что такое танковый спецназ

17.12.202308.07.2022 admin 0 Comments

ТАНКИ И СПЕЦНАЗ

Воевать, впрочем, собирались не только танковыми клиньями. В начале пятидесятых годов в армии и Министерстве госбезопасности началось формирование частей специального назначения, которые должны были ковать победу в тылу противника.

Планы будущей войны обсуждали не только армейские маршалы и генералы. Советские спецслужбы тоже не хотели оставаться в стороне от разработки военностратегических проблем. После смерти Сталина весьма влиятельный в этот период Лаврентий Павлович Берия регулярно проводил совещания с руководством разведывательных служб Министерства обороны и Министерства внутренних дел. На них присутствовали командующие дальней авиацией маршал Голованов и военно-морского флота адмирал Кузнецов. Вопрос был один — как нейтрализовать американское стратегическое превосходство в воздухе.

Адмирал Кузнецов считал, что военный конфликт будет скоротечным и закончится быстрым и решительным исходом. Для победы в нем нужно нанести упреждающие удары, рассчитанные на уничтожение 3–4 американских авианосцев, что дало бы возможность советским подводным лодкам развернуть боевые действия на морских коммуникациях противника.

В 1951 году в каждой общевойсковой и механизированной армии были созданы отдельные роты специального назначения, всего общим числом 46. Через шесть лет из рот были развернуты пять батальонов спецназа: 26-й — в Группе советских войск в Германии, 27-й — в Северной группе войск, 36-й — в Прикарпатском, 43-й — в Закавказском и 61-й — в Туркестанском военных округах.

В середине пятидесятых годов о создании войск специального назначения для разведывательно-диверсионных действий в тылу противника задумался министр обороны маршал Жуков. Его планы были гораздо масштабнее — сформировать отдельную дивизию специального назначения центрального подчинения и отдельные бригады в военных округах. На свет появилась соответствующая директива Генерального штаба и работа закипела — подбирались кадры, определялись места дислокации, готовилась материально-техническая база.

Но тут в военные дела вмешалась политика. В результате никогда не прекращавшейся борьбы за власть и влияние в стране зашаталось кресло под Жуковым. Одним из первых это почувствовал командир развертываемой дивизии генерал Мамсуров и быстро сочинил донос на Жукова в Центральный Комитет, обвинив его в тайном создании «школы диверсантов» для военного переворота. Это обвинение стало одним из главных при рассмотрении персонального дела министра и его отставки. После этого о дивизии и бригадах забыли.

Страшилки о похождениях американских «зеленых беретов» заставили маршалов и генералов, с одобрения партии, до этого с подозрением относившейся к спецназу (ведь несколькими годами ранее создание корпуса войск специального назначения ставили в вину бывшему министру обороны Жукову как доказательство подготовки им военного переворота), начать массовое развертывание разведывательно-диверсионных частей.

За несколько месяцев, к началу 1963 года, сформировали десять бригад специального назначения в приграничных округах. Позже к ним добавились еще шесть. Наиболее боеспособной из них была 3-я гвардейская бригада ГСВГ, находившаяся на переднем крае борьбы с мировым империализмом. Для конспирации ее солдаты изображали из себя артиллеристов, щеголяя в соответствующей форме.

Хотя война и была холодной, цели спецназу определяли реальные. По приказу министра государственной безопасности Игнатьева Бюро МГБ № 1 по диверсионной работе за границей (до 1950 года — спецслужба разведки и диверсий при МГБ СССР), которое возглавлял «диверсант № 1» — генерал-лейтенант Павел Судоплатов, совместно с Главным разведывательным управлением Генерального штаба подготовило план диверсионных операций на американских военных объектах в Европе и Азии.

Разведчики и диверсанты с довоенным стажем поработали на славу — были определены сто целей будущих диверсионных актов. Их разделили на три категории: авиабазы, на которых базировалась стратегическая авиация с ядерным оружием; военные базы со складами вооружения и техники; нефтепроводы и хранилища топлива для армий США и их союзников по НАТО.

Как позже рассказывал в своих мемуарах генерал Судоплатов, «к началу 50-х годов мы имели в своем распоряжении агентов, которые могли проникнуть на военные базы и объекты в Норвегии, Франции, Австрии, Германии, Соединенных Штатах и Канаде». Проникнуть на них они должны были с конкретной целью — уничтожить все эти объекты.

В помощь танкистам предназначались и десантники. Несмотря на не очень удачные действия советских воздушно-десантных войск в годы второй мировой войны, когда все воздушно-десантные дивизии использовались только как стрелковые, а попытки высадки тактических десантов под Вязьмой в 1942 году и за Днепром в 1943 году не принесли ожидаемых результатов, началось возрождение воздушно-десантных войск, как самостоятельного вида войск.

Всего за два года было спешно сформировано 15 воздушно-десантных и 7 авиатранспортных дивизий, объединенных в воздушно-десантную армию. Для новых войск была срочно сформулирована теория воздушно-десантной операции. В случае большой войны в Европе десантники, высаживаясь в тылу противника, должны были обеспечивать быстрое развитие наступательных операций танковых и механизированных войск.

В 1954 году Совет Министров даже принял специальное постановление, предусматривавшее формирование в течение трех лет 39 (тридцати девяти!) бомбардировочных авиационных дивизий. Размах строительства стратегического воздушного флота был впечатляющим. Однако одного желания иметь ядерную дубину и средства ее доставки оказалось мало. Уже через четыре года министр обороны маршал Малиновский в записке в ЦК КПСС констатировал, что «перспектив на получение в ближайшие годы новых самолетов из промышленности не ожидается». Заводы переходили на выпуск ракет, на которые вскоре была сделана ставка в ядерном соревновании с Америкой.

БМД — бронированная могила десантника

Нехватка транспортных самолетов, быстрое совершенствование средств противовоздушной обороны, способных уничтожить десантные части еще в воздухе, привели к сокращению ВДВ. Основной их единицей стала дивизия, способная самостоятельно выполнять задачи в тылу противника* С шестидесятых годов основными целями воздушно-десантных операций стали считаться: содействие танковым и мотострелковым войскам в достижении высоких темпов наступления фронта, форсирование с ходу крупных водных преград, преодоление труднопроходимых районов, завершение окружения и уничтожения группировок противника, нарушение управления войсками и срыв выдвижения его резервов.

Танковый спецназ ВВ. 93 Механизированный полк ДОН-100

93-й механизированный полк 100-й дивизии оперативного назначения Северо-Кавказского округа внутренних войск МВД России был сформирован в сентябре 1998 года. С начала контртеррористической операции принимал участие в боевых действиях в Дагестане и Чечне.

Командир взвода лейтенант Алексей Козин за мужество и героизм, проявленные в бою, удостоен звания Героя Российской Федерации (посмертно).

Механизированный полк — часть молодая, два года всего. Но народ здесь подобрался матерый и, что главное, преданный своему танкистскому делу. Командир полковник В.Докторевич первую чеченскую войну прошел в оперативной части своей же дивизии, летом 1996-го был тяжело контужен во время ночного боя в Бамуте. Кавказский театр военных действий знает прекрасно.

Грамотный технарь и мудрый педагог — и танки свои, и людей держит «в состоянии стояния с исправными двигателями и вооружением, с холодными головами», то бишь готовыми к выполнению любой задачи. А задачи танковому спецназу ставят головоломные.

Полк этот — единственный во внутренних войсках, уникальная механизированная палочка-выручалочка. Кидают туда, где трудно пехоте, трудно спецназу, когда дело, прямо скажем, швах.

Когда доблестные, но подуставшие в непрерывных боях софринцы тормознулись в Заводском районе Грозного, успех им обеспечили, в конечном итоге, танкисты из роты капитана Андрея Пелыха — по обледенелым горушкам сумели-таки подобраться поближе к городским кварталам и шарахнули прямой наводкой по «духовским» гнездам так, что поредевшим пешим батальонам, изнуренным долгим штурмом, осталось только зачистить руины до самой Сунжи.

К тому времени все наши сделались очень злыми — и софринцы, и приданные им кировский батальон, артиллеристы 100-й дивизии и танкисты. Перед Заводским районом были предновогодние Старые Промыслы.

Там 29 декабря лоб в лоб вышли на мощный укрепрайон «духов». Полегло немало бойцов в штурмовых группах, остался ржаветь наш «25-й» со сдвинутой башней и выгнутой чудовищным взрывом броней.

В «духовском» радиовопле «Танки в городе!» капитан Пелых почувствовал если не свою победу, то наступивший перелом в ходе боя. А в «говорящей шапке» тут же раздался голос солдата, оставшегося в подбитом танке: «Товарищ капитан! «Духи» подходят! Нам конец! Нам не выйти!».

Командир был лаконично-выразителен: «Заткни едало! Сказал — вытащу, значит, вытащу!». Этого вытащили живым. А потеряли убитыми ефрейтора Руслана Кучеренко и рядового Андрея Малина.

Софринцев полегло много. Когда чуть поостыли и пришли в себя, начштаба танкистов подполковник Андрей Махлеев сказал перед строем: «Надо забрать пацанов. Кто пойдет?»

Пошли все, а было их не так уж и много — рота лишилась к тому дню двух машин. Танкисты оседлали софринские бээмпэшки, надели броники и «сферы». И пошли как пехота на остывшее поле недавнего боя под прикрытием дымов.

Красавчик подполковник Махлеев сработал замечательно быстро: подобрались к остывшим телам, собрали в десантное отделение, положили сверху на броню двух танкистов и семерых софринцев. Капитан Пелых классно прикрывал своих, долбил «духовские” огневые точки, не давая бандитам возможности не то что прицельно выстрелить, но даже поднять гранатометы.

Связь с экипажами обеспечивал рядовой Александр Желудков. В горячие от команд-криков наушники он слышал частую дробь свинцового гороха по броне своей машины. Все длилось 12- 13 минут. Страха не помнит…

Осипших и охрипших среди наших танкистов повстречалось много — наорались сквозь грохот боев, намерзлись за время операций. Медицина есть, но лечиться некогда и неохота. Еще один наш новый замечательный знакомец Лапшин — ярчайший пример неповиновения эскулапам.

Наотрез отказался уезжать в госпиталь с застарелым бронхитом. Предпочитает подставлять свою битую на броне задницу под иглу. Спускает за простыней-ширмой штаны и отпускает очередную хохмочку.

Паша Лапшин, он же Павел Дмитриевич, он же Митрич, он же товарищ старший прапорщик, — чистое золото для полка. Воевал в Афгане, работал на военной кафедре университета («профессором был»), умелец от Бога, он трубит старшим техником батальона и на судьбу не ропщет.

«Как пацанов здесь бросить?» — вот главный для него вопрос, на который он отвечает тем, что на ногах переносит болезнь, с температурой отправляется на боевую операцию, а после нее по колено в грязи обхаживает танки то с полупудовой кувалдой, то с тонкой отверткой. Балагур непревзойденный. «Чайки в танковых комбинезонах» — это он ворон так назвал.

Он же рассказал нам, непросвещенным, о золотом правиле танкистов: «Не слышу — не еду, не вижу — не стреляю»

В ответ на наши похвалы скромно и с приятным для окружающих собратьев подытожил: «Мы танкисты — народ особый»

В другой роте встретили старшего прапорщика Сергея Витальевича Астахова, его поначалу приняли за старшину, который и накормит, и взгреет, если боец заслужил. Оказалось — тоже технарь, тоже в предветеранских летах. И говорит неизменное: «На кого пацанов оставлю?»

А солдаты — Шайба, Борщ, Блин, Димедрол, Степа и другие (вместо сорока, как положено, в роте их было двадцать пять) — немногословны и деловиты. Приказали доставить с полевого склада продукты для ужина. Ефрейтор Руслан Шабуров сел в свою «шестьдесятдвойку» и поехал по чеченским хлябям, ныряя в разгвазданные колдобины. Наш фотокор просто обалдел, увидев, как танк возвращающийся с харчами.

В вечерних сумерках на броне отчетливо белели целыми и невредимыми… яйца для будущей глазуньи на всю роту. Хрупкую и легкую решетку-лоток, какую и в руках- то нести боязно, довез он до самой палатки как дорогую хрустальную вазу. И не на спор ведь такой трюк проделал. Чего, мол, там говорить — обычное дело. Вот таки здесь механики-водители.

— Случай такой был, — рассказывает капитан Пелых. — Сидит танкист-армеец на броне, и вдруг к нему в эфире пробивается женский голос: «Привет, братишка, ты классно смотришься в мою оптику».

Тот не врубается: «В какую оптику? Ты кто?» — «Конь в пальто. Наташа я, из Челябинска. А оптика у меня что надо — на снайперской винтовке». Тот — ух в люк. Она ему: «Да не ссы, брат, мне за вас деньги не платят, ты мне офицера покажи или контрактника — мне за них день- и платят, а за вас нет».

Тогда стояли на высотке и прикрывали третий софринский батальон — их зажали там конкретно, наши поставили СПГ на высотку. Пули свистят, а бойцы из него лупят. А я не мог залезть на высотку — у меня гусеницы проскальзывают, земля подмерзла.

Тут — бах, боец покатился. Именно в ногу ранен был, навылет пуля прошла. Снайпера засекли и влупили по этому дому залпом из трех танков. Завалили или нет — врать не буду, но потом уже до конца всей этой петрушки в Заводском районе их снайпера не замечали…

Многодневная операция, когда бандитов погнали из Грозного и преследовали в Алхан- Кале, Лермонтов-Юрте, Шаами-Юрте, Валерике, Катыр-Юрте, Гехи во многом благодаря удачным маневрам и меткой стрельбе танкистов. «Духов!» валили пачками.

Однажды разведка засекла бандгруппу, остановившуюся на привал. Сигнал прошел незамедлительно. Танковые стволы были повернуты в нужную сторону и под нужным углом. Залп! Не уцелел ни один «дух» из сорока трех, присевших позавтракать…

И в печально знаменитом селе Комсомольское танкисты работали с первого до последнего дня. Танки придавались отрядам спецназа и здорово выручали штурмовые группы.

Подполковник Игорь Семин однажды после боя сказал на полном серьёзе: «Нашим танкистам впору краповые береты вручать». А это из уст ветерана войскового спецназа — высшая похвала. И калачевцы, и питерцы с любовью и восхищением отзывались о братишках-танкистах.

А командир полка и его начштаба сетуют на то, что приходится раздавать поштучно танки, которые по всем канонам должны действовать как минимум в составе роты. В Чечне же во время спецопераций нередко один- одинешенек экипаж ставят в прикрытие штурмовой группы. Спецназовцам, конечно, заряженная на бой «шестьдесятдвойка» уверенности придает. Но, не дай Бог, случится что с ней — некому даже вытащить с поля боя.

Т-62 — славная машина. В нашем механизированном полку многие танки — «ленинского призыва». Сработанные в 1970-м, в канун столетнего юбилея Ильича, вполне соответствующие громкому лозунгу тех лет: «Советское — значит, лучшее», они надежны и сильны даже в своем преклонном возрасте.

Хорошо, что наш танковый спецназ, не сетуя на трудности, наматывал на гусеницы сотни километров горных дорог, вертелся в бетонно-огненном крошеве Грозного, сметал огнем «духовские» доты и снайперские гнезда.

Удручает другое — внутренним войскам, находящимся сегодня на острие битвы за государственные интересы, не дают современную технику, заставляют латать сотни раз латанную и перелицовывать десятки раз перелицованную…

Под Урус-Мартаном в палатке танкистов, брезентовые своды которой светились дырами, словно карта звездного неба в планетарии, никто не роптал на тяготы и лишения походной жизни. Почему?

Да просто потому, что люди в этом полку закалены прочнее танковой брони. Часть эта, единственная во внутренних войсках механизированная палочка- выручалочка, и в пункте постоянной дислокации живет в палатках, топит печи и готовит себя к выполнению любой невыполнимой задачи.

Вторую годовщину своего полка и нынешний День танкистов многие наши «бронированные» боевые друзья будут снова встречать на кавказских биваках. Удачи вам, братишки!

Источник