Что такое принцип правовой определенности
Правовая определенность или отказ в праве на судебную защиту
© Depositphotos.com / dundanim
Правовая определенность или отказ в праве на судебную защиту?
Сегодня мы решили сделать два исключения из общего правила.
Первое исключение: мы взяли практику судов общей юрисдикции, хотя на уровне ВС РФ, и практику Европейского суда по правам человека (пришлось).
Второе исключение: объем. Содержание данной статьи больше обычного нашего материала в 3-4 раза. Но нам также пришлось этого сделать.
После прочтения материала, вы согласитесь с верностью сделанного нами выбора.
Итак.
Когда речь идет о таких материях, как основополагающие принципы, основы права, и тем более, об их непосредственном воплощении в правоприменительной практике, мало быть практикующим юристом, имеющим за плечами опыт ведения различных судебных дел. Тут не лишним будет, что называется, освежить в памяти (а то и изучить) «матчасть». Поэтому когда мой знакомый, юрист крупной компании, с эмоциями, присущими ему только в случаях столкновения с крайней несправедливостью, поделился своим негативным опытом обжалования судебного акта областного суда в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ, разделить с ним захлестнувшие его эмоции непосредственно во время рассказа мы не спешили.
А дело (трудовой спор) состоял, собственно, вот в чем.
Работником, уволенным из организации в связи с сокращением численности или штата, предъявлен иск к работодателю о взыскании среднего месячного заработка, процентов за просрочку выплаты. Требования основаны на том, что работник работал в сейсморазведочной партии, расположенной в районах Крайнего Севера, а значит, по его мнению, подлежит применению статья 318 ТК РФ, устанавливающая гарантии для работников, работающих в районах Крайнего Севера, а именно – сохранение среднего месячного заработка на период трудоустройства, но не свыше трех месяцев со дня увольнения, а в исключительных случаях в течение четвертого, пятого, шестого месяца со дня увольнения по решению органа службы занятости населения, если в месячный срок после увольнения работник обратился в этот орган и не был им трудоустроен.
Отметим, что Работодатель не расположен в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностям, и сам работник проживает и поставлен на учет органом занятости в городе, не отнесенном к районам Крайнего Севера. Поскольку работодатель полагал, что повышенные гарантии в связи с указанными обстоятельствами на сокращенного работника не распространяются, сохранение среднего месячного заработка на более длительный период, как это установлено статьей 318 ТК РФ, работнику не произвел, что и послужило поводом для обращения работника с иском.
Суд первой инстанции в иске работнику отказал.
И, надо отдать должное, небезосновательно. Посудите сами. В чем логика установления повышенных гарантий статьей 318 ТК РФ? Предположим, в том, что найти работу в районах Крайнего Севера и приравненных к нему местностях сложнее, чем в иных регионах. С другой стороны, почему должен обладать повышенной защитой работник, который фактически проживает не на Крайнем Севере? При поиске работы его права ущемлены не более, чем права любого другого работника, сокращенного из предприятия, расположенного в этом регионе. Имеет ли он право на повышенные гарантии?
Тем не менее, Новосибирский областной суд счел решение районного суда незаконным, решение отменил, исковые требования удовлетворил.
Будучи несогласным с судебным актом областного суда, мой знакомый написал кассационную жалобу в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ.
Определением Верховного Суда РФ №07-КФ13-200 от 11 апреля 2013 года в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ было отказано.
Цитаты из Определения Верховного суда РФ, в которых содержится обоснование отказа:
Первая цитата.
«Доводы кассационной жалобы о том, что юридически значимыми обстоятельствами по данному делу являются факт расположения организации в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностям и последующий поиск работы работником в данной местности, а не исполнение трудовых обязанностей в указанных местностях, заслуживают внимания, однако отмена указанных судебных постановлений в кассационном порядке может привести к нарушению принципа правовой определенности, который, как указал Европейский суд по правам человека в постановлении по делу «Рябых против Российской Федерации» от 24 июля 2003 года, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено».
Вторая цитата.
«Правовая определенность подразумевает недопустимость повторного рассмотрения однажды решенного дела. Принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданы, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера»
Вам не кажется, что грань между реализацией принципа правовой определенности и отказом в судебной защите слишком тонка?
Принцип правовой определенности был сформулирован в постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Рябых против Российской Федерации» от 24 июля 2003 года, и в ряде других дел (Брумареску против Румынии и др.). Коротко суть принципа состоит в недопустимости пересмотра вступившего в законную силу решения суда, кроме как в целях исправления судебной ошибки. Европейский суд установил несоответствие структуры надзорного производства по российскому гражданскому судопроизводству принципу правовой определенности, что выражалось в отсутствии жестких процессуальных сроков на отмену судебного акта, вступившего в законную силу, в наличии права у суда надзорной инстанции рассматривать дело по существу, во включении в круг лиц, имеющих право подачи жалоб в порядке надзора, должностных лиц (не сторон по делу).
В силу несовершенства процессуального законодательства России дело Рябых четырежды рассматривалось по существу, инициатором пересмотра вступивших в законную силу судебных актов каждый раз являлись должностные лица, представлявшие интересы государства, выступавшего ответчиком по делу, что всякий раз не позволяло Рябых достичь желаемого результата и привело к затягиванию сроков рассмотрения дела.
Согласитесь, что фактические обстоятельства дела, в ходе рассмотрения которого был сформирован принцип правовой определенности, иные.
Вот почему возникли сомнения в обоснованности его применения к рассматриваемому трудовому спору. Они выражены в следующем.
1. Статья 387 ГПК РФ устанавливает, что основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.
Как понять указание в рассматриваемом Определении ВС РФ, что доводы заявителя жалобы «заслуживают внимания»? Они обоснованно указывают на нарушение норм материального права? Но это нарушение не является существенным? Но как это возможно, ведь именно нарушение норм материального права (статьи 318 ТК РФ) повлияло на исход дела.
2. Если есть неопределенность в толковании нормы права, кто как не вышестоящие суды должны устранять ее?
3. Целью стороны при обжаловании судебных актов в вышестоящие суды является не только и не столько проведение повторного слушания дела и получение нового постановления (как некого абстрактного документа), а прежде всего – отстаивание своей позиции, по некоторым причинам непринятой или непонятой судами нижестоящих инстанций, и как следствие – получение судебного акта, отражающего и подтверждающего эту позицию.
4. В любом судебном споре есть как минимум две точки зрения по одному вопросу, в противном случае не было бы и спора.
5. Наличие двух точек зрения по одному вопросу подразумевает право каждой из сторон аргументировать и убеждать в том, что именно эта точка зрения является верной.
6. Такое право есть у сторон, в том числе, при обращении в вышестоящие суды.
Согласимся, что сложность регулирования института обжалования судебных актов, вступивших в законную силу, состоит, с одной стороны, в обеспечении необходимости отмены судебных актов, противоречащих закону, и с другой стороны, в обеспечении стабильности судебной системы, недопустимости предоставления бесконечной возможности обжалования судебных решений.
Однако, стороне, считающей судебный акт незаконным, принятым с существенным нарушением норм материального или процессуального права, обоснование отказа в судебной защите принципом правовой определенности не может и должен показаться убедительным и законным. Надеемся, что подобного не случится в практики арбитражных судов, хотя и там есть свои «универсальные» формулировки.
Конституционный Суд РФ напомнил о правовой определенности
Принцип формальной определенности закона является одной из основополагающих конституционных ценностей, смысл которой заключается в том, что участник правоотношений при применении того или иного нормативного акта должен не только однозначно понимать норму права, но и предвидеть последствия своего поведения.
Конституционный Суд РФ неоднократно указывал законодателю на необходимость соблюдать принцип правовой определенности, однако в силу объективных причин избавить весь законодательный массив от нарушения этого принципа – задача практически недостижимая.
Нарушен ли режим?
С правовой неопределенностью закона столкнулся и наш доверитель. При проведении проверки соблюдения иностранными гражданами режима пребывания на территории РФ (микрорайон Кучино городского округа Балашиха) ему вменили состав правонарушения, предусмотренный ч. 3 ст. 18.8 КоАП РФ.
Нарушение указанного режима заключалось в том, что он находился без разрешительных документов на территории с регламентированным посещением, то есть в местности, на которой иностранное лицо может находиться только при наличии у него специального документально подтвержденного разрешения. Следует обратить внимание на то, что действующее законодательство не содержит положений, которые уточняли бы, где иностранный гражданин может получить такое разрешение, в каком порядке и что является основанием для его получения.
Нашему доверителю, в соответствии с санкцией ч. 3 ст. 18 КоАП РФ, был назначен административный штраф в размере 5000 руб. с административным выдворением за пределы территории РФ.
Перечень территорий с регламентированным посещением для иностранных граждан утвержден Постановлением Правительства РФ от 4 июля 1992 г. № 470. В п. 13 названы районы Московской области. Стоит отметить, что данный пункт Перечня с момента издания нормативного акта не изменялся, несмотря на то, что либо некоторых населенных пунктов уже не существует, либо они сменили свое название.
«Район …, ограниченный линией» – именно так обозначаются территории, на которых запрещено находиться иностранным гражданам без специального разрешения. Для наглядности приводим выдержку из постановления: «часть района Мытищинского, ограниченная с юга Московской кольцевой автодорогой и линией совхоз Нагорное – Бородино – Волково – Перловка». В идеале, прочитав данную норму, мы должны четко понять, где иностранному гражданину нельзя находиться без специального разрешения, а где можно. Однако, согласитесь, сделать это весьма затруднительно.
Необходим лицензионный договор
Во исполнение указанного постановления Комитету по геодезии и картографии Министерства экологии и природных ресурсов РФ (правопреемник – Росреестр) было поручено издать в необходимом количестве административные карты территории РФ и Московской области с отображением территорий с регламентированным посещением для иностранных граждан.
Задавшись целью узнать судьбу таких карт и изучить их содержание, мы в интересах доверителя направили запрос в Росреестр, который в своем ответе указал, что для ознакомления с административными картами необходимо заключить лицензионный договор, поскольку таковые являются объектами авторских прав, а также уплатить вознаграждение. Таким образом, единственной возможностью понять, где и как проходят территории с регламентированным посещением, является заключение лицензионного договора.
Ради эксперимента мы попробовали, используя карту Московской области и следуя территориальным обозначениям, содержащимся в Перечне территорий с регламентированным посещением, самостоятельно изобразить такие территории, однако получилось это только применительно к Одинцовскому району, поскольку в других районах многие указатели, названные в Перечне, либо вовсе отсутствуют на современной карте, как, например, Перловка Мытищинского района, либо являются устаревшими, как, например, совхоз Нагорное.
Соединяя населенные пункты между собой, мы использовали прямые линии, а потому есть вероятность того, что некоторые территории, не попавшие внутрь трапеции, в частности д. Крюково, п. ВНИИССОК Одинцовского района, являются территориями с регламентированным посещением. Более точно ответить на этот вопрос можно, только обратившись к административным картам, хранящимся в Росреестре.
Усмотрев в таком положении дел несоблюдение принципа правовой определенности закона, мы обратились с жалобой в Конституционный Суд РФ.
Перечень не содержит точного обозначения территорий
В своей жалобе мы просили признать п. 1 ст. 11 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», ч. 3 ст. 18.8 КоАП РФ, п. 13 Перечня территорий РФ с регламентированным посещением для иностранных граждан не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой они, не позволяя с необходимой точностью определить границы территорий с регламентированным посещением для иностранных граждан и затрудняя тем самым исполнение такими гражданами правил передвижения в Российской Федерации, допускают привлечение их к административной ответственности за нарушение режима пребывания на соответствующей территории.
По заключению судьи К.В. Арановского, проводившего предварительное изучение нашей жалобы, несмотря на то, что физические лица не поименованы в перечне лиц, обладающих правом на обращение в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности нормативных актов Правительства РФ, жалоба нашего доверителя является допустимой, поскольку имеется прямая нормативная связь постановления Правительства РФ с оспариваемым в том числе Федеральным законом от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ и указанные акты подлежат применению в неразрывном единстве.
Конституционный Суд РФ в своем определении обратил внимание на то, что любые ограничения прав и свобод человека и гражданина, о которых говорится в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, в том числе касающиеся правового режима пребывания на территории РФ иностранных граждан, должны быть конституционно обоснованы и ясно установлены, чтобы обеспечить не только правовую определенность в регламентации обязательных условий пребывания таких лиц в России, но и предсказуемость ответственности за нарушение такого режима.
По поводу оспариваемого постановления Правительства РФ, устанавливающего Перечень территорий с регламентированным посещением, Конституционный Суд РФ указал, что данный Перечень действительно не содержит точного обозначения территорий, а потому не позволяет участникам правоотношений реально представить, пребывание в какой конкретно местности требует получения специального разрешения.
Но в силу того, что нашему доверителю вменялось нахождение в микрорайоне Кучино городского округа Балашиха, наименование которого включено в Перечень («часть района Балашихинского, ограниченная с запада линией Никольское – Трубецкое – Балашиха – Кучино – Томилино (за исключением Горьковского шоссе)»), то это, по мнению Конституционного Суда РФ, давало возможность иностранному лицу отнести такую территорию к территории с регламентированным посещением независимо от проведенных по ним границ и от их изображения на карте, а потому предполагаемое заявителем нарушение конституционных прав нельзя связать непосредственно с недоступностью картографической информации или с неясностью обозначения территории на карте и на местности.
Значимость выводов Конституционного Суда РФ
Считаем, что определение КС РФ, вынесенное по делу нашего доверителя, является очень важным в силу следующего.
Во-первых, Конституционный Суд РФ признал то обстоятельство, что Перечень территорий с регламентированным посещением, утвержденный постановлением Правительства РФ, не обладает достаточной правовой определенностью и может повлечь за собой при определенных условиях наступление непредсказуемой для иностранного гражданина административной ответственности, что является недопустимым с точки зрения принципа формальной определенности закона.
Во-вторых, Конституционный Суд РФ, комментируя довод заявителя о недоступности картографической информации, признал такой факт, однако при этом указал на вступивший 1 января 2017 г. в законную силу Федеральный закон от 30 декабря 2015 г. № 431-ФЗ «О геодезии, картографии и пространственных данных и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», который предусматривает не только установление требований в отношении картографических работ и их результатов, но и меры по информационному обеспечению в области геодезии и картографии. По мнению судей КС РФ, новый закон дает иностранным гражданам надежду на внесение большей точности в описание территорий с регламентированным посещением и на доступность карт.
В-третьих, Конституционный Суд РФ дал понять, что в случае если иностранному гражданину будет вменяться административное правонарушение в виде нахождения на территории с регламентированным посещением, но при этом такая территория не будет конкретно поименована в Перечне (например, лицу будет вменяться правонарушение, связанное с пересечением линий), то такое лицо будет иметь большие шансы в КС РФ.
Закончить свою статью хотелось бы словами великого цивилиста Иосифа Алексеевича Покровского, который писал: «Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности…»
Проблемы «правовой определенности»
21 июля Европейский Суд вынес Постановление по делу «Татуев против России» по жалобе россиянина, чей дом пострадал от наводнения в кабардино-балкарском селе Аушигер летом 2002 г.
Заявитель был признан судом проживающим в затопленном доме. Впоследствии решением местного правительства он был исключен из списка лиц, имеющих право на получение социальной помощи, по той причине, что не зарегистрирован в указанном жилом помещении. Письма Госстроя и акты местного правительства, содержащие списки пострадавших, которым полагалась компенсация, за редким исключением опубликованы не были, и о них заявителю стало известно постфактум.
Кроме того, в ходе разбирательства в ЕСПЧ заявитель скончался, и процессуальная роль по его воле «перешла» к сыну. Правительство не возражало и не оспаривало такой поворот в развитии событий, и Европейский Суд, сославшись на свою практику, признал сына заявителя в качестве стороны процесса, отведя этой формальности в постановлении небольшой параграф.
Данное дело, на мой взгляд, представляет практический интерес с точки зрения существа жалобы. Заявитель указал на три потенциальных нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция).
Первое: нарушение права на справедливое судебное разбирательство и права собственности в результате отмены судебного решения 2005 г. по вновь открывшимся обстоятельствам.
По сути, речь шла о нарушении принципа правовой определенности, гласящего, что вступившее в силу решение национального суда должно оставаться неизменным. Практика ЕСПЧ и норма п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции уточняют, что отмена вступившего в силу судебного решения в принципе возможна, однако она должна быть обоснована очень вескими причинами и конкретными обстоятельствами – такими, как «стремление исправить фундаментальный дефект правосудия». При этом сама по себе такая отмена не будет противоречить Конвенции, но ее обстоятельства и причины будут тщательно проанализированы Европейским Судом.
Напомню, что Страсбургский суд неоднократно указывал на нарушения данного принципа российскими властями – в основном на этапе «притирки» отечественной правовой системы к стандартам ЕСПЧ в начале 2000-х гг.: были вынесены десятки, если не сотни постановлений, критикующих российскую практику пересмотра вступивших в силу решений судов (в подавляющем большинстве случаев это касалось процедуры надзора, которая даже сейчас, после многочисленных реформ процессуальных кодексов, не признается ЕСПЧ «эффективным средством правовой защиты» в смысле ст. 13 и ст. 35 Конвенции, а потому не учитывается при отсчете шестимесячного срока при подаче жалобы в Европейский Суд). Едва ли не любая отмена судебного акта в надзорной инстанции в России имела 100%-ный шанс стать «выигрышным» делом в ЕСПЧ – это была одна из основных и многочисленных категорий жалоб.
В деле «Татуев против России» ЕСПЧ посчитал, что из-за ряда нестыковок и формальных упущений российских властей процедура отмены судебного решения, вынесенного в пользу заявителя в 2005 г., не соответствовала критерию правовой определенности, и на этом основании установил нарушение как ст. 6 Конвенции, так и ст. 1 Протокола № 1 к ней.
В этой части можно провести аналогию с серией дел, связанных с массовой отменой и пересмотром решений российских судов первой инстанции относительно индексации пенсий согласно новому (на тот момент) пенсионному законодательству (постановления по делам «Праведная против России» и «Рябов и 151 другой “привилегированный пенсионер” против России»). В указанных постановлениях речь шла о том, что после издания Министерством труда и социального развития инструкций о применении Закона о трудовых пенсиях судебные решения стали пересматриваться в порядке, установленном для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам. Это также было признано нарушением принципа правовой определенности и права собственности (в виде полагавшейся индексации пенсионных выплат).
Вторым нарушением Конвенции, по мнению заявителя, стало неисполнение российскими властями вступившего в силу судебного решения от 2005 г. в течение почти трех лет вплоть до его отмены в 2008 г.
ЕСПЧ со ссылкой на пилотное Постановление «Бурдов против России (№ 2)» напомнил, что отсутствие бюджетных средств не может быть основанием для неисполнения решений национальных судов. Что касается последующей отмены решения в 2008 г., Суд указал, что поскольку эта отмена не соответствовала стандартам Конвенции (см. раздел о первом нарушении), то государство также не может ссылаться на указанные причины. Поэтому и здесь было признано нарушение ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 к ней.
Третьим нарушением стала непубличность судебного разбирательства 2008 г. В частности, на слушании судья огласил резолютивную часть решения, а мотивированный документ в письменном виде был разослан сторонам по почте примерно неделей позже.
Это довольно «экзотическая», на мой взгляд, жалоба, тем не менее аналогичные уже неоднократно рассматривались ЕСПЧ (в частности, в упомянутых в постановлении делах «Рякиб Бирюков против России» и «Мальмберг и другие против России»). Страсбургский суд осудил подобную практику российских судов. Стандарт публичности правосудия, установленный ст. 6 Конвенции, требует, чтобы любой желающий имел доступ к полным текстам национальных судебных решений. По сути, это элемент общественного контроля за правосудием.
В данный момент проблема успешно решена с помощью системы ГАС «Правосудие», однако во время описанных в деле событий (2008 г.) онлайн-сервис еще не функционировал (обязательная публикация судебных актов была предусмотрена Федеральным законом от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации», вступившим в силу 1 июля 2010 г.). По этой причине Европейскому Суду не оставалось ничего, кроме повторения выводов, изложенных в постановлениях по делам Рякиба Бирюкова и Марии Мальмберг, и признания еще одного нарушения Россией ст. 6 Конвенции.
Что касается присуждения компенсации (заявитель жалобы требовал взыскать в его пользу компенсацию материального вреда в размере 13,2 тыс. евро в связи с рыночными ценами на жилье в 2017 г., а также морального вреда в размере 20 тыс. евро), ЕСПЧ отверг его доводы о том, что присужденную в 2005 г. компенсацию следует проиндексировать до «средних» цен за кв. м. жилья в Кабардино-Балкарской Республике, актуальных в 2017 г., и назначил взыскание указанной в решении суда от 2005 г. суммы в качестве реального ущерба, а также 2600 евро компенсации морального вреда (что соответствует практике ЕСПЧ по ст. 6 Конвенции). Представительские расходы Суд возмещать отказался, поскольку заявитель не представил подтверждающих документов.
Данное постановление в очередной раз доказывает, что зачастую не вполне честная «игра» властей по пересмотру и отмене вступивших в силу судебных решений – в частности, с целью избежать крупных массовых выплат из бюджета (как в рассматриваемом деле, так и в деле Владимира Рябова и других «привилегированных пенсионеров») – не соответствует принципам справедливого суда, установленным Конвенцией.
Это в очередной раз обнажило проблему несовершенства правовой системы, которой все еще можно манипулировать, нарушая тем самым принцип правовой определенности, а также давнюю практику неисполнения национальных судебных решений.
Справедливости ради стоит отметить, что подобные проблемы актуальны и для многих других стран Восточной Европы. В настоящее время неприятное лидерство в этом вопросе принадлежит, пожалуй, Украине (см., например, решения по делам «Юрий Николаевич Иванов против Украины» и «Бурмич и другие против Украины»).
В то же время наблюдаются прогресс и проведенная «работа над ошибками»: с введением в действие системы ГАС «Правосудие» практически отсутствуют жалобы на недоступность для общественности полного текста судебных решений (как, например, в жалобах Рякиба Бирюкова и Марии Мальмберг).
В заключение отмечу важный, на мой взгляд, для адвокатов аспект: постановление еще раз продемонстрировало, что для получения компенсации за представительство в национальных судах и ЕСПЧ обязательно надо иметь соответствующие документы и прочие доказательства (соглашение с заявителем, оплаченный счет за услуги и пр.).