что такое семиотический подход
Grigor Atanesyan
Завершив два сезона рубрики «Просто о сложном», «Теории и практики» решили перейти от понятий эмпирических к вещам более теоретическим и начать объяснять смысл часто употребляемых выражений, которые зачастую используются в разговорной речи в абсолютно неправильном значении. В первом выпуске новой рубрики — рассказ о том, как при помощи семиотики разобраться в знаках и приготовиться к контакту с инопланетными цивилизациями, обезьянами, муравьями и пчелами.
Самая очевидная знаковая система — язык, на котором говорят люди. В семиотике его называют естественным, отличая от искусственных знаковых систем, таких как язык жестов, химическая символика, математические языки и языки программирования, азбука Морзе, знаки дорожного движения, знаки отличия военной формы и так далее. Семиотика не только описывает такие языки, но и участвует в их разработке — например, в программировании и создании систем машинного и автоматизированного перевода.
Мы слышим слово, и в нашем сознании возникает его образ: так работает семиотический механизм.
Идеи Соссюра воплотило в жизнь следующие поколение исследователей, увлеченное идеей уравнять гуманитарные науки с точными. Первым был французский этнолог Клод Леви-Стросс. Философ по образованию, он был недоволен своей специальностью и согласился на авантюрное для того времени предложение — преподавать в университете Сан-Паулу в Бразилии. Настоящей его целью были экспедиции к индейским племенам. По итогам работы в Бразилии 1955 году Леви-Стросс опубликовал свой знаменитый травелог «Печальные тропики». В нем впервые методы структурной лингвистики используются при анализе примитивных обществ. Например, автор описал связь между общественной организацией и территориальным делением поселений племени бороро. В следующих исследованиях Леви-Стросс показал, что важнейшие социальные установления первобытных племен (правила браков, системы родства, ритуалы, мифы) функционируют как языки.
За работами Леви-Строссом последовал ряд блестящих теоретических изысканий — в первую очередь, в математической логике и математической лингвистике. Рамки семиотики расширялись, она стала применяться к анализу всех областей культуры. Возникает семиотический подход в изучении кино, фотографии, литературы, фольклора, моды, рекламы. К концу 60-х в Европе образовались две школы семиотики — французская и советская. Поскольку в СССР новую дисциплину клеймили за формализм и отступление от марксистской методологии, ее развитие проходило в основном на периферии, в относительно либеральной атмосфере эстонского университетского центра Тарту.
Французский философ-постструктуралист Ролан Барт, с марксистских позиций презрительно относившийся к буржуазной массовой культуре, применил семиотику к анализу ее стереотипов, клише и мифов. Он выявил механизмы, на которых основана популярность широкого круга явлений: от астрологии до велогонки «Тур де Франс», от стриптиза до НЛО. История искусственных языков началась с попыток придумать универсальный язык для людей. Результат одной из таких попыток — язык эсперанто — и сейчас в ходу. Однако так или иначе основой этих языков были живые европейские языки. Ханс Фройденталь решил создать язык, понятный для существ, не имеющих с нами ничего общего, кроме разума. Дело происходило в те годы, когда все были взволнованы запуском первого спутника и первой попыткой Дрейка принять сигналы внеземных цивилизаций.
Что касается инопланетян, то в образе последних Барт видел излишнее сходство с людьми, выражение вечного мифа о двойнике, и раздраженно писал: «Одной из постоянных черт всякой мелкобуржуазной мифологии является неспособность представить себе Иное».
Но не все разделяли скепсис Барта, у многих ученых существование разумной жизни вне Земли не вызывало сомнений. Характерные заголовки, например, можно встретить в сборнике статей «Будущее науки» от 1966 года: «На повестке дня — лунные лаборатории»; «Космическое общение — задача кибернетики». С этой точки зрения, самой актуальной для гуманитарных наук задачей было конструирование языка для межпланетных коммуникаций, и здесь было не обойтись без семиотики. Таким языком стал Линкос — разработанный голландским ученым Гансом Фройденталем. Вышедшая в 1960 книга Фройденталя «Линкос. Построение языка для космического общения» сразу была признана всем мировым научным сообществом.
В наши дни активно развивается биосемиотика, которая показала, что вне зависимости от вопроса о существовании языка животных, их поведение, основанное на инстинктах, функционирует наподобие знаковой системы. На это указывает описанная советским семиологом Жинкиным звуковая система связи у обезьян, а также широко известные системы «танцев» у пчел или «язык» муравьев.
Неправильно «Виктор, я бросаю вас. Ваше семиотическое поле вызывает у меня идиосинкразию». Правильно говорить — «семантическое поле».
Правильно «Разница реакций на девушек в цветных масках в храме — на самом деле вопрос семиотики».
Правильно «Я не люблю классическую оперу за неестественность, она семиотически перегружена».
Семиотика – наука о знаках и знаковых системах
Язык, на котором мы общаемся, можно назвать самой очевидной знаковой системой, ведь эта система естественна. Однако вместе с ней есть и другие системы, например, языки программирования, математические языки, химические символы, язык жестов, всевозможные знаки отличия, знаки дорожного движения, азбука Морзе и масса других. Знаковые системы играют огромную роль в жизни человека, ибо они служат для передачи и хранения информации. Именно поэтому просто не могла не появиться наука, занимающаяся их изучением и объяснением. Эта наука называется семиотикой, и, наконец, мы решили уделить внимание на страницах нашего образовательного портала и ей.
Семиотика: определение и краткая история
Семиотика (также ее называют семиологией) – это междисциплинарная область исследований, изучающая знаки и знаковые системы, которые хранят и передают информацию. Помимо исследования знаковых систем, семиотика также принимает участие в их разработке (к примеру, в создании систем автоматизированного перевода и программировании), изучает ряд культурных явлений (ритуалы и мифы), слуховое и зрительное восприятие человека. Особое внимание эта наука уделяет знаковой природе текста, стремясь объяснить его в качестве языкового феномена.
Как мы и сказали, семиотика изучает самые разные знаковые системы. К ним относятся:
Сюда же можно отнести:
Представленные системы могут представляться семиотикой в качестве систем знаков, которые способны служить выражением определенного содержания. При этом комплексное изучение разных знаковых систем зачастую можно оправдать аналогиями в их строении, а также в принципах их функционирования.
В виде отдельной научной теории семиотика стала развиваться в конце 19 столетия, хотя корни ее тянутся в более древние времена. В той или иной форме речь об этой науке вели такие люди как Августин Блаженный, Филон Александрийский, Аристотель, стоики, последователи схоластического учения, философы Джон Локк, Томас Гоббс и другие.
Семиотический подход в исследовании знаковых систем более четко стал проявляться в трудах саксонского философа, логика и математика Готфрида Вильгельма Лейбница в конце 17 века. Своей концепцией «универсального исчисления» он сумел ранее всех обозначить принципы математической логики и семиотики.
Однако идея о семиотике как об особой науке появилась лишь в конце 19 столетия, что было обусловлено потребностью в более скрупулезной разработке понятия знака, одновременно появившегося в логике, лингвистике, естествознании и математике. Первые попытки создать такую науку предприняли швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр и американский философ и логик Чарльз Пирс (причем сделали они это независимо друг от друга).
Де Соссюр рассматривал естественные языки в качестве знаковых систем. Он разрабатывал теорию значения знаков в рамках науки, которую он назвал семиологией. Он воспринимал эту дисциплину как направление, изучающее жизнь знаков внутри жизни социума. Пирс же хотел создать логику науки, объясняющей, как приобретаются научные знания, толкующие реальность. Он ввел более явные принципы семиотики, а также ввел в обиход и само это понятие, которым обозначал науку о знаковых системах.
Чарльз Пирс определил параметры семиотического функционирования (репрезентант, интерпретант и референт; три этих параметра образуют так называемую триадическую природу знака), привел первую классификацию знаков (иконический знак, индекс и символ) и изучил процесс функционирования знака (семиозис).
Позднее подходы к исследованию систем знаков в рамках семиотической науки развивались такими известными исследователями как Умберто Эко, Томас Себеок, Рудольф Карнап, Чарльз Моррис, Готлоб Фреге и другие.
На сегодняшний день семиотика является достаточно развитой научной теорией, методы которой используются при анализе различных сфер деятельности человека. Но все же она представляет собой не единую науку о знаковых системах, а исследовательскую методологию или парадигму, анализирующую познавательную деятельность. Она связана с широким кругом научных изысканий из области гуманитарных наук и естествознания. По сути, семиотика – это пограничная дисциплина, объединяющая разные подходы.
Теперь предлагаем вам посмотреть небольшое видео об основах семиотики, чтобы вы могли лучше вникнуть в суть этого научного направления. О семиотике рассказывает руководитель школы культурологии НИУ ВШЭ и профессор факультета гуманитарных наук Куренной Виталий Анатольевич.
Значение и некоторые особенности семиотики
Семиотика имеет большое значение для науки. Наиболее ярко это проявляется в ее взаимосвязи с теорией познания. Семиотические принципы распространились и на нее, что объясняется огромным вниманием исследователей к языку вообще и к анализу языка науки в разных направлениях философии 20 века.
Здесь вступает в силу семиотическая парадигма теории познания, где объект познания доступен для человека лишь посредством знакового опосредования. Человек не может думать о реальности, не используя при этом знаки. Именно по этой причине познание связано с выработкой и толкованием знаков, а знание имеет место исключительно в форме знаков.
Благодаря знаковым системам и знаковой деятельности, служащим основанием для процесса познания, совершенно исключаются или отходят на задний план любые подходы, связанные с изучением таких способностей, как, к примеру, интроспекция и интуиция. Познавательная деятельность способствует выработке знаковых выражений, которые необходимо наблюдать и интерпретировать в каком-либо сообществе.
В данном плане семиотический подход к процессу познания противопоставляется феноменологической философии, т.к. она основывается главным образом на прямом усмотрении смысла, т.е. на интуитивном познавательном акте, который не требует никаких опосредований. Это и объясняет, почему феноменологический подход к познанию считает знаки чем-то вторичным (если вообще не лишним) – тем, что используется как вспомогательный инструмент в процессе передачи смыслов.
Другой аспект значения семиотики заключается в том, что она может быть использована как основа для развития большого комплекса методов исследования в самых разных научных дисциплинах. Суть состоит в том, что отдельные элементы действительности рассматриваются как знаковые системы.
Методы, основанные на принципах семиотики, оказываются очень эффективными на практике. Например, в разных областях биологии, когда изучается поведение животных, исследуются механизмы наследственности, проводятся изыскания на тему функционирования популяций животных и т.п. Любопытен тот факт, что изучения процессов выработки и интерпретации знаков разными животными приносят пользу не только биологической, но и лингвистической науке, т.к. они позволяют выявлять общие закономерности в существовании систем знаков и рассматривать специфику языка, являющегося особой знаковой системой.
Семиотика выделяет три уровня изучения знаковых систем. Эти уровни соответствуют трем аспектам проблематики семиотики. Вот эти уровни:
Важно отметить, что, изучая знаковые системы, специалисты используют не только разные уровни, но и разные подходы. Существует немало семиотических школ и направлений, и ниже мы хотим познакомить вас с несколькими из них.
Основные направления и применение семиотики
В семиотике присутствуют разные исследовательские направления и школы. Они фокусируются на разных аспектах существования систем знаков. Условно можно выделить два главных семиотических подхода: синтактико-семантический и прагматический.
Синтактико-семантический подход берет за основную функцию знаковых систем их способность к выражению определенного содержания или репрезентации объектов действительности. По этой причине основная задача семиотики состоит в описании структур знаковых выражений и их семантических свойств.
Основная функция знаковых систем с позиции прагматического подхода заключается в том, чтобы обеспечивать коммуникацию в конкретном сообществе. Исходя из этого, главная задача семиотики – изучать деятельность субъектов, посредством которых знаки появляются и интерпретируются.
Чарльз Пирс считал базовым для семиотических изысканий именно прагматический подход. Он указывал, что любой объект может стать знаком не из-за своих физических свойств, а по причине того, что он имеет знаковое употребление в конкретном сообществе.
Де Соссюр предлагал структуралистскую программу, ставшую впоследствии основой семиотических изысканий в конкретных науках. Первой среди них стала структурная лингвистика. В последние годы активно развивается синтаксический аспект этой дисциплины, а именно теория формальных грамматик, берущая за основу логико-математическую и отчасти теоретико-множественную методологию, а также семантический аспект, различные методологические аспекты и массу прикладных направлений (например, вероятностно-статистические описания языковых структур, дешифровка древних письменностей и т.д.)
Подобно ситуации с лингвистикой, определение и моделирование внутренних знаковых структур стали развиваться в литературоведении (семиотическое исследование художественного языка), эстетике (семиотическое исследование «языков» театра, кино и прочих видов искусства), педагогике, психологии, культурологии, антропологии, этнологии, экономке, социологии и других науках.
В основном все подобные исследования базируются на структуралистской методологии, соотносятся с идеями и лингвистическими методами де Соссюра. Язык представляется здесь системой знаков, где все элементы зависят от совокупности отношений с остальными элементами. В качестве примеров таких систем де Соссюр называл человеческое общество и культуру.
Говоря о формальной (теоретической) семиотике, можно сказать, что она является совокупностью семантических и синтаксических изысканий систем знаков применительно к области искусственно формализованных языков (таких как логико-математические и логические исчисления), рассматривающихся как вместе с их толкованиями (уровень семантики), так и без них (уровень синтактики).
В этой связи выделяются многочисленные математические исследования, теоретико-модельные и логико-семантические работы, логико-философские принципы моделирования мира, работы структурной эпистемологии, генетический анализ логико-познавательных структур и т.д.
Общетеоретические исследования по семиотике разных семиотических дисциплин позволяют исследователям разрабатывать множество описаний языков программирования и алгоритмических языков. Эти описания реализуют общие семиотические принципы и принципы математической логики.
Уровни исследований семиотики (прагматика, семантика и синтактика) в границах теоретической семиотики нередко понимаются в качестве самостоятельных разделов этой дисциплины, как, например, динамика, статика и кинематика выделяются в границах теоретической механики.
Что же касается практического и философского значения семиотики, то оно обусловлено тем, что разные знаковые модели интерпретируются в ней в качестве моделей фрагментов мира, выстраивающихся в процессе практической и познавательной деятельности человека. Примером здесь может послужить большой спектр кибернетических изысканий, известных всем нам под названием «искусственный интеллект».
Распространение семиотического подхода как раз-таки и связано с развитием во второй половине 20 столетия компьютерного моделирования, кибернетики и теории информации. Благодаря исследованиям в этих сферах сегодня мы можем выявлять в разных областях деятельности человека процессы информационного обмена, выражаемые в форме знаков.
Другой крупной сферой применения семиотики и ее принципов является гуманитарная сфера, т.к. и в ней проводятся различные исследования. Семиотика занимает важное место среди методов гуманитарных наук, ведь любой культурный феномен, начиная повседневным мышлением и заканчивая философией и искусством, обязательно закрепляется в знаковой форме и является знаковым механизмом, значение которого требуется исследовать и объяснять.
Но, отличаясь от других гуманитарных наук, семиотика интересуется не столько поиском значения, сколько способом означивания, т.е. содержание, не имеющее формы, здесь предметом изучения не является. Для семиотики знак – это материально-идеальное образование, представляющее что-либо при его отсутствии, служащее для передачи конкретного содержания и выполняющее функцию посредника в культуре.
Совокупность знаков формирует особый знаковый язык, подчиненный своей особой системе. Задача ученых – выявлять значения, которые закодированы в знаковых сообщениях. Это реализуется через декодирование, где код и есть способ упорядочивания, формирующий определенную знаковую систему, при помощи которой выполняются языковые функции, в том числе и коммуникационная.
Резюме
Безусловно, в рамках одной небольшой статьи мы не можем рассмотреть все особенности семиотики и раскрыть эту тему в полной мере. Но все же на основе вышеизложенного мы можем сделать определенные выводы.
Знаки способствуют не только получению какого-либо знания, но и служат множеству других целей. По этой причине семиотику следует воспринимать намного шире, чем просто изучение научного языка.
В соответствии с разными целями были разработаны те или иные специализированные языки, в должной степени следующие за изменениями в процессе интерпретации знаков (процессе порождения из значений).
К примеру, математическая форма выражения отлично адаптирована для выдвижения на первый план взаимосвязи терминов в языке, вследствие чего отношение к объектам отходит на второй план. Если говорить о языке эмпирической науки, то он может применяться, когда требуется описать явления природы.
Язык прикладных и изобразительных искусств, как и язык морали, идеально подходит, чтобы управлять поведением, представлять ситуации, явления и вещи в качестве объектов интереса, манипулировать вещами для достижения конкретных целей.
Семиотике отводится поистине уникальное место среди других дисциплин. Есть основания говорить о том, что любая наука пытается найти данные, которые будут служить надежными и достоверными знаками, и любая наука должна воплощать свои результаты в языковые знаки.
Исходя из этого, исследователь, конструируя приборы, проводя наблюдения и занимаясь другой научной деятельностью, всегда обязан быть предельно внимателен, оперируя и своим основным инструментом – языком.
Исключительно к семиотике следует обращаться наукам за общими принципами и понятиями, имеющими значение при решении их собственных проблем, связанных со знаковым анализом. Семиотика представляется здесь не просто наукой среди остальных наук, но инструментом этих наук.
Семиотика, будучи междисциплинарной исследовательской парадигмой, является не единственно источником методологии, но еще и способом интерпретации реальности. Это позволяет говорить о семиотической онтологии или семиотическом мировосприятии.
В рамках этого мировосприятия все, что составляет окружающую действительность, является человеку в облике комплекса сложных систем, между которыми и внутри которых происходит постоянный обмен сообщениями, имеющими знаковую форму.
В этом плане семиотика схожа с другими междисциплинарными областями, задающими конкретную исследовательскую парадигму для множества научных дисциплин, таких, к примеру, как синергетика, теория систем или кибернетика. На этом, пожалуй, можно остановиться.
А в заключение этой статьи предлагаем вам прослушать небольшую радиопостановку об основоположнике семиотики Чарльзе Пирсе, из которой вы сможете почерпнуть немало любопытной информации об этой сложной, но очень интересной дисциплине.
Если у вас возникнут какие-то вопросы на тему статьи или вы захотите увидеть на страницах нашего сайта другие материалы по данной теме, оставляйте свои комментарии – мы обязательно учтем их в дальнейшей работе.
§ 1. Семиотический подход и его варианты
Верно, что семиотика возникает в рамках отдельных, уже сложившихся теоретических дисциплин – логики, психологии, языкознания, культурологии. Однако почему, что не устраивало их представителей? Для прояснения этого вопроса обратимся к одному высказыванию нашего известного семиотика Б. А. Успенского. Он пишет, что целесообразно различать семиотику знака, которую бы он отнес к логическому направлению в семиотике, и семиотику языка, соответственно, ее можно отнести к лингвистическому направлению. В первом случае внимание исследователя «сосредоточивается на изолированном знаке, т. е. на отношении знака к значению, к другим знакам, к адресату», «во втором же случае исследователь сосредоточивает свое внимание не на отдельном знаке, но на языке как механизме передачи информации, пользующемся определенным набором элементарных знаков. Иначе говоря, в первом случае знак рассматривается в принципе безотносительно к акту коммуникации, во втором же случае знаковость, семиотичность определяется именно участием в коммуникационном процессе, т. е. предстает как производное от этого процесса. (Именно коммуникационный процесс, например, лежит в основе понятия фонемы: фонемы сами по себе не являются знаками – они не обладают самостоятельным значением, – но мы говорим о двух разных фонемах в том случае, если их смешение нарушает акт коммуникации.)» (81, с.30–31).
Чтобы лучше понять смысловое различие, на которые указывает Успенский, а именно, связанное с тем, что «семиотичность определяется участием в коммуникационном процессе», вспомним, что в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра сформулирован тезис о том, что «язык есть система, подчиняющаяся своему собственному порядку» и эта установка вдохновляла несколько поколений исследователей. Но если лингвистика рассматривает язык «в самом себе» как замкнутую систему, то он не может быть интерпретирован как «механизм передачи информации с помощью знаков». Недаром, выступая на IX Международном конгрессе лингвистов, Р. Якобсон старался расширить трактовку понятия лингвистики с тем, чтобы включить в нее и семиотику. «Конечно, – пишет он, – наша наука рассматривает язык «в самом себе», но не только «для самого себя», а для тех, кто создает его и пользуется им, потому что язык есть орудие, а не «автархическая независимость орудия» – это противоречие в терминах» (47, c.579, 580, 582, 586–587). Не менее характерен комментарий к этому высказыванию Г. Щедровицкого. «Хотя, – пишет он, – Р. Якобсон по-прежнему говорит, что лингвистика рассматривает язык «в самом себе», но звучит это уже совсем не так, как раньше. И может быть, осталось не так уж много времени до того момента, когда получит широкое признание тезис, что язык, рассматриваемый вне мышления, культуры, деятельности, есть просто ничто» (95, с.26).
Вдумаемся в данную ситуацию. Если случится то, чего ожидает Г. Щедровицкий, то придется расстаться с лингвистикой, подобно тому как, начав с построения содержательно-генетической логики, Г. Щедровицкий оставил ее ради теории деятельности. Но в то же время, при решении многих задач нельзя расматривать язык (соответственно, мышление, психику и т. п.) вне коммуникации, деятельности, практики. Б. Успенский для выделения семиотического подхода в языкознании указывает на процесс коммуникации, но ничего не говорит о том, какое обстоятельство, какой поворот мысли специфицируют семиотический подход в логике. Восполним за него этот пробел и обратимся для этого к творчеству Пирса.
Чарльз Сандерс Пирс начинает на первый взгляд почти с аристотелевской трактовки мышления: «Мышление есть нить мелодии, протянутая через последовательность наших ощущений» (50, с.123). Но далее, критикуя Декарта и Канта, утверждавших, что априорное знание является очевидным и ясным, он выходит на представления, в определенном отношении более близкие к методологическим. В частности, Пирс старается показать, что ясность и истинность знания достигаются не отдельным человеком, а сообществом ученых, создающих понятия для применения их на практике. «Рассмотрите, какого рода следствия, могущие иметь практическое значение, имеет, как мы считаем, объект нашего понятия. Тогда наше понятие об этих следствиях и есть полное понятие об объекте» (50, с.125). В другой работе, «Закрепление верования» Пирс развивает идеи, которые можно считать теоретико-деятельностными. «Прагматизм, – пишет он, – полагает, что мышление состоит в живом, логически последовательном превращении смыслов, содержание которых – условные общие решения, – в действие» (51, с.132).
Реализуя в логике прагматический подход, Пирс вынужден обсуждать функциональный прагматический «довесок» истины. Вероятно, именно теоретическое осмысление этого довеска заставило Пирса развести понятия знания и знака и развить одно из первых семиотических учений. Действительно, например, указанная выше пирсовская типология знаков – «знаки-иконы», «знаки-индексы», «знаки-символы» – позволяет развести три основных случая существования истины в практике. В первом случае, прямо по Аристотелю, знание описывает (характеризует) свой объект, во втором – связь знания с объектом обусловлена их физической природой (как в случае флюгера и ветра), в третьем случае связь знания с объектом опосредована различными мыслительными или культурными обстоятельствами. Все эти три контекста Пирс, очевидно, пытается подвести под понятие практики. Интересно, что представители ММК проделали аналогичный путь: начав с прагматически ориентированной содержательно-генетической логики, они затем вышли к семиотике.
Итак, моя гипотеза состоит в следующем. Для решения целого ряда задач, поставленных в конце XIX и в ХХ столетии (прежде всего, это задачи объяснения развития, различения разных контекстов и случаев употребления), пришлось традиционные объекты изучения (мышление, язык, психику и т. д.) включать в определенные контексты, подчинять образованиям другой природы. Например, мышление (употребление знаний) рассматривать в контексте практического использования, язык – в процессах коммуникации, психику – в контексте обучения и развития человека. В этой ситуации семиотический подход возникает как естественный ход, позволяющий соединить традиционные предметы и объекты изучения с данными контестами и образованиями, т. е. практикой, деятельностью, коммуникацией, обучением, развитием. Кстати, некоторые из подходов, сложившихся на этой основе, претендуют на то, чтобы включить в себя все остальные. Например, деятельность в широком своем значении включает в себя разного рода практики, коммуникацию, обучение и наделяется таким фундаментальным свойством, как развитие (см.: 98). Понятие практики у Пирса включает в себя деятельность, коммуникацию, обучение.
Таким образом, семиотический подход и возникшая на его основе семиотика являются посредниками или медиаторами между традиционными теоретическими дисциплинами и новыми подходами – прагматическим, деятельностным, коммуникационным (герменевтическим). С одной стороны, семиотический подход призван удержать ряд особенностей традиционных дисциплин, прежде всего знаниевый, языковой, эпистемологический планы, с другой – соединить эти планы с употреблением (знаний, языковых выражений), деятельностью, коммуникацией. Данную гипотезу можно подкрепить и фактами генезиса.
Хотя рассмотрение понятия знака начинается в рамках греческой культуры, его настоящее философское обсуждение (Августин, Боэций и др.) относится к Средним векам. И вот почему здесь возникает необходимость вводить понятие знака. С одной стороны, приходится различать вещи как они созданы Творцом и выражены в слове (имени), с другой – их конкретные воплощения и модификации, данные сознанию человека или выраженные в произведении мастера. Разбирая этот момент, С. Неретина пишет: «Вещи, сотворенные по Слову (в этом смысле слово всегда деловито и технично), не ноуменальны. Они подвижны и неустойчивы в своих значениях. Это особенно ясно при чтении Боэциевых «Комментариев» к «Категориям» Аристотеля, где его мысль почти зримо соскальзывает с идеи имени как nomen на имя как vocabulum, обнаруживая трудности для перевода: оба термина – «имя», но это разные имена. Ибо nomen указывает на вечный и неизменный Нус, Ум, а звучащее vocabulum – на дрожь изменения, если не измены, имея прямое отношение к времени (что невозможно для Аристотелева понимания имени), к глагольности. Отныне важным становится не утверждение эйдетичности имени, но его значение для человека, что самого человека непосредственно вводит в онто-теологическую систему. Земной мир, требующий умелости хотя бы ради человеческого спасения, предполагается не осколком вечности, а конкретностью, сращенностью с вечностью, обеспечивающей человеческое существование». Далее, цитируя Августина, говорящего, что если бы в человеке «умолк всякий язык, всякий знак», то последний услышал бы непосредственно Бога и узрел вечную жизнь, Неретина старается показать, что знаки в средневековом понимании обеспечивают связь мистического знания вещей (тогда они есть не образы, а сами предметы) с обычным человеческим знанием вещей. Она пишет: «И еще более строго выраженная эта же мысль (Августина): в огромном вместилище памяти «находятся все сведения, полученные при изучении свободных искусств, и еще не забытые; они словно засунуты куда-то внутрь, в какое-то место, которое не является местом: я несу в себе не образы их, а сами предметы». Обнаружить точку преображения рационального знания в мистическое (от образов или знаков предметов к самим предметам, от образа или знаков Бога к самому Богу) и помогает та самая техника, или умение ума силою вопрошания души» (45, с. 205–207).
Я бы прокомментировал этот текст следующим образом. Именно понимание вещей, как сотворенных Творцом по Слову, и одновременно данных человеку во множестве конкретных воплощений, в сознании и техническом произведении, заставляет Августина вводить понятие знака как медиатора и связи слова (имени) и вещи, абсолютного значения и конкретного смысла. С одной стороны, понятие знака позволяет схватить, осмыслить акт творения вещи по Слову (в дальнейшем – любой акт создания, начиная от ремесленной деятельности, кончая проектированием и инженерией), с другой – акт понимания и употребления вещи (в дальнейшем – коммуникацию и практическое использование). В понятии «знак» мысль получает возможность приписывать слову саму вещь (поскольку Творцом и в Творце она создана именно по Слову) и одновременно указать на человеческий контекст (т. е., ка?к вещь нужно понимать, ка?к она используется). В этом плане семиотический подход включает две важные практики – создания вещей с помощью знаков (любых вещей и предметов, включая идеальные) и различения «семиотической нормы» (значения, денотата, предмета) и ее конкретной реализации (смысла, концепта).
Нетрудно сообразить, что поскольку семиотика строится на основе разных традиционных дисциплин и по-разному в смысле выбора новых подходов, а также способов перехода от традиционных теоретических дисциплин к этим подходам, то и вариантов семиотики должно быть несколько, что мы и наблюдаем в реальности. Предложенные здесь представления позволяют по-новому осмыслить задачи семиотики.
Во-первых, семиотические исследования должны восполнить традиционные (логические, лингвистические, психологические, социологические и т. д.) в области новых задач, которые были поставлены временем, но на которые эти дисциплины при их создании не были ориентированы (конечно, при условии, что ресурсы этих традиционных дисциплин пока не исчерпаны). Например, соглашаясь, что имманентное изучение языка за последние 40 лет кое-что дало, Г. Щедровицкий перечисляет новые задачи, которые, с его точки зрения, на основе этого подхода решены быть не могут: «1) о соотношении «языка» и «речи» (в соссюровском смысле); 2) о соотношении социального и индивидуального в них; 3) о законах развития «речи-языка» (95, с.24). Вряд ли эти задачи, особенно вторую и третью, взялись бы решать лингвисты традиционной ориентации, но Л. Ельмслев или Р. Якобсон их уже будут, во всяком случае, обсуждать.
Во-вторых, семиотические исследования должны очертить области, в которых необходимо менять контексты и соответственно логику изучения, говоря иначе – включать традиционные объекты изучения в принципиально новые образования. Именно поэтому одна из основных задач семиотики – построение классификаций (типологий) знаков и знаковых систем. Каждый такой класс (тип) задает свой особый случай связи традиционного объекта изучения с выбранным контекстом (образованием).
Наконец, в-третьих, важная задача семиотического исследования – проведение собственно семиотического объяснения. Его особенностью является перенос объяснения и оснований в область «жизни знаков». Для семиотиков бытие знаков является более ясным, чем существование других объектов и предметов, которые поэтому нуждаются в семиотическом прояснении. Понятно, что другие «дисциплинарии» с этим вряд ли согласятся, у них свои критерии ясности.
Если мы теперь с этой точки зрения посмотрим на разные направления семиотики, то сможем их охарактеризовать по-новому, найдя им достойное место в общем процессе семиотического познания. Например, Пирс шел от традиционной логики и изучения мышления, а в качестве нового подхода формировал представление о практике. Г. Щедровицкий отталкивался не только от изучения мышления, но и от содержательной логики, психологии и педагогики; новый подход у него задавался идеями деятельности, обучения и развития. Ф. де Соссюр шел от языкознания, а новый подход задавался идеей коммуникации. В. Канке стартовал от традиционной философии в направлении ряда современных философских идей – значения языка, практики, понимания и ряда других. Е. Черневич основывалась на проблемах визуалогии, лингвистики и традиционной логики, ориентируясь на такой новый подход как практика графического дизайна. Эко идет от задач искусствознания, теории массовой коммуникации, лингвистики; новый подход для него задается идеей коммуникации, за которой просматривается и ряд других – культуры, практики, общения. И хотя все перечисленные авторы, выступившие идеологами самостоятельных направлений в семиотике, вводят семиотические понятия и ведут семиотические исследования (или это делают их последователи), мы имеем существенные расхождения как семиотических понятий, так и характера семиотических исследований. Иначе, учитывая все сказанное, и быть не может.
Анализ показывает, что в своем развитии семиотика прошла три основных этапа. На первом (здесь я характеризовал именно его) это были своего рода методологические (технические) схемы, выполнявшие две основные функции: они обеспечивали связь традиционных предметов (логики, психологии, искусствознания, языкознания и т. п.) с новыми подходами – деятельностным, прагматическим, герменевтическим и др.
На втором этапе семиотические схемы и представления были объективированы, т. е. рассмотрены как самостоятельная объектная реальность. Собственно, с этого момента начинает складываться семиотика как самостоятельная наука. Знаки и отношения между ними начинают изучаться, создаются типологии знаков, описываются закономерности функционирования или формирования знаков и знаковых систем.
У. Эко не только осознает, но и более детально развивает оба указанных этапа. Центральное понятие его семиотической концепции – «код» истолковывается им двояко: код – это то, что задает (определяет) систему значений, и код – это структура. В свою очередь, структура понимается Эко, с одной стороны, как метод структуралистского исследования (здесь код выступает в виде соответствующих «технических» схем), с другой – как особая онтологическая (семиотическая) реальность. Эко специально обсуждает парадокс структуралистского подхода – невозможность принять онтологическое существование структур, так же, впрочем, как и признать стоящую за ними онтологию Духа. Структурный метод, отмечает Эко, «не столько обнаруживает структуру, сколько выстраивает ее, изобретает в качестве гипотезы и теоретической модели и утверждает, что все изучаемые явления должны подчиняться устанавливаемой структурной закономерности… Код – это модель, являющаяся результатом ряда условных упрощений, производимых ради того, чтобы обеспечить возможность передачи тех или иных сообщений… понятие структурной модели рассматривается в свете операционистской методологии, не предполагая утверждений онтологического характера; и если вернуться к аристотелевским субстанции и колебаниям между онтологическим и эпистемологическим полюсами, то выбор будет сделан в пользу последнего… С другой стороны, попытка выявления однородных структур в различных явлениях (и тем более, если речь идет о переходе от языков к системам коммуникации, а от них – ко всем возможным системам, рассматриваемым как системы коммуникации) и признания их устойчивыми, «объективными» – это нечто большее, чем просто попытка, это непременное соскальзывание от «как если бы» к «если» и от «если» к «следовательно». Да и как требовать от ученого, чтобы он пускался на поиски структур, и при этом не позволять ему хотя бы на минуту допустить, что он занимается реальными вещами. Однако Леви-Строс (и разве не о том же говорили и мы?) вечно колеблется между исследованием объективных структур и убеждением в том, что эти структуры представляют собой не что иное, как удобный с методологической точки зрения инструментарий» (100, с.66, 290–291, 355).
Комментируя эти глубокие размышления, замечу: дело не в том, что? есть код или структура – метод исследования и удобный инструментарий или же реальные объекты. Это и то и другое, в разных функциональных значениях на каждом из двух указанных этапов. Дело в другом: во-первых, в необходимости понимать, как в конкретном случае мы используем соответствующие понятия (в качестве метода исследования или объекта), во-вторых, в том, чтобы контролировать работу в каждом из этих употреблений, наконец, в-третьих, в необходимости следить за границами каждого употребления, с тем чтобы не запутаться в противоречиях, вовремя избежать их.
Теперь третий этап. Здесь семиотические представления и понятия сами начинают использоваться в других науках в целях объяснения и обоснования. Ряд ученых считают, что именно семиотические представления задают истинную реальность, на основе которой можно понять все остальное. Например, когда В. Канке пишет, что «любую из традиционных философских категорий можно переформулировать и представить в семиотическом виде» или что «семиотической философии нет альтернативы», он выражает именно этот взгляд. Переформулировать и представить, конечно, можно, но только вопрос, что останется после этого от живой философской мысли. Иначе, это вопрос о том, в каком случае семиотизация ведет к обогащению предметного содержания, а в каком к обеднению или простой редукции, возможно, и небесполезной для самой семиотики, но бесполезной или даже разрушительной для соответствующего предмета (например, философии).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.