходят по водной глади. Однозначно, что погружения надо сегодня успеть закончить до обеда. Собираемся с напарниками в ту подводную штольню, которую вчера заметили на двадцатке. Нас распирает желание сделать какие-нибудь потрясающие кадры внутри, как на плакатах фирм-производителей дайверовского снаряжения. Договариваемся о том, кто и как будет позировать. Оделись, пошли. Слой мути сегодня толще, это понятно – весна. Пролетаем его за секунды. Вот и вход в штольню. Прозрачность внутри нереальная. Захожу первым – мне снимать « композицию года ». Продвигаюсь вперед так медленно, как никогда еще не плыл, боясь поднять взвесь, которая лишит меня классного кадра. Осматриваюсь. Сечение штольни почти круглое. Снаружи она выглядела гораздо меньше, чем оказалась внутри. Проплываю над обвалившимися камнями, какими-то кусками металлолома, деревянной лестницей… Развернуться пока негде, плыву дальше. Штольня не сужается – это здорово, но и не расширяется – это грустно. Кажется, что плыву уже вечность, хотя прошел каких-нибудь метров 20-25. В голову лезут глупые мысли. Вот что-то меняется. Начинается расширение, которое заканчивается развилкой: « направо пойдешь – ласту потеряешь, налево поплывешь – гидрокостюм порвешь ». Медленно разворачиваюсь. Какое разочарование – за мной след взвеси, причем без перспективы скорого оседания. Откуда? Я же плыл, подгребая только ушами?! Ладно, будем тренироваться скользить под водой подобно ниндзя. Беру обратный курс. Ближе к выходу мути поменьше, видимо, успевает чуть осесть. Финишная прямая метров двадцать. Вижу свет фонаря напарника, подхожу поближе, показываю, что занял позицию и готов снимать. Он начинает медленно-медленно вплывать в штольню, едва работая ластами. Все понятно, откуда взвесь! Ласты здесь абсолютно ни при чем. Воздух из регулятора устремляется вверх, ударяется о свод, и с потолка начинает сыпаться мелкий дождь пыли, окутывая силуэт напарника. Все-таки делаю несколько кадров – на дисплее видна засветка от частиц, но попробуем отредактировать в компьютере. Снято! Теперь можно поплавать произвольным порядком в свое удовольствие. Не с чем сравнивать, но, как мне показалось, плавание в пещере позволяет испытать особые ощущения. Хотя, в теории, пещеры – такая же надголовная среда, как лед. Подо льдом ты сам выбираешь себе направления и маршруты, здесь же полностью находишься в установленных границах и, по закону жанра, обязан уважительно относиться к стесненности условий. Возвращаемся. Никогда еще не было так приятно вдохнуть воздуха на поверхности. Какой же он свежий и пьянящий от наступающей весны, а не сухой и механический из баллона.
Итак, начало положено! Будущие погружения в штольни погибшего рудника наверняка станут более техничными, подготовленными и спокойными, но самое первое вряд ли забудется. Спасибо тебе, Туимский провал!