что такое стояние зои
Тайна священника, который смог взять икону 6 мая 1956 года из рук окаменевшей девушки раскрыта!
Эта знаменитая и известная всей Русской Православной Церкви история была описана во многих изданиях. Приведем соединенный вариант из книг «Стояние Зои. Чудо святителя Николая»
«…Событие это случилась в простой советской семье в городе Куйбышеве. В доме на ул. Чкаловской, 84 под Новый год, 31 декабря 1955-го собралась молодежь, человек 10-14. Среди них была девушка по имени Зоя, работница трубочного завода им. Масленникова. Когда все выпили, поставили пластинку и пошли танцевать парами. А Зоин кавалер по имени Николай не явился. Его не стали ждать, начались танцы, а Зоя осталась одна. С досады она взяла образ святителя Николая Чудотворца, висевший в углу, и сказала: «Возьму этого Николая и пойду с ним танцевать», – не слушая своих подруг, которые советовали ей не делать такого кощунства. «Если Бог есть, Он меня накажет», – бросила она. Начались танцы, прошли круга два, и вдруг в комнате поднялся невообразимый шум, вихрь, засверкал ослепительный свет. Веселье обратилось в ужас. Все в страхе выбежали из комнаты. Одна Зоя осталась стоять с иконой святителя, прижав ее к груди, – окаменевшая, холодная, как мрамор. Никакие усилия прибывших врачей не могли привести ее в себя. Иглы при уколе ломались и гнулись, как будто встречая каменное препятствие. Хотели взять девушку в больницу для наблюдения, но не могли сдвинуть ее с места: ее ноги были как бы прикованы к полу. Но сердце билось – Зоя жила. С этого времени она не могла ни пить, ни есть. Первые дни дом был окружен множеством народа: приходили и приезжали издалека верующие, медики, духовные лица и просто любопытные. Но скоро по распоряжению властей помещение было закрыто для посетителей. В нем дежурили посменно по 8 часов два милиционера. Некоторые из дежурных, еще совсем молодые (28—32-х лет), поседели от ужаса, когда в полночь Зоя страшно кричала. По ночам около нее молилась мать.
«Мама! Молись! – кричала Зоя. – Молись! В грехах погибаем! Молись!» О случившемся известили патриарха и просили его помолиться о помиловании Зои. Патриарх ответил: «Кто наказал, Тот и помилует».
Приехавший из Москвы известный профессор медицины, подтвердил, что биение сердца у Зои не прекращалось, несмотря на внешнюю окаменелость. Также были приглашены священники, чтобы взять из окаменевших рук Зои икону святителя Николая. Но и они не могли этого сделать. В самый праздник Рождества Христова, исполненный веры и благоговения, пришел иеромонах Серафим (вероятно, из Глинской пустыни), отслужил водосвятный молебен перед иконою святителя и освятил всю комнату. После этого со страхом Божиим и верою он легко взял икону из рук Зои и, воздав образу святителя должные почести, возвратил его на прежнее место. Он сказал: «Теперь надо ждать знамения в Великий день (то есть на Пасху)! Если же оно не последует, недалек конец мира». На эти его слова недостойные слушатели ополчились, ибо в сердцах их жило нечестие. Отец Серафим, благочестивый иеромонах, был взят на допросы и следствия, где находился долгое время, и там его заставляли объявить перед всем народом, что никакого чуда на самом деле не было. Но раб Христов не солгал пред Лицем Господним…
Посетил Зою и митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, который также отслужил молебен и сказал, что нового знамения надо ждать в Великий день (то есть на Пасху), повторив слова благочестивого иеромонаха. Перед праздником Благовещения (в тот год оно было в субботу третьей недели Великого поста) приходил благообразный старец и просил допустить его к Зое. Но дежурные милиционеры отказали ему. Он приходил и на другой день, но и опять, от других дежурных, получил отказ. В третий раз, в самый день Благовещения, дежурные пропустили его. Охрана слышала, как он ласково сказал Зое: «Ну, что, устала стоять?» Прошло некоторое время, и когда дежурные милиционеры хотели выпустить старца, его там не оказалось. Все убеждены, что это был сам святитель Николай.
Так Зоя простояла 4 месяца (128 дней), до самой Пасхи, которая в том году была 23 апреля (6 мая по новому стилю). В ночь на Светлое Христово Воскресение Зоя стала особенно громко взывать: «Молитесь!» Жутко стало ночным охранникам, и они стали спрашивать ее: «Что ты так ужасно кричишь?» И последовал ответ: «Страшно, земля горит! Молитесь! Весь мир во грехах гибнет, молитесь!» С этого времени она вдруг ожила, в мышцах появилась мягкость, жизненность. Ее уложили в постель, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире, гибнущем во грехах, о земле, горящей в беззакониях. Ее спрашивали: «Как ты жила? Кто тебя кормил?» «Голуби, голуби меня кормили», – был ответ, в котором ясно возвещается помилование и прощение от Господа. Господь простил ей грехи предстательством святого угодника Божия, милостивого Николая Чудотворца и ради ее великих страданий и стояния в течение 128 дней. Все случившееся настолько поразило живущих в городе Куйбышеве и его окрестностях, что множество людей, видя чудеса, слыша крики и просьбы молиться за людей, гибнущих во грехах, обратились к вере. Спешили в церковь с покаянием. Некрещеные крестились. Не носившие креста стали его носить. Обращение было так велико, что в церквах недоставало крестов для просящих.
Со страхом и слезами молился народ о прощении грехов, повторяя слова Зои: «Страшно. Земля горит, в грехах погибаем. Молитесь! Люди в беззакониях гибнут».
На третий день Пасхи Зоя отошла ко Господу, пройдя тяжелый путь — 128 дней стояния пред лицем Господним во искупление своего прегрешения. Дух Святый хранил жизнь души, воскресив ее от смертных грехов, чтобы в будущий вечный день Воскресения всех живых и мертвых воскреснуть ей в теле для вечной жизни. Ведь и само имя Зоя означает «жизнь»».
С тех пор многих интересовал вопрос: «А кто же был тот самый иеромонах Серафим, который сумел взять икону из рук окаменевшей девушки?» Долгое время считалось, что этим иеромонахом был белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин). Но сам отец Серафим неоднократно говорил своим духовным чадам, что это не он брал икону из рук окаменевшей Зои. А вышедшая в 2006 году по благословению Высокопреосвященнейшего Иоанна, архиепископа (ныне митрополита) Белгородского и Старооскольского книга «ПРАВЕДНИК НАШИХ ДНЕЙ. Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин)», составленная протоиереем Николаем Германским, развеяла этот миф. Так на 39-й странице этого издания помещен подраздел «Отец Серафим и Зоя из Куйбышева», в котором автор указывает следующее: «Хочу специально коснуться вопроса о непричастности о. Серафима к известному чудесному событию, имевшему место в Куйбышеве в 1956 году. От нескольких лиц я слышал, что икону Святителя Николая из рук окаменевшей Зои удалось взять иеромонаху по имени Серафим. Многие считают, что это и есть о. Серафим (Тяпочкин). Но я удостоверяю, что это ошибка. В январе 1956 г., когда в Куйбышеве произошло это событие, о. Серафим служил в с. Токмак Запорожской области и в течение всего 1956 года никуда дальше Днепропетровска, где находились епархиальное управление и резиденция
архиерея, не ездил. Эту версию об о. Серафиме я слышал преимущественно от людей, знавших его издалека, больше понаслышке, которые не были в числе его духовных детей. От них эта версия переходила к людям, более близким к о. Серафиму, но не знавшим его биографии. Отец Серафим знал об этой версии. Но при мне он отклонил ее, как неверную. Спокойным односложным «нет» и соответствующим движением головы. Этого же придерживается и М. Д. Гребенкин, и игумен Серафим (Лебедев), и архимандрит Зинон, в присутствии которых о. Серафим неоднократно отвергал свое участие в «Зоином стоянии»».
Похоже, эта тайна еще долго оставалась бы тайной, если бы не отец Серафим (Звягин), который неожиданным образом открыл ее в начале 2007 года. В январе батюшка впервые рассказал присутствовавшим в Покровском храме своей обители, что он и есть тот самый иеромонах Серафим, который взял из рук Зои икону. А более подробно старец открыл это в четверг на первой неделе Великого поста во время таинства маслособорования. Люди стали спрашивать: «Батюшка, расскажите, как Вы взяли икону?» А он: «Да как взяли? Пришли и взяли! А потом с Нас взяли подписку о неразглашении на 50-т лет».
И в этот же день после вечерней службы в беседе с кировоградскими духовными чадами вновь речь зашла об этом чуде. Отец Серафим говорил: «…Меня и еще троих священников посадили в темницу. И когда мы сидели, сзади справа я услышал женский голос: «А тебя, кучерявый, через трое суток выпустят», – и увидел Матерь Божью, как Она изображена на Иверской иконе. И действительно, меня через 3-е суток выпустили, а тем остальным дали по 4-е года!» Люди сразу заинтересовались, стали просить старца, чтобы больше рассказал. Батюшка продолжил: «Нам дважды было повеление от Господа ехать в Куйбышев, и только за вторым разом Мы туда попали…» В этот момент одна женщина его перебила, задав какой-то личный вопрос. Старец ей на него ответил, но о «стоянии Зои» продолжать разговор не стал.
И только лишь в конце июля 2012 года за полтора месяца до смерти в беседе с самарскими духовными чадами батюшка еще раз по их настойчивой просьбе рассказал о тех событиях: «Батюшка, расскажите, как это было?» Он: «Как было!? Пришли, взяли икону, а потом Нас гнали – страшно вспомнить! Арестовали, 25-ть лет давали, а Господь через 40 дней вывел. Но пытали». Затем, указывая на свой лоб и глаза, продолжил: «Отметины на всю жизнь. Вспоминать – и то страшно!» Отцу Серафиму было предъявлено обвинение в ведении антисоветской пропаганды, а также в нелегальной церковной деятельности. Начались допросы, избиения, выщипывание бороды, истязания, угрозы. Но сила духа воина Христова обескуражила следователей. Батюшка говорил: «Мы дали расписку на 50 лет, что будем молчать. Нас пытали, душили, выдергивали волосы на голове и бороде. Говорили: «Ты молодой, зачем тебе все это надо?» И тогда Мы дали расписку на 50 лет о неразглашении». И отец Серафим сдержал слово священника: с 1956 года по 2006 год включительно он молчал и никому никогда об этом не рассказывал. И только лишь в начале 2007 года, спустя 50 лет, открыл эту тайну людям. В этом крылся великий Промысел Божий: Господь так премудро устроил, чтобы юный подвижник не был искушаем славою и не гордился. И лишь в конце его жизни благословил несколько раз об этом рассказать. Отец Серафим после своего
рассказа говорил: «Мы не хвалимся, но чтобы вы знали, кто был ваш отец духовный!»
После того, как батюшку отпустили из заключения, он возвратился на приход в с. Густомесово, где и продолжил свое скромное служение. А мир в течение долгих 50-ти лет бился в догадках относительно правды о тех событиях.
Что такое стояние зои
В 1956 году в Куйбышеве (ныне Самара) случилось то, что потрясло весь православный мир, — знаменитое «Зоино стояние».
Зоя снимает со стены образ Николая Чудотворца и начинает танцевать с ним
Работница трубного завода, некая Зоя,красавица и атеистка, за новогодним столом попыталась совершить богохульство. Встречали Новый год. Ее верующая мать была против веселья в Рождественский пост, но Зоя не послушалась. Все собрались, а Зоин жених Николай где-то задержался. Играла музыка, молодежь танцевала, только у Зои не было пары. Обиженная на жениха, она сняла икону Святителя Николая и сказала: «Если нет моего Николая, потанцую со святым Николой». На увещевания подруги не делать этого, она дерзко ответила: «Если Бог есть, пусть Он меня накажет!» С этими словами она пошла по кругу. На третьем круге комнату вдруг наполнил сильный шум, поднялся вихрь, молнией сверкнул ослепительный свет, все в страхе выбежали. Одна только Зоя застыла с прижатой к груди иконой Святителя, окаменевшая, холодная, как мрамор.
Зоя прирастает к полу и каменеет
Ее не могли сдвинуть с места, ноги ее как бы срослись с полом.При отсутствии внешних признаков жизни Зоя была жива: сердце ее билось. С того времени она не могла ни пить, ни есть. Врачи прилагали всевозможные усилия и старания, но не могли привести ее в чувство.
Товарищи вызывают милицию и скорую, но врачи не могут помочь
Весть о чуде быстро разнеслась по городу, многие приходили посмотреть Зоино стояние. Но спустя некоторое время городские власти опомнились: подходы к дому перекрыли, и его стал охранять наряд дежурных милиционеров, а приезжим и любопытным отвечали, что никакого чуда здесь нет и не происходило.
Иеромонах Серафим, которого допустили в дом, служит водосвятный молебен, извлекает икону из рук девушки и возвращает ее на место
Дежурившие на Зоином посту по ночам слышали, как Зоя кричала: «Мама! Молись! В грехах погибаем! Молись!»
В «житии» приводится свидетельство «одной благочестивой женщины» о том, как она, увидев за ограждением молодого офицера милиции, подозвала его и спросила: «Милок, ты был там внутри?» «Был», — ответил офицер. «Ну расскажи, что ты там видел?» — «Мамаша, нам нельзя ничего говорить, мы дали подписку о неразглашении. Но тут и разглашать-то нечего, сейчас сама все увидишь», — сказав это, молодой милиционер снял головной убор и «благочестивая женщина» схватилась за сердце. Парень был абсолютно седой.
Медицинское обследование подтвердило, что сердцебиение у девушки не прекратилось, несмотря на окаменелость тканей (не могли даже сделать укол — иглы ломались). Приглашенные священники после совершения молитв не могли взять икону из ее застывших рук.
Но в праздник Рождества Христова пришел отец Димитрий Тяпочкин (будущий иеромонах Серафим), отслужил молебен и освятил всю комнату. После этого он взял из рук Зои икону и сказал: «Теперь надо ждать знамения в Великий день (то есть, на Пасху)».
К Зое является сам Николай Чудотворец и освобождает ее
Заканчиваются Зоины мучения, согласно народному преданию, после явления ей самого Николая Чудотворца. Незадолго до Пасхи к дому подошел благообразный старец и попросил дежурных милиционеров пустить его в дом. Ему сказали: «Отойди, дедушка». На другой день старец снова приходит и снова получает отказ. На третий день, в праздник Благовещения, «промыслом Божиим» стража пропустила старца к Зое. И слышали милиционеры, как он ласково спросил девицу: «Ну что, устала стоять?» Сколько он там пробыл, неизвестно, а только когда хватились его искать, то найти не смогли. Позже, когда Зоя ожила, то на вопрос, что стало с таинственным посетителем, она указала на икону: «В передний угол ушел».
Зоя простояла 128 дней, до самой Пасхи. В ночь на Светлое Христово Воскресение Зоя громко взывала: «Молитесь! Страшно, земля горит! Весь мир в грехах гибнет! Молитесь!» С этого времени она стала оживать, в мускулах появилась мягкость, жизненность. Ее уложили в постель, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире, гибнущем во грехах, и о земле, горящей в беззакониях.
По другой версии, ее еще задолго до праздника увезли в психиатрическую больницу вместе с половыми досками, к которым она приросла, причем когда рубили пол, то из дерева брызнула кровь. «Как же ты жила? Кто тебя кормил?» — спрашивали Зою, когда она пришла в себя. «Голуби! — был ответ. — Голуби меня кормили!»
О дальнейшей судьбе Зои Карнауховой рассказывают по-разному. Одни считают, что спустя три дня она умерла, другие уверены, что сгинула в психушке, а третьи свято верят в то, что Зоя долгое время жила в монастыре и тайно похоронена в Троице-Сергиевой лавре.
Зоя испытывает страшные мучения, кается и приходит к вере
Молитвами святителя Николая Господь помиловал ее, принял ее покаяние и простил ее грехи… Все случившееся настолько поразило жителей Куйбышева и его окрестностей, что множество людей обратилось к вере. Многие спешили в церковь с покаянием, некрещеные крестились, не носившие креста стали его носить (даже не хватало крестов для просящих).
Святый священоначальниче Николае, моли Бога о нас!
«Стояние Зои»: как в 1956 году жительница Самары окаменела, станцевав с иконой Николая Угодника
ХХ век стал одним из самых мрачных в тысячелетней истории православия на Руси. Прогремели революции, начался период борьбы с религией длиной в 70 лет. Образовалась Антирелигиозная комиссия, занимавшаяся отделением церкви от государства, собрался Союз воинствующих безбожников, с молодецкой удалью революционеры принялись громить храмы, а священники подверглись репрессиям. Великая Отечественная война затормозила борьбу с Богом и церковью – на первый план вышли другие проблемы. Одним из главных борцов с религией в советской истории остался пришедший к власти после Сталина Никита Хрущев. И вот на фоне начинающейся Хрущевской антирелигиозной кампании в городе Куйбышеве (ныне Самара) произошло странное событие, которое одни считают православным чудом, а другие – образцом городского фольклора. Сегодня оно известно, как «стояние Зои».
Дело было в 1956-м, во время празднования Нового года в доме № 84 по улице Чкалова. Работница трубного завода Зоя Карнаухова ждала молодого человека по имени Николай. Все девушки уже танцевали со своими кавалерами, а Николай задерживался. Тогда Карнаухова заявила: «Если нет моего Николая, буду с Николой Угодником танцевать!». На замечание, что это грех, она ответила: «Если есть Бог, пусть он меня накажет!» – взяла икону и закружилась в танце. И вдруг Зоя застыла на месте, как будто вросла в землю. Девушка будто окаменела, хотя ее сердце продолжало биться. Не ожила она ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Рассказывали, что вынуть икону из рук было невозможно, а об окаменевшую кожу ломались иглы шприцов. В разных версиях этого рассказа всплывают разные подробности, например, что перед тем, как девушка окаменела, комнату вдруг наполнил шум, поднялся вихрь и блеснула молния. Все в страхе выбежали, а Зоя осталась на месте, как вкопанная.
Так или иначе, известие о чуде молниеносно разнеслось по городу. К дому № 84 начали стекаться толпы людей. Обнаружив странный ажиотаж, власти перекрыли подходы к дому и выставили наряд дежурных милиционеров. По легенде, приходили к Зое священники, но не могли ей помочь, пока на Рождество не появился иеромонах Серафим – распространена версия, что это был отец Серафим Тяпочкин. Он освятил комнату и взял из рук девушки икону. Иеромонах предрек, что стояние Зои кончится в день Пасхи. «Очевидцы» рассказывали, что по ночам девушка кричала: «Мама! Молись! В грехах погибаем! Молись!» Так и простояла она 128 дней, пока не умерла на третий день Пасхи.
Миф о Зое связывают с вымыслом некоей Клавдии Болонкиной, которой принадлежал тот самый дом № 84. Сохранилась стенограмма 13-й областной конференции КПСС от 20 января 1956 года, на которой первый секретарь Куйбышевского областного комитета КПСС Михаил Ефремов рассказывал о странных событиях тех дней:
«Какая-то старушка шла и сказала: вот в этом доме танцевала молодежь, и одна охальница стала танцевать с иконой и окаменела. После этого стали говорить: окаменела, одеревенела, и пошло, начал собираться народ… Тут же выставили милицейский пост, а где милиция, туда и глаза. Мало оказалось нашей милиции, так как народ все прибывал, выставили конную милицию, а народ, раз так, – все туда. Некоторые додумались до того, что вносили предложение послать туда попов для ликвидации этого позорного явления. Бюро обкома посоветовалось и дало указание снять все наряды и посты, убрать охрану, нечего там охранять… А по существу это самая настоящая глупость, никаких танцев, никаких вечеринок в этом доме не было, живет там старуха».
Исследователи утверждают, что сюжет легенды о стоянии Зои очень напоминает фольклорный сюжет о плясуне-святотатце, известном с XIX века. Устные рассказы об окаменении девушки, танцевавшей с иконой, и окаменении человека, танцевавшего в церкви, с 1960-го по 1990 год в разных версиях ходили по всей России. Любопытно перекликается этот миф и с событиями февраля 2012 года, когда группа Pussi Riot устроила знаменитый «панк-молебен» в храме Христа Спасителя.
Так или иначе легенда разошлась, и дом стал настоящим местом паломничества. На улице Чкалова появились памятник Николаю Чудотворцу и часовня. По мотивам истории о «стоянии Зои» в 2000 году был снят короткометражный фильм «Стояние Зои», а в 2009-м вышел полнометражный художественный фильм «Чудо», в котором снялись Константин Хабенский, Сергей Маковецкий и Полина Кутепова. В 2015 году вышел трехсерийный телевизионный фильм «Зоя» по пьесе Александра Игнашева «Стояние Зои». Про «стояние Зои» написано немало статей и книг, и однозначной точки в этой истории не поставлено.
Легенда об окаменевшей девушке, застывшей в начале 1956 года на несколько месяцев с иконой в руках, до сих про широко известна в кругах верующих. Однако мало кто знает, насколько «удачно» эта история затмила нашумевшее в Самаре дело о мужеложстве священника.
Содом и Гоморра в Куйбышеве: трансформация православной легенды
Холодным зимним утром января 1956 года, когда Клавдия Ивановна Болонкина убирала снег у своего дома на Чкаловской улице, в Куйбышеве, к ней обратилась пожилая женщина: «Это какая улица? А дом? А кто хозяйка пятой квартиры?» Когда выяснилось, что в квартире проживает сама Клавдия Ивановна, старуха начала ее торопить: «Ну, тогда, дочка, пойдем скорее, покажи ее, несчастненькую. Ах, какой грех. Ах, какое наказание!» Из слов старухи Клавдия Ивановна поняла, что в ее квартире якобы находится окаменевшая молодая женщина. Как выяснилось, старухе рассказали историю о некоей девушке, которой на вечеринке не досталось партнера для танца. Рассердившись, она сняла со стены икону святого Николая и стала кружиться с ней в такт музыке. Вдруг сверкнула молния, грянул гром, и девушку окутал дым. Когда он рассеялся, все увидели, что богохульница застыла с иконой в руках. (. )
От кризиса к легенде
Слухи об «окаменевшей девушке» не только отражали изменение в настроениях верующих после смерти Сталина. Они странным образом вписываются в ситуацию локального церковного кризиса, который вспыхнул в ряде городов за несколько недель до описываемых событий. До Московской патриархии из Куйбышевской епархии доходили не только слухи о чуде на Чкаловской улице: в феврале 1956 года патриарх и члены Священного синода ознакомились с письмом куйбышевского священника, в котором рассказывалось о сексуальных домогательствах одного иеромонаха в отношении кандидата в духовную семинарию, а также о попытках куйбышевского епископа замять это дело.
При этом бросаются в глаза три вещи. Во-первых, хотя эти события, на первый взгляд, и не связаны с историей на Чкаловской улице, удивляет временнóе совпадение: мать пострадавшего семинариста сразу обнародовала случившееся – в начале декабря 1956 года, за несколько недель до волны слухов и столпотворения на Чкаловской улице. Во-вторых, в центре обеих историй находятся молодые, но уже довольно взрослые по тогдашним меркам люди: в истории с «окаменевшей» – фабричная работница лет восемнадцати, во второй истории – семнадцатилетний юноша, который, однако, в отличие от «Зои», исправно посещал церковь и помышлял об обучении в духовной семинарии. Чтобы подготовиться к учебе в семинарии он обратился к иеромонаху, настоятелю своего прихода, который и стал его домогаться. В-третьих, мать жертвы позаботилась о том, чтобы и факт домогательства, и попытки иеромонаха Серафима (Полоза) купить молчание потерпевшего стали достоянием общественности. Мать не только обращалась с жалобами к другим священникам, но, судя по всему, и в милицию, так как уже в декабре 1955 года против Полоза было возбуждено уголовное дело, по которому дали показания священники ряда куйбышевских приходов. В околоцерковных кругах и среди прихожан активно обсуждалось поведение епископа, который повысил обвиняемого в церковной должности, а священников, давших показания, уволил или перевел на другое место.
В результате давление на епископа Иеронима (Захарова) усилилось, и он был вынужден покинуть епархию в конце мая 1956 года. Иеромонах Серафим (Полоз) был приговорен за «насильственное [. ] мужеложство» (статья 154а УК РСФСР). В позднем СССР преследования за настоящий или выдуманный гомосексуализм были эффективным методом расправы с неугодными. Однако в случае Серафима (Полоза), который ранее примыкал к лояльному внутрицерковному течению «обновленцев», нет никаких оснований полагать, что это было именно так. Поскольку показания матери и других священников звучат вполне убедительно, а обвинения были восприняты всерьез и в церковных структурах, можно предположить, что сексуальные домогательства действительно имели место. Епископ Иероним откровенно говорил с уполномоченным по РПЦ о том, в чем его обвинили в Московской патриархии в мае 1956 года:
«Из-за иеромонаха Полоза мне приходится иметь большие неприятности. Как только я пришел в патриархию на синод, на меня сразу набросились: “Что вы наделали, уволили Сагайдаковского, изобличившего Полоза в преступлениях, увольняете других и не приняли своевременно мер по отношению к Полозу, довели дело до суда”».
Вся эта история выставляет «чудесный» рассказ о «Зое» в несколько ином свете. В легенде о «стоянии» можно легко обнаружить следы скандала с гомосексуальным домогательством: в обеих историях речь идет о святотатстве и (сексуально коннотированном) грехе, хотя и с характерным перевертыванием действующих лиц. В то время как молодой человек стал жертвой домогательств священника, в истории с «Зоей» молодая женщина играет роль грешницы, которая как бы домогалась (посредством иконы) святого. Традиционные представления о женщине как искусительнице и чистоте священника таким образом восстанавливаются. Путем превращения грешного иеромонаха в кощунствующую «деву» грех экстернализировался дважды: во-первых, как грех, совершенный женщиной, которая, во-вторых, не могла принадлежать к духовенству. Божья кара над грешницей восстанавливала справедливость на уровне легенды. В легенде, таким образом, присутствуют и антиклерикальные мотивы, так как «Зою» наказывает не церковь, а непосредственно божественная сила. Праведный, «невинный» молодой человек в легенде сливается с образом святого Николая, таким образом развеивается и связанная с гомосексуализмом тень, а скандал, связанный с домогательством, сублимируется в осквернение иконы. В этом виде случившуюся историю можно было рассказывать в воцерковленной среде. В таком контексте в легенде об «окаменевшей» можно отыскать еще один сюжетный пласт.
Сюжет о Содоме и Гоморре, с которым прихожане (возможно) сравнивали свою епархию в те месяцы, включает в себя и историю жены Лота (Быт. 19:26), которая, несмотря на запрет, оглянувшись на картину истребляемых гнезд разврата, была обращена в соляной столб, – подобно застывшей «Зое». Таким образом, «легенда о Зое» транслировала на поверхность социума нарратив непоколебимого христианского канона, требуя от верующих теснее сплотиться вокруг церкви. Но на уровне «скрытого смысла» (hiddentranscripts) в легенде остаются элементы истории о домогательстве и потрясенной скандалом епархии. Если прочесть эти скрытые уровни легенды, то история окаменевшей девушки предстает троекратным чудом. На одном уровне легенда передает весть о чудесном вмешательстве бога и его присутствии: несмотря на неспокойные для верующих времена, кощунство все же наказывается, а партийные функционеры лишь демонстрируют свою беспомощность. На следующем уровне возникновение этой истории есть истинное чудо и для дискредитированного местного православного клира, так как церкви Куйбышева не опустели после скандала с домогательством, как этого можно было бы ожидать. Распространение слухов об окаменевшей девушке, напротив, привело к росту числа людей, приходящих в храмы. Третье чудо следует искать в самом нарративе легенды, развитие которой получило в годы кризисных постсоветских 1990-х годов очередной толчок.
Воскресение «Зои», или Кому принадлежит вся слава избавителя
Один вопрос так и остался открытым: что потом произошло с «Зоей»? Различные варианты, имеющие хождение с 1991 года (в том числе и в бесчисленных Интернет-публикациях), можно интерпретировать не только как результат усилий согласовать относительно правдоподобные версии произошедшего (или как процесс согласования в поисках правдоподобного толкования), но и как попытку приспособить «чудо» к местной религиозной идентичности. Центральную роль здесь играл (и продолжает играть) журналист Антон Жоголев, пишущий с 1991 года для региональной православной газеты «Благовест». В начале 1992 года он опубликовал подробное описание «стояния Зои Самарской» – статья содержала много выдержек из архивных материалов (впрочем, без ссылок) и воспоминаний свидетелей. Последовавшая вскоре перепечатка материала в сборнике «Православные чудеса. Век ХХ»помогла дальнейшему распространению легенды за пределы региона. За девушкой окончательно закрепилось имя «Зоя», устоялись и некоторые элементы сюжета (новогодняя вечеринка, разочарование «Зои», тем, что ее жених «Николай» не пришел); однако отдельные вопросы о подробностях спасения «Зои» в статье остались открытыми. В тексте 1992 года Жоголев делает несколько предположений о том, кто являлся избавителем девушки: он упоминает горячие молитвы ее матери, письмо патриарху Алексию с просьбой молиться за «Зою», наконец, молитву некоего иеромонаха Серафима, которому якобы удалось вынуть икону Николая Чудотворца из «Зоиных» рук. Приводятся и другие версии. На Благовещение в доме Зои появился некий неизвестный старец, который исчез чудесным образом – и был опознан Зоей как сам святой Николай. Только к Пасхе, но уже без всякого постороннего вмешательства «Зоя» ожила, однако через три дня после Светлого Воскресения «Господь забрал ее к себе».
Почти десять лет спустя Жоголев представил новую версию избавления «Зои», где в центр повествования был помещен иеромонах Серафим, которого автор идентифицировал как Серафима (Полоза). Якобы «имя отца Серафима (Полоза) стало известно верующим по всей стране», и «Москва» решила применить к нему проверенный метод привлечения к уголовной ответственности за гомосексуализм. На самом деле оппозиционеров под этим предлогом стали преследовать только в 1970-е годы, на что намекает сам Жоголев. По словам Жоголева, по истечении срока наказания патриарх Алексий (Симанский) назначил иеромонаха (несмотря на всю «клевету») в единственный тогда в республике Коми приход. До своей смерти в 1987 году Полоз поведал о своем участии в куйбышевских событиях только двум лицам, которые в свою очередь не захотели напрямую подтвердить этот факт. Сам Жоголев признался, что один многолетний сотрудник Самарской епархии до сих пор убежден в правомочности обвинений против Полоза. Однако приговор был вынесен советским – то есть враждебным церкви – судом.
«Доброе имя отца Серафима (Полоза) восстановлено. Состряпанная атеистами провокация, направленная против великого самарского чуда, рухнула под напором неопровержимых свидетельств».
Однако Жоголев был не единственным, кто попытался связать чудесное избавление «Зои» с куйбышевскими священниками и таким образом повысить авторитет и престиж местной епархии. Далеко от Самары был еще один претендент на славу спасителя «Зои» – умерший в 1982 году старец Серафим (Тяпочкин), особо почитаемый в Белгородской и Курской епархии. В первом тираже биографии старца содержатся воспоминания «духовных детей», которые утверждают, что Серафим сам намекал, что это он смог вынуть икону из рук «Зои». Новое, исправленное издание 2006 года в специальной главе «Отец Серафим и Зоя из Куйбышева» разъясняет однако, что в 1956 году Тяпочкин не жил в Куйбышеве и сам открыто отрицал свое участие в избавлении «Зои». Тем не менее, впоследствии оба варианта получили распространение и на страницах других изданий. К версии Жоголева о Серафиме (Полозе) как истинном избавителе присоединился крупнейший еженедельник страны «Аргументы и факты»:
Говорят, он был настолько светел душой идобр, что даже обладал даром предсказания. Они смог забрать икону иззастывших рук Зои, после чего предрек, что ее“стояние” закончится вдень Пасхи. Так оно и вышло.
Новый вариант ответа на вопрос об избавителе «Зои» предложил режиссер Александр Прошкин в вышедшем на экран в 2009 году фильме «Чудо».Прошкин придерживается версии о чистом, еще «невинном» иноке, который избавил Зою от остолбенения. Комичным образом согласно кинематографической версии в спасение «Зои» включается и случайно оказавшийся в Куйбышеве Никита Хрущев, который, выступая в роле доброго царя, заботится обо всех нуждах своих подданных и инициирует поиск девственного юноши (коим оказывается сын преследуемого властями священника). Тот, подобно сказочному принцу, пробуждает спящую красавицу Зою. С этого момента фильм, который до того вполне серьезно повествовал о чуде как о документальном факте, превращается в пародию.
Другой источник ]]> ]]> http://www.pravmir.ru/kamennaya-zoya/ ]]> ]]> сообщает о возникновении легеды следующее:
На улице Чкалова за полвека мало что изменилось. В центре Самары сегодня царит даже не ХХ, а XIX век: вода в колонке, отопление печное, удобства на улице, почти все постройки в аварийном состоянии. О событиях 1956 года напоминает лишь сам дом № 84, а также отсутствие поблизости автобусной остановки. «Как ликвидировали во времена “Зоиной смуты”, так и не восстановили», — вспоминает жительница соседнего дома Любовь Борисовна Кабаева.
— Сейчас хоть пореже стали приезжать, а года два назад все как с цепи сорвались. На дню раз по десять паломники приходили. И все спрашивают одно и то же, а я одно и то же отвечаю — язык отсох.
— А что тут ответишь? Ерунда все это! Я сама в те годы еще девчонкой была, а мать покойная все хорошо помнила и мне рассказала. В доме этом когда-то жил не то монах, не то священник. А когда в 30−е годы начались гонения, он не выдержал и отрекся от веры. Куда делся, неизвестно, а только дом продал и уехал. Но по старой памяти сюда часто заходили религиозные люди, спрашивали, где он, куда делся. А в тот самый день, когда Зоя якобы окаменела, в доме у Болонкиных действительно гуляла молодежь. И как на грех в тот же вечер какая-то очередная монахиня приехала. Она заглянула в окно и увидела, как одна девица танцует с иконой. И пошла по улицам причитать: «Ах ты, охальница! Ах, богохульница! Ах, сердце твое каменное! Да Бог тебя покарает. Да ты вся окаменеешь. Да ты уже окаменела!» Кто-то услышал, подхватил, потом еще кто-то, еще, и пошло-поехало. На следующий день к Болонкиным попер народ — где, мол, баба каменная, давай показывай. Когда люди ее вконец достали, она вызвала милицию. Те выставили оцепление. Ну, а народ у нас как обычно думает? Раз не пускают, значит, точно что-то скрывают. Вот и все «Зоино стояние».
]]>