Что такое покаянный канон
Об исповеди и Великом покаянном каноне
В первые четыре вечера Великого поста все мы были слушателями Великого канона, каждая из четырех частей которого сопровождается песнопениями, специфичными для Великого поста: «С нами Бог», «Господи сил» и другими, в которых рассыпано много поучений, касающихся нашей христианской жизни. По завершении каждой части, как вам известно, нам были даны превосходные духовные советы, произнесенные здесь в слух всех нашими молодыми преосвященными владыками. Они так глубоко объясняли смысл этого Великого и священного канона, что мне не следовало бы утомлять вас своим словом теперь, в завершение этого пятничного вечера[1]. Но всё же дерзну.
Может, мне следовало бы сказать слово о Матери Божией, ведь к Ней прибегает в каждой молитве наша Церковь, каждая группа молитв заканчивается обращением к Богородице или призыванием Ее. Она присутствует в жизни каждого христианина и в богослужениях тоже. Может, было бы хорошо сказать о Ней, но поскольку вскоре мы встретимся с Ее святым Благовещением, то на этот день и оставим слово в Ее честь. А теперь я хочу сказать вам об одном очень практическом деле, важном для каждого из вас, – об исповеди. Потому что весь этот Канон, который вы слышали, фактически является плачем: на всем его протяжении душа человеческая плачет, признавая свою виновность пред Богом, сотворившим ее, создавшим ее по Своему образу и подобию.
В своей нечистой жизни мы часто загрязняем этот образ Божий в нас. Всем, что мы делаем, всем, в чем согрешаем словом, помышлением, нашими делами, мы загрязняем этот образ Божий в нас. Без сомнения, необходимо испрашивать у Него прощения, причем не формально, а испрашивать со слезами, чтобы Он действительно очистил эту нашу внутреннюю грязь, потому что нам от Него не убежать, братья христиане: Бог всегда присутствует в жизни каждого из нас, и непрерывно регистрируется вся наша каждодневная жизнь.
Спаситель Христос говорит это суровое слово, что в оный день Суда каждый из нас даст ответ за всякое праздное слово, произнесенное в течение своей жизни[2]. Сколько же плохих, праздных, гадких, непотребных слов мы говорим на протяжении нашей жизни? И забываем о них. Однако они не забываются, они записываются где-то в нашем подсознательном, и в день оный поднимется крышка, удерживавшая их, как в могиле, они предстанут все живьём перед нами и повергнут нас в великий стыд перед Богом и ангелами небесными и всеми людьми. Так что нам нужно очищаться от этих внутренних мерзостей, от этого балласта грехов.
Будем очищаться, потому что в Царство Божие не войдет ничто нечистое[3], и святой апостол Павел утверждал это[4], а он был вознесен до третьего неба и знал, что там. Сам Христос Спаситель говорит так со всей определенностью. Поэтому пока мы еще в этой жизни, пока имеем свободу молиться, просить у Бога прощения, смывать эти пятна со светлой одежды нашей души – одежды, убеленной в нашем крещении еще в самом младенчестве нашем, – пока мы еще можем ходить по этой земле, мы можем плакать, просить прощения и действительно просветиться. А потом будет слишком поздно, и ни на один из наших воплей уже не обратят внимания.
Потому что этот Канон, как я сказал, – это рыдание, это жалобный плач, это исповедь, в которой мы оплакиваем наши плохие дела с самого начала мира, от Адама и Евы, до конца нашей жизни, когда мы встретимся перед праведным Судьей с делами нашими, в этом противоборстве с самими собой. И в то же время он – исповедь: мы исповедуем в этом Каноне все наши грехи, которые совершили, мы признаём их там.
Особая нота Канона такова: «Я грешник», – мы, каждый в отдельности, признаём свою вину. Так составлен этот Канон, потому что сам автор считал себя грешным, хоть и был святым. И эта исповедальность Канона, само его содержание побуждает нас исповедать свои грехи, каждый свои, и в сокровенности души собрать все свои помышления, дела, мерзости и омыть их, очистить, выбросить из себя.
Многие раз от разу откладывают исповедь, и постепенно накапливается грех на грехе – и нам начинает казаться, будто мы уже не нуждаемся в том, чтобы очищаться.
Случается, что очень многие из нас раз от разу откладывают это, откладывают, и постепенно накапливаются пятно на пятне, грех на грехе в этом внутреннем слое духовного человека в нас. Они накапливаются до того, что в какой-то момент нам начинает казаться, будто мы уже не нуждаемся в том, чтобы очищаться, омываться. Вот, не далее как сегодня плакалась одна бедная женщина, что ее муж, не исповедовавшийся с самой юности, умер от сердечного приступа. Были и у него, как у всякого человека, свои грехи, но он ни разу не исповедался и не причащался.
А на днях приходила старушка 75 лет и говорила, что только будучи ребенком, ученицей начальной школы, она исповедовалась по принуждению, подталкиваемая к исповеди матерью. Такая многолетняя горечь, столько грехов напластовалось на ее душе, на внутреннем человеке! Представьте себе, какая кора, какая чешуя нечувствия, как герметично была закрыта душа эта без связи с Благим Богом! Потому что мы сидим, как в панцире, через который не может проникнуть дух Божий, воздух духовный…
Канон, с самых первых слов, берет очень личную ноту. Вот как он начинается, словно исповедь:
«Откуда я начну оплакивать деяния окаянной моей жизни? Какое положу начало, Христе, нынешнему рыданию? Но, как Милостивый, подай мне прегрешений оставление… Поревновав непослушанию первозданного Адама, я познал себя обнаженным от Бога, и от присносущного Царствия, и от сладости, грех ради моих… Я утратил дары Божественные, дарованные Тобой. Загрязнил плоти моей ризу и осквернил свое украшение, которое по образу и подобию Божию. Омрачил красоту свою душевную… Разодрал свою одежду первую, которую соткал мне Зиждитель от начала. Потому лежу теперь наг».
И Канон всё развивает нить повествования, подобно рыданию из глубины души, как я сказал, ища облегчения, вознесения, установления связи с Преблагим Богом.
Все эти изречения Канона, братья христиане, напоминают нам притчу о блудном сыне. Блудный сын, пример его жизни, фактически является опытом каждого из нас, мужчин и женщин. Есть такой момент в нашей жизни, когда мы, казалось бы, внутренне нуждаемся в этой свободе – так называемой свободе: «Брошусь-ка я в омут с головой. Отложу советы родителей, учителей, хороших книг: я хочу почувствовать эту свободу». И Бог предоставляет блудному сыну, Своему чаду, в распоряжение часть мира – или предоставляет ее каждому из нас, ведь мы все свободны.
И мы идем по жизни не тем путем, через грехи, и приходим в ту чужую сторону, где царит голод по слову Божию, и сталкиваемся со всяческими грехами, покуда нам позволяют возможности. А когда их нет, то настаёт голод, такой лютый, что на нас не остается и отрепья, у нас нет и рожка из тех, которые едят животные, чьими пастухами мы становимся.
– Зачем ты сделала это? – спрашивает Бог Еву.
Женщина сваливает вину на змея. Бог спрашивает потом Адама:
– Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?[5]
Адам уклоняется от ответа и возлагает вину на Самого Бога, сказав:
– Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел[6].
Подобное же произошло и с Каином. Бог побуждает его сознаться в преступлении, совершённом против брата его Авеля, но он отказывается отвечать прямо, говоря, что он не сторож брату своему[7].
Так что с самого начала человечества имеет место эта нерешительность, это безответственное отношение к нашим делам, которые нам следовало бы исповедовать искренне и открыто и испрашивать в них прощения. С тех самых пор люди идут на ощупь, люди избегают быть искренними с самими собой, а тем более с теми, кому они должны дать ответ.
Два врага появляются в жизни людей, когда их привлекают к ответу за плохие дела: стыд и страх. Стыд быть презираемым и страх быть разоблаченным и наказанным. Эти враги возникли в сознании первых людей и возникают в сознании каждого из нас, когда мы думаем приступить к таинству исповеди, к таинству прощения грехов. Хотя мы каждый день грешим и отягчаемся многими грехами, совершёнными словом, умом или делом, но даем пройти какому-то времени, и проходят годы, для многих проходит вся жизнь без того, чтобы они сбросили с себя бремя грехов и очистились от той грязи, которая ложится на невинную одежду святости внутри нас, с момента святого крещения.
Этот шлак, этот тяжелый балласт забивает поры нашей внутренней восприимчивости, и мы больше не можем дышать духовным воздухом, ибо стали подобны земле пустынной и непроходимой, как говорит псалмопевец[8], через которую не может прорасти ни один священный помысл, ни один порыв, ни один плод небесный. Мы уже не можем верить в Бога, не можем по-настоящему любить ни людей, ни Бога.
Скрытые и неисповеданные грехи подобны мышам, подгрызающим корни наших добродетелей, если они у нас есть. И вместо них вырастают в нас злодетели со всеми их злосчастными последствиями для нашей жизни здешней и тамошней. Здесь они отравляют нашу жизнь и отчуждают от Бога, а по ту сторону могилы сами дела наши будут обвинять нас, как лютые демоны, в день Суда. И мы не сможем избавиться от них, как говорит святой Ефрем Сирин где-то[9].
Наши добрые дела будут словно добрые ангелы, а злые дела – словно злые ангелы. Пристали к нам, как чертополох, и говорят: «Мы твои», «Ты сделал нас»! И если у нас больше плохих, то мы погибаем. А если больше добрых ангелов, больше добрых дел, то Бог помогает нам, и на весах Его справедливости и Его любви мы освобождаемся от этой кары, этого осуждения, о котором всё время говорят нам Священные Писания.
Утаивать грехи нас склоняет наша греховная природа, но прикладывает руку и враг-диавол, о котором святой Иоанн Златоуст говорит, что он прячет от людей стыд, когда они хотят согрешить[10]. А после того как совершат грех, он же, враг-диавол, напоминает им, что надо стыдиться того, что они сделали, чтобы не было соблазна духовникам их, перед которыми они должны представать честными и благоразумными. Но подобное мнение – огромная ошибка, братья христиане, и великое заблуждение, потому что стыдиться людей и бояться Бога надо, когда совершаем грех, а лучше – до того, как совершить грех, а не после того, как совершили его. Потому что какой может быть стыд, когда ты хочешь избавиться от болезни и показываешься врачу таким, какой ты есть, желая исцелиться? Какой может быть стыд, если ты хочешь умыться от нечистоты в душе, выйти из служения диаволу и войти в служение Богу?
Святые велики пред лицом всех людей и святы пред Богом именно благодаря мужеству и искренности, с какими исповедали свои прегрешения и беззакония.
Разве лишился чести великий пророк Давид, исповедавший свои грехи публично, в псалме 50, или святой апостол Павел, или Мария Магдалина, или блаженный Августин, или Мария Египетская и другие великие грешники, которые признали себя великими грешниками публично, исповедуя грехи свои? Напротив, они велики пред лицом всех людей и святы пред Богом именно благодаря мужеству и искренности, с какими исповедали свои прегрешения и беззакония.
Чтобы наша исповедь действительно принесла чистоту и внутреннее душевное обновление, прежде чем пойти на исповедь, нужно подготовиться. Как подготовиться? Некоторые из вас знают это. Имеются даже специальные руководства, в которых перечисляется множество грехов, совершённых разными людьми. Читая их, ты сознаёшься в них и записываешь на листочке бумаги те, которые являются твоими. И иногда собирается до четырех и даже восьми страниц большого формата.
А когда приходишь неподготовленным, тебе кажется, что ты не сделал ничего. Ты видишь, в чем состояли эти грехи, – эта тонкая и грязная пыль, которая оседает на душе, – когда собираешь их из этих руководств или из собственных раздумий о своей жизни, и тогда отдаешь себе отчет, как ты грешен пред Богом.
Святые, люди, которые были святы и совершали чудеса, перед смертью (ибо они были извещены о ней) молились, чтобы Бог продлил им жизнь еще на несколько дней и они смогли бы покаяться, поскольку ясно видели свои дела до мельчайших подробностей. А мы, если никого не убили, если не похищали невесть каких вещей очень дорогих и крупных, если не имели громких судебных процессов … то мы уже не грешны!
Однако грехов наших очень много, они очень часты и очень легко прилипают к душе нашей, как пыль и мелкие частицы угля на шахте, они ложатся друг на друга, и мы не чувствуем, как черны и лицо наше, и руки, и тело. Когда мы умываемся, только тогда видим, сколько черноты стекает с нас. Таковы же и те грехи, которые накапливаются в нашем внутреннем естестве и от которых нам нужно избавляться.
Враг-диавол закрывает грехи от нас: «Этот? Да все совершают такой грех, как этот!»
Поэтому хорошо перед исповедью сделать этот перечень грехов, иметь его под рукой, потому что враг-диавол закрывает их: «Этот? Да все совершают такой грех, как этот!» Если женщина делает, например, простите меня, аборт – то: «все делают аборты». Если творят другие окаянства, как можно более гнусные и тайные, – «все делают так, сделал и я».
Но там, на Суде, каждый будет давать отчет лично за себя, независимо от остальных. Так что углублюсь-ка я в себя, посмотрю, в чем моя собственная ошибка, признаю ее плача, решусь больше не совершать ее никогда, иначе она не простится мне.
Также перед исповедью, братья христиане, хорошо будет примириться с врагами нашими. Потому что бывает такая тихая ненависть между семьями и друзьями, между бывшими друзьями и более крупными группами людей. И держится эта ненависть долгое время. Приходишь исповедаться, но враг ненавидит тебя и ты ненавидишь его, ты постоянно в диалоге с ним и не можешь молиться, чтобы быть прощеным, потому что сам не прощаешь. Поэтому перед исповедью очень нужно примириться со всеми, с кем мы находимся в ссоре.
И еще перед исповедью нужно молиться Богу, чтобы Он дал нам дух умиления.
И еще перед исповедью нужно молиться Богу. Будем молиться, чтобы Он дал нам дух умиления, покаяния, ибо часто мы не отдаем себе отчета в том, что грешны. Без этого внутреннего покаяния мы называем так, какие-то вещи… формальная исповедь. Она не целительна для нас… Так что это умиление, этот дух Божий мы должны просить перед исповедью, эту благодать, чтобы простились нам прегрешения: или по молитвослову молиться, или самим прося этой помощи Божественной, чтобы мы могли сойти внутрь себя, могли признать свои собственные грехи.
Когда мы стоим перед аналоем, братья христиане, не будем оборачиваться к этим двум врагам – страху и стыду. Приходит верующий и хочет исповедаться, но ему стыдно, он стесняется сказать. Есть даже такие, кто ходит к нескольким духовникам, говорит одному одну часть грехов, другому другую часть, чтобы казаться менее виновным. Братья христиане, исповедь действительна и полезна для нас, когда мы идем именно для того, чтобы умилиться[11] там. И мы умиляемся не перед священником, не столько перед ним, а перед Судьей, каковым является Спаситель Христос. Он невидимо находится среди нас – между верующим и духовником стоит Сам Спаситель Христос, Который принимает нашу исповедь, Ему мы исповедуемся, и Он нас прощает. Мы [священники] только посредники между вами, верующими, и Спасителем Христом.
Поэтому когда ты говоришь с полным раскаянием, ты Ему говоришь, Его просишь простить тебя. И Он воистину прощает тебя, если видит это излияние души, это глубокое раскаяние всего существа твоего.
Потому что духовник связан этой тайной исповеди, он не говорит никому, что слышит от кающегося, исповедующегося. Существуют суровые наказания для духовника, вплоть до того, что одному духовнику, рассказавшему что-то из исповеди, отрезали язык. В церковных канонах, которым уже две тысячи лет, имеются самые разные наказания (ограничения), дабы соблюдалась эта тайна духовничества, тайна сказанного только между верующим, духовником и Иисусом Христом, Спасителем нашим, прощающим наши грехи.
В завершение прочту вам из книги «Православное исповедание» полстранички, чтобы увидеть, что оно говорит нам о нашей исповеди пред Богом, какие плоды, какую пользу приносит исповедь. «Православное исповедание» говорит о пользе покаяния так:
«Первая польза такова: как через грех мы теряем ту невинность, которую стяжали в святом крещении, так опять приобретаем ее через покаяние. Как через грех лишаемся благодати Божией, так через покаяние снова снискиваем ее» – эту благодать, это тотальное оживление нашего существа.
«Как через грех мы попадаем в рабство диаволу, так через покаяние избавляемся от этого рабства».
«Как через грех входят в совесть нашу стыд и страх, так же через покаяние возвращается к нам мир и такое дерзновение, какое имеют дети к своим родителям»[12].
Памятуя всё это, братья христиане, обратимся с умилением всем существом своим к щедрому Богу, как говорит Великий канон. Сколько раз ни падём, будем вставать; сколько раз ни согрешим, будем каяться и молиться Богу, говоря:
Господи, знающий сокровенное сердца моего, видящий язвы и раны сердца моего, исцели меня, Господи, прости меня, Господи, очисти меня, Щедре, обнови меня, обветшавшего в злобах. Молю Тебя, Господи, просвети меня и наставь на повеления Твои и научи мя, Спасе, творити волю Твою, яко благословен еси вовеки. Аминь.
Из книги «Părintele Sofian. Bucureşti: Edituta Bizantina, 2007.
Что такое Великий покаянный канон Андрея Критского?
Кто автор?
Великий покаянный канон написал критский архиепископ VIII века Андрей. Появление канона связывают с раскаянием святителя в ереси монофелитства (учение о единоволии Христа). Канон был дополнен современником архиепископа Андрея преподобным Иоанном Дамаскиным.
Для кого написан канон?
Покаянный канон святитель Андрей написал для себя и не предназначал для общецерковного употребления. Сокрушаясь о грехах, архиепископ в поэтическом повествовании рассматривает Священную историю как переживания собственной души.
О чем канон?
«Я самый страшный грешник, виновный более всех людей», — главная тема Великого покаянного канона. Это утверждение концентрирует на своих грехах и исключает осуждение по отношению к другим людям.
Канон призывает к покаянию. Наиболее известное песнопение канона — кондак, сочиненный Романом Сладкопевцем: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши?…»
Как канон вошел в церковную жизнь?
Покаянный канон стал частью богослужения после землетрясения. Рукопись хранилась в монастыре святого Потапия в Константинополе. В 790 году столица империи пережила землетрясение. Монахи спасались на городской площади, подальше от падающих зданий. Они взяли рукопись канона и читали ее, молясь об усмирении стихии. После этого канон стали читать во дни бедствий, а затем Великим постом с молитвой преподобного Ефрема Сирина. Общецерковное употребление канон получил в IX веке.
Когда и как читается Великий канон?
Великий канон читается Великим постом. В первую неделю поста канон разбивается на четыре части и читается с понедельника по четверг на вечернем богослужении. Целиком Великий канон прочитывается на пятой неделе поста в среду вечером — эта служба называется «Стояние Марии Египетской», потому что вместе с каноном читается житие Марии Египетской. Верующие молятся, держа в руках зажженные свечи и текст богослужения.
Состав канона
Канон состоит из 250 тропарей, вспоминающих события от грехопадения Адама до земной жизни Христа. К Великому канону примыкают 2 ряда песнопений: 16 тропарей и 24 стихиры. Почти в каждой песни канона можно выделить 2 части: 1-я — беседа со своей душой о своих грехах и средствах их исправления; 2-я — молитвенный вопль к Богу о помиловании. Великий канон завершается тропарями в честь его творца — святого Андрея Критского.
Читайте также:
• Канон Андрея Критского. Полный текст по дням чтения
• О каноне Андрея Критского Подробнее об истории создания и содержании
• Покаянный канон: «Душе моя, восстани, что спиши». Покаянный канон в подмосковном храме. Фото Владимира Ештокина
• НАЧАЛО: Великий канон. Протопресвитер Алесандр Шмеман о содержании и назначении Великого канона
Покаянный канон ко Господу: чем он важен и на что обратить внимание?
Приблизительное время чтения: 10 мин.
Всем, кто регулярно ходит в храм и причащается, покаянный канон ко Господу хорошо знаком: ведь его чтение — один из элементов подготовки к главному таинству Церкви. Почему же именно этот канон нам рекомендует читать Церковь? Чем он так важен для нас?
У православных христиан идет Великий пост — время сугубого покаяния. Мы предлагаем нашим читателям пройти его с «Фомой». Покаяние — это путь человека к Богу. Но что Церковь понимает под покаянием? Можно ли ему научиться? Что говорится в Библия о покаянии? Для чего нужно таинство исповеди? Как к нему подготовиться? Мы собрали ответы на эти и многие другие вопросы. Добавили личные история покаяния святых и наших современников. Каждый день на foma.ru вас ждет очередной материал. Надеемся, наш проект поможет вам чаще вспоминать о главной цели Великого поста — подготовить свое сердце к встрече с Воскресшим Спасителем. Все материалы о покаянии вы можете посмотреть здесь.
Когда появился этот канон, и кто его автор?
Окончательной ясности ни с тем, ни с другим нет. Во всяком случае, то правило к причащению, которое описывается в следованных Псалтирях Псалтирь следованная — богослужебная книга, как правило включающая в себя, помимо собственно Псалтири, разделенной на кафизмы, еще часослов с месяцесловом (то есть календарем церковных праздников и дней памяти святых) и ряд молитвенных правил. XVI-XVII веков, сохранившихся в библиотеках ряда русских монастырей (в частности, Иосифово-Волоцкого), об этом каноне ничего не упоминает. А «Известие учительное», составленное в 1699 году для священнослужителей, готовящихся служить литургию, говорит, что, читая накануне литургии вечерние молитвы, священник должен прочесть и «определенные для себя каноны, например: акафист Боговладычице, или Господу Иисусу Христу, или каким-либо седмичным То есть таким, память которых будет праздноваться на предстоящей неделе. — седмице. — Прим. ред. святым, или Ангелу своему Хранителю». Возможно, покаянный канон ко Господу Иисусу Христу как раз около этого времени и начинал входить в молитвенное правило готовящихся ко Святому Причастию, по крайней мере в Русской Церкви. Едва ли клирики были к тому времени уже хорошо с ним знакомы: в этом смысле характерно, например, что слова «канон» и «акафист» используются в «Известии учительном» как синонимы.
В том числе и поэтому вызывает сомнение встречающееся иногда надписание этого канона именем святого Андрея Критского (конец VII — начало VIII века), того самого, который создал Великий покаянный канон. Канон ко Господу, читаемый перед Причастием, не соответствует даже формальным признакам, свойственным творениям Андрея Критского: в нем, как и в большинстве канонов, нет 2-й песни (тогда как у святителя Андрея она, наоборот, обычно присутствует), и размер песней традиционный — по четыре тропаря (у Андрея Критского их обычно больше).
Когда читается этот канон?
Покаянный канон принято читать вечером накануне причащения вместе с молебным каноном к Божией Матери и каноном ко Ангелу Хранителю. Поскольку чтение трех канонов занимает время, священник может порекомендовать начать читать их немного заранее. Если, к примеру, человек хочет причаститься в воскресенье, то ничто не мешает ему приступить к молитвенной подготовке еще с четверга: в четверг прочесть один канон, в пятницу — другой, а в субботу — третий. В сам же день причащения, собираясь в храм, положено прочесть так называемое Последование ко святому причащению: особый канон и еще несколько молитв.
Почему для подготовки к Причастию рекомендуется читать именно покаянный канон?
Таинство Причастия — вершина всей духовной жизни человека, его соединение с Самим Господом. Это великий дар человеку, но и ответственность тоже огромная, и неудивительно, что Церковь предусмотрела соответствующую подготовку к этому таинству. Сделать себя достойными Святых Даров мы не можем, но можем, образно говоря, освободить свое сердце от всего лишнего, от разного мусора, от завалов, скопившихся в нем, чтобы там нашлось место для Христа. Для этого Русская Православная Церковь установила правило: каждый желающий причаститься Тела и Крови Христовых должен предварительно очистить сердце в таинстве Покаяния, или Исповеди.
И вот во всех трех канонах речь как раз о покаянии. Главное, чего мы просим у Христа, Богородицы и Ангела Хранителя, — это помочь нам увидеть наши прегрешения, наши отступления от Бога и искренне покаяться в них. И особенно ярко и рельефно эта тема звучит именно в покаянном каноне ко Господу.
На что обратить внимание в этом каноне?
В нем содержится несколько мыслей, пронизывающих этот канон целиком, от начала до конца. Давайте обратим внимание на несколько из них.
«О горе мне грешному! Паче всех человек окаянен есмь, покаяния несть во мне; даждь ми, Господи, слезы, да плачуся дел моих горько».
Перевод: О горе мне грешному! Более всех людей я несчастен, и покаяния во мне нет. Дай мне, Господи, слёзы, чтобы оплакивал я дела мои горько!
Как и во многих покаянных молитвах, здесь используется метафорическое преувеличение: «паче всех человек окаянен есмь…» Казалось бы, зачем так нарочито самоуничижаться? Ясно же, что не «паче всех людей» я грешен и несчастен. Но на самом деле за этим поэтическим средством стоит важный педагогический прием: мы не начинаем исправляться, пока считаем себя «не хуже других». Поэтому нам нужно напоминать себе, что единственный человек, которого я знаю досконально, — это я сам. Ни о ком другом я не могу сказать с уверенностью, что его грехи тянут его на дно. Лишь в том, что это происходит со мной, я могу быть уверен.
И этот фрагмент, и весь канон — не что иное, как просьба к Богу дать покаяние окаменевшему, ничего не чувствующему сердцу, растопить его бесчувствие, размягчить его. Слезы не всегда признак истинного покаяния, и истинное покаяние не всегда совершается со слезами на глазах. Но в данном случае слезы — это просто метафора, выражающая возвращение к человеку живых чувств, живого сознания своего недостоинства.
«Воспомяни, окаянный человече, како лжам, клеветам, разбою, немощем, лютым зверем, грехов ради порабощен еси; душе моя грешная, сего ли восхотела еси?»
Перевод: Вспомни, несчастный человек, как лжи, клевете, разбою, болезням, словно лютым зверям, порабощён ты по грехам своим! Душа моя грешная, того ли желала ты?
В чем выражается это порабощение души «лжам, клеветам, разбою, немощем, лютым зверем»? В неспособности отказаться от них. Может быть, человек, читающий канон, и не занимается «разбоем», и не клевещет на других людей. Но это просто яркие примеры. Суть не в них, а именно в привязанности души к тем страстям, которые в ней гнездятся (у каждого свои). Иной раз они могут казаться настолько сродными душе, настолько «своими», что даже и расставаться-то с ними не хочется. Все мы знаем, что обида иногда бывает сладкой; гнев приятно «тонизирует» и «разнообразит» серую будничную картину нашей жизни; блудная страсть будоражит наши инстинкты и т. д.
И вот автор канона призывает нас трезво оценить последствия такой жизни, жизни по страстям, и задуматься: а действительно ли мы хотим такого результата?Действительно ли желаем быть в порабощении у страстей? Ведь если дать им волю, они расправятся с нами, как те самые лютые звери. А они непременно выйдут на волю, если мы не станем удерживаться от порождаемых этими страстями грехов — поступков, слов, мыслей, в которых эти страсти, бушующие внутри нас, время от времени прорываются наружу.
Обращение к собственной душе — характерная черта этого канона, которая роднит его с Великим покаянным каноном Андрея Критского («Душе моя, душе моя, восстани, что спиши. »). Может быть, это сходство и навело кого-то на мысль, что автором покаянного канона ко Господу тоже может быть святитель Андрей?
«Житие на земли блудно пожих и душу во тьму предах, ныне убо молю Тя, милостивый Владыко: свободи мя от работы сея вражия и даждь ми разум творити волю Твою».
Перевод: Жизнь земную я блудно прожил и душу во тьму предал; ныне же молю Тебя, милостивый Владыка: освободи меня от этого рабства врагу и дай мне разум исполнять волю Твою!
Перевод: Как мне не плакать, когда помышляю о смерти! Ибо видел я лежащего во гробе брата своего бесславным и изменившим свой лик. Чего же я жду и на что надеюсь? Только дай мне, Господи, прежде конца [жизни] покаяние!
В каноне много раз повторяется мысль, что все в этом мире преходит, все быстро заканчивается — и силы, и молодость, и сама жизнь. Мы строим планы — но вот перед нами пример нашего брата, который еще вчера тоже строил какие-то планы на будущее, а сегодня его тело будет предано земле. Вывод очевиден: нельзя откладывать покаяние, нужно спешно менять жизнь! А поскольку очень трудно решиться на радикальную перестройку всей жизни, мы просим Бога о вмешательстве: не дай мне, Господи, умереть без покаяния!
«Оставих Тя, не остави мене; изыди на взыскание мое, возведи к пажити Твоей и сопричти мя овцам избраннаго Твоего стада, воспитай мя с ними от злака Божественных Твоих таинств».
Перевод: Я оставил Тебя, но Ты не оставь меня. Выйди искать меня, приведи на Своё пастбище и сопричисли меня к овцам Твоего избранного стада, напитай меня вместе с ними от хлеба Божественных Твоих таинств.
Это слова из молитвы, завершающей канон. В них заключен важный смысл: человек, как бы он ни старался вернуться к Богу, одним собственным усилием на это неспособен. Даже истинного покаяния мы принести не можем — этой мыслью канон начинается («покаяния несть во мне»), ею же он и заканчивается. Нет у меня ни слез, ни сердечного чувства, ни настоящей любви к Богу, констатируем мы печальный факт и просим, чтобы Господь Сам пришел, взыскал нас и причислил к малому стаду верных Ему людей (ср.: Лк 12:32). Это искреннее и честное признание факта, который давно знает христианство: грехопадение Адама и Евы испортило и всех нас, их далеких потомков, и исправить ситуацию мы сами не в силах — как никто (кроме выдумщика Мюнхгаузена) не в силах вытащить самого себя за волосы из болота. А значит, мы нуждаемся в Спасителе.
Образы, используемые в этой молитве, восходят к евангельской притче о добром пастыре, который оставляет девяносто девять овец, послушно пасущихся на лугу, и идет искать одну потерявшуюся (Лк 15: 4–7). Если мы не хотим в очередной раз откладывать покаяние, то есть изменение себя, то лучше бы нам ассоциировать себя как раз с этой пропавшей овцой, а не с теми, что остаются верными пастуху и ходят за ним. И взывать к Богу о спасении.
Итак, покаянный канон — не упражнение в самобичевании?
Конечно, нет. Самобичевание может привести только к унынию, а цель христианина совершенно противоположная — обрести радость встречи с Богом. И все места покаянного канона, в которых нам предлагается вроде бы унизить себя, на самом деле просто напоминают нам о непреходящем правиле духовной жизни, сформулированном Господом в Евангелии: кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится (Мф 23:12). Речь не идет о том, чтобы повторять как заклинание: «я самый плохой». Речь о том, чтобы посмотреть на себя не с точки зрения обыденной жизни (когда я могу показаться себе очень даже приличным человеком с вполне извинительными слабостями), а с точки зрения евангельской истины о человеке. О том, кем призван быть человек согласно замыслу Божию. На фоне Богочеловека Иисуса Христа (соединиться с Которым мы надеемся, приступая к Чаше) всякий из нас, мягко говоря, очень несовершенен. И посмотреть на себя критическим взглядом, найти в себе изъяны и попросить у Бога помощи в их выправлении — необходимая ступень духовной жизни, которую невозможно миновать, если мы хотим взобраться выше и научиться радости пребывания с Богом.