какая валюта в чечне 2021
Нахар (денежная единица)
.jpg "какая валюта в чечне 2021. Смотреть фото какая валюта в чечне 2021. Смотреть картинку какая валюта в чечне 2021. Картинка про какая валюта в чечне 2021. Фото какая валюта в чечне 2021") |
| 1 нахар (аверс) |
Чеченская Республика ИчкерияСодержание
Название
История
Описание
Были отпечатаны купюры достоинством в 1, 3, 5, 10, 20, 50, 100, 500 и 1000 нахаров. Номинал, на купюрах достоинством 1, 3 и 5 нахаров, обозначается в нахарах, а на купюрах, достоинством 10, 20, 50, 100, 500 и 1000 нахаров — в десятках.
С обеих сторон каждой купюры вверху надпись Деньги Государственного Банка Чеченской Республики, а внизу — словарное обозначение достоинства в нахарах или десятках: один, три, пять нахаров или одна, две, пять десяток и т. д.
На купюрах, достоинством 1, 3 и 5 нахаров в правом верхнем углу надпись: На всё воля Божья, в правом нижнем углу — восьмизначный номер банкноты в серии, с заглавной буквой и семью цифрами за ней.
На лицевой стороне каждой купюры стоит подпись Министром экономики и финансов Чеченской Республики Таймаза Абубакарова (справа) и Председателя Национального банка Чеченской Республики Нажмудина Увайсаева (слева).
Рамзан сбережет Почему финансирование Чечни продолжит расти
В проекте федерального бюджета, одобренного Госдумой во втором чтении, за Чечней закрепили дотации на десятки миллиардов рублей и предусмотрели для нее специальный вид финансовой помощи. Но споры о том, сколько денег давать региону, едва не превратились в детективную историю. «Лента.ру» узнала, на чем строятся особые финансовые отношения с республикой и какие расходы это влечет.
«Модель бюджета, которую нам предлагает федеральный центр, неприемлема для Чеченской Республики. Мы только сейчас становимся на ноги. В республике и так много проблем», — заявил на совещании по региональному бюджету глава Чечни Рамзан Кадыров 1 ноября. И посетовал, что в республиканских школах до сих пор трехсменка, надо строить больницы, а попутно еще и «развивать основные направления экономики».
Материалы по теме
«Чеченцы — это зеркало российского общества»
Но объемы межбюджетных трансфертов регионам в начале ноября еще не были определены, поэтому «Кадыров не знает, какой объем трансфертов он получит в следующем году», отметил вскоре глава Минфина Антон Силуанов.
Ситуация прояснилась в начале декабря: в Госдуме появились подготовленные ко второму чтению (и довольно быстро одобренные профильным комитетом) поправки в проект федерального бюджета. Именно во втором чтении определяется конечный вид большинства законопроектов и бюджета в том числе.
Такого говорить не мог
Дотации региону на выравнивание бюджетной обеспеченности, согласно рекомендованному комитетом проекту, составят в наступающем году 24 миллиарда рублей. Это не предел: у некоторых российских субъектов дотация вдвое больше, к тому же для основной их массы финансирование выросло на 15 процентов.
Но для Чечни предусмотрен дополнительный вид помощи — так называемый межбюджетный трансферт, на 16,4 миллиарда рублей. Это средства «на сбалансированность бюджета». И если дотации на выравнивание бюджетной обеспеченности рассчитываются по жесткой формуле, то межбюджетный трансферт — менее формализованный механизм. Он предполагает выделение денег на решение тех региональных проблем, которые нельзя решить в рамках общей методики. Кроме северокавказской республики, подобные транши получает недавно прибывший из украинской юрисдикции Крым, где с нуля создается значительная часть инфраструктуры.
В общей сложности дотация для Чечни достигнет 40,4 миллиарда рублей — почти столько же, сколько и в прошлом году. Для Крыма с населением почти в полтора раза больше предусмотрено около 37 миллиардов рублей.
После того как были обнародованы суммы дотаций, распространилась информация, что в чеченском Минфине с цифрами не согласны. Денег все равно не хватит, заявил глава департамента отраслевого финансирования Заур Дукаев. Региональному бюджету нужны дотации не на 40 миллиардов, а на 53 миллиарда рублей.
То ли подобные аппетиты не нашли понимания у руководства, то ли действительно эта информация оказалась уткой: почти сразу Дукаев от своих слов отрекся. Чиновник заверил, что такого «говорить не мог, и Министерство финансов Чеченской Республики как орган исполнительной власти Чеченской Республики отказывается от данных комментариев и считает их неверными».
Божественное финансирование
Пять лет назад власти Чечни, похоже, меньше нервничали по поводу бюджета. «Аллах дает. Не знаю. Откуда-то берутся деньги», — отвечал Кадыров на вопрос об источниках финансирования.
Тем не менее у этих источников есть конкретные федеральные очертания. В 2000-2007 годах на Федеральную целевую программу «Восстановление экономики и социальной сферы ЧР» было заложено более 53 миллиардов рублей. Потом приняли пятилетнюю программу социально-экономического развития региона стоимостью более 98 миллиардов. В бюджете республики на поступления из федерального центра традиционно приходится более 80 процентов.
Просьбы о поддержке региональных проектов — рублем и не только — поступают в адрес Москвы регулярно. Хотя в рамках ФЦП был полностью реконструирован аэропорт Грозного, регион продолжает направлять в Минтранс и Минэкономики обоснования для выделения дополнительных средств на объект. По данным «Коммерсанта», сейчас речь идет о семи миллиардах рублей на ремонт взлетной полосы, удлинение рулежной дорожки и перрона.
В 2013 году глава Чечни просил у премьер-министра Дмитрия Медведева дополнительные средства на разминирование территории республики, причем объем потенциальных расходов варьировался от 10 миллиардов до 50 миллиардов рублей.
Чеченские власти убеждали также не оставить без внимания и главный региональный туристический проект. Летом этого года Кадыров вел переговоры с министром финансов Антоном Силуановым о докапитализации компании «Курорты Северного Кавказа», общий объем инвестиций в которую к тому моменту достиг 18,6 миллиарда рублей.
Попытка засчитана
«Совершенно очевидно, что оптимизация неизбежна, — говорит о республиканском бюджете руководитель “Политической экспертной группы” Константин Калачев. — Чечне сейчас важно не только менять свои имиджевые характеристики, но и готовиться жить в условиях оптимизированного бюджета и сокращения помощи федерального центра».
Под угрозой секвестра чеченские власти и в самом деле анонсировали меры по экономии — программу «Бережливый регион», основанную на европейских и японских технологиях эффективного управления бюджетными средствами. Подобный проект пытались запустить в прошлом году в Югре, но концепция до сих пор проходит стадию утверждения местным правительством.
Тем временем чеченский Минфин ведет переговоры со шведской компанией «Триатлон АБ» (Triathlon) по внедрению программы «для более устойчивого развития республики», говорится на сайте республиканского кабмина. «Сложившаяся экономическая ситуация вынуждает региональные власти принимать действенные меры для оздоровления региональных финансов и социально-экономического развития региона с использованием технологий и принципов, отвечающих новым вызовам экономического положения в целом», — поясняет инициативу глава республиканского Минфина Усман Рассуханов.
Проект опирается на концепцию «Шесть сигм», разработанную в корпорации Motorola 30 лет назад. В ее основе — постановка краткосрочных целей, ориентированных, в свою очередь, на долгосрочные, а также постоянное улучшение бизнес-процессов. Рассуханов говорит, что в первую очередь эти принципы будут внедряться в региональном здравоохранении, но не конкретизирует, как именно.
Экспертов такой подход немного смущает. «Внешне это выглядит хорошо, но как будет работать на самом деле?» — спрашивает замдиректора по научной работе Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Евгений Гонтмахер. По его словам, без конкретики и четко прописанной программы очень сложно оценивать перспективы республиканской оптимизации.
Не созрели поработать
Почти столь же расплывчато, как заявления об экономии, звучат реплики о росте региональных доходов. «До настоящего момента пока еще все-таки считают, что Кавказ умеет хорошо выбивать деньги, а для нас очень важно, что Кавказ умеет зарабатывать деньги, и как мы говорили — Кавказ может кормить Россию», — заверял глава Минкавказа Лев Кузнецов, отмечая потенциал развития аграрной промышленности в Чечне, но не приводя конкретных решений.
Демография региона тем временем не способствует производственным успехам. В Чечне пятый год фиксируется максимальный естественный прирост населения по стране. Граждан моложе трудоспособного возраста — 34,7 процента, то есть здесь каждый третий слишком юн, чтобы пойти работать. Количество и качество собираемых налогов не особенно нравится банкам, которые далеко не всегда готовы давать республике кредиты: о недостатке заемных средств говорил и сам Кадыров.
В Чечне отстроена социальная сфера, однако нет экономической базы, позволяющей получать пусть и небольшие, но все же доходы, как в других регионах, объясняет руководитель Аналитического бюро Alte Et Certe, эксперт по Северному Кавказу Андрей Епифанцев. «Любое минимальное колебание бюджета в негативную сторону сильно бьет по всем показателям. И вот это беспокоит Кадырова в первую очередь», — говорил он.
Своя логика
Избранные от Чечни депутаты называют решение о дотациях Чечне логичным. О сокращении не могло быть и речи, ведь средства нужны для выполнения президентских поручений и обязательств перед жителями республики, подчеркивает депутат Магомед Селимханов.
Эксперты тоже видят в решении определенную логику. «Естественно, реальный статус Чечни весьма специфичен. Рамзан Кадыров неоднократно говорил, что он — пехотинец Владимира Путина», — поясняет политолог Павел Святенков. Он уверен, что в результате Чечня получает «значительно большую степень автономии в ее внутренних делах, а статус руководителя региона выше, чем статус руководителя обычных российских регионов».
1 ноября, когда Кадыров говорил о неприемлемости бюджетных проектировок на 2017 год, стало известно о президентском поручении по поводу помощи северокавказским республикам. Глава государства попросил правительство рассмотреть вопрос о том, чтобы нарастить объем финансирования госпрограммы «Развитие СКФО» при обсуждении бюджета на следующую трехлетку — 2018-2020 годы. На самом деле поручение прозвучало еще на октябрьском совещании по развитию Северного Кавказа, то есть за пару недель до жесткого выступления Кадырова. К 1 ноября документ лишь формализовали и обнародовали.
«Чечне пошли навстречу, и решение о сокращении финансирования отложено на год», — говорит политолог Константин Калачев.
Не исключено, что республике удастся не только сохранить, но и нарастить объемы федеральной помощи — вместе с коллегами по Северокавказскому округу. «У меня есть поручение президента, в случае нашей эффективной работы мы имеем право прийти и попросить больше в 2018 году», — сообщил глава Минкавказа Лев Кузнецов. Среди задач, по которым планируется оценивать эффективность, он назвал создание новых рабочих мест, формирование хорошего инвестклимата и качественное освоение государственных средств.
Высокогорный бюджет. Северному Кавказу решили дать еще больше денег. Почему все прошлые планы его развития не сработали?
Над экономическим развитием Северного Кавказа российские власти бьются не первое десятилетие, но, в отличие от борьбы с терроризмом, об успехах все еще говорить не приходится. Регион остается беднейшим в стране, глубоко дотационным и стабильно увеличивающим свои долги. Очередные реформы по сути не несут каких-то принципиально новых идей — предполагается увеличить финансирование и обеспечить больший контроль. Однако точно такими же методами пытались решить проблемы и раньше. Бесконечный кавказский цикл — в материале «Ленты.ру».
Сила есть
Для современной России самым сложным регионом, к которому требуются свои подходы, сразу после распада СССР стал Северный Кавказ. В первую очередь это связано с чеченскими войнами 1990-х годов, а позднее и с террористическими группировками, державшими в страхе всю страну.
В нынешнем территориальном делении России регион носит название Северо-Кавказский федеральный округ (СКФО). Он был образован в январе 2010 года (до этого был частью Южного федерального округа). В него входят Чечня, Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и Ставрополье. Новое деление позволило Москве плотнее заняться специфическими проблемами именно этих субъектов федерации. Среди них ключевыми, порождающими большинство остальных, были и остаются две: террористическая и экономическая.
Материалы по теме
«Бригада переднего края»
Война и амир
Решать их одновременно логично, ведь нищета во всем мире считается самой частой причиной влияния экстремистских идей на молодое поколение. Борьбу с терроризмом на Северном Кавказе в последнее десятилетие можно признать успешной — по крайней мере, об этом говорит статистика.
А вот вторая проблема — экономическая — решается куда хуже. Точнее, говорить о каком-то позитивном сдвиге в этой сфере по-прежнему очень сложно.
Денег нет
По итогам 2019 года, последнего до пандемии, четыре из семи республик СКФО были в десятке худших регионов страны по доле населения, находящегося как за чертой крайней бедности, так и за чертой бедности. Например, в Ингушетии показатели составляли 4,8 процента и 30,5 процента соответственно. В марте 2020 года, непосредственно перед началом локдауна, уровень безработицы превышал десять процентов только в восьми регионах страны, шесть из которых находятся именно на Северном Кавказе — это Ингушетия (26,3 процента), Северная Осетия (13,6 процента), Чечня (13,5 процента), Дагестан (13,5 процента), Карачаево-Черкесия (11,4 процента) и Кабардино-Балкария (11,2 процента). Средняя номинальная заработная плата в СКФО в 1,6 раза ниже, чем в стране в целом; объем валового регионального продукта на душу населения ниже в 2,9 раза. В регионе зафиксирована и наибольшая задолженность по займам.
В период до пандемии субъекты Северо-Кавказского федерального округа входили в число самых зависимых от дотаций из бюджета. В Дагестане (единственный регион из середины рейтинга по доле бедного населения) на дотации пришлось 52 процента доходов бюджета региона, в Чечне — ровно половина, в Ингушетии — 49 процентов, в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии — 35 и 34 процента соответственно.
В пандемию, когда значительная часть доходов населения пришлась на разовые выплаты, ситуация исказилась другим образом. С одной стороны, бедные слои населения начали получать выплаты от государства, что немедленно привело к росту номинальных доходов. В июле-сентябре 2020 года, по оценке международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, в десятку лучших по этому показателю регионов вошли Дагестан, Кабардино-Балкария, Чечня, Северная Осетия, Ставропольский край. С другой стороны, эти доходы съела инфляция: во всем СКФО по итогам года она оказалась выше официального уровня (4,9 процента). Помимо этого, базовые продукты, наиболее востребованные у граждан с небольшим доходом (в перечень правительства входят 24 наименования), дорожали там быстрее, чем в остальной России. Это, к слову, опровергает тезис о формальной бедности на Северном Кавказе — якобы там доходы населения просто не попадают в статистику.
В Северной Осетии цены на базовые продукты выросли на 20,81 процента при инфляции 6,9 процента; в Кабардино-Балкарии — на 19,25 при 6,8 процента; в Дагестане — на 17,78 при 9 процентах; в Ставрополье — на 17,42 при 5,8 процента; в Карачаево-Черкесии — на 16,12 и 5,5 процента; в Ингушетии — на 15,68 и 6,8 процента. И только в Чечне при инфляции 5,9 процента базовый набор продуктов подорожал на 12,86 процента. Тенденция заметна и в ценах на другие необходимые товары. Так, Карачаево-Черкесия, Ставропольский край и Дагестан вошли в первую десятку российских регионов, где больше всего выросла стоимость лекарств в первом квартале 2021 года. Остальные субъекты СКФО также находятся в верхней части списка, за исключением Ингушетии, которая, напротив, попала в топ-10 субъектов федерации с наименьшим подорожанием препаратов.
Строили, строили
Нельзя сказать, чтобы об экономическом развитии Северного Кавказа не думали вовсе, скорее наоборот. Еще в 2010 году появились сразу два крупных и амбициозных государственных проекта — АО «Корпорация развития Северного Кавказа» (КРСК), чьей задачей стало привлечение инвестиций в регион, и ОАО (позднее АО) «Курорты Северного Кавказа» (КСК), которое, как и следует из названия, должно было развивать туризм в особых экономических зонах региона. В 2012 году предполагалось, что до 2020 года на Северном Кавказе появятся пять новых курортов, по уровню сервиса и технической оснащенности сравнимых с самыми популярными спортивными курортами мира. В перспективе проект должен был привести к созданию 300 тысяч рабочих мест.
С 2008 по 2013 годы действовала федеральная целевая программа «Юг России» (до 2010 года будущий СКФО был частью Южного округа). А 17 декабря 2012 года, спустя полгода после возвращения Владимира Путина на пост президента страны, была утверждена отдельная государственная программа развития Северо-Кавказского федерального округа на период до 2025 года.
Ее подпрограммы были посвящены устойчивому развитию каждого субъекта округа, развитию инвестиционной привлекательности СКФО, развитию туристического кластера и эколого-курортного региона Минеральные Воды. Ставились цели сформировать условия для развития реального сектора экономики и повышения качества жизни и благосостояния граждан.
Наконец построили
Результаты развития региона — деятельность КСК, КРСК, семи региональных институтов — не раз проверяла Счетная палата. Весной 2021-го она опубликовала последний отчет, в который уместила итоги их работы за десять лет.
Мы проанализировали большой объем информации и пришли к выводу, что, несмотря на имеющийся потенциал, институтам развития Северного Кавказа не удалось достичь совокупного положительного эффекта на производительность не только региона в целом, но и выбранных для поддержки отраслей
Всего на работу институтов развития за десять лет потратили 73 миллиарда рублей. Как указывается в докладе ведомства, эффект от их деятельности на рост объемов производства отсутствует. Валовой региональный продукт снизился на 2,6 процента, а темпы роста инвестиций снизились на 5,9 процента. Приводятся и конкретные примеры. Одной из ключевых целей деятельности КРСК в начале работы было создание инновационного медицинского кластера. Проект не просто стал проблемным — по итогу его вообще исключили из программы, перед этим потратив на разработку два миллиарда рублей. Из них 90 миллионов ушло на проектно-сметную документацию, которой так никто и не увидел.
Совсем неважно обстояли дела и у КСК. По состоянию на 1 января 2020 года на территории особых экономических зон под управлением корпорации зарегистрированы 36 резидентов. Они создали 770 рабочих мест и привлекли, по данным на 1 сентября 2020 года, чуть более двух миллиардов рублей инвестиций. Цифры выглядят несущественными — это лишь девять процентов заявленного объема.
Деятельность КСК и КРСК почти все время была убыточной, и даже редкая прибыль в какой-то год компенсировалась куда большими потерями в другой (в 2015 году у КСК было 479,2 миллиона рублей прибыли, в 2016-м — 1,6 миллиарда убытка). Региональные институты развития в последние годы проваливали планы по привлечению средств (исключением стала только Карачаево-Черкесия) и по количеству новых рабочих мест. Но чуть ли не самым удивительным стал тот факт, что за десять лет работы институты развития региона так и не смогли скоординироваться. Их планы не увязаны между собой, не соответствуют показателям национальных целей, расходятся со Стратегией социально-экономического развития СКФО. Именно такими бюрократическими проблемами объяснили их низкую эффективность в Счетной палате.
Жизнь взаймы
Между тем говорить, что регион топчется на месте, не совсем корректно. Скорее идет движение в противоположном направлении. Ведь проблемы в развитии сопровождаются стремительным ростом задолженностей, которые уже много лет являются головной болью на федеральном уровне.
Долги российских потребителей перед «Газпромом» за уже поставленный газ по итогам прошлого года выросли на 2,3 процента — до 178,4 миллиарда рублей. Из них на Северный Кавказ приходится больше половины суммы — 99,2 миллиарда рублей. За год она выросла на 6,7 миллиарда. Другими словами, если бы не субъекты СКФО, долг сократился бы до 79,2 миллиарда рублей. Но одними долгами проблема не ограничивается. Регион держит первое место и по потерям газа. Происходит это в результате криминальных врезок и использования несертифицированного газового оборудования.
Материалы по теме
«Доброе дело Рамзана Кадырова»
Ай нано
Дошло до того, что в феврале этого года глава «Газпрома» Алексей Миллер попросил у правительства разрешения отказаться от сбыта и газораспределения в Дагестане. Он хочет переложить ответственность за это на местного оператора, которого можно было бы создать в виде федерального казенного предприятия (ФКП). По словам Миллера, работа в республике приносит компании убытки, и с этим надо что-то делать. Одна из крупнейших российских компаний призналась, что не может установить экономически обоснованный тариф для газораспределения, справиться с неплатежами, незаконным газопотреблением и устала от судебных исков по взысканию платы за пользование сетями.
Но если российский монополист хотя бы как-то пытается решить проблему сокращения убытков, то что делать с имеющимися долгами — не знает никто. На этом фоне в 2019 году суд в Грозном удовлетворил иск республиканской прокуратуры и постановил списать долги местных жителей за газ на сумму девять миллиардов рублей. Глава региона Рамзан Кадыров назвал это решение справедливым. По его мнению, «Газпром» начислял долги за поставку умершим и уехавшим из республики людям, а потери связаны с изношенностью оборудования.
Компания с такими выводами не согласилась и подала апелляцию, ее позицию поддержала Генпрокуратура. Тогда в январе 2019 года министр по национальной политике Чечни Джамбулат Умаров заявил, что «Газпром» должен долги простить. Он объяснил, что у компании денег все равно много, и ничего страшного не произойдет. С тех пор вопрос остается открытым, а долги продолжают расти.
Туши свет
Но газом дело не ограничивается. Не менее трудная ситуация сложилась с поставками электроэнергии. Местные энергосбытовые компании (все входят в структуру «Россетей») хронически накапливали долги перед генерирующими компаниями. В итоге в 2020 году «Севкавказэнерго» и «Дагэнергосбыт» пришлось ликвидировать, на их базе создан новый генеральный поставщик «Россети Северный Кавказ», но и он полностью оплачивает счета за последние месяцы лишь с помощью поддержки головной компании.
По состоянию на конец марта совокупный долг компаний региона превысил 61 миллиард рублей, это 85 процентов всей задолженности на оптовом энергорынке в России. Поставщики предупреждают, что если ситуацию не переломить, то к концу года работа «Россети Северный Кавказ» и «Чеченэнерго» будет полностью парализована, а «Каббалкэнерго», «Калмэнергосбыт» и «Карачаево-Черкесскэнерго» автоматически лишатся статуса генерального поставщика.
С начала года «Россети» пытаются решить вопрос, но новый глава госкомпании Андрей Рюмин скептически отнесся к идее своего предшественника Павла Ливинского о реструктуризации долга на сумму девять миллиардов рублей. В энергокомпаниях уверены, что без помощи Москвы тут обойтись невозможно. Дело в том, что сбытовые компании вообще не в состоянии обеспечить сбор средств с населения. Например, предприятия ЖКХ Чечни по состоянию на 12 марта оплатили 53 процента потребленной с начала года энергии — и это рекорд для региона. В Ингушетии за тот же период эта доля составляет 1 процент, а за январь и вовсе 0 процентов. О том, как формируются подобные долги, еще в 2016 году рассказал глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
Более 15-20 лет регионы Северного Кавказа, в том числе и сами поставщики услуг, приучали к тому, что можно не платить за услуги ЖКХ или можно наличными отдавать тем, кто отвечал за эти направления
Начинай сначала
Не замечать, что предложенные более десяти лет назад идеи не работают, было уже нельзя. В октябре 2020 года новое правительство утвердило дорожную карту по реорганизации КРСК и КСК. В ней говорилось, что уже в феврале 2021 года деятельность КРСК прекратят, организация станет частью КСК, что должно сделать работу институтов развития более эффективной.
Состоялась такая реорганизация только 30 апреля. «Корпорацию развития Северного Кавказа» и АО «Курорт Эльбрус» упразднили, а сохраненный функционал передали в ведение «Курортов Северного Кавказа». По сути, имеет место создание более весомого игрока. Компания все так же продолжит строить инфраструктуру, управлять курортами и особыми экономическими зонами, финансировать проекты в реальном секторе экономики, привлекать частные инвестиции и создавать благоприятный инвестиционный климат.
Одновременно вице-премьер Юрий Трутнев анонсировал вложение еще 25 миллиардов рублей в северокавказские курорты — в дополнение к уже потраченным ранее 36 миллиардам. При этом он подчеркнул, что для выведения региональных курортов на высокий уровень нужны «сотни миллиардов рублей», а нынешние траты — всего лишь стартовые усилия.
Ранее в апреле правительство продлило госпрограмму развития Северного Кавказа на пять лет, теперь она должна завершиться не в 2025 году, а в 2030-м, вместе с нацпроектами. Идею еще осенью предложило Минэкономразвития. Соответственно увеличивается и финансирование. В 2021-2030 годах региону дадут 196 миллиардов рублей, причем возрастут и расходы. В 2021 году вместо 13,5 миллиарда Северный Кавказ получит 17,4 миллиарда, в 2022-м финансирование увеличено с 12 до 13,8 миллиарда. В общей сложности до 2031 года предполагается привлечь 155 миллиардов рублей инвестиций.
В ноябре советник генерального директора Агентства стратегических инициатив (АСИ) Анвар Гаджиев, комментируя проект, отмечал, что реализация программы позволит Северному Кавказу к 2030 году принимать 24,5 миллиона туристов, безработица населения сократится, а доходы вырастут. По его мнению, новые инвестиции позволят вывести малые частные предприятия из тени, чтобы они легализовались и платили налоги. Предприниматели же начнут воспринимать регион как удобный для ведения бизнеса и станут создавать новые рабочие места.
Повторение пройденного
Красивые перспективы не могут скрыть того факта, что принципиально новых идей по развитию региона нет. По сути речь идет об увеличении финансирования, укрупнении структур, введении ответственности за инвестиции и поддержке буксующих в последние годы проектов. С теми же целями в 2014 году создавали Минкавказ, а позднее передавали ему корпорации развития.
Такой вывод подтверждает и сентябрьское интервью первого замглавы Минэкономразвития Михаила Бабича, куратора социально-экономического развития Северного Кавказа. В нем он признал, что МЭР получило от Минкавказа многочисленные и неэффективные структуры с долгами и раздутыми штатами. Решать проблемы хотят с помощью правоохранительного и контрольно-надзорного блоков, сокращения расходов на содержание институтов развития, повышения ответственности должностных лиц, ликвидации избыточных структур, создания системы ключевых показателей эффективности.
В подобном духе выстраивает свои отношения «Газпром». В конце прошлого года Миллер и Кадыров подписали отдельное соглашение о доведении газификации региона до 100 процентов в течение пяти лет (сейчас — 95 процентов). Стоимость строительства 1,3 тысячи километров газопроводов составит 12,3 миллиарда рублей — столько же регион должен в настоящее время. Инвестиции компании в регион вырастут в 3,1 раза по сравнению с периодом 2016-2020 годов.
Материалы по теме
Советский подход
Клановая экономика
Средний уровень газификации в России составляет 70 процентов, а источник средств на масштабную программу по-прежнему неизвестен. В середине марта президиум Госсовета предложил три варианта. Они предусматривают либо увеличение платы для крупных предприятий и юридических лиц, которым придется затем компенсировать свои расходы на конечных потребителях, либо дополнительные траты бюджета. В случае с Северным Кавказом, очевидно, доступен только последний вариант.
В правительстве хотят продолжить делать ставку на малый и средний бизнес (МСП). Об этом осенью 2020 года говорил Трутнев. В качестве оправдания подобной стратегии месяц назад глава МЭР Максим Решетников указывал, что «работа с малым и средним бизнесом в целом идет хорошими темпами»: за последние годы прирост составил 21 процент, что в семь раз выше, чем в целом по России за те же сроки.
Впрочем, за этими цифрами скрывается одна особенность. В 2019 году дагестанские индивидуальные предприниматели (ИП) сотворили «экономическое чудо» — они стали лидерами по объему выручки среди других регионов. Такой впечатляющий результат в Росстате объяснили просто: в республике на ИП оформляют крупные магазины и супермаркеты.
Понятно, что с помощью подобных статистических фокусов добиться впечатляющего роста, особенно на фоне проблем МСП в среднем по России, возможно. Но проблемы населения — безработица, низкие доходы — такое перераспределение финансовых потоков вряд ли решит.
И так сойдет?
В послании Федеральному собранию 21 апреля глава государства объяснил, как должна работать модель. Описывая скоростную автомобильную трассу от Москвы до Екатеринбурга, он подчеркнул: опорная инфраструктура потянет за собой развитие всех расположенных возле трассы регионов.
А вот в случае Северного Кавказа, где текущую модель пытаются запустить с 2010 года, главной новацией много лет остается усиление контроля. В 2017 году, когда Минкавказ начал управлять КСК и КРСК (прямое внимание из Москвы), дело закончилось только резким ростом расходов на аппарат. Например, в КРСК в 2018-м его финансирование увеличилось на 50 процентов.
Хорошим примером того, что случается без пересмотра устаревших планов, можно считать многофункциональный выставочный центр «Минводыэкспо», крупнейший в регионе. Его начали строить еще в 2012 году силами турецкой компании, но с сентября 2014 года строительство остановилось. При Минкавказе работы удалось завершить, комплекс открылся в декабре 2019 года. Вице-премьер Виталий Мутко тогда подчеркивал, что «Минводыэкспо» должен стать центром притяжения для всех, кто хочет вкладывать в Северный Кавказ, продвигать экономику и социальную сферу. В августе 2020 года Трутнев назвал его строительство ошибкой и предложил подумать, что теперь делать с комплексом.
Особого энтузиазма увиденное не вызывает: центр пока используется неэффективно, генерирует убытки. Боюсь, что с решением о строительстве именно такого по профилю центра и его месте была совершена ошибка
Таким образом, хотя регионам Северного Кавказа объективно экономический прорыв нужен едва ли не больше всех в стране, объяснить, как его достигнуть и решить многолетние специфические проблемы, не может никто. Усиление надзора за элитами региона кажется на первый взгляд очевидным ответом, вот только сложно представить, на какой еще уровень должен выйти этот надзор.