Что такое покаяние в христианстве
Покаяние
Господу хочется всех спасти и даровать всем вечное блаженство, а мы упорствуем, коснеем в своих грехах и на покаяние смотрим сквозь пальцы. Злая сила разными способами отвлекает от покаяния, но чаще всего покаяние откладывают по нерадению и ложному стыду. А ведь откровенно говоря, надо стыдиться и страшиться грешить, а когда уже грех совершен, тогда надо открыть его и сознаться в нем, потому что рано или поздно грех выявится, если не в этой жизни, то в будущей, и тогда будет страшно и стыдно не только по причине греха, сколько от неразумной скрытности.
Быть грешником — это общее несчастие. Нет ни одного человека без греха. Один только Бог безгрешен. Если человек не делом грешит, то словом, если не словом, то помыслом. Мы зачинаемся в беззакониях и рождаемся во грехах, так что в самой природе своей мы растленны, поэтому слабы, немощны, страстны, поползновенны на все злое, на всякий грех, так что не надо стыдиться каяться.
Есть такие христиане, которые не каются и не причащаются по другой причине. Они забыли о милосердии Божием и о покаянии и рассуждают по человеческому суждению: дескать, я такой великий грешник, что Господь ни за что мне не простит. Это уже отчаяние — смертный грех. Никогда не надо забывать, что нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного, т. е. нет такого греха, который бы Господь не простил, если человек в нем кается.
Самое же страшное — это когда не имеют нужды в покаянии, возомнив о себе, что они праведные и что спасутся без покаяния. Как бы мы ни жили праведно и свято, мы не можем совсем не грешить, пока живем в теле, и потому нас никогда не должно покидать покаянное чувство. Умом своим мы всегда должны держать себя в аде, т. е. искренне должны считать себя хуже всех и достойными ада, но только не отчаиваться.
Господь не входит в сердце человеческое, пока оно полностью не очистится покаянием. И только когда человек сознается в своих беззакониях, хоть и в малых грехах, когда судит себя и с глубочайшим сокрушением сердца навсегда оставит грехи свои и в то же время будет считать себя великим грешником, только тогда Господь посетит сердце и исполнит его миром, радостью
и любовью.
Обычно человек старается умалить грех свой и представить его менее достойным осуждения, чем он есть на самом деле, и тем вредит душе своей. Ведь грех — это единственная причина, которая отдаляет нас от Бога и заграждает от нас Его любовь. Значит, чтобы приблизиться к Богу, надо в своем воображении не умалять грех и губительное действие его, а наоборот, надо представить его в самых черных красках. Надо представить, что любой грех, как большой, так и малый, ведет к вечной гибели. По сути дела так оно и есть.
Грех перед лицом Бога есть мерзость, и Господь отворачивается от всякого, кто делает грех. Господь требует и от нас, христиан, чтобы мы были святыми, чтобы мы жили свято, подражая Ему во всем. А мы довольствуемся такой жизнью, которая свободна от грубых преступлений, от самых больших смертных грехов, а на другие и внимания не обращаем. Господь ждет от нас покаяния. Пойдем же, друг мой, на зов Его.
Покаяние — это основа нашего спасения, поэтому пренебрегать им нельзя. Святое Таинство покаяния есть купель, в которой грешник очищается для неба. При крещении мы рождаемся водою и Духом Святым, при покаянии мы возрождаемся слезами и Духом Святым.
Покаяние — это обращение к лучшему, это начало святой и непорочной жизни. В ком есть вера и истинное, искреннее покаяние, в том, значит, есть и решимость оставить грех, на том пребывает благодать Господа нашего Иисуса Христа, очищающая грехи чрез духовных пастырей.
Преподобный Ефрем Сириянин так говорит: «Раскаяние есть великое горнило, которое принимает в себя медь и претворяет ее в злато, берет свинец и отдает серебро».
Для поддержания и усиления этого чувства Церковь дает руку помощи, направляет человека на путь Таинства очищения в грехах своих. Таинство это отсекает от человека греховную часть его души. Таинством этим истребляется прошлое, и поэтому им же истребляется то, что для человека бедственнее, чем самый грех, — им истребляется отчаяние.
Итак, милосердный Господь прощает всякий грех, поэтому не надо отчаиваться, не надо стыдиться высказывать грехи свои и не надо умалять их, а надо со слезами раскаяться, и Господь простит их.
Желающий приступить к Таинству покаяния и к Таинству причащения приготовляется говением, то есть молитвою и постом. Раскаяние в грехах он выражает со страхом пред священником словесной исповедью или пишет на бумаге, если исповедник глухонемой, и по другим причинам. Через священника исповедник получает прощение грехов. Иногда священник налагает на него епитимию, т. е. наказание за большой грех.
Самым важным моментом Таинства является чтение священником разрешительной молитвы, когда он конец епитрахили возлагает на голову кающегося.
Всем нам хочется спастись, но мало кто думает и по-настоящему заботится о своем спасении. В раю всем хочется быть, а трудиться и принести добрые плоды для своего спасения всем в тягость. Вот поэтому-то дело спасения и не подвигается вперед. Мало кто быстро возрастает духовно, желание спастись у многих так
и остается желанием, на словах. А Господу не слова нужны, а дела!
Каждый знает, что только узкий, тернистый и при скорбный путь ведет ко спасению, а широкий и пространный путь угождения своим греховным желаниям ведет к погибели. Но по своей беспечности люди забывают об этом. Грех сладок и увлекателен, и почти все отдаются ему охотно без размышления, без рассуждения, не хотят подумать о последствиях греха, а ведь каждый из нас знает, какие ужасные последствия бывают за грехи в этой жизни: болезни, скорби, всевозможного рода напасти. В будущей же, загробной, жизни за нераскаянный грех душа содержится во аде.
Таинство Покаяния: как оно возникло и как менялось на протяжении времен
Приблизительное время чтения: 14 мин.
Что такое покаяние? Было ли оно в Ветхом Завете? В какой момент покаяние стало именно таинством? И как оно совершалось в разные времена? Рассказывает протоиерей Украинской Православной Церкви Игорь Рябко, профессор и завкафедрой богословия и гуманитарных наук Классического приватного университета Запорожья.
У православных христиан идет Великий пост — время сугубого покаяния. Мы предлагаем нашим читателям пройти его с «Фомой». Покаяние — это путь человека к Богу. Но что Церковь понимает под покаянием? Можно ли ему научиться? Что говорится в Библия о покаянии? Для чего нужно таинство исповеди? Как к нему подготовиться? Мы собрали ответы на эти и многие другие вопросы. Добавили личные история покаяния святых и наших современников. Каждый день на foma.ru вас ждет очередной материал. Надеемся, наш проект поможет вам чаще вспоминать о главной цели Великого поста — подготовить свое сердце к встрече с Воскресшим Спасителем. Все материалы о покаянии вы можете посмотреть здесь.
Было ли покаяние в Ветхом Завете?
Сегодня мы называем покаянием церковное таинство, возникшее уже в христианскую эпоху и установленное Самим Господом Иисусом Христом. Заключается оно, по слову святителя Московского Филарета (Дроздова), в том, что «исповедующий грехи свои при видимом изъявлении прощения от священника невидимо разрешается от грехов Самим Господом Иисусом Христом». Покаяние совершается даже не тогда, когда человек покаялся на исповеди перед Богом в присутствии священника, уточняет завкафедрой теологии Православного Свято-Тихоновского университета Петр Малков. «Окончательное покаяние — как подлинная перемена ума — наступает, когда человек оказывается перед возможностью повторить тот или иной грех, но его не повторяет, потому что этот грех уже не имеет в нем своего начала, своего корня, своего основания», — пишет он.
По времени возникновения таинство Покаяния принадлежит уже к Новому Завету. Но возникло оно не на пустом месте. Ведь по сути Покаяние — это не только регламентированный протокол внешних действий, но прежде всего таинство возвращения души к Богу. И оно стало продолжением определенной ветхозаветной традиции, о которой, правда, нам сегодня известно не слишком много.
Еще задолго до прихода в мир Спасителя Библия дает нам примеры покаянного плача как отдельных праведников, например царя Давида (Пс 50), пророка Ионы (Иона 2:2–10), так и всего израильского народа (Суд 10:10, 1 Езд 9 и много других эпизодов). Нередко покаяние сопровождалось постом, облачением во вретище, посыпанием головы пеплом или даже разрыванием на себе одежд. Через ветхозаветных пророков Бог обещал раскаявшимся и исправившим свою жизнь иудеям прощение грехов. Например, в самом начале книги пророка Исаии: Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как вóлну убелю (Ис 1:16–18).
Параллельно существовала и практика принесения очистительных жертв: согрешивший человек приносил в храм ягненка или козленка, возлагал на него руки и называл свои грехи, после чего священник закалывал жертвенное животное и сжигал его на жертвеннике (Лев 1:4).
Последним пророком, который стоял уже на самой границе Ветхого и Нового Завета, был Предтеча Христов Иоанн. Это был великий проповедник покаяния, который подготавливал народ к приходу в мир Бога. Практика покаяния, которую ввел Иоанн Креститель через погружение кающегося в воду, не имела аналогов в Ветхом Завете. Хотя по форме была близка к древнему иудейскому обряду омовения, которое верующие совершали в предписанных законом случаях (например, если им случалось прикоснуться к умершему).
Как же исповедь стала таинством?
Христос даровал право отпускать грехи Своим ученикам: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин 20: 23). Именно это обетование, данное Спасителем апостолам уже после Его Воскресения из мертвых с одновременным ниспосланием им Духа Святаго (Ин 20:22), толкуется святыми отцами как установление таинства Исповеди.
До этого момента под покаянием подразумевалось в основном действие самого человека — его раскаяние и старание не повторять грех вновь. В таинстве же действует не только человек, но и Бог. Для человеческого зрения Бог невидим, Он действует тайно (отсюда и слово «таинство»), но — не символически, а самым непосредственным образом. Он прощает грехи, в которых кающийся признался при свидетеле-священнике и обрел решимость исправиться, и дает человеку силы для этого исправления — той самой «перемены ума», которую и подразумевает греческое слово μετάνοια (в русском варианте — «покаяние»). Эта невидимая глазу, но реальная и ощутимая помощь, которую получает от Господа стремящийся к единению с Ним человек, в Церкви называется благодатью. Более того, Господь освобождает человека от власти совершенного им греха, чего никакое самое решительное человеческое усилие все равно сделать никогда не сможет.
Даже Савл — будущий великий апостол Павел, которому Христос внезапно открылся по дороге в Дамаск, — получил прощение грехов только после того, как на него возложил руки с молитвой пресвитер Анания (Деян 9: 10–18). Возложение рук было внешним действием, которое запечатлело внутреннее перерождение Савла — его освобождение от власти дьявола и обращение ко Христу. Его покаяние.
Как каялись христиане первых веков?
В покаянной практике первых христиан главную роль играла сама христианская община, возглавляемая епископом. Грехи отпускали епископ или пресвитер (священник) как прямые наследники апостолов, получившие благодать для совершения священнодействий через рукоположение, совершенное епископами-предшественниками. Но свидетелями покаяния христианина часто становились все члены общины. Христиане осознавали Церковь как единый организм, в котором все друг с другом связаны и взаимно друг от друга зависят, и делали отсюда вывод, что и исповедовать грех всякий член общины должен перед всеми. Ведь, делая что-либо недолжное, он, член Тела Христова, согрешает и против всех остальных.
Параллельно уже с апостольских времен существовала и тайная исповедь, привычная нам сегодня. Но публичное покаяние до определенной поры оставалось все же распространенным. Решением общины закоренелые грешники (например, отступники от Христа) изгонялись вон; решением общины тех, кто раскаивался, принимали обратно. Все это хорошо видно из посланий апостола Павла. Иногда он обращается в них к епископам, но чаще — к общине целиком. И вот что он говорит, например, христианам Коринфа: Я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе. Ибо чтó мне судить и внешних? Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог. Итак, извергните развращенного из среды вас (1 Кор 5:11–13).
То есть человек называл свои грехи прямо перед всеми?
Вся жизнь первохристианской общины была проникнута покаянием, и исповедь как таинство тут была лишь одним из элементов. О необходимости регулярно испрашивать прощения у близких пишет священномученик Климент Римский (ⱡ около 100 года): «В чем мы согрешили по каким-либо наветам врага, должны мы просить прощения. И лучше человеку признаться в своих грехах, нежели ожесточать сердце свое». Тема покаяния центральная для « Пастыря Памятник христианской письменности II века, пользовался большим авторитетом у христиан первых веков. — Прим. ред. » Ерма: там говорится и о церковном покаянии как таинстве, и о внутреннем обращении души к Богу.
Важные сведения о покаянной практике первохристианской общины мы находим в сочинениях Тертуллиана (ок. 155 — ок. 220), написанных еще в «церковный» период В конце жизни Тертуллиан уклонился в ересь. — Прим. ред. его жизни. Внешнюю сторону покаяния Тертуллиан описывает именно как публичное исповедание грехов. Кающиеся должны были надевать рубища — рубахи из грубой ткани, ложиться в пепел, мазаться грязью и непрестанно напоминать себе и другим членам общины о своих грехах. Чем более грешник уничижал себя, тем быстрее получал прощение. «Насколько ты не щадишь себя, настолько, верь, тебя пощадит Бог», — пишет Тертуллиан.
Когда исповедь стала индивидуальным делом?
Шаг к тому, чтобы исповедь окончательно сделалась делом интимным и тайным, сделал еще блаженный Августин, один из самых авторитетных богословов ранней Церкви (он жил во второй половине IV — начале V века). Августин учил, что не каждый грех нужно исповедовать публично. Он проводил различие между грехами, известными другим людям, и грехами, совершенными тайно. Те, которые совершались публично, должны быть и исповеданы прилюдно, а те, что совершены втайне, нуждаются в индивидуальном отпущении.
В эпоху Вселенских Соборов (IV–VIII века) на христианском Востоке кающиеся были распределены по разным категориям, в зависимости от тяжести совершенных ими грехов. «Плачущие» по три-четыре года не имели права войти внутрь храма, а могли только плакать о своих грехах на паперти и просить проходивших в храм молиться за них. «Слушающие» допускались в притвор и имели право слушать, как во время службы читают Священное Писание, а потом должны были уйти. «Припадающие» приравнивались к оглашенным — тем, кто только еще готовился к Крещению; они допускались на середину храма, но должны были всю службу стоять на коленях и покидали храм перед Евхаристическим каноном. Наконец, «купностоящие», то есть «стоящие вместе» с верными, отличались от этих верных только тем, что не могли причаститься Святых Тайн.
Совершивших самые тяжелые грехи на несколько лет записывали в «плачущие», а дальше они двигались по этой «лестнице» вверх и только лет через десять могли вернуться в разряд верных.
Тогда же был разработан и четкий «регламент» покаянной практики. Именно в эту пору центральной фигурой в этом таинстве становится епископ (или священник как его «полномочный представитель») — он уже не только читает молитву об отпущении грехов, но и выслушивает саму исповедь. Несколько позже появляются должности покаяльных пресвитеров, которые принимают исповедь на регулярной основе. Кающиеся как особая группа христиан исчезают в Византии примерно к V–VI веку. Публичная исповедь все больше вытесняется тайной.
Как появилось духовничество?
Со временем в монастырях стала практиковаться, помимо исповеди, еще и духовная беседа со старцем. В то время монахи еще, как правило, не принимали священный сан, поэтому отпускать грехи старец не мог. Но он мог помочь кающемуся их осознать и исповедовать. Со временем такая практика получила широкое распространение. Уже Василий Великий (330–379) советовал своим духовным чадам «исповедовать грехи не первому встречному, а искусному в их уврачевании». А живший три века спустя преподобный Анастасий Синаит (ок. 640 — ок. 701) писал, что мирянам даже полезно исповедоваться у монахов-старцев. Многие христиане в то время искали себе духовников в монастырских обителях.
В иконоборческую эпоху (VIII–IX века) многие обители, следуя традиции Студийского монастыря (располагался в столице Византии Константинополе и пользовался особенным авторитетом у императора и его приближенных), вводят для монахов ежедневную исповедь у игумена, а женские обители — у приходящего священника. Чинопоследование таинства Покаяния приобретает форму, к которой мы привыкли сегодня. Исповедь стала преимущественно делом священников, хотя некоторые византийские богословы (например, преподобный Симеон Новый Богослов) продолжали настаивать на праве простых монахов принимать исповедь. Впрочем, старцы в монастыряхк тому времени уже, как правило, имели священный сан, так что могли не только вести духовные беседы, но и совершать таинства.
Откуда взялся обычай исповедовать людей, «испытывая» их по спискам грехов?
Этот обычай, как и некоторые другие особенности таинства Покаяния, проник в Православную Церковь с Запада. В Западной Церкви таинство Исповеди начинало развиваться в том же русле, что и на Востоке, но затем двинулось в сторону большей регламентации и формализации.
Примерно с начала VI века на Западе появляются свидетельства о так называемом «тарифицированном» покаянии. Речь шла о строго формализованной процедуре: каждый грех должен быть заглажен, и заглажен вполне определенным образом. Первыми эту практику ввели монастыри: кающийся признавался в своих грехах перед игуменом и получал от него конкретную епитимию Епитимия — обязательство кающегося понести определенные труды в качестве исправительной меры. — Прим. ред. согласно «тарифу» — прочесть определенное количество молитв или псалмов, положить столько-то поклонов, провести столько-то дней поста на хлебе и воде. Только исполнив епитимию, он мог вернуться к обычному ритму монашеской жизни. Со временем «тарифное» покаяние стало распространяться и на приходах. Особое внимание священники стали уделять обстоятельствам совершения греха, причинам, побудившим человека пойти против заповеди и т. п.
А с IX века получают хождение списки грехов, которые использовались во время исповеди кающимся или священником. Например, в житии прославленного Католической Церковью Филиберта рассказывается об исповеди одного немого, который должен был чихать на руку священника каждый раз, когда тот доходил, читая по списку, до того греха, который был совершен кающимся. Эти списки грехов стали очень популярны и постепенно перекочевали из Западной Церкви и в Восточную. Широко использовались они в свое время и в Русской Церкви. С XVI века появляются особые вопросники для детей, девиц, вдов и вдовцов, клириков, архиереев, царей… Некоторые из них включали до ста пятидесяти видов грехов! Исследуя подобные перечни и отвечая на подробные вопросы духовника, человек мог узнавать о таких грехах, о которых ранее и представления не имел! Не говоря уже о том, что подобного рода перечни нередко выходили за всякие границы христианского целомудрия.
Бывает ведь и так, что священник лишь зачитывает перечень грехов и не ждет от кающегося признания?
Это так называемая общая исповедь – существенное искажение таинства, которое бывало допустимым лишь в редких и экстраординарных обстоятельствах.
Такая исповедь нередко практиковалась в храмах СССР: священник не беседовал с каждым из кающихся по отдельности, а сам от их имени перечислял самые распространенные грехи и затем читал разрешительную молитву. До октябрьского переворота 1917 года подобную практику применял только святой праведный Иоанн Кронштадтский, которому нередко приходилось исповедовать по несколько тысяч человек за день. Правда, на это он получил особое разрешение Святейшего Синода. В советский же период эта практика стала повсеместной в связи с тем, что священников катастрофически не хватало и один батюшка не мог справиться с наплывом желающих исповедоваться и причаститься в праздники и воскресные дни.
Но и практика общей исповеди по возможности регулировалась уставными предписаниями. Священнику было запрещено читать разрешительную молитву над всеми людьми сразу (они должны были подходить «под епитрахиль» по очереди), а в случае необходимости он должен был предоставить человеку возможность исповедоваться индивидуально.
В наше время Церковь вернулась к традиционному чинопоследованию исповеди, которая проводится в индивидуальном порядке в личной беседе с каждым кающимся.
Что из всего этого следует?
Покаяние как стремление согрешившего человека восстановить отношения с Богом существовало всегда. И в ветхозаветные времена люди каялись перед Богом, надеясь на Его милость, а Господь отвечал им. Однако только с пришествием в мир Сына Божия люди получили возможность не просто облегчить душу через покаяние, но получить от Бога действенную благодатную помощь, укрепляющую их в решимости не повторять исповеданные грехи вновь и действительно освобождающую от греха. Покаяние стало не только состоянием души, желающей вернуться к общению с Богом, но и таинством — благодатным воздействием Бога на человека, к совершению которого Господь привлек сначала Своих учеников-апостолов, а потом их учеников — епископов, которыесо временем стали «делегировать» право совершать таинства и пресвитерам (священникам).
На протяжении веков таинство могло совершаться очень по-разному: от исповеди во всеуслышание перед всей общиной до тайной беседы с духовником; от пристрастного выпытывания священником деталей и обстоятельств греховного поступка до «общей» исповеди, когда священник сам перечисляет грехи, а кающиеся молча подходят под епитрахиль и «получают» разрешительную молитву. Кроме того, в Древней Церкви существовали формы покаяния, вовсе не являющиеся таинством, такие как исповедь членов общины друг другу и духовная беседа со старцем. Они были естественными для Церкви, воспринимавшей покаяние как образ жизни, а не эпизодическое событие в жизни верующего человека. Отдельные покаяльные традиции, такие как испрашивание прощения друг у друга в последний день перед Великим постом, сохранились в Церкви и по сей день.
Но и сегодня Церковь мыслит покаяние гораздо шире, чем только перечисление кающимся грехов и чтение священником разрешительной молитвы. Ведь человеку, которому Бог через священника только что отпустил грехи, необходимо приложить все усилия, чтобы сохранить воспринятую в таинстве благодать, удержаться от повторения этих грехов вновь. А значит, покаяние не прекращается и после исповеди.
Покаяние, исповедь и пост
Так и началось Евангелие словами св. Иоанна Предтечи: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». И проповедь Христа после Крещения была: «Покайтесь и веруйте во Евангелие».
Покаяние же сразу возбуждает человека и на любовь к Богу, и на любовь к ближнему.
При подлинном покаянии все открыто, и грех виден ясно. Один отшельник, проживавший на Афоне, на скалах, где ничего нет, пошел вниз в монастырь исповедоваться, и когда духовник спросил его, в чем он хочет исповедоваться, он ответил: «У меня на душе большой грех. Я храню в кувшине сухарики, а мышь приходит и ест их. Я очень на нее сетую». Потом помолчал и добавил: «Эта мышь действительно приносит мне вред, но сержусь я на нее больше, чем она мне вредит».
И к такому покаянию присоединяется пост.
Святой Иоанн Кронштадский в «Моей жизни во Христе» пишет, что когда человек ненавидит, взор его мешает другому даже ходить. Грехом человек не только сам страдает, но страдает все вокруг него, вплоть до природы, и когда человек начинает каяться и поститься, то и это отражается на всем вокруг него.
Святые отцы подвижники говорили, что мы не плотоубийцы, а страстоубийцы. Пост не борьба против плоти, как создания Божия. И Христос плоть, и Причащение Его тоже плоть. Но борьба должна идти с извращенностью плоти. Каждый из нас может осознать и почувствовать, что если человек не владеет собой, своим телом, то он становится уже рабом пищи, или пития, или других удовольствий. Начинает вещь владеть человеком, а не человек вещью.
Падение Адама в том и было, что он не захотел сдержать себя: когда он съел плод, он ничего не получил нового. Заповедь была не в том, чтоб запретить ему есть этот плод, будто в нем что-то было опасное, а чтобы научить дисциплинировать себя, чтобы поставить на путь подвига. В этом подвиг свободы и подвиг любви. Никто, кроме человека, не может это сделать, и поэтому он призван это сделать. Чтобы участвовать в свободе и любви Божией, человек должен быть подвижником.
К примеру, спортсмен, футболист, должен быть подвижником. Он не может пить и есть, и делать, что хочет, и быть хорошим спортсменом. Не может. Это ясно, как день, как солнце.
В семье, или в дружбе, когда есть любовь, очень легко отказаться от какого-то удовольствия ради другого, это естественное желание поделиться с другим.
В этом и заключается правильное понимание поста.
А вот как христиане древние молились. Один египетский монах говорил: «Я как человек согрешил. Ты же, как Бог, помилуй». Смирение и дерзновение идут рядом, вместе.
Вот какие у нас мощные причины для покаяния. Это не какое-то только моральное поучение человека, что надо-де быть хорошим, и поэтому надо каяться. Нет, покаяние возобновляет в нас самые основы христианской веры. Бог хочет нашего спасения, ищет его и жаждет его, и ждет его. С нашей стороны надо только, чтобы мы хотели, и тогда мы сможем, не собой, но Богом.
Покаяние со всеми сопровождающими его христианскими добродетелями, как исповедь, смирение, дерзновение, надежда, пост, молитва. покаяние уже есть предвкушение воскресения, даже начало воскресения. Это первое воскресение человека. Второе будет результатом, завершением во время Второго пришествия Христова.
Такого опыта покаяния не существует ни в какой религии, ни в каком духовном опыте, ни в какой мистике. Даже, к сожалению, и в западном христианстве почти потерялось это чувство, это переживание, это событие.
Меня лично потрясает, что в России сейчас массами молодые люди возвращаются к Богу, к Православию. У нас это тоже так. Это не просто найти веру в какого-то бога, отбросить атеизм и найти какую-нибудь мистику, а найти живого Бога, включиться в подлинную жизнь Церкви. На днях я читал хорошую статью Владимира Зелинского «Время Церкви». Видно, как человек нашел Бога, нашел Христа, нашел Церковь. Если человек просто как-нибудь покаялся и хочет жить, все равно к какой церкви принадлежа, тогда я сомневаюсь в подлинности даже этого его изначального покаяния. Это какая-то «метамелия», а не «метания». Это не подлинное восстановление жизни. Поэтому отцы так ревностно стояли за веру.
В покаянии надо понимать, что Бог по Ту сторону нашего добра и нашего зла. Не надо отождествлять себя ни со своими злыми, ни со своими добрыми делами. Не надо думать, что можно обеспечить себя путем делания добра. Надеяться надо только на Бога. Но также надо верить, что и злые дела, хоть я их и осуждаю и отвергаю, не могут отделить меня от Бога моего. У русских есть склонность преувеличивать свои грехи, и задыхаться, и тонуть в них, как в бездне. Это уже своего рода недоверие к Богу. Такое восприятие, преувеличение своих грехов есть вместе с тем и умаление Бога. Но обратный подход представляет Бога лжецом. Он прислал Сына Своего, чтобы спасать нас, а мы скажем: «Нет, не надо, у меня нет грехов».
Но быть динамичным надо! Надо бороться со злом. Православное покаяние имеет эту «ярость».
Умираешь? Ну и что же? Разве из-за этого оставишь себя без причащения?
Св. Димитрий поднял Нестора, молодого христианина, благословил на убийство гладиатора Лия, страшно жестокого злодея. Об этом Церковь поет в тропаре св. Димитрию Солунскому. Вот это подлинно спасоносная ярость. Сила стать на ноги. Когда Иов жаловался, и имел причины жаловаться, Бог не стал его утешать, а потребовал, чтобы он встал на ноги и покорился. Но это и восстановило Иова.
Бывает и на приходах. Человек считает, что другой его ненавидит и этим создает себе алиби не общаться с ним. Но надо пробовать вступать в общение, поставить проблему своего ближнего, как свою проблему. И жалеть надо не с гордостью какой-то, а действительно сострадать.
Покаяние возбуждает хорошую такую «амбициозность» в человеке. Вспомним блудного сына: разве я, сын такого отца, создан для того, чтобы свиней пасти на чужбине? Нет! Я пойду к моему отцу.
[2] Имеется в виду Богословский факультет Сербской Православной Церкви в Белграде.