что делать когда на душе тяжело объясняют священники и богослов
«Нельзя утешать человека тем, что ему полезно пострадать» — священник отвечает на вопросы о боли, печали и смерти
Приблизительное время чтения: 15 мин.
Преподобный Нил Синайский называл печаль «червем в сердце». Но как с ней бороться, если поводов для печали вокруг достаточно, а в голову лезет: «А, может, по промыслу Божиему, это необходимо — чтобы наша жизнь имела привкус печали»? Мы попробовали разобраться в этом в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» вместе с протоиереем Максимом Козловым, настоятелем московского храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной, председателем Учебного комитета Русской Православной Церкви.
— Отец Максим, как же выполнить завет апостола Павла «всегда радоваться», если поводов для радости вокруг гораздо меньше, чем для печали?
— Когда говорят, что христианство — религия радости, под этим иногда понимают какой-то безоглядный оптимизм. Такая, знаете, баптистская открытка — веселый крепкий мужчина в галстуке с видимыми признаками достатка, мать семейства, трое-четверо улыбающихся разновозрастных детей и подпись: «Приди, приди ко мне, мой Иисус!»
А наша народная мудрость гласит: смех без причины — признак дурачины. Поэтому давайте все же отличать христианскую радость от такого рода улыбчивости и желания закрывать глаза на то, что мир вообще-то сложен и «во зле лежит», а за душу человека идет постоянная борьба. А там, где есть видимая и невидимая брань, там не может быть безоглядной веселости и оптимизма. А наша радость о Христе воскресшем и вечной жизни соединена с памятью о том, какой ценой нам дана возможность этой вечной жизни и вечной радости. И если мы хотим быть ей причастны, нужно, по слову Господа, отвергнуться себя, взять свой крест и последовать за Ним.
Но идти за Христом — это усилие, труд, подвиг, преодоление собственной греховности, всего дурного в себе. Даже если без печали, без скорби это невозможно.
Один из христианских подвижников XX столетия говорил: наш путь навстречу Христу — это путь последовательного самостеснения. Но на то, чтобы «жить не так, как хочется, а так, как Бог велит», не всегда хватает запала.
Это только на самых высоких ступенях духовной жизни происходит то всецелое совпадение человеческой воли с волей Божией, когда ее исполнение приносит только радость, только внутреннее удовлетворение. Поэтому я бы сказал, что христианство — религия той радости, к которой мы идем, в том числе, и через скорби.
— Получается, правы российские рокеры, поющие: «Жизнь — это боль»? Вот только, судя по их жизненным историям, такой настрой часто приводит к трагическому финалу…
— А кто-то благодаря ему приходит к вере. Конечно, восприятие жизни как подвига и наличие в ней боли подводит нас к мысли о том, что христианское понимание счастья не случайно определяется в Новом Завете греческим словом «макариос» — блаженный, счастливый — и сформулировано в заповедях блаженства. Оно подразумевает такое состояние, такое усилие, которое через обретение добродетели делает человека счастливым, приносит ему радость. «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
Но ведь кротость, по катехизису святителя Филарета Московского — это такое состояние души, при котором человек сам ничем не раздражается и собою никого не раздражает. Но достигнуть этого состояния возможно, лишь когда избавишься от завышенных запросов к жизни и к людям, которые тебя окружают. А это невозможно без определенного рода уроков. В том числе, и слез в подушку.
Это ведь только в лукавой рекламе можно выучить иностранный язык во сне — надел наушники, заснул, проснулся и спокойно разговариваешь на английском или читаешь Гомера в подлиннике. Я учил язык Гомера и знаю, что невозможно иной раз не возопить: «Господи, я этого никогда не смогу! Давай я лучше уйду на русское отделение и буду читать Толстого и Достоевского!» Но только так вырабатывается в душе некоторый навык серьезного отношения к жизни. Не поверхностного оптимизма, который разлетится вдребезги, как только произойдет что-то трагическое, а внутреннего стрежня, который поможет выстоять в любых жизненных обстоятельствах.
«Так откуда взялась печаль?»
— Раз уж мы вспомнили рокеров, как бы Вы ответили на вопрос Виктора Цоя: «Дом стоит, свет горит. Из окна видна даль. Так откуда взялась печаль?»
— Здесь могут быть две причины — то есть их, конечно, множество, но пока остановимся на двух.
Одна — та, которую так ярко и вдохновенно описывает в «Исповеди» Блаженный Августин, когда говорит, что душа человека не может успокоиться, пока не обретет Бога. То есть внутреннего вектора и конечной цели своего существования. А до того ни одна достигнутая цель не будет радовать тебя долго, ведь все в земной жизни рано или поздно кончается, даже любовь. Ни отношения родителей и детей или мужчины и женщины, ни профессиональная самореализация — ничто не может быть целью твоего существования. Это нам напоминание от Бога — чтобы искали иного, в том числе, через неудовлетворенность достигнутым здесь, на земле. И эта печаль — благо для нас.
Вторая — это когда возникает печаль греховная, о которой апостол Павел говорит: «печаль не по Боге». Это такое состояние, которое в XIX веке определяли словом «сплин» или хандра — то, что можно назвать областью бессознательной тоски как некоей антитезы трезвению. И когда эта волна захлестывает тебя, тебе все плохо — светит ли солнце, идет ли дождь, улыбнулась жена или уехала… Пришел на службу — голова болит, ушел — зря, надо было остаться.
И вот этому бессознательному аскетическая традиция Церкви рекомендует противопоставлять трезвение. То есть осознанное отношение к своей жизни, своим поступкам, к тому, что переживаешь и делаешь. И умение, помимо молитвы, трезво взглянуть на ситуацию, сравнить ее с тем, что бывает с другими людьми, и укорить себя: «Что это я себе, собственно, позволяю?»
Креста не по силам не бывает?
— Мы часто слышим в качестве утешения: «Господь креста не по силам не посылает». Но когда критическая черта терпения у человека пройдена, часто возникает бунт и против этого креста, и против самого Бога…
— Я очень боюсь, когда эти слова предлагаются в качестве утешения. На мой взгляд, не надо этого делать. Кто я такой, чтобы говорить другому:
«Больно тебе? А ты терпи. Христос терпел и нам велел. Ты беден, болен, неблагополучен, несчастен и одинок? Ну, значит, полезно тебе быть таким». Это слова, которые каждый из нас имеет право приложить только к себе. Да и по отношению к себе лучше сказать: «Господи, мне плохо, я не вмещаю и не уразумеваю промысла Твоего обо мне».
Помните библейского Иова? Мы знаем, что он претерпел утрату всего, что у него было в жизни, не потому что был в чем-то виноват, а потому, что был лучше всех других. И именно мера его святости привела к возможности того испытания, которое было ему попущено. Есть ли в этом справедливость? Человеческой справедливости точно нет. Нам ведь как хочется? Чтобы хороший, добрый, верующий, благочестивый человек был в этой жизни здоров, благополучен, счастлив, успешен, утешен детьми и внуками. Мы же об этом молимся. Хотя Евангелие нам этого нигде не обещает — Господь не говорит, что верующий в Него не только будет иметь жизнь вечную, но и на этой земле будет счастлив, успешен и что-то получит, кроме награды в вечности.
— Книгу Иова нам обычно приводят в пример как образец терпения. Но она ведь не только об этом. В конце концов, отказавшись похулить Бога и умереть, когда ему это из лучших побуждений предлагали друзья, Иов все-таки взбунтовался.
— Вот я и говорю: история Иова не дает нам простого моралистического ответа, который легко укладывается в формулу «претерпел до конца — получил награду». В конце Книги Иова Бог показывает, что аргументы друзей Иова не объясняют всего того, что с ним произошло, и что промысл Божий по отношению к человеку не укладывается в наши категории. А что касается справедливости, то Христос ведь прошел нашим путем до конца — испытал физические мучения, ужас, богооставленность, нравственные страдания, беды. Нет состояния, которого Бог не испытал Сам и в котором Он не мог бы быть с тобой рядом — не потому, что Он сверху тебе это попускает и только контролирует силу тока, которым тебя бьет, а потому, что Его вместе с тобой бьет этим током.
Зачем нужны страдания
— Мысль об избавлении от страстей, от ненужных желаний как от того, что ведет к печали, свойственна многим философско-богословским системам. Самый яркий пример — буддизм. Он говорит: жизнь есть страдание, у страдания есть причины — это наши желания; если избавиться от желаний, не будет страданий, настанет просветление, и ты победишь сансару. Грубо говоря: если я чего-то хочу, мне от этого плохо; значит, я не буду этого хотеть, и мне будет хорошо. Христианство предлагает какой-то другой выход?
— Христианство предлагает путь исполнения того нравственного закона, который дан нам Спасителем в Евангелии. И в этом смысле
христианство — религия не избавления от личного бытия, а преображения этого бытия таким образом, чтобы оно стало причастно жизни вечной.
Да, часто это происходит через стеснение, на которое человек либо идет добровольно, либо которое ему посылается.
Есть целый чин христианских святых, которые самим родом своего подвига свидетельствуют об этом добровольном принятии на себя дополнительной ограниченности своего земного существования. А оно, естественно, дается только через преодоление себя, и без скорбей его не бывает. Преподобные — вот идеал христианского бытия. И достигается он отказом от многих житейских радостей: радости, которую приносят мне новые хорошие сапоги или то, что я вполне самодостаточный человек, который может принять решение и сделать то, что хочет. Без страданий это не дается.
Мне вспоминается рассказ из древнего патерика «Лимонария». Инок одного египетского монастыря, сходив в Александрию, пал. Но не настолько, чтобы уйти в мир и погибнуть. Он возвращается в монастырь, приходит к игумену, исповедует свой грех. Тот говорит: «Ладно, хорошо, что ты вернулся. Но ты понимаешь, что одной исповедью тут не отделаешься». — «Да, я понимаю», — отвечает инок. «Ну, тогда будь готов принять то, что последует». Игумен поговорил с экономом, и на следующей трапезе тот обвинил этого брата в краже монастырского имущества. Он стал изгоем, братия отвернулась от него. Прошло около года. Наконец игумен приходит к этому иноку и спрашивает: «Ну как, брат? Тебя продолжают мучить помыслы вернуться в Александрию?» А тот в ответ: «Какие помыслы? Мне бы пережить то, что сейчас со мной происходит».
То есть чтобы человек преодолел в себе некоторую дурную устремленность, ему иной раз нужно незаслуженное страдание в какой-то другой области. Иногда это отводит человека от гибели.
Ужас-ужас-ужас!
— Человек в беде часто приходит к священнику за помощью. В МЧС существуют специальные курсы, где учат эмоциональному сопровождению человека в экстремальных ситуациях. А священников этому учат?
— По крайней мере, последнее поколение священнослужителей у нас в духовных школах учат, в том числе, пастырской психологии и пастырской педагогике. То, что не всех, может быть, научили, или не все захотели научиться — это уже другой вопрос. Я бы человеку, находящемуся на грани уныния и отчаяния, говорил о том, что в любом, даже самом трагическом случае, даже когда все вокруг предали, обязательно найдется тот, кто тебя не предаст и от тебя не откажется. И что
христианин, в отличии от человека неверующего, не одинок. Что рядом с ним не пустота, как у атеиста, и не какой-то абстрактный высший разум, а живая Личность, Бог, Христос, Который протягивает тебе руку. Нужно только протянуть навстречу свою.
Впрочем, иной раз безусловно нужно доверять субъективному свидетельству самого человека. Хотя люди склонны излишне драматизировать собственную жизненную ситуацию: не получилось поменять машину на новую, как привык, раз в три года — ужас-ужас! Или: мне уже двадцать один с половиной, и трое из пяти моих подруг уже вышли замуж, «а Германа все нет»! Вот тут самое время напомнить, что вокруг масса людей, у которых действительно не проблемки, а проблемы.
— Так ведь тех, у кого действительно серьезные проблемы, вокруг и правда хватает.
— Мне кажется, сейчас в массовом сознании происходит нагнетание драматизма восприятия жизни — мол, вокруг какой-то особенный ужас, которого раньше не было. Но разве дети раньше не умирали? Не было времен, когда выживал в лучшем случае каждый третий ребенок? Или люди не гибли под копытами лошадей, как сейчас гибнут под колесами автомобилей? А без антибиотиков людей не косили эпидемии? И татаро-монголы не завоевывали Русь, а османы пол-Европы?
Но христианин должен помнить — в том числе, и в трагических жизненных обстоятельствах, — что он причастник жизни вечной. Христом нам дано обетование, что земная жизнь есть подготовка к вечности. Кому-то Бог попускает среднестатистическую ее продолжительность в относительно стабильной обстановке. Но таких всегда было меньшинство. Если мы посмотрим на исторический путь человеческого рода, то процент людей, проживших долго, благополучно, без войн, в добром здравии и увидевших в благополучии всех своих детей и внуков, минимален. Таков наш мир в его падшем состоянии. И христианин призван не забывать об этом и избегать завышенных ожиданий.
«Мы все умрем» или христианский реализм
— А разве не мир и благополучие — тот идеал, к которому стремится человечество на протяжении всей своей истории?
— Это всего лишь иллюзия технократической цивилизации, что развитие техники и гуманизация — в кавычках и без кавычек — межнациональных и межличностных отношений всем и навсегда принесут безопасность, и на земле наступит такая почти райская жизнь. И если не будешь ждать, что эта иллюзия непременно станет реальностью, то со значительно более крепкой душой встретишь то, что может с тобой произойти.
Каждый из нас умрет — давайте называть вещи своими именами, мы не для бесконечного земного существования посланы в этот мир. Рано или поздно к этому, самому главному моменту своего бытия, мы подойдем. Так что наука жить есть в конечном итоге искусство умирать.
— Вот только когда говорят: посмотри на того, кому хуже, не всегда понятен критерий. Да, наверное, с точки зрения житейских благ, у москвича, по сравнению с жителем российской глубинки, все хорошо. Но где та точка, от которой следует мерить, хорошо ли все или плохо. Или эта точка отсчета — это ноль? Ведь, раз мы все умрем, то по сравнению с этим, все остальное вообще нормально. Выходит, миросозерцание христианина насквозь трагично?
— Нет, оно как раз не трагично. «Мы все умрем» — это христианский реализм. Это в атеистическом сознании происходит вытеснение важнейшего факта нашего существования из области миропонимания человека: ну, это, конечно, произойдет, но ты об этом не думай, потому что это еще не скоро. И когда это действительно происходит, человек оказывается несостоятельным в этой встрече с вечностью.
Дело не в том, чтобы «до нуля опустить планку», а в том, чтобы не вытеснять из сознания ни конечности собственного существования на земле, ни его относительной ценности как приготовления нас к вечности. И в этом смысле христианин не пессимист, потому что надеется и верит:
во-первых, земным существованием наше бытие как личности не кончается; и во-вторых, нам дано то, что преподобный Иоанн Дамаскин называет благобытием — то есть та вечная жизнь, которая «хороша вполне», в которой Бог будет «всяческая во всех».
И тут каждый из нас может себя спросить: а я действительно верю в жизнь вечную как в конечную ценность? Или для меня это что-то, что мне пообещали, но лучше об этом не думать.
Эта иерархия восприятия очень важна и очень непроста, в том числе, и для нас, верующих православных христиан начала XXI века, потому что все вокруг призывает нас сосредоточится только на земном существовании и его коллизиях.
Наука горе горевать
— Психологи утверждают, что любое болезненное ощущение сейчас так остро переживается потому, что утрачена наука горевать. Ведь есть же такая народная мудрость: с бедой надо переспать. Психологи говорят, что в горе нужно пройти все его стадии, только тогда произойдет внутреннее обновление и человек выйдет на новый этап своей жизни обновленным, возрожденным, другим.
— Тут можно вспомнить слова апостола Павла, которые мы читаем на отпевании — о том, что наша печаль об усопших хоть и неизбежна, не должна быть такой, как у тех, кто не имеет упования. Да, невозможно не скорбеть, когда уходит человек, которого ты любишь. Но Бог хочет, чтобы мы жили достойно наших усопших, если они были людьми праведными или так, чтобы своей жизнью возместить то, чего им не хватало, восполнить неотступностью своей любви и собственным усилием вытянуть их из «дурной вечности».
У митрополита Сурожского Антония есть очень яркое воспоминание о том, как детей не привели прощаться с умершей бабушкой, чтобы они запомнили ее живой, а не в гробу. Это определенный цивилизационный тип сознания, требующий вытеснения смерти. Отсюда и идея сжигания умерших — для вытеснения кладбищ.
И когда человек, принадлежащий к такой цивилизации, встречается со смертью или сопоставимой трагедией, он начинает искать виноватых. Это классическая формула современного секулярного сознания: в моей трагедии кто-то виноват — врачи, власти, климат, все, что угодно. Только бы не принять бытие таким, каким его Бог благословляет или попускает.
— Но ведь и секулярное сознание не исключает эмоционального порыва большой общей беды. Классический пример — большая война. Ведь то, что произошло во время Великой Отечественной войны, эта эмоциональная — не религиозная — составляющая, до сих пор остается цементом, который скрепляет общество. Казалось бы, сколько лет прошло…
— Дело в том, что любые значимые факты в нашей жизни дают душе шанс к возрастанию. У Льюиса в «Письмах баламута» есть очень убедительное рассуждение о том, как война, будучи сама по себе грехом, злом и трагедией, тем не менее может будить в душе человека то лучшее, что в иной ситуации, может, никогда и не проявилось бы. И тот, кто был мелким вором, трусом и предателем, в трагической ситуации войны становится вдруг человеком достойным, защищающим Родину, или даже героем.
Любая значимая, глубокая ситуация — это Богом даваемый человеку или обществу шанс вырасти, подняться на несколько ступенек. И чем ближе эта ситуация к конечным векторам существования, тем больше шансов, что из души каждого человека извлечется то, что предназначено для вечности.
— А как добиться, чтобы человек, сталкиваясь с этим испытанием, был к нему подготовлен и воспринимал его по-христиански?
— Я думаю, что возлагать надежды на Церковь как на некий социальный институт, который может в этом смысле принести психологическую, социальную или иную пользу — это иллюзия. И клирик может дать неадекватный совет, и церковный благотворительный фонд может оказаться бюрократической организацией, и какая-то социальная служба вдруг отступится.
И единственное, чем мы можем поделиться — это сказать, что Он есть. «Я постараюсь быть рядом в твоей беде и скорби, хотя и не могу тебя научить, как с ней справиться. Но я точно знаю, что есть Тот, кто лучше меня тебя научит и поддержит». И напомнить и рассказать о Нем мы можем.
Православная Жизнь
…Просто накапливается усталость, опускаются руки, ничего не хочется делать, по утрам трудно встать на молитву, трудно порадоваться новому дню. Да и чему радоваться, когда за окном уже целый месяц серая хмарь? И зачем молиться, если никаких чудесных перемен по твоим молитвам не происходит? Для чего каяться в одних и тех же грехах, если ты так и пойдешь с ними в могилу? А тут еще пугающие новости: войны, теракты, упавшие самолеты, стихийные бедствия… Нескончаемый поток негативной информации притупляет ощущение душевной боли, загоняет ее вглубь, и человек годами живет в состоянии стресса, на который накладываются потери, разлуки, предательства близких людей, непрощенные обиды и болезненные воспоминания.
Из этого состояния очень трудно, невозможно выбраться самому.
Конечно, верующий человек должен задуматься о духовных причинах своего состояния. Ему нетрудно догадаться, что первое и главное лекарство, которое может помочь в этой ситуации, — это церковные таинства. Конечно, нам нужна и беседа с духовником, его вразумляющие и поддерживающие слова; нам могут помочь и духовные книги. Однако человек — не бесплотный дух; от стресса страдает его плоть, прежде всего, конечно, самая уязвимая часть телесной оболочки человека — нервная система: именно она изнемогает под грузом негативных переживаний. Для телесной немощи есть много научных названий: депрессия, синдром выгорания, хроническая усталость, невроз, переживание детской травмы… Но, так или иначе, здесь — замкнутый круг: духовное повреждение человека сказывается на его нервной системе, а ненормальное состояние последней подавляет в человеке духовную жизнь.
Проблема в том, что симптомы болезненных пограничных состояний человеческой психики очень похожи на проявление чисто духовного недуга, греха — уныния. И чувство богооставленности, терзающее душу христианина, может быть как следствием болезни, так и следствием нераскаянного греха.
Какие вопросы надо решать со священником, а какие — с психотерапевтом или психологом? Как различить недуг духовный и недуг телесно-душевный? Как понять, что в тебе сейчас действует — проявление греха или симптом болезни? Об этом размышляют наши авторы и собеседники.
Каждого из нас в тот или иной период жизни посещает чувство печали, тоски, тревоги. Причины для такого чувства всегда есть! Но иногда оно становится хроническим и уже само подыскивает для себя причины или, точнее, поводы. А иногда человек понимает, что не выдерживает… Все это может серьезно пошатнуть наше душевное здоровье и привести к возникновению такого расстройства, как депрессия. Что делать в такой ситуации? Как помочь себе и близким выйти из нее? Каким должно быть христианское отношение к этому заболеванию? Об этом мы беседуем с Василием Глебовичем Каледой — врачом-психиатром, доктором медицинских наук, профессором кафедры практического богословия Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
– Василий Глебович, наша действительность полна стрессов и негативной информации. А насколько наша психика приспособлена к подобным переживаниям, каковы наши возможности и от чего они зависят?
– К сожалению, та ситуация, в которой мы с вами находимся, дает нам слишком много поводов, чтобы ощутить психологический дискомфорт. Свою роль здесь играют не только сложные обстоятельства нашей частной жизни, но и — вы правы — интенсивный поток негативной, да попросту пугающей информации. Противостоять этому натиску может только человек с очень крепким внутренним стержнем, каковым, безусловно, является вера.
Но наша психика не всегда может успешно противостоять натиску негатива, психологические барьеры легко ломаются, и человек впадает в состояние депрессии, в котором ему требуется не только поддержка друзей, членов семьи, духовная помощь священника, но и помощь врачей-специалистов: психотерапевта, а может быть, и психиатра.
– Насколько распространено сегодня это расстройство — депрессия?
– Распространенность депрессии сегодня очень велика. По последним статистическим данным, в России от этого заболевания страдают около 9 миллионов человек. По данным Всемирной организации здравоохранения, к 2020 году депрессия станет наиболее распространенным заболеванием из приводящих к временной утрате трудоспособности.
– С чем же связана такая распространенность депрессии в последние годы?
– Причин этому много. Это постоянное ускорение ритма жизни, увеличение интенсивности трудовых процессов, миграция, постарение населения. Однако, по мнению экспертов ВОЗ, одна из значимых причин распространения депрессии — глобальная утрата традиционных религиозных и семейных ценностей. Человек, имеющий четкие жизненные ориентиры, связанные с религиозными ценностями, оказывается на порядок более устойчивым, чем тот, кто живет только земными сиюминутными интересами. Человек религиозный имеет возможность отнестись к своим невзгодам как к испытаниям, которые посылает ему Спаситель.
В молитве Оптинских старцев есть замечательные слова: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день… Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя… Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою…»
Неслучайно ведь на Руси, когда в жизни человека происходило какое-то несчастье, говорили: «Господь посетил». Человек воспринимал несчастье именно как встречу с Господом, как повод задуматься о том, что в его жизни главное, а что — второстепенное.
А когда возможность такого восприятия невзгод утрачивается, наша психика становится уязвимой. Если в жизни человека нерелигиозного что-то идет не так, то он может прийти к выводу, что его жизнь полностью лишена смысла. Поэтому у таких людей нередко возникают суицидальные мысли и даже попытки самоубийства, часть из которых, увы, заканчивается летальным исходом.
– Его страшный поступок был следствием болезни?
– Можем ли мы сказать, что верующему человеку легче пережить состояние депрессии?
– Все научные исследования, подчеркну, именно научные, где есть четкая методология, говорят о том, что люди верующие на порядок стрессоустойчивее. Известный философ и психиатр Виктор Франкл, прошедший в свое время через Освенцим, говорил, что религия дает человеку духовный якорь спасения: уверенность, которую нельзя найти более нигде. В ряде современных исследований показано, что уровень религиозности человека обратно пропорционален уровню выраженности реактивной депрессии, то есть депрессии, которая возникает в ответ на столкновение с объективными жизненными ситуациями.
Ненормально, если человек воспринимает эту ситуацию с холодностью и равнодушием. Но человек верующий даже самую тяжелую утрату может воспринять в религиозном контексте: да, Господь призвал к себе близкого, дорогого мне человека, да, это тяжело, но мы должны как-то это пережить.
Святейший Патриарх Кирилл, выражая соболезнование одной православной семье в связи с кончиной значимого для них человека, написал очень глубокие слова: «Молитвенно желаю… с христианским достоинством перенести боль постигшей утраты».
Высокий уровень религиозности связан с большой силой духа и даже, как ни парадоксально, с верой в собственные силы. Вера в свои силы обусловлена тем, что человек ощущает помощь и поддержку от Бога даже в состоянии депрессии. Депрессия — тоже испытание, которое посылает нам Господь. И иногда это испытание бывает очень тяжким.
Однако нужно иметь в виду, что верующие, страдающие затяжной или хронической депрессией, иногда преломляют восприятие Православия через свое состояние и активно транслируют такое восприятие вовне. В их понимании Православие является очень депрессивной религией — религией скорби, слез и страха. Им кажется, что радость и христианство несовместимы. Но это, конечно же, не так. Как мы помним, апостол Павел призывал нас всегда радоваться, непрестанно молиться и за все благодарить (см.: 1 Фес. 5, 16–18).
– Среди верующих бытует мнение, что депрессия — это новое название старого греха — уныния. Так ли это?
– Конечно, грех уныния, грех печали и депрессия в медицинском смысле слова — это далеко не одно и то же. Депрессия как болезненное состояние имеет достаточно четкие критерии. Согласно международным критериям, о депрессии можно говорить, если человек находится в подавленном состоянии не менее двух недель. Но депрессия не ограничивается только печальным, унылым настроением. Имеет место так называемая депрессивная триада, которая кроме подавленного настроения (гипотимии) характеризуется идеаторной (мыслительной) и моторной заторможенностью. Настроение грустное, тоскливое, печальное (камень на сердце), определяемое как явно ненормальное для пациента, захватывает большую часть дня. Отмечается снижение и утрата стремления к активной деятельности (апатия). Утрачивается способность переживать радость, все воспринимается в пессимистических тонах. Характерно снижение уверенности в себе и собственной самооценки, беспричинное чувство самоосуждения и чувство вины. Больной считает себя ненужным и неспособным осуществлять какую-либо деятельность.
Данная симптоматика не постоянна, а проявляется в форме приступов, чаще возникающих в утренние и вечерние часы. Нередко появляются мысли о смерти и даже суицидальное поведение. Резко сужается круг интересов и способность получать удовольствие от обычно приятной деятельности. Часто отмечается раннее пробуждение (за два часа до обычного времени или ранее).
В состоянии депрессии больной часто испытывает трудности сосредоточения и осмысления. Мышление при этом замедленно, отмечается снижение памяти, беспокоит бедность мыслей, их малое количество или отсутствие, ощущение «пустой головы». Кроме этого, наблюдаются физическая слабость, снижение энергии и общего жизненного тонуса, бессилие, моторная заторможенность, невозможность или затруднение в выполнении физической работы. Преобладает чувство разбитости, вялости. Движения при этом плавные, замедленные.
Кроме того, при депрессии отмечается целый ряд соматовегетативных нарушений (тахикардия, снижение артериального давления, головные боли, атония мышечной ткани, запоры, дисменорея и др.). В ряде случаев отмечается снижение веса.
Нередко депрессия воспринимается окружающими как проявление лени и эгоизма или плохого характера, что бывает очень трагично. В состоянии депрессии человек часто не может понять, что с ним происходит. Обращается за помощью к своим близким, а в ответ непонимание и обвинения. Возникает состояние отчаяния и суицидальные намерения…
Безусловно, между депрессией и духовными проблемами человека во многих случаях есть определенная связь. Реактивная депрессия развивается как ответ на некие негативные воздействия. Иногда эта реакция бывает неадекватной, и тогда мы можем говорить о том, что развитие депрессивного синдрома есть следствие определенной духовной слабости человека, его маловерия. Человек, который впал в подобное состояние, не доверяет Богу и не может понять, для чего он проходит через те или иные испытания.
Святые отцы — святители Иоанн Златоуст, Афанасий Великий, блаженный Феодорит Кирский, преподобные авва Дорофей, Иоанн Кассиан Римлянин, описывая такие состояния, как печаль и уныние, замечали, что при печали бывает скорбь, упадок духа, отчаяние, психическая тяжесть, изнеможение, чувство стесненности, беспокойство, угнетенность, а при унынии отмечается также состояние лености, «отягчение тела и души, что подталкивает человека ко сну, хотя он в действительности не устал», вялость, оцепенение, небрежность, беспечность, «потеря аппетита, отвращение, томление и равным образом упадок сил». То есть по сути современная медицина и святые отцы описывают одни и те же симптомы.
Святые отцы подробно говорили и о причинах возникновения этих состояний. Первая причина заключается в том, что человек не получает желаемого в самом широком смысле слова. Вторая — это разнообразные гневные помыслы. Третья — прямое воздействие темных сил. Но для меня как для психиатра совершенно удивительно, что уже в IV веке святые отцы писали о том, что бывает печаль совершенно беспричинная. Будучи величайшими знатоками человеческих душ и, как сказали бы психиатры, великолепно владея клиническим методом, святые отцы видели, что человек может впасть в депрессию без какой-либо видимой причины. На современном языке причины, приводящие к подобного рода состояниям, называются эндогенными.
В этом случае болезненные переживания человека вызваны первичными функциональными нарушениями головного мозга, на уровне определенных нейромедиаторов. В тех случаях, когда депрессия имеет психогенную природу, все равно происходят такие же биохимические отклонения, которые при выраженной степени требуют медикаментозной терапии. При этом чем раньше поставлен диагноз и начато лечение, тем более вероятен успех в выздоровлении.
– Можем ли мы говорить о какой-то особой предрасположенности к депрессии? Кто, если можно так сказать, находится в зоне риска? Играет ли здесь какую-либо роль наследственность?
– Да, в некоторых случаях мы можем говорить о наследственной предрасположенности к депрессии. Причем по наследству может передаваться склонность к эндогенным депрессиям, то есть к депрессивным состояниям, которые возникают по внутренним, биологическим причинам и не связаны с неблагоприятными жизненными обстоятельствами. При этом депрессия может быть проявлением таких эндогенных заболеваний, как маниакально-депрессивный психоз и заболевания шизофренического спектра.
Депрессия нередко возникает при деменциях позднего возраста, а также при других психических заболеваниях. По наследству передается предрасположенность к сезонным депрессиям, когда человек почти каждую весну или каждую осень испытывает состояние хандры, вялость, апатию и ничем не хочет заниматься. А в какое-то время года такой человек, наоборот, может ощущать большой творческий подъем. Возможно, именно такие сезонные перепады настроения отмечались у Александра Сергеевича Пушкина, который писал: «Я не люблю весны… весной я болен…», а осенью испытывал подъем сил и прилив вдохновения.
Конечно, к депрессиям предрасположены люди, которые имеют серьезные соматические заболевания, например онкологические или инфаркт миокарда. Около 20% женщин страдают депрессией в послеродовый период. Причем это может произойти и в благополучной семье, в которой маму долгожданного ребеночка окружили заботой и вниманием. Склонны к депрессивным состояниям также люди пожилого и старческого возраста. Это происходит из-за биохимических процессов в головном мозге, хотя играют свою роль и жизненные трудности, которых у них, конечно, очень много. Склонны к депрессивным состояниям и работники сферы ухода за пожилыми и больными людьми.
Понятно, что депрессия возникает чаще у социально незащищенных, например у безработных. Кроме того, она нередко развивается у членов семьи депрессивных пациентов. Приблизительно 20% родственников больных подвержены депрессии, в то время как родственники здоровых заболевают в 7% случаев. Риск развития депрессии среди одиноких и разведенных в два-четыре раза выше, чем среди семейных людей. При этом разведенные и одинокие мужчины рискуют больше, чем разведенные и одинокие женщин.
– Возможен ли выход из состояния депрессии без помощи врача?
– Ответ на этот вопрос зависит от степени выраженности депрессии. Специалисты различают слабую (так называемую субдепрессию), умеренную и тяжелую степени выраженности депрессии. При субдепрессии у человека снижено настроение, ему не хочется заниматься теми или иными делами, но тем не менее он справляется со своими профессиональными и семейными обязанностями. В этой ситуации обращаться к врачу и ставить вопрос о назначении тех или иных препаратов необязательно.
Человек нуждается прежде всего в поддержке окружающих, в отдыхе, в положительных эмоциях, в занятиях физическими упражнениями. Родственники пациента должны четко осознавать то, что депрессия является реально существующим заболеванием, и обеспечить страждущему максимально возможное внимание и заботу. Для верующего человека в этот момент очень важно услышать значимые слова от священника и сконцентрироваться на своей духовной жизни.
Но уже при умеренной степени выраженности депрессии человеку трудно справиться с работой, учебой, со всеми жизненными ситуациями. И если это состояние длится долго, нужно обратиться к врачу. Это необходимо делать и в случаях классической эндогенной депрессии, и при реактивных состояниях, когда имела место психологическая травма.
При тяжелой депрессии симптомы проявляются столь значительно, что пациент не может или почти не может не только продолжать профессиональную и социальную деятельность, но даже выполнять простые домашние обязанности. Он близок к состоянию отчаяния. Его настойчиво преследует мысль о бессмысленности жизни, возникает желание покончить самоубийством. При остром тяжелом начале диагноз депрессии может быть поставлен и ранее двух недель. Эта ситуация крайне опасна и требует немедленного обращения к врачу!
К сожалению, депрессия — это заболевание, которое может закончиться суицидом. По статистике ВОЗ, к 2020 году депрессия может стать убийцей номер один среди других заболеваний.
– Желательно ли для православного человека, чтобы специалист, к которому он обратился, был православным?
– Если мы говорим о состоянии тяжелой и умеренной депрессии, то важно как можно быстрее найти грамотного специалиста. И совершенно необязательно, чтобы он исповедовал православную веру. Дело в том, что в состоянии тяжелой депрессии человек часто просто не способен воспринять слова ни о Боге, ни о чем-либо другом.
– Все эти симптомы — это не следствие греха, а следствие тяжелой болезни?
– Каковы особенности духовной жизни больных различными формами депрессии? Есть ли какие-то рекомендации для священнослужителей, духовно окормляющих больных депрессией?
– Можно ли полностью излечиться от депрессии?
– Да, можно. В большинстве случаев депрессивное состояние успешно лечится. В настоящее время в арсенале врачей имеется большое количество достаточно эффективных антидепрессивных препаратов. Но прогноз течения депрессии всегда индивидуален. Он зависит как от особенностей проявлений депрессивного состояния, так и от особенностей течения самого заболевания, в рамках которого возникла депрессия. Однако, по данным современных исследований, в 20% случаев депрессивное состояние тянется более двух лет, и тогда принято говорить о формировании так называемых затяжных и хронических депрессий.
– Многие страждущие боятся обращаться к психиатрам: «поставят на учет…», «запрут в психушку, будут там колоть…». Обоснованы ли такие опасения?
– Это стереотипы прошлого. Человека, который сам обратился к врачу по поводу депрессии, никогда не поставят на диспансерное наблюдение. Госпитализация в психиатрические клиники в большинстве случаев добровольная. Недобровольная госпитализация возможна только при отказе от лечения человека с суицидальными намерениями. Можно обратиться к врачу-психотерапевту в поликлинике по месту жительства. Существуют консультативно-диагностические центры, где принимают врачи-психиатры и врачи-психотерапевты. В этих центрах никакого особого учета больных психиатрического профиля не ведется. Не нужно бояться обращаться за психиатрической помощью.
Журнал «Православие и соверменность» № 36 (52)
Василий Каледа
Беседовала Екатерина Иванова