что такое сестра милосердия
Милосердия сёстры
Во время Крымской войны без них обойтись было уже невозможно: жестокость войны и страдания раненых стали запредельными, на одного погибшего в бою пришлось 10 солдат, умерших от ран и болезней. Выходить и спасти тысячи раненых смогли во многом именно женщины-сестры милосердия, которые впервые появились в ту войну.
150 сестер милосердия Крестоводвиженской общины (в большинстве из благородных семей), созданной великой княжной Еленой Павловной, прибыли в Севастополь и впервые осуществили уход за ранеными и больными непосредственно в боевых условиях: на поле боя и в лазаретах.
Сестры милосердия напрямую подчинялись профессору Медико-хирургической академии Санкт-Петербурга Н.И. Пирогову, который восторженно писал о них: «Горжусь тем, что руководил их благословенной деятельностью».
В 1867 году под покровительством императрицы Марии Александровны, жены императора Александра II, было создано Общество попечения о раненых и больных воинах, объединившее сестер. Впоследствии оно стало известным и поныне Российским обществом Красного Креста. Под руководством и покровительством российских императриц РОКК осталось до 1917 года.
С наступлением Великой войны женщины страны, невзирая на сословные различия и положение в обществе, самоотверженно ухаживали за ранеными на передовой и в тылу: дочь морского министра работала в Николаевском морском госпитале в Петрограде, а дочь председателя Совета министров оправилась на фронт сестрой милосердия, как и Александра Львовна Толстая. Писатель Куприн со своей супругой — сестрой милосердия, находился с первых месяцев войны на фронте.
Римма Иванова, учительница из Ставрополя, добровольно пошла на защиту Отечества и стала сестрой милосердия. 9 сентября 1915 года у деревни Мокрая Дуброва (ныне Пинский район Брестской области Республики Беларусь) во время боя Римма Иванова под огнём оказывала помощь раненым. Когда во время боя погибли оба офицера роты, она подняла роту в атаку и бросилась на вражеские окопы. Позиция была взята, но сама Иванова получила смертельное ранение разрывной пулей в бедро. Указом Николая II, в виде исключения, Римма Иванова была посмертно награждена офицерским орденом Св. Георгия IV степени. Стала второй (после учредительницы Екатерины Великой) и последней подданной России, награждённой за 150 лет его существования.
На третий месяц войны сестра милосердия Елизавета Александровна Гиренкова была награждена орденом Св. Георгия I степени «за выдающуюся храбрость, проявленную под огнем неприятеля при оказании помощи раненым». Баронесса Евгения Петровна Толль к концу второго года войны была трижды ранена, награждена крестом Св. Георгия IV степени и представлена к третьей и второй.
Великая княгиня Мария Павловна Романова больше года проработала сестрой милосердия во фронтовом лазарете простой сестрой милосердия, награждена двумя Георгиевскими медалями.
Самое деятельное участие в деятельности сестер приняли женщины всех сословий, включая и самые высшие. Вот о сестрах милосердия самого высшего ранга страны, незаслуженно забытых, оскорбленных и оклеветанных, и хотелось бы напомнить.
Императрица Александра Федоровна являлась одной из руководительниц Российского общества Красного Креста и общин сестер милосердия с самого начала войны в 1914 г.
Сестры милосердия РОКК Александра Федоровна, Татьяна и Ольга Романовы, Царкосельский лазарет, 1914 год
Она с единомышленниками и помощниками превратила город Царское Село и огромную часть Зимнего дворца в крупнейшие в мире военные медицинские госпитальные и реабилитационные центры, которые были оснащены самым передовым медицинским оборудованием. Поэтому туда привозили самых тяжёлых раненых, за которыми сама императрица ездила на фронт в санитарных поездах.
В 1914 г. под опекой императрицы и ее дочерей только в Царском Селе было открыто 85 лазаретов во дворцах, госпиталях, частных домах и дачах, начиная с Большого Екатерининского дворца и кончая дачами и особняками. Александра Федоровна распределяла пожертвования на нужды войны, приспособила под госпитали свои дворцы в Москве и Петрограде, организовала выпуск медицинских журналов, где рассматривались передовые методы лечения.
Но все-таки главной обязанностью для себя и всех своих четырех дочерей она считала непосредственную помощь раненым в качестве сестер милосердия. В ноябре 1914 г. Александра Федоровна с дочерьми Ольгой и Татьяной и сорока двумя другими сестрами первого выпуска военного времени сдали экзамены и получили свидетельство военной сестры милосердия. Потом все они поступили рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при Дворцовом госпитале и ежедневно перевязывали раненых, в том числе и тяжелораненых.
Как любая операционная сестра, Императрица подавала инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, научилась быстро менять застилку постели, не беспокоя больных, гордясь нашивкой Красного Креста.
Из письма Императрицы Николаю II. Царское Село. 20 ноября 1914 г.: «Сегодня утром мы присутствовали (я, по обыкновению, помогаю подавать инструменты, Ольга продевала нитки в иголки) при нашей первой большой ампутации (рука была отнята у самого плеча). Затем мы все занимались перевязками (в нашем маленьком лазарете), а позже очень сложные перевязки в большом лазарете. Мне пришлось перевязывать несчастных с ужасными ранами. они едва ли останутся мужчинами в будущем, так все пронизано пулями. Я все промыла, почистила, помазала иодином, покрыла вазелином, подвязала, — все это вышло вполне удачно. Я сделала 3 подобные перевязки. Сердце кровью за них обливается, так это грустно, будучи женой и матерью, я особенно сочувствую им.»
Сестра РОКК Александра Федоровна Романова обрабатывает рану, Царскосельский лазарет.
Из дневника дочери, Татьяны Николаевны: «. Была операция под местным наркозом Грамовичу, вырезали пулю из груди. Подавала инструменты… Перевязывала Прокошеева 14-го Финляндского полка, рана грудной клетки, рана щеки и глаза. Перевязывала потом Иванова, Мелик-Адамова, Таубе, Малыгина. ».
Сестра РОКК Татьяна Романова перевязывает раненого под руководством лучшего хирурга России Веры Гедройц.
Из дневника дочери, Ольги Николаевны: «. Перевязала Потшеса, Гармовича 64-го Казанского полка, рана левого колена, Ильина 57-го Новодзинского полка, рана левого плеча, после Мгебриева, Побоевского. ».
Сестра РОКК Ольга Романова
Младшие дочери Мария и Анастасия прошли домашние курсы медицинских сиделок и помогали матери и сестрам в их госпиталях в уходе за ранеными, за что те были им бесконечно благодарны.
Стихи раненого прапорщика, великого русского поэта Николая Гумилева, пациента Царскосельского лазарета Большого Дворца, посвященные Анастасии от имени группы раненых офицеров.
Сегодня день Анастасии,
И мы хотим, чтоб через нас
Любовь и ласка всей России
К Вам благодарно донеслась.
Какая радость нам поздравить
Вас, лучший образ наших снов,
И подпись скромную поставить
Внизу приветственных стихов.
Забыв о том, что накануне
Мы были в яростных боях,
Мы праздник пятого июня
В своих отпразднуем сердцах.
И мы уносим к новой сече
Восторгом полные сердца,
Припоминая наши встречи
Средь царскосельского дворца.
Эта работа не была показухой: вот как об этих сестрах милосердия отзывалась их непосредственная начальница, лучший хирург России Вера Игнатьевна Гедройц, не любившая вообще-то самодержавие, и с настороженностью отнесшаяся поначалу к ним: «Они не играли в сестер, как это мне приходилось потом неоднократно видеть у многих светских дам, а именно были ими в лучшем значении этого слова».
Татьяна Мельник, дочь врача Боткина: «Доктор Деревенко, человек весьма требовательный по отношению к сестрам, говорил мне уже после революции, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татьяна Николаевна».
Эти сестры милосердия оказали помощь сотням раненых защитников Отечества, многим тем самым сохранив жизнь. Можно ли представить, чтобы жены и дочери высших большевистских бонз (до и после 91 г) служили хирургическими сестрами?
Александра Федоровна и дочери проявили заботу и об умерших от ран: по ее распоряжению в Царском селе впервые было открыто и первое официальное братское кладбище павших за Отечество в Первую мировую войну. На свои средства императрица построила церковь. Многих из погребенных здесь царская семья лично провожала в последний путь, и заботились о могилах.
Коммунисты впоследствии снесли кладбище бульдозерами и устроили на нем … огороды. Сегодня на месте кладбища установлен гранитный памятник-крест в честь павших за Родину в Великой войне, один из немногих, существующих в России в память о Великой войне.
Памятник павшим воинам в ПМВ 1914-1918 годов на месте Братского кладбища Царского Села (2008), вокруг огороды на могилах.
После ареста царской семьи лазареты и госпитали пришли в полный упадок и раненые оказались без должного ухода. Уникальный лазарет Зимнего был разграблен и закрыт уже 27 октября, были закрыты лазареты Федоровского городка Царского Села.
Даже будучи в Тобольске, Александра Федоровна и дочери интересовались состоянием лазаретов, где служили и переживали об их упадке… Их жизни оборвались трагически и страшно: сестры милосердия Российского Общества Красного Креста Александра Федоровна, Татьяна Николаевна, Ольга Николаевна, Мария Николаевна, Анастасия Николаевна Романовы, спасшие многие и многие жизни раненых русских воинов, были зверски убиты большевистскими нелюдями вместе со своими родными и близкими.
Имена этих самоотверженных прекрасных женщин России, настоящих Милосердия Сестер, искренне отдавших свои сердца и руки лечению и восстановлению раненых защитников Отечества, навсегда останутся в сердцах благодарных граждан России, вечная им честь и слава. Они жили, и будут жить вечно в потомках выхоженных их руками раненых солдат и офицеров России.
Сестры милосердия
Сестры Крестовоздвиженской общины заботы о раненых в Севастополе в 1855 году: Баршевская, Н. Смирнова, Глебова, Савельева, Е. Гординская, Якукина, Домбровская, М. Гординская, Стахович, мать Серафима, Борисова, О. Смирнова
В 1875 году были изданы правила о сестрах милосердия Красного Креста, обучавшихся на курсах, благодаря чему на русско-турецкую войну 1877—1878 годов удалось послать более 1000 сестер милосердия. Санитарные отряды сестер милосердия Красного Креста посылались на места во время эпидемий, голода, стихийных бедствий.
В сестры милосердия принимались девицы и вдовы христианских вероисповеданий от 20 до 40 лет. Жили они при общинах либо при военных госпиталях и больницах, служба была безвозмездной, но от общины сестры милосердия получали одежду и содержание. Престарелым и потерявшим здоровье после 15 лет службы выплачивалась пенсия в 240 руб. в год, для престарелых сестер милосердия были устроены убежища при Общине св. Евгении в Петербурге и при комитете «Христианская помощь» в Москве и др. На 1900 год имелись 81 община с 1600 сестрами милосердия, 60 человек, готовившихся в сестры милосердия, и 860 человек в запасе. В 1897 году Красный Крест учредил в Петербурге также курсы братьев милосердия для ухода за больными и ранеными, а в военное время — для перевязочных пунктов на передовых позициях, куда сестры милосердия не допускались, а также для сопровождения транспортов с ранеными.
Специфика личных судеб сестер милосердия заключалась в том, что в XIX веке выйти замуж они не могли и были обречены на одиночество. Связано это было с предрассудками, бытовавшими в образованном обществе, из которого прежде всего и выходили сестры милосердия: в больницах и госпиталях им приходилось обмывать и перевязывать мужчин, ухаживать за неподвижными мужчинами и, значит, постоянно иметь дело с обнаженным мужским телом, и вследствие этого они уже считались развращенными; по общественным канонам XIX века девица даже не должна была задумываться о том, откуда берутся дети, а не то что знать об этом. В начале XX века, особенно во время Первой мировой войны, воззрения общества отчасти изменились, так что в столичных госпиталях сестрами милосердия работали даже Великие княжны — дочери Императора Николая II. Тем не менее среди пожилых мужчин — носителей прежней морали отношение к сестрам милосердия было однозначным.
Сестры милосердия имели нечто вроде униформы: длинное глухое серое платье с белыми, отдельно привязывавшимися рукавчиками, глухой белый передник и белая косынка, напоминавшая апостольник монахинь, с большим красным крестом на лобной части.
Беловинский Л.В. Иллюстрированный энциклопедический историко-бытовой словарь русского народа. XVIII – начало XX в. М., 2007, с. 615-616.
«Хотела к тем, кому хуже, чем мне»: зачем женщины идут в сестры милосердия
— Ой, нет. Публичность — это не для меня, я от всего этого далека, — говорит мне одна из сестер и скрывается в палате.
Оказывается, не так-то просто поговорить с сестрой милосердия, хотя в 12-м неврологическом отделении Первой городской больницы имени Пирогова они так и снуют туда-сюда — их легко узнать по платкам и длинным юбкам. Начинаю искать место для «засады». Но, похоже, моя первая не состоявшаяся собеседница уже предупредила коллег: завидев меня, они кидаются врассыпную.
Наконец одна все же соглашается пообщаться с журналистом, и мы уединяемся в сестринской — от обычной комнаты для медперсонала ее отличает лишь несколько полок с иконами. Елена Малаховская — «ветеран»: вот уже десять лет она совмещает работу медсестры и сестры милосердия.
«Чем старше, тем проще»
«Раньше я работала нейропсихологом. Но не чувствовала удовлетворения. Состоятельные родители приводили ко мне своих детей и тем самым устранялись от решения проблем, перекладывая их на меня. А мне хотелось помогать страждущим», — вспоминает Елена.
Как-то раз шла мимо церковной ограды и увидела объявление о наборе на церковные патронажные курсы. «У меня тогда был порыв. Я записалась на курсы, начала воцерковляться, потом окончила сестринское училище. Теперь совмещаю медицину и уход за больными», — рассказывает она.
С тех пор несколько дней в неделю Елена не только выполняет предписания врачей — ставит капельницы, водит больных на обследование, но и заботится о самых тяжелых пациентах отделения. Без малейшей брезгливости, как и другие сестры милосердия, тщательно моет лежачих, стрижет им волосы и ногти, бреет и кормит.
«Не знаю, для всех ли это приемлемо, но нас учат, подходя к тяжелому больному, представлять, что это наши бабушка или дедушка, кто-то из ближайших родственников. Это помогает проникнуться состраданием. Теперь передо мной не просто абстрактный больной человек», — делится она.
И так по 12 часов в день — с восьми до восьми. За 157 рублей в час. В месяц выходит около 20-25 тысяч. Женщина считает, что ей легче, чем молодым сестрам: дети выросли, можно больше не думать о том, как прокормить семью. Кроме того, больше нет присущей молодым потребности купить новые сапоги, сережки, сумочку. А еще у нее есть дополнительный оклад, так как Елена — штатная медсестра.
Не медсестры, не санитарки
«Страшно себе представить, как работало бы отделение без сестер милосердия. В больницах, где их нет, на 50 лежачих больных приходятся лишь две санитарки. При таком потоке весь уход — смена белья и памперсов два раза в день, как положено. Какие там протирания, умывания, стрижки и обработка пролежней! Конечно, сестры милосердия нам очень помогают», — делится заведующая отделением Екатерина Юцкова.
По ее словам, из всех сестер милосердия только четыре в штате больницы, так как у них есть медицинское образование. А было время, когда больница всем им платила зарплату. Потом спонсор. А теперь они на попечении Русской Православной Церкви.
«Пока все менялось, было время, когда женщины трудились, не получая вообще никакой зарплаты. И несмотря на это, ни разу не прерывали свой труд, работали даже безвозмездно», — отмечает Екатерина Валерьевна.
По сравнению со многими другими больницами, редкое «благоденствие». Ведь нередко из-за нехватки медсестер и санитарок одним из условий госпитализации тяжелого больного становится наличие «ухаживающего»: того, кто будет сидеть у его койки, ухаживать за ним, поворачивать, обрабатывать пролежни, кормить. При этом зачастую устроиться в больницу сестрой очень трудно: если свободные ставки есть, они разбираются теми, кто уже там работает — зарплаты маленькие, всем нужен дополнительный приработок. От перегрузок, естественно, страдает качество работы, а за плохую работу никто не хочет платить больше — такой вот порочный круг.
Чаще всего в больницу приходят совсем молодые девочки — 17-18 лет, рассказывает Екатерина Юцкова. А ухаживают они за самыми тяжелыми.
«Удивительно, как они спокойно и с улыбкой обрабатывают пролежни — гнойные, плохо пахнущие. Когда они этим занимаются, у них нет в глазах ни чувства брезгливости, ни отвращения. А ведь это колоссальный труд и неприятное занятие для молодой девушки», — удивляется заведующая.
По ее словам, если санитарки просто выполняют свою работу, то сестры милосердия делают все с душой, более ответственны и не боятся самых сложных больных. Однако, хотя они и называются сестрами, как таковую сестринскую работу не выполняют: не делают инъекций, не ставят капельницы, не водят пациентов на исследования — без медицинского образования они просто не имеют на это права. Их дело — только ухаживать за больными.
Обычные санитарки в отделении тоже есть. Но они ухаживают за самыми тяжелыми только вечером и ночью, когда нет сестер милосердия. А по выходным в больницу из храма, расположенного на ее территории, приходят добровольцы — люди самых разных профессий, которые тоже хотят облегчить жизнь пациентов.
Врачевание верой
К больным часто приходит священник. Впрочем, как поясняет Елена Малаховская, приходит он только когда его позовут. Сначала по палатам проходит «требная» сестра (помогающая священнику в совершении треб — особых священнодействий и молитв, совершаемых по просьбам конкретных людей. — Прим. ред.), общается с пациентами, спрашивает.
Если кто-то заинтересовался, приглашают батюшку. Некоторые больные принимают крещение, не выходя из палаты, для них даже упростили обряд. Вот и совсем недавно в больнице крестилась одна пожилая женщина.
Как на это реагирует администрация больницы? Здесь, в Первой городской, нормально. В других — по-разному. Священники, служащие в больничных храмах, говорят: все зависит от мировоззрения главврача: если он атеист и принципиально не приемлет православия, церковные общины, даже давно служившие в этих стенах, могут быть выдворены в считанные часы под разными предлогами. Если же главврач очень верующий (другая крайность), он, наоборот, старается сделать больницу «как можно более православной», вызывая раздражение и протест у части персонала и пациентов. Но есть главврачи, для которых важна именно польза, которую дает больнице приход церковных людей. Для них важно лишь не мешает ли это персоналу, не возникают ли конфликтные ситуации.
Помогать тем, кому хуже
Кого только нет среди сестер милосердия — бывшие медработники, звукооператоры, журналисты. Еще одна женщина, с которой мне удалось поговорить, — Светлана — в прошлом реанимационная медсестра. Но вот уже 14 лет трудится в Первой городской больнице сестрой милосердия.
«Я не всю жизнь была верующей, воцерковилась уже в сознательном возрасте. Как-то по радио «Радонеж» услышала, что в Церкви приглашают на работу сестер с опытом работы. У меня тогда была сложная ситуация в жизни. Мне хотелось прийти туда, где есть люди, которым гораздо тяжелее, чем мне», — вспоминает Светлана.
При этом ни она, ни Елена не знают, смогли бы они работать не со взрослыми и пожилыми людьми, а, например, с детьми-инвалидами.
«За детьми тяжелее ухаживать, чем за стариками. Старикам мы облегчаем существование, а дети — у них ведь еще жизнь впереди. С детьми не все наши сестры могут работать, только самые стойкие», — поясняет Елена.
А Светлана говорит, что целый год проработала с детьми, но в итоге поняла, что со взрослыми ей гораздо проще.
Удивительно, но, несмотря на многолетнюю работу в больнице, в обеих женщинах нет и следа обычного профессионального защитного цинизма медиков. «Мне кажется, нам помогает не выгорать православная среда. Участие в жизни храма, в литургии — все это придает нам сил, мы заряжаемся. А на исповеди — очищаемся. Поэтому мы и не раздражаемся, владеем собой, держим внутреннее равновесие», — считает Елена Малаховская.
Беречь и лечить. История сестёр милосердия
Образ медсестры, юной «сестрички», которая спешит на помощь раненому солдату, рискуя собственной жизнью, встречается и на картинах, и в песнях, и в стихах, посвященных не одной войне. Кажется, эти помощницы-героини были с солдатами всегда. На самом деле институт сестер милосердия появился только в позапрошлом веке. Об истории тех, кто помогал врачам и солдатам в России и за рубежом, в нашем обзоре ко Всемирному дню медицинской сестры — 12 мая.
«Долгий век»
«Это был грустный, полный драматических событий и гениальный век. Грустный, если думать об уродливости повседневной жизни в нем; драматический, если помнить о череде потрясавших его восстаний и войн; гениальный, если иметь в виду научно-технический и даже социальный прогресс, ознаменовавший данное столетие».
Грусть, драматизм и гениальность — все это черты XIX века. Слова выдающегося французского историка Фернана Броделя прекрасно характеризуют это время — столь далекое и одновременно близкое для нас. Уже не осталось тех, кто бы помнил защитников батареи Раевского, послание Белинского к Гоголю или церемонию закладки Великого Сибирского пути. И все же «долгий век», как еще называют XIX столетие, оставил для своих «потомков» огромное наследие: парламентские республики и национальные идеи, железные дороги и телеграф, гуманитарные науки и новые формы рыночных отношений. Именно XIX век, каким бы странным и удивительным он ни казался, открыл привычные нам понятия и формы познания.
Как так случилось? Как война могла дать миру тех, кто призван сохранять и беречь жизнь людей? И как именно XIX век стал отправной точкой сестринского дела? Прежде чем ответить на эти вопросы, углубимся чуть дальше в историю.
Рождение сестринского дела
В 1581 г. в одной из деревень на юге Франции родился человек, которому было суждено стать провозвестником сестер милосердия. Винсент (Викентий) де Поль происходил из бедной крестьянской семьи. Последнее, впрочем, не помешало Винсенту пойти по пути служителя Церкви. В то время религиозные основы по-прежнему оставались связующим звеном между разными слоями общества.
Понимая, что значит жить в бедности, Винсент постоянно призывал прихожан к милосердию и помощи страждущим. Поворотным моментом в его жизни стал 1617 г. На проповеди у священника оказались две женщины, которые до этого, что называется, жили в «праздности». Восхитившись словами служителя Церкви, они решили посвятить свою жизнь помощи бедным.
Сестринское дело в России
Со временем подобные общины начали появляться и в других странах. Не была исключением и Россия. В начале XIX столетия при Воспитательных домах Москвы и Санкт-Петербурга стали создаваться Вдовьи дома. Задачи сердобольных вдов, как называли современники служительниц этих домов, были схожи с сестринским делом: вдовы отправлялись в больницы и частные дома, дабы заботиться о больных.
Вскоре стало понятно: помощь страждущим требовалась на постоянной основе. Следствием этого стало создание в 1844 г. первой общины сестер милосердия. Ее основательницей стала Александра Николаевна — младшая дочь императора Николая I. Доброта великой княгини спасла многих больных, но не уберегла ее саму. В этом же году Александра Николаевна скончалась от «чахотки», ныне известной как туберкулез. Ей было всего 19 лет.
Созданная в Петербурге община позже получила название Свято-Троицкой. В задачи сестер, как и прежде, входили дежурство в квартирах, больницах, а также прием страждущих в самой общине. Однако обычного ухода за больными, привычных знаний лечебных процедур и санитарно-гигиенических условий оказывалось недостаточно. Требовалась совершенно новая подготовка сестер милосердия. И у этой подготовки были свои предпосылки.
Наука и медицина
В XIX столетии христианское милосердие сестер стало постепенно совмещаться с достижениями науки. Последнее было бы невозможным без радикальных изменений в системе образования. Символом этих перемен стало открытие в 1810 г. Берлинского университета под руководством Вильгельма фон Гумбольдта. Отныне университет был не только «хранителем» знания. Его сотрудники и студенты стремились познавать окружающий их мир. Сам же «долгий век» прошел под лозунгами женской эмансипации. Образование постепенно становилось доступным не только мужчинам, но и женщинам.
Следствием научной экспансии стало распространение западной медицины. Новые и, что самое главное, эффективные виды лечения заменяли собой традиционные, а простой уход за больными все чаще требовал профессиональной подготовки. Медицина проникала во все сферы жизни: складывалось новое санитарное законодательство, запрещающее торговлю испорченными продуктами и следившее за чистотой воды и воздуха. Наконец, гигиена утверждалась как самостоятельная область знания, требующая к себе особого внимания.
К середине XIX в. сестринское дело во всем мире перестало быть простой формой милосердия, каковым оно было со времен Винсента де Поля. Знания и навыки сестер могли использоваться в разных случаях: от попечения за бедными до помощи раненым на полях сражений. Последнее и сыграло наиважнейшую роль в появлении нового института. Чтобы вывести сестринское дело на «новый уровень», требовалось событие мирового масштаба.
Крымская война
Таким событием и стала Крымская кампания (1853–1856). Алексис Трубецкой — французский историк, потомок русских эмигрантов — давал такое определение этому событию: «немного найдется войн в человеческой истории, которые могли бы сравниться с Крымской по неясности цели и числу нежелательных последствий». Как видно, даже историки порой вынуждены были разводить руками, говоря о сути этой войны. И все же этот конфликт стал поистине уникальным для своего времени.
Крымская война известна Синопским боем, героической обороной Севастополя и Петропавловска, а также тяжелым для России Парижским договором. Однако это событие примечательно и другими моментами. Кампания в Крыму дала миру военных фотографов и корреспондентов. Именно здесь тесные ряды солдат на поле боя оказались заменены гибкими построениями и окопами. Наконец, в этом конфликте участвовали три самые могущественные империи своего времени — Российская, Британская, Французская.
Эта война унесла жизни почти 500 тысяч человек. Половина из них оказалась на счету русской армии. Еще в самом начале участники конфликта стали осознавать, что исход войны зависел не только от совершенного вооружения и продуманных тактических действий. Важно было и то, смогут ли раненые бойцы получить быструю и качественную медицинскую помощь. Усилий одних врачей было явно недостаточно.
Флоренс Найтингейл
В западной традиции начало профессионального сестринского дела принято связывать с англичанкой Флоренс Найтингейл (1820–1910). Свое необычное имя Флоренс получила благодаря Флоренции — городу цветов, в котором и родилась во время заграничной поездки своих родителей. Флоренс происходила из семьи аристократов, получила хорошее образование — знала греческий и латынь, была введена в высший свет, включая двор королевы Виктории.
Тем удивительнее для родителей Флоренс было желание девушки посвятить свою жизнь уходу за больными. В 1851 г. она отправляется в Кайзерверт (современная Германия), где пастор Теодор Флиднер основал общину сестер милосердия. Именно здесь Флоренс предложила создать целую систему по уходу и лечению больных.
О трудах сестры вскоре стало известно английскому правительству. 15 октября 1854 г. — в самый разгар Крымской кампании — секретарь по вопросам войны Великобритании Сидни Герберт отправил Флоренс письмо. Послание было предельно ясно: английской армии не хватало ухода за ранеными. Однако сестер в распоряжении английской подданной оказалось не так много. Флоренс вынуждена была просить помощи у общины Винсента де Поля.
По прибытии в военный госпиталь, Флоренс сразу же взялась за дело: вооружила сестер метлами и швабрами, снабдила раненых бельем и посудой, наладила приготовление пищи. Смрад и грязь в госпиталях сменились чистотой и уходом за больными. Смертность уменьшилась. Флоренс, обладавшая к тому же прекрасными математическими способностями, собирала статистику ранений и смертей в бою и в госпиталях. Уже после войны эта статистика была положена в основу санитарной реформы, а сама Флоренс стала первой женщиной Британии, получившей орден «За заслуги». В 1912 г. — спустя два года после смерти Флоренс Найтингейл, ее именем была названа медаль — высшая награда для сестер милосердия во всем мире.
Бакунина и Пирогов
Свои герои были и среди русских сестер. В историю вошли имена Дарьи Михайловой (Даша Севастопольская), Марии Меркуровой, Александры Стахович, Екатерины Хитрово. Но более всего примечательна судьба другой сестры милосердия — Екатерины Бакуниной (1810–1894).
Удивительно, насколько история Екатерины Михайловны Бакуниной схожа с историей Флоренс Найтингейл. Как и английская сестра, Екатерина происходила из аристократической семьи. Ее отец состоял на должности петербургского губернатора, а мать происходила из рода Голенищевых-Кутузовых, что делало Екатерину родственницей известного русского полководца — героя войны 1812 г.
Как и Флоренс, Екатерина получила превосходное образование. Росла в атмосфере музыки, поэзии и живописи. В доме Бакуниных гостили выдающиеся русские художники — Карл Брюллов и Александр Иванов. Знакомство с творческими профессиями отразилось на будущем сестер Екатерины: старшая — Евдокия — стала художницей, а младшая — Прасковья — поэтессой.
Тем более неожиданным стало желание Бакуниной, не имевшей до того медицинского опыта, вступить в ряды Крестовоздвиженской общины. Эта община была создана в самый разгар Крымской войны — осенью 1854 г., когда необходимость сестринского дела стала свершившимся фактом. Создателем общины стала великая княгиня Елена Павловна. Вдова Михаила Павловича — младшего брата Николая I, после смерти мужа посвятила свою жизнь помощи страждущим. Руководителем общины стал выдающийся отечественный хирург — Николай Иванович Пирогов (1810–1881).
Жизнь Пирогова была полна знаменательных событий и свершений. Достаточно упомянуть лишь несколько заслуг известного врача: один из открывателей эфирного наркоза, создатель анатомического атласа, основоположник военно-полевой хирургии. Последнее стало свершившимся фактом именно в период Севастопольской обороны.
Личность Пирогова пользовалась огромным авторитетом среди защитников города. Об этом свидетельствует и любопытная история. Однажды на перевязочный пункт солдаты принесли своего товарища. Один доктор, увидев это, замахал руками: «Куда несете? Ведь видите, что он без головы». На замечание последовал ответ: «Ничего, ваше благородие, голову несут за нами; господин Пирогов как-нибудь привяжет, авось еще пригодится наш брат-солдат!».
На войну!
Николай Иванович Пирогов оказался в Крыму в ноябре 1854 г. Вскоре за своим руководителем последовали и сестры милосердия. В обществе по этому поводу царили критические настроения: насколько гуманно было посылать сестер на поле брани? Все же война — не женское дело.
Первое отделение состояло лишь из 28 сестер во главе с Александрой Стахович. А между тем в одном Севастополе число раненых приближалось уже к десяти тысячам. Небольшая община не могла выдержать столь тяжелый труд. Сил явно не хватало. Однако вскоре на помощь прибыли те, с кого и начинался сестринский труд — сердобольные вдовы Москвы и Санкт-Петербурга.
Еще в Симферополе Пирогов разделил сестер на три разряда: перевязывающих, аптекарей и хозяек. Все занимались своим делом: первые — помогали врачам; вторые — раздавали лекарства; третьи — следили за чистотой в госпиталях и содержанием больных. Разделение по профессиональному признаку быстро дало о себе знать. Сестры эффективно и четко выполняли свои обязанности.
Забота о больных приводила и к весьма комичным ситуациям. Так, один солдат оказался не доволен тем, что ему не давали никаких лекарств. На замечание сестры, что доктор ничего не прописал, раненый боец начал жаловаться Пирогову. Сестре оставалось лишь пойти на хитрость: поить солдата водой с сахаром. «Новая душа в меня вселилась» — отметил боец и начал быстро поправляться.
В Севастополе
Севастополь за свою неприступность был прозван европейской печатью «Русской Троей». Именно здесь, под градом пуль и снарядов, сестры столкнулись с самыми суровыми испытаниями. Под руководством Пирогова им удавалось быстро привыкнуть к госпитальному порядку. По воспоминаниям врача Ульрихсона, сестры «так наметались и пригляделись» к операциям, что при необходимости могли сами проводить ампутации. Женский труд использовался везде: на поле боя, в госпиталях, в Гущином доме. В последнем сестры ухаживали за теми, кому можно было помочь лишь напутственным словом. То было место для смертельно раненых.
Слова Пирогова ярко иллюстрируют один из дней жизни госпиталя: «Двери зала ежеминутно отворялись и затворялись. Вносили и выносили раненых по команде: на стол, на койку. В боковой довольно обширной комнате (операционной), на трех столах, кровь лилась при производстве операций. Матрос Пашкевич, отличавшийся искусством прижимать артерии при ампутациях, едва успевал следовать призыву врачей, переходя от одного стола к другому. Бакунина постоянно присутствовала в этой комнате, готовая следовать на призыв врачей».
Авторитет Пирогова, усердный труд врачей и сестер не всегда могли исправить ситуацию. Крымская война отличалась большим числом потерь и распространением эпидемий. В госпиталях свирепствовал тиф, поражая раненых бойцов. Как итог, многие солдаты по-прежнему предпочитали гибель на поле боя смерти в лазарете. Жертвами болезни становились и сестры милосердия.
Дни и ночи сестры присутствовали на операциях и помогали в перевязках. Однако силы защитников иссякали. После 11 месяцев обороны Севастополь пал. Вместе с бойцами город покидали сестры милосердия. Одной из последних, наблюдая за взрывом Николаевской батареи, оставляла город Екатерина Михайловна Бакунина.
Новый институт
Парижский мир стал вестником новой эпохи. Под началом Александра II Россия вступала в период реформ. За отменой крепостного права, административными и образовательными реформами последовали изменения и в военной сфере. Бои в Крыму предстали в виде поворотной точки, разделив Россию на «до» и «после».
Перемены ждали также институт сестер милосердия. Война лишь ускорила происходившие ранее процессы. Привычные XIX веку общины со временем сменялись образовательными заведениями. Традиционные обязанности сестер уступали место медицинской работе. А «образ жизни», которому следовали представители общин, превратился в профессию – профессию медицинской сестры.