Что такое провокативные истории
Что такое провокативные истории
Однако сейчас, в XXI веке, оказались размытыми границы между искусством и политикой. Это привело к тому, что, с одной стороны, художественные акции часто воспринимаются властью как задевающие ее интересы, а иногда даже как направленные на подрыв ее основ, а с другой стороны, властные пожелания воспринимаются арт-сообществом как попытка давления, цензура.
При этом само арт-сообщество давно уже расколото на множество враждующих групп, относящихся, условно говоря, к двум основным лагерям: сытому конформистскому гламуру, кормящемуся вокруг власти, и голодному экспериментальному арту, расшатывающему нормы традиционного искусства и уповающему на коллекционеров.
Нужно заметить, что имена традиционных конформистов история чаще всего забывает, зато значительную часть имен склонных к инновациям специалистов по эпатажу и провокациям попадают на скрижали истории.
Все эти провокативные формы поведения, «антиповедение», скоморошество, юродство существуют не первую тысячу лет. Тут можно говорить об архетипе Трикстера, который нарушает границу между миром живых и миром мертвых.
Причем в целом этот конфликт, связанный с нарушением различных социально-статусных границ, выполняет целый ряд позитивных общественных функции. Конфликт интересов является структурообразующим фактором. Из конфликта могут вырастать новые отношения. Но для этого конфликт не должен вырастать в непримиримое противостояние. И здесь на первый план выходит искусство управления конфликтом, умение находить конструктивные компромиссы.
И в данном случае необходимо рассматривать саму художественную провокацию исключительно через социокультурную призму. Здесь нужны эксперты, а не прокуроры. При этом нельзя не учитывать и личностного фактора. В России идут глобальные перемены, которые вызывают психологическую фрустрацию. И в таком контексте люди часто просто не хотят идти на компромиссы, они хотят серьезного конфликта, войны. Как следствие, отдельные чиновники начинают болезненно воспринимать само провокативное искусство, видеть в нем опасность и не замечать позитива. Художники нездоровым образом реагируют на попытки влияния на арт-сообщество со стороны любого чиновника, видя в нем угрозу свободе творчества.
Арт-сообщество зачастую напрямую обвиняет власть в цензуре. Хотя реальность такова, что даже самые радикальные из российских арт-провокаторов, такие как группа Война, нарушающие в своих акциях все писаные и неписанные законы, включая Уголовный кодекс, по-прежнему серьезным репрессиям со стороны власти не подвергаются.
Думается, власть сегодня просто пытается вырабатывать определенную позицию по отношению к культуре. Делает это зачастую грубо и неуклюже, но все же не спешит отправить за решетку даже самых радикальных и экстремальных художников. Свои усилия она сконцентрировала в большей степени на взаимодействии с кураторами и организаторами «неугодных» выставок. То есть институционально власть работает в своей плоскости, не покидая зону взаимодействия в рамках общего менеджмента социума.
Однако и для самой власти уже давно стало очевидным, что инновации в искусстве, общественной жизни и политике – необходимость. Поиск компромиссов – общемировая практика в рамках конфликтных ситуаций. Но инерционно в России сегодня по-прежнему переговорным процессам в конфликтных ситуациях пришли скандалы, суды, войны и другие недипломатические методы решения проблем.
Причем чиновники федерального уровня ясно понимают, что современное российское общество – традиционно, лишено динамизма, нуждается в глобальной модернизации. Однако не видно достаточного понимания того факта, что именно современное искусство является мощнейшим инструментом для модернизации менталитета, для «прочистки общественных мозгов». А без модернизации общественного образа мысли о модернизации России можно забыть. Современное искусство – одни из немногих инструментов, способных предложить обществу новые типы мысли, восприятия, новые ценностные стратегии.
В рамках общества знания, пришедшего на смену информационному обществу, необходимо принять новую концепцию взаимоотношений арт-сообщества и власти. Сам факт поддержки Минкультом Московского биеннале, в рамках которого выставляются едва ли не самые провокативные художники, показывает, что власть понимает важность тех функций, которые берет на себя современное искусство. Федеральная власть понимает, что ничего революционного в современном искусстве нет, но недооценивает его модернизационный потенциал.
Ведь современное искусство демонстрирует бешеную динамику структурных изменений, у которой есть чему поучиться. И, надо сказать, что в своих пиар-стратегиях власть давно уже приняла на вооружение множество наработок современного актуального искусства. Целый ряд акций различных партий в прямом смысле концептуально восходит к идеям русского арта. В этом смысле очевидно, что полная свобода эксперимента, предоставляемая арт-сообществу, – залог успешности процессов общественной модернизации.
Провокативная психотерапия
Юмор, гротеск, эмоциональное потрясение, провокация, виртуозный гипноз, а иногда и откровенное хамство человека, задающего несуразные вопросы. Что это, спросите вы? Это сеанс провокативной терапии.
Провокация в качестве средства психологического воздействия обладает огромным стимулирующим потенциалом. Почему человек «застревает» в своих проблемах? Ведь есть замечательный и простой инструмент, доступный каждому — юмор. Привнося юмор в свою жизнь, человек становится более оптимистичным, обретает особую чувствительность к парадоксальным и непонятным ему ситуациям, он способен посмеяться над собой, способен увидеть смешное в своей серьёзности и принять серьезные решения, как ни парадоксально это звучит. Улыбаясь, человек автоматически чувствует себя лучше. Дыхание и пульс на короткий срок учащаются и кровь обогащается кислородом, в головном мозге происходит снижение чувствительности к боли, вырабатываются эндорфины — вещества, уничтожающие боль и приносящие удовольствие. Смех снижает остроту ситуации.
Провокативная психотерапия — это уникальная, эффективная система психологической практики. Название метода уже интригует и разве вам не хочется кликнуть это словосочетание и узнать, что же это такое? Слово «провокация» притягивает наш взор и сознание жаждет удовлетворения интереса. Создателем уникального направления в психотерапии является Френк Фарелли (Frank Farrelly) — американский психотерапевт, живой классик, автор книг и публикаций, получивший международное признание, собирающий залы до тысячи человек. Разговаривая с человеком, Фарелли словно считывает его. Талант, гений, мастер шутки, великолепный — все эти слова также относятся нему. В то же время о нём говорят как о заботливом отце, на сеансах которого комфортно и безопасно.
Как всё гениальное просто, так и прост метод Фарелли. Провокация с шуткой — хороший способ достичь результата. Провокация в качестве средства психологического воздействия выполняет функцию катализатора реакции развития человека в направлении исцеления.
Понятие «провокация» имеет несколько значений.
Провокация — это умышленный вызов ограничениям мышления, нападение в каком-то смысле, это внесение беспорядка в установленный порядок диалога между терапевтом и пациентом.
Провокация — это также приглашение, побуждение, это пробуждение чувствительности к окружающему миру, некая игра, вначале неопределённая, но приносящая результат уже на первом сеансе терапии.
Вот как описывает возникновение провокативной терапии сам Фарелли: «…во время 91-го сеанса с каким-то шизофреником, когда я уже был готов все бросить… я занимался «накачиванием» самооценки. Что обычно говорит клиент? Он говорит, что он ничего не стоит, что вся его жизнь полное дерьмо. Психотерапевт, как правило, пытается убедить его в обратном, и этот процесс сродни надуванию воздушных шариков. На том сеансе я сказал своему пациенту: ладно, я сдаюсь, ты действительно ужасный, безнадежный и никчемный. Давай не будем тратить время, отныне я буду во всем соглашаться с тобой. Я говорил с ним очень живо — примерно так я общаюсь с друзьями. И вот уже через минуту он начал протестовать. Я продолжал дразнить его, а он краснел и посмеивался. Он оживал у меня на глазах, и это было как воскрешение из мертвых». Ирония в том, что отношение, кажущееся жестоким, впоследствии оборачивается добром.
Фаррелли называют «Отцом смеха в психотерапии», но во время сеанса он затрагивает болезненные для человека моменты; физические недостатки, возраст, интимные отношения. Например, полная дама, усаживаясь в кресло, может услышать «наверное, это дирижабль отвязался и приплыл к нам сюда?»
Такие выходки по отношению к пациенту называют провокативными интервенциями, которые ставят своей целью перевести проблему в другое измерение, заставить говорить клиента о тех вещах, о которых он боялся и подумать, вовлечь его в эмоциональное переживание этого опыта. На первых сеансах провокативной терапии человек переживает резкое столкновение ожидаемого им, — терапевт предстает совершенно иным. И возникает желание воскликнуть: «Что же ты за терапевт? В жизни не слышал, чтобы кто-нибудь так со мной говорил». Но, наряду с передразниванием и высмеиванием пациента, должна быть теплота в отношении терапевта к пациенту.
Человек-провокатор обычно нарушает общепринятые установки процесса общения, отношения к миру, к работе, к себе. Для того, чтобы встретиться с собой, оторваться от всего знакомого, от проверенных теорий, испытанных отношений, авторитетов, установок, нужно определенное мужество, писал известный психоаналитик и один из ведущих представителей американской экзистенциальной школы Р. Мэй. Если человек решается на эту встречу, она меняет его мир. В моменты пиковых, трансцендентных переживаний, полной отдачи своим переживаниям полностью раскрывается человеческая сущность. Ещё А.Маслоу, основатель гуманистической психологии писал, что «пиковое переживание может быть только положительным и желательным и никак не может быть отрицательным и нежелательным» и далее- «одним из аспектов пикового переживания является полная, хотя и длящаяся какое-то мгновение, утрата контроля и оборонительной позиции и освобождение от страхов, тревоги, скованности, нерешительности и сдерживающих начал».
Что же даёт человеку провокативная терапия?
— изменение мнения человека о самом себе к лучшему;
— изменение отношения к другим людям;
— высвобождение творческих способностей; человек начинает думать, что жизнь действительно стоит того, чтобы ее прожить!
Результат — по-настоящему живой человек. Провокативная терапия даёт пациенту реальную надежду на изменение всей своей жизни.
Четыре уровня искусства провокации
Несколько предварительных замечаний:
Провокация для меня – это не то, чем лечат геморрой, а одно из высших проявлений (наряду с любовью) искусства человеческого общения. Во-первых, она всегда энергозатратна — и с точки зрения восприятия ситуации, и с точки зрения интеллектуального напряжения. Во-вторых, она требует определённого мужества, т.к. провоцирующий (не хочу говорить – провокатор) всегда подставляется на свой собственный страх и риск. Он всегда более уязвим, чем тот, кто цинично-равнодушен. Провоцируя, ты в полной мере готов к ответу – по головке обычно не гладят…
Рассуждать о провокации – занятие само по себе парадоксально-провокативное. Чтобы не запутаться, пишу тезисно. Иллюстрации беру из трёх наиболее близких мне областей – живопись, психотерапия и телевидение. Подытоживаю примерами из области детской психологии.
Первый уровень – КОПИРОВАНИЕ.
В живописи с этим уровнем соотносится такое направление, как реализм. В психотерапии ему релевантна фраза «Я сделаю всё, чтобы Вам помочь». В телевизионном ток-шоу это обсуждение банальных историй с банальной же моралью в конце. Это тот уровень, на котором существует подавляющее большинство «женских дневных ток-шоу» с центральных каналов.
Это – ещё не провокация. Отсутствие внутреннего конфликта ведёт к отсутствию движения. Поэтому, по большому счёту, здесь ещё нет никакого искусства. Реализм в живописи в этом смысле – чисто условный пример, говорящий лишь о форме (настоящее искусство всегда провокативно, и поэтому многопланово). Это всего лишь попытка воспроизведения части реальности без каких-либо глубинных подтекстов. При этом у «художника» (конечно, опять условного, так как в этом ещё нет Искусства) есть чётко сформулированная мораль, к которой он и подводит с помощью своего «произведения». Если это было бы не так, то зритель мог бы подумать: «К чему всё это?» — и тут же возникли бы подтексты.
В развитии ребёнка это стадия конформизма, абсолютного подражательства, с целью сделать как можно более точный слепок с «родительской» реальности.
Втоой уровень – РАЗРУШЕНИЕ.
В искусстве на этом уровне существует абстракционизм. В психотерапии — фраза «Вряд ли я смогу Вам помочь». В телевизионном ток-шоу это та высокоинтеллектуальная дискуссия, где вопросов больше, чем ответов. Послушав её, зритель восклицает «Зачем вы морочите мне голову?!» Хороший пример в этом смысле – программа «Гордон», в которой зритель добивает себя вопросами типа «А причём тут хорошие сигары и дорогой коньяк?»
Здесь уже присутствует протест против копирования, а, следовательно, есть и конфликт, и движение. Абстракционисты провоцировали «реалистов», разрушая их взгляды на средства отображения окружающего мира. Но, по сути, спорили они сами с собой, со своим «реалистическим» прошлым. Это — всего лишь первая робкая игра с планами и контекстами. Многоплановости ещё неоткуда взяться, потому что общий контекст всего один — разрушающий всегда сверяется с тем, что именно он разрушает. Поэтому его ходы легко просчитываемы, а провокации – разгадываемы.
В социальном становлении человека этому уровню соответствует стадия подростковой протестности. Нонконформизм подростка говорит о его незрелости. Его провокативность плоско-примитивна, и поэтому им крайне легко управлять через «ровно обратное». Крайне поучительно, как ловко взросло-консервативное общество утилизировало энергию подростково-протестных движений типа хиппи и панков, выжав из них в итоге её банальный финансовый эквивалент.
Третий уровень — УНИЧТОЖЕНИЕ.
В живописи этот уровень нашёл своё абсолютное воплощение в «чёрном квадрате» Казимира Малевича. В психотерапии на этом уровне находятся фразы типа «Вам невозможно помочь». На телевидении подобное ток-шоу просто не может существовать, т.к. выглядело бы оно как просто молча сидящие в студии люди.
Вот тут впервые начинается что-то по-настоящему интересное. Это – провокация по отношению к самой провокации, или пародия на неё. «Чёрный квадрат» уже не находится в оппозиции к реализму. Он — осмеяние абстракционизма, всё ещё хватающегося в своей детской непоследовательности за цвета и формы, как «маргинальный» подросток, не готовый отказаться от родительских финансов. Но мы ещё помним и про тот «реализм», с которого всё начиналось! – и тут возникает многоплановость, планы начинают множиться, отражаясь друг в друге…
Люди, в молчаливой задумчивости сидящие на своих стульях с сигарами и коньяком в руках как пародия на «Гордона». Но откуда взялись сигары и коньяк? Из программы «Гордон», или из их отсутствия в «Очевидном — Невероятном»?
Это тот уровень, на котором заканчивается детство. Ещё непонятно, как с этим справляться, но неоднозначность окружающего тебя мира становится очевидной. «На дурака» уже явно не проскочишь – не «в прямую», не «от обратного».
Четвёртый уровень — ВОССТАНОВЛЕНИЕ.
В живописи в эту сторону наиболее явно сдвинулись гиперреалисты. Превращая живопись в фотографию, они стебались над реализмом, доводя его до абсолютного технического совершенства. В психотерапии так стебётся терапевт, произносящий фразу «Я помогу Вам!». Применительно к телевидению именно так звучат для меня слова Александра Гордона, советующего Ксении Собчак бросить наконец-то концептуально исчерпавший себя Дом-2, и сосредоточиться на доведении до абсурдного совершенства «Блондинки в шоколаде».
Этот уровень – «высший пилотаж» искусства провокации. Внешне здесь всё выглядит как идеальное копирование. И в этой «идеальности» содержится единственно возможный намёк на подвох. Но тут очень легко ошибиться, и перепутать четвёртый уровень с первым. Вся тонкость в том, что провокацию этого уровня можно либо не заметить, либо увидеть её там, где её нет. По большому счёту, на этом уровне вообще исчезает какая-либо объективность. Границы между внешним и внутренним растворяются. Вопрос «Меня развели или я развёл себя сам» теряет смысл. Как хочешь – так и будет. Всё зависит от того, что ты сам соорудил у себя в голове.
Обычный человек может заглядывать сюда только из огромной любви к искусству – без кавычек. И то лишь на очень короткое время – иначе есть риск сойти с ума (или превратиться в «субъективного идеалиста» — что, в общем-то, одно и то же). Жить здесь могут только гении и сумасшедшие. Но только здесь можно соприкоснуться с настоящей тайной и многоплановостью человеческого существования. Это тот уровень, на котором появляется по-настоящему взрослая свобода. С её полной ответственностью за субъективность своего восприятия и контролем над жизнью в стиле: «Лишь твоя голова в ответе за то, куда сядет твой зад».
О самой провокативной книге терапевтов
В широком кругу имя Френк Фарелли простому обывателю может ни о чем не говорить. Однако в мире психотерапии – Френк Фарелли – отдельно стоящая фигура, к которой невозможно относиться нейтрально. Яркий человек, смелый экспериментатор, мастер провокаций, один из создателей коучинга, великолепный клиницист, талантливый импровизатор, гений и настоящий профессионал, преданный своему делу. Френк Фарелли – американский психотерапевт, создатель уникального направления – провокативной терапии. Что это такое? Провокативная терапия – это уникальная, эффективная система психологической практики, в основе которой лежит использование средств психологического воздействия (юмор, эмоциональный вызов, провокации, гротеск, гиперболизация, доведение до абсурда, а иногда и откровенное хамство), выполняющих функцию катализатора реакции развития человека в направлении исцеления. В рамках терапии, Френк Фарелли использовал провокации как умышленный вызов ограничениям мышления, принцип «иду от обратного», внесение беспорядка в установленный порядок диалога между терапевтом и пациентом, что приносило прекрасные плоды в рамках лечения.
Автор книги «Провокативная терапия» и множества публикаций, получивший международное признание, собирающий залы до тысячи человек, Френк Фарелли в начале своего пути овладевал терапией всеми возможными методами, вплоть до представления самого себя пациентом; и самым эффективным для него оказался метод непосредственной работы с клиентами. Клиенты были самыми лучшими учителями Френка. Он начал свою клиническую практику в 1995 году в детском центре школы социальной помощи в Лауреле при Католическом университете (Мэриленд). После первых неудач, Френк Фарелли рассмотрел для себя подход клиент-центрированной терапии Карла Роджерса, и продолжительное время придерживался ее принципов.
Один сложный случай с пациенткой, с которой он проработал более 7 месяцев, помог ему понять, что даже очень опытные, хорошо подготовленные, умные и признанные эксперты могут ошибаться, а неопытные – оказаться правыми. Для Френка открылась истина: даже если больной долго не излечивается, то не обязательно причина в нем, дело может быть в ошибочном подходе к лечению. И если больной не поддается одному способу лечения, необходимо вернуться к исходной точке и выбрать другой, более приемлемый. Другой неожиданный случай с женой пациента-параноика укрепил в его сознании постулат «Измени стимул, и ты получишь другую реакцию» (случай, когда Френк Фарелли забыл застегнуть ширинку и в разговоре с ним жена «параноика» призналась ему во всех своих изменах мужу). Во Френке зрело сопротивление некоторым принципам клиент-центрированной терапии, он начал разочаровываться в методе, устал ждать, когда пациент начнет менять свое поведение. Но решающим стал случай с хроническим шизофреником на 91-м сеансе, когда Френк высказал все, что думает о нем и о его будущем в ярких и красочных эпитетах, сдабривая это искрометными шутками и троллингом. После того, как это помогло, и клиент выписался, в голове Френка стали сходиться «кусочки клинической головоломки». Все чаще на своих сеансах с клиентами он использовал юмор, искренние эмоции, пугающую откровенность и клоунаду, превращая сеансы в настоящее представление. Так зарождался новый вид терапии – провокативный.
На страницах книги «Провокативная терапия» Вы найдете описание длинной дороги, по которой шел Френк Фарелли в поисках метода терапии, который дал бы пациенту реальную надежду на изменение всей своей жизни. Благодаря своим устремлениям, опыту, ярким поступкам и неизбежным ошибкам, его философия искусства исцеления стала притягательной для многих клиницистов, не нашедших еще «истинного пути» в лечебном деле. Что же дает человеку провокативная терапия? Провокация в качестве средства психологического воздействия обладает огромным стимулирующим потенциалом. Не зря во время сеансов Френк затрагивал болезненные для человека моменты: внешние физические недостатки, негативные черты характера, возраст, интимные отношения. Такие провокативные вмешательства в жизнь клиента ставят своей целью перевести проблему в другое измерение, заставить говорить клиента о тех вещах, о которых он боялся и подумать, вовлечь его в эмоциональное переживание этого опыта. По мнению Френка, одним из важных путей терапии является провокационный вызов больному, от которого он не сможет уклониться. А если вызвать еще и конструктивный гнев на себя, выздоровление наступит быстрее. Конструктивный гнев на себя является мощной мотивацией для выздоровления. И основная задача терапевта – бросить вызов больному, чтобы спровоцировать его на новый вид поведения – реакция «борись» с проблемами, а не «избегай» их. Задача провокативной терапии вызвать гнев, который можно охарактеризовать, как «Достаточно, хватит!», или «Так я дальше не могу!». Подобное раздражение приводит пациента к желанию «взяться за ум».
Ниже перечисленные пункты являются основными положениями книги:
В качестве двух основных гипотез, Френк Фарелли выдвигает следующее:
Задачи и цели лечения и определяют метод и тактику терапевтического вмешательства. Терапевт стремится вызвать как положительную, так и отрицательную реакцию при попытке спровоцировать клиента на 5 основных типов поведения:
Какими конкретными инструментами пользуется терапевт:
Для решения задач терапии существует много форм юмора:
Терапевт использует эти методы, чтобы заставить больного защищать себя на реальных позициях против нереальных и негативных оценок. И чтобы пациент в дальнейшем мог самостоятельно справиться с такого типа отрицательными оценками, как своими, так и посторонними, терапевт помогает узнать, как это делать, научиться на практике защищаться внутри «собственной лаборатории» терапевтического общения. Преследуемая цель – научить противостоять всем перипетиям и странностям фортуны и избавить их от истерических, сверхчувствительных форм поведения.
Для того, чтобы войти во внутренний мир больного, его шкалу ценностей и попытаться изменить ее провокационной терапией, необходимо владеть разными языками общения. И выбор языка зависит от социально-культурных корней больного и темы обсуждения в определенный момент. В целом, все используемые языки можно разделить на: религиозно-моральный, язык раздевалки или улицы, кинестетический или язык тела, профессиональный жаргон.
В данной статье нам хотелось бы познакомить читателей со всей полезной информацией книги. Ведь «Провокативная терапия», несмотря на ее психотерапевтическую направленность, в доступной форме и оригинальной манере дает возможность познакомиться с главными составляющими методики. Кроме описанного выше, в книге изложены схемы поведения и стадии выздоровления клиента, стадии становления врача провокативной терапии, а также нюансы работы в групповой и семейной терапии. Что особенно радует, после описания того или иного приема, углубления в ту или иную тему книга изобилуют примерами сеансов с подробными пояснениями.
Кому эта книга может быть еще полезна? Безусловно, для тех людей, кто непосредственно связан с терапевтической практикой, она позволит овладеть рядом техник без того количества ошибок и «граблей», на которые в ходе своего длинного профессионального пути наступал сам Френк Фарелли. Однако полезность книги очевидна и для других областей. Те приемы, который использует провокативная терапия, несказанно обогатила инструментарий профайлера-верификатора, подсказав новые техники для провокаций в процессе проведения исследований с опрашивающим лицом. Конечно, цели верификатора и терапевта отличаются. Терапевт занимается лечебным воздействием на психику человека психологическими методами, а верификатор выявлением достоверности сообщаемых сведений опрашиваемым лицом. Однако желание понять человека, научиться видеть скрытое в нем, искренний интерес, эмпатия и человековедение – это то, что объединяет эти две профессии. А главное вот что: несмотря на внешнюю неэкологичность действий, цели и верификатора, и терапевта-провокатора являются гуманными по отношению к человеку. Поэтому можем смело порекомендовать эту книгу к прочтению всем, кто хотел бы достичь более высокого уровня профессионализма и в психотерапии, и в верификации.