Что такое провокативные романы
10 скандальных романов, которые должен прочесть каждый
«Лолита» (Lolita) Владимира Набокова
Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та.
Книга, написанная на английском языке, была впервые выпущена в парижском издательстве Olympia Press в 1955 году. Набокову на тот момент исполнилось 56 лет, на его счету было 11 романов, и как писатель он уже получил признание по обе стороны океана. «Машенька», «Защита Лужина», «Камера обскура», «Приглашение на казнь», «Дар» и другие произведения, включая первую англоязычную книгу «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», уже были в его активе. И все же ставить свое громкое имя под новым романом «Лолита» автор опасался — слишком уж щекотливой была тема.
Неудивительно, что книга сначала вышла в Европе — кстати, позже Набоков понял, что согласившаяся на публикацию Olympia Press была издательством с весьма сомнительной репутацией, выпускавшим эротическую, если не порнографическую литературу.
В Америке печатать роман о растлении малолетней Долорес отказывались наотрез – автор обращался в четыре разных издательства и литературные журналы и, при разных оценках, от признания книги «прозой высочайшей пробы» до объявления ее же «чистой порнографией», всюду получал от ворот поворот. Любопытно, что один издательский дом предлагал рассмотреть рукопись, если главным героем сделать не девочку, а 12-летнего мальчика, а Гумберта Гумберта – фермером, и перенести сцену первого совращения в амбар, снабдив фразами типа «Он парень шалый», «Все мы шалые». Вот такое странное представление о цензуре.
Главный же редактор французской «Олимпии», по собственному признанию, «сразу почувствовал, что «Лолите» суждено стать величайшим произведением современной литературы, которое раз и навсегда покажет как всю бесплодность цензуры по моральным соображениям, так и неотъемлемое место изображения страсти в литературе».
Вышедший в Париже роман породил жаркую литературную дискуссию между английским писателем Грэмом Грином, оценившим творение Набокова в своей рецензии для Sunday Times как «лучшую книгу года», и журналистом Джоном Гордоном, который объявил «Лолиту» «грязнейшей книжонкой из всех», что ему довелось читать.
Что же до цензуры, запретных слов, тем, книг и «вкладе искусства в жизнь общества», здесь Набоков стоял на такой позиции:
«Произведение искусства ровным счетом никакого значения для общества не имеет. Оно значимо только для отдельного человека, и только отдельный читатель значим для меня. Мне наплевать на группы, сообщества, массы, и тому подобное. Впрочем, мне нет дела и до лозунга «искусство ради искусства» — потому что, к сожалению, такие его проповедники, как, скажем, Оскар Уайльд и разного рода изысканные поэты, были на деле отъявленными моралистами и дидактиками. Нет никакого сомнения в том, что литературное произведение защищено от плесени и ржавчины не его значением для общества, а уровнем искусства в нем, и только искусства».
«Госпожа Бовари» (Madame Bovary) Гюстава Флобера
— О Родольф! — медленно проговорила она и склонилась на его плечо.
Сукно ее платья зацепилось за бархат его фрака. Она запрокинула голову, от глубокого вздоха напряглась ее белая шея, по всему ее телу пробежала дрожь и, пряча лицо, вся в слезах, она безвольно отдалась Родольфу.
Сегодня, когда наши книжные полки украшают творения Бегбедера и Паланика, а то и — в клинических случаях – какие-нибудь «50 оттенков», трудно поверить, что когда-то публикация безобидной истории супружеской неверности могла вызвать столько шума.
Как бы там ни было, 487-страничный роман был принят журналом La Revue de Paris и публиковался «порциями» с октября по декабрь 1856 года. А в 1857 году автор, редактор и два издателя были привлечены к суду за оскорбление морали (особенно блюстителей нравственности задела формулировка «Эмма отдалась»). Приговор четверым «похабникам» был вынесен оправдательный, а книга получила такую популярность, что уже в том же году вышла отдельным изданием. На сегодняшний день роман «Госпожа Бовари» занимает твердое второе место в списке лучших романов всех времен — «золото» удерживает сходная по сюжету, но куда более идейно насыщенная «Анна Каренина».
«Улисс» (Ulysses) Джеймса Джойса
Леопольд Блум (ибо это был он) стоит молча, потупив голову под ее чистым невинным взглядом. Какой же он гнусный тип! Снова за старое? Юная неиспорченная душа воззвала к нему, а он, жалкое существо, как же он на это откликнулся? Проявил себя как последний подонок! Причем не кто-нибудь, он! Но в этих глазах светилось безграничное милосердие, они и его готовы были простить, пускай он сбился с пути, блуждал и грешил. Разве девушка должна говорить? Нет, тысячу раз нет. Это их секрет, их личная тайна, которую скрыли сумерки и которую будут знать лишь они одни — да маленькая летучая мышь, что мягко носилась туда-сюда, а летучие мыши умеют хранить секреты.
История одного дня из жизни ирландского еврея Леопольда Блума разворачивалась на фоне столь детального изображения Дублина, что, по словам самого автора, по книге можно было бы восстановить город в случае его разрушения. При этом, создавая в 1914 году свой монументальный полистилистический роман «Улисс», альфа и омега литературного модернизма Джимми Джойс вдохновлялся в первую очередь гомеровской «Одиссеей» (о чем как бы кричит само название книги). Эпизоды романа получили соответствующие композиционной задумке названия — «Телемак», «Лестригоны», «Сцилла и Харибда», «Навсикая», «Сирены», «Итака», «Пенелопа» и пр, и пр.
Судебный скандал вокруг публикации сработал по принципу черного пиара — «Улисс» стал таким желанным, что появилось множество пиратских копий на книгу. Как всегда более раскрепощенная Франция в 1922 году выпустила роман целиком. А в 1933 году американский издательский дом Random House, «пойманный за руку» на попытке ввезти «Улисса» в США контрабандой, инициировал новый судебный процесс — в результате него с популярной книги все же был снят штамп «порнографической». В 1934 году роман был напечатан в США, двумя годами позже — в Великобритании. В родной Ирландии он получил разрешение на публикацию лишь в 1960-х годах. Что же до судьбы культовой книги в 21 веке — редкий читатель «долетит» и до середины этого сложносочиненного произведения, и уж точно не найдет в нем признаков той самой «порнографии», больно ранившей в свое время членов Общества по искоренению порока.
Что такое провокативные романы
Войти через соцсети:
Если нет своего аккаунта
Если у вас уже есть аккаунт
О.: Сегодня поговорим о «зайцах», о том, чем провокативность отличается от провокационности, и попробуем разобраться с тем, что и как может стать известным.
М.: Провокативный или провокационный? – вот в чем вопрос, и вопрос этот нам задали слушатели, вдруг засомневавшиеся в легальности проникновения в наш язык этого странного провокативного слова.
О.: Найдя и существительное провокативность, и образованное от него прилагательное в академическом «Орфографическом словаре русского языка» мы слушателей успокоили: да, присутствие этих слов в речи – вполне законно. Но в существующих сегодня словарях иностранных слов мы их не нашли.
М.: И что это значит?
О.: Судя по всему, означает это лишь то, что провокативность позаимствована была нашим языком недавно.
М.: А зачем она ему понадобилась? Неужели традиционной провокационности было мало?
О.: Давай разбираться. Начнем с уже известного: в переводе с латинского provocatio означает «вызов», в прямом значении – как вызов, то есть привлечение к общению — провокация появилась в русских духовных текстах, а в своем политическом переносном значении попала в словари в начале XX века: рядом с провокацией в них оказались существительное провокатор, прилагательное провокационный и глагол – провокировать, быстро уступивший место современному, привычному нам – провоцировать.
М.: Провокация – это «подстрекательство, предательский вызов», провокационное поведение подталкивает к таким действиям, которые могут быть вредны для отвечающего на провокацию человека. Но как все же быть с провокативностью?
О.: Если провокацию и все с ней связанное мы заимствовали у немцев, то провокативность явно попала к нам из английского языка – произошло это слово от английского provocative. В нюансах поможет нам разобраться англо-русский словарь. Только в одном значении провокативность совпадает с провокационностью – подстрекательством. Провокативным может быть что-то не только провоцирующее и провокационное, но и вызывающее, дерзкое, а еще соблазнительное, пикантное, и наконец, побуждающее к чему-то, и даже раздражающее.
М.: Провокативной может быть вызывающе короткая юбка, соблазнительная улыбка, какая-то пикантная подробность, провокативным – дерзкое поведение или вопрос, побуждающий искать ответ. Кстати, у нас есть еще один такой вопросик.
О.: К нему и переходим.
М.: Как правильно сказать: «Мне известно о том и этом или мне известно то и это»? – наши слушатели такие дотошные.
О.: Это хорошо, конечно, но в этом случае они могут спокойно употреблять и ту, и другую формы. Они абсолютно равноправны.
М.: Давай лучше на примерах поясним. Вот в «Словаре сочетаемости слов русского языка» нет никакого известно, но есть слово известие. И известия мы получаем всегда о чем-то: например, известие о приезде родственников.
О.: Но если ты получила это известие – например, в телеграмме или по телефону, — тебе же стало известно об их приезде, о том, что родственники приезжают?
М.: Лично мне стало известно, что они собираются меня навестить. Мне никаких предлогов не нужно, чтобы их встретить и обрадоваться милым мне людям. Но это – дело вкуса. Я имею в виду языковой вкус конечно.
О.: Согласна с тобой, когда то, к чему известие и относится, упоминается в придаточном предложении, придаточном изъяснительном, элегантней звучит форма без предлога – известно, что. Но если суть известия передается не сложным предложением, а словосочетанием, нужно использовать предлог: известно о чем-то – о приезде бабушки, о надвигающихся экзаменах, о предстоящем похолодании, которое совершенно некстати, когда собираешься в отпуск, но лучше уж, чтобы о нем нас известили…
М.: Но мы упустили еще один случай. Если нам о чем-то становится известно, зависимое слово ставится в творительном падеже, если нам известно что-то – тут уже совсем другой падеж, винительный. Вернемся к нашей телеграмме: «Приезжаем субботу встречайте Тетя Валя дядя Коля». Звоним сестрам и братьям. А они: «Тетя и дядя приезжают? Ну нам-то это уже давно известно!». То, что известно, в этом случае стоит в именительном падеже, это – подлежащее, а не прямое или косвенное дополнение.
О.: Так что если хотите соблюдать какие-то правила, присматривайтесь к роли слов в предложении: подлежащее и прямое дополнение предлогов не требуют, а косвенное дополнение вводится предлогом «о».
М.: Точно так же можно рассказать что-то, а можно о чем-то. Здесь предлог о на месте, а вот в словосочетания типа гордиться о чем-то, о чем-то верить, ожидать он пробрался «зайцем».
О.: Ну, о зайцах нам кое-что известно. Мы о них сейчас и расскажем.
ОЙ-ОЙ-ОЙ!
М.: Заяц – это «зверек из отряда грызунов с длинными ушами и сильными задними лапами», а также «безбилетный пассажир». Почему безбилетников стали называть именно зайцами?
О.: На этот вопрос нам поможет ответить историко-этимологический справочник «Русская фразеология». По одной из версий, в обороте ехать зайцем есть намек на то, что безбилетный пассажир боится быть пойманным и оштрафованным. В славянском народном сознании заяц – это просто олицетворение трусости. Вспомним хотя бы, что о боящемся чего-то до дрожи человеке говорят: дрожит, как заяц. Заяц, кстати, действительно сильно дрожит, когда прячется от надвигающейся опасности.
М.: А о человеке, который всего боится, говорят: труслив, как заяц. У зайца сердечко маленькое, вот эмоции и бьют через край, заставляя косого дрожать. А в народе о таком «маленьком сердечке» говорят: заячья душа.
О.: Но вернемся к безбилетным пассажирам. По другой версии, выражение ехать зайцем отдает должное проворству зайца, его прыткости и прыгучести и происходит от оборотов проскочить зайцем, прошмыгнуть как заяц – пройти незамеченным.
М.: В обиходной речи зайцами стали сначала называть зрителей-безбилетников, ухитрявшихся прошмыгнуть в театр мимо зазевавшихся билетеров.
О.: Ну а потом так стали называть и безбилетных пассажиров. О зайцах писал, например, Чехов в рассказе «В вагоне»: «На железных дорогах зайцами называются господа пассажиры, затрудняющие разменом денег не кассиров, а кондукторов. Хорошо, читатель, ездить зайцем! Зайцам полагается, по нигде еще не напечатанному тарифу, 75% уступки, им не нужно толпиться около кассы, вынимать ежеминутно из кармана билет, с ними кондуктора вежливее и… все что хотите, одним словом!».
М.: Но есть еще и третья версия происхождения оборота ехать зайцем: некоторые ученые предполагают, что это – калька с французского aller (voyager) en lapin, с теми же намеками на трусость и прыткость кролика.
О.: Но, спрашивается, зачем нам их кролик, когда у нас есть свой заяц?! Нет, я за русские корни наших отечественных «зайцев». А кролики пусть за границей ущерб бюджету транспортников наносят…
М.: Лучше, конечно, чтобы число «зайцев» неуклонно уменьшалось: и в поездах, и в транспорте, и в языке и речи. Так считаем мы – О.С., М.К. и звукорежиссер… До встречи через неделю!
Провокативная психотерапия
Юмор, гротеск, эмоциональное потрясение, провокация, виртуозный гипноз, а иногда и откровенное хамство человека, задающего несуразные вопросы. Что это, спросите вы? Это сеанс провокативной терапии.
Провокация в качестве средства психологического воздействия обладает огромным стимулирующим потенциалом. Почему человек «застревает» в своих проблемах? Ведь есть замечательный и простой инструмент, доступный каждому — юмор. Привнося юмор в свою жизнь, человек становится более оптимистичным, обретает особую чувствительность к парадоксальным и непонятным ему ситуациям, он способен посмеяться над собой, способен увидеть смешное в своей серьёзности и принять серьезные решения, как ни парадоксально это звучит. Улыбаясь, человек автоматически чувствует себя лучше. Дыхание и пульс на короткий срок учащаются и кровь обогащается кислородом, в головном мозге происходит снижение чувствительности к боли, вырабатываются эндорфины — вещества, уничтожающие боль и приносящие удовольствие. Смех снижает остроту ситуации.
Провокативная психотерапия — это уникальная, эффективная система психологической практики. Название метода уже интригует и разве вам не хочется кликнуть это словосочетание и узнать, что же это такое? Слово «провокация» притягивает наш взор и сознание жаждет удовлетворения интереса. Создателем уникального направления в психотерапии является Френк Фарелли (Frank Farrelly) — американский психотерапевт, живой классик, автор книг и публикаций, получивший международное признание, собирающий залы до тысячи человек. Разговаривая с человеком, Фарелли словно считывает его. Талант, гений, мастер шутки, великолепный — все эти слова также относятся нему. В то же время о нём говорят как о заботливом отце, на сеансах которого комфортно и безопасно.
Как всё гениальное просто, так и прост метод Фарелли. Провокация с шуткой — хороший способ достичь результата. Провокация в качестве средства психологического воздействия выполняет функцию катализатора реакции развития человека в направлении исцеления.
Понятие «провокация» имеет несколько значений.
Провокация — это умышленный вызов ограничениям мышления, нападение в каком-то смысле, это внесение беспорядка в установленный порядок диалога между терапевтом и пациентом.
Провокация — это также приглашение, побуждение, это пробуждение чувствительности к окружающему миру, некая игра, вначале неопределённая, но приносящая результат уже на первом сеансе терапии.
Вот как описывает возникновение провокативной терапии сам Фарелли: «…во время 91-го сеанса с каким-то шизофреником, когда я уже был готов все бросить… я занимался «накачиванием» самооценки. Что обычно говорит клиент? Он говорит, что он ничего не стоит, что вся его жизнь полное дерьмо. Психотерапевт, как правило, пытается убедить его в обратном, и этот процесс сродни надуванию воздушных шариков. На том сеансе я сказал своему пациенту: ладно, я сдаюсь, ты действительно ужасный, безнадежный и никчемный. Давай не будем тратить время, отныне я буду во всем соглашаться с тобой. Я говорил с ним очень живо — примерно так я общаюсь с друзьями. И вот уже через минуту он начал протестовать. Я продолжал дразнить его, а он краснел и посмеивался. Он оживал у меня на глазах, и это было как воскрешение из мертвых». Ирония в том, что отношение, кажущееся жестоким, впоследствии оборачивается добром.
Фаррелли называют «Отцом смеха в психотерапии», но во время сеанса он затрагивает болезненные для человека моменты; физические недостатки, возраст, интимные отношения. Например, полная дама, усаживаясь в кресло, может услышать «наверное, это дирижабль отвязался и приплыл к нам сюда?»
Такие выходки по отношению к пациенту называют провокативными интервенциями, которые ставят своей целью перевести проблему в другое измерение, заставить говорить клиента о тех вещах, о которых он боялся и подумать, вовлечь его в эмоциональное переживание этого опыта. На первых сеансах провокативной терапии человек переживает резкое столкновение ожидаемого им, — терапевт предстает совершенно иным. И возникает желание воскликнуть: «Что же ты за терапевт? В жизни не слышал, чтобы кто-нибудь так со мной говорил». Но, наряду с передразниванием и высмеиванием пациента, должна быть теплота в отношении терапевта к пациенту.
Человек-провокатор обычно нарушает общепринятые установки процесса общения, отношения к миру, к работе, к себе. Для того, чтобы встретиться с собой, оторваться от всего знакомого, от проверенных теорий, испытанных отношений, авторитетов, установок, нужно определенное мужество, писал известный психоаналитик и один из ведущих представителей американской экзистенциальной школы Р. Мэй. Если человек решается на эту встречу, она меняет его мир. В моменты пиковых, трансцендентных переживаний, полной отдачи своим переживаниям полностью раскрывается человеческая сущность. Ещё А.Маслоу, основатель гуманистической психологии писал, что «пиковое переживание может быть только положительным и желательным и никак не может быть отрицательным и нежелательным» и далее- «одним из аспектов пикового переживания является полная, хотя и длящаяся какое-то мгновение, утрата контроля и оборонительной позиции и освобождение от страхов, тревоги, скованности, нерешительности и сдерживающих начал».
Что же даёт человеку провокативная терапия?
— изменение мнения человека о самом себе к лучшему;
— изменение отношения к другим людям;
— высвобождение творческих способностей; человек начинает думать, что жизнь действительно стоит того, чтобы ее прожить!
Результат — по-настоящему живой человек. Провокативная терапия даёт пациенту реальную надежду на изменение всей своей жизни.
Метод Матвеева из сериала «Триггер»: что такое провокативная терапия
Сериал «Триггер» познакомил многих телезрителей с идеей «провокативной терапии». Психолог Артём Стрелецкий ( Максим Матвеев ) не выслушивает своих клиентов с сочувственным видом, а начинает их оскорблять, сыпать соль на рану и всячески вытаскивать из зоны комфорта. Работает ли такой метод в реальной жизни и существуют ли специалисты, которые его практикуют?
Истоки провокативной терапии. Фрэнк Фаррелли
«Я сказал ему: «Ладно, я сдаюсь. Ты действительно ужасный, никчёмный и безнадёжный. Давай ты перестанешь тратить моё время». Через минуту пациент уже спорил со мной», — описывал Фаррелли момент рождения метода в своей книге «Провокативная терапия», впервые опубликованной в 1974 году.
Он подчёркивал, что общался с клиентом так, как говорил бы с другом: подначивая его с юмором и не стесняясь при этом в выражениях. Идея метода Фаррелли заключается в том, чтобы вызвать у пациента гнев, желание воскликнуть: «Хватит! Я так больше не могу! Я должен изменить мою жизнь!».
В девяностые годы Фаррелли посещал Россию. В интернете можно найти видеозаписи с его сеансов, на которых Фрэнк ведёт себя скорее как стендап-комик, нежели как психолог. Он издевается над внешностью людей, которые пришли к нему за помощью, называет их тупыми и тормознутыми.
Приёмы Фрэнка Фаррелли вызывали неоднозначную реакцию у профессионального сообщества, но в настоящее время провокативный метод признаётся частью системно-феноменологической психотерапии, хотя и нечасто практикуется в чистом виде. Сам Фрэнк ушёл из жизни в 2013 году, однако его дело продолжает его сын Тим. В Европе, Азии и США метод провокативной терапии используют не менее 2000 специалистов.
Принципы провокативной терапии
Специалисты, практикующие провокативную терапию, сравнивают свою работу с действием вакцины: сначала пациент учится давать отпор в контролируемых условиях кабинета, а затем, выработав привычку бороться, преодолевает свои проблемы в реальном мире. Адепты провокативной терапии принимают за данность следующие допущения:
Пациент не так хрупок, как он о себе думает.
Пациент не так сложен, как он о себе думает, его можно понять и проанализировать.
Пациент обладает способностью решить свои проблемы, даже если сам не осознаёт свой потенциал.
Не все проблемы родом из детства, опыт взрослой жизни не менее важен.
Прототип героя «Триггера» – Сергей Насибян. Провокативная терапия в России
Сергей Насибян, Максим Матвеев и Александра Ремизова. Фото: Instagram
«В одной из моих групп была девушка, которая родила больного ребёнка. На мой вопрос, почему она не отказалась от ребёнка, девушка ответила, что она не может так поступить. Я сказал, что это неправда. В этот момент все 60 участников группы посмотрели на меня с осуждением. Ведь мораль говорит: «Мать не может бросить своего ребёнка», — описывал Сергей случай из своей практики в интервью журналу «Сноб». — Моя же задача была довести девушку до такого состояния, когда она признается, что на самом деле она может бросить своего ребёнка. В этот момент рождается личность, которая говорит, что она может бросить ребёнка, но не хочет его бросать. Это две разные личности, которые руководствуются разными мотивами. Первая объясняет свои поступки немощью, вторая — делает сознательный выбор.»
Вместе с тем, по словам Сергея Насибяна, Максим Матвеев, работая над образом Артёма Стрелецкого, очень точно воспроизвёл его способ разговора и коммуникативную модель. Таким образом, мы можем с уверенностью заявить: психолог, ведущий себя как герой Матвеева и заставляющий клиентов раскрыться через конфликт, не просто может существовать в реальности — он существует. Хотя в сарае, конечно, никого не запирает.
Что такое провокативные романы
Однако сейчас, в XXI веке, оказались размытыми границы между искусством и политикой. Это привело к тому, что, с одной стороны, художественные акции часто воспринимаются властью как задевающие ее интересы, а иногда даже как направленные на подрыв ее основ, а с другой стороны, властные пожелания воспринимаются арт-сообществом как попытка давления, цензура.
При этом само арт-сообщество давно уже расколото на множество враждующих групп, относящихся, условно говоря, к двум основным лагерям: сытому конформистскому гламуру, кормящемуся вокруг власти, и голодному экспериментальному арту, расшатывающему нормы традиционного искусства и уповающему на коллекционеров.
Нужно заметить, что имена традиционных конформистов история чаще всего забывает, зато значительную часть имен склонных к инновациям специалистов по эпатажу и провокациям попадают на скрижали истории.
Все эти провокативные формы поведения, «антиповедение», скоморошество, юродство существуют не первую тысячу лет. Тут можно говорить об архетипе Трикстера, который нарушает границу между миром живых и миром мертвых.
Причем в целом этот конфликт, связанный с нарушением различных социально-статусных границ, выполняет целый ряд позитивных общественных функции. Конфликт интересов является структурообразующим фактором. Из конфликта могут вырастать новые отношения. Но для этого конфликт не должен вырастать в непримиримое противостояние. И здесь на первый план выходит искусство управления конфликтом, умение находить конструктивные компромиссы.
И в данном случае необходимо рассматривать саму художественную провокацию исключительно через социокультурную призму. Здесь нужны эксперты, а не прокуроры. При этом нельзя не учитывать и личностного фактора. В России идут глобальные перемены, которые вызывают психологическую фрустрацию. И в таком контексте люди часто просто не хотят идти на компромиссы, они хотят серьезного конфликта, войны. Как следствие, отдельные чиновники начинают болезненно воспринимать само провокативное искусство, видеть в нем опасность и не замечать позитива. Художники нездоровым образом реагируют на попытки влияния на арт-сообщество со стороны любого чиновника, видя в нем угрозу свободе творчества.
Арт-сообщество зачастую напрямую обвиняет власть в цензуре. Хотя реальность такова, что даже самые радикальные из российских арт-провокаторов, такие как группа Война, нарушающие в своих акциях все писаные и неписанные законы, включая Уголовный кодекс, по-прежнему серьезным репрессиям со стороны власти не подвергаются.
Думается, власть сегодня просто пытается вырабатывать определенную позицию по отношению к культуре. Делает это зачастую грубо и неуклюже, но все же не спешит отправить за решетку даже самых радикальных и экстремальных художников. Свои усилия она сконцентрировала в большей степени на взаимодействии с кураторами и организаторами «неугодных» выставок. То есть институционально власть работает в своей плоскости, не покидая зону взаимодействия в рамках общего менеджмента социума.
Однако и для самой власти уже давно стало очевидным, что инновации в искусстве, общественной жизни и политике – необходимость. Поиск компромиссов – общемировая практика в рамках конфликтных ситуаций. Но инерционно в России сегодня по-прежнему переговорным процессам в конфликтных ситуациях пришли скандалы, суды, войны и другие недипломатические методы решения проблем.
Причем чиновники федерального уровня ясно понимают, что современное российское общество – традиционно, лишено динамизма, нуждается в глобальной модернизации. Однако не видно достаточного понимания того факта, что именно современное искусство является мощнейшим инструментом для модернизации менталитета, для «прочистки общественных мозгов». А без модернизации общественного образа мысли о модернизации России можно забыть. Современное искусство – одни из немногих инструментов, способных предложить обществу новые типы мысли, восприятия, новые ценностные стратегии.
В рамках общества знания, пришедшего на смену информационному обществу, необходимо принять новую концепцию взаимоотношений арт-сообщества и власти. Сам факт поддержки Минкультом Московского биеннале, в рамках которого выставляются едва ли не самые провокативные художники, показывает, что власть понимает важность тех функций, которые берет на себя современное искусство. Федеральная власть понимает, что ничего революционного в современном искусстве нет, но недооценивает его модернизационный потенциал.
Ведь современное искусство демонстрирует бешеную динамику структурных изменений, у которой есть чему поучиться. И, надо сказать, что в своих пиар-стратегиях власть давно уже приняла на вооружение множество наработок современного актуального искусства. Целый ряд акций различных партий в прямом смысле концептуально восходит к идеям русского арта. В этом смысле очевидно, что полная свобода эксперимента, предоставляемая арт-сообществу, – залог успешности процессов общественной модернизации.