что такое психологическое пространство
Понятие «психологическое пространство личности» и его эвристические возможности 3478
Нартова-Бочавер С.К.
доктор психологических наук, профессор департамента психологии, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, Россия
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-8061-4154
e-mail: s-nartova@yandex.ru
Цель данной работы состоит в том, чтобы обосновать и определить понятие «психологическое пространство личности» и очертить перспективы его применения в различных областях психологической науки и практики. При этом нас интересуют в основном не онтологические или гносеологические, а сугубо прагматические аспекты данного термина, а именно как это понятие можно операционализировать, какие методы его диагностики и исследования могут быть использованы и, наконец, как эти теоретические разработки могут реализоваться в практической психологии (например, для создания программ индивидуальной психотерапии и тренингов личностного роста). Итак, два основных направления разработки конструкта мы можем представить как раскрытие его феноменологии и понимание генезиса.
Описывая субъективное бытие человека, современные психологи с неизбежностью используют понятия, традиционно применяемые для описания объективного бытия. Так, они говорят о внутреннем мире человека [7], о жизненном мире [4], о факторе места и обособлении личности [12], а также о категориях, имеющих отношение к объективному существованию человека,— психологическом времени и пространстве [4, 7, 12]. Более того, понятия, изначально имеющие чисто топологическое содержание, такие, как «пространство» (внутреннее, психосемантическое, социальное), «дистанция», «выше — ниже», «ближе — дальше», «границы», «барьеры», также нередко используются в практической психологии. Отмечая принятие топологической терминологии психологами, нам бы хотелось, во избежание диалога на языке псевдопонятий, более точно очертить реальность, обозначаемую термином «жизненное пространство личности».
К формулированию и исследованию проблемы психологического пространства нас побудили материалы, накопленные в течение нескольких лет работы в консультативном центре НИИ детства Российского детского фонда. Было замечено, что случаи агрессивного поведения, вандализма, домашнего и школьного воровства детей и подростков нередко имели место в тех ситуациях, когда потребность ребенка в личном жизненном пространстве была ущемлена (депривирована) с самого начала его жизни либо в результате стрессовых для ребенка событий (например, появления в семье отчима). И чем сильнее было вторжение взрослых в частную жизнь ребенка (чтение дневников, обобществление игрушек, непризнание личной собственности на вещи), тем более резкой была ответная реакция (воровство, уход из дому и т. д.). Известно, что асоциальные тенденции детей, проведших начало жизни в детском доме, очень устойчивы и слабо корректируются даже в случае усыновления и, соответственно, перехода в семейный дом.
Помимо наблюдений психологов-практиков обоснованием понятия могут служить данные этологии: учение об инстинктах и территориальном поведении животных, развиваемое, в частности, К. Лоренцом, об эмпирическом «я», созданное У. Джемсом, теория поля К. Левина, учение о социальном диалоге М. Бубера, идея диалектической связи внешнего и внутреннего, развиваемая в работах отечественных психологов — С. Л. Рубинштейна, Э. В. Ильенкова, А. Н. Леонтьева. Эти направления психологической мысли, соприкасаясь с заявленной нами проблемой, тем более четко обозначают лакуну, существующую вокруг обоснования феномена жизненного пространства личности.
Некоторым аналогом психологического пространства личности может служить явление территориальности у животных, описанное в работах К. Лоренца и Н. Тинбергена, состоящее в том, что для выживания и размножения каждая особь должна обладать своим собственным ареалом обитания, границы которого определяются эволюционной необходимостью (это та территория, на которой имеется достаточно корма и площадь которой особь в состоянии защищать) [10, 16]. Границы территории охраняются посредством агрессивного поведения, а посторонняя особь допускается на нее только в случае брачных намерений. Хозяин и гость при этом обладают существенно разными правами. Таким образом, границы отделяют индивидуальную жизнь особи (или частную жизнь, как это принято говорить о людях) от жизни видовой, общественной, публичной, «общего места». То есть и у животных они не совпадают, причем это несовпадение эволюционно оправдано. Наличие личной, индивидуальной территории является, таким образом, важнейшей составляющей нормальной жизнедеятельности живого существа, обеспечивающей его безопасность.
Реальное или предполагаемое изменение границ индивидуальной территории служит сигналом для специфического поведения особи: либо защиты прежних границ посредством агрессивно-оборонительного поведения, либо посредством бегства до места большей безопасности. При этом зоной особой психологической напряженности является граница личной и чужой территории.
По мнению исследователей инстинктивных основ поведения К. Лоренца и Н. Тинбергена, эти инстинктивно закрепленные образцы поведения, сложившиеся в течение тысячелетий, нельзя считать вполне «отмененными» и у человека. Несмотря на контроль со стороны высших психических функций, территориальное поведение человека также имеет место. Частично оно трансформировалось в социальные инстинкты, т. е. неосознаваемые правила поведения человека по отношению к другим людям и группам людей, а также перешло во внутренний план, проявляясь в динамике внутреннего мира личности.
Поскольку человек в своем бытии так же нуждается в материальных, как и в духовных условиях существования, то и переживание «свое — чужое» у него начинает относиться к социальным, философским, эстетическим предпочтениям настолько, что даже «чистая» идея также может становиться предметом отторжения или защиты. То есть «пространство» человека расширяется.
Измерения психологического пространства — это «контурные точки» описания личности, которая может быть устроена и просто, и сложно. Близкими по содержанию понятиями являются идентичность (тождественность самому себе), эмпирическое Я (включающее в себя составные части), Я-концепция (представляющая собой рефлексию бытия), самость (неосознаваемая основа жизни личности).
Мы можем назвать среди психологов, использовавших данное или близкие по смыслу понятия, представителей различных авторитетных направлений психологии личности. Одним из первых на смешанную природу личности указал У. Джемс, понимавший Я как хозяина всех психических функций, как общую сумму всего того, что он может назвать своим: в нее должны быть включены не только физические и душевные качества человека, но и некоторые предметы, принадлежащие ему, и люди, имеющие к нему некоторое определенное отношение, привычки и вкусы [5]. Рассматривая составные элементы личности, У. Джеймс разделил их на три класса: физическую личность, социальную личность, духовную личность. Таким образом, У. Джемс одним из первых утвердил онтологическое равноправие фактов и феноменов в психологии личности.
Взаимопроницаемость внешнего и внутреннего в человеческой жизнедеятельности принималась психологами различных направлений. Сосуществование явлений личности, имеющих различную природу, отмечалось также А. Адлером, использовавшим понятие «индивидуальное жизненное пространство», и К. Левином, разработавшим этот конструкт в рамках теории поля [1, 8]. В индивидуальной психологии в жизненное пространство включается не только окружающая человека среда, но и его бессознательное. А К. Левин, отмечая контекстуальность и подвижность всех явлений внутреннего мира человека, стремился определить жизненное пространство так, чтобы оно включало все факты, обладающие существованием для человека, которое, в свою очередь, оно понимало как демонстрируемое воздействие на индивида. Так, исследуя то, что должно включаться в жизненное пространство, он отмечал, что существует соблазн включить чисто психологические явления, подобные мотивам, когнитивным схемам, целям, и исключить физические и социальные события, не оказывающие на человека прямого воздействия. Но есть пограничная область событий и процессов, которые обычно относятся к физическим, экономическим или правовым и, тем не менее, прямо воздействуют на индивида. Поэтому, считал К. Левин, они также должны включаться в жизненное пространство человека.
Итак, психологическое пространство личности — это субъективно значимый фрагмент бытия, т. е. существенный, выделяемый из всего богатства проявлений мира и определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека. Психологическое пространство включает в себя комплекс физических, социальных и чисто психологических явлений, с которыми человек себя отождествляет (территория, предметы, привязанности, установки). Значимыми эти явления становятся благодаря обладанию личностным смыслом для субъекта, и потому границы психологического пространства охраняются физическими и психологическими средствами.
Пространство подвижно и зависит от интенсивности и осмысленности жизнедеятельности человека. Так, оно может «стягиваться» в случае возникновения сверхценной идеи или, что случается чаще, в состоянии влюбленности и расширяться при наличии «рыхлых» и неопределенных жизненных перспектив. Однако мы склонны рассматривать жизненное пространство скорее как устойчивую характеристику личности, чем как ее состояние. В пространстве можно выделить его объем, количество измерений, сохранность (устойчивость — подвижность границ). Оно развивается в онтогенезе и сочетается с другими качествами личности. Но наиболее важным, на наш взгляд, является прочность его границ, дающая человеку переживание суверенности собственного Я, чувство уверенности, безопасности, доверия к миру. Таким образом, не очень интересно, каким «метражом» исчисляется пространство, главное, чтобы оно было достаточным для субъекта.
Итак, это понятие весьма конструктивное и эвристичное. Можно предложить ряд направлений его применения в социальной, семейной психологии, в практике воспитания и психотерапии. Например, очевидно, что психологическое пространство, которое человек ощущает как свое, позволяет ему обособиться, отграничиться от мира предметов, социальных и психологических связей, представляющих собой фон, среду его жизнедеятельности. При этом состояние границ собственного психологического мира в значительной мере определяет отношение человека к элементам среды, т. е. его мироотношение в целом. В зависимости от того, воспринимается ли окружающий мир как чуждый или родственный, строится и собственная деятельность человека в нем.
Границы пространства диктуют отношение к малому и большому социуму — семье и друзьям, социальной группе, этносу, человечеству, и восприятие социума как «своего» или «чужого» определяет возможности для проявления конструктивных, жизнетворческих тенденций, проводящих человека через прозрачные для него социальные границы. В противоположном случае эти границы могут блокироваться, ограничивая поле самоактуализации личности посредством возникновения ксенофобии различного масштаба — от житейской агрессивности до нетерпимости в масштабах социально-этнических групп. Мера переживания «своего» и «чужого», на наш взгляд, определяет способность личности к диалогу и совместному творчеству в любых сферах жизнедеятельности.
Попытка операционального определения пространства личности, его валидизации и эмпирического изучения была предпринята в ряде работ, выполненных под нашим руководством в стенах Московского открытого социального университета[1]. В качестве измерений жизненного пространства мы решили рассматривать физическое пространство, вещи, друзей, привычки и вкусы (следуя структуре эмпирического Я, выделенного У. Джемсом). Выборка в общей сложности составляла 95 московских подростков.
Основным инструментом исследования был специально созданный опросник «Суверенность личного жизненного пространства», включавший в окончательном варианте 29 утверждений, соответствующих шести измерениям, выделенным нами теоретически. Содержание пунктов теста обсуждалось с экспертами, проверялось на дискриминативную силу. Приведем некоторые примеры утверждений теста: «Часто мне приходилось терпеть, когда родственники тискали и целовали меня» («Тело»), «Я всегда имел возможность поиграть в доме в одиночестве, когда мне этого хотелось» («Физическое пространство»), «В детстве я всегда был уверен, что без меня не трогают мои игрушки» («Вещи»), «Когда я хотел пригласить домой друзей, обычно мне это разрешали» («Друзья»). «Решение о том, как проводить каникулы, обычно принималось без меня» («Привычки»), «Случалось так, что одежда, которую я был вынужден носить, мне не нравилась» («Вкусы»). Теоретически общее число баллов могло составить от 0 до 29, медиана распределения проходила через значение 19 баллов, и испытуемых, набравших меньше баллов, мы условно называли «депривированными», а тех, кто набрал больше баллов, — «суверенными».
Работа по эмпирической валидизации метода подтвердила в тенденции обоснованность понятия: в группе детей, воспитываемых в приюте, «депривированными» оказались 8 из 11, а среди обычных школьников — 8 из 18.
Мы предполагали также установить реальную связь между характеристиками жизненного пространства и социально-психологическими особенностями личности. Согласно нашим предположениям, мироотношение человека (понимаемое нами как система установок на мир, характеризующаяся психологической дистанцией, агрессивностью — доброжелательностью, тождественностью) в значительной мере определяется тем, насколько защищенной была его собственная «территория» в раннем детстве — каков круг предметов, вещей, реального пространства, закрепленного за ребенком в личное владение и охраняемого внутрисемейными правилами. Отсутствие или сужение личного пространства, согласно нашим наблюдениям и предположениям, побуждает ребенка (и взрослого) вести борьбу за его расширение, приводя, с одной стороны, к эффектам «коммунальной психики» и непризнанию психологической дистанции между собой и другими людьми, а с другой — к агрессивно-экспансионистскому поведению.
Выделив при помощи методики «Несуществующее животное» группы «доброжелательных», «индифферентных» и «негативных» подростков, удалось подтвердить наличие связи между суверенностью личного жизненного пространства и доброжелательным отношением к миру (получено значение хи-квадрат, значимое на уровне р
[1] В работе используются материалы, полученные в дипломных исследованиях О. Валединской, С. Котомкиной, Е. Майтвийчук, К. Рыжер, И. Спиридоновой.
olegmatveev
olegmatveevЯсная Академия :: Ясная практика жизни
Лови волну. Скользи по Вселенной!
Когда-то давно нашёл в интернете, к сожалению, ссылки на первоисточники уже не работают.
Структура психологического пространства
Третья группа признаков структуризации пространства детерминируется тем, что в литературе получило название «личное психологическое пространство».
Структура психологического времени
В науке прежних лет время воспринималось как нечто неразрывное, самотекущее в одном направлении. Несмотря на то, что однонаправленность времени так и не удалось обосновать достаточно основательно, положение об однонаправленности стрелы времени и его непрерывности (неразрывности и, следовательно, отсутствии структурности) было одним из фундаментальных элементов прежней общенаучной парадигмы. Новейшая наука увидела во времени уже не столь простой объект. Релятивистская физика преодолела миф об однонаправленности времени, а физика кварков заставила сомневаться в его неразрывности и поставила вопрос об исследовании его структуры.
В обыденном сознании и в культуре время издавна структурировано. Человек существует, пользуясь множеством временных меток и шкал, некоторые из них цикличны (всевозможные календари и расписания, смена времени суток и т.п.), некоторые линейны (жизненный путь от рождения до смерти, историческое время развития страны и т.п.), некоторые обратны (воспоминания, реконструкция событий и т.п.).
Хронотопами назовем временные ориентиры, шкалы и метки, сложенные в систему и определяющие временную ориентацию личности.
Суперпозиция хронотопов складывается в понятие “настоящее”, как и в случае с пространственной идентификацией, настоящее формируется не простым сложением, а под влиянием ситуационных факторов, актуализирующих одну из временных шкал ценой уменьшения значимости остальных. Так же, как актуализированный объем пространства, временные характеристики сущностно виртуальны. Причем временной ориентир вполне может быть смещен от астрономического времени как вперед в будущее, так и назад в прошлое. Человек может существовать в событиях с их пространственно-временными характеристиками, существенно отличными от пространственно-временных характеристик так называемой объективной реальности.
Что такое психологическое пространство
Инструментарий
Программы обучения
Работа психолога с эмоциональным выгоранием сотрудников. Комплексный подход
Путешествие в мир субличностей и архетипов. Инструменты глубинной психологии в работе с бессознательным
Вторичная выгода клиента, или Как преодолеть сопротивление изменениям в процессе психотерапии
Скоро
Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Психологическая служба университета: опыт пандемии»
Съезд дошкольных и школьных психологов в области образования
Международная научно-практическая конференция «Общение в эпоху конвергенции технологий»
«Рахимовские чтения — 2021. 20 лет факультету психологии БГПУ им. М. Акмуллы: преемственность поколений»
Всероссийская научно-практическая онлайн-конференция «Социальная психология личности и группы в трансформирующейся России»
Международная научная конференция «Психологическое время и жизненный путь: каузометрия и другие подходы»
Зоны психологического пространства личности
Авторы
Психологическое пространство личности — предмет активных межотраслевых исследований современной психологической науки. В этой области аккумулируются достижения исследователей, уделявших внимание таким близким явлениям, как «мир», «сфера», «поле», «зона» и т.д. (А. Адлер, Э. Богартус, Л.С. Выготский, Г. Зиммель, К. Левин, С.Л. Рубинштейн, Т. Шибутани и др.). В последние годы жизненный, субъективный, метаиндивидуальный, внутренний, приватный, суверенный и другие пространства личности стали предметом эмпирического изучения в работах А.В. Бурмистровой-Савенковой, Ф.Е. Василюка, А.Л. Журавлева, С.К. Нартовой-Бочавер, Е.Н. Паниной, А.В. Потаповой, В.Ф. Петренко, В.И. Слободчикова, В.Д. Шадрикова и др.
Психологическое пространство личности обладает двумя центральными атрибутами. Первый из них — субъективность, пристрастность личности по отношению к его содержанию. Жизненный мир в целом и приватный мир личности предстают в ее ценностно наполненном и осмысленном взгляде на «внешний» и «внутренний» миры. «Мир, — писал С.Л. Рубинштейн, — это совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку, и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен» (Рубинштейн, 2003, с. 314). Такая позиция актуальна и для современных исследователей. Например, по мнению В.Е. Клочко, пространство имеет существенные различия с понятиями «среда», «действительность», «объективная реальность» др., благодаря тому, что несет в себе субъективные координаты, такие как значение, ценность, смысл: «Это то, что происходит между человеком и средой, пространство, в котором снимаются как объективная логика среды, так и субъективная логика человека, подчиняясь одной логике — логике самоорганизации человека как открытой системы» (Клочко, 2002, с. 33-34). По определению С.К. Нартовой-Бочавер, психологическое пространство личности — «субъективно значимый фрагмент бытия, определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека. Оно включает в себя комплекс физических, социальных и чисто психологических явлений, с которыми человек себя отождествляет (территорию, личные предметы, социальные привязанности, установки)» (Нартова-Бочавер, 2005, с. 98).
Второй атрибут психологического пространства — это субъектность, иначе — активно-преобразующая позиция личности по отношению к содержанию личностного пространства: «психологическое пространство — это «субъективизированная» среда, т.е. избирательно воспринятая и оцененная, представленная в сознании и освоенная субъектом, дополненная и преобразованная, а точнее сказать — «порожденная», созданная, сформированная и поддерживаемая самим субъектом в соответствии с его жизненными принципами и смыслами, ценностями и целями и т.д.» (Журавлев, Купрейченко, 2011, с. 13).
Решая разнообразные исследовательские задачи, современные авторы активно расширяют психологический тезаурус за счет определения различных областей и срезов психологического пространства. Выделяются общие, базовые (витальное, жизненное, бытийное, самоактуализационное, духовное, ментальное и др.) и частные, специальные (деловое, трудовое, коммуникативное, отношенческое, образовательное, воспитательное, социальное, правовое, экономическое, организационное и др.) пространства (Журавлев, Купрейченко, 2011).
Другой исследовательской тенденцией является построение моделей психологического пространства, в которых были бы объединены параметры как внешнего (средового, жилого, социального), так и внутреннего (ценностно-смыслового, мотивационного, когнитивного) пространства человека. При этом психологи не ограничиваются описанием структурных компонентов пространства, а пытаются понять взаимодействие между ними: «Наряду с “внутренними”, существует еще целый ряд условно называемых “внешних” характеристик, позволяющих описывать и количественно оценивать характеристики межпространственных отношений, например, между различными психологическими пространствами одного и того же субъекта или психологическими пространствами других субъектов. В анализ могут быть включены как содержательные стороны этих отношений и закономерности их изменения, так и формально-динамические характеристики. К последним относятся степень соответствия пространств, тождественности, конфликтности, удаленности, суверенности и т.д.» (Журавлев, Купрейченко, 2011, c. 15). Однако эмпирических исследований, охватывающих различные зоны психологического пространства и реконструирующих взаимодействие между ними, в психологической науке на данный момент недостаточно.
В результате теоретического анализа нами была разработана гипотетическая модель психологического пространства личности, в котором выделены внешняя и внутренняя зоны, а также связующая их пограничная зона. К внешней зоне психологического пространства относятся условия проживания человека, а также отношение субъекта к различным характеристикам жилого пространства. Во внутреннюю зону психологического пространства включены личностные диспозиции, ценности и социальные установки личности. Граница между внешней и внутренней зонами представлена психологической суверенностью личности, под которой, вслед за автором данного понятия, С.К. Нартовой-Бочавер, мы понимаем состояние границ субъекта в разных сферах бытия, «умение выстраивать регулируемые границы между собой и миром, важный предиктор сохранения избирательности человека по отношению к воздействиям извне» (Нартова-Бочавер, 2014, с. 105). Представляемое в статье пилотное исследование направлено на проверку эмпирической достоверности разработанной модели. Целью исследования является изучение взаимосвязи параметров различных зон психологического пространства личности.
Методика
Эмпирическое исследование было направлено на проверку основной теоретической гипотезы: параметры внешней, пограничной и внутренней зон психологического пространства личности образуют единую систему. Гипотеза была детализирована в трех эмпирических предположениях:
В исследовании приняли участие 42 человека 20 до 45 лет (средний возраст 24,4 года), среди них: 34 женщины, 14 состоят в браке, 2 имеют детей, 11 студентов, 29 работающих, 2 временно не работающих. Важным для характеристики участников данного исследования был параметр условий их проживания. В числе опрошенных 16 человек имеют отдельную комнату и при этом 15 проживают в отдельной квартире и 1 — в загородном доме; 6 проживают в коммунальной квартире; 2 — в общежитии; 17 проживают с семьей в отдельной квартире, но не имеют отдельной комнаты.
Методики, использованные для измерения параметров психологического пространства личности, представлены в таблице 1.
Модифицированный вариант психосемантического дифференциала (СД) использован в исследовании для выявления представлений респондентов о различных элементах жилого пространства. Семантический дифференциал принадлежит к методам экспериментальной семантики и является одним из методов реконструкции семантического пространства (Петренко, 2010), определенным образом структурированной системы признаков, описаний объектной и социальной действительности. Метод СД позволяет оценивать значение не как знание об объекте, а коннотативное значение, связанное с личностным смыслом, социальными установками, стереотипами и другими эмоционально насыщенными, слабо структурированными и малоосознаваемыми формами обобщения. В качестве объектов СД в данном исследовании использовано семь видов жилых пространств: место, где я сейчас живу; худшее место для проживания; идеальное жизненное пространство; место, где мне хотелось бы жить; место, где мне не хотелось бы жить; самое худшее место, где мне доводилось жить; самое лучшее место, где мне доводилось жить. Дискрипторами в СД выступили 33 формальные характеристики жилого пространства, среди которых наличие комнатных растений, домашних животных, чистота, функциональность мебели, хороший вид из окна, минимализм в интерьере и т.п. Респондентам давалась следующая инструкция: «В таблице Вам предложено описание нескольких типов мест проживания, в которых Вы живете, когда-либо жили или могли бы жить. Оцените, пожалуйста, насколько перечисленные в строках таблицы характеристики свойственны перечисленным в столбцах местам проживания по 5-балльной шкале, где 0 — совсем не выражено (характеристика отсутствует), 1 — выражено в очень незначительной степени, 2 — мало выражено, 3 — скорее выражено, 4 — выражено, 5 — очень выражено для данного типа жилища».
Опросник «Суверенность психологического пространства» С.К. Нартовой-Бочавер (Нартова-Бочавер, 2008) относится к группе стандартизованных личностных тестов. Суверенность характеризуется автором с трех сторон: 1) способность субъекта контролировать свое психологическое пространство; 2) баланс между собственными потребностями и потребностями других; 3) состояние психологических границ личности (Нартова-Бочавер, 2014, с. 106). Предполагаемый адресат теста — подростки начиная с 11–12 лет и взрослые, которым предъявляется смещенная ретроспективная инструкция. Поскольку основные идентификационные процессы завершаются в подростково-юношеском возрасте, данные, полученные после опроса подростков и взрослых, практически не отличаются. Помимо обобщенного показателя суверенности психологического пространства опросник содержит шесть шкал, отражающих различные подсистемы суверенности: суверенность физического тела (СФТ), территории (СТ), личных вещей (СВ), привычек (СП), социальных связей (СС), вкусов и ценностей (СЦ). Каждое утверждение теста может либо приниматься, либо отвергаться респондентом. Ответ, соответствующий ключу, увеличивает показатель суверенности (+1), а ответ, не совпадающий с ключом, — показатель депривированности, противоположности суверенности личности (–1).
Опросник ценностей Ш. Шварца (Shalom H. Schwartz) (Карандашев, 2004) разработан в 1992 г. и представляет собой шкалу, предназначенную для измерения значимости десяти ценностей: конформность, традиции, доброта, универсализм, самостоятельность, стимуляция, гедонизм, достижения, власть. Согласно теории Ш. Шварца, ценности личности проявляются на двух уровнях: уровне нормативных идеалов и уровне индивидуальных приоритетов. Первый из них более стабилен и отражает представления человека о том, как нужно поступать, определяя тем самым его жизненные принципы. Второй уровень соотносится с конкретными поступками человека в определенной ситуации. Этот аспект теории ценностей учитывался при разработке методики и нашел отражение в процедуре проведения опроса, где респондентам предлагается оценить два перечня ценностей. Первая часть опросника («Обзор ценностей») представляет собой два списка слов:
Респонденту предлагается оценить степень важности каждой ценности как руководящего принципа его жизни. Во второй части опросника («Профиль личности») приводится список из 40 описаний человека, соответствующих тому или иному из 10 типов ценностей. Респондента просят оценить, в какой степени описанный в опроснике человек похож или не похож на него.
Многофакторный личностный опросник 16 PF (Капустина, 2001), разработанный под руководством Р. Б. Кэттелла и впервые опубликованный в 1949 г., предназначен для выявления относительно независимых 16 факторов (шкал, первичных черт) личности. Каждый фактор образует несколько поверхностных черт, объединенных вокруг одной центральной черты. Шкалы опросника отражают выраженность личностных черт, которые образуют симптомокомплексы коммуникативных (А — общительность, Н — смелость, Е — доминантность, L — подозрительность, N — дипломатичность, Q2 — самостоятельность), интеллектуальных (В — интеллектуальность, М — мечтательность, N — дипломатичность, Q1 — восприимчивость к новому), эмоциональных (С — эмоциональная устойчивость, F — беспечность, H — смелость в социальных контактах, I — эмоциональная чувствительность, O — тревожность, Q4 — напряженность) и регуляторных (Q3 — самодисциплина, G — моральная нормативность) личностных свойств.
Методика «Дом — Дерево — Человек» (ДДЧ) (Семенова, 2007) — одна из самых известных проективных методик исследования личности — была предложена Дж. Буком в 1948 г. По мнению автора, каждый рисунок — это своеобразный автопортрет, детали которого имеют личностное значение. Методика позволяет получить данные по уровню тревожности, враждебности, конфликтности, депрессивности, незащищенности и другим характеристикам личности. Тест предназначен как для взрослых, так и для детей. Согласно процедуре тестирования, обследуемому предлагается нарисовать дом, дерево и человека. Затем проводится опрос по разработанному плану. Элементы рисунков и беседы могут подвергаться процедуре контент-анализа, позволяющей перевести символическое и вербальное содержание обследования в количественные показатели, пригодные для дальнейшей статистической обработки.
Статистический анализ данных был произведен с помощью пакета SPSS Statistica 22.0.
Результаты и их обсуждение
Исследование уровня суверенности с помощью опросника «Суверенность психологического пространства» обнаружило, что подавляющая часть выборки имеет средний уровень суверенности психологического пространства. Наименьшей суверенностью по выборке обладает суверенность вещей, что говорит о шаткости уверенности респондентов в уважении к их личной собственности. Более выражены, но также на среднем уровне суверенности показатели суверенности связей, физического тела и суверенности территории. Средний уровень суверенности данных характеристик свидетельствует о достаточной в их жизни, с точки зрения респондентов, возможности выбирать знакомых и друзей, об отсутствии серьезных попыток нарушить их соматическое благополучие, а также о переживании безопасности физического пространства, в котором человек находится, в том числе и его дома. Самые высокие в профиле суверенности по выборке показатели демонстрируют факторы суверенности привычек и ценностей, что говорит о наличии у респондентов достаточной свободы самостоятельно определять свой жизненный уклад, вкусы и мировоззрение.
Исследование ценностных ориентаций респондентов по методике Ш. Шварца выявило, что ведущими ценностями как на уровне нормативных, так и на уровне индивидуальных приоритетов являются самостоятельность и доброта. Далее ранжированные списки несколько различаются. На уровне нормативных идеалов значимыми оказались достижения, безопасность, гедонизм, а на уровне индивидуальных приоритетов — гедонизм, универсализм, достижения.
Анализ индивидуально-личностных особенностей по тесту Р. Б. Кеттелла показал, что выборка в целом составляет психическую норму по всем показателям.
Полученные данные представлены в таблице 2.
Для проверки первой эмпирической гипотезы исследования был проведен сравнительный анализ с использованием критерия Манна — Уитни группы с наличием приватного жилого пространства (собственной комнаты в отдельной квартире или квартиры) (n=16) и группы, у которой приватное жилое пространство отсутствует (n=26) (таблица 3).
Установлены различия по методике Ш. Шварца как на уровне нормативных идеалов, так и на уровне индивидуальных приоритетов в трех ценностных ориентациях: универсализме, гедонизме и приверженности традициям. Группа, проживающая в условиях наличия приватного жилого пространства, гораздо выше ценит свой комфорт и не готова им поступиться ради требования традиций совместного проживания или заботы об окружающих. Однако нам не хватает данных, чтобы заключить, сложился ли такой ценностный профиль у данной группы вследствие исходной жизненной ситуации с наличием приватного жилого пространства или, напротив, данным респондентам были присущи указанные ценности и они приложили определенные усилия и приняли определенные меры к созданию такого жизненного пространства, которое бы соответствовало их ценностям. Контрастная группа опрошенных — с отсутствием своего приватного пространства — демонстрирует более выраженную ориентацию на ценности, которые свидетельствуют о смирении, принятии своей участи, умеренности и готовности терпимо и с пониманием относиться к другим. При этом они в большей степени готовы поступиться своим комфортом и удобством. Такая диспозиция хорошо согласуется с тем, что представители данной группы, находясь в тесном контакте и соседстве с другими людьми в своем жилом пространстве, охотно или вынужденно привыкли согласовывать интересы свои и окружающих. В сочетании с результатами сравнительного анализа по шкалам «сдержанность — экспрессивность» и «экстраверсия — интроверсия» по методике 16 PF Р. Б. Кеттелла, согласно которым проживающим в стесненных условиях свойственна большая сдержанность, молчаливость, осторожность и обособленность в общении, можно предположить, что это скорее демонстративная склонность к общности в ущерб своим интересам. Она является следствием проживания во фрустрирующих условиях, научившего опрошенных осторожности, сдержанности и уважению интересов других людей в конфликтогенных условиях общественного жилого пространства. Такие условия проживания являются скорее неудовлетворительными для данных респондентов, вынуждающими их к такой стратегии поведения.
Следующим шагом стала проверка второй эмпирической гипотезы исследования. Методом двухэтапного кластерного анализа выборка была разделена на две группы со статистически достоверными различиями в уровне суверенности как по общему показателю, так и по шкальным оценкам: с низким уровнем суверенности (n=11) и с высоким уровнем суверенности (n=31). С помощью критерия Манна — Уитни был обнаружен ряд значимых различий в личностных характеристиках данных групп (таблица 4).
По методике Ш. Шварца ценность достижений (на уровне нормативных идеалов) для группы респондентов с низким уровнем суверенности имеет большую значимость, чем для группы с высоким уровнем суверенности. Это объясняется фрустрированностью и, как следствие, острой актуальностью потребности суверенно-депривированных личностей в социальном одобрении, которое они могут получить, добиваясь успеха в соответствии с доминирующими социальными стандартами. Ценность конформности (на уровне индивидуальных приоритетов) обладает меньшей значимостью для группы респондентов с низким уровнем суверенности, поскольку они уже принадлежат к достаточно конформной группе и не вполне этим удовлетворены. Для более суверенных личностей такие характеристики, как самодисциплина, вежливость, уважение родителей и старших, имеют более важное значение, чем для депривированных. По шкале «подчиненность — доминантность» 16 PF Р. Б. Кеттелла депривированная по суверенности группа имеет большие показатели по сравнению с группой, обладающей высокой суверенностью. Это свидетельствует о склонности суверенно-депривированной личности к самоутверждению, упрямству и, возможно, агрессии. Суверенные же субъекты отличаются склонностью к тактичности и уступчивости. Значимые различия по шкалам «спокойствие — тревожность» и «доверчивость — подозрительность» показывают более выраженную осторожность, напряженность и подозрительность у группы с низким уровнем суверенности. Группа с выраженной суверенностью в целом может характеризоваться как доверчивая, уживчивая и адаптивная. Эти данные согласуются с показателями проективной методики «Дом — дерево — человек», где уровень тревоги гораздо более выражен у группы с низкой суверенностью. Значимые различия можно проследить и по шкале депрессивность: депривированная по суверенности группа обладает более высоким уровнем депрессивности, чем группа с высоким уровнем суверенности.
Дополнительно для обнаружения связей между параметрами пограничной и внутренней зон пространства личности был проведен факторный анализ методом главных компонент с Варимакс-вращением в целом по выборке (результаты в силу небольшого количества респондентов носят предварительный характер). Анализ позволил получить трехфакторную структуру, позволяющую описать характер социальных отношений личности, определяемый направленностью в большей степени на свое Я, либо на других людей (таблица 5).
Приоритетная позиция фактора «Суверенность — тревожность» позволяет предположить, что суверенность психологического пространства как личностное свойство, связанное со способностью определять отношения между Я и Другими, можно назвать, соответственно нашей модели, параметром пограничной зоны психологического пространства личности. Именно благодаря суверенности личности удается либо нет выстраивать гармоничные отношения с окружающей социальной средой. Суверенность очерчивает границу личности и организует те ее диспозиции, которые играют ведущую роль в определении характера отношений личности и социума: конформность, самостоятельность, направленность и др. Важно, что успешное выстраивание границ и соблюдение автономности личности воспринимается респондентами как важное обеспечение гармоничного эмоционального состояния, поскольку при их нарушении наблюдается рост напряженности, тревоги и депрессивные тенденции.
Завершающим этапом в проверке первой и второй гипотез исследования, предполагающих наличие связей между внешней, пограничной и внутренней зонами психологического пространства личности респондентов, стало проведение разведывательного факторного анализа изучаемых параметров методом главных компонент с Варимакс-вращением отдельно для каждой из выделенных групп: с наличием и отсутствием личного жилого пространства, с низким и высоким уровнем суверенности психологического пространства. В силу ограниченного состава каждой из названных групп подчеркнем поисковый характер результатов анализа, проведенного для выявления тенденций в связанности изучаемых зон психологического пространства личности. Сравнительный анализ результатов в выделенных подгруппах показывает наличие как различий, так и сходств факторных структур представителей названных групп (таблица 6).
Курсивом выделены характерные для групп респондентов личностные характеристики по тесту Р. Б. Кеттелла
Направление стрелок обозначает значимость (для характеристик ценностного опросника Ш. Шварца – ценность)
той или иной личностной характеристики.
↓ – низкая значимость (ценность), ↑ – высокая, ↕ – умеренная.
Особенностью выявленных факторных структур является то, что для всех групп на первый план вышли черты личности, связанные с характером социальных отношений и образом социальной жизни: открытость — закрытость, конформизм — нонконформизм, суверенность — депривированность. Это говорит о том, что именно эти черты внутреннего психологического пространства личности теснее всего взаимосвязаны с параметрами внешнего и пограничного психологического пространства. Условия проживания респондентов и определяемое суверенностью умение выстроить свои границы с окружающими людьми таким образом, чтобы соблюсти свое индивидуальное бытие и при этом построить гармоничные социальные контакты, связаны с комплексом ценностных ориентаций и личностных диспозиций социально-психологического характера. Для группы с наличием приватного жилого пространства, так же как и для респондентов с достаточно высоким уровнем суверенности, характерна более выраженная ориентация на себя, на свой внутренний мир и свои интересы. Обращает на себя внимание то, что респонденты, проживающие в условиях приватного пространства, обладают более высокой суверенностью и при этом более выраженной конформностью, то есть лояльностью к социальной среде, чем представители контрастной группы: более тесно контактирующие с окружением и при этом более закрытые и подозрительные.
Второй чертой полученных факторных структур являются различия в характерном для групп сравнения эмоциональном фоне. Эмоциональная стабильность — тревожность — диспозиция, доминирующая среди эмоциональных составляющих внутреннего мира личности с различными параметрами внешнего и пограничного психологического пространства. При этом респонденты, принадлежащие к группам с низкой суверенностью и отсутствием приватного жилого пространства, характеризуются эмоциональной нестабильностью, раздражительностью и тревогой, в то время как участники исследования, обладающие приватным жизненным пространством и умеющие выстраивать социальное взаимодействие с соблюдением суверенности своих границ, отличаются стабильным эмоциональным фоном, спокойствием и выдержанностью. Данный результат указывает на стрессогенность, потенциальную эмоциональную напряженность стесненных условий проживания, где личность чувствует себя фрустрированной и в отношении безопасности, и в отношении соблюдения границ своего мира: как внешнего (вещей, территории и пр.), так и внутреннего. Это объясняет более выраженную для группы с высокой суверенностью готовность к изменениям, открытость новому опыту и новым социальным связям, но с опорой на свою автономность и сохранность неприкосновенности внутреннего мира. Для сравнения: группы с отсутствием приватного жилого пространства и низкой суверенностью более закрыты от окружающих, больше берегут непроницаемость личных границ, поскольку они подвергаются постоянному испытанию на прочность. Но, при этом, опрошенные из данных групп демонстрируют неготовность к изменению сложившейся ситуации: обладают высокой терпимостью и низким уровнем социальных притязаний, ориентируются на сложившийся порядок вещей.
Таким образом, в совокупности результаты анализа групповых различий и факторных структур изучаемых параметров психологического пространства в группах сравнения указывают на достоверность первой и второй эмпирических гипотез исследования: существует взаимосвязь личностных характеристик и условий проживания личности, а также уровня ее суверенности.
Для проверки третьей гипотезы был проведен кластерный анализ (по методу межгрупповой связи) семи типов жилого пространства, представленных в модифицированном психосемантическом дифференциале отдельно для двух групп респондентов: с наличием и отсутствием личного жилого пространства (рисунки 1 и 2).
Рисунок 1. Дендрограмма оценки жилых пространств группы респондентов с наличием собственного приватного жилого пространства
Рисунок 2. Дендрограмма оценки жилых пространств группы респондентов, не имеющих приватного жилого пространства
В целом анализ показал сходность кластерных структур в двух сравниваемых группах, ключевой чертой которых является дистанцированность двух противоположных по коннотации типов жилого пространства. Причем объект «Место, где я сейчас живу» для всех респондентов, независимо от условий проживания, близок к позитивно оцениваемым жилищам. Однако для группы опрошенных, обладающих приватным жилым пространством, данный объект гораздо теснее связан с позитивно оцениваемыми, идеализируемыми жилыми пространствами, пространствами-ориентирами: «Идеальное жизненное пространство» и «Место, где мне хотелось бы жить». Данный результат позволяет говорить о правомерности третьей гипотезы исследования.
Кластерный анализ дискрипторов жилого пространства показал, что существуют различия в восприятии жизненного пространства в зависимости от условий проживания исследуемых групп. Однако для обеих групп характерно выделение кластеров, которые представляют собой элементы интерьера, относящиеся к созданию уютной, комфортной атмосферы в жилом пространстве (арт-объекты, освещение, оформление окон, комнатные растения и пр.), и кластеров, которые описывают функциональные составляющие жилого пространства (безопасность, чистота, функциональность мебели и систем хранения, хорошие соседи и пр.). К остро нежелательным характеристикам жилища все группы респондентов отнесли интерьер в стиле хай-тек, яркие цвета в интерьере и присутствие в помещении грызунов / насекомых (рисунки 3 и 4).
Рисунок 3. Дендрограмма оценок элементов жилого пространства группы респондентов с наличием приватного жилого пространства
Рисунок 4. Дендрограмма оценок элементов жилого пространства группы респондентов с отсутствием приватного жилого пространства
Сравнительный анализ с помощью критерия Манна — Уитни оценок типов жилого пространства в группах респондентов, обладающих и не обладающих своим приватным пространством для проживания, не выявил, вопреки нашим ожиданиям, различия в описаниях того места, где участники проживают на момент проведения исследования (таблица 7). Однако при сравнении характера описаний этих пространств заметно, что приватное жилище имеет явные преимущества для опрошенных по своей функциональности (безопасность, системы хранения, наличие собственных комнат для членов семьи и т.п.).
Для не обладающих приватным пространством опрошенных позитивность собственного жилища обеспечивается теми параметрами помещения, которые доступны их влиянию в стесненных функциональных возможностях и в большей степени связаны с созданием комфортной атмосферы за счет элементов дизайна и декора. В оценках мест, где «мне хотелось бы жить» и «не хотелось бы жить», также заметны различия между группами. Группа респондентов, не имеющих приватного пространства, более требовательна к условиям, где хотели бы проживать ее участники, и более лояльна к нежелательным условиям для жизни, чем группа сравнения. При этом в отношении нежелательного жилого пространства эти различия преодолевают порог статистической значимости.
Заключение
Полученные результаты позволяют говорить о правомерности основной теоретической гипотезы исследования и сделать вывод, что параметры внешней, пограничной и внутренней зон взаимосвязаны и образуют единую систему психологического пространства личности. Показано, что условия проживания и их восприятие человеком, а также умение при любых условиях жилой среды выстроить такие границы с социальным окружением, которые будут сохранять приватность внутреннего мира, способствуют поддержанию эмоциональной уравновешенности, открытости изменениям с опорой на внутренние ресурсы и готовности строить отношения с окружающими на основе взаимного уважения и доверия.
Список использованных источников
Источник: Петербургский психологический журнал, №18 (2017)
Мария Алексеевна Щукина, доктор психологических наук, заведующая кафедрой общей, возрастной и дифференциальной психологии Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы, 30 мая отмечает день рождения. Редакция «Психологической газеты» поздравляет Марию Алексеевну и желает крепкого здоровья и профессиональных успехов!
Автор
Щукина Мария Алексеевна
Жданова Анастасия Александровна
Санкт-Петербургский государственный институт психологии и социальной работы
Санкт-Петербург