что такое стратегическая стабильность
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ — состояние военно-стратегической обстановки, определяемое совокупностью военных, политических, экономических и других факторов, при котором ни одна из сторон не рассчитывает на достижение успеха в войне (военном конфликте) с применением военной силы первой.
Смотреть что такое «СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ» в других словарях:
ВОЕННО-СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ — устойчивое состояние международных отношений на региональном и глобальном уровнях, при котором государство (коалиция государств) воздерживается от решения спорных вопросов военными средствами … Юридическая энциклопедия
СТАБИЛЬНОСТЬ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ — СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ … Юридическая энциклопедия
СТАБИЛЬНОСТЬ ВОЕННО- — СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ВОЕННО СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ … Юридическая энциклопедия
СТАБИЛЬНОСТЬ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ — состояние международной военно политической и стратегической обстановки, при которой сохраняется устойчивое положение в мире без войн и военных конфликтов, относительное равенство политических и военных возможностей (потенциально опасных друг для … Война и мир в терминах и определениях
стратегиялық тұрақтылық — (Стратегическая стабильность) әскери аумақтағы қару жарақ, қарулы күш пен әскери қимылдардың өзара тиімді дәрежесін ұстаумен сипатталатын мемлекет аралық жағдай … Казахский толковый терминологический словарь по военному делу
Действительные члены РАН — Новое здание Президиума РАН Членами Российской академии наук являются действительные члены РАН (академики) и члены корреспонденты РАН. Главная обязанность членов Российской академии наук состоит в том, чтобы обогащать науку новыми достижениями.… … Википедия
Члены-корреспонденты РАН — Содержание 1 Список членов корреспондентов 2 Сокращения … Википедия
Малков, Артемий Сергеевич — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Малков. Малков Артемий Сергеевич российский математик и бизнесмен, генеральный директор ЗАО «Флексис»[1]. Кандидат физико математических наук. Сын С. Ю. Малкова. Окончил ФУПМ МФТИ … Википедия
Список научных журналов ВАК Минобрнауки России c 2011 года — Это служебный список статей, созданный для координации работ по развитию темы. Данное предупреждение не ус … Википедия
Стратегическая стабильность: новые вызовы инфосферы
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
К.полит.н., руководитель подразделения проблем информационной безопасности ЦМБ ИМЭМО РАН, профессор, член-корреспондент АВН РФ, эксперт РСМД
Насколько велика вероятность угроз от применения новых информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в военной стратегической сфере? Что необходимо сделать, чтобы снизить эту вероятность? Насколько значима сегодня угроза дестабилизации глобального баланса сил и интересов? Приведет ли осознание равной уязвимости к необходимости взаимодействия?
Стратегическая стабильность: актуальность проблемы
Под термином стабильность понимают такое состояние, которое препятствует резким изменениям. В военно-политической сфере принято считать, что чем выше уровень стратегической стабильности, тем меньше вероятность широкомасштабной, и в первую очередь, ядерной войны.
С научной точки зрения стратегическая стабильность — это комплексная, многомерная многодисциплинарная проблема, требующая постоянного внимания высшего государственного руководства, военного командования, отечественного экспертного сообщества, занимающегося проблемами национальной безопасности, ученых различных областей научного знания [6].
В настоящее время имеется широкий спектр различных определений стратегической стабильности. Он отражает как стремление отразить общие военно-политические характеристики, так и попытки формализовать этот термин для решения прикладных задач. Определение стратегической стабильности зачастую по-разному трактуется не только разными государствами в своих интересах, но и представителями научно-экспертного сообщества в пределах одной страны. При этом отсутствие единого для ключевых субъектов современных международных отношений и закрепленного в документах определения значительно затрудняет выработку международных практических мер по обеспечению необходимого и достаточного уровня глобальной стабильности.
В отношениях между ядерными державами стратегическая стабильность в течение многих лет определялась как такое состояние их стратегических взаимоотношений, при котором устраняются стимулы к нанесению первого удара.
Такими дестабилизирующими и наиболее дискуссионными факторами в настоящее время, в частности, являются:
Проблема ИКТ-терминологии
Пока не существует единого общепринятого определения понятий «информационная угроза» и «киберугроза», в результате чего исследования приводят к различным выводам и предлагают разные решения проблем, что ограничивает эффективность межгосударственного сотрудничества и усложняет продолжающиеся дебаты о минимизации и противодействию этой угрозе.
Определения этого термина находятся в достаточно широком диапазоне: от операций в компьютерных сетях (в т.ч., в Интернете), хищения и шпионажа, саботажа и разрушения до стратегических атак и электронного противоборства. При оценке уровня стратегической стабильности целесообразно использовать самое широкое понимание киберугрозы, затрагивающее в настоящее время все этапы процесса обеспечения безопасности. Отметим при этом, что в настоящее время из-за все более широкого распространения ИКТ различия между информационными и киберугрозами во многом стираются, т.к. и психологическое воздействие сегодня максимально эффективно осуществляется с использованием Интернета. Кроме того, даже в том случае, когда объектом воздействия являются технические устройства, все большее значение приобретает производимый психологический эффект. В связи с этим государствам — основным акторам обеспечения стратегической стабильности — целесообразно ускорить взаимодействие для достижения общего понимания терминологии, связанной с информационным или киберпространством, для выработки единой понятийной базы, которая необходима для достижения реальных результатов взаимодействия.
Угрозы инфосферы как дестабилизирующий фактор стратегической стабильности
На сегодняшний день создан широкий спектр ИКТ-средств для применения в военной области. В частности,
И наступательные, и оборонительные информационные операции проводятся в информационной среде, представленной физическими лицами, организациями и системами по сбору, обработке, распространению и др. действиям с информацией. Согласно документам США, информационная среда состоит из трех взаимосвязанных компонентов — физического, информационного и когнитивного. Физический компонент состоит из систем контроля и управления, задействованных в процессе принятия ключевых решений и поддержании инфраструктуры, что дает возможность оказывать влияние физическим лицам и организациям. Информационный компонент обеспечивает сбор, обработку, хранение, распространение и защиту информация. Когнитивный компонент действует на сознание тех, кто оперирует с информацией [11]. Таким образом, все информационные угрозы в военной сфере носят как технологический, так и психологический характер. Это еще раз доказывает целесообразность использования самого широкого определения понятия «информационная (кибер) угроза» и анализа всех его аспектов.
Все связанные с этими угрозами проблемы можно отнести к различным элементам военной организации и инфраструктуры. Но важнейшим, безусловно, является блок киберугроз в сфере ЯО.
В настоящее время существуют различные точки зрения в отношении вероятности и последствий вредоносного информационного воздействия на систему командования, управления и контроля над ЯО: от полного отрицания этой возможности до утверждений о резком увеличении такой вероятности в последние годы. Однако, исходя из худших прогнозов, эта проблема должна находиться в фокусе внимания ученых и практиков, в первую очередь, из государств — обладателей ЯО. При этом необходимо реально оценивать те изменения, которые неизбежно влияют на функционирование систем, связанных с ЯО, понимая, что речь не идет о необходимости в корне менять основополагающие принципы управления. Однако киберугрозы обостряют, осложняют, углубляют, усиливают и видоизменяют те проблемы, которые всегда существовали в обеспечении безопасности системы ЯО.
Можно выделить несколько проблем влияния ИКТ-средств на уровень стратегической стабильности.
Проблема 1. Влияние роста вероятности выведения из строя или уничтожения ЯО посредством ИКТ на будущее процессов ядерного разоружения и нераспространения.
С одной стороны, рост вероятности выведения из строя или уничтожения ЯО может стать для государств — обладателей ЯО поводом для ускоренного сокращения таких вооружений. А с другой стороны может послужить серьезной причиной для масштабной модернизации ЯО, создания более сложных и защищенных систем, что приведет к созданию предпосылок для качественной и/или количественной гонки ядерных вооружений, и как следствие — снижению уровня стратегической стабильности.
Не исключено также, что вопросы информационной безопасности могут повлиять не только на будущее процессов ядерного разоружения и нераспространения (их развитие, масштабы и достижение глобальной цели полного ядерного разоружения, указанного в ДНЯО), но и на уже существующие режимы.
Проблема 2. Самая серьезная, хотя и маловероятная, угроза связана с возможностью несанкционированного запуска БР, а также влияния на принятие решения о применении ЯО:
Ключевые области влияния кибератак на стабильность в кризисной ситуации:
Эта проблема связана с возможностями использования «ложного флага» при кибервмешательстве третьими лицами, когда операции проводятся таким образом, чтобы создавалось впечатление, что они были выполнены другим актором. Кроме того, не исключена вероятность восприятия каких-то действий в качестве начального этапа перехода к условиям гарантированного взаимного уничтожения. Все это повышает вероятность несанкционированного запуска БР, а, следовательно, снижает уровень стратегической стабильности.
Отметим, что эти опасности возрастают с учетом принятия НАТО решения о применении Статьи 5 своего Устава в ответ на кибернападения.
Проблема 3. При анализе информационных угроз необходимо оценивать разницу между целями акторов вредоносного воздействия: государствами, террористами и другими преступниками.
Проблема 4. Анализ целей различных акторов приводит к необходимости учета отличий между типами атак — открывающих доступ и блокирующих доступ к соответствующим системам.
Открывающие доступ кибератаки могут быть направлены непосредственно на ЯО, чтобы спровоцировать его применение, в том числе, путем «обмана» системы СПРН. Второй тип кибернападений (блокирующие доступ) может быть направлен на намеренное повреждение систем вооружений для нарушения их работы или вывод из строя (в том числе, повреждения коммуникационных сетей и СПРН, которые не дадут возможности получить приказ о запуске ЯО, а также хищение совершенно секретной информации).
Опасность в промедлении
Во избежание негативного развития событий целесообразно:
Все эти меры могут стать фундаментом для более широких двусторонних и/или многосторонних соглашений о контроле над вооружениями в так называемом информационно-ядерном пространстве в будущем.
Тот факт, что о новом понимании стратегической стабильности мы не договорились с ключевыми субъектами современной системы международных военно-политических отношений, создает возможность для достаточно свободного обмена мнениями по этому вопросу, однако, это не приближает к решению проблем. Исследования вопросов, связанных с обеспечением стратегической стабильности, должны проводиться на постоянной основе с учетом новых угроз. Работа в области оценки информационных (кибер) угроз только начинается. Но целесообразно полагать, что деятельность экспертного сообщества на данном этапе может быть исключительно полезной для структур, принимающих решения. При этом исследования должны носить, несомненно, меж- и мультидисциплинарный системный характер. Можно, конечно, не заниматься подобного рода теоретизированием, а исходя из тезиса непредсказуемости мирового порядка, готовится к реагированию на все возможные угрозы. Однако этот путь может потребовать слишком больших ресурсов, а ошибки могут привести к тяжелым необратимым последствиям.
Стратегическая стабильность в мировой политике: формулы академика Кокошина
Осмысление самого феномена стратегической стабильности в научной среде началось в 1970-х годах в нашей стране и за рубежом.
Этот потенциальный барьер формируется группой политико-военных факторов. К числу главных из них он относит соотношение:
— возможностей использования силы для разрешения кризисных ситуаций и существующих материально-технических средств ведения такой войны;
Введение Кокошиным определения ядерного конфликта следует считать важным вкладом в изучение политико-военных проблем международных отношений. Это понятие является важным инструментом политико-военного и военно-стратегического анализа и прогнозирования в условиях значительно снизившейся собственно ядерной угрозы в современных условиях.
Подчеркивается нетождественность понятий «стабильность» и «равновесие» и убедительно обосновывается важность различий между ними. До 1970-х годов они действительно отражали, по сути, одно и то же состояние соотношения стратегических сил между СССР и США, но с началом массового перехода от моноблочных ракет к носителям с разделяющимися головными частями с индивидуальным наведением эти понятия стали расходиться в своем значении.
В вопросе стратегической стабильности ученый не обошел и такой вопрос, как «неприемлемый ущерб». Кокошин с полным основанием пишет о том, что эта величина не может быть универсальной для всех государств. Действительно, в каждом отдельном случае уровень неприемлемого ущерба определяется политическими, социальными, экономическим, культурными и психологическими факторами, присущими той или иной стране. Параметры «неприемлемого ущерба» могут быть различными даже в восприятии разных высших руководителей одного и того же государства. То есть этот параметр во многом носит политико-психологический характер, и определение «неприемлемого ущерба» является во многом предметом глубокого политологического анализа мышления высших должностных лиц соответствующих государств, включая и государственное руководство, и военное командование.
К числу важнейших составляющих обеспечения стратегической стабильности А.А.Кокошин относит материальную (техническую) основу ядерного и неядерного сдерживания. Стратегическая стабильность, отмечает он, подразумевает уверенность обеих сторон в технической надежности их потенциалов сдерживания.
По мнению ученого, оправданным является разделение контуров системы предупреждения о ракетном нападении и системы боевого управления СЯС. Их совмещение опасно с точки зрения возникновения «войны по ошибке». Интеграция этих контуров сократила бы время на принятие решения об ответно-встречном ударе, но фактически исключила бы из контура системы принятия решения высшее государственное руководство.
А.А.Кокошин в своих работах аргументированно обосновал неизбежность сохранения феномена взаимного ядерного сдерживания на нынешнем этапе развития системы мировой политики. Критики курса на поддержание стратегической стабильности на основе взаимного ядерного сдерживания, отмечает ученый, утверждают, что он означает конфронтационный подход, тормозящий развитие политических отношений с США. Это в некоторой мере действительно так, но сегодня, по его мнению, отсутствует иная научно обоснованная «формула» стратегической стабильности.
В работах А.А.Кокошина описаны основные условия обеспечения стратегической стабильности в ядерной сфере. Внимания заслуживает предложенный им подход к оценке критериев и параметров ее обеспечения в условиях возрастания вероятности расширения «ядерного клуба», совершенствования противоракетной обороны, развития средств противолодочной борьбы и самих ядерных вооружений, существования опасности дальнейшей милитаризации космоса (с выводом на околоземные орбиты ударных средств, которые до настоящего времени там отсутствуют).
Заслуживающим внимания представляется исследование А.А.Кокошиным совместно с генералом В.В.Ларионовым соотношения наступления и обороны в современной войне, а также роли уменьшения наступательных возможностей сил общего назначения (на взаимной основе) как средства укрепления стратегической стабильности.
Обоснованно подчеркивается, что для уверенного неядерного сдерживания необходимо иметь высокоэффективную систему разведки и целеуказания.
Академик А.А.Кокошин выделяет комплекс угроз стратегической стабильности, которые дают о себе знать в XXI веке.
— стремление компенсировать военно-политическую неопределенность (неверие в надежность своих союзников и их готовность рисковать собственной безопасностью ради союзника, не имеющего ядерного оружия);
— попытка уравновесить большой дисбаланс в силах общего назначения.
Договор по ПРО накладывал серьезные ограничения на развертывание в космосе ударных систем, которые могли бы быть использованы не только в интересах противоракетной обороны, но и для решения противоспутниковых задач. На сегодняшний день нет договорно-правовых ограничений для вывода на космические орбиты ударных средств (за исключением ядерного оружия), что отрицательно влияет на стратегическую стабильность.
Еще более важно, что его исследования на протяжении последних 40 лет сыграли важную роль в разработке политико-военных концептуальных основ функционирования и развития отечественного «ядерного щита», в том числе теории стратегической стабильности.
1 Кокошин А.А. Проблемы обеспечения стратегической стабильности: Теоретические и прикладные вопросы. Изд. 2-е, переработанное и существенно дополненное. М.: Едиториал УРСС, 2011. С. 18.
2 Космическое оружие: дилемма безопасности / Велихов Е.П., Кокошин А.А., Сагдеев Р.З. М.: Мир, 1986.
3 См.: Кокошин А.А. «Асимметричный ответ» v.s. «Стратегической оборонной инициативы» // Международная жизнь. 2007. №7-8. С. 29-42; Кокошин А.А. Формирование политики «асимметричного ответа» на СОИ. Опыт междисциплинарного взаимодействия. СПб.: Изд. СПбГУП, 2008.
4 См.: Кокошин А.А., Сагдеев Р.З. Стратегическая стабильность в условиях радикальных сокращений ядерных вооружений (краткий отчет об исследовании). М.: Наука, 1989. С. 55-57.
5 Кокошин А.А. Политология и социология военной стратегии. М.: КомКнига, 2005. С. 377.
6 Кокошин А.А. Проблемы. С. 51.
9 См.: Кокошин А.А. Политология. С. 377-378.
10 См.: Кокошин А.А. Проблемы. С. 52.
11 См.: Кокошин А.А. В поисках выхода. Военно-политические аспекты международной безопасности. М.: ИМО, 1989. С. 72-129; Кокошин А.А. Политология. С. 300-301.
12 См.: Кокошин А.А. Проблемы. С. 167-168.
17 См.: Кокошин А., Ларионов В. Курская битва в свете современной оборонительной доктрины // Мировая экономика и международные отношения. 1987. №6; Кокошин А., Ларионов В. Противостояние сил общего назначения в контексте стратегической стабильности // Мировая экономика и международные отношения. 1988. №3. С. 23-30; Кокошин А.А. К вопросу о внезапности // Военная мысль. 1989. №1. С. 63-68; Кокошин А.А., Ларионов В.В. Предотвращение войны: Доктрины, концепции, перспективы. М.: Прогресс, 1990. С. 52-72, 107-171.
18 См.: Кокошин А.А. Свечин о войне и политике // Международная жизнь. 1988. №10.
С. 133-142; Кокошин А.А., Лобов В.Н. Предвидение. Генерал Свечин об эволюции военного искусства // Знамя. 1990. №2. С. 170-182; Кокошин А.А. Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича Свечина. М.: ЛЕНАНД, 2010.
19 См.: Кокошин А.А. Выдающийся отечественный военный теоретик и военачальник Александр Андреевич Свечин. О его жизни, идеях, трудах и наследии настоящего и будущего. М.: Изд. Московского университета, 2013.
20 См.: Кокошин А.А. Ядерные конфликты в XXI веке (типы, формы, возможные участники). М.: Медиа-Пресс, 2003. С. 131-135.
21 Кокошин А.А. Проблемы. С. 102.
22 Там же. С. 154-155.; Кокошин А.А. О системе неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России. М.: Изд. Московского университета, 2012. С. 20-21.
23 См.: Кокошин А.А. Проблемы… С. 170-171.
24 См.: Кокошин А.А. Стратегическое управление: теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России. М.: РОССПЭН, 2003. С. 279-292.
25 См.: Кокошин А.А. Проблемы. С. 24, 35.
26 См.: Кокошин А.А. Ядерные конфликты… С. 65; Кокошин А.А. Политология. С. 350-351.
Стратегическая стабильность в условиях смены миропорядка
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
Директор Московского Центра Карнеги, член РСМД
Геополитический контекст
В начале XXI века после 25-летнего перерыва в мировую политику вернулось соперничество великих держав.
Краткий период относительно бесконфликтных отношений между всеми ведущими игроками при безусловном доминировании Соединенных Штатов Америки завершился. Устойчивую однополярную систему в глобальном масштабе создать не удалось. Вначале вера в лидерство США была подорвана финансовым кризисом 2008 года, затем геополитический вызов американоцентричному миропорядку бросила Россия своими действиями на Украине и в Сирии в 2014–2015 годах. Наконец, в 2017–2018-м сам Вашингтон перешел к политике сдерживания усилившегося Китая. В результате Россия и США оказались в состоянии конфронтации, а между США и Китаем обострилось соперничество. Таким образом, отношения крупных государств вернулись к исторической норме.
Нынешнее противоборство держав существенно отличается от Холодной войны. На смену биполярному военно-политическому противостоянию пришло соперничество преимущественно в экономической и технологической областях. Основным конкурентом США в этих сферах выступает Китай, экономически тесно связанный с Америкой. Выход Китая на авансцену глобальной экономики и политики является важнейшим геополитическим изменением начала XXI века.
Глобальная безопасность в XXI веке, таким образом, все больше зависит от действий и взаимодействия двух держав — Китая и Соединенных Штатов. Американо-китайские противоречия уже превратились в важнейшую ось глобальной политики. Вторая биполярная эпоха, однако, не наступила и вряд ли наступит — и в силу особенностей сильно фрагментированной глобальной среды, и из-за характера внешней политики Пекина, ориентирующейся больше на нужды самого Китая, чем на какой-то глобальный проект. В результате отношения США — КНР при всей их очевидной значимости не являются главным организующим элементом складывающегося миропорядка, в отличие от отношений СССР — США в период Холодной войны.
Сегодня треугольник Вашингтон — Пекин — Москва выглядит иначе, чем в 1970-е годы, но он вновь стал геополитической реальностью. При всех различиях в уровнях национальной мощи и влияния все три страны — Соединенные Штаты Америки, Китайская Народная Республика и Российская Федерация — важнейшие глобальные игроки в политической и военной областях.
Новой реальности стратегического треугольника США — КНР — РФ не соответствует унаследованная от ХХ века основа глобальной стратегической стабильности — двусторонние стратегические отношения между Москвой и Вашингтоном. Несмотря на то что на долю России и США все еще приходится около 90 % мировых ядерных арсеналов, отношения двух стран с 1990-х годов перестали быть главной осью международных отношений. Рассматривая РФ как региональную державу, Вашингтон счел нецелесообразным сохранять прежние взаимные ограничения в стратегической области. Еще в 2002 году президент США Дж. Буш-младший вывел США из Договора по противоракетной обороне (ДПРО), считавшегося на протяжении тридцати лет «краеугольным камнем стратегической стабильности». В 2018-м президент Д. Трамп объявил о выходе США из Договора по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД). Под угрозой оказалось последнее из действующих соглашений — Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3), срок действия которого завершается в 2021 году. Полувековая эпоха контроля над вооружениями между Москвой и Вашингтоном очевидно завершается.
Технологический и психологический контекст
Развитие противоспутниковых средств позволяет манипулировать спутниками противника, включая элементы систем предупреждения о ракетном нападении; нарушать их работу и даже уничтожать при помощи противоспутниковых систем, размещенных на Земле.
В частности, прекращение действия Договора по РСМД чревато опасным ростом уровня противостояния между ведущими ядерными державами. Размещение Соединенными Штатами ракет средней дальности в западной части Тихого океана (с целью ограничить развитие аналогичных китайских средств) может создать для Пекина ситуацию, аналогичную той, в которой оказалась Москва в начале 1980-х годов после размещения американских РСМД в Европе. Сокращение подлетного времени до столицы и важнейших ракетных баз может заставить государство, оказавшееся в уязвимом положении, принять более решительную ядерную стратегию. Если же Вашингтон — несмотря на сегодняшние заверения об отсутствии таких планов — все же примет решение о возвращении РСМД в Европу (например, в Польшу), то европейская ситуация начала 1980-х может повториться в более опасном варианте. Россия неизбежно предпримет ответные шаги, и в результате опасность непреднамеренного ядерного конфликта резко возрастет.
Доктринальные изменения
Наряду с геополитическими сдвигами технологические новации и изменения в доктринах требуют уточнить содержание самого понятия «стратегическая стабильность».
Расширение понятия стратегической стабильности
К согласованным в 1990 году между Вашингтоном и Москвой условиям стратегической стабильности (гарантированная способность к ответному удару, высокая выживаемость стратегических ядерных сил и невозможность одним ядерным зарядом уничтожить большое количество ядерных зарядов противника) необходимо добавить новые.
Технологических гарантий, которые могли бы в таких случаях полностью исключить применение силы рациональными игроками, не существует. Линии связи и коммуникации между крупными державами могут воспрепятствовать вооруженным инцидентам или купировать их эскалацию. Но предотвратить политические конфликты, грозящие вооруженными столкновениями, невозможно в принципе, если не существует единой системы союзов или сообществ безопасности. Создания такой системы между РФ и США или КНР и США в обозримом будущем не предвидится. Остается уповать, что сама опасность разрастания локального конфликта в региональную войну, чреватую катастрофическими последствиями, заставит геополитических соперников проявлять сдержанность и удерживаться от непоправимых шагов.
Пути укрепления стратегической стабильности
Для поддержания минимума стабильности необходимо гарантированно предотвратить ставшее вновь возможным военное столкновение между США и Россией, а также эвентуальный конфликт между США и Китаем. С этой целью уже сейчас в круглосуточном режиме действуют линии связи между высшим военным руководством (министрами обороны и начальниками генеральных штабов) и основными командованиями вооруженных сил США/НАТО и России. Прямые каналы общения помогают предотвратить инциденты в воздухе, на море и на земле, где задействованы вооруженные силы РФ и США/НАТО, а в случае если такие инциденты произойдут, быстро купировать их, исключая неконтролируемую эскалацию. Аналогичную функцию выполняют каналы связи между руководствами Вооруженных сил США и Народно-освободительной армии Китая. Важную роль может играть канал связи между руководителями разведывательных служб США и РФ, США и КНР. Прямые контакты на высшем уровне критически важны как средство деэскалации в наиболее опасных ситуациях.
Наряду с постоянно работающими линиями связи необходим регулярный диалог руководителей аппаратов советов безопасности, военных ведомств и специальных служб США и Китая, США и России. Такой диалог позволяет сторонам лучше понимать стратегическую логику друг друга, содержание военных доктрин и смысл подходов к важнейшим проблемам глобальной и региональной безопасности. В то же время приходится учитывать, что более широкий российско-американский стратегический диалог останется надолго заблокированным по политическим причинам. В российско-китайских отношениях ситуация иная. Помимо активного диалога на высшем уровне между Москвой и Пекином, развитие военного и военно-технического сотрудничества двух стран, в том числе совместные учения их вооруженных сил, способствуют лучшему пониманию военно-доктринальных взглядов и направленности военного строительства друг друга.
Стратегическая стабильность не сводится к наличию функционирующих договоров о контроле над вооружениями. Договоры и особенно обеспечиваемая ими взаимная транспарентность укрепляют доверие между сторонами, но в основе стабильности лежит все же надежность взаимного сдерживания. Приближающееся завершение эпохи контроля над вооружениями в его нынешнем российско-американском формате заставляет искать новые пути укрепления стабильности. Эти усилия не безнадежны. Руководители России, США и Китая не могут не осознавать колоссальную опасность ядерной войны.
Разумеется, профессиональное обсуждение между США и РФ вопросов стратегической стабильности, не нацеленное на подготовку договоренностей, малоэффективно в условиях растущего недоверия и взаимной подозрительности. Аналогичный диалог между США и КНР еще не начинался, и договориться о нем в условиях усиливающейся напряженности будет трудно. Такое положение, однако, не должно препятствовать согласованию различных мер по предотвращению вооруженных инцидентов и неверного толкования действий противоположной стороны.
Начиная с третьего десятилетия XXI века мир вступит, вероятно, в эпоху развития и развертывания стратегических вооружений, не контролируемых международными договорами. Из этого не следует, что это будет время стратегического хаоса. В новых условиях, чтобы сохранить стабильность, руководству России, США и Китая предстоит действовать, как правило, в одностороннем порядке. В идеале Вашингтон, Пекин и Москва, исходя из собственных интересов, должны удерживаться от шагов, расшатывающих или подрывающих стратегическую стабильность, а следовательно, и национальную безопасность своих стран. На практике проявлять такую сдержанность будет непросто. От каждой из сторон потребуются целенаправленные усилия, чувство ответственности и политическое мужество — дефицитные качества среди современных политиков.
Добиться подключения Китая к еще действующим российско-американским договоренностям представляется невозможным. Столь же нереально в обозримом будущем заключение трехсторонних соглашений в ядерной области между США, Россией и Китаем. В то же время возможны двусторонние консультации между Вашингтоном и Пекином по вопросам стратегической стабильности. Такие консультации сняли или уменьшили бы озабоченности Вашингтона по поводу «угрожающего безопасности США наращивания ракетно-ядерного арсенала КНР» и помогли бы предотвратить провоцирующее усиление американского потенциала вблизи берегов Китая. Как и в отношениях Вашингтона и Москвы, важнейшую стабилизирующую роль в американо-китайских отношениях могут сыграть постоянные контакты по военной линии.
Итак, суммируя сказанное:
Примечания
1 Тренин Д. Европейская безопасность — от «лишь бы не было войны» до поиска нового равновесия. — М.: Московский Центр Карнеги, 2018 // https://carnegie.ru/2018/02/26/ru-pub-75620
2 Румер Е., Тренин Д., Вайсс Э. Саммит Трамп — Путин: появится ли у российско-американских отношений «защитное ограждение»? — 12 июля 2018 года // https://carnegie.ru/2018/07/12/ru-pub-76807
4 Под «отбрасыванием» мы имеем в виду действия РФ в Грузии в 2008 году и на Украине в 2014-м, имевшие главной целью блокирование дальнейшего расширения НАТО на восток. Примером активного противодействия политике США может служить российская военная операция в Сирии — операция, которая предотвратила насильственную смену режима в Дамаске и остановила поддерживаемую Западом «арабскую весну».
8 Дворкин. Стратегическая стабильность; Арбатов А. Роль ядерного сдерживания в стратегической стабильности. Гарантия или угроза. — 28 января 2019 года // https://carnegie.ru/2019/01/28/ru-pub-78209
10 В частности, в США и Великобритании; см., например: Стефанович Д. Ядерно-кибернетические комплексы. — РСМД. Проект «Информационная безопасность, противодействие киберугрозам и использование Интернета в целях защиты национальных интересов России на международной арене». — 6 июля 2017 года // http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/yaderno-kiberneticheskie-kompleksy/
11 Доклады RAND, Atlantic Council.
13 Миропорядок-2018. Документальный фильм.
17 Генерал Виктор Есин на семинаре Московского Центра Карнеги «Стратегическая стабильность: сохранить или разрушить?», 29 ноября 2018 года // https://carnegie.ru/2018/11/29/ru-event-7015
18 В 1960-е годы министр обороны США Роберт Макнамара определял неприемлемый ущерб для сторон от ядерного удара как уничтожение от одной четвертой до одной трети населения и от половины до двух третей их промышленного потенциала