что значат ершики на митинге
Сколько стоит «ёршик Путина»?
В расследовании Алексея Навального «Дворец для Путина. История самой большой взятки» фигурирует новый винный комплекс, который ещё официально не достроен — винодельческое подворье «Старый Прованс»
По документам (таможенным декларациям) фирмы, которая занимается поставками оборудования для винодельни, удалось выяснить, сколько стоили владельцам завода некоторые элементы декора и интерьера…
Вот список некоторых из них. В скобках указана цена по курсу евро на 26 января 2021:
А вот и всем так полюбившийся элемент декора и интерьера помещений…
Туалетный ёршик с напольной подставкой – 700 евро (64141 рубль).
В бонус – держатель для туалетной бумаги – 1038 евро (95111 рублей).
Всё это – не для жилого дома, не для дачи или дворца. Всё это – для винного завода.
Да, кофейные столики, вазы, люстры и диван стоят намного дороже. Да и кофейный столик по цене двухкомнатной квартиры в Подмосковье – это сильно. Но многих поразила цена именно туалетного ёршика, которым, как нетрудно догадаться, оттираются с унитаза следы экскрементов: 700 евро или 64141 рубль по курсу ЦБ на 26 января 2021 года.
Средний размер пенсии в России за первый квартал 2020 года составил 14924 рублей. За год это 179088 рублей. И этой суммы даже хватит, чтобы купить один туалетный ёршик и один держатель для бумаги (64141 + 95111 = 159252 рубля), и даже 19836 рублей останется!
Как туалетные ершики стали символом борьбы за всё хорошее. Что запомнилось после митинга за свободу Навальному
Дабы избежать недоразумений, мы повесили на шеи журналистские удостоверения и запаслись письменным редакционным заданием. А то мало ли, вдруг нас перепутают с протестующими и поколотят, а мы же не они. Мы просто на работе. Милиционеры так-то тоже пришли на несанкционированный митинг и добавили ему массовости. Но они же сами себя не задерживают. Потому что работа. По работе можно.
Стоило нам начать фиксировать стоящих в засаде жандармов, как они тут же подошли к нам и стали просить показать удостоверения. Мы показали. Но полисменов это не удовлетворило, и они попросили предъявить паспорта. Мы предъявили. Этого им тоже показалось мало, и они захотели наши паспорта пофоткать. Ксения не разрешила, а я не возражал. Пусть фоткают. Я не мешаю фотографировать им, а они не мешают мне. По-моему, классный договор. Просто уважаем труд друг друга. Замечательно.
Первым на площадь пришел Коха. Мой школьный приятель. Он последнее время часто выходит против чего-нибудь постоять. Встанет с плакатом и протестует. Вот и сейчас Коха пришел с листом ватмана, на котором было написано: «Ершик из дворца за 700 евро». По аналогии со стульями из дворца из «12 стульев». Не успели мы обменяться с другом детства парой слов, как к нему заспешила стража. «Что у вас написано?» — спросил черноглазый стражник. «Ковшик из дворца», — ответил Коха. «По-моему, остроумно, — доброжелательно встрял я. — И ни к чему не призывает». «Я вас не спрашивал», — огрызнулся полицай и оттер меня от Кохи своей мужественной спиной.
Отойдите от меня, — неожиданно приказал полицейский. — Соблюдайте дистанцию в полтора метра.
— Нет, в два, — передумал Лебидка.
Так, словно это я к нему подошел, а не он ко мне. Странный человек.
И тут я задумался. Зачем? Зачем с самого начала создавать эту атмосферу конфронтации? Ведь ничего еще не происходит. Ну, пришел человек со смешным плакатом. Ни к чему не призывает, не кричит, не ругается. Другой человек максимально доброжелательно решил поддержать беседу. Зачем сразу: «Я вас не спрашивал»? Зачем оттирать и приказывать? Зачем на ровном месте создавать обстановку вражды и противостояния? В общем, Коху увели. Без шума и пыли.
Ровно в 14:00 площадь стала наполняться народом. Я-то, честно говоря, думал, что придет от силы «полтора землекопа». Но вокруг памятника революционеру Кирову собралось порядка трех, а может, и пяти сотен человек. У некоторых в руках были туалетные ершики. Они символизировали самую пикантную деталь расследования Навального о Путине. Лебидка направил на них мегафон и объяснил, что они участвуют в противозаконной акции. Митинг не согласован, а значит, незаконен. Люди спросили, можно ли им просто гулять. Лебидка разрешил. «Гуляйте на здоровье», — сказал он. Но попросил не заниматься пропагандой и агитацией. Нельзя выкрикивать лозунги и произносить речи. А гулять можно.
И тут на постамент забралась девушка с портретом Навального ручной работы. Раздались аплодисменты. Сотни людей хлопали смелой девушке… Ее увели вслед за Кохой.
Третьим скрутили велосипедиста. Он стоял на постаменте в ногах у Кирова, внезапно начал кричать, чем сразу заинтересовал полицию и был свергнут с пьедестала. При этом и он, и милиционеры споткнулись на ступеньках и посыпались вниз в снег. Там у них образовалась куча мала, и день начал переставать быть томным. Толпа стала скандировать: «Позор!», женские голоса причитали: «Зачем вы бьете человека?», копы сражались как львы и в конце концов впятером одолели супостата. А вслед за ним и еще двоих. Один был в клетчатых штанах, а другой, кажется, оказался девушкой. К Музыкальному театру подъехали броневики с ОМОНом. Противостояние полиции с народом вступало в основную стадию.
Людей внезапно перестали подпускать к памятнику. Полицейские окружили каменное изваяние двумя кольцами и отрезали одну часть повстанцев от другой. Не пускали даже депутата Законодательного собрания Слабунову и детского омбудсмена Сараева.
— Позвольте, это какое-то недоразумение, — забормотал я. — Я здесь работаю. Так же, как и вы. Вот удостоверение, вот печать, вот фотокарточка. Сличайте.
— Там проходит противозаконная акция, — ответили мне.
— Но я здесь именно для того, чтобы описывать это противозаконную акцию, — постучался я в их разум.
— Все комментарии через пресс-службу, — ответили защитники Кирова и замолкли навеки.
Я позвонил в пресс-службу, но там, видимо, по случаю субботы никто не поднимал трубку. Я объяснил это добрым молодцам, но те лишь смотрели вдаль и молчали, как Кибальчиш на допросе.
Тогда я стал искать какого-нибудь человека в папахе. Я читал, что папахи выдают только полковникам, а значит тот, кто носит этот каракулевый атрибут власти, должен что-то решать. Мужик в папахе и впрямь сыскался неподалеку. Я объяснил ему ситуацию, но он вдруг впал в тоску и начал рассматривать парящие вокруг снежинки.
— Бывает, — неожиданно отреагировал на меня небольшой мужчина в штатском.
Светлая курточка, темная кепочка, спокойный и незлобивый.
— Но это же неправильно, — залепетал я.
— И так бывает, — философски заметил небольшой.
Минут через 10 Гармашов подошел к держателю мегафона Лебидке и попросил его в последний раз предложить людям волю. В смысле, разойтись по-хорошему. Лебидка предложил. Напомнил, что акция незаконна, и сказал, что им еще не поздно уйти. Толпа сказала: «Позор!» И тогда от стен Музыкального театра на народ стройным кордебалетом двинулся ОМОН. Дубины, берцы, шлемы. Сзади — театр с колоннами, впереди — каменный гость. Между ними кордебалет с дубинками, Лебидка с мегафоном и девушки с ершиками. Рядом в снег провалился пони, изредка над всем происходящим ржали лошади. Неспроста говорят, что рано или поздно любая трагедия оборачивается фарсом.
ОМОН оттеснил людей к елочке. Какая-то женщина прочла Пушкина: «Оковы тяжкие падут». Ее никто не тронул. Наоборот, начальник городской полиции лично предложил людям почитать еще. И тут им бы, конечно, стоило его послушать. Ведь фактически он разрешил не просто критиковать режим, но еще и делать это самым изощренным образом. Языком Пушкина, Лермонтова и Некрасова. «Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда», «Прощай, немытая Россия », «Душно! Без счастья и воли» — да одной только школьной программой можно было выразить больше, чем сотнями возгласов «Путина в отставку». Смысл тот же, но можно. Однако народ начальника полиции не послушал.
Некая женщина рассказала, что с точки зрения фашизма антифашистские выступления тоже считались противоправными. И ее не обезвредили. То ли не расслышали, то ли не поняли.
Еще какие-то девушки возложили под ноги омоновцев цветы. Цветы не раздавили, девушек не побили. Вообще, казалось, что мероприятие потихоньку сворачивается, как вдруг в толпе произошла неожиданная ажитация, и мимо меня с промежутком в несколько минут «космонавты» пронесли три сакральные жертвы. Ощущение было такое, что у ребят был план по задержаниям, он горел и им срочно нужно было его потушить.
Знакомые сообщили, что во время этой странной вспышки активности омоновцы захватили доброго плотника Филенко и журналиста Погребного, работающего на издание, принадлежащее карельскому сенатору Зубареву. Плотник потом рассказал, что, увидев черных полицаев, вспомнил доброго милиционера дядю Степу и не сдержался. Он обозвал их плохим словом, крикнул: «Свободу Навальному», за что был брошен ниц и доставлен в околоток. А журналист, судя по всему, был задержан нечаянно. Я видел, как на опустевшей площади коллеги Погребного журили растерянного полицейского, а тот звонил куда-то и просил Погребного не оформлять. Мол, попал под замес. В смысле, упс.
Видимо, рядом с ним шум был, — предположил полицейский, — вот его и схватили, не разобравшись.
И это при том, что у Погребного было журналистское удостоверение, а в руках камера, которую берценосцы героически выбили у него из рук.
Туалетный ершик Путина стал мемом на митингах 23 января
Туалетный ершик Путина стал мемом после выхода расследования ФБК про дворец в Геленджике. Люди сделали бытовой предмет символом протестов 23 января 2020 года.
Фонд борьбы с коррупцией 19 января выпустил расследование про “дворец Путина”. В ролике было много возмутительных и удивительных вещей, которые в итоге стали мемами. В первую очередь, это склад грязи и аквадискотека.
По документам обнаружили также неприлично дорогой ершик для унитаза. Даже такой обычный предмет закупался по цене 700 евро (или 62 тысячи рублей).
Люди начали высмеивать ершик Путина, в том числе и с помощью мемов. А 23 января во время массовых акций в поддержку Алексея Навального ершик стал символом протестующих. Люди вышли на улицы, вооружившись туалетными ершиками. Этим они показали абсурд того, что стоимость ершика президента выше средней зарплаты в стране.
С ершиком в качестве микрофона прогулялась среди толпы телеведущая Татьяна Лазарева. И даже взяла интервью у Антона Лапенко, который тоже был на акции.
И еще несколько кадров.
Нечто подобное происходило на митингах после выхода расследования ФБК “Он вам не Димон”. В фильме шла речь о резиденции бывшего президента Дмитрия Медведева, на территории которой есть даже дом для уточки. Резиновые желтые “уточки Медведева” после этого часто поднимали над головами на оппозиционных митингах.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Как туалетные ершики стали символом борьбы за всё хорошее. Что запомнилось после митинга за свободу Навальному
В минувшую субботу в Петрозаводске (как и по всей России) прошла несогласованная акция протеста в поддержку оппозиционера Алексея Навального. Мы с коллегой Ксенией Луриковой пришли на митинг минут за 20 до его начала. Народу ноль. Лишь за зданием музея «Кижи» притаились два автобуса и группа милиционеров. В смысле, полицейских. Хотя, наверное, в нашем случае название непринципиально.
Дабы избежать недоразумений, мы повесили на шеи журналистские удостоверения и запаслись письменным редакционным заданием. А то мало ли, вдруг нас перепутают с протестующими и поколотят, а мы же не они. Мы просто на работе. Милиционеры так-то тоже пришли на несанкционированный митинг и добавили ему массовости. Но они же сами себя не задерживают. Потому что работа. По работе можно.
Стоило нам начать фиксировать стоящих в засаде жандармов, как они тут же подошли к нам и стали просить показать удостоверения. Мы показали. Но полисменов это не удовлетворило, и они попросили предъявить паспорта. Мы предъявили. Этого им тоже показалось мало, и они захотели наши паспорта пофоткать. Ксения не разрешила, а я не возражал. Пусть фоткают. Я не мешаю фотографировать им, а они не мешают мне. По-моему, классный договор. Просто уважаем труд друг друга. Замечательно.
Первым на площадь пришел Коха. Мой школьный приятель. Он последнее время часто выходит против чего-нибудь постоять. Встанет с плакатом и протестует. Вот и сейчас Коха пришел с листом ватмана, на котором было написано: «Ершик из дворца за 700 евро». По аналогии со стульями из дворца из «12 стульев». Не успели мы обменяться с другом детства парой слов, как к нему заспешила стража. «Что у вас написано?» — спросил черноглазый стражник. «Ковшик из дворца», — ответил Коха. «По-моему, остроумно, — доброжелательно встрял я. — И ни к чему не призывает». «Я вас не спрашивал», — огрызнулся полицай и оттер меня от Кохи своей мужественной спиной.
Причем он почему-то решил обязательно стоять ко мне вплотную. Так, чтобы я чувствовал тепло его бушлата. Пространства было достаточно, но он буквально терся об меня. Потом мне рассказали, что это известный городской милиционер Лебидка. Начальник полиции Петрозаводска. Но тогда-то я не знал, что он Лебидка, и удивлялся его нарочитой близости.
Отойдите от меня, — неожиданно приказал полицейский. — Соблюдайте дистанцию в полтора метра.
— Нет, в два, — передумал Лебидка.
Так, словно это я к нему подошел, а не он ко мне. Странный человек.
И тут я задумался. Зачем? Зачем с самого начала создавать эту атмосферу конфронтации? Ведь ничего еще не происходит. Ну, пришел человек со смешным плакатом. Ни к чему не призывает, не кричит, не ругается. Другой человек максимально доброжелательно решил поддержать беседу. Зачем сразу: «Я вас не спрашивал»? Зачем оттирать и приказывать? Зачем на ровном месте создавать обстановку вражды и противостояния? В общем, Коху увели. Без шума и пыли.
Ровно в 14:00 площадь стала наполняться народом. Я-то, честно говоря, думал, что придет от силы «полтора землекопа». Но вокруг памятника революционеру Кирову собралось порядка трех, а может, и пяти сотен человек. У некоторых в руках были туалетные ершики. Они символизировали самую пикантную деталь расследования Навального о Путине. Лебидка направил на них мегафон и объяснил, что они участвуют в противозаконной акции. Митинг не согласован, а значит, незаконен. Люди спросили, можно ли им просто гулять. Лебидка разрешил. «Гуляйте на здоровье», — сказал он. Но попросил не заниматься пропагандой и агитацией. Нельзя выкрикивать лозунги и произносить речи. А гулять можно.
И тут на постамент забралась девушка с портретом Навального ручной работы. Раздались аплодисменты. Сотни людей хлопали смелой девушке… Ее увели вслед за Кохой.
Третьим скрутили велосипедиста. Он стоял на постаменте в ногах у Кирова, внезапно начал кричать, чем сразу заинтересовал полицию и был свергнут с пьедестала. При этом и он, и милиционеры споткнулись на ступеньках и посыпались вниз в снег. Там у них образовалась куча мала, и день начал переставать быть томным. Толпа стала скандировать: «Позор!», женские голоса причитали: «Зачем вы бьете человека?», копы сражались как львы и в конце концов впятером одолели супостата. А вслед за ним и еще двоих. Один был в клетчатых штанах, а другой, кажется, оказался девушкой. К Музыкальному театру подъехали броневики с ОМОНом. Противостояние полиции с народом вступало в основную стадию.
Людей внезапно перестали подпускать к памятнику. Полицейские окружили каменное изваяние двумя кольцами и отрезали одну часть повстанцев от другой. Не пускали даже депутата Законодательного собрания Слабунову и детского омбудсмена Сараева.
— Позвольте, это какое-то недоразумение, — забормотал я. — Я здесь работаю. Так же, как и вы. Вот удостоверение, вот печать, вот фотокарточка. Сличайте.
— Там проходит противозаконная акция, — ответили мне.
— Но я здесь именно для того, чтобы описывать это противозаконную акцию, — постучался я в их разум.
— Все комментарии через пресс-службу, — ответили защитники Кирова и замолкли навеки.
Я позвонил в пресс-службу, но там, видимо, по случаю субботы никто не поднимал трубку. Я объяснил это добрым молодцам, но те лишь смотрели вдаль и молчали, как Кибальчиш на допросе.
Тогда я стал искать какого-нибудь человека в папахе. Я читал, что папахи выдают только полковникам, а значит тот, кто носит этот каракулевый атрибут власти, должен что-то решать. Мужик в папахе и впрямь сыскался неподалеку. Я объяснил ему ситуацию, но он вдруг впал в тоску и начал рассматривать парящие вокруг снежинки.
— Бывает, — неожиданно отреагировал на меня небольшой мужчина в штатском.
Светлая курточка, темная кепочка, спокойный и незлобивый.
— Но это же неправильно, — залепетал я.
— И так бывает, — философски заметил небольшой.
Минут через 10 Гармашов подошел к держателю мегафона Лебидке и попросил его в последний раз предложить людям волю. В смысле, разойтись по-хорошему. Лебидка предложил. Напомнил, что акция незаконна, и сказал, что им еще не поздно уйти. Толпа сказала: «Позор!» И тогда от стен Музыкального театра на народ стройным кордебалетом двинулся ОМОН. Дубины, берцы, шлемы. Сзади — театр с колоннами, впереди — каменный гость. Между ними кордебалет с дубинками, Лебидка с мегафоном и девушки с ершиками. Рядом в снег провалился пони, изредка над всем происходящим ржали лошади. Неспроста говорят, что рано или поздно любая трагедия оборачивается фарсом.
ОМОН оттеснил людей к елочке. Какая-то женщина прочла Пушкина: «Оковы тяжкие падут». Ее никто не тронул. Наоборот, начальник городской полиции лично предложил людям почитать еще. И тут им бы, конечно, стоило его послушать. Ведь фактически он разрешил не просто критиковать режим, но еще и делать это самым изощренным образом. Языком Пушкина, Лермонтова и Некрасова. «Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда», «Прощай, немытая Россия», «Душно! Без счастья и воли» — да одной только школьной программой можно было выразить больше, чем сотнями возгласов «Путина в отставку». Смысл тот же, но можно. Однако народ начальника полиции не послушал.
Некая женщина рассказала, что с точки зрения фашизма антифашистские выступления тоже считались противоправными. И ее не обезвредили. То ли не расслышали, то ли не поняли.
Еще какие-то девушки возложили под ноги омоновцев цветы. Цветы не раздавили, девушек не побили. Вообще, казалось, что мероприятие потихоньку сворачивается, как вдруг в толпе произошла неожиданная ажитация, и мимо меня с промежутком в несколько минут «космонавты» пронесли три сакральные жертвы. Ощущение было такое, что у ребят был план по задержаниям, он горел и им срочно нужно было его потушить.
Знакомые сообщили, что во время этой странной вспышки активности омоновцы захватили доброго плотника Филенко и журналиста Погребного, работающего на издание, принадлежащее карельскому сенатору Зубареву. Плотник потом рассказал, что, увидев черных полицаев, вспомнил доброго милиционера дядю Степу и не сдержался. Он обозвал их плохим словом, крикнул: «Свободу Навальному», за что был брошен ниц и доставлен в околоток. А журналист, судя по всему, был задержан нечаянно. Я видел, как на опустевшей площади коллеги Погребного журили растерянного полицейского, а тот звонил куда-то и просил Погребного не оформлять. Мол, попал под замес. В смысле, упс.
Видимо, рядом с ним шум был, — предположил полицейский, — вот его и схватили, не разобравшись.
И это при том, что у Погребного было журналистское удостоверение, а в руках камера, которую берценосцы героически выбили у него из рук.
Около пяти вечера все разошлись по домам. Остались только каменный Киров, искусственная елка, пони и лошадь. Словно ничего и не было.
Ёршики не покатят. Почему оппозиционному миллионеру уже не верят
Фото © LIFE / Роман Вдовиченко
Звали встать единым фронтом за всё святое. А так как ничего более святого, чем тушка Навального, у этих людей нет, то звали за него. Или против золотого ёршика из гальюна в приснопамятном дворце. Или всё-таки за тушку. Короче, я запутался.
Но они тоже запутались, наверное, поэтому организация оказалась ни к чёрту. Сложно, сидя в Берлине, как Лёня Волков, убеждать людей выходить против нарисованного на компе золотого ёршика и шеста для стриптиза. Тем более что людям накануне показали, как обстоят дела в офлайне, и никакого золотого батона как не было, так и нет. И всё это — плод эстетических фантазий какого-то колхозного 3D-рисовальщика. А скорее всего — самого Лёши.
Как всегда, нашу оппозицию, которая мнит себя пупом земли, подвела врождённая безвкусица.
Ну а что вы хотите от людей, которые в православной стране в прямом эфире гордой маленькой радиостанции Навального сравнивают с Христом?
Но если туалетные аксессуары достают, значит, это кому-нибудь нужно. И тут мы смотрим динамику пациента. Вот он героически возвращается на Родину (дзинь-хайп), вот он героически присаживается (дзинь два раза), вот он запускает «убийственный компромат» (не беда, что протухший лет десять назад, — снова дзинь).
Это всё похоже на резкий старт ракеты «Фау-2», тем более что они оба — и Лёша, и ракета — запускались из одной и той же географической точки — Германии.
Похоже, что почётный гость фрау Меркель решил вложиться по полной, чтобы быстрее прийти к финишу под гром оркестра. Но, судя по тому, сколько народу пришло нынче на протесты, это всё-таки фальстарт.
Напав в первых строках своего письма на первое лицо государства, он лишил себя дальнейшей драматургии. А ставка на моментальное эмоциональное возмущение наиболее беззащитной перед любой информацией возрастной группы — молодёжи — весьма ограничена по времени актуализации.
Пациент играл на раскачку ситуации в короткую — на ярких эмоциях. И проиграл. Вместо нарастания протеста — его затухание. Судя по городам России, никто не хочет вписываться именно за него — сытого миллионера, который решил качнуть тему социальной справедливости. Ну что ты будешь делать — опять полная безвкусица и непонимание стиля. Ведь это какая-то дичь — долларовый миллионер, ворочающий кешем и биткоинами в количестве по шестьсот пятьдесят штук, взывает к «социальной справедливости», до которой осталось совсем ничего — снести Путина и поставить на его место самого господина миллионера.
Более того — все уже в курсе, что лозунг «Мир — хижинам, война — дворцам» оборачивается всегда массовым переселением в хижины, а не во дворцы.
Особенно хотелось бы об этом напомнить господам интеллигентам, которые вдруг впали в демонстративный марксизм. Мы-то знаем, какие у вас дворцы, где они стоят и как вы их «заработали». Особенно достала народная артистка Пугачёва со своей интернет-фрондой. Обладательница гигантского замка в деревне Грязь, образчика невыносимой пошлости «как у короля Баварии». И так у них всё.