Что теперь будет с приднестровьем

Ситуация вокруг и внутри Приднестровья — многострадальной, непризнанной республики на Юго-Западе СНГ дышит тревогой, неопределенностью и даже драматизмом. Пророссийский анклав в течение 24 лет демонстрировавший верность Москве сегодня оказался в глубоком кризисе, фактически на грани гибели.

Причин этого много. Например, внешнее давление, обусловленное ситуативным союзом активно дрейфующих в сторону ЕС Украины и Молдовы. Кишинев и Киев на уровне внешнеполитических ведомств и спецслужб жестко координирует работу по Приднестровью. Республика оказалась в стратегических клещах, вырваться из которых, как минимум в данный исторический период невозможно. Все блокадные мероприятия координируются на уровне ЕС и США, объективно заинтересованных в ликвидации пророссийского анклава, который с одной стороны не пускает в Европу Молдову, а с другой подпирает с Юго-Запада Украину. Тем более, что это не просто непризнанная республика, а образование, где находится Ограниченная группа российских войск и миротворцы Российской Федерации. Поэтому тут пощады и уступок ждать не приходится. Мнение Запада едино — Россия должна уйти с берегов Днестра.

Текущая блокадная кампания стартовала с того, что весной 2015 года украинская граница была закрыта для пересечения гражданами России мужского пола в возрасте от 16 до 65 лет. То есть в приднестровской ловушке оказались десятки тысяч человек. Затем при вылете из Кишиневского аэропорта начались проблемы у приднестровской элиты. Усиленный досмотр, обыски, толпы журналистов и комбатантов на входе в зал вылета — прилета. Все это не создавало доброжелательной атмосферы в отношениях сторон молдо-приднестровского конфликта. Теперь очередной виток напряженности — депортации из Кишинева в Москву наиболее активных граждан Приднестровья. Причем тех, для кого кишиневский аэропорт был единственным вариантом возвращения на родину, так как Украина их по политическим соображениям уже не пропускала. Известно, что этой процедуре, например, был подвергнут первый спикер Приднестровского парламента Григорий Маракуца и экс-руководитель службы безопасности президента Валерий Гратов. Еще сотни менее известных персон также были депортированы без излишнего шума. Эти люди лишены права жить у себя дома, что не может не тревожить нас с правозащитных позиций. Если молдавские власти и далее пойдут по этому пути, то скоро в республику из очередной поездки может не вернуться любой министр, депутат или сам президент. Таким простейшим способом Кишинев при безусловной поддержке Киева обезглавит регион и получит стратегическую инициативу в борьбе за поглощение непокорного Тирасполя.

Но есть еще и рифы экономического характера. В этом году истекает срок действия для приднестровских экономических агентов льготной торговли с Евросоюзом. Теперь Приднестровье должно либо вместе с Молдовой развивать ассоциацию с ЕС либо закрыть эту тему и пробиваться в сторону России и Таможенного Союза. Но на пути второго сценария стоит проевропейская Украина, которая контролирует приднестровский транзит в российском направлении. А в случае принятия европейских условий Приднестровье по факту утрачивает независимость и становится частью Молдовы. Все очень просто и трагично одновременно.

В каком-то смысле впервые за 24 года независимости ПМР оказалась на пороге собственной гибели. И предпосылок к этому более чем достаточно. Это и военно-стратегические, и геополитические, и экономические, и даже демографические обстоятельства. Например, население Приднестровья за годы независимости сократилось на треть — с 750 тысяч человек до полумиллиона по официальным данным и до 300 тысяч по неофициальным, но объективным.

Несомненно, в сложившейся ситуации нельзя все валить на непрофессионализм приднестровских властей, хотя руководство ПМР неоднократно критиковалось с разных сторон за просчеты во внешней, внутренней политике, экономике и социальной сфере. Но, объективно, при этом от Тирасполя, конечно, не зависели процессы в Молдове и Украине позволившие укорениться там проевропейским режимам, что естественным образом ухудшило положение непризнанной республики. Так же от властей и населения Приднестровья мало зависит мировая экономическая конъюнктура. Но при этом недавнее социально-катастрофическое решение с отменой традиционных надбавок приднестровским пенсионерам принимали не в Брюсселе, Киеве или Кишиневе, а в Тирасполе. И оно конечно внутреннюю стабильность в республике никак не укрепило, чем, скорее всего, воспользуются ее противники. Это лишь один из примеров непродуманных решений. Не там экономим и ищем свободные деньги.

Низкие зарплаты, отсутствие перспектив роста, неразвитая инфраструктура — все это в совокупности выталкивает из региона молодежь и трудоспособное население в целом. Разрыв экономических связей и украинская блокада региона приводят к остановке предприятий. А к этому добавляются и проблемы геостратегического плана. Украина создает максимум помех для нормального функционирования Российской группы войск и русских миротворцев в Приднестровье. Конечно же, Киев заинтересован в том, чтобы на Юго-Западном направлении не было никаких российских армейских подразделений. Поэтому максимально затруднена ротация воинского контингента, есть сложности с материально техническим обеспечением. Украина просто не пропускает военных через свою территорию, Кишинев проявляет с ним солидарность.

В таких условиях, в случае одновременного и массированного подключения к этому Украины, Молдовы, Евросоюза и США можно прогнозировать неожиданный и быстрый обвал ПМР. Если произойдет эта историческая трагедия, то перед Россией сразу станет несколько серьезных вопросов.

Первый: что делать с четвертью миллиона своих граждан и примерно с таким же числом соотечественников проживающих в Приднестровье. В случае если Молдова возьмет регион под свой контроль, то они автоматически превратятся в граждан второго сорта. Россияне, например, не смогут избирать и быть избранными в органы власти, большинство из них даже не имеют вида на жительство и следовательно их пребывание в РМ окажется незаконным. Обещаниям и гарантиям в отношении этих людей верить не стоит — обманут, как это уже неоднократно случалось. Их могут просто массово депортировать и тогда Россия должна быть готова принять десятки тысяч беженцев из Приднестровья. Уже сегодня надо поставить соответствующие задачи перед МИДом, Миграционной службой и другими социальными структурами. Следует создать специальную правозащитную группу из опытных юристов, которые будут заниматься защитой интересов россиян Приднестровья. Понятно, что ПМР сегодня живо, и мы надеемся на лучшее, но к такому развитию событий следует быть готовыми.

Второй, не менее важный вопрос — это будущее российской собственности на территории ПМР, которая пока защищена приднестровским законодательством. Но если предположить, что при неблагоприятном сценарии Молдова установит свою юрисдикцию над регионом, то сразу возникнет угроза ее сохранению. Причем это касается, как гражданских, так и военных объектов. Вспомним только об огромных военных складах в селе Колбасна Рыбницкого района. А что делать с заводами российских собственников, их имуществом? В условиях радикального передела, а он начнется если будет нарушен статус-кво, Россия может потерять активов на сотни миллионов и миллиарды долларов США. В условиях кризиса это будет особенно ощутимо. По всей видимости, уже сегодня надо выстраивать защитные механизмы, «щиты» перед этими объектами России на территории Приднестровья.

Даже краткий анализ ситуации показывает, что перед Москвой и Тирасполем стоят очень серьезные задачи, требующие своего немедленного решения.

Если их распределить по значимости, то задача номер один — попытаться все же спасти пророссийский анклав, зажатый с двух сторон Молдовой и Украиной, но при этом сохраняющий верность Москве. Во всяком случае, на уровне общественного мнения. Задача номер два — подготовиться на случай трагической развязки к защите четверти миллиона граждан России и примерно такого же числа соотечественников. Это полмиллиона человек! Либо их придется защищать по месту жительства — в Приднестровье, либо готовиться к приему в качестве беженцев в России.

Так же остро стоит задача защиты военных и экономических объектов России на территории Приднестровья.

Если уже сегодня не приступить к выполнению комплекса соответствующих мер, то последующие потери могут быть слишком велики и серьезно отразятся на международном имидже России. Как сверхдержава Российская Федерация обязана обеспечивать, как безопасность своих граждан-соотечественников, так и военно-экономических объектов, где бы они ни находились. Включая, конечно, и Приднестровье.

Источник

Грядет эпоха Майи: Страны Молдавии больше не будет, а Приднестровье потеряем?

Чего ждать от нового президента бывшей союзной республики

По предварительным данным на выборах президента Молдовы побеждает лидер партии «Действие и солидарность» Майя Санду. За нее во втором туре, состоявшемся в минувшее воскресенье, проголосовало 57,75 процента голосов, за действующего президента Игоря Додона — 42,25 процента.

Сам Игорь Додон уже поздравил своего оппонента с предварительной победой на выборах главы страны.

«Предварительные результаты показали, что Майя Санду одержала победу. Я поздравляю ее с предварительной победой, но точка в избирательном процессе будет поставлена, когда будут проверены все сообщения о нарушениях», — заявил он на брифинге.

Санду уже объявила о своей победе.

«Эта победа — наша общая победа, я горжусь своей командой и всеми молодыми людьми, которые приняли участие в голосовании», — подчеркнула она.

Как же это могло произойти? Неужели, Додон оказался плохим президентом, и молдаване решили не давать ему второго шанса?

И что теперь? Чего ждать от Санду, учитывая, что она не только проевропейски настроенная, но и гражданка Румынии и не скрывает унионисских убеждений? А чего ждать Приднестровью? Ведь Санду также не скрывала намерения требовать замены российской миротворческой миссии интернациональной…

— Да, можно говорить о безоговорочной победе Санду. Уже ничего не изменится, — констатирует исполнительный директор молдавского филиала «Изборского клуба» политолог Владимир Букарский.

— Теперь всё будет зависеть от того, насколько Санду удастся взять под контроль административный ресурс. Это будет во многом зависеть от результатов следующих парламентских выборов.

«СП»: — А какими, по-вашему, они могут быть?

— Безусловно, Санду и её партия «Действие и солидарность» попробуют закрепить свой успех. С другой стороны, социалисты оправятся от шока и будут полны стремления взять реванш, тем более что за Игоря Додона во втором туре проголосовал достаточно большой процент населения — 690 тысяч человек.

Задача социалистов на сегодня — удержать этот сегмент в своих руках. Что касается Ренато Усатого, он сильно подорвал свои позиции на левом фланге, открыто поддержав Майю Санду. В результате даже в Бельцах — северной столице Молдовы, где Усатый является мэром, и где проживает (или проживало) ядро его сторонников, Додон во втором туре одержал победу вопреки призывам Усатого голосовать против действующего президента. Более того — Додон во втором туре в Бельцах получил больше голосов, чем сам Усатый в первом туре.

«СП»: — Почему провалилась ставка Додона на запугивание румынской угрозой? Означает ли победа Санду, что большинство молдаван не против присоединиться к Румынии?

— Я думаю, что ничего хорошего Молдову при Санду не ждёт. Она будет последовательно проводить политику перехода Молдовы под полное внешнее управление Запада. Что касается объединения с Румынией, пока эти взгляды разделяет меньшинство населения, пусть даже весьма солидное — порядка 30%. С другой стороны, фактором молдавской политики стала европейская диаспора, настроенная радикально прозападно. И возможно, если противники присоединения к Румынии не мобилизуются, голосов диаспоры на референдуме станет достаточно для того, чтобы полностью лишить Молдову государственности.

«СП»: — Что может принести победа Санду Приднестровью, и чего ожидать от нее России?

— К сожалению, политика Игоря Додона в отношении Приднестровья не отличалась последовательностью. Ему так и не удалось установить стабильные отношения с приднестровским руководством и заручиться устойчивой поддержкой населения Приднестровья. Был допущен и ряд фатальных ошибок, как например одобрение создания совместных молдавско-украинских таможенных постов на украинской границе с Приднестровьем. Тем не менее, Додон не позволял себе атак в отношении российских миротворцев, и по крайней мере в заключительный период своего мандата выстраивал отношения с главой Приднестровья Вадимом Красносельским. А что касается Санду, она и ее команда не скрывают своего крайне враждебного отношения не только к «приднестровским сепаратистам», но и к российским военнослужащим, выполняющим миротворческую миссию на Днестре и охраняющим оружейные склады бывшей 14-й армии.

Она открыто заявила, что первым же требованием к Путину в ходе ее визита станет вывод российских военнослужащих с территории Молдовы. В ходе интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону она назвала российский контингент «фактором нестабильности для Молдовы, Украины и Европы». Следует ожидать интернационализацию приднестровской проблемы и многократного усиления дипломатического давления на Москву и Тирасполь.

Что касается отношений с Россией, Санду будет активно встраивать Молдову в антироссийскую Балто-Черноморскую дугу. Она будет солидаризироваться и с антироссийскими санкциями ЕС, и с политикой Украины, Румынии и Польши в отношении России. И в первую очередь, как я уже отметил, следует ждать интернационализации проблемы Приднестровья, вплоть до антироссийских речей с трибуны Генеральной ассамблеи ООН, высылки российских дипломатов, депортаций российских журналистов из Кишинёва и так далее.

— Додон не был плохим президентом, он был никаким президентом, — считает доцент политологии Финансового университета при правительстве РФ Геворг Мирзаян.

— Пустым. Не сделал ничего запоминающегося, не предложил Молдавии никаких новых смыслов. А молдавский-то народ хотел перемен, какой-то новой политики, новых лиц, пусть даже со старыми лозунгами. В итоге получилось, что Додон не приобрел новых сторонников, но при этом из-за своего поведения (иногда и оскорбительного для молдаван) растерял старых.

«СП»: — В парламенте, тем не менее, большинство у социалистов и ДПМ. Сможет ли Санду что-то сделать в такой ситуации? И как может поменяться расклад после 2023 года?

— При чем тут 2023 год? В стране готовятся к досрочным выборам в парламент, и они, скорее всего, будут в 2021 году. Тем более что нынешний парламент недееспособен, и у правящей коалиции нет устойчивого большинства. Скорее всего, Санду постарается капитализировать свой успех и на досрочных парламентских выборах получить для младоевропейцев парламентское большинство.

«СП»: — Есть ли риск ухода в Румынию?

— Есть, он всегда был. Но тут есть три момента. Во-первых, большинству молдаван в общем-то все равно. Заметьте — народ избрал президентом человека, который государственным языком страны называет румынский. Во-вторых, у молдаван уже есть румынские паспорта, и они уже пользуются большинством благ как граждане Румынии. В-третьих, нужно понимать, что интеграция в Румынию невозможна без решения приднестровского вопроса. То есть от Приднестровья нужно либо отказываться, либо его возвращать как-то. Но как, если гражданам Приднестровья это не нужно?

«СП»: — И чего ожидать Приднестровью? Смог ли Додон хоть немного приблизить решение приднестровского вопроса? И сможет ли Санду?

— Додон решения приднестровского вопроса не приближал. Более того, среди населения Приднестровья были распространены слухи о том, что Москва готова сдать Приднестровье Молдавии как своего рода подарок «пророссийскому» Додону. И когда этого не произошло, жители самопровозглашенной республики выдохнули.

Что же касается Санду, то у нее два пути. Первый — реинтегрировать Приднестровье через мягкую силу, через евроценности и реформы в Молдавии. Учитывая пассивность Москвы, вполне реальный. Второй — потребовать вывода российских миротворцев, пойти на конфликт, поднять градус и (учитывая невозможность России попасть в Приднестровье минуя Молдавию или Украину), поставить Кремлю ультиматум. В надежде на то, что Кремль отступит — как отступил в Карабахе.

«СП»: — А Додон вообще был пророссийским или только так казалось? Можно ли говорить о том, что мы «потеряли Молдавию»?

— Додон не был пророссийским, мы его таковым считали. Он был за себя. Что он такого сделал для России в ходе правления? Ничего особенного и не сделал. У России вообще странное понимание «пророссийских политиков». Связанное с тем, что у нас нет структурированной политики на постсоветском пространстве. А Молдавию мы давно потеряли. Поэтому и должны были сосредоточиться на том, чтобы не потерять Приднестровье.

«СП»: — Чего теперь России ждать от Санду? Получится ли вообще установить с ней диалог?

— Диалог-то установим, но будет ли он конструктивным? Ждать от Санду нужно то, что скажут ей внешние спонсоры. Скажут качать Приднестровье — будет качать. Скажут сидеть ровно и не отсвечивать — ответит «рада стараться». Молдавия — это поле российско-западного конфликта. Будем конфликт — сойдемся там. Ну или, точнее, Запад сделает все для того, чтобы там сойтись. Ведь это очень неудобное поле для России.

Источник

Главная тайна Москвы и Кишинева: Что станет с Молдовой и Приднестровьем при президенте Майе Санду

Игорь. «Кулек» из будущего фильма Кустурицы

Внезапный электоральный триумф Майи Санду и фиаско Игоря Додона во втором туре президентских выборов в Молдове со «счетом» 58% к 42% уместнее описывать не как победу «проевропейских» сил («соросят», «Запада») над «пророссийскими» («путинистов», «не-Запада»), не как очередное (после Украины, Беларуси, Армении, Кыргызстана) «поджигание России по краям», а как результат становления молдавского гражданского общества и шанс на изменение всей политической реальности в стране. Пусть мизерный и неочевидный, возможный лишь при совпадении очень многих условий и обстоятельств, но всё-таки шанс.

Основной политический «водораздел» в Молдове — не между ориентацией на Москву или на Брюссель и Бухарест, даже не между ориентацией на прошлое и будущее, сколько между разными типами политики, продуцируемой «коллективным Додоном» и «одинокой Санду», — иррациональным и рациональным.

Додон эффективно продуцировал и продолжает продуцировать после выборов непрозрачное, мутное, липкое вещество насквозь коррупционной молдавской политики, в которой все друг другу свои (или, по крайней мере, не чужие), все под одним одеялом и в которой всё сводится к деньгам — такая одна большая Санта-Барбара. Даже манипуляции с Москвой и Бухарестом («пророссийскостью» и «унионизмом») — это не геополитика, а маркетинговая стратегия популистов по опустошению карманов, бюджетов и закромов «старших братьев». В свое время главный молдавский олигарх Влад Плахотнюк использовал гипертрофированную «пророссийскость» Додона для того, чтобы пугать Брюссель «российской угрозой».

Элита Молдовы похожа на конгломерат «групп влияния» или мафиозных кланов, где родственники изобретают нехитрые козни и подлости друг против друга. (И где-то совсем недалеко от этой молдавской «семьи» — приднестровские и одесские «свояки».) Часто бывает важно, кто кого первым кинет. Например, отставка правительства Иона Кику накануне инаугурации Майи Санду стала результатом взаимных интриг Игоря Додона и Илана Шора (еще одного непрозрачного персонажа, скрывающегося от молдавского правосудия за пределами страны, но при этом управляющего парламентской фракцией своего имени). Это породило немало проблем для экс-президента и немало возможностей (в том числе, по роспуску парламента) для Санду. Если до возможных досрочных выборов она не назначит своего правительства, то ей никто не сможет предъявить никаких политических или экономических претензий — как и любому президенту в парламентской республике без дружественной исполнительной власти. Особенность конкурентной олигархии по-молдавски заключается в том, что страна — бедная, без ресурсов и больших предприятий, поэтому «олигархический пирог», предназначенный к переделу, скуден и мал, что повышает градус борьбы.

Легендарная афера «Ландромат» — по «отмывке» российских денег и выводу их через Молдову в Европу (более 30 млрд. долл.) — вполне могла бы стать основой сценария нового киношедевра Эмира Кустурицы, а колоритный «хозяин Молдовы» Влад Палахотнюк, который до середины 2019 года в этой стране решал фактически все «вопросы», — вполне кустуриевский типаж (а вовсе не Дон Корлеоне из «Крестного отца»).

Додон — также персонаж Кустурицы, но «придумали» его в Кремле и окрестностях. Среди политтехнологов популярна интеллектуальная игра в «Шарикова»: берем из периферийной части политической тусовки совершенно случайного, неяркого, безликого, нехаризматичного, но обязательно пророссийского (или притворяющегося таковым) политика — «манекена» или «человека-табуретку» — и делаем из него депутата, мэра, министра, премьера, а то и президента. Выигрывает тот из политтехнологов, чья раскруточная стратегия выглядит более убедительной. Разумеется, Игорь Додон попал в политику задолго до 2016 года, но именно двойная поддержка — со стороны Плахотнюка и со стороны Кремля — позволила ему превратиться из политического функционера в политика и выиграть на президентских выборах (у всё той же Майи Санду!) со счетом 52% на 48%.

Но если судьбу президентских выборов 2016 года решил молдавский «глубинный народ», на который неизгладимое впечатление произвели фотографии Додона вместе с Путиным, а также — «невидимая рука» Плахотнюка, то судьбу нынешних президентских Молдове решили «новые люди» — городской средний класс — молодые, энергичные, которым «за державу обидно», а также трудовые мигранты, которым еще обиднее: так, из 262 тысяч проголосовавших за пределами Молдовы, что составило 16% от всех проголосовавших, почти 93% во втором туре отдали голоса за Майю.

Однако сам Додон не сдается — понимая неотвратимость досрочных парламентских выборов, он перешел в жесткую контратаку: парламент (точнее, ситуативная коалиция ПСРМ и «Партии Шора») принял несколько вполне популистских законодательных актов — о передаче функции контроля над Службой информации и безопасности РМ (SIS) от президента к парламенту — фактически, к спикеру Зинаиде Гречаной (правда, Конституционный суд уже отменил эти изменения), о статусе русского языка как «языка межнационального общения», о возобновлении трансляции российских телеканалов и о снижении пенсионного возраста. Додон рассчитывает в случае досрочных выборов из президентского кресла перескочить в премьерское — при поддержке из России. Его партия даже не скрывает наличия северных спонсоров.

Отношения Додона и Кремля напоминают сложную рефлексивную игру, в которой сложно понять, кто кем сильнее манипулирует. Многие молдавские наблюдатели упрекают Игоря Николаевича — мол, как не стыдно президенту ездить за «ярлыком» в Кремль и стоять там в коленопреклоненной позе?

Но, с другой стороны, а почему не посмотреть на всё происходящее как на навязчивую попытку продажи своей геополитической и прочей лояльности Кремлю? Без российской помощи и в отсутствие Плахотнюка Додон как достаточно масштабный проект — с партийной, политической, медийной и интернет-поддержкой — может быстро сдуться.

Единственный прок Кремлю от Додона — помимо его визитов в Москву на 9 мая, высказываний против НАТО, против «унионизма», за «Русский Мир», за русский язык и приятных заявлений о «российском Крыме» — это временная заморозка ситуации в Приднестровье, хоть и он тоже неоднократно говорил о необходимости вывода оттуда российских войск. Но в Москве делали и продолжают делать вид, что не слышат этих заявлений.

Приднестровье. «Пиратская республика» без российских миротворцев

А вот заявление Майи Санду о необходимости скорейшего вывода российских военных — и оперативной группы, и миротворцев — серьезно встревожило российских политиков и наблюдателей. Хотя из этих 1700 человек абсолютное большинство — местные жители, имеющие, помимо прочих, еще и российские паспорта.

Но это реальный и непростой вопрос: насколько актуально и зачем именно нужно России военное присутствие в Приднестровье?

Чтобы защитить пророссийское население? А кто и чем именно ему угрожает? Стремящаяся в ЕС Молдова никак не заинтересована ни в каких внутренних гражданских конфликтах. Майя Санду допустила также замену российской военной миссии гражданскими (полицейскими) миротворцами под эгидой ОБСЕ или ООН.

Чтобы не допустить интеграции Молдовы в НАТО? Ну так этот вопрос пока совсем неактуален, к тому же Молдова, согласно Конституции, — нейтральное государство (ст. 11). (Гипотетически Молдову могли бы принять в НАТО и без контроля над Приднестровьем.)

Чтобы сохранить огромные российские артсклады? Да, в хранилищах в селе Колбасна есть боеприпасы даже со времен Первой мировой войны, а всего — более 20 тыс. тонн. Часть смертогенного груза, не подлежащего перевозке (примерно 10 тыс. тонн), можно утилизировать на месте — российско-молдавскими силами. Часть — по договоренности с Украиной — вывезти по железной дороге в Россию. И уничтожение на месте, и вывоз боеприпасов начись еще в 1990-х — благодаря договоренностям президентов Бориса Ельцина и Петра Лучинского, но в начале 2000-х этот процесс был остановлен.

Финансирование российского контингента в Приднестровье и иное прямое и косвенное финансирование этого региона из России, на что уходит порядка 600 млн. долларов в год (по подсчетам московского политолога Татьяны Полосковой), имеет большой интерес для заинтересованных и причастных к процессу лиц, но насколько это соответствует российским национальным интересам — большой вопрос. Приднестровье — это уже давно не про «Русский Мир» и не про ностальгию по СССР. В его существовании как «пиратской республики», «серой зоны», «черного офшора», «минус-пространства» заинтересованы не только любители фильмов Кустурицы, литературы «магического реализма» и прочих балканских артефактов, но прежде всего — некоторое количество приднестровских, молдавских, украинских одесских, российских военных, российских «кремлевско-башенных» и российских «газовых» группировок.

Так, новоизбранный парламент «ПМР», в котором из 33 депутатов 29 человек — от корпорации «Шериф» (точнее, из партии «Обновление»), против реинтеграции Приднестровья в Молдову. За в молдавском обществе выступают прежде всего сторонники Майи Санду, однако в случае реинтеграции Приднестровье может сыграть роль Троянского коня — если учесть, что на во втором туре президентских выборов 85% из немногочисленных приднестровцев, привезенных на территорию Молдовы, выбрало Додона (больше только в Гагаузии — 95%). Полноценной восстановление единого суверенитета Молдовы в международно признанных границах означает в ближайшем будущем электоральное доминирование Додона и додонистов.

Чемодан без ручки. Главная тайна Кремля на «молдавском» направлении

Но главная тайна российско-молдавских отношениях — вовсе не о Додоне и финансировании соцпартии из России, не о приднестровских пороховых погребах и не о сложных планах Кремля интегрировать в российское смысловое и политическое пространство Майю Санду, от которой теперь уже никуда не деться.

Главная тайна в том, что России от Молдовы, по большому счету, ничего не нужно!

По малому счету — да, кое-что пригодится: «Русский Мир», имперское величие, «общее прошлое», 9 мая. Но по большому — классический чемодан без ручки.

Молдова не является сферой жизненно важных интересов России. Вот Беларусь, Украина, Литва, Армения, Азербайджан, Грузия являются. Беларусь и Украину в среде российского истеблишмента принято считать «ошибками истории» и «одним народом» с Россией и великорусами.

С Молдовой — иная история. К «Русскому Миру» ее — да, причисляли — не только Додон, но и патриарх Кирилл. Но вот считать молдаван «одним народом» с великорусами пока еще не приходило в голову никому — даже самому большому сталинисту или путинисту.

Общей границы у России с Молдовой нет. Полноценного выхода к Черному морю, что точно заинтересовало бы Россию, у Молдовы нет тоже. Геополитическая ценность Молдовы — относительна и даже сомнительна.

Да, люди с пророссийскими либо ретро-советскими взглядами есть и в сельских районах Бессарабии, и в Гагаузии, а в Приднестровье — более 200 тысяч людей с паспортами РФ. (Хотя российские у них не единственные — некоторые местные жители наколлекционировали до 5 разных паспортов.)

Да, подавляющее большинство жителей Молдовы (молдаване, гагаузы, болгары, украинцы, часть русских, цыгане) — православные, верные Московского патриархата. Но если в какой-то неопределенно далекой перспективе часть их уйдет в юрисдикцию Румынской православной церкви, для МП это не будет трагедией, сопоставимой с созданием в автокефальной Православной церкви Украины. (Кстати, кто в Молдове неправославные — так это прежде всего некоторые русские старообрядцы — липоване, поморы-беспоповцы, белокриницкого согласия и др.)

И всё-таки в некоторые российские политологи и политические журналисты уверены, что Россия не должна уходить из Приднестровья и выпускать всю Молдову из зоны своего влияния.

Но какой непосредственный российский интерес есть в лояльной Молдове и в марионеточном Приднестровье?

Во-первых, нельзя допустить интеграции этой страны в ЕС, а особенно в НАТО. Хотя если даже представить невозможное — что Молдова, не имеющая выхода к морю, вступила в НАТО, то как это может повлиять на реальные (а не воображаемые) российские интересы?

Во-вторых, в случае глобального военного конфликта между Россией и блоком НАТО можно использовать Приднестровье и даже всю Молдову как стратегический военный плацдарм. В 1930-х Молдавскую АССР (в составе УССР) рассматривали как плацдарм наступления Красной армии на Румынию. Однако сейчас это всё «работает» только в случае наличия коридора через Украину, которого нет и не предвидится. Даже если представить себе невозможное — например, вступление Молдовы в ЕАЭС или ОДКБ — это едва ли принесет какие-то выгоды Москве. Так же, как и интеграция Молдовы, скажем, в воображаемый Балто-Черноморский союз, состоящий из Литвы, Украины, Польши и возможно Беларуси, не создаст для Москвы дополнительных вызовов.

В-третьих, Приднестровье и вся Молдова — это ключ к Балканскому региону в целом и балканской политике, как считают многие в России. Но что можно этим «ключом» открыть — большой вопрос. Некоторые российские аналитики конспирологической ориентации считают, что именно Молдова и сопредельные балканские территории могут стать еще одной (после Сирии, Ливии, Туниса, Карабаха и Южного Кавказа в целом) ареной комплексного противостояния России и Турции.

В-пятых, Молдова — это опорная территория в случае борьбы за Константинополь и черноморские проливы. Пожалуй, отчасти да. Но тема войны с Турцией за наследие Византии считалась актуальной во время Первой мировой войны. Сейчас о ней знают лишь историки.

В-шестых, Приднестровье важно для России как опорный регион для геостратегической и военной поддержки проекта «Новороссия», созданного на базе южно— и восточноукраинских областей — размером в пол-Украины, а если не получится — то для функционирования «малых форматов» — Одесской и Бессарабской «народных республик». Но в 2014 году проект «Новороссия» от Одессы до Харькова, а также Одесской и Бессарабской «республик» Кремлю реализовать не удалось. А позже — на них был поставлен крест, хотя кое-кто из «ястребов» российской политической журналистики периодически выдвигает идею о необходимости «воссоединения ЛНР, ДНР и ПМР» или о «воскрешении» «Новороссии».

По большому счету, «Новороссия» — это единственная реальная политическая причина — зачем России нужно Приднестровье, да и вся Молдова: как плацдарм на случай полномасштабного либо гибридного конфликта с Украиной. И российские планы по поводу Молдовы могут быть четким индикатором российских же планов по поводу Украины и российско-украинских отношений.

Летом 2019 года на суверенитете Молдовы чуть было не поставили жирный крест: «План Козака-2» предполагал (как и аналогичный план 2003 года) превращение государства в асимметричную федерацию, в которой Приднестровье и Гагаузия (и стоящие за ними «Москва — Кремль — Путин») имели бы право вето на любые внешнеполитические решения Кишинева. (По похожей модели сконструированы и «Минские соглашения» по урегулированию ситуации на Донбассе.) Секретную часть договора должны были подписать Плахотнюк и Додон — в посольстве РФ в Кишиневе, в присутствии российского посла.

Но Плахотнюк в последний момент отказался от подписания (как и президент Владимир Воронин в аналогичной ситуации в ночь на 25 ноября 2003 года) и предложил Додону идти на досрочные выборы. Додон согласился, но вот Кремль — нет, ибо досрочные выборы еще больше укрепили Плахотнюка. К тому же кремлевцы поняли дошло, что пока Молдовой будет заправлять Плахотнюк, Додон будет именно его инструментом, а не Кремля.

Такая политическая самоотверженность стоила Плахотнюку очень дорого: его криминальный политический бизнес был разорен, а он сам был вынужден выехать из Молдовы — сначала в США, а далее — в неизвестность.

Многим наблюдателям тогда казалось, что интересы России, ЕС и США ситуативно совпали — в вопросе дерибана суверенитета небольшой трехмиллионной страны. Фактически, это был бы самый большой политический размен за всю постсоветскую историю Молдовы: передача суверенитета группе политических «акционеров» — Москве, Брюсселю и Вашингтону.

Однако размен удался лишь частично, ла и то, пожалуй, на благо Молдовы: Плахотнюк исчез из страны, парламентская коалиция Додона и Санду просуществовала лишь пять месяцев, а федерация на условиях Кремля так и не была создана. Ну а нынешние заявления Санду о необходимости вывода из Приднестровья российского военного контингента как незаконно присутствующего дают понять, что Молдова будет всеми силами бороться за восстановление суверенитета.

Но один важный вопрос остается без решения даже при Майе Санду: об исторической судьбе Молдовы. Необходимо ли и возможно ли объединение Молдовы с Румынией? И если да, то с Приднестровьем или без? И если без, то какова его судьба? Стать независимым малым государством? Присоединяется к Украине — как то было до 1940 года? Стать регионом России анклавного типа — как Калининградская область?

Консенсуса по этим темам в Молдове нет, ответов на эти вопросы также нет, и в ближайшие годы они вряд ли появятся.

Майя. Из Золушки — в королевы. Пока без королевства

О будущей политике Майи Санду пока можно судить по ее непродолжительному опыту на посту премьер-министра, более продолжительному на посту министра образования, а также — по ее предвыборным обещаниям и послевыборным заявлениям. Понятен общий вектор — на интеграцию страны в ЕС, на формирование качественно иной политической реальности, чем была при Додоне и Плахотнюке, — рациональной, основанной на ценностях, профессиональном подходе и конкуренции, в которой власть и собственность максимально разведены. Но непонятно, хватит ли для этого энергии, последовательности, политической воли, сторонников, решимости идти до конца?

Кишиневский политолог Виталий Андриевский выделяет в Молдове два типа политиков: тех, кто сам непосредственно осваивал коррупционные потоки и схемы, и тех, кого освоили коррупционеры. Майя Санду пытается явить Молдове третий тип политика — никак не связанного с коррупцией и изгоняющего коррупционеров из власти. Она заявила о том, что останется жить в собственной 74-метровой квартире и радикально уменьшит бюджетные ассигнования на содержание президента.

Но как все эти преобразования осуществить в реальных молдавских условиях — вопрос вполне гамлетовского масштаба.

Как распустить парламент, который пока никак не хочет распускаться? Как сформировать правительство, в котором были бы не только политические соратники, но и профессиональные управленцы, да еще с перспективным видением будущего? Как правильно выстроить отношения с Андреем Нэстасе и Ренато Усатым? Где взять команду креативно мыслящих людей, способных стать штабом реформ и не слепо копировать неолиберальные «рекомендации» международных институций, а создать в стране «субъект развития»? Сработают ли в Молдове неолиберальные рецепты МВФ или можно реализовать инновационный модернизационный эксперимент с переходом к солидаристской экономической модели и к солидарным видам собственности? Как привлечь в страну международные кредиты и инвестиции и при этом — не стать заложниками кредиторов? Как очистить госаппарат, правоохранительные органы и судебную систему от коррупции и коррупционеров? Как Молдову из failed state, где каждый шестой житель планирует уехать на заработки в течение ближайшего полугода, превратить в современную успешную страну — в государство солидарных собственников? Задача невероятной сложности. Из области нерешаемых. Потому и интересная.

Планка ожиданий по отношению к Санду максимально поднята — на постсоветском пространстве она — несомненный лидер среди глав государств — по масштабу вмененных надежд.

Иное дело — как хрупкой (без необходимых властных полномочий), юной (особенно по политическим меркам) и одинокой (без экспертной команды, без реалистичного плана реформ, с небольшим количеством сторонников в парламенте) Майе реализовать предвыборные обещания и превратить в Молдову фактически с нуля в «страну святых чудес» — в пример для подражания на всём постсоветском и восточноевропейском пространстве? Да и как ей самой из бывшего управленца и нынешнего начинающего политика превратиться в государственного деятеля?

Кстати, музыкальным лейтмотивом фильма Эмира Кустурицы «Жизнь есть чудо» (2004) стала замечательная сентиментальная композиция в мелодических и гармонических традициях румынского фольклора под названием «Moldavian Song» — в исполнении The No Smoking Orchestra.

Вот и нынешняя Молдова нуждается в чуде — но вполне реальном и рациональном, которое могут создать лишь сами молдаване — мозгами, волей и честностью собственной элиты и упорным трудом собственного народа.

Источник

• ← что такое усн в налогообложении как рассчитывается
• что такое факультативный паразит →

» Что Россия планирует делать с Приднестровьем? | 12 январь 2015 | Точка зрения |