что такое русская болезнь собянина
Собянин ответил на острые вопросы
Как нерабочие дни повлияли на динамику заболеваемости в городе? Можно ли говорить о спаде? Сколько москвичей сделали прививки от ковида за этот период? На самые острые вопросы ответил мэр Москвы Сергей Собянин.
— Сергей Семенович, нерабочие дни себя показали? Почему было принято решение их не продлевать?
— Полный эффект мы поймем только в конце даже не этой, а следующей недели, когда москвичи вернутся на работу. По динамике заболеваний и госпитализаций мы видим, что ситуация в настоящее время более-менее стабилизировалась. Это значит, что нет динамики роста, то есть у нас где-то около 1500 госпитализаций держится уже в течение недели, а в предыдущую неделю доходило даже до 1600-1700 госпитализаций. То же самое и по выявляемости. Сегодня выявляемость колеблется где-то в районе 6 тысяч ежесуточно, а доходило до 8 тысяч.
— За последние недели довольно резко возрос уровень вакцинации. Многие ли успели сделать оба компонента?
— На сегодняшний день эта цифра приближается к 4,5 млн. Хотя она относительная, потому что часть москвичей вакцинируется в других регионах. Динамика, в принципе, неплохая, хорошо бы, если бы она и дальше сохранилась. Надо всем понимать, что, несмотря на стабилизацию динамики заболевания, сам уровень заражаемости очень высокий.
— В периоды роста заболеваемости вновь становится востребована помощь добровольцев. Какой запрос на нее в Москве, хватает ли рук, чтобы помочь всем?
— Все-таки основную помощь оказывают социальные службы, специальные контакт-центры, которые ведет Департамент социальной защиты. На сегодняшний день около семи тысяч работников Департамента социальной защиты находятся на постоянной связи. Но, конечно, очень важна и помощь волонтеров. В Москве огромное движение, оно сосредоточено на базе «Мосволонтера», специального центра, созданного для волонтеров, это огромный отряд, который, я надеюсь, сохранится и после пандемии.
— Мы с вами в уникальном месте, это центр по заготовке плазмы с антителами к COVID-19. Какая у него мощность? Какими ресурсами город располагает сегодня? Много ли желающих сдать кровь?
— Создан крупнейший в России центр доноров плазмы тех, кто переболел ковидом, у кого есть высокие антитела. Из этой крови создается плазма, которая закачивается пациентам, чтобы облегчить их состояние. Эффект очень высокий, практически в два раза уменьшается количество людей, которые переходят на ИВЛ. Помимо этого, создано специальное лекарство на основе плазмы, иммуноглобулины специальные. Это инновационные методы, которые вообще в России были созданы здесь, в Москве. И применялись впервые в Москве. Теперь мощность забора плазмы до десяти тонн в месяц. Это большой объем, на базе которого можно увеличивать и количество изготовленных лекарств.
— В больнице имени Буянова открылся новый эндоскопический центр. Для чего нужны такие центры? Насколько они сейчас востребованы?
— Мы себе поставили задачу – изменить службу эндоскопии, создали другую историю в Москве, когда эндоскопические исследования пищеварительного тракта, органов пищеварения делаются в режиме скринингов, создали систему, которая позволит проходить эту процедуру сотням тысяч людей каждый год. Там сосредоточено мощнейшее и новейшее оборудование с искусственным интеллектом, которое позволяет точно ставить диагноз. Даже на первом этапе, когда мы только начали пациентов с подозрением на онкологию пропускать через этот центр, выявилось около 6% онкологии.
— На этой неделе в стране отмечается День народного единства. Насколько важно почувствовать себя частью чего-то большего? И против чего или для чего необходимо сейчас объединяться?
— Уже второй год мы проводим этот праздник в режиме онлайн. Праздник Народного единства посвящен самым тяжелым, сложным страницам нашей истории. Сегодня мы снова сталкиваемся с серьезными вызовами, это не только наша страна или наш город, весь мир. Когда большинство москвичей помогает друг другу, осознает опасность, выполняет те требования, которые предъявляются, это тоже их вклад в борьбу. Огромный вклад вносят, конечно, наши медицинские работники. Я благодарю всех, кто принимает участие в этой борьбе. Поздравляю с праздником. Всем терпения и надежды на то, что победа будет за нами.
— Спасибо большое, Сергей Семенович.
Собянин выразил соболезнования в связи со смертью режиссера Наумова
Мэр Москвы Сергей Собянин выразил соболезнования родным и близким народного артиста СССР Владимира Наумова, скончавшегося на 94-м году жизни. Телеграмма опубликована на официальном сайте мэра столицы в понедельник, 29 ноября.
Собянин назвал Наумова всенародно любимым режиссером, сценаристом, актером и продюсером, а также ярчайшим представителем плеяды выдающихся деятелей кинематографа, чья биография является примером подлинного служения искусству, сообщает агентство городских новостей «Москва».
«Замечательные фильмы Владимира Наумовича, такие как «Бег», «Тегеран-43», «Мир входящему», завоевали искреннюю любовь миллионов зрителей. Невозможно переоценить его роль в воспитании и становлении молодых талантливых режиссеров. Светлая память об этом замечательном человеке навсегда сохранится в сердцах миллионов людей. Останутся с нами и его прекрасные фильмы», — говорится в тексте.
Владимир Наумов умер на 94-м году жизни, сообщает телеканал «360». Причина смерти не названа.
Наумов родился в Ленинграде в 1927 году. Отец режиссера был кинооператором, а мать — актрисой. В 1952 году Наумов окончил режиссерский факультет ВГИКа. В 1983 году получил звание народного артиста СССР, а в 1985 году стал лауреатом Государственной премии СССР.
Наумов совместно с режиссером Александром Аловым снял такие ленты, как «Бег», «Тегеран-43», а также картины «Мир входящему», «Легенда о Тиле» и «Скверный анекдот». Был одним из сценаристов телесериала «Как закалялась сталь» и сыграл в фильмах «Гори, гори, моя звезда», «Кража» и «Третий удар».
Собянин оценил ситуацию с коронавирусом в Москве словами «пики прошли»
Снижение заболеваемости коронавирусной инфекцией COVID-19 продолжается в Москве уже пятую неделю, новых заражений этой болезнью выявляют все меньше. Об этом заявил в интервью телеканалу «Россия 1» мэр Москвы Сергей Собянин.
«В целом мы видим, что происходит снижение заболеваемости. Это, конечно, положительно, это означает, что эти пики прошли, и надеюсь, что дальше будет улучшение», — сказал Собянин.
В то же время мэр столицы отметил, что число госпитализированных из-за COVID-19 пока снижается не так быстро.
«Всегда сдвиг такой вправо, потому что люди, которые заболели, они утяжеляются и продолжают еще тяжело болеть. Поэтому много госпитализаций, много людей в реанимации находятся», — пояснил Собянин.
Общее число ежедневно вакцинируемых в Москве мэр столицы оценил примерно в 90 тыс. (с учетом первого и второго компонентов прививки), однако, по словам Собянина, по мере снижения числа заражений «москвичи стали успокаиваться».
«Но успокаиваться не надо», — предупредил Собянин, отметив, что болезнь пока никуда не ушла.
Своего пика число суточных заражений COVID-19 в Москве достигло в июне. 19 июня было объявлено, что за предыдущие сутки в столице выявили 9120 больных COVID-19. Достигнув максимума, количество заражений начало постепенно (время от времени вновь поднимаясь) снижаться и к 20 июля упало почти втрое, до 3188 случаев. За последние сутки в Москве выявлено 3425 заражений. В то же время смертность от коронавируса в столице пока остается высокой — начиная с 27 июня в городе ежедневно умирают более ста заболевших.
Московское правительство – «противным» покровительство. Сергей Собянин стал слишком современным
Формально пропаганда сексуальных меньшинств в России запрещена. В реальности Москвы 2020 года существует центр для их поддержки под покровительством мэрии Москвы. Откуда взялся? Оттуда, что мэрия и её руководитель слишком далеко зашли по пути «урбанизма» и «современных городских пространств». Должно быть, сами не заметили, как стали строить из Москвы сущий Брюссель.
Мало нам было в Москве борющихся за своё «право на содомский грех» крикливых ЛГБТ-тусовок, так теперь новая напасть – в столице появится «точка сбора» для ещё одной разновидности извращенцев – «Центр Т» для трансгендеров и «небинарных» людей. Для нормальных людей поясняю. «Небинарные» – это существа, которые никак не могут определиться со своей «внутренней» половой принадлежностью. А «трансгендеры» – это те, которые уже определились, что природа в них ошиблась, а некоторые ещё и исправили эту «ошибку» хирургическим путём, переделав себя из мальчиков в девочек и наоборот.
Самое интересное в этой истории, что очередной новообразованный «микроСодом» рекламирует «Городской информационный канал m24.ru». То есть «Москва-24» – часть Объединённой редакции московских СМИ «Москва Медиа» – организации, объединяющей медиаактивы московского правительства!
Что за «Центр Т» и чем трансгендеры намерены там заниматься?
Комфортным общением, ибо подобное, как известно, притягивается к подобному: будут чаёвничать с печеньками, калякать-малякать красками и играть в настольные игры. Терапевтическими программами – ведь быть извращенцем в «нетолерантном» русском обществе так тяжело, а какому-нибудь нетолерантному футбольному фанату абсолютно всё равно, педераст перед ним или трансгендер. Работой с «френдли-психологами», часто – из таких же трансгендеров. Помощью молодым трансгендерам (18–21 год) с материальными проблемами и жертвам разнообразной «трансфобии» (есть теперь и такая) при устройстве на работу. И т. д.
В общем, будут собранные в кучку «трансы» делиться жизненным опытом, обретать «крепкую трансгендерную дружбу» и пребывать в психологическом комфорте среди себе подобных.
То есть придуркам, совершившим жуткий грех, отрицая, а то и изменяя дарованную им свыше половую принадлежность, будут внушать, что это – и не грех никакой, не идиотизм и не болезнь, а всего лишь некое «разнообразие» и «непохожесть на других». А то и (как думают про себя в ЛГБТ-среде) признак некой «духовной элитарности». Для проповеди всей этой трансдопустимости их сколачивают в этакую секточку, в качестве «гуру» которой выступают «френдли-психологи». Говоря открытым текстом, вместо осознания греха и покаяния, согрешивших учат гордиться своим грехом, воспринимать его как нечто естественное и налаживать отношения с себе подобными грешниками.
В перспективе в процессе «клубного» общения формируется своего рода «трансгендерная солидарность», аналогичная внутривидовой солидарности этнических общин и ЛГБТ-сообществ, когда каждому вменяется в обязанность, заняв мало-мальски руководящий пост, принимать на работу и продвигать «своих», всячески вытесняя при этом «не своих».
То есть рано или поздно (скорее – рано, чем поздно) «трансы» двинутся расширять свою среду обитания, создавая повсеместно связанные между собой очаги «своих», допуском в которые будет реальная или придуманная из карьерных соображений «трансгендерность» или «небинарность» (так «карьерный гомосексуализм» давно стал реальностью наших дней).
Но довольно об этой мерзости. Гораздо важнее то, кто и зачем продвигает её у нас и рекламирует.
Скажи мне, кто твой друг…
Не берусь определить причины столь очевидной любви московского мэра (хочется надеяться всё же, что любви чисто платонической!) к трансгендерам и тем неизвестным покровителям, которые стоят за их спиной и их финансируют. Ибо создать и содержать подобный Центр – весьма не дешёвое удовольствие.
Мэр Собянин, как известно, большой поклонник, чтобы не сказать «фанат», разного рода заграничных новинок, которые одну за другой перетаскивает в Москву. Тут тебе и комплекс бизнес-небоскрёбов «Москва-сити», и велодорожки, и каршеринг, и плитка вместо привычного асфальта, и многое другое. Некоторые вещи (например, тот же каршеринг и велосипеды в аренду) оказались вполне функциональными и уже вполне прижились в столице. Насчёт других ведутся споры до сих пор. А уж такие сомнительные заимствования, которые мы наблюдали в качестве «карантинных мер» в этом году, и вовсе вызывают у большинства москвичей категорическое неприятие, граничащее с ненавистью.
Вот и задумаешься тут поневоле: а вдруг непонятное покровительство московского мэра извращенцам (а реклама их новой «точки» через подконтрольные мэрии СМИ – это именно покровительство) – это очередное заимствование Сергеем Семёновичем «передового западного опыта»? Да ещё не забудем, что покровительство это осуществляется на деньги налогоплательщиков, огромное и подавляющее большинство которых подобное расходование взимаемых с нас налогов вряд ли одобрит.
Нет, связываться с поддержкой извращенцев где-нибудь в Европе – дело для политика, может быть, и прибыльное. Но в нашей стране для репутации – абсолютно губительное. Например, начатые было (и быстро прекращённые) в Санкт-Петербурге ежегодные «Международные фестивали квир-культуры (культуры ЛГБТ)», ставшие в глазах многих позором «культурной столицы», питерцы вспоминают властям до сих пор, а ведь уже два губернатора с тех пор сменилось. Что же говорить про Москву, где мы ещё в середине нулевых выводили на площадь митинги в 5-6 тысяч человек (тогда это было очень много!) против разрешения парадов извращенцев. Впрочем, г-на Собянина в столице тогда ещё не было, но пусть поверит мне на слово: не надо!
Уж такие мы уродились – русские…
Мы несколько другие, чем люди нынешнего, давно уже не христианского Запада. В отличие от них, мы никогда в нашей истории не оценивали человека по цвету его кожи, непохожей на нашу религии или своеобразию культурных пристрастий. Но при этом мы очень чётко и в соответствии с нашей культурой всегда определяли границы допустимого и недопустимого – и для себя самих, и для тех, кто живёт рядом с нами в нашей стране. Поэтому, например, мы никогда не согласимся вставать на колени и каяться за то, что мы белые и русские перед беснующимися неграми из Black Lives Matter или каким-либо их российским аналогом. Не дождутся! Для нас достойными уважения всегда будут те наши футболисты, которые отказались вставать на колени и унижаться, но никак не те, что на колени встали, чтобы не лишиться футбольных гонораров. Мы никогда не признаем присвоенного себе разнообразными «меньшинствами» права плевать на мнение большинства и насаждать очевидные мерзости в качестве некой «новой нормы».
Что бы ни считали «нагнутые» в своё время ЛГБТ-лобби американские и международные медицинские организации, мы, как и столетие назад наши предки, будем считать извращения (в том числе – «трансгендерные» и «небинарные») именно психической и душевной болезнью, каковой они по сути и являются, а отнюдь не «ещё одной нормой поведения».
«Не ложись с мужчиной, как с женщиной, ибо это мерзость», – говорит Библия, а Иоанн Златоуст даже уточняет: «Какой ни назови грех, ни один не будет равен этому беззаконию» (то есть даже убийство и воровство – грех менее тяжкий!).
Именно такой подход накрепко вбит в нашу национальную ментальность и культуру. Поэтому переделывать нас бесполезно. Не только русских, но и другие народы, веками жившие рядом с нами. Кто не верит, пусть съездит хотя бы в Грозный и задаст вопрос насчёт «обязательной в наши дни толерантности» тому же Рамзану Кадырову.
Так что никакие мы не «гомофобы» и не «мракобесы», мы просто дети Русской цивилизации и воспринимаем этот мир, как должно русским. Некоторые, «не совсем русские» и даже «совсем не русские» воспринимают его иначе. Имеют право. Но возводить это своё мнение в «новую норму» им у нас никто не позволит, будь оно хоть трижды «современным» и «общечеловеческим».
И если кто-то хочет быть мэром нашей столицы (или любого другого российского города), ему бы очень не помешало этот факт учитывать.
Сергей Собянин — РБК: «Зачистить вирус, как в Китае, у нас невозможно»
«Что бы ты ни сделал, ты всегда будешь не прав»
— У вас есть предварительные подсчеты цены пандемии для Москвы?
— Мы недополучили 200–250 млрд руб. доходов за прошлый год. И за полтора года израсходовали еще где-то 350 млрд на борьбу с ковидом: лечение, социальную поддержку и помощь бизнесу.
— То есть больше 600 млрд?
— Да. И мне кажется, что ковид в меньшей степени влияет на экономику, по крайней мере у нас. Для всех нас это главная тема — политическая, социальная, экономическая, какая хотите. Другой режим работы, другая психологическая обстановка, другое отношение ко многим привычным вещам. Вообще мир изменился.
Гораздо в большей степени он влияет на внутреннее самоощущение и самочувствие. Когда человек постоянно находится в зоне риска, то ощущает сильный дискомфорт. И, как реакция, у многих людей поднимается градус негатива.
— Вы на себе этот негатив ощущаете — виноваты власти?
— И я понимаю, почему так происходит. Психологически люди делятся на две группы. Одна половина считает, что мы делаем мало, вводим недостаточно ограничений. Вторая половина считает, что действуем слишком жестко.
И, что бы ты ни сделал, ты всегда будешь не прав. А твоя задача — найти компромисс между этими крайностями. Даже не компромисс, потому что компромисс — это всегда какие-то уступки. Мы должны найти оптимальное решение, чтобы, с одной стороны, защитить здоровье и жизни людей. А с другой стороны, спасти экономику и психологическое самочувствие тех же самых граждан. Вот между двумя этими задачами мы и балансируем. На мой взгляд, в Москве удалось выбрать оптимальную модель.
— Довольны тем, как ваша команда сработала во время пандемии? Замен в правительстве города не планируете?
— Я доволен тем, как мы проходим нынешнее испытание. Все комплексы проходят достойно. Лучше, чем многие другие города. Приезжают из других городов, из ВОЗ, спрашивают: «Как вам удалось, как вы можете так быстро разворачивать систему здравоохранения?»
Но это заслуга не только здравоохранения. Это работа всех городских служб. Если бы у нас не было мощных систем капитального ремонта, мы бы за месяц не перепрофилировали больницы и не открыли новые госпитали. Если бы не было строительного комплекса, мы никакого Вороновского бы не построили, Коммунарку бы не построили. Если бы не было экономического комплекса, мы бы не обеспечили огромные объемы закупок санитарных масок, халатов и прочего. И так далее.
— Как в борьбе с эпидемией выстраивалось взаимодействие с частным бизнесом?
— Без единой проблемы. Я не помню, чтобы кто-то отказал. По нашей просьбе отправляли самолеты, сами привозили все, что нужно, со всего света.
«Если койки заполняются на 2/3 — это сигнал, что нужно принимать ограничительные меры»
— Рост заболеваемости в июне стал для вас неожиданностью?
— Мы знали, что существует новый штамм «дельта». Но весной мало где в мире массово болели «дельтой», и посмотреть, как эта болезнь протекает в масштабе стран, было негде.
Тем не менее у меня была внутренняя тревога. Вроде в мае должно было все закончиться. Сравнительно большая доля иммунизации населения: огромное количество переболевших, немало привитых и так далее.
И вдруг мы видим, что в мае ничего не заканчивается. Объявили нерабочие дни на майские праздники. Снова ничего не заканчивается, наоборот — заболеваемость потихоньку растет и в начале июня резко устремляется вверх.
Тогда было сделано масштабное исследование штаммов. Результат был ошеломляющий: за месяц доля случаев штамма «дельта» подскочила с 2–3 до 80%.
— Специалисты объяснили, почему такой взрывной рост «дельты» произошел?
— «Дельта» в разы более вирулентна, чем уханьский штамм. И, кроме того, на этот раз ситуация радикально поменялась. Раньше новая волна заболеваемости сначала приходила в Европу, и только спустя месяц-полтора к нам. А весной в Европе «дельты» почти не было.
Великобритания и другие страны сидели в жестком локдауне, поэтому новый штамм там появился, но не распространился. В результате мы впервые оказались впереди Европы. И это была тяжелая история. Но, как видите, справились и с ней. А сегодня «дельта» масштабно зашла и в Европу.
— Три недели с QR-кодами улучшили ситуацию?
— Конечно. Во-первых, на порядок больше стали вакцинироваться, а во-вторых, меньше контактировать. За это время заболеваемость ковидом упала в городе в два раза.
— Планируете ли проведение тотальной проверки выполнения требований о вакцинации 60% работников?
— Нет, мы и без тотальных проверок достигли поставленных целей. Подавляющее большинство предприятий выполнили все требования. В целом отрасли, обозначенные в приказе Роспотребнадзора, по вакцинации превысили 60%. Некоторые предприятия превысили 70–80%. А с теми предприятиями, которые не отчитались, Роспотребнадзор будет работать в индивидуальном порядке.
— Какие показатели заболеваемости являются для вас сигналом, что нужно вводить ограничения?
— Для лечения заболевших мы мобилизовали примерно 23 тыс. коек. Если они заполняются на 2/3 — это сигнал, что нужно принимать ограничительные меры. И в мае—июне мы такие меры приняли. Это был не общий локдаун, скорее, локальные меры.
И как только мы увидели, что идет спад заболеваемости, начали эти койки выводить из оборота, возвращать плановую медицинскую помощь и отменять ограничительные меры. Мы так делаем каждый раз.
В этом и состоит смысл управленческой работы — вовремя вводить ограничения и вовремя их отменять. Пытаться раз и навсегда зачистить коронавирус, как это делают в Китае, в нашей стране невозможно. Если бы мы ставили себе такую задачу, то пришлось бы вводить «железный занавес» по периметру, делить страну на отдельные сектора, окружать их военными патрулями и так далее. А потом мы бы открылись, и все началось бы заново.
— Ближайшее крупное мероприятие — 1 сентября. Будет удаленка или дети пойдут в школу?
— Мы никакой удаленки не планируем.
— Празднование Дня города будет сокращено?
— Никаких фестивалей проводить не будем. Ярмарки будут работать, но без культурной программы. Сезонную торговлю надо активизировать, чтобы увеличить конкуренцию и притормозить рост цен.
«Главное в поддержке бизнеса — не раздать деньги, а дать возможность работать»
— Планирует ли Москва новые меры поддержки бизнеса?
— На поддержку граждан и бизнеса мы уже потратили около 100 млрд руб. Это и прямые выплаты, и отсрочка арендных платежей, и налоговые преференции…
Если ситуация требует, мы эти меры поддержки продлеваем. И даже кое-что новое вводим, например для общепита: гранты на санитарные меры и оплату коммунальных услуг. Плюс продлили льготную программу кредитования.
— Вы считаете, что этих мер достаточно?
— Самое главное в поддержке бизнеса — не раздать деньги, а дать возможность работать. Поэтому, как только ситуация позволила, мы отменили QR-коды. И сейчас бизнес наверстывает упущенное. Не полностью, но в значительной степени. Я думаю, если не вводить больше никаких ограничений, по итогам года общепит выйдет на уровень 2019 года.
— Насколько критичным для Москвы оказался возникший во время пандемии дефицит трудовых ресурсов?
— К сожалению, прошлым летом пришлось практически на два месяца закрыть стройки, прекратить работу по благоустройству, ремонтам и так далее. В результате строительные организации уволили многих людей. И они уехали. Действительно, возник дефицит рабочей силы. И достаточно большой. Я думаю, тысяч двести, наверное. Частью в ЖКХ, частью в сфере услуг и торговле, частью на стройке и так далее.
Это потянуло за собой увеличение стоимости рабочей силы, и все остальное тоже начало расти. Потому что, когда заработная плата растет без увеличения производительности труда и выпуска конечного продукта, любой экономист скажет, к чему это приводит. Поэтому мы и видим усиление инфляции. Дальше ЦБ начинает ее притормаживать ростом ставок. В итоге всем становится хуже.
— То есть мигранты стали причиной инфляции?
Отчасти да. Не мигранты, а их отсутствие. Тем не менее бизнес адаптируется. Объемы работ не только не уменьшились, но и выросли.
— Москва пересматривает стоимость подрядов на строительство с учетом этой ситуации?
— Если контракты заключены по твердой цене и на короткий срок, мы их не пересматриваем. А если это новые проекты, конечно, будем корректировать с учетом экспертизы.
— Придется откладывать крупные проекты?
— Нет, мы не откладываем практически ничего, наоборот, ускоряем. В начале года приняли решение об ускорении строительства метро, в первую очередь Большой кольцевой линии. Мы должны были ее закончить в 2023–2024 годах. Теперь сконцентрировали ресурсы и закончим в основном в 2022 году. Уже 11 станций введено, еще девять до конца года введем. Это будет 20 станций. Остальные 11 останутся на следующий год и начало 2023 года. В итоге в 2023 году мы полностью запустим самую большую кольцевую линию метро в мире.
Другие важнейшие инфраструктурные проекты, здравоохранение и образование мы тоже не останавливаем. Недостающие ресурсы занимаем на рынке.
— Над какими стратегическими проектами работаете?
— Мы изначально определили для себя ключевые проекты развития города и, несмотря ни на какие кризисы, от них не отступаемся. Это развитие транспортной системы, здравоохранения, образования, спорта, культуры, общественных пространств. Комплексное обустройство московских улиц и районов. Поддержка экономики и создание качественных рабочих мест. Социальная поддержка людей старшего поколения и других групп москвичей, которым требуется помощь.
Я без всякой иронии считаю, что Москва может и должна быть лучшим городом во всех отношениях. И от этого не отступлюсь.
— Кто в нынешних условиях приносит Москве основные доходы?
— У нас ярко выраженных нет лидеров. В Москве диверсифицированная экономика. Все понемножку. И нефтяники частично. Их поступления сегодня составляют 4–5%. Когда-то было 16%. Промышленность тоже дает немного — порядка 7%. А в основном московские доходы — это финансы, услуги, торговля, инновационный бизнес, экспорт. У нас очень устойчивая экономика, связанная с услугами.
— Минфин дает Москве 81 млрд руб. как инфраструктурный кредит. Куда пойдут деньги?
— Пока не знаю, не дали еще. На самом деле мы выполняем очень много федеральных функций. И главная из них — это реконструкция пригородного сообщения, создание МЦД. Железные дороги — это на 100% федеральная инфраструктура. Но мы в нее вкладываем сотни миллиардов рублей. Наверное, туда можно направить и инфраструктурный кредит. Плюс мы строим целый ряд федеральных проектов, объектов: МГТУ им. Баумана, Инновационный кластер МГУ, Центр управления полетами «Роскосмоса» и так далее.
«Генплан — это советская кондовая история»
— Как идет разработка нового генплана Москвы? Когда он будет готов?
— Я как-то спросил у английских коллег: «Как у вас с генпланом в Лондоне?» — «Нет у нас». — «А мастер-план у вас есть?» — «Пока нет». — «А как вы живете вообще? Лондон же большой город». — «Проблем нет. Мы разрабатываем стратегию, общее видение».
В действительности генплан — это советская кондовая история. Почти нигде в мире никто ничего подобного не делает.
Мало того, мы гипертрофировали планирование до такого состояния, что оно стало просто неподъемным: генплан, проекты планировок территорий, ПЗЗ, ГПЗУ. Весь город должен быть на квадраты нарезан, и распланирован на 20 лет вперед. Но это же невозможно. У нас по старому генплану огромное количество отклонений. Они естественны, от них никуда не денешься. Мы каждые десять лет прибавляем миллион населения. Структура экономики меняется кардинально.
В реальной жизни все очень динамично. Например, у нас 17 тыс. га промзон. По генплану это промзоны. Но половина из них точно никакие не промзоны. Там помойки, из которых надо что-то полезное делать. И заводские территории стране не нужны в таком объеме.
Лучше видеть стратегию, разработать мастер-план. Он, действительно, необходим. И нужно над ним работать. Но, опять же, это не документ, а процесс. Процесс обсуждения, осмысления, куда мы двигаемся.
Поэтому, честно говоря, мне не хочется никакой новый генплан разрабатывать. По плану эти работы ведутся, но не более того.
— Можете отказаться от генплана?
— Скорее всего, мы попробуем перевести генплан в режим постоянного обновляющегося мастер-плана. Потому что любой жесткий документ, который мы примем, не будет иметь никакого отношения к реальной жизни.
Архитектурный контроль, разумеется, очень нужен, но это не про генплан. За эти годы мы ушли от дешевых безликих «панелей», ушли от застройки в стиле спальных районов, перешли к современной квартальной планировке. Много что еще изменили в подходах к планированию и проектированию. Любой проект рассматриваем не как отдельный дом, а в режиме комплексной застройки: жилье, инфраструктура, рабочие места и так далее. Механизмы планирования — сложные, очень инерционные, но они начинают потихоньку меняться. Съездите в Новую Москву, посмотрите новые районы. Они же другие, просто другие.
— Насколько изношена коммунальная инфраструктура города?
— В Москве нет отрицательного тренда по росту износа коммунальной инфраструктуры. Наоборот, мы потихоньку обновляем ее. Сделать все сразу невозможно. Иначе придется весь город перекопать. Каждый год в сети вкладываются приличные деньги. Но это не бюджетные, а инвестиционные проекты энергетиков, коммунальщиков, газовиков.
— Вы говорили, что платного въезда в центр города не будет, но население растет, машин больше. При каких-то условиях такой вариант рассматривается?
— Пока нет. Сейчас нет критичности с дорожной ситуацией.
— Изменения принципов оплаты общественного транспорта рассматриваются? Не планируете переход на покилометровую оплату?
— Зачем? Мы, наоборот, стараемся снизить плату за поездки по МЦД. Сделали бесплатную пересадку с пригорода на метро, чтобы стимулировать людей пересесть с личных авто.
А если сейчас увеличить тариф, четверть тех, кто на метро ездит, вернутся на дороги. И мы получим коллапс.
Для нас важнее обеспечить нормальный трафик на дорогах и комфорт поездок в общественном транспорте. Даже если это дополнительные расходы бюджета. Хотя, конечно, надо стремиться к тому, чтобы общественный транспорт себя окупал, хотя бы по текущим расходам.
— Как будет реализован проект развития Москвы-реки? Планируете развивать водный транспорт?
— Больших объемов перевозок мы не планируем. Но обязательно запустим речные трамвайчики. Это будет хорошая история для Москвы.
Мы каждый год по несколько набережных делаем — сегодня одна набережная, завтра другая. Мы уже реконструировали, по-моему, штук 20 набережных и новые строим. Нагатинский Затон, Южный порт и до Кремля — будет набережная единая. И она сегодня уже частями вырисовывается.
— И когда появится единая набережная?
— Зависит от того, как скоро инвесторы реализуют проекты реорганизации промзон в районе Симоновской набережной. И Южный порт — перспективный проект, который будет реализовываться лет десять, наверное.
Есть проекты по Строгинской пойме, часть уже реализована. Будем обустраивать огромную пойму в Мнёвниках. Там будет создана большая 200-метровая профессиональная волна для серфинга и первая в мире крытая.
Химкинское водохранилище — много территорий для обустройства. За Сити сейчас стройка Шелепихинской набережной идет. Практически все крупные набережные у нас в работе.
От Северного речного вокзала до грузового порта тоже будем продлевать набережную. Мы порт перенесем, скорее всего, подальше — на «полуостров» возле МКАД.
— Дорогой проект?
— Это не бюджетный проект. Инвесторы будут делать. Пока готовых решений нет, но мы смотрим, как можно порт перенести. Это очень сложно.
— Как вы относитесь к спорам вокруг использования в городе электросамокатов? С одной стороны, экологичный и удобный транспорт, с другой — много пострадавших со сломанными руками и ногами.
— И от велосипедов у нас тоже много сломанных рук и ног. И ДТП на дорогах происходит еще слишком много. В общем травматизме самокаты занимают самую маленькую нишу. Просто они стали заметными, и пошла волна, что это страшная опасность.
Конечно, электросамокаты, которые порой управляются безбашенной молодежью, вызывают дискомфорт. Но такой же дискомфорт для автомобилистов вызывают мотоциклисты и велосипедисты. Так происходит во всем мире. Это всегда конфликт. И его надо регулировать. Но как регулировать? Давайте вместе анализировать, искать оптимальное решение. Но держать и не пущать — это бессмысленно.