что такое социальный тренд
Глобальные тренды в бизнесе и социуме: чем живет современный мир
Гороскопы, каршеринг, ресейл, лысые барби, коллективный разум, уберизация госсектора и другое. Собрал основные актуальные тенденции нашего сумасшедшего мира, опустив тему онлайн-образования, потому что про нее в постэпидемию сказано и так много. Читайте и дополняйте.
Обусловлен поисками новых смыслов в периоды кризиса и отсутствия стабильности. Сеичас мы переживаем кризисы ценностей, традиций, социальных институтов. Красный диплом больше не гарантия хорошей работы, брак — вовсе не обязателен, чтобы счастливо жить с партнером. А еще добавьте к этому лавину информации, которая обрушивается на нас 24/7: тысячи людей погибли от коронавируса, школьник зарезал учителя, модель из окна выпала. Потоки информации льются на нас, хотим мы этого или нет. Сверх-требования к психическому метаболизму вынуждают нас искать дзен и стабильность в эзотерике, расширяющих сознание темах (и даже веществах). Вот почему выстреливают сумки YSL со знаками зодиака, астроэфир от Glamour (который вроде стебный, а вроде и нет), гороскоп-приложение Co-Star (которое нежно любят венчурные инвесторы) и мемы про львов.
Продиктован рамками, запретами и шеймингом меньшинств предшествующими поколениями. Generation Z (рожденные с 1997 по 2012 годы) активно (и кстати успешно) борется за то, чтобы на планете было место всем: белым, черным, геям, носителям синдрома витилиго, кошкам и инопланетянам. Новое финское правительство (из женщин), релиз Barbie на инвалидной коляске, последний бодипозитивный кампейн DG в стиле Рубенса и каталог Gucci – яркие показатели того, что дайверсити – новыи черный.
Между бизнесом и государством: семь глобальных трендов в социальной сфере
Мировые тенденции в секторе благотворительности
Третий по порядку, но не по важности
Благотворительность — лишь часть того, что называют третьим сектором гражданского общества. Первый сектор — публичный — это государство и все государственные образования и организации. Второй — частный, то есть бизнес. И третий — некоммерческий сектор, куда входят негосударственные организации и проекты, целью которых не является извлечение прибыли.
Третий сектор огромен, он пронизывает все общество и существует на разных уровнях: от местного до национального и международного. В него входят все — от независимого родительского комитета и садового товарищества до международных медицинских миссий и глобальных организаций по борьбе с бедностью.
«Третий сектор — это вы. Это те, кто не смирился с ситуацией, не ждет милостей от природы. Те, кто, объединившись, пытаются что-то изменить в своей жизни сами. Некоммерческие организации, созданные людьми для решения проблем или воплощения идей или просто для того, чтобы быть вместе. Самодеятельный театр… туристический клуб … школа клоунов… Это все третий сектор», — писала Ольга Алексеева, основатель Philanthropy Bridge Foundation, автор книги «Третий сектор, или Благотворительность для «чайников».
Согласно Федеральному закону от 12.01.1996 N 7-ФЗ (ред. от 02.12.2019) «О некоммерческих организациях» некоммерческие организации (НКО) могут создаваться для достижения социальных, благотворительных, культурных, образовательных, научных и управленческих целей, в целях охраны здоровья граждан, развития физической культуры и спорта, удовлетворения духовных и иных нематериальных потребностей граждан, защиты прав, законных интересов граждан и организаций, разрешения споров и конфликтов, оказания юридической помощи, а также в иных целях, направленных на достижение общественных благ.
Иван Бегтин, Директор в АНО «Информационная культура», эксперт в области открытых данных в своем исследовании «Как устроен некоммерческий сектор в России» выделил более 30 различных типов НКО. Их условно можно разделить на три категории:
базовые — к ним можно отнести те формы некоммерческих организаций, которые может создать любой гражданин или юридическое лицо:
специализированные — они регулируются отдельными законами и характеризуют отдельное направление деятельности. Например, адвокатские палаты и коллегии, товарищества собственников жилья или политические партии;
гибридные — это религиозные организации. «Их форма имеет религиозную привязку, однако по их ролям они могут заниматься практически чем угодно», — отмечает Иван Бегтин. В качестве примеров он приводит Казанский исламский университет (образование) или Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» (наука, просвещение).
Но чаще всего под третьим сектором подразумевают те организации, которые решают самые насущные задачи гражданского общества — помогают людям, заботятся о животных и экологии, привлекают внимание к общественно важным вопросам, таким как гендерное равенство, права человека и так далее.
Самое близкое определение, описывающее этот тип организаций — «социально ориентированные» (СО НКО). Поэтому мы расскажем о трендах, которые касаются именно этой — социально ориентированной — части некоммерческого и негосударственного сектора России и мира.
1. Благотворительность поможет пережить смутные времена. Государство поддержит некоммерческие организации, но не все
Самый частый вопрос, он же — претензия: «Зачем вообще нужны некоммерческие организации, если есть государство». Часто оно дополняется рассуждением в духе «и так налоги платим». Здесь нужно объяснить, что ни одно государство мира, даже образцовые страны скандинавского социализма с их высокими налогами, качеством жизни, уровнем счастья, не обходятся без некоммерческих негосударственных организаций.
НКО не заменяют государство, а дополняют его. Государство — большое и неповоротливое, некоммерческие организации — маленькие и мобильные. Там, где государство видит цифры, НКО за каждой цифрой видят конкретных людей. Там, где государство и госучреждения связаны процедурами, регламентами, госзакупками и согласованиями, НКО могут быстро принимать решения и перераспределять ресурсы.
Нередко некоммерческие организации вынуждают государство обратить внимание на ту или иную проблему — исчезновение редких видов животных, недостаток лекарств, нарушение прав и так далее.
С точки зрения социологов, главную пользу некоммерческие организации и объединения приносят не тем, кому помогают, а тем, кто помогает — сотрудникам, волонтерам, финансовым донорам (так называют тех, кто делает пожертвования). Потому что в процессе участия в благотворительности формируются долгосрочные устойчивые связи между людьми, а именно эти связи образуют гражданское общество.
Об этом подробно рассказывает политолог Екатерина Шульман в своей колонке «Благотворительность оберегает общество от насилия» на сайте «Такие Дела». Суть в следующем: чем короче связи между людьми, чем выше риск насилия, потому что человек человеку — никто. «Вовлечение в долгосрочные отношения обмена, взаимодействия, взаимовыручки, взаимопомощи является основным механизмом снижения уровня насилия в обществе», — пишет Екатерина Шульман.
«Там, где есть долгосрочная вовлеченность, социальные трансформации будут происходит мягче. Где ее нет, там люди будут извлекать максимальную выгоду на коротких отрезках времени».
Эксперт приводит в качестве примера революционных изменений гражданскую войну, но неизвестно, к каким последствиям приведет нынешняя пандемия. Не исключено, что к революционным. В любом случае сейчас есть возможность проверить сформированные гражданские связи на крепкость и устойчивость.
Что касается отношений между государством и некоммерческим сектором, то они развиваются и будут развиваться в двух разных направлениях.
«Те организации, чья деятельность укладывается в политическую повестку и которые могут быть полезны государству для решения поставленных социальных задач, будут поддерживаться и развиваться. Мы уже сейчас видим, как некоммерческие организации подключились к помощи в ситуации пандемии, переориентировали свои программы на помощь врачам, уязвимым группам и тем кому больше доверяет население. Государство видит это и, я думаю, оценит», — считает Николай Слабжанин, исполнительный директор (Национальный директор) благотворительной организации «Детские деревни — SOS». В то же время те организации, чья деятельность расходится с государственным курсом, будут испытывать на себе все больше давления, предполагает он.
2. Бизнес перехватывает социальную повестку
То, как бизнес участвует в благотворительности и социальных проектах, можно условно разделить на два типа.
Первый — назовем его «по зову сердца» — ничем не отличается от подхода частных лиц, жертвующих на то, что вызывает у них эмоциональных отклик. Человек может перевести 1 тыс. руб. по СМС больному ребенку — тогда это частное пожертвование, а может, будучи руководителем или собственником малого бизнеса, пожертвовать эту сумму из бюджета компании. Здесь нужно оговориться, что налоговых льгот для бизнеса, который дает деньги на благотворительность в России нет.
По тому же принципу в таких компаниях реализуются и волонтерские инициативы:
– А давайте, — отвечают все, собирают деньги, игрушки и едут.
Отсюда перед Новым годом в детских домах паломничество, которое вредно и детям, и самим благотворителям — подробно об этом рассказывает в своей колонке «Никаких подарков в детские дома» Анна Пучкова.
Второй тип — «по расчету» — обычно свойственен крупным компаниям с устоявшейся корпоративной культурой, особенно международным и/или торгующимся на биржах. Там часто есть целое направление — корпоративная социальная ответственность (КСО), которое обычно относится к отделу внешних коммуникаций. Если «расчет» верный, то КСО способствует развитию горизонтальных связей внутри компании, развитию навыков и компетенций сотрудников, а также повышает лояльность бренду со стороны потребителей. Если «расчет» неверный, то в лучшем случае результата не будет, а в худшем желание быть «добреньким» будет раздражать и сотрудников, и потребителей. Тут все же нужно оговориться, что «по расчету» не означает отсутствие эмпатии, вовлеченности и желания помочь.
Главная проблема — социальная активность брендов должна быть связана с их основной деятельностью. Например, компания производит матрасы, а в качестве социальной ответственности сажает деревья. Такой подход, во-первых, в глазах потребителей похож на популизм. Во-вторых, он не позволяет компании по-настоящему включиться в решение проблемы, оценить результат и свой вклад. В-третьих, он может быть не самым эффективным способом помогать.
Многие компании на фоне пандемии коронавируса подключились к решению социальных задач ровно там, где нужно, и ровно с теми ресурсами, которыми обладают. Например, производители алкоголя перенастроили свои заводы и выпускают санитайзеры, а фэшн бренды стали шить маски.
«Это хороший пример того, как нужно выстраивать свою социальную стратегию. Не причинять добро случайной активностью, пускай и с добрыми намерениями, а создавать помощь с ценностью и преимуществом своего бренда, продукта. Ради продвижения этого преимущества», — считает Александр Семин, директор специальных проектов Агентства стратегических инициатив (АСИ), консультант по социальному креативу для благотворительных фондов и НКО, преподаватель Московской школы профессиональной филантропии.
Если ты производишь пылесосы, не надо отправлять игрушки в детский дом (это вообще надо запретить). А делать из пылесосов аппараты для искусственной вентиляции легких. И мы уже знаем такой кейс.
Вместе с тем, в последние несколько лет в мире активнее развивается так называемое «социальное предпринимательство» — гибрид коммерческого и социального проекта. Такой бизнес может привлекать инвестиции и неплохо зарабатывать, но деньги — не самоцель, главное — социальное воздействие (impact).
«Для социального предпринимательства финансовая самодостаточность так же важна, как и социальная миссия. Они самоокупаемы, не зависят ни от правительственных грантов, ни от пожертвований», — отмечает в своей научной работе Вера Баринова, заведующая лабораторией исследований проблем предпринимательства Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, заведующая лабораторией инновационной экономики Института Гайдара.
Закон о социальном предпринимательстве был принят в России летом 2019 года, весной этого года должен был быть создан реестр социальных предпринимателей, после чего они могли бы пользоваться всеми привилегиями и возможностями, предусмотренными законом. Но пандемия ударила по социальному бизнесу также, как по классическому коммерческому, и строить прогнозы развития пока невозможно.
3. Третьему сектору нужна финансовая подушка
Некоммерческие организации зависимы от пожертвований — это их основной, а зачастую единственный источник финансирования. В ситуации неопределенности и экономического спада поток пожертвований будет снижаться. Значит, НКО придется сокращать свои программы, то есть уменьшать объем оказываемой помощи. Такое происходит в каждый кризис, но, похоже, именно этот заставит НКО пересмотреть подход к финансовому планированию.
«Надо четко расставить приоритеты: что наиболее важно, что наиболее реализуемо в этих условиях, что требует меньше ресурсов, на что легче зафандрайзить. Если в тучные времена мы можем позволить заниматься тем, что второстепенно, то сегодня большинство из нас возможности такой не имеет. Поэтому фокусировка на чем-то наиболее важном становится принципиальной», — уверен Дмитрий Дикман, член совета Рыбаков Фонда, эксперт по филантропии. По его словам, мало у каких фондов есть «подушка безопасности», достаточная для того, чтобы жить долго. Более того, многие грантодающие организации плохо относятся к финансовым резервам заявителей, как бы подразумевая: «Зачем вы к нам пришли за деньгами, они у вас есть».
Продержаться на плаву некоторым помогут гранты. Например, Фонд Потанина объявил грантовый конкурс, победители которого могут рассчитывать на 10 млн руб. на уставные цели и эндаумент своей некоммерческой организации. «Эти средства не имеют проектных ограничений и их можно тратить на те составляющие своей деятельности, где возникают наибольшие сложности. Мы также предложили тем организациям, которые готовы сделать шаг вперед в рамках этого подхода, потратить часть гранта на формирование или пополнение целевого капитала. Мы надеемся, что этот финансовый инструмент поможет организации не только пережить трудные времена сегодня, но и создаст устойчивый ресурс на будущее», — говорит Оксана Орачева, генеральный директор Благотворительного фонда Владимира Потанина
4. Благотворительность становится профессиональной и меняется ее позиционирование в обществе
«Я здесь вижу сразу несколько траекторий развития, но все они ведут к профессионализации», — объясняет Анастасия Гулявина, руководитель Московской школы профессиональной филантропии фонда «Друзья».
Сейчас весь мир переживает события, которые для НКО и фондов являются их ежедневной работой. «И я искренне уверен, что в ситуации общего кризиса именно фонды должны сохранять эмоциональную устойчивость и предлагаться обществу и государству в качестве партнера, который умеет правильно вести себя в кризисной ситуации. Учить правильно мыть руки, но не умывать их. Нужно не кричать о помощи, а ее предлагать, используя свои компетенции и сфокусировать деятельность на те участки, на которые у государства сейчас не хватает времени и ресурсов», — говорит Александр Семин. По его мнению, именно НКО должны давать надежду, уверенность и силу.
Самый правильный тандем власти и третьего сектора звучит сейчас так: «Эй, государство! Мы НКО и готовы помочь, дайте нам задачи, на которые вас не хватает. Помогите нам их решать, а благодаря этой помощи, мы останемся на плаву».
5. Новая прозрачность и эффективность помощи
Этот тренд во многом связан с предыдущим — предпосылки общие, но его все же следует выделить отдельно. Всеобщая прозрачность — это глобальный социологический тренд, которые проявился с развитием интернет-технологий, благотворительных фондов и некоммерческих организаций он тоже коснется.
Какое-то время назад недоверие вызывали организации, у которых нет сайта или активной страницы в социальных сетях. Сейчас требования возрастают: жертвователи, причем не только крупные, хотят быть уверены, что их не обманут, что пожертвование будет использовано эффективно, хотят видеть результат. Поэтому сейчас некоммерческие организации создают отчеты не только для министерств и ведомств, не только для крупных доноров, но и открытые документы с цифрами и фактами о работе, которые будут понятны любому пользователю.
Следующий шаг — не просто рассказать, сколько организация собрала и на какие цели потратила, но и обосновать — почему именно так, на основе каких данных принимается решение и к каким конкретно результатам привела работа.
«Миллиарды долларов по всему миру выделяются на программы с неизвестной эффективностью. Это при том, что существует золотой стандарт измерения — рандомизированное контролируемое исследование, — говорит Дмитрий Саава, руководитель проекта «Метрики» фонда «Друзья». Раньше, по его словам, в социальной сфере такие исследования были экзотикой, но в последние годы ситуация начала меняться. В 2019 году Нобелевскую премию по экономике Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер получили как раз за новаторские работы по внедрению РКИ для измерения эффектов социальных программ.
6. Технологии изменят мир
Прогресс технологий оказывает существенное влияние на развитие благотворительности и некоммерческого сектора. Причем речь идет не только о специфических технологиях, например, в медицине, но и о ставших уже привычными любому современному человеку соцсетях, интернете, стриминговых сервисах и так далее.
Научные открытия в медицине кардинально меняют протоколы лечения некоторых заболеваний, а значит, фондам приходится перестраивать свою работу и перепрофилировать программы помощи подопечным, обучать российских врачей, закупать современное оборудование и так далее.
Развитие соцсетей и других средств онлайн-коммуникации меняет структуру пожертвований, заставляет по другому выстраивать отношения с донорами. По данным исследования фонда КАФ, за пять лет (с 2013 по 2017 год включительно) объем пожертвований, который поступает через онлайн платформы, вырос в 15 раз. Скоро технологии больших данных и алгоритмы искусственного интеллекта смогут моделировать оптимальную модель социальной ответственности для каждого пользователя — предлагать сумму пожертвования на основе анализа финансов или тему схожую с жизненными интересами и ценностями человека.
Но, конечно, технологии нужны не только для того, чтобы собирать пожертвования, но и чтобы эффективнее оказывать помощь. Например, современное образование через онлайн-сервисы стало доступно в отдаленных уголках мира в том числе для людей из уязвимых групп. В ситуации пандемии в онлайн вынуждены были уйти все, и оказалось, что это открывает новые возможности для помощи, о которых в размеренном ритме жизни организации даже не задумывались.
7. Объединение объединений
«Потребность в сотрудничестве в сфере филантропии растет. Комплексные и тесно связанные между собой социальные проблемы требуют коллективного подхода и координации действий для более результативного и экономически эффективного их решения», — к такому выводу приходит Центр развития филантропии Фонда Потанина в недавно вышедшем докладе «Будущее филантропии: ключевые тренды. Метаанализ прогнозов». В тексте отмечается, что доноры все чаще объединяются, чтобы с помощью совместных вложений сфокусироваться на достижении конкретных целей.
Заметные партнерские инициативы последних лет подтверждают: фонды и состоятельные частные доноры готовы действовать совместно для достижения реальных изменений, даже когда обладают значительными ресурсами для индивидуальных пожертвований.
Существуют также фонды соинвестирования, круги благотворителей, когда доноры встречаются напрямую с представителями НКО, и краудфандинг. К тому же у доноров есть возможность делиться лучшими практиками, исключать дублирующие инициативы, а еще они могут использовать свои ресурсы для мотивации и привлечения новых доноров. Благотворители сотрудничают на разных уровнях — от не требующих значительного взаимодействия до предполагающих высокую степень интеграции.
Этот тренд проявился еще активнее на фоне пандемии коронавируса.
«Наступают трудные времена, и все равно в первую очередь каждый думает, как ему быть в этой ситуации, — говорит программный директор фонда «Старость в радость» Алла Романовская. — Мы задавали себе вопрос, что делать, когда и самим людям будет трудно, и пожертвования начнут падать, и людям придется думать о выживании. А внезапно стало понятно, что эти трудности объединили и людей, и компании».
«Люди эмоционально более настроены на призыв о пожертвовании, если он говорит о том, что надо объединяться, что есть те, кому сложнее, и мы все вместе прорвемся, если друг другу поможем, — говорит директор по фандрайзингу и коммуникациям благотворительной организации «Детские деревни — SOS» Дмитрий Даушев. — Мы разослали письмо от нашего национального директора всем донорам, где он высказывает моральную поддержку. Там даже не было фандрайзингового призыва. Но в день отправки письма у нас количество пожертвований было максимальным за всю историю работы. Важно отметить, что не нужно отдавать последнее, важен скорее сам факт поддержки, пусть даже небольшой, но регулярной суммой».
Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.
Аналитик рассказала о главных социокультурных трендах 2021 года
Ценность офлайн-общения, роботы в повседневной жизни и рост доверия к крупным компаниям в кризисных ситуациях
Аналитик Мариан Зальцман, которая прогнозирует будущее на основе распознавания образов и символов, представила главные социокультурные тренды наступившего 2021 года. Ее методика заключается в определении и связи закономерностей, помогающих сформировать видение дальнейшего развития и тенденций в области культуры, отдельных сообществ и общества в целом.
Крупным и общим планом
Из-за пандемии мир встал на паузу, что дало людям возможность подумать о будущем и глобальных проблемах, не связанных с ней: бедности, доступности медицинского обслуживания, социальной поляризации, чрезмерном потреблении. Важнейший тренд 2021-го — локальность и взгляд на мир с разных ракурсов, переосмысление жизни в макро- и микромасштабах.
Смешивая время и пространство
Тренд на переосмысление использования личного времени характеризуется пересмотром устоявшихся временных рамок: часы работы, рабочая неделя, пенсионный возраст, время для отпуска и отдыха. Дистанционный формат работы продолжит набирать популярность, как и тема рабочего выгорания. Повысится важность психологической составляющей и индивидуализма в организации расписания.
Технологии помогают объединяться даже на большом расстоянии. Вместе с тем они загоняют людей в медиапузыри персонализированного контента. Это приводит к отрыву от сопереживания другим и сосредоточенности на себе. Социальное дистанцирование позволило осознать ценность человеческого окружения.
Реальное становится нереальным, нереальное становится реальным
Из-за карантина личные встречи заменили конференции в зуме. Но, несмотря на усложняющийся мир, люди продолжают стремиться к простоте. В полной мере это получилось почувствовать, столкнувшись с офлайн-изоляцией.
День дронов (и дроидов)
В ситуации пандемии люди задумались о роботизации в повседневной жизни — дронах-курьерах, терминалах самообслуживания вместо кассиров в магазинах. Уже сейчас крупные бренды используют возможности замены живой рабочей силы искусственной.
«Бункерная ментальность» продолжает усиливаться с конца 2019-го: люди верят в Судный день и готовятся к нему, специализированные сайты продают наборы по выживанию. Параллельно многие стремятся к обеспечению себя продуктами питания — например, выращивают овощи и разводят кур. Появляется тенденция к росту практических навыков.
Переосмысливая самое важное
С экономического кризиса 2008 года разница между доходами людей увеличивается колоссальными темпами. В период пандемии базовые потребности становятся главными, так же как и некоторые предметы, относившиеся к разряду «роскоши», широкополосный интернет, качественная медицина. Социальное неравенство усугубляется из-за роста числа безработных.
Спасенные интернетом расплачиваются за это онлайн-привычками?
Глобальный интернет справился со стресс-тестом в виде пандемии. Даже для самых консервативных компаний удаленка оказалась лучшей альтернативой отсутствию работы вообще. В онлайн перешли юристы, врачи, психологи, судьи. Обратная сторона медали — неизученность чрезмерного пребывания онлайн, которая порождает споры о пользе и вреде технологий. В 2021-м люди чаще будут задумываться о цифровых детоксах и уделять больше внимания жизни в офлайне.
Корпорации как проводники изменений
Транснациональные корпорации в кризисных ситуациях становятся коммуникабельнее и надежнее, чем правительства некоторых государств. Цифровые технологии сделали бизнес гораздо более прозрачным. В начале пандемии представителей власти обвиняли в медлительности, а компании заботились о клиентах и активно делились этим с прессой. Поэтому главной надеждой на решение глобальных проблем станут именно они.
Впервые за долгие годы человечество задумалось об устойчивой миграции и урбанизации. В развитых мегаполисах идет переоценка достоинств жизни в менее населенных районах. Из-за самоизоляции люди оказались заперты в маленьких квартирах и комнатах, что привело к желанию переезда за город. Привлекательность малонаселенных и загородных районов продолжит расти и в следующем году.
Время примириться с неопределенностью
Решив проблему коронавируса, люди будут по-прежнему уязвимы для других катаклизмов. Это повлияет на развитие психологической устойчивости и критического мышления у новых поколений.
18+. Данный материал предназначен только для совершеннолетних потребителей табака или иной никотинсодержащей продукции.