что такое старообрядческая церковь
Старообрядчество
Краткая историческая справка о старообрядчестве
В последние годы в нашей стране растет интерес к старообрядчеству. Многие как светские, так и церковные авторы публикуют материалы, посвященные духовному и культурному наследию, истории и современному дню старообрядчества. Однако сам феномен старообрядчества, его философия, мировоззрение и особенности терминологии исследованы до сих пор слабо. О смысловом значении термина «старообрядчество» читайте в статье «Что такое старообрядчество?».
Содержание
Раскольники или старообрядцы?
Сам по себе термин «старообрядчество» возник вынужденно. Дело в том, что Синодальная Церковь, её миссионеры и богословы называли сторонников дораскольного, дониконовского православия не иначе, как раскольниками и еретиками. Делалось это потому, что древнерусские старообрядческие церковные традиции, существовавшие на Руси почти 700 лет, на новообрядческих соборах 1656, 1666–1667 годов были признаны неправославными, раскольническими и еретическими.
Сергий Радонежский Фактически, такой величайший русский подвижник, как Сергий Радонежский, признавался неправославным, что вызвало явный глубокий протест у верующих.
Эту позицию Синодальная Церковь взяла как основную и пользовалась ей, поясняя, что сторонники всех без исключения старообрядческих согласий отпали от «истинной» Церкви из-за своего твердого нежелания принимать церковную реформу, которую начал приводить в жизнь патриарх Никон и продолжили в той или иной степени его последователи, включая императора Петра I.
На этом основании всех, не принимающих реформы, назвали раскольниками, переложив на них ответственность за раскол русской Церкви, за якобы отделение от православия. До начала XX века во всей полемической литературе, издаваемой господствующей церковью, христиане, исповедующие дораскольные церковные традиции, именовались «раскольниками», а само духовное движение русского народа в защиту отеческих церковных обычаев называли «расколом».
Этот и другие еще более оскорбительные термины использовались не только для того, чтобы обличить или унизить старообрядцев, но и для того чтобы обосновать гонения, массовые репрессии против сторонников древнего русского церковного благочестия. В книге «Пращица духовная», изданной по благословению новообрядческого Синода, так и говорилось:
«Раскольники не суть сынове церкви, но сущие преслушницы. Они достойны предании бытии к наказанию градского суда…достойны всякого наказания и ран.
А по не исцелении, и смертного убиения».
В старообрядческой литературе XVII — первой половины XIX века термин «старообрядческий» не использовался
И большая часть русского народа, сама того не желая, стала именоваться оскорбительным, переворачивающим с ног на голову суть старообрядчества, термином. При этом внутренне с этим не соглашаясь, верующие — сторонники дораскольного православия — искренне стремились добиться того, чтобы официально именоваться иначе. Для самоидентификации они взяли термин «древлеправославные христиане» — отсюда и именование каждого старообрядческого согласия своей Церкви: Древлеправославной. Также использовались термины «правоверие» и «истинное православие». В сочинениях старообрядческих начетчиков XIX века нередко употреблялся термин «истинно православная церковь».
Немаловажно, что среди верующих «по-старому» термин «старообрядчество» долгое время не использовался потому, что сами верующие так себя не называли. В церковных документах, переписке, бытовом общении они предпочитали именовать себя «христианами», иногда «староверами». Термин «старообрядчество», легализованный светскими авторами либерального и славянофильского направления во второй половине XIX века, считался не вполне корректными. Смысл термина «старообрядчество» как такового указывал на сугубое главенство обрядов, тогда как в реальности старообрядцы считали, что Старая Вера — это не только старые обряды, но и совокупность церковных догматов, мировоззренческих истин, особых традиций духовности, культуры и быта.
Изменение отношения к термину «старообрядчество» в обществе
Однако к концу XIX века ситуация в обществе и Российской империи начинает меняться. Правительство с большим вниманием стало относиться к нуждам и запросам древлеправославных христиан, понадобился некий обобщающий термин для цивилизованного диалога, нормативных актов и законодательства. По этой причине термины «старообрядчество», «старообрядцы» приобретает все большее распространение. При этом старообрядцы различных согласий взаимно отрицали православность друг друга и, строго говоря, для них термин «старообрядчество» объединял по второстепенному обрядовому признаку религиозные сообщества, лишенные церковно-вероисповедного единства. Для старообрядцев внутренняя противоречивость этого термина в том и состояла, что, используя его, они объединяли в одном понятии истинно Православную Церковь (т.е. своё собственное старообрядческое согласие) с еретиками (т.е. старообрядцами других согласий).
Тем не менее старообрядцы в начале XX века позитивно восприняли, что в официальной прессе термины «раскольники» и «раскольничий» стали постепенно заменяться на «старообрядцы» и «старообрядческий». Новая терминология не носила негативной окраски, а потому старообрядческие согласия стали активно использовать её в общественной и публичной сфере. Слово «старообрядчество» принимается не только верующими. Светские и старообрядческие публицисты и писатели, общественные и государственные деятели все активнее используют его в литературе и официальных документах. В то же время консервативные представители синодальной церкви в дореволюционное время продолжают настаивать на том, что термин «старообрядчество» неверен.
«Признавая существования «старообрядчества», — говорили они, — придется признать и наличие «новообрядчества», то есть признаться в том, что официальная церковь использует не древние, а новоизобретенные чины и обряды».
По мнению новообрядческих миссионеров, такого саморазоблачения нельзя было никак допустить. И все же слова «старообрядцы», «старообрядчество» со временем все прочнее укоренялись в литературе и в повседневной речи, вытесняя и из разговорного оборота подавляющего большинства сторонников «официального» православия термин «раскольники».
Старообрядческие начетчики, синодальные богословы и светские ученые о термине «старообрядчество»
Размышляя над понятием «старообрядчество», писатели, богословы и публицисты давали разные оценки. До сих пор авторы не могут придти к одному мнению.
Не случайно поэтому даже в популярной книге, словаре «Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы» (М., 1996), увидевший свет в издательстве Русской Православной старообрядческой Церкви, не имеется отдельной статьи «старообрядчество», которая бы объясняла суть этого явления в отечественной истории. Единственное, здесь лишь замечается о том, что это «сложное явление, объединяющее под одним названием и истинную Церковь Христову, и тьму заблуждений».
Заметно усложняет восприятие термина «старообрядчество» наличие в среде старообрядцев разделений на «согласия» (старообрядческие церкви), которые делятся на сторонников иерархического устройства со старообрядческими священниками и епископами (отсюда и именование: поповцы — Русская Православная Старообрядческая Церковь, Русская Древлеправославная Церковь) и на тех, кто не принимает священников и епископов — беспоповцев (Древлеправославная Поморская церковь, Часовенное согласие, бегуны (странническое согласие), федосеевское согласие).
Старообрядцы — носители старой веры
Некоторые старообрядческие авторы считают, что далеко не только разница в обрядах отделяет старообрядчество от новообрядчества и других конфессий. Есть, например, и некоторые догматические различия в отношении к церковным таинствам, глубокие культурологические различия в отношении к церковному пению, иконописи, церковно-канонические отличия в церковном управлении, проведении соборов, в отношении к церковным правилам. Такие авторы утверждают, что старообрядчество содержит не только старые обряды, но и Старую Веру.
Следовательно, утверждают такие авторы, удобнее и правильнее с точки зрения здравого смысла, использовать термин «староверие», негласно подразумевающий собой все то, что является для принявших дораскольное православие единственно верным. Примечательно, что первоначально термин «староверие» активно использовали сторонники беспоповских старообрядческих согласий. Со временем он прижился и в других согласиях.
Сегодня представители новообрядческих церквей очень редко называют старообрядцев раскольниками, термин «старообрядчество» прижился как в официальных документах, так и церковной публицистике. Однако новообрядческие авторы настаивают, что смысл старообрядчества кроется в исключительном следовании старым обрядам. В отличие от дореволюционных синодальных авторов, нынешние богословы РПЦ и других новообрядческих церквей не видят опасности в применении терминов «старообрядчество» и «новообрядчество». По их мнению, возраст или истинность происхождения того или иного обряда не имеет никакого значения.
Собор Русской Православной Церкви 1971 года признал старые и новые обряды абсолютно равноправными, равночестными и равноспасительными. Таким образом, в РПЦ форме обряда ныне придается второстепенное значение. Вместе с тем новообрядческие авторы продолжают наставить, что старообрядцы, староверы — это часть верующих, отделившихся от Русской Православной Церкви, а следовательно, и от всего православия, после реформ патриарха Никона.
Что такое русское старообрядчество?
Так какое же толкование термина «старообрядчество» наиболее приемлемо сегодня как для самих старообрядцев, так и для светского общества, включая ученых, изучающих историю и культуру старообрядчества и жизнь современных старообрядческих церквей?
Итак, во-первых, поскольку в момент церковного раскола XVII века старообрядцы не вносили никаких нововведений, а остались верными древней православной церковной традиции, то нельзя назвать их «отделившимися» от православия. Они никуда не уходили. Наоборот, они отстаивали православные традиции в их неизменном виде и отказались от реформ и нововведений.
Во-вторых, старообрядцы представляли собой значительную группу верующих древнерусской Церкви, состоящую как из мирян, так и из духовенства.
И, в-третьих, несмотря на разделения внутри старообрядчества, которые произошли по причине жестоких гонений и невозможности на протяжении столетий организовать полноценную церковную жизнь, старообрядцы сохранили общие родовые церковно-общественные признаки.
С учетом сказанного, можно предложить следующее определение:
СТАРООБРЯДЧЕСТВО (или СТАРОВЕРИЕ) — это общее название русского православного духовенства и мирян, стремящихся сохранить церковные установления и традиции древней Русской Православной Церкви и отказавшихся принять реформу, предпринятую в XVII веке патриархом Никоном и продолженную его последователями, вплоть до Петра I включительно.
«Не проклятые старообрядцы»: Как Русская Церковь сделала «работу над ошибками» XVII века
Ровно полвека назад, 30 мая 1971 года, в Троице-Сергиевой Лавре открылся Поместный Собор Русской Православной Церкви, избравший нового Московского Патриарха Святейшего Пимена и отменивший ошибочные «клятвы» на старые обряды, приведшие в XVII веке к самому страшному в русской истории церковно-общественному Расколу.
Хрущёвские гонения и брежневская оттепель
Годы правления Леонида Ильича Брежнева в либеральной публицистике часто называют «застоем», противопоставляя хрущёвской «оттепели». Однако для Русской Церкви всё было «с точностью до наоборот»: эпоха Никиты Хрущёва (в отношении к верующим мало отличавшегося от пламенных троцкистов) стала временем усиления антицерковных гонений, брежневский же период, напротив, оттепелью.
Да, оттепелью весьма условной, поскольку и при Брежневе порой (хотя и намного реже) подвергались репрессиям верующие и разрушались храмы. Но нужно признать: иногда открывались новые, а Издательский Совет Московского Патриархата даже получил разрешение на строительство собственного трёхэтажного здания в центре столицы. В стенах которого пребывает по сей день.
Леонид Ильич Брежнев и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен. 1970-е годы. Фото: pravoslavie.ru
И именно на заре правления «красного царя» Леонида свершилось подлинно эпохальное для Русской Православной Церкви событие – Поместный Собор 1971 года. Событие, до сих пор не получившее должной оценки исследователей и остающееся в тени другого церковного Собора – 1917-1918 годов. К слову, главными соборными деяниями как в брежневские, так и в революционные годы стали решения подлинно контрреволюционные.
В 1917-м – возрождено Патриаршество и избран Предстоятелем Святитель Тихон (Беллавин), сделавший всё, чтобы в условиях Гражданской войны и послевоенных лет Русская Церковь сохранила своё единство. А в 1971-м также был избран Патриарх Московский и всея Руси – Святейший Владыка Пимен (Извеков). Но не менее значимым стало снятие Поместным Собором несправедливых «клятв» на древние богослужебные чины и обряды, ошибочных «анафем», спровоцировавших во второй половине XVII века самый страшный в нашей истории Раскол, именуемый старообрядческим.
За что «прокляли» старообрядцев
Напомню, во второй половине XVII века сначала патриарх Никон, а потом и его неблагодарные последователи (свергшие патриарха, но продолжившие его дело) организовали грандиозную церковную реформу. В ходе которой, под предлогом унификации с якобы более точными и древними греческими образцами, основательно перелопатили богослужебный строй Русской Церкви и «исправили» (а по твёрдому убеждению многих исследователей XX-XXI веков, исказили и даже откровенно испортили) церковные книги.
Это вызвало неприятие тысяч и тысяч священнослужителей и мирян, отказавшихся принять реформу и именовавших себя «ревнителями древлего благочестия» (позднее их стали именовать «старообрядцами» или «староверами», что, вопреки современной неоязыческой мифологии, синонимы). В итоге многие из них вовсе отложились от священноначалия, сочтя его отступившим от чистоты Православия. Архиереи же на так называемом Большом московском соборе 1666-1667 годов анафематствовали, а в терминологии того времени «наложили клятвы» на древние богослужебные чины (обряды) и книги, в том числе всем известное двуперстное перстосложение (сложение пальцев) для крестного знамения.
В глазах старообрядцев это стало проклятием всей русской церковной старины и даже всех дораскольных святых, включая равноапостольных княгиню Ольгу и князя Владимира, Преподобного Сергия Радонежского, святителя Макария Московского и других духовных подвижников Земли Русской. Ну а поскольку неправедное проклятие падает на голову проклявших, многие старообрядцы стали относиться к творцам церковной реформы и их последователям не иначе как к еретикам.
«Никита Пустосвят. Спор о вере». Картина Василия Перова (1880-1881). Фото: pravoslavie.ru
Но не только церковный раскол породил «Большой московский собор» 1666-1667 годов. Он привёл к народным волнениям, наиболее ярко выразившимся в жестоко подавленных Соловецком восстании 1668-1676 годов и Хованщине, Стрелецком бунте 1682 года. В итоге в 1685 году царевна Софья издала «Двенадцать статей», определив меры преследования старообрядцев (именовавшихся в тексте «раскольщиками»): начиная от смертной казни в виде сожжения живых людей в срубе (для тех, кто не отказывался от своих убеждений) до пыток, заточения, битья палками (батогами) и лишения имущества.
Антистарообрядческие гонения были поистине беспрецедентны, поскольку касались не только противников церковных реформ, которых казнили отнюдь не за бунты, но только за отказ исповедоваться и причащаться в пореформенных храмах. Но даже те, кто только укрывал у себя «раскольщиков» (из милосердия ли, за деньги ли – неважно), подвергался репрессиям:
Которые люди расколщиков у себя держали и чинили им поноровку, ведая про них, и для их прелестного учения, а не извещали, и видя не поймали и не привели, или от того с сих имали какие взятки: и таким за то чинить жестокое наказание, бить кнутом и ссылать в дальние города.
Но самое страшное, что даже если радикальный старообрядец, прежде не признававший крещения в пореформенных храмах, принесёт покаяние и даже исповедуется и причастится от «новообрядческого» священника, таковых было приказано исповедать, причастить и. казнить:
Которые люди ходили по деревням и людей, которые в совершенных летах, также и детей их, которые в совершенных и в малых летах, перекрещивали и прежнее святое крещение нарицали неправым, а перекрещиванье вменяли в истину: и тех воров, которые перекрещивали, хотя они церкви Божией и покорение приносят и отца духовного принять и святых тайн причаститися желать будут истинно, и их, исповедав и причастя, казнить смертью без всякого милосердия.
«Без всякого милосердия». Именно так, чёрным по белому. Правда, уже младший брат царевны Софьи – Пётр I остановил кровавую мясорубку. Решив, что для государства куда выгоднее не рубить головы и жечь людей заживо, но «просто» обложить старообрядцев двойным налогом (отсюда слово «двоеданец»). И только последний русский Государь Николай II изданием Высочайшего Указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 года прекратил дискриминацию старообрядцев, уравняв их в правах с другими русскими православными людьми (до этого староверы считались «хуже» язычников).
От «казнить смертью» до «отмены клятв»
Можно по-разному относиться к Александру Солженицыну и его творчеству, но в своё время он произнёс очень важные слова, позволяющие понять, что «старообрядческий» Раскол стал русской трагедией не только того далёкого времени, но спроецирован и в настоящее. В разных публицистических сочинениях и выступлениях Солженицын не раз настаивал, что истоки революционной трагедии 1917 года находились в событиях XVII века, которые были не только религиозной, но и социокультурной катастрофой.
Так, именно во второй половине XVII столетия русская элита начала радикально отдаляться от русской почвы, символом чего стало использование не просто западных, но нарочито обмирщенных форм отечественной культуры и искусства. В итоге это привело к тому, что, по словам Святейшего Патриарха Кирилла, «уже в конце XIX века и, особенно, в начале века XX профессор университета стыдился сказать, что он православный христианин».
И только редкие консерваторы-почвенники понимали, что остановить революционную трагедию можно только путём возвращения России на её исторический путь в духовном и культурном смыслах. А совершить это в условиях, когда в Русской Церкви так и не сделана «работа над ошибками» второй половины XVII века, просто невозможно. Хотя с конца XVIII века, когда было разрешено открытие старообрядческих храмов (получивших название «единоверческих») в лоне самой Синодальной Церкви, священноначалие медленно, но верно двигалось к осознанию необходимости отмены неправедно наложенных «клятв».
Долгое время русские иерархи не решались признать неправоту своих предшественников, а потому пытались обойтись новой интерпретацией определений «Большого московского собора». Мол, клятвы наложены не на сами древние богослужебные чины и книги, а только на тех, кто разорвал с Русской Церковью. Скажем прямо, это противоречило тексту самих «клятв». А потому те же старообрядцы-единоверцы неоднократно настаивали именно на их полной отмене.
Иначе получалось, что те же единоверческие храмы, в которых порой служили по-старому архиереи Русской Церкви, находятся под анафемами. Ну а поскольку эти анафемы несправедливые и неправедные, отменить их было не просто «делом чести», а той самой долгожданной «работой над ошибками». Вот только работа эта сильно застопорилась. И даже на Всероссийском Поместном Соборе 1917-1918 годов, одним из участников которого был последовательный сторонник отмены клятв священномученик Симон (Шлеёв), единоверческий епископ Охтенский, отмены не произошло.
Участники Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года. Троице-Сергиева Лавра. Фото: ЦАК Московской духовной академии
Только после Гражданской войны и с началом советских антицерковных гонений в 1929 году в Русской Церкви было принято Синодальное определение в отношении клятв: «разрушаем и уничтожаем и яко не бывшие вменяем». Но пройдёт ещё 42 года до того, как это решение будет утверждено на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1971 года после пространного доклада «Об отмене клятв на старые обряды», с которым выступил учитель и наставник нашего сегодняшнего Предстоятеля Святейшего Патриарха Кирилла – митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов). Так, в этом докладе прозвучали чрезвычайно важные слова:
Большой московский собор 1667 года предал старообрядцев проклятию и анафеме, исходя из неправильных воззрений на старые русские церковные обряды, как еретические. И возложенная Собором анафема стала роковой: окончательное разделение Русской Православной Церкви совершилось.
В итоге Поместный Собор 1971 года, как «равносильный по своему достоинству и значению Московскому Собору 1656 года и Большому Московскому Собору 1667 года», принял долгожданное решение:
«1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года о признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им.
2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам и, в особенности, к двухперстию, где бы они ни встречались и кем бы они ни изрекались.
3. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого московского собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие.
Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви любовию объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру».
«Яко не бывшие». Эти слова особенно значимы, поскольку определяют, что соборяне 1971 года не «передумали», но именно проделали «работу над ошибками» за множество поколений своих предшественников. Могло ли это привести к исцелению раны церковного Раскола? Конечно же, нет. Увы, эта рана слишком велика. И в то же время стала настолько застарелой и привычной, что для многих из нас, православных христиан (как нового, так и старого обряда), уже будто бы и «не болит». А церковно-исторических и богословско-канонических разногласий при этом накопилось настолько много, что одного снятия «клятв» явно недостаточно.
Но именно Поместный Собор 1971 года стал очень важной отправной точкой для взаимоуважительного и содержательного диалога Русской Православной Церкви со старообрядческими согласиями. Нужно не просто сесть друг напротив друга (это уже делалось, и не раз), а в ходе долгой кропотливой работы разобрать весь комплекс разногласий, отбросив мнимые и начав обсуждать значимые. К сожалению, за последние 50 лет этого в полной мере сделано не было. Хочется надеяться, нынешняя юбилейная дата станет важным напоминанием.