Что такое памук в турции

Памук (чесаный хлопок) что это за ткань: характеристика, состав и отзывы

Нередко обозначение состава текстиля на бирке изделия непонятно для потребителя. Pamuk ткань, что это такое, знает не каждый. В переводе с турецкого и хорватского слово означает “хлопок”. Обозначать его на этикетке могут разными терминами: cotton, pamut, памук, bavlina, pamuk.

Турецкий хлопчатник считается одним из лучших: его выращивают на плодородных аллювиальных почвах. Влажность субстрата и теплый климат позволяют получить сырье высокого качества.

Описание

Надпись на этикетке 100% pamuk — это гарантия того, что ткань изготовлена из натурального волокна растительного происхождения (из хлопка), а страна его происхождения — Турция.

Для памука характерны те же свойства, что и для всех видов хлопчатобумажных полотен. Отличие в том, что турецкий хлопок нежнее и эластичнее сырья производства других стран. Исключение составляют сорта длинноволокнистого хлопчатника родом из Египта, США и с Карибских островов, которые по праву относят к экстраклассу. Турция не вошла в тройку лидеров лишь по причине ограниченности территорий, занятых под посевы культуры.

Материал отличается оптимальной паропроницаемостью и высокой гигроскопичностью, что позволяет использовать его в пошиве изделий бельевой группы, детской одежды, летнего платья и комплектов постельного белья.

Интерьерные виды ткани — это легкие полупрозрачные полотна смесового состава. Преимущественно гладкокрашеные однотонные, реже — с набивным рисунком.

Состав ткани pamuk

Состав ткани памук — натуральное растительное сырье. Материал производят из скрученных волокон хлопка, отличающихся шелковистостью.

Важно! В некоторых видах интерьерного текстиля, маркированного в описании, как pamuk, коттон или памукquot, присутствуют синтетические добавки. Доля химических нитей незначительна (не более 45%), и определить состав, ориентируясь на тактильные ощущения, достаточно сложно.

Добавление синтетических компонентов увеличивает долговечность и износостойкость материала и упрощает уход за изделиями из него.

Характеристика

Основные свойства и характеристики ткани памук представлены в таблице:

Источник

Ткани pamuk и bawelna: что это за материалы и где они используются

На бирках ряда текстильных изделий можно встретить непонятные, на первый взгляд, надписи: pamuk (памук) и bawelna (бавелна). Таким образом, турецкие и польские производители информируют покупателя о составе ткани, ведь и в первом, и во втором случае это не что иное, как хлопок.

Описание материалов

Pamuk в переводе с турецкого означает «хлопок», «bawelna» – то же самое в переводе с польского. Основное отличие хлопкового материала из Турции и Польши от аналогичных тканей из Египта или США – повышенный комфорт. Ткань отличается большей мягкостью, она приятнее на ощупь и значительно нежнее. В России она известна еще как «чесаный хлопок», в США и Великобритании, как «combed cotton», а в Германии и Австрии, как «baumwolle».

Структура поверхности материи зависит от способа ткацкого переплетения. При производстве памука и бавелны может использоваться переплетения следующих типов:

Однако чаще всего при изготовлении ткани применяется гладкое переплетение. Стандартная ширина полотна – 3 метра 20 см. Материал хорошо поддается окрашиванию, поэтому цветовая гамма очень разнообразна.

Производство чесаного хлопка

Чесаный хлопок получают посредством обработки хлопкового волокна в процессе первого «вычесывания». В ходе технологической операции удаляются короткие волокна и пух, а вот самые качественные – длинные и тонкие остаются в полотне. В итоге получается высококачественный хлопок, который нередко используют при пошиве дизайнерской одежды.

Именно из-за отсутствия коротких волокон ткань pamuk и bawelna обладает тактильным комфортом. Более того, материалу свойственна высокая износостойкость, так как из-за пониженного содержания пуха на ткани практически не образуется катышков.

Состав ткани и свойства

Оба вида обладают рядом характеристик свойственных всем хлопчатобумажным материалам:

При этом нельзя не упомянуть такие недостатки материалов, как сминаемость и усадка после стирки.

И бавелна, и памук – это полностью натуральные ткани. На изделиях, предназначенных на экспорт, нередко можно встретить обозначение «100% cotton».

Хлопок bawelna

Исключение – домашний текстиль. Например, в составе тканей для пошива штор и скатертей может содержаться полиэстер. Однако его содержание не превышает 40%. Что касается плотности материала, то этот показатель варьируется от 30 до 150 гр на м².

Хлопок голубой pamuk

Применение: что шьют

Турецкий памук известен во всем мире. Польская ткань бавелна немного уступает ему в узнаваемости. Из обоих видов материала отшивается:

Ткань легко обрабатывается и драпируется, поэтому с ней легко и удобно работать.

Уход за чесаным хлопком имеет свои нюансы. Вещи с этикеткой «100% cotton» можно стирать как ручным, так и машинным способом.

В первом случае необходимо проследить, чтобы температура воды не превышала +50°С (при большей температуре хлопок сильно садится). При этом не рекомендуется материал сильно тереть, лучше воспользоваться кислородным пятновыводителем. А вот пользоваться отбеливателем категорически запрещено.

При машинной стирке достаточно выбрать режим «Хлопок» или «Натуральные ткани». Кроме того, для стирки памука следует приобретать жидкие моющие средства или пудровый стиральный порошок, который хорошо растворяется в воде. Что касается отжима, то скорости 400-600 оборотов в минуту вполне достаточно.

После стирки вещь следует расправить, разложить (но не повесить) на сушилке. Для этого можно использовать махровое полотенце. Не стоит оставлять изделия под прямыми солнечными лучами. Пользоваться прищепками также нельзя. Не рекомендуется пересушивать вещи из памука или бавелны. Лучше снять их чуть влажными. Это значительно упростит процесс глажки.

По какой стоимости продается ткань?

Стоимость материала зависит от производителя и состава. Чем больше процент хлопковых волокон в составе, тем полотно дороже, поэтому цены могут варьироваться от 900 до 1700 рублей за 1 метр. Хлопок bawelna стоит на порядок дешевле – от 400 рублей.

Pamuk и bawelna – натуральные экологичные ткани. Они широко используются как для пошива одежды, так и для изготовления высококачественного домашнего текстиля. Основной недостаток – внушительная цена за метр, однако учитывая качество и долгий срок службы вещей из этих материалов – оно того стоит.

Источник

Тройственный Памук

Продавец турецкой клюквы

— Я вынужден констатировать, что турки не придают большого значения литературе, — грустно говорит Памук.

Мы сидим в машине, которая везет Памука в Домодедово. Он признается: за несколько дней в Москве, им было сделано 20 000 фотографий. Фотографировал все подряд — от Кремля и Манежа до страшноватых столичных новоделов.

Машина проезжает по Замоскворечью, Памук открывает окно и щелкает ничем не примечательный дом. На Варшавском шоссе точно так же фотографирует недавно построенную высотку. Не просит шофера сбавить скорость или остановиться, просто делает снимок и тут же о нем забывает. «Не могу объяснить, чем мне понравилось здание. Просто делаю кадры наобум. Не могу не снимать», — объясняет он, когда я выражаю удивление его туристической активностью.

— Вы пишете романы и знаете, что их будут читать в других странах. Приходится что-то упрощать или, наоборот, добавлять колорита для зарубежных читателей?

— Я никогда не думаю, как бы упростить роман, — медленно отвечает Памук. — Вообще-то для иностранных читателей на самом деле не надо ничего упрощать. Как и добавлять колорита. Не думаю я ни о каких читателях, просто пишу себе и пишу. О Стамбуле, о современной жизни. В «Музее невинности» я не занимаюсь поисками самоидентификации, просто рассказываю про стамбульское общество.

Покупая его книжку, вы всегда знаете, чего от нее ждать. Это будет роман про Турцию и Стамбул, про страну, город и народ, застрявшие между Востоком и Западом, между светской Европой и религиозной Азией, между верой в традиции и стремлением к модернизации.

Памуку повезло: он родился в стране, которая интересна всему миру. Для России Турция — старый соперник, а ныне — один из главных «национальных» курортов. Для Европы Турция — важный торговый партнер и одновременно головная боль: в газетах постоянно муссируется вопрос, стоит ли принимать ее в Европейский союз. Принимать боязно: все-таки мусульманская страна со специфическими традициями и конфликтами. Но и отказывать опасно: в Старом Свете еще помнят, что всего три века назад войска султана осаждали Вену. Побившись несколько лет, европейцы так и не стали включать в свои основные документы упоминание об исключительно христианском характере Евросоюза — на всякий турецкий случай.

Как ни крути, Турция — важная страна. Проблема в том, что про нее почти ничего не известно: ее культуру, ее режиссеров и писателей за ее пределами мало кто знает — кроме Орхана Памука. Которого часто обвиняют в том, что он продает «лубочную» Турцию на Запад. То есть, говоря по-русски, «гонит клюкву». Турецкую.

Памук действительно разговаривает с Западом на его языке. С одной стороны, у него море экзотики: женщины в платках, древний Стамбул, двухтысячелетняя история под ногами, турецкие проблемы и турецкая меланхолия — настоящая энциклопедия восточной жизни. С другой стороны, герой Памука — потерянный и ищущий, вроде бы почти совсем-совсем европеец, но все же азиат. Короче, турок, которого когда-нибудь примут в ЕС.

«Через 1975 лет после пришествия пророка Исы (Иисуса Христа) на землях Балканского полуострова, Ближнего Востока, северного и восточного Средиземноморья “невинность” девушек продолжала считаться драгоценным сокровищем, которое следовало беречь до свадьбы, — пишет Памук в романе “Музей невинности”. — В некоторых районах Стамбула его ценность несколько понизилась, на что повлияли условия городской жизни, а также европеизация нравов, приведшая к тому, что девушки выходили замуж не таким юными. Но если в те годы девушка решалась до свадьбы “пойти с мужчиной до конца”, это имело большое значение и оказывалось чревато самими серьезными последствиями — даже в европеизированных и состоятельных кругах Стамбула».

Главный герой романа — молодой человек по имени Кемаль, отпрыск богатой и знатной семьи, — собирается жениться на девушке Сибель, а попутно тайно встречается со своей дальней-дальней родственницей Фюсун. И «до конца» он пошел с обеими, так что теперь одна из девушек непременно останется обесчещенной. В другом его романе — «Снег» — поэт с кафкианским псевдонимом Ка мечется между идеологиями: более близким ему западным либерализмом столичных интеллектуалов из богатых семей, официальным светским национализмом правительства и мусульманским фундаментализмом основной массы турецкого народа.

Этого героя — человека, который никак не может определиться, — Памук и продает западным читателям. Он, как и его герои, принадлежит к привилегированному классу: учился в американском колледже, потом преподавал в США. Для стамбульских интеллектуалов, которые дают своим детям западное образование, а потом отправляют их работать в Европу и США, глобализация — свершившийся факт. Так что в книгах Памука весь мир находит то, что ему близко.

Европейцы читают о разнице в воспитании и взглядах между диким мусульманским народом и космополитичной интеллектуальной элитой. Американцы — о том, как Турция медленно идет к прогрессу в его американском понимании. А русские читатели просто видят в героях Памука «лишних людей» из отечественной классики. Памук и сам такой — немного «лишний», во всяком случае в Турции.

— Знаете, первую книгу всем очень сложно издать, — оправдывается он. — Наверное, так везде, но в Турции это было особенно тяжело. Я все время шучу, что мои книги переведены на 57 языков, но тяжелее всего было выпустить их на турецком. Мой первый роман «Джевдет-бей и сыновья» я написал, когда мне исполнилось 30 лет. Я тогда как раз женился. Ну, и стал думать, как мы теперь будем жить, если я — писатель. Первая моя книга была издана тиражом три тысячи экземпляров, а продали только тысячу двести. Это я очень хорошо помню. До нынешних миллионных тиражей было очень далеко. Помню, как было приятно смотреть на свой первый роман в витринах книжных лавок. Я тогда жену отправлял по магазинам, чтобы она проверяла, где и как книга продается.

В России произведения Памука быстро заняли нишу путеводителей: в 2006 году после выхода книги «Стамбул. Город воспоминаний» толпы туристов повалили в турецкую столицу с томиками Памука — бродить «по памуковским местам».

— Конечно, — усмехается писатель, — я работаю на туристическую индустрию. А если серьезно, — добавляет он чуть погодя, — то в следующем году я жду гостей из России в Музей невинности. Он как раз должен открыться в Стамбуле к будущему лету.

Для Музея невинности Памук собрал тысячи бытовых мелочей из 1970-х — времени, когда разворачивается действие его последнего романа.

— Я покупал разные вещи — старую солонку, мундштук, старый счетчик такси, флакон из-под одеколона. Не для того чтобы составить коллекцию, а потому что собирался сделать эти предметы частью будущего романа. Иногда я вставлял в свою историю знакомые предметы. Так старые галстуки моего отца были отданы отцу Кемаля, а мотки шерсти, из которой вязала моя мать, — матери Фюсун. Крохотные блошиные рынки на улочках Чукурджумы (район Стамбула. — «РР»), лавочки, торгующие всякой всячиной, от старинных столов до пепельниц, от столовых приборов до игрушек турецкого производства, какие выпус­кались во времена моего детства, подстегивали желание поместить все, что я вижу, в рамку и сохранить навечно.

В этом «музее клюквы» Памук видится хитрым торговцем с национальным турецким колоритом для иностранных туристов. Но это только на первый взгляд.

Несмотря на эту готовность продаться — было бы за что, — Азия в его романах не пресмыкается перед Европой. Памук объясняет, что Турция никогда не станет полностью западной страной. Несмотря на почти лубочный характер, книги Памука пронизаны чудовищным страхом потери идентичности — и это полностью авторский, его личный страх.

Постоянное возвращение к турецкой истории, к Стамбулу, к героям, застрявшим на полпути из прошлого в будущее, от традиции к модернизации, — это на самом деле страх потерять что-то важное, определяющее для себя. И Памук — писатель с мировым именем и миллионными тиражами — старается сохранить это «что-то» и размножить его, разнести миллионами копий по всему свету и тем самым спасти от забвения или порчи.

Бесстрашный карьерист

Во время Первой мировой войны Османская империя вознамерилась «окончательно решить армянский вопрос»: в христианах-армянах мусульмане-турки видели потенциальную пятую колонну. 24 апреля 1915 года начались погромы, массовые убийства и депортации. Резня продолжалась до 1918-го, а кое-где и до 1923 года. Из 2,5 млн армянского населения 1,5 млн погибли, а миллион рассеялся по миру.

Геноцид признан и осужден большинством стран мира. Турецкие же власти отрицают факт массового уничтожения христианского населения. По их версии, речь шла о депортации армян с целью обеспечения их же безопасности, во время которой часть беженцев погибла. Несмотря на относительно широкую огласку в 1920-е годы, к началу Второй мировой, кроме армян, про этот геноцид уже мало кто вспоминал. И только в начале 1990-х во всем мире вновь появился интерес к этому событию.

Мир тогда только-только распрощался со страхом ядерной войны между СССР и США: перестройка и распад Советского Союза сделали атомный апокалипсис маловероятным. И вот, казалось бы, уже после «конца истории» мир столкнулся с двумя случаями небывалой резни: в бывшей Югославии (1991–1995) и в африканской Руанде (1994).

До этого мы жили, зная, что в мировой истории ХХ века была только одна страшная и непоправимая катастрофа — Холокост. А тут за несопоставимой по масштабам, но вполне сравнимой по жестокости трагедией можно было наблюдать чуть ли не в прямом эфире.

В самом центре Европы, на Балканах, людей зверски убивают за веру и национальность, а дети умирают от голода в специально организованных концлагерях. А в Руанде мачете оказались эффективнее газовых камер: 800 тыс. убитых всего за три с небольшим месяца! Образ очевидца — журналиста или представителя гуманитарной миссии, который сошел с ума при виде церквей, до потолка заполненных трупами, — быстро вошел в сознание европейцев. Мир подумал: «Может быть, Холокост все-таки не был уникален?» — и ужаснулся.

По всему миру парламенты и президенты начали принимать декларации с осуждением геноцида армян. Заговорили о нем и в Турции, хотя там подобные заявления считаются уголовным преступлением.

И вот в начале 2005 года в интервью швейцарским журналистам Памук произнес фразу, ставшую знаменитой на волне политической «моды на геноцид»: «На этой земле были убиты миллион армян и триста тысяч курдов. Об этом никто не говорит, и меня ненавидят за то, что я говорю об этом».

Вскоре против писателя был подан иск, в котором его обвиняли в клевете на турецкую нацию. Весь мир заступился за Памука, и дело спустили на тормозах. А еще через год ему вручили Нобелевскую премию по литературе.

Во всем этом видится точный расчет бывалого карьериста. Нобелевку часто обвиняют в том, что она принимает решения исходя из политической конъюнктуры, что стоит известному писателю встать на гуманистические позиции и публично о них заявить, у него появляются все шансы стать лауреатом. К 2006 году Турция еще ни разу не удостаивалась Нобелевской премии. А Памук, озабоченный тем, как прокормить семью литературными трудами, авторитетным писателем к этому времени уже стал.

В 1990 году, после выхода романа «Белая крепость», в книжном приложении к «Нью-Йорк Таймс» появилась статья о «новой звезде литературы, взошедшей на востоке», и Памука стали называть «турецким Умберто Эко».

— Я предпочитаю считаться турецким Орханом Памуком, — огрызался автор книги, в которой молодой итальянец продан в XVII веке в рабство стамбульскому ученому, и в конце концов хозяин и слуга меняются местами.

В 1994 году до западного читателя доходит «Черная книга» — история про молодого человека, который носится по Стамбулу в поисках своей пропавшей жены. Так начинается слава Памука — певца турецкой столицы и поставщика первосортной османской «клюквы» в книжные магазины всего мира. В 2004-м он окончательно закрепляет этот статус книгой «Стамбул. Город воспоминаний» — ностальгическим путеводителем по городу.

Своевременное политическое заявление и Нобелевская премия сделали из статусного писателя мировую знаменитость — и для этого, кроме карьерного расчета, потребовалось личное мужество.

По Москве Памук ходил в сопровождении охраны. Он остался жить в Турции даже после раскрытия заговора против него и даже организует там музей. С другой стороны, о геноциде он говорит все меньше. «Это в первую очередь проблема свободы слова для Турции, — твердит он с 2005 года во всех странах, куда приезжает как писатель. — Однажды турки получат право свободно об этом говорить. Но я, к сожалению, не знаю, когда именно это произойдет».

— Что вы думаете о курдской проблеме? — крикнула какая-то студентка после лекции, которую Памук в этот приезд прочел в Институте стран Азии и Африки.

— Давайте в этой прекрасной аудитории говорить только о литературе, — с вялой улыбкой ответил Памук. Теперь это его почетная роль: терпеливо объяснять всему миру, что он, главный турецкий писатель, не хочет и не будет говорить о политике и геноциде. И это, конечно, непросто — даже несмотря на то, что в Турции «не придают большого значения литературе».

Всемирный психотерапевт

— Что для вас значит быть турком?

— А что для вас значит быть русским? Каждый ответит на этот вопрос по-своему. Каждый православный — по-своему, демократ — по-своему. Нет ответа на этот вопрос.

Я пробую зайти с другой стороны:

— Тогда назовите пять образов, которые у вас связаны с Турцией. Пять образов, которые для вас символизируют турецкую нацию.

— Хотите пять? Пожалуйста, — пожимает плечами Памук. — Турецкий язык, турецкий язык, турецкий язык, турецкий язык и… — он делает паузу и добавляет: — И еще раз турецкий язык.

— Не история, не литература, не великая архитектура?

— Турецкий язык. Все очень просто: именно он сделал меня турецким писателем.

Конечно, турецким писателем — тем, которого знают во всем мире, — Памука сделали Стамбул, традиции и вечно беспокойный герой, свой среди чужих и чужой среди своих. Но, видимо, тот Памук, которого знают во всем мире, — не турецкий писатель. И язык, на котором он говорит с читателем, — не турецкий, а универсальный. Сам Памук предпочитает считать его визуальным языком.

— Писатель никогда не думает о романе в словах: он сначала представляет себе картинку, что-то вроде фильма, а потом переводит это все в слова, — говорит он, вольно или невольно повторяя сказанное англичанином Джоном Фаулзом в прошлом веке. — А читатель переводит слова обратно в картинки. Таким образом и у писателя, и у читателя получается примерно одна и та же картинка. Если они живут в одной культуре, то картинки должны совпасть. Но такое бывает не всегда. Если я упомяну о мосте через Босфор, то, допус­тим, бразильский читатель, который никогда не видел этого моста, вообразит что-то свое. Тем не менее для написания романов нужно обладать способностью не принадлежать ни к одной из культур. Быть над всеми культурами.

Поэтому и проблема геноцида, которую он поднял, касается не только Турции. Мы живем в мире, тешащем себя иллюзиями, что Холокост и зверства Второй мировой были уникальным для человечества опытом. Хотя история одного только ХХ века полна мелких и крупных геноцидов.

Под ооновское определение геноцида (действия, «совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую») подпадают многие военные преступления самых разных стран. В группе риска Франция с Англией, которые участвовали в колониальных конфликтах, и США с Кореей и Вьетнамом, и Россия, которую соседи постоянно обвиняют во всех смертных грехах.

Если мир в конце концов послушается Памука и признает геноцид армян, возникнет эффект домино. Начнут всплывать большие и малые резни ХХ века, которые не только нанесут урон дипломатической системе, но и станут страшной психологической травмой для всего человечества.

Наша нравственная идентичность, помимо прочего, основана на том, что человеку как таковому не свойственна бессмысленная жестокость. Если признать все геноциды, случившиеся в ХХ веке, этот, казалось бы, незыблемый факт может стать призрачным допущением. Получится, что массовая резня для нас вполне закономерна. А как тогда жить?

Памук, как терпеливый психотерапевт, вытаскивает из нас эту тяжелую детскую травму и заставляет вспомнить ее в деталях, шаг за шагом. Вот убивают армян, а вот — курдов. А вот на писателя заводят уголовное дело, потом замышляют его убийство.

Человечество, осознавшее свою психологическую проб­лему и начавшее работать над ней, наверное, будет совсем другим. Но это — в будущем.

«Писатель никогда не думает о романе в словах: он представляет себе картинку, а потом переводит ее в слова. А читатель переводит слова обратно в картинки. Таким образом у них получается примерно одна и та же картинка»

Фото: OPALE/FOTOLINK; AFP/EAST NEWS; AP

Орхан Памук родился в Стамбуле в 1952 году. В юности он мечтал стать художником, но стал писателем. Первая его книга «Джевдет-бей и сыновья» вышла в 1979 году. А в 1990-м на английский перевели его роман «Белая крепость», который принес писателю всемирную известность.

В 2005 году на Памука завели уголовное дело за его высказывания о геноциде армян (в Турции признание геноцида считается преступлением). Писа­телю грозило до трех лет тюрьмы, но под давле­нием мировой обществен­ности иск был отозван. В 2006 году Орхан Памук получил Нобелевскую премию по литературе за то, что «в поисках меланхоличной души родного города нашел новые символы для столкновения и переплетения культур».

Источник