Что такое постправда в журналистике
Феномен постправды: почему мы верим в то, во что хотим верить
Любовь Карась
Мы находимся в непрерывном инфопотоке и, к сожалению, зачастую верим не доказанным фактам, а наиболее популярной информации. О феномене «постправды» говорили еще со времен Платона, однако сегодня это явление приобретает наибольшую актуальность. Рассказываем о том, как не дать себя обмануть и создать правдивую картину мира.
Феномен постправды и его причины
О политике постправды на самом деле говорил еще Платон. В своем диалоге «Государство» он отмечал, что всеми знаниями должны обладать только те, кто управляет государством. Простым людям не обязательно обладать всеми знаниями. То есть легче ввести аудиторию в заблуждение и передать ограниченную информацию под определенным углом, чем представить разные точки зрения
Основная черта политики постправды — повторение искаженной информации, несмотря на то, что она была опровергнута или была заведомо ложной
Одна из основных причин «постправды» — обилие фейковых новостей, которые аудитория не способна распознать. Кроме того, они мгновенно распространяются, и любые попытки опровергнуть ложные факты оказываются бесполезны. Эмоциональное берет верх над рациональным. Иными словами, люди верят в то, во что хотят верить.
Например, заявление Дональда Трампа в 2008 году о том, что Барак Обама не был рожден на территории США, стало главной повесткой. 20% населения Америки верили, что Барак Обама — мусульманин.
Журналист Роберт Фиск из The Independent пишет, что человек всегда был готов верить не подтвержденным фактам, а в то, что соответствует его убеждениям. Профессор Университета Калифорнии Бенджамин Браттон утверждает, что у каждого есть своя правда, которая основывается на прожитом опыте. «Дело не в том, что мы воспринимаем мир через «постправду», а в том, что мы выражаем себя через нее: делимся этой информацией, лайкаем, комментируем», — считает Браттон. Кроме того, на основе искаженной информации принимаются решения, которые могут иметь общественное значение.
Сегодня можно выделить два типа постправды:
несоответствие поступков и слов (например, политическая партия может выдвигать одни идеи, но при этом не реализовывать их или даже делать противоречащие действия);
игнорирование фактов (независимый эксперт может доказать, что вы обладаете неверной информацией, но это не помешает продолжать распространять фейки).
Как бы ни обвиняли СМИ, картина мира, в первую очередь, строится самим человеком. Он настраивает ленту в социальных сетях, отбирает список источников, выбирает — верить тому или иному сообщению или нет. Для того, чтобы не позволить себя обмануть, нужно развивать критическое мышление.
Эпоха постправды: как нами манипулируют СМИ
Прочитали новость и чувствуете страх? Посмотрели видео и возмущены до глубины души? Вы не были очевидцем событий и не расспрашивали представителей разных сторон — но ваше мнение уже сформировано. И, поверьте, это точно кому-то на руку! Что такое постправда и как нами манипулируют в медиа?
Истина где-то рядом
«Дорогие гости, вчера хорошо посидели, но после вашего ухода у нас пропали серебряные ложки». — «Какой кошмар, мы их не брали!» — «Да мы знаем. Ложечки-то нашлись, а осадочек остался!» Старый анекдот отлично иллюстрирует актуальную на сегодняшний день концепцию постправды.
Этот термин (post-truth) стал популярным в 2016, Оксфордский словарь английского языка назвал его словом года. О постправде активно заговорили в период брекзита, избрания Трампа и невероятной активности манипуляций с информацией в медиа во время предвыборной кампании в США.
Постправдой, или пости́стиной, крупнейшая интернет-энциклопедия называет обстоятельства, при которых для формирования общественного мнения объективные факты имеют меньше значения, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям. Проще говоря, это способ манипуляции общественным сознанием — то есть сознанием каждого из нас.
Все мы читаем и слушаем новости, натыкаемся на них в виде баннеров на сайтах или репостов во френдленте. Те, кто не смотрит телевизор, читают Facebook — большинство из нас так или иначе присутствует в информационном пространстве. А это означает, что оно влияет на нас. И кто-то влияет на способ подачи информации, играя на наших чувствах, убеждениях и ценностях. Это происходит каждый день, иногда очевидно для нас, а иногда и вовсе нет.
Что помогает манипуляторам играть с нашим сознанием?
Необходимые условия
Один из основных моментов связан с тем, что фактически нам самим предлагается решать, что есть правда, а что — ложь из того потока информации, в котором мы оказываемся. Задача манипулятора в мире постправды — первым убедительно преподать новость о событии так, чтобы аудитория поверила: именно это и есть истина.
Дальнейшие опровержения уже или не дойдут до адресатов, затонув в море заголовков и новых происшествий, или будут восприниматься как попытки «оправдаться».
Какие наши заблуждения позволяют манипуляторам играть на наших чувствах и заставлять верить или не верить во что-то?
1. Для начала мы должны считать, что правда — одна
То есть исключить возможность того, что у каждой стороны конфликта или иной ситуации есть своя правда. Но в большинстве жизненных ситуаций много нюансов, не учитывая которые невозможно выстроить мало-мальски общую картину. Да и мир не черно-белый. Но если мы считаем, что лишь один взгляд на ситуацию правильный, манипулятору достаточно просто подобрать правильный эмоциональный «крючок», который нас зацепит.
Во время предвыборной кампании Трампа в некоторых медиа США появилась информация, что имя одного из его конкурентов связано с «тайным сообществом педофилов». Скандал продолжал разгораться в блогах с миллионами подписчиков и соцсетях.
В публикациях появилось название пиццерии, в подвалах которой якобы собирались члены сообщества. Заведение подверглось атакам как онлайн (в постах и твитах), так и оффлайн. Возмущенные люди разбивали витрины и писали на стенах и двери оскорбления. Не помогали никакие репортажи и фотоотчеты владельцев кафе, показывающие, что подвалы — это обыкновенные пустые помещения. Никто не слушал и не верил заверениям, что никакого сообщества там нет. В конечном итоге в пиццерию ворвался накрученный всей этой информацией мужчина и устроил стрельбу. Он был уверен, что идет на правое дело и спасает детей.
2. Современные технологии предоставляют нам возможность выбирать информационное поле
«Вы годами своими лайками старательно обучаете соцсети показывать только то, что вам нравится, и только от тех людей, чьи убеждения сходны с вашими. Баните тех, кто раздражает. Это все приводит к тому, что в вашем поле восприятия — лишь комфортные для вас новости и события, а остальной мир остается за бортом со всеми остальными проблемами, иными мнениями и статистикой больших данных», — пишет один из пользователей Facebook.
Селективное восприятие и склонность судить других по себе формируют узкие представления о мире. Мы выбираем, что для нас будет правдой. А манипуляторам это дает прекрасную возможность выделить группу целевой аудитории, определить основные ценности и триггеры и «выстрелить» грамотно поданной информацией четко в цель.
Например, в начале пандемии в группах владельцев кошек и собак появился документ, напоминающий некое постановление. В нем был пункт о том, что питомцы заболевших ковидом людей будут отправлены в приюты. Триггер сработал — люди пересылали друг другу фейковую новость, в которую поверили, и предлагали не обращаться к врачу при заболевании, чтобы уберечь любимцев. Далеко не все усомнились, правда ли это.
3. Другие когнитивные искажения, или типичные ошибки мышления
4. Еще одним фактором, как ни странно, стало стремление СМИ подчеркнуть свою объективность
В какой-то момент «хорошим тоном» для медиа стал формат подачи разных взглядов на события для того, чтобы читатели сами делали выводы. Но такой подход предполагает довольно высокий IQ и способность к аналитике, которыми обладают далеко не все представители аудитории.
В конечном итоге этот подход открыл возможности для манипуляций под видом псевдообъективности. Для того, чтобы перетащить на свою сторону общественное мнение, достаточно первым рассказать о событии и вызвать у читателей эмоции — негодование, сострадание, страх.
5. Сегодня нам действительно доступно очень много информации
Таким образом те, кто контролирует информацию и ее подачу, на самом деле и обладают реальной властью. Есть конспирологическая теория, что предсказанная прорицателями «третья мировая» уже идет и война эта информационная. Но будем помнить о том, что теория заговора — также один из видов когнитивного искажения.
Слова Шекспира о том, что мир — театр, обретают новый смысл. И конечно же, в котором есть свои актеры и режиссеры. И, открывая ленту новостей, все мы превращаемся в зрителей грандиозного иммерсивного шоу.
Журналистика в мире постправды
26.05.2019 | Генри Резник**
Слово года
Термин «постправда» редакция Оксфордского словаря английского языка в 2016 году назвала словом года. Составители словаря определили его как «обозначение или отношение к обстоятельствам, в которых объективные факты меньше влияют на формирование общественного мнения, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям».
Такой чести этот неологизм, чуть более 10 лет назад введенный в научный оборот, удостоился благодаря главным образом двум крупнейшим политическим событиям: избранию президентом США Дональда Трампа и Brexit — выходу Великобритании из Европейского союза. Более 70% заявлений Трампа, сделанных им в ходе президентской кампании, были оценены независимым проектом Politifact как ложь или искажение фактов, многие тут же опровергались. Тем не менее, по опросам населения, Трамп считался более честным и заслуживающим доверия, чем его оппонент Хиллари Клинтон.
При проведении референдума о выходе Великобритании из Евросоюза мнение большинства британцев о слишком дорогом пребывании страны в ЕС разошлось с предоставленными цифрами и документами, которые говорили как раз об обратном, показывали, что членство в Евросоюзе обходится для Великобритании существенно дешевле, нежели нахождение вне его.
Более 70% заявлений Трампа, сделанных им в ходе президентской кампании, были оценены независимым проектом Politifact как ложь или искажение фактов, многие тут же опровергались. Тем не менее, по опросам населения, Трамп считался более честным и заслуживающим доверия, чем его оппонент Хиллари Клинтон
Масштабность последствий, вызванных массовым отходом от традиционной дихотомии «правда–ложь» усилила пессимистические настроения среди аналитиков, которые зазвучали в отношении судьбы журналистики с появлением Интернета. В многочисленных публикациях ставится один и тот же вопрос: поскольку исчезает вера в подтвержденные факты, возможно, правда людям уже не нужна?
Политики, конечно, во все времена подвирали и стремились манипулировать общественным мнением. Но консенсус в странах либеральной демократии поддерживался наличием независимой журналистики, именуемой иногда четвертой властью, ключевой функцией которой является предоставление гражданам объективной и достоверной информации. В мире, который перестает быть фактоцентричным, отворачивается от морали и логики, профессиональной журналистике места нет.
Исследователи указывают на целый ряд причин «кризиса факта» — от переизбытка фактического материала, разнообразия форм передачи информации, приводящих к невозможности проверить надежность и неангажированность источников, до влияния философии и эстетики постмодернизма в массовой культуре, с его релятивизмом, безразличием к проблеме отделения правды от лжи и даже обоснованием невозможности такого отделения.
Падению доверия к массмедиа содействуют и их коммерциализация, погоня за высокими рейтингами, вовлечение в политическую борьбу и информационные войны. Крен к «постправде» в политической жизни России и отечественной журналистике имеет не только общие, но и специфические причины. Конфронтация с Западом, вмешательство в сирийский конфликт, события на Украине, присоединение Крыма привели к легитимизации «гибридности» в политике.
Правда к политике чрезвычайно чувствительна. Происходит унижение факта, появляется госзаказ на пропаганду: задачей провластных массмедиа становится формирование образа врага (как внешнего, так и внутреннего), меняется стиль подачи информации, он становится негативной лексикой, языком ненависти.
Крен к «постправде» в политической жизни России и отечественной журналистике имеет не только общие, но и специфические причины. Конфронтация с Западом, вмешательство в сирийский конфликт, события на Украине, присоединение Крыма привели к легитимизации «гибридности» в политике
С воинствующим заявлением в защиту постправды выступил сразу после вступления в должность генерального директора Международного информационного агентства «Россия сегодня» в декабре 2013 года телеведущий программы «Вести недели» Дмитрий Киселев: «Объективность — это миф, который нам предлагают и навязывают. Время дистиллированной беспристрастной журналистики прошло». При этом он попытался оспорить устоявшееся в современном политическом дискурсе понимание пропаганды как пристрастного распространения взглядов, фактов, аргументов и других сведений с целью формирования общественного мнения или иных целей, преследуемых пропагандистами (лат. propaganda — дословно «подлежащая распространению вера»), предложив считать пропагандой «попытку просто объяснить».
Оговорка, что «нужна опора на надежные источники», сделанная при повторении своего тезиса об ушедшей в прошлое «дистиллированной журналистике» на международном медиафоруме 6 июня 2016 года, положения не спасла: к этому моменту уже были известны случаи довольно вольного обращения телеведущего с фактами. На программное заявление главы медиахолдинга остро отреагировали представители региональной прессы. Петербургские, уральские и якутские журналисты в своих открытых письмах, обращениях и публикациях были единодушны: журналистика может и должна быть объективной, и пропагандистские приемы ей противопоказаны.
Критерии объективности
Такая реакция напомнила о существовании множества международных и национальных документов — деклараций, хартий, резолюций, профессиональных этических кодексов, объединенных указанием на главную цель журналистов — поиск и доведение до сведения граждан правды, имеющей общественный интерес.
При этом подчеркивается, что критерий правдивости, объективности относится не только к представлению информации, но и к ее комментированию. Тем самым они дают обществу гарантии качества получаемой информации, демонстрируют ответственность профессионального журналистского сообщества и показывают, что нет необходимости в расширенном государственном регулировании СМИ.
В России с 2005 года действует Общественная коллегия по жалобам на прессу — независимая структура гражданского общества, сменившая существовавшее до этого Большое жюри Союза журналистов России. Задача коллегии — разрешать конфликтные ситуации нравственно-этического характера, связанные с профессиональной деятельностью журналистов. Руководствуясь базовыми принципами журналистской этики, на основе рассмотрения ряда информационных споров коллегия сформулировала принципиальные выводы о несовместимости профессии журналиста с пропагандой, выделив следующие ее признаки:
— «объектное» отношение субъекта пропаганды к конкретному человеку;
— целенаправленное сведение многомерного к двухмерному, многоцветного — к черно-белому;
— сужение поля личного морального выбора и ответственности за выбор;
— наличие четкой, подлежащей реализации цели как ожидаемого итога воздействия медиа на «объект»;
— целевой, работающий на жесткий «сценарий» отбор фактов, активное обращение к дезинформации, манипулирование фактами, статистическими данными, мнениями, включая экспертные, или сдвиг акцентов там, где прямая дезинформация представляется невозможной;
— действие в логике «цель оправдывает средства», использование средств и методов, несовместимых с такими ценностями, как честность и правдивость;
— обнаружение, создание и дорисовка «образа врага»; внедрение в массовое сознание и поддержание в нем разделения на «мы» и «они»;
— формирование убеждения в моральной оправданности любого поступка по отношению к «врагу», в том числе — к «внутреннему врагу», врагу потенциальному, лицу недостаточно лояльному по отношению к доминирующим в обществе институтам, интересам и идеям;
— апелляция преимущественно к эмоциям, чувствам, а не к разуму, игра на страхах и предубеждениях;
— работа «под прикрытием» журналистики, стремление играть роль первичного источника новостей;
— фабрикация признаков надежности, в том числе источников информации;
— формирование лояльности адресата манипулятивного воздействия к системе институтов, интересов и идей, которым служит субъект пропаганды.
Возвращение к ценностям
Подъем или шок от политических потрясений проходит, разум от пропагандистских «бомбардировок» очищается — в итоге доверие к власти и СМИ падает. В целях признания роли свободных и независимых СМИ как фундаментальной ценности демократического общества, поддержки качественной, профессиональной и этической журналистики в своих странах представители органов самоуправления СМИ семи постсоветских государств — Армении, Азербайджана, Грузии, Молдовы, России, Таджикистана и Украины — создали в 2011 году Сеть организаций медийного саморегулирования (СОМС) (в 2016 г. вместо выбывшего Таджикистана в Сеть вошла Белоруссия). В 2014 году при СОМС была учреждена Консультационная комиссия по противодействию пропаганде, подготовившая Рекомендации относительно распространения пропаганды в СМИ.
Непререкаемый престиж в обществе журналисты приобретают тогда, когда они не поглаживают власть по головке, а контролируют ее, разоблачают злоупотребления, выполняя тем самым свое главное предназначение — быть цепными псами демократии
Саморегулирование СМИ — сложный процесс. Стандарты журналистики остро дискутируются по всему миру, даже в упрочившихся либеральных демократиях. Отстаивание права на правду нуждается и в солидарности честных, профессиональных журналистов, как это произошло на первой пресс-конференции в январе 2018 года нового посла США в Нидерландах Пита Хустры. Журналисты припомнили ему ложные заявления трехлетней давности.
— Вы писали, — спросил его журналист Воутер Цвирт, — что исламисты заживо сожгли голландского политика. Как его звали?
— Я говорил, — благодушно ответил посол, — об опасности террора.
— Вы писали, — продублировал вопрос другой журналист, — что исламисты заживо сожгли голландского политика. Как его звали?
— Следующий вопрос, — уже раздраженно произнес американец.
— Вы не поняли, — сказал третий журналист, — Вы должны ответить на вопрос, который Вам задали мои коллеги.
Хустра выразил сожаление о сказанном, но смягчил свой ответ в духе постправды: дело не в его взглядах, а в политике США.
Непререкаемый престиж в обществе журналисты приобретают тогда, когда они не поглаживают власть по головке, а контролируют ее, разоблачают злоупотребления, выполняя тем самым свое главное предназначение — быть цепными псами демократии.
* 23–24 мая в Санкт-Петербурге прошли XIX Международные Лихачевские научные чтения. Генри Резник с докладом «Журналистика в мире постправды» выступил на пленарном заседании «Мировое развитие: проблемы предсказуемости и управляемости».
** Генри Маркович Резник — первый вице-президент Адвокатской палаты Москвы.
Показать все, что скрыто: что такое постправда и как она работает
Не всё то золото, что блестит, и не всё то правда, что выделено полужирным. В эпоху, когда мир перестали считать чёрно-белым, а приятное и понятное разделение на добро и зло пропало окончательно, очень трудно фильтровать информацию. Совершенно кружится голова от всех этих понятий: правда, объективность, истина, реальность. Теперь ещё какая-то постправда появилась. Что это за слово и поможет ли оно яснее понимать входящую информацию?
Откуда у слова ноги
Классическое начало материала о постправде: в 2016 году Оксфордский словарь назвал «постправду» словом года. Вот какое они дают определение:
«Post-truth — relating to or denoting circumstances in which objective facts are less influential in shaping public opinion than appeals to emotion and personal belief».
На русский это можно перевести так:
«Постправда — обстоятельства, при которых объективные факты имеют меньшее влияние на общественное мнение, чем апелляции к эмоциям и личным убеждениям».
Даже интуитивно всё понятно в этом слове и определении. Но есть небольшое уточнение: постправда не равна лжи. Это может быть кристаллизованная истина, но за нее придётся бороться в информационном пространстве, максимально освежая и эмоционально выделяя. Также это может быть одна из вариаций правды или, как можно сказать, взгляд одной из сторон. Ты наверняка уже запутался, но сейчас мы все поясним.
Именно 2016 год стал годом постправды, потому что ознаменовался двумя важными политическими событиями: избранием Трампа президентом США и Брекситом, который до сих пор находится в полуподвешенном состоянии. Выборы в США в этот раз были связаны с крупными вбросами, фэйковыми новостями и разбирательствами о вмешательстве в этот процесс других стран. Это первая половина американской постправды. Второй же её половиной является сам факт появления на посту президента такого человека, как Дональд Трамп. Сложилось ощущение, что это пранк, вышедший из-под контроля. Но это свершившийся факт после демократических стандартных процессов. Однако, по мнению многих американцев, не совсем чистый в информационном плане.
Ну а Брексит вовсе столкнулся с постправдой, как Титаник, и потянул за собой на дно многих политических деятелей и тонны информации различной степени правдивости. Представь, что твой родной город решил отсоединиться от страны. Подумай, какое большое спекулятивное поле тогда образуется. Обвинить можно будет кого угодно в чём угодно. Примерно так и произошло с Британией.
Постправда есть, а слова такого нет
Нельзя сказать, что без этого названия манипуляции с общественным сознанием и информацией не проводились никогда. Наиболее ярким примером в мировой истории постправды можно назвать приход к власти Гитлера в демократической Германии. Когда после Первой мировой войны и последствий американской Великой депрессии в стране наступил кризис, многие были недовольны и, в частности, заявляли, что они могли войну выиграть и вообще всё, что было с ними, — это предательство. Гитлер поддерживал эти идеи и развивал такие мысли популистскими и антисемитскими выступлениями, возложив вину за все беды Германии на евреев. О последствиях ты знаешь.
Последний громкий пример неоднозначной правды, о котором вспомнили спустя 33 года, — это авария на Чернобыльской АЭС. У всколыхнувшейся волны воспоминаний о тех событиях две грани. Первая — это та, которая эмоционально показана в сериале от HBO, где за нежеланием или неумением работать с правдой стояли тяжёлые последствия. А вторая грань — реакция российских сторонников того, что эта информация тоже недостоверная и что всё было не так. Это всё, напомню, происходит спустя 33 года после изначальных событий. О возможности найти правду в действиях нашего времени стоит ли говорить?
Так получается, что постправда в основном звучит вокруг политики или околополитических вещей, да и само слово кристаллизовалось после событий этого же рода. Но всё, скорее, потому, что политика — это обычно борьба режимов, стран, идеологий, поэтому и ценность информации и дезинформации другая. Например, дело Харви Вайнштейна и многие последующие дела о харассменте могут считаться ситуацией, связанной с постправдой. Да, самые громкие дела, пожалуй, очевидны, но некоторые обвинения не всегда можно назвать однозначными.
Постмеханизмы
Иными словами, все это похоже на раскачивающуюся лодку. С левого борта информация одной стороны, с правого — другой. Если ты будешь перегибаться с одного борта — перевернёшь лодку, если будешь бегать из стороны в сторону — тоже перевернёшь. Оставаться спокойно на месте пассажира, когда вокруг тебя столько информационных потоков, тоже непросто. Само сравнение, по сути, тоже можно назвать постправдой. Образ легче запомнить, воспринять и воспроизвести позднее. Я тоже немного играю на эмоциях, а факты преподнёс резано. Почему именно лодка? Почему здесь только две стороны? Обязательно ли она перевернётся?
Назревает справедливый вопрос: как жить в этом мире? Единственный шанс не запутаться — разбираться в происходящем, работать с надёжными источниками информации и уметь, проанализировав их, сформировать свою точку зрения. Но помни два тяжёлых условия, которые нам всем мешают делать объективные выводы:
Постправда удобна тем, что за ней легко скрыть нежелание или неспособность меняться. Но тогда будь готов, что однажды придёт чужая правда — и поменяет тебя насильно.