что такое синодальный перевод библии
О переводах Священного Писания и о том, какую Библию читать (+ВИДЕО)
Придя в книжный магазин с благочестивым намерением приобрести Библию, всегда ли мы смотрим, какой перевод Священного Писания нам предлагается? Неискушенный человек отмахнется: так ли уже это важно?! Между тем это чрезвычайно важно. О том, с какими искажениями смысла можно встретиться в некоторых новых переводах священных текстов, как не попасть в ловушку сектантов и какую все же Библию читать, рассказывает протоиерей Олег Стеняев.
В настоящее время существует огромное количество библейских переводов. Эти книги продаются в том числе и в светских книжных магазинах, и читателю не всегда легко разобраться в особенностях тех или иных переводов Священного Писания.
Прежде всего, напомню очевидную истину: любой перевод – это комментарий.
Широкое распространение получило издание Российского Библейского общества (РБО) «Библия. Современный русский перевод», которое выходит уже вторым тиражом. Перевод Ветхого Завета, сделанный М.Г. Селезневым, неплохой, но есть много возражений к В.Н. Кузнецовой, переводившей Новый Завет.
К сожалению, сейчас существует такая тенденция: при переводе с греческого книг Нового Завета предпочтение отдавать александрийским спискам, которые, как известно, были испорчены арианами, не признававшими Божество Иисуса Христа, – всякий раз, создавая свои списки, арианские переписчики старались убрать слова, подчеркивающие Божество Христа. Некоторые переводчики увлекаются критическими переизданиями этих греческих текстов, в которых сделан акцент на человеческую природу Христа и уничижена Его Божественная природа.
Ветхий Завет от РБО: мессианские места искажены до неузнаваемости
Как я уже сказал, перевод М.Г. Селезнева интересен, но и здесь обнаруживается проблема: мессианские места перевода искажены буквально до неузнаваемости. Вот, к примеру, известный текст из Книги Бытия, 3: 15, – слова Господа, обращенные к змию. Напомню, как этот текст передается в синодальном переводе Библии: «и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».
Перевод, изданный Российским Библейским обществом, лишает Ветхий Завет мессианского смысла
Синодальный текст буквально следует за еврейским, где присутствует слово «семя», «семена» (заръаха, заръа), и для нас очень важно это словосочетание – «семенем ее». Оно указывает на то, что Христос рождается в этот мир без участия мужского семени, то есть подчеркивается зачатие Господа Иисуса Христа от Пресвятой Девы Марии и Духа Святаго. А теперь посмотрим, как г-н Селезнев перевел этот текст: «Тебя и женщину я сделаю врагами, и дети ваши будут врагами друг другу. Сын ее голову тебе разбивает, а ты жалишь его в пяту». Мы видим, что пропадает мессианская особенность этого текста в угоду некоей литературной композиции, которая не позволяет перевести буквально: «семя ее». Таким образом, текст фактически перестает быть мессианским, то есть перестает свидетельствовать о Христе. А ведь этот текст считается Первоевангелием – первым пророчеством о Христе на страницах Священного Писания.
А вот другой мессианский текст, весьма известный христианским экзегетам, – Бытие. 49: 10. Синодальный перевод находит такое решение: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель (т.е. Христос – О.С.), и Ему покорность народов». Этот текст имеет огромное значение для христиан: здесь говорится о времени, когда явится Христос – «Примиритель… народов». Мы знаем, что Христос родился тогда, когда царем над евреями был Ирод Великий – идумеянин, не еврей, то есть когда «отойдет скипетр от Иуды». А что значат слова «и законодатель от чресл его»? Евреи во дни Христа не имели права утверждать смертный приговор, и для того, чтобы распять Христа, им потребовалось обратиться к Понтию Пилату. Итак, это место прямо предсказывает, что Христос родится тогда, когда царская власть будет не у дома Иуды (правление Ирода Великого) и когда полнота законодательной власти тоже будет оставлена. Давайте посмотрим, как передается это очень значимое мессианское место Священного Писания в переводе РБО: «Не выпадет жезл из рук Иуды, правителя посох – у ног его, время придет – он получит дань, и народы ему покорятся». Текст перестал быть мессианским, он уже не несет нам пророчества об Иисусе Христе.
Если мы посмотрим, как переведены другие мессианские места ветхозаветного текста, то увидим ту же тенденцию. И такое небрежное отношение к Ветхому Завету делает в общем-то неплохой перевод Селезнева лишенным христианского смысла.
Осторожно, сектантская версия!
А вот еще более тенденциозно переданный текст Священного Писания – «Библия в современном русском переводе» (М.: Издательство ББИ, 2015). Это издание подготовлено Институтом перевода Библии, который функционирует при Заокском университете – учебном заведении адвентистов седьмого дня. Как мы знаем, адвентисты придерживаются учения, что душа умирает вместе с телом, и отражение этого их постулата мы увидим и в сделанном ими переводе. Другой принципиальный момент учения адвентистов – противопоставление Священного Предания Священному Писанию. И такую экзегезу мы тоже найдем в этом тексте. Они не почитают святыни и святые места, и это тоже отражено в их переводе Библии. Как я уже говорил, любой перевод текста – это его комментарий.
Адвентистская Библия широко продается в светских книжных магазинах, и так как этот перевод заявлен как «свободный от узких конфессиональных ограничений», люди могут даже не догадываться о его конфессиональной зашоренности. По сути дела это даже и не перевод Библии – это именно адвентистский комментарий на Священное Писание. Буквальный смысл библейского текста чаще сносится в примечания, так что читатель общается не со словом Божиим, а с интерпретацией этого слова.
Давайте разберем некоторые места Священного Писания, где адвентисты седьмого дня предлагают свое видение библейского текста. Вот 1-е Послание к Коринфянам, 11: 2. Я напомню эти слова апостола Павла в синодальном переводе: «Хвалю вас, братия, что вы всё мое помните и держитесь предания».
Адвентисты седьмого дня перевели этот текст так: «Я же хвалю вас за то, что вы помните всё, чему учил я и что делал, и держитесь наставлений». Как видим, здесь слово «предание», по-гречески – «парадосис», заменено словом «наставление», хотя, учитывая смысл слова «парадосис», такая замена в данном контексте неправомочна.
Адвентисты в переводе апостольских посланий слово «предание» – «парадосис» – заменяют на иное
А вот еще один текст – 2-е Послание к Фессалоникийцам, 2: 15, его адвентисты перевели следующим образом: «Стойте же, братия, твердо и держитесь тех истин, которые мы преподали вам – и устно при встречах, и в письме нашем». А теперь я напомню, как этот текст воспроизводится в Синодальной Библии: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим». Как видим, что в одном случае, в 1 Кор. 11: 2, слово «предание» – «парадосис» – переведено словом «наставление», а в другом – в 2 Фес. 2: 15 – словом «учение», по-гречески – «алетейа», что не соответствует смыслу греческого слова «парадосис». Искажен и текст 2-го Послания к Фессалоникийцам, 3: 6, – адвентистами предлагается такая реконструкция этого текста: «И еще одно наставление вам: во имя Господа нашего Иисуса Христа удаляйтесь, братия, от всякого в вашей общине, кто праздно проводит время свое». Давайте вспомним синодальный перевод. Апостол Павел пишет: «Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию».
Но есть ли места, в которых составители этого перевода, а вернее сказать – комментария, оставили слово «предание», употребленное и в греческом тексте Нового Завета? – Есть. И это те места, где говорится о преданиях в отрицательном значении: об иудейских преданиях, о человеческих преданиях, – во всех таких случаях слово «предание» оставлено (Мф.15: 2-3,6; Мк.7: 3,5,8-8,13). А в каждом из мест, где говорится именно об апостольском Предании, о предании в положительном смысле, текст Библии адвентистами намеренно искажен.
Возьмем Псалтирь. Псалом 5-й, 8-й стих в синодальном переводе звучит так – и, кстати, этот перевод соответствует буквальному пониманию данного стиха: «А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем». Но так как адвентисты не считают, что храм – это особое место и надо по отношению к нему проявлять почитательное поклонение, то они и перевели этот текст по-своему. Открываем «свободную от узких конфессиональных ограничений» Псалтирь и читаем: «А я, по милости Твоей великой, в дом Твой смогу войти и, благоговея перед Тобою, смогу поклониться Тебе, лицом к святому храму Твоему обратившись». Здесь много лишних слов, которые даются курсивом, но которые, в понимании адвентистов, делают этот стих более соответствующим доктринам их веры.
Для сравнения обратимся к современному иудейскому переводу Псалтири. Иудеям свойственен страх Божий перед буквой, они не позволяют себе таких вольностей с библейским текстом, какие позволяют себе христианские модернисты. Открываем 5-й псалом, 8-й стих: «А я, по великой милости Твоей, приду в дом Твой, поклонюсь храму святому Твоему в благоговении перед Тобою» (Перевод р. Д. Йосифон. Мосад Арав Кук. Йерушалаим. 1978). Здесь текст дается и в переводе, и на языке оригинала, и как видим, он соотносим с синодальным переводом, потому что тут нет попытки исказить слово Божие.
NB: Как известно, адвентисты подобно саддукеям не верят в жизнь души после смерти тела. Известные слова Христа, сказанные благоразумному разбойнику на кресте, они оформили в своем издании следующим образом: «И ответил ему Иисус: «Заверяю тебя сегодня будешь со Мною в раю». Синодальный перевод имеет следующее оформление: «И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43). Как видим, в адвентистском переводе сняты все запятые. И в ссылке на Лк. 23:43 говорится: «Оригинальный греч. текст не имел ни разделения между словами, ни знаков препинания» (стр. 1550). То есть для адвентистов было бы удобнее оформить этот стих, следующим образом: «Заверяю тебя сегодня (ЗАПЯТАЯ) будешь со Мною в раю». То есть «когда-то будешь», но не сегодня.
Если Библия издана без благословения Патриарха, значит, это текст с критическими изменениями
Если кто-то из ваших родных и близких пользуется нестандартными переводами Священного Писания, которые опираются на критический подход к библейскому тексту, надо предупредить их о той опасности, с которой они могут столкнуться. А для новоначальных рекомендуемый перевод – Синодальная Библия. Особенность церковного издания в том, что мы имеем всегда благословение Святейшего Патриарха на тот или иной текст Библии, который выпускается в синодальной традиции. Иногда целиком Библия издается, иногда отдельно Новый Завет или Псалтирь, но наличие благословения Святейшего Патриарха – это гарантия того, что текст не подвергался каким-то тенденциозным изменениям. Если книга издана без благословения Патриарха, значит это текст с критическими изменениями.
Так что давайте внимательно относиться к слову Божию и благоговеть перед ним.
Водимые Духом Святым
Для нас, православных христиан, особое значение имеет церковнославянский перевод Библии: это тот текст, который является по-настоящему каноническим для Русской Православной Церкви.
Очень важно, что церковнославянский перевод Библии сделан с Септуагинты
Когда мы пользуемся этим текстом, у нас есть особое преимущество. Давайте вспомним, что на церковнославянский язык Библию переводили равноапостольные братья Кирилл и Мефодий. А в те дни никто не делал перевод в нашем понимании этого слова: делали подстрочник, переводили слово в слово. И в данном случае делался перевод с Септуагинты. Септуагинта – это перевод Ветхого Завета с еврейского на греческий, который был выполнен за несколько столетий до Рождества Христова. Святые отцы, такие как, например, блаженный Августин, настаивают на том, что как пророки Ветхого Завета были движимы Духом Святым, так и составители Септуагинты делали свой перевод под влиянием Духа Святаго.
NB: «Об авторитете семидесяти переводчиков, который по сохранившимся в нем красотам еврейского стиля должен быть предпочитаем всем другим переводам, хотя были и другие переводчики, переводившие священные Писания с еврейского языка на греческий, как-то: Акила, Симмах и Феодотион; хотя существует и еще перевод, автор которого неизвестен и потому он без указания переводчика называется просто пятым изданием; однако перевод Семидесяти принят Церковью так, как если бы он был единственным, и находится в употреблении у греческих христианских народов, из которых весьма многие даже не знают, существует ли еще какой-либо другой. С перевода Семидесяти сделан и латинский перевод, используемый латинскими церквями. Еще в наше время жил пресвитер Иероним, человек ученейший, сведущий во всех трех языках, переведший священные Писания на латинский язык не с греческого, а с еврейского. Но несмотря на то, что иудеи признают его ученый перевод правильным, а перевод Семидесяти во многих местах неточным, однако Церковь Христова полагает, что никого не следует предпочитать авторитету стольких людей, избранных для этого дела тогдашним первосвященником Елеазаром, на том основании, что если бы даже и не проявился в них единый и несомненно божественный Дух, а ученые Семьдесят по человеческому обыкновению договорились между собою относительно тех или иных слов перевода, чтобы употребить такие, которые принимались бы всеми, то и в таком случае им не следует предпочитать одного, кто бы он ни был. Но коль скоро мы видим в них такой ясный знак боговдохновенности, то как бы любой другой переводчик Писаний с еврейского языка на какой-нибудь другой ни был точен, согласен ли он с Семьюдесятью или нет, за Семьюдесятью мы должны признать пророческое превосходство. Ибо тот же самый Дух, который был в пророках, когда они составляли Писание, тот же Дух был и в Семидесяти, когда они его переводили» (Блаженный Августин, О граде Божием 18.43).
Конечно, не все мы знаем греческий язык, и, читая славянскую Библию, мы читаем подстрочник Септуагинты – а это возможность для нас приобщиться к священному и очень важному во всех отношениях тексту, который делался с более древних еврейских списков книг Священного Писания, нежели тот масоретский текст, которым сейчас так увлекаются Библейские общества и редакция которого завершилась где-то к IX–X веку. Следует иметь в виду, что в масоретском тексте допускались тенденциозные неточности, хотя, конечно, не такие, как у некоторых модернистов, которые почему-то называют себя христианами.
NB: Древнееврейский список не имел знаков для обозначения гласных букв и знаков препинания. Пока язык сохранялся в традиции народа, трудностей при чтении Ветхого Завета не возникало. Однако после вавилонского плена, когда евреи стали говорить по-арамейски, древний язык Писания стал непонятен для многих из них, появились разночтения и возникла необходимость сверить тексты и внести в них такие изменения, которые позволяли бы читать их в соответствии с древней традицией, а именно: вставить гласные и расставить знаки препинания. Эта работа была начата в V веке по Р.Х. учеными раввинами – изъяснителями, по-еврейски – масоретами, продолжалась несколько веков и была закончена в IX–X веках. Кроме расстановки гласных и знаков препинания масореты сличили древние рукописи и толкования, установили размеры и пунктуацию стихов. Эти книги получили название масоретских. Александрийским переводом, принятым к этому времени Христианской Церковью, иудеи в своей работе не пользовались. Об этом сейчас мало вспоминают, когда в качестве «древнейшего свода» используют не греческий или славянский тексты, а масорето-иудейский, являющийся на самом деле значительно более поздним. Сами масореты считали, что еврейский текст был в восемнадцати местах искажен книжниками, которые достаточно вольно излагали и такие тексты, как Быт. 18: 22; Суд. 18: 30; Чис. 3: 39; 10, 35-36 и т.д.
Особое внимание иудейские переводчики уделяли мессианским местам Ветхого Завета. Масореты, однако, использовали еще и другой прием обработки текста, так что читалось больше слов, чем фактически было в манускрипте. Они просто добавляли лишнюю согласную. Эта буква, в отличие от остального неприкосновенного текста, стояла над строкой и поэтому называлась литера суспензиа (плавающая буква). В Еврейской энциклопедии мы читаем: «Постановка одного слова вместо другого имела место еще в глубокой древности, но делалось это сначала только устно, затем стали отмечать такие места на полях частных манускриптов» (ЕЭ).
Самым известным описателем особенностей масоретского текста был иудейский раввин Моисей Бен Ашер (850-900). Он принадлежал к династии переводчиков из Тиверии. Эта школа отличалась особенно нетерпимым отношением к христианству.
Есть перевод Септуагинты на русский язык, который был выполнен известным православным библеистом П.А. Юнгеровым. Издательство Московской Патриархии выпустило этот перевод: «Пророк Даниил. Малые пророки» и – очень важное издание – «Большие пророки». Здесь для сравнения текст дается на церковнославянском и дословный перевод Септуагинты. В 3-м томе этого издания были представлены учительные книги Священного Писания Ветхого Завета.
Мы всегда должны открывать Священное Писание с благоговением. И обращаться к каноническому тексту. А чтобы не столкнуться с неточностями в передаче священного текста, что бывает, когда перевод конфессионально обозначен и не имеет отношения к древней традиции, надо смотреть – и смотреть всегда! – имеет ли то или иное издание Библии благословение священноначалия – чтобы не обмануться и не принять за слово Божие то, что таковым, в полной мере не является.
И – последнее, о чем хочется сказать: некоторые тенденциозные переводы преподносятся как «одобренные православными учебными заведениями» или отдельными православными библеистами. Как, например, адвентистский перевод, о котором речь шла выше. Если вы зайдете на сайт Института перевода Библии, то увидите, что этот текст снабжен рекомендациями как бы от «православных сообществ», что не очень соответствует действительности. В некоторых случаях эти переводчики обращались к представителям духовных учебных заведений нашей Церкви и предоставляли фрагменты своего перевода – не весь текст, а его фрагменты! – с просьбой оценить эти кусочки с православной точки зрения. Характеристика давалась на такие нейтральные фрагменты, а потом эти отзывы публиковались как одобрение всего массива их тенденциозного перевода.
Дискуссия по поводу новых переводов идет на просторах интернета. Мы должны быть внимательнее к тому, что предлагается. А чтобы не принять за слово Божие то, что не есть слово Божие, мы должны придерживаться православной Библии и за эталон Священного Писания признавать именно церковнославянский текст, при этом, конечно, пользуясь и синодальным русским переводом.
История и значение Синодального перевода Библии
4 октября 2016 года в Москве состоялась научно-практическая конференция, приуроченная к 140-й годовщине создания Синодального перевода Библии на русский язык. Организатором мероприятия выступил Христианский межконфессиональный консультативный комитет. С докладом на конференции выступил митрополит Волоколамский Иларион, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.
1. Мы сегодня собрались, чтобы отметить важную дату в истории христианства в России — 140-летие Синодального перевода Библии. Для верующего человека естественно с благодарностью чтить память тех, кто дал ему возможность прикоснуться к Благой Вести, прочесть Писание на родном языке. Юбилей библейского перевода — праздник для всех христиан России.
Филон Александрийский, живший в начале нашей эры, писал, что александрийские иудеи ежегодно отмечали годовщину перевода Библии на греческий язык, собираясь на острове Фарос (где, согласно Преданию, Семьдесят Толковников перевели Пятикнижие). «И не только иудеи, — пишет Филон, — но также множество других людей приплывают сюда, чтобы почтить то место, где впервые воссиял свет толкования, и возблагодарить Бога за это древнее благодеяние, которое всегда остается новым».
Славянские народы с благодарностью чтут память святых Кирилла и Мефодия, положивших начало славянской Библии. В ту эпоху, когда Западная Церковь не поощряла переводы на народные языки, Кирилл, Мефодий и их ученики дали славянам Библию на понятном и родном для них наречии. В Болгарии, России и некоторых других странах память Солунских братьев отмечается на государственном уровне — как день просвещения, культуры и славянской письменности.
Не меньшей благодарности с нашей стороны заслуживают и создатели Синодального перевода. Именно в этом переводе знают и читают Библию миллионы говорящих по-русски людей в России и за рубежом.
При этом, в отличие от ситуации, которая нередко имеет место в других странах, где различные христианские конфессии пользуются разными переводами Священного Писания, в России Синодальный перевод не разделяет, а соединяет христиан разных исповеданий. Ярким свидетельством тому является наша сегодняшняя встреча, на которую собрались представители христианских церквей, пользующихся Синодальным переводом.
Различия между «православными» и «протестантскими» изданиями Синодального перевода есть, но они касаются лишь отдельных мест Ветхого Завета. В «протестантских» изданиях опускаются так называемые «неканонические книги Ветхого Завета»; это вторая и третья книги Ездры, книги Иудифь, Товит, книги Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса сына Сирахова, послание Иеремии, книга пророка Варуха и три Маккавейские книги. Все эти книги наличествовали в рукописной библейской традиции Средневековья, но не вошли в библейский канон протестантских общин ввиду того, что они написаны позднее остальных книг Ветхого Завета и не входят в еврейский канон.
В ветхозаветной части «протестантских» изданий Синодального перевода опускаются наличествующие в «православных» изданиях вставки по Септуагинте — места, где перевод еврейской Библии дополнен вставками, сделанными с греческого текста. Все эти расхождения, однако, носят маргинальный характер по сравнению с основной Вестью Ветхого Завета, которая для всех христиан России звучит в едином переводе.
Нет никаких расхождений между «православной» и «протестантской» Библиями в том, что касается сердцевины нашей веры — Нового Завета.
2. Начало библейского просвещения в нашей стране восходит ко временам Крещения Руси. Древнейшие памятники русского языка — это Остромирово Евангелие, написанное в 1056-1057 гг. для Софийского собора в Новгороде, и так называемая «Новгородская Псалтирь», которая датируется концом X — началом XI века, т.е. всего на одно-два десятилетия позже Крещения Руси. Оба древнейших памятника русского языка — библейские тексты. Это ясно говорит нам, что русский язык, русская письменность, русская культура неотделимы от русской Библии.
Благодаря трудам святых Кирилла, Мефодия и их учеников на Руси с самого начала существовала духовная литература на национальном языке. Но, как и любой живой человеческий язык, русский язык менялся. К началу XIX века разрыв между церковнославянским языком и языком повседневного общения увеличивается настолько, что славянские тексты стали малопонятны. Многие представители аристократии — например, Пушкин или император Александр I — если хотели читать Библию, то вынуждены были читать ее на французском. На русском Библии не было, славянский же был уже труден для понимания. В ноябре 1824 года, вскоре после приезда в Михайловское, Пушкин пишет брату в Петербург: «Библию, Библию! И французскую непременно!» Иными словами, Пушкин специально просит прислать ему не малопонятную церковнославянскую Библию, а написанную на понятном для него языке французскую.
Уже к концу XVIII века перевод Писания на русский язык становится на повестку дня. В 1794 году было издано подготовленное архиепископом Мефодием (Смирновым) «К Римляном послание святого апостола Павла с истолкованием», где параллельно со славянским текстом был дан и русский перевод. Это был первый перевод библейского текста на русский язык, понимаемый как язык, отличный от церковнославянского.
Новый этап в истории русской Библии приходится на начало XIX века, на эпоху Александра I. Во время войны 1812 г., которую Александр I воспринял как посланное Богом испытание, произошло его личное «библейское обращение». Он становится глубоко верующим человеком, Библия (во французском переводе) делается его настольной книгой.
В том же 1812 г. в Россию прибыл представитель Британского Библейского общества Джон Паттерсон. Его предложение об образования Библейского общества в России получает неожиданную для самого Паттерсона горячую поддержку российского императора. 6 декабря 1812 г. Александр I утвердил доклад князя Александра Николаевича Голицына, сторонника библейского просвещения, о целесообразности открытия Санкт-Петербургского Библейского общества. 4 сентября 1814 г. оно получило название Российского Библейского общества. Президентом Общества стал князь Голицын. Создавалось оно как межконфессиональное; в него входили представители основных христианских конфессий Российской империи. Этот опыт сотрудничества разных конфессий является важным примером для сегодняшних христиан России.
Общество посвятило себя переводу и изданию Библии. За десять лет своего существования оно издало свыше 876 тысяч экземпляров библейских книг на 29 языках; из них на 12 языках — впервые. Для начала XIX века это огромные тиражи. Такое было возможно только благодаря вниманию и личной поддержке императора Александра I. Не остался без внимания и русский язык.
28 февраля 1816 года князь А.Н. Голицын доложил Святейшему Синоду волю Александра I: «Его Императорское Величество… с прискорбием усматривает, что многие из россиян, по свойству полученного ими воспитания быв удалены от знания древнего словенского наречия, не без крайнего затруднения могут употреблять издаваемые для них на сем единственно наречии священные книги, так что некоторые в сем случае прибегают к пособию иностранных переводов, а большая часть и сего иметь не может… Его Императорское Величество находит… чтоб и для российского народа, под смотрением духовных лиц, сделано было переложение Нового Завета с древнего славянского на новое российское наречие».
По ходу дела, однако, планы Российского Библейского общества стали более амбициозными: речь зашла уже о переводе не одного Нового Завета, но всей Библии, и не с «древнего славянского», а с оригиналов — греческого и еврейского.
Главным вдохновителем, организатором, а в значительной степени и исполнителем перевода Библии на русский язык был ректорСанкт-Петербургской духовной академии архимандрит Филарет (Дроздов), в будущем митрополит Московский, причисленный Православной Церковью к лику святых. Он разработал правила для переводчиков и стал, по сути, главным редактором всех выполняемых переводов, последней инстанцией в их подготовке к печати.
В 1819 году было издано Четвероевангелие. В 1821 году — полный Новый Завет. В 1822-м — Псалтирь. За перевод Ветхого Завета отвечал один из первых гебраистов в России протоиерей Герасим Павский. В 1824 году был подготовлен и напечатан первый тираж Пятикнижия, но в продажу он не поступил. Было решено присовокупить к Пятикнижию книги Иисуса Навина, Судей и Руфи и выпустить их вместе в виде так называемого Восьмикнижия.
Тем временем произошло роковое для перевода событие: в мае 1824 года вследствие дворцовых интриг, инициированных графом Аракчеевым и архимандритом Фотием (Спасским), Александр I отправил князя Голицына в отставку. Новый президент Общества митрополит Серафим (Глаголевский) употребил все усилия на то, чтобы перевод Библии на русский язык был остановлен, а Библейское общество прекратило функционировать. Практически весь тираж только что отпечатанного Пятикнижия с приложением книг Иисуса Навина, Судей и Руфи (9 000 экземпляров) был сожжен в конце 1825 года на кирпичном заводеАлександро-Невской лавры. 12 апреля 1826 года под влиянием графа Аракчеева и его единомышленников император Николай I своим указом приостановил деятельность Общества «впредь до Высочайшего соизволения».
Протоиерею Герасиму Павскому и архимандриту Макарию (Глухареву), которые героически продолжали в эти годы как частные лица работу над переводом Писания на русский язык, пришлось испытать на себе неудовольствие церковных властей того времени.
Остановка работы над русским переводом Библии и, вскоре после того, закрытие Российского Библейского общества были вызваны не только дворцовыми интригами и личной ссорой Александра I с князем Голицыным. Противники перевода, прежде всего знаменитый адмирал Шишков, настаивали на особом сакральном характере славянского языка и неприспособленности русского языка для передачи религиозного содержания. «…Можем посудить, какая разность в высоте и силе языка долженствует существовать между Священным Писанием на Славенском и других языках: в тех сохранена одна мысль; в нашем мысль сия одета великолепием и важностию слов», — пишет Шишков. В такой перспективе неизбежно вставал вопрос: нужен ли вообще перевод Библии на русский язык при наличии славянского?
«По необыкновенно счастливому стечению обстоятельств словенский язык имеет то преимущество над русским, над латинским, греческим и надо всеми возможными языками, имеющими азбуку, что на нем нет ни одной книги вредной», — писал один из виднейших представителей славянофильства Иван Киреевский. Конечно же, любой славист скажет, что это утверждение неверно: в древнерусской литературе мы находим множество «отреченных книг», отвергнутых Церковью, разнообразные «волховники» и «чаровники», книги с откровенно еретическим содержанием. Но мнение об особой — исключительной, почти божественной природе церковнославянского языка — высказывалось в нашей стране снова и снова. Повторяется оно и в наши дни.
Для того, чтобы дать этому мнению церковную оценку, необходимо вспомнить, в частности, историю перевода Библии на славянский язык. Мы знаем, что попытки объявить какие-то языки «сакральными», а все остальные — «профанными» неоднократно предпринимались. Святым Кириллу и Мефодию, основателям славянской письменности, приходилось бороться с так называемой «трехъязычной ересью», апологеты которой считали, что в христианском богослужении и литературе допустимы только три языка: еврейский, греческий и латинский. Именно подвигом Солунских братьев «трехъязычная ересь» была преодолена.
Служение Нового Завета, как пишет апостол Павел, это служение «не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6). С самого начала христианской истории внимание Церкви было обращено на Весть, на проповедь, на миссию, а не на фиксированный текст на конкретном «священном» языке. Это радикально отличается, например, от отношения к священному тексту в раввинистическом иудаизме или в исламе. Для раввинистического иудаизма Библия принципиально непереводима, а перевод или переложение могут лишь приблизить к пониманию единственно верного текста, каковым является для верующего иудея еврейский масоретский текст. Точно так же и для ислама Коран принципиально непереводим, а мусульманин, желающий знать Коран, должен выучить арабский. Но христианской традиции такое отношение к священному тексту совершенно чуждо. Достаточно сказать, что Евангелия, донесшие до нас слова Спасителя, написаны вовсе не на том языке, на котором Спаситель говорил (арамейском или еврейском). Евангелия — главный источник наших знаний о проповеди Спасителя — содержат Его речи не в оригинале, а в переводе на греческий. Можно сказать, сама жизнь христианской Церкви началась с перевода.
Очень важно для нас, что Православная Церковь никогда не канонизировала какой-то один текст или перевод, какую-то одну рукопись или одно издание Священного Писания. Единого общепринятого текста Библии в православной традиции нет. Существуют расхождения между цитатами из Писания у Отцов; между Библией, принятой в греческой Церкви, и церковнославянской Библией; между церковнославянскими текстами Библии и рекомендованным для домашнего чтения русским Синодальным переводом. Эти расхождения не должны нас смущать, ведь за разными текстами на разных языках, в разных переводах стоит единая Благая Весть.
Вопрос о канонизации церковнославянской Библии как текста «самодостоверного, подобно латинской Вульгате» был поднят в XIX в. обер-прокурором Святейшего Синода графом Н. А. Протасовым (1836-1855). Однако, как пишет святитель Филарет Московский, «Святейший Синод по трудам исправления славянской Библии не провозгласил текста славянского исключительно самостоятельным и тем прозорливо преградил путь тем затруднениям и запутанностям, которые в сем случае были бы те же или еще большие, нежели какие в Римской Церкви произошли от провозглашения самостоятельным текста Вульгаты».
Именно благодаря святителю Филарету вопрос о русском переводе Библии, отодвинутый и как бы забытый после закрытия Библейского общества, был вновь поставлен на повестку дня, когда на смену общественному застою, характеризовавшему Россию времен Николая I, пришла пора реформ, связанных с именем Александра II. 20 марта 1858 года Святейший Синод постановил начать, с соизволения Государя Императора, русский перевод Священного Писания. 5 мая 1858 года Александр II утвердил это решение.
Перевод делался четырьмя духовными академиями. Митрополит Филарет лично просматривал и редактировал книги Библии по мере их подготовки к изданию. В 1860 году вышло в свет Четвероевангелие, в 1862-м — весь Новый Завет. Полная Библия — в 1876 году, уже после смерти святителя Филарета. Всего перевод Нового Завета занял 4 года, Ветхого Завета — 18 лет.
Как и в начале XIX века, вокруг перевода развернулась ожесточенная полемика. Однако необходимость русского перевода для самого существования Российской Церкви была уже столь очевидна, что издание Синодального перевода поддерживалось и церковной, и светской властью. Почти сразу же после появления Синодального перевода Библия вошла в число самых многотиражных и самых распространенных в России книг.
Можно с уверенностью сказать, что за истекшую 140-летнюю историю своего существования Синодальный перевод произвел громадный сдвиг в русской культуре и обеспечил развитие русскоязычного богословия в конце XIX и на всем протяжении XX века.
Историческая правота сторонников перевода Библии на русский язык стала очевидна во времена испытаний, обрушившихся на российских христиан в XX веке. Благодаря Синодальному переводу Священное Писание было c верующими даже тогда, когда духовное образование, в том числе преподавание церковнославянского языка, было практически запрещено, когда церковные книги изымались и уничтожались. Библия на русском языке, доступная для чтения и вocприятия, помогала людям сохранить веру в годы гонений и закладывала основы для возрождения религиозной жизни после падения государственного атеизма. Многие из нас еще помнят, как старые пожелтевшие книжки бережно хранились в семьях наших родителей, как из-за границы контрабандой привозили тоненькие «брюссельские» издания Библии на папиросной бумаге. Синодальный перевод — это наше драгоценное достояние, это Библия новомучеников.
После отмены гонений на Церковь, с 1990-х годов, Библия в Синодальном переводе снова становится в ряд самых широко издаваемых и распространяемых в России книг. Начиная с середины ХХ века практически во всех православных изданиях библейские цитаты начинают приводиться по тексту Синодального перевода (ранее исключительно по славянскому тексту Елизаветинской Библии). Синодальный перевод лег в основу целого ряда переводов Библии на языки народов Российской Федерации (таких, например, как кряшенский или чувашский).
3. Отдавая дань уважения и благодарности создателям Синодального перевода, мы не можем не учитывать также и конструктивную критику в его адрес.
Есть в Синодальном переводе многочисленные редакторские недочеты. Часто одно и то же имя собственное в различных книгах (а иногда и в пределах одной книги) передается в Синодальном переводе по-разному, и напротив, иногда различные еврейские имена совпадают в русской транскрипции. Например, один и тот же израильский город Хацор именуется то Асор, то Гацор, то Эсора, то Нацор. Нередко имена собственные переводятся так, как если бы они были нарицательными или даже глаголами, а в ряде случаев имена нарицательные передаются транскрипцией в качестве имен собственных. Отмечается неточность в передаче реалий, бытовых и социальных особенностей древнего мира, неизвестных или неверно понимаемых наукой XIX в.
Некоторые места могут ввести читателя в заблуждение. Например, в Синодальном переводе книги пророка Малахии (2:16) читаем: «…если ты ненавидишь ее (т. е. жену юности своей), отпусти, говорит Господь Бог Израилев». Однако и еврейский, и греческий текст здесь говорят об обратном — о том, что Бог ненавидит развод. (Славянский текст: «Но аще возненавидев отпустиши ю, глаголет Господь Бог Израилев, и покрыет нечестие помышления твоя».)
Синодальный перевод Нового Завета выполнен с большей тщательностью, чем перевод Ветхого Завета. Однако и к Синодальному переводу Нового Завета можно предъявить немало претензий. Можно вспомнить, что когда обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев попросил Н.Н. Глубоковского составить список неточностей Синодального перевода Нового Завета, тот ответил ему пятью тетрадками исправлений.
Приведу лишь один пример такой неточности, недавно попавшийся мне на глаза при чтении книги Деяний апостольских. В этой книге рассказывается о том, как во время пребывания апостола Павла в Ефесе «произошел немалый мятеж против пути Господня». Начальник гильдии серебряных дел мастеров собрал толпу, которая выразила свое возмущение проповедью христиан тем, что в течение двух часов кричала: «Велика Артемида Ефесская!» Тогда, чтобы утихомирить людей, был вызван из народа некий Александр, который, в числе прочего, сказал: «Мужи Ефесские! Какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета?» (Деян. 19:23-35).
Мы знаем, кто такая Артемида. Но кто такой Диопет? Можно было бы предположить, что это один из греческих богов или героев античной мифологии. Но такого бога в греческом пантеоне вы не найдете, и в греческих мифах нет такого героя. Слово διοπετής/diopetês, ошибочно переведенное как имя собственное («Диопет»), буквально означает «низринутый Зевсом», то есть упавший с неба. Эврипид в трагедии «Ифигения в Тавриде» употребляет этот термин по отношению к статуе Артемиды Таврической, имея в виду, что она упала с неба, то есть является нерукотворной. Главной языческой святыней Ефеса была статуя Артемиды Ефесской, и, вероятно, Александр в своем обращении к ефесянам указывал на представление об этой статуе как нерукотворной. Следовательно, перевести его слова надо было бы так: «Какой человек не знает, что город Ефес есть служитель богини Артемиды, великой и нерукотворной?» (или «великой и упавшей с неба», или буквально — «великой и низринутой Зевсом»). От таинственного Диопета не остается и следа.
Чаще всего при обсуждении недостатков Синодального перевода указывают на его текстологический и стилистический эклектизм. В этом пункте сходятся критики Синодального перевода «слева» и «справа». Текстологическая основа Синодального перевода — не греческая, но и не вполне еврейская. Язык — не славянский, но и не вполне русский.
Обер-прокурор Святейшего Синода в 1880-1905 годах Константин Петрович Победоносцев считал, что Синодальный перевод должен быть приближен к славянскому тексту.
Напротив, Иван Евсеевич Евсеев, председатель Русской библейской комиссии, в докладе «Собор и Библия», который он представил Всероссийскому Церковному Собору 1917 года, критиковал Синодальный перевод за излишнюю архаичность и несоответствие нормам литературного языка: «…Русский Синодальный перевод Библии… завершен, правда, недавно — всего в 1875 году, но на нем вполне отразились все особенности не любимого детища, а пасынка духовного ведомства, и он неотложно требует пересмотра или, еще лучше, — полной замены… Его оригинал не выдержан: то он передает еврейский оригинал, то греческий текст LXX, то латинский текст, — словом, в этом переводе сделано все, чтобы лишить его характера целостности, однородности. Правда, эти свойства незаметны для рядового благочестивого читателя. Гораздо существеннее его литературная отсталость. Язык этого перевода тяжелый, устарелый, искусственно сближенный со славянским, отстал от общелитературного языка на целый век… это совершенно недопустимый в литературе язык еще допушкинского времени, не скрашенный притом ни полетом вдохновения, ни художественностью текста…»
С этой оценкой Синодального перевода я согласиться никак не могу. Даже сегодня, сто лет спустя после того, как Евсеев выступал со своей критикой, Синодальный перевод остается читаемым, доступным, легким для восприятия. Более того, ни один из русских переводов, появившихся после него, не превзошел его ни по точности, ни по понятности, ни по поэтической красоте. Это мое личное мнение, и кто-то может с ним поспорить, но я считаю нужным его озвучить в этой почтенной аудитории.
Тем не менее, необходимо отметить, что Евсеев, по сути, предлагал Всероссийскому Церковному Собору целую программу работы над славянской и русской Библиями. Во многом именно для решения вопросов, связанных с Синодальным переводом, на Соборе предлагалось создать Библейский совет при Высшем Церковном Управлении. Рассмотрение доклада об учреждении Библейского совета намечалось на весеннюю сессию Собора в 1919 году. Как известно, этой сессии не суждено было собраться, и весь круг проблем, связанных с совершенствованием Синодального перевода, так и остался нерешенным.
Трагедия, постигшая Россию после 1917 года, надолго отодвинула в сторону многие вопросы, обсуждавшиеся на Соборе, в том числе и вопросы, связанные с переводом Библии. В ситуации, когда под угрозу было поставлено само существование христианства в России, было уже не до улучшения существующих библейских переводов. На долгих семьдесят лет Библия попала в число запрещенных книг: она не издавалась¹, не переиздавалась, не продавалась в книжных магазинах, и даже в храмах ее достать было практически невозможно. Лишить людей доступа к главной книге человечества — лишь одно из преступлений безбожного режима. Но это преступление ярко характеризует суть той идеологии, которую насаждали насильственным путем.
4. Сегодня времена изменились, и Библия в Синодальном переводе беспрепятственно продается в том числе и в светских книжных магазинах. Книги Священного Писания распространяются и бесплатно, пользуясь неизменным спросом. Например, после того, как два года назад Благотворительный фонд святителя Григория Богослова в сотрудничестве с Издательством Московской Патриархии инициировал программу бесплатного распространения книги «Новый Завет и Псалтирь», было роздано более 750 тысяч экземпляров. Причем раздача была адресной — книгу получали только те, кто этого действительно желали, а не случайные прохожие на улице.
Как я написал в рецензии, опубликованный в «Журнале Московской Патриархии» вскоре после выхода в свет этой кощунственной поделки (другими словами мне трудно назвать этот «перевод»), когда знакомишься с подобными текстами, возникает ощущение, будто ты не Священное Писание читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры. Появлению этого ощущения способствует своеобразный набор слов («дурак», «побахвалиться», «затея», «помешался», «нахваливать», «ловкач», «поживиться», «брюхо», «проститутка») и идиом («не мастер говорить», «прибрал к рукам», «самым что ни на есть», «меня довели»). Священный текст низводится на площадный, базарный, кухонный уровень.
Конечно, такие переводы только компрометируют дело библейского перевода. Но это не значит, что работа над переводом Священного Писания вообще не должна вестись. Сегодня, празднуя юбилей Синодального перевода, мы должны задуматься о том, чтобы нам оказаться достойными нашей великой традиции, восходящей к святым Кириллу и Мефодию, которые, вопреки «трехъязычной ереси» и гонениям со стороны латинского духовенства, дали славянскую Библию славянским народам, а также к святителю Филарету и другим творцам Синодального перевода.
Постоянное попечение о том, чтобы Слово Божие было внятно и близко нашим современникам, — это долг Церкви. Но в каких конкретных деяниях должно выражаться это попечение? Нужен ли нам новый перевод Священного Писания, или достаточно отредактировать имеющийся Синодальный? А может быть, и редактировать его вовсе не надо?
Поделюсь, опять же, своим личным мнением. Мне думается, что замахиваться на полный новый перевод Библии сегодня не следует. Но можно было бы подготовить отредактированное издание Синодального перевода, в котором наиболее очевидные неточности (подобные упоминанию о Диопете в книге Деяний) были бы исправлены. Понятно, что для подготовки такой редакции Синодального перевода необходима группа компетентных, высококвалифицированных специалистов в области библеистики. Очевидно также, что новая редакция перевода должна получить одобрение церковной власти.
Синодальный перевод не является «священной коровой», к которой нельзя прикасаться. Неточности этого перевода очевидны и достаточно многочисленны. А кроме того, сама новозаветная текстология сегодня находится на совершенно ином уровне, чем 140 лет назад. Не учитывать ее достижения при работе над переводом Священного Писания невозможно.
Надеюсь, что празднование 140-летия Синодального перевода станет поводом к тому, чтобы задуматься над его усовершенствованием.