что такое фанар в религии
Имперский синдром Фанара как стратегия развития
XX век принес Константинопольской Церкви утрату ее имперского статуса.
В Константинопольском Патриархате (далее – КП) любят ссылаться на 3-е правило II Вселенского Собора:
«Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» –
и на 28-е правило IV Вселенского Собора:
«Во всем последуя определениям святых отец и признавая читаемое ныне правило 150 боголюбезнейших епископов, бывших в Соборе во дни благочестивыя памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, то же самое и мы определяем и постановляем о преимуществах Святейшей Церкви того же Константинополя, новаго Рима. Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и 150 боголюбезных епископов представили равные преимущества святейшему престолу новаго Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому и будет вторый по нем».
Данные правила четко указывают причину такой привилегии: «получивший честь быть градом царя и синклита». Как мы видим, данная причина утратила свою актуальность еще в 1453 году вместе с взятием турками-османами Константинополя.
Однако на смену каноническому обоснованию первенства чести КП вместе с властью турок приходит другое обоснование – османское.
Завоеватель Константинополя Мехмед II Фатих объявил свою империю преемником Византии, а из числа его подданных-христиан был образован Рум-миллет, в который вошли все православные народы Османской империи. Главой Рум-миллета – этнархом – стал Константинопольский патриарх. Таким образом, статус имперской кафедры был сохранен за Константинополем. Важно учесть, что в период расцвета Османской империи под ее властью (или под властью ее вассалов) находились канонические территории всех Поместных Православных Церквей за исключением Русской Церкви. Сербская и Болгарская Церкви были частью Константинопольской Церкви. Церкви Кипра, Антиохии, Иерусалима, Александрии и Грузии канонически не были подчинены КП, но политически находились под его властью.
Наибольшей свободой из перечисленных Церквей пользовалась лишь Грузинская, так как большая часть Грузии не входила в состав Османской империи, а была поделена на сферы влияния между ней и Персией. В XVIII веке Грузия переходит в сферу влияния России и освобождается от влияния КП. Впрочем, вскоре Грузинская Церковь на два столетия утратит свою автокефалию, войдя в состав Российской Церкви, но это уже другая история.
XVIII–XIX века приносят прямой урон влиянию КП по мере обретения частью православных народов независимости от Османской империи. Болгария, Греция, Румыния и Сербия освобождаются от власти турок при поддержке той же России. А их Церкви восстанавливают или новопровозглашают свою автокефалию.
К 1918 году под властью Константинополя не остается ни одной Поместной Церкви. О былом влиянии свидетельствуют лишь отдельные рудименты вроде признания некоторыми Церквями эксклюзивного права Константинополя варить миро.
Геноцид турками греков лишает КП уже не территорий, а прихожан. А приход к власти вместо османов сначала младотурков, а потом Ататюрка лишает патриарха Константинополя уже и статуса этнарха. Никакого Рум-миллета больше не существует.
Именно в этот период, когда фактическое влияние КП уже, казалось бы, осталось в истории, он начинает судорожный поиск новых зон влияния.
Используя распад Российской империи и, что более важно, гонения большевиков на Русскую Церковь, КП вторгается в Финляндию и при помощи местных властей переподчиняет себе Финляндскую автономию (ныне автономная Финляндская Православная Церковь в составе КП).
В 1918–1922 годах на территории Алеутской и Североамериканской епархии РПЦ в США греки в обход канонического порядка создают Греческую Архиепископию. Сначала она относится к Элладской Церкви (а не сразу к ненавистному грекам Стамбулу), но потом передается под власть КП. Облегчает этот процесс то, что создатель Архиепископии Мелетий, бывший митрополитом Афинским, становится к этому моменту патриархом Константинополя.
1 марта 1922 года Священный Синод КП по инициативе того же Мелетия принимает решение об «обязательном и исключительном» подчинении КП всей православной диаспоры. С этого же момента начинается создание митрополий КП в Старом и Новом свете. На основании этого решения под угрозой раскола в подчинение КП переводятся диаспорные приходы Иерусалимской, Александрийской и Элладской Церквей, а также Церкви Кипра.
Сам по себе этот факт достаточно примечателен. Православные греки (а также сербы, албанцы, болгары и т.д.) бежали, начиная с XV века, от османского гнета не только в Россию, но и в Европу, а затем и в Новый свет. Но почему-то «Вселенскому патриархату» не было до них дела вплоть до того момента, пока он не лишился своего османского статуса, а вместе с ним территорий и прихожан.
В 1923 году КП вторгается на канонические территории РПЦ в Прибалтике, создав там Эстонскую Апостольскую Православную Церковь в качестве своей автономии. Повторно это вторжение было предпринято уже в 1996 году, что в итоге привело к совмещению существования двух юрисдикции (РПЦ и КП) в Эстонии.
В 1936 году аналогичная попытка была предпринята КП в Латвии. В 2008 году – в Китае, где КП создал свою митрополию на территории автономной Китайской Православной Церкви, входящей в состав РПЦ.
КП атаковал и крайне близкую ему Элладскую Церковь. Причем за 100 лет несколько раз: в 1920-х годах – отобрав приходы в диаспоре, а в 2004 году – разорвав евхаристическое общение ради контроля над «новыми епархиями» в северной Греции.
Союзников себе Константинополь «делает», создавая новые автокефальные Церкви, часто путем раскола
Попутно с собственной прямой экспансией КП активно начал и наращивание союзников среди автокефальных Церквей путем их создания. Так, например, в 1923 году КП «отменяет» в первый раз томос 1686 года о передаче Киевской Митрополии Русской Церкви и на этом основании предоставляет автокефалию Польской Церкви, находящейся на то время в составе РПЦ на правах автономии. Начинается польский раскол, который продолжался вплоть до 1948 года, когда митрополит Варшавский Дионисий принес покаяние и Московская Патриархия даровала автокефалию Польской Церкви. Однако и сейчас КП требует от ППЦ отсчитывать свою историю с 1923, а не с 1948 года.
Можно смело предположить, что вся история с польской автокефалией возникла лишь в силу высокого уровня национализма в Польше при Пилсудском. Вероятно, будь он несколько ниже (как, например, в Финляндии), то вместо автокефалии польские православные получили бы лишь автономию в составе КП.
С 1912 года КП не признает автокефалию Албанской Церкви, но соглашается на нее в 1937 году на выгодных для себя условиях ее частичной зависимости.
Аналогичная попытка была предпринята КП в отношении Церкви Чешских земель и Словакии, епархии которой входили в состав РПЦ. РПЦ дала автокефалию ПЦЧЗиС в 1951 году, которая была признана КП лишь в 1998 году с попыткой представить признание в качестве предоставления автокефалии и навязать собственный томос.
Константинополь поставил под вопрос даже автокефалию одной из древнейших Православных Церквей – Грузинской
Как это ни парадоксально, но КП поставил под вопрос даже автокефалию одной из древнейших Православных Церквей – Грузинской Церкви, получившей свою автокефалию от Антиохии еще в V веке. В 1917 году, после исчезновения Российской империи и завершения синодального правления, Грузинская Церковь в одностороннем порядке провозгласила возобновление своей автокефалии. В силу одностороннего характера этого решения РПЦ отказалась его признать и сделала это лишь в 1943 году. Однако дольше всех не признавал ГПЦ именно КП, сделав это лишь в 1990 году, выпустив неоднозначный томос, который трактуется в Грузии в качестве признания, а в самом КП в качестве «предоставления автокефалии» Грузинской Церкви. Впрочем, навязать «ограниченную автокефалию» Грузии в КП не смогли.
В 2018 году в истории с ПЦУ КП «шагает на новую высоту», не только в очередной раз поправ канонические границы, но и выдав томос об автокефалии уже не просто раскольникам, а самочинному сборищу, не имеющему даже канонического рукоположения. Причем пытаясь сочетать эту «автокефалию» с созданием собственной ставропигии на украинских землях с включением в нее 38 храмов и монастырей (из которых на практике удалось получить лишь Андреевскую церковь в Киеве и подписанное уже бывшим президентом Украины обещание).
Обобщая вышесказанное, можно уверенно сделать вывод, что уже более 100 лет – с момента утраты своего имперского статуса – КП последовательно реализует одну и ту же стратегию. Этапы этой стратегии заключались в следующем.
Поэтому признание в том или ином статусе раскольников Черногории, Македонии, Беларуси, Абхазии и т.д. – лишь вопрос времени и торга. Пока КП сдерживается необходимостью добиться вначале от остальных Поместных Церквей признания ПЦУ. Фальстарт в признании новых расколов способен негативно повлиять на позиции КП среди остальных Церквей. Но когда в той или иной форме этот процесс будет завершен, «развитие успеха» на новых территориях не вызывает сомнений.
Павел Даровский,
автор телеграм-канала «Лабарум. Сим победиши»
В Русской Церкви сожалеют, что для сторонников Фанара стало практически нормой отбирать храмы силой
Приблизительное время чтения: 1 мин.
Практика отбора храмов у канонических общин с помощью обмана и силы стала практически нормой для сторонников Фанара (резиденция Патриарха Константинопольского в стамбульском квартале Фанар – ред.), этот факт с сожалением констатировал глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.
Об очередном таком случае, правда, уже не на Украине, а в чешском городе Брно, представитель Русской Православной Церкви рассказал у себя в Telegram-канале.
«Напомню, там идет борьба за храм святого мученика Вацлава между общиной этого храма и профанарским викарным епископом Шумперским Исаией (Сланинкой), ранее прославившимся горячей поддержкой украинских раскольников из т.н. «ПЦУ» и сослужением с Думенко», – написал Владимир Легойда.
Глава Синодального отдела сообщил, что последние события в Брно показывают, что стремясь захватить данный храм, епископ Исаия «не брезгует любыми, самыми нечистоплотными методами, во многом повторяя действия украинских националистов и раскольников, различным образом захватывающих храмы канонической Украинской Православной Церкви».
Согласно свидетельству прихожан храма мученика Вацлава, епископ Исаия (Сланика) организовал фиктивное приходское собрание, председательство на котором приписали старосте Михалу Дворжичеку, который об этом ничего и не знал.
«По итогам «собрания» существующую общину (ее составляют около 400 человек), «ликвидировали», а взамен нее создали новую, где Сланинка уже значится настоятелем. Община храма не согласилась с его настоятельством, и тогда епископ объявил ее банкротом, а для охраны захваченного им храма нанял частную охранную фирму, которая не пускает в него прихожан», – рассказал Владимир Легойда.
Резюмируя данную историю, представитель Русской Церкви с сожалением заметил, что «для активных сторонников Фанара подобные методы становятся фактически нормой».
Православная Жизнь
Для ответа на вопрос, что сейчас происходит во взаимоотношениях Русской и Константинопольской Церквей, стоит обернуться назад, вспомнить историю столетней давности.
Поражение Турции в Первой мировой войне с надеждами на скорое вытеснение ее из Константинополя и части Малой Азии способствовали резкому росту шовинизма греков.
В официальных изданиях Константинопольской и Александрийской Церквей публиковались пафосные статьи о том, что «греческая нация будет счастлива и горда лицезреть, как Константинополь станет наконец центром православия, а епископ его, возвышающийся над нациями и племенами, станет видимым главой всех Православных Церквей».
Последующие события жестоко разочаровали греков. Их авантюрный военный поход в Малую Азию закончился в 1922 г. страшным разгромом и фактическим геноцидом греческого населения в возродившейся Турции. Сама Константинопольская Патриархия едва не была изгнана из Стамбула.
В такой критической ситуации она, как могла, пыталась сохраниться в своем традиционном местопребывании и одновременно приступила к беспрецедентной экспансии в мировом масштабе с целью наполнить свое почетное «Вселенское» титулование реальным содержанием – стать своего рода восточным Ватиканом, подчинив себе все остальные Православные Поместные Церкви. Реализовать эту амбициозную программу можно было только при условии утраты Русской Церковью ее былых позиций и главным образом за ее счет. При этом в гонителях Русской Церкви – большевиках – Фанар (Константинопольская Патриархия) увидел инструмент своего выживания и укрепления.
Цена православности Фанара
В 1922 г. новоизбранный Константинопольский Патриарх Мелетий (Метаксакис) перешел от слов к делу и начал проводить активную захватническую политику. Им был издан томос о праве Константинополя на управление всеми без исключения православными приходами, находящимися вне пределов Поместных Православных Церквей, в Европе, Америке и других местах. Было осуществлено вмешательство в жизнь епархий Русской Православной Церкви в Польше, Финляндии и Эстонии (разумеется, без какого-либо согласования с Московской Патриархией и даже вопреки ее протестам).
Еще одной характерной приметой деятельности Мелетия (Метаксакиса) стал крайний модернизм и экуменизм. Приспособить Православную Церковь к новым реалиям грекам хотелось во многом ради заключения унии с Англиканской Церковью. Прикрывалось это красивыми словами о христианском единстве, но в реальности цель была более прагматической: опереться на военно-политическую мощь Великобритании (в то время еще бывшей мировой державой № 1) в решении все той же задачи возвышения Константинополя.
Патриарх Александрийский Мелетий II на встрече с архиепископом Кентерберийским Космо Гордон Лангом
Один из англиканских епископов, участников переговоров с фанариотами, впоследствии вспоминал, как греческие представители кулуарно говорили ему: «Если Англия сможет заполучить для нас Святую Софию, мы с удовольствием признаем любые рукоположения и согласимся практически с любым учением». Такова была цена православности Фанара.
Нет ничего удивительного в том, что, как только большевиками в мае 1922 г. в Русской Церкви был спровоцирован обновленческий раскол, Константинопольская Патриархия в лице своего официального представителя в Москве архимандрита Иакова (Димопуло) сразу же проявила к нему повышенный интерес и предложила свои услуги. В июне 1922 г. главного куратора церковного раскола по линии Политбюро ЦК РКП(б) Л. Д. Троцкого информировали, что архимандрит Иаков несколько раз являлся к обновленцам с сообщениями, что «его господин, святейший Вселенский Патриарх», мог бы прибыть в Москву на планируемый обновленческий собор, признать раскольническое «Высшее церковное управление», участвовать в суде над Патриархом Тихоном и сделать все, что нужно обновленцам, «вплоть до низложения Тихона по всем каноническим правилам».
За такую услугу представитель Фанара просил вернуть муниципализированное здание московского подворья Константинопольской Патриархии, ранее использовавшееся греками как доходный дом, и выплатить ему сверх того 10 000 турецких лир. Обновленцы были бы рады видеть Мелетия на своем сборище, но тот в Москву не поехал и даже лицемерно выступил в защиту гонимого Патриарха Тихона. Связано это было с проанглийской ориентацией Метаксакиса, а Великобритания в тот момент заняла жесткую антисоветскую позицию, в том числе и в вопросе о намечавшейся большевиками расправе над святым Московским Патриархом.
Замысел фанариотов – новый «Вселенский Собор»
Однако от дальнейшей поддержки раскольников Константинопольская Патриархия не отказалась. В 1924 г. из Стамбула в Москву должна была отправиться «особая патриаршая комиссия», причем специально оговаривалось, что она «в своих работах должна опираться на те тамошние церковные течения, которые верны существующему в России правительству», то есть на обновленцев.
Одновременно восшедший на Константинопольский престол после Мелетия IV Григорий VII пожелал, чтобы Патриарх Тихон «пожертвовал собой, немедленно удалившись от управления Церковью», и чтобы вообще московское патриаршество было упразднено.
Уровень взаимодействия обновленцев с фанариотами характеризуется уже тем, что занявший место умершего в начале 1924 г. архимандрита Иакова его племянник Василий (тоже Димопуло) состоял в лжесиноде раскольников, принимал участие во всех их важнейших мероприятиях и – что совсем скандально – регулярно им сослужил, то есть вошел уже не просто в протокольное, но и в евхаристическое общение с безблагодатным псевдоцерковным сообществом. Причем это не было с его стороны какой-то самодеятельностью, а осуществлялось с ведома и одобрения его патриархии, что порождало вопрос: оставалась ли она сама после этого православной?
При этом если пределом мечтаний Димопуло было здание бывшего Константинопольского подворья в Москве, то его начальство мыслило более глобально.
Главным же инструментом утверждения гегемонии Константинополя в православном мире по замыслу фанариотов должен был стать новый «Вселенский Собор».
Фанар был заинтересован, чтобы вместо представителей Русской Церкви в нем приняли участие дружественные ему обновленцы. Особое усердие здесь проявлял ставший в конце 1929 г. новым Константинопольским Патриархом Фотий II, который попытался извлечь максимум выгод из бедственного положения Русской Церкви. Однако резкое ухудшение международной обстановки в связи с приближением и началом Второй мировой войны сделало на время «вселенские» инициативы Константинополя неактуальными.
“Непогрешимость” Вселенского Патриарха
После войны Фанар полностью переориентировался на Соединенные Штаты. Продвинутый ими на Константинопольскую кафедру американо-греческий архиепископ Афинагор прямо заявлял в 1953 г. генконсулу США в Стамбуле, что «краеугольным камнем его деятельности как Патриарха он видит продвижение американских идеалов». С той поры едва ли что-то существенно изменилось в плане зависимости Фанара от политики США. Изменилось то, что, если в 1950-е Америка еще могла именоваться христианской страной, то теперь уже однозначно нет.
Между тем натиск фанариотов, стремящихся утвердить свое первенство не просто чести, но власти в мировом Православии, с каждым годом усиливается. Важнейшим инструментом этого является так называемый Всеправославный Собор. Регламентом этого мероприятия Константинопольскому Патриарху (именуемому в документе исключительно Вселенским) усваиваются чрезвычайные права. Он созывает Собор, назначает его время и место, председательствует на нем, направляет ход дискуссий, предоставляя (или не предоставляя) слово членам Собора (подчеркнуто, что «никто не может говорить, предварительно не испросив и не получив разрешения председателя Собора»).
Подписанные решения Собора, как сказано в регламенте, «направляются патриаршими письмами Вселенского Патриарха Предстоятелям Автокефальных Православных Церквей, которые доводят их содержание до сведения своих Церквей». То есть без получения санкции Константинопольского Патриарха другие Предстоятели даже не вправе известить свои Церкви о том, какие же документы они подписали.
Разумеется, в регламенте нет ни слова о возможности соборного суда над главой Фанара, вся установленная процедура это категорически исключает.
До римо-католического подхода не хватает разве что тезиса об учительной непогрешимости Вселенского Патриарха.
Русской Православной Церкви с ним не по пути
Конечно, с подлинно православной экклезиологией навязываемый Церкви константинопольский папизм совершенно несовместим. Понятно, что смысл проведения «Святого и Великого Собора» на Крите летом 2016 г. заключался не в подписании нескольких деклараций, не принимаемых всерьез даже самими фанариотами, а в утверждении новой модели управления мировым Православием, в которой Фанар обретает господство над другими Поместными Церквами, а через него – те силы (только весьма мутировавшие), которым в свое время клялся в верности Патриарх Афинагор. По милости Божией в последний момент Русская Православная Церковь (вслед за Антиохийской, Грузинской и Болгарской) отказалась участвовать в критском действе, что автоматически лишило его статуса Всеправославного Собора.
Очевидной местью Константинопольской Патриархии Русской Церкви стало грубое вмешательство фанариотов в дела Православной Церкви на Украине. Так же, как в 1920-е годы Фанар поддерживал раскольников-обновленцев, сейчас он встал на сторону раскольников-автокефалистов. Так же, как и тогда, и даже более, очевидна политическая подоплека его действий.
Конечно, нельзя отрицать принципиальную возможность автокефалии Украинской Православной Церкви. Но обусловлена эта автокефалия должна быть именно церковными потребностями, а не интересами политиков, от Православной Церкви далеких, а порой и явно враждебных ей. Кроме того, крайне сомнительно, что сколь-либо конструктивную роль в этом может сыграть Константинопольская Патриархия. Когда-то она действительно была оплотом Православия, но за последние сто лет, а может быть и больше, до крайности себя скомпрометировала и уже не может претендовать на ведущую роль в решении церковных проблем.
Буквально на глазах Фанар утрачивает признаки православности. Практически одновременно с антиканоническим направлением «экзархов» Константинопольской Патриархии в Киев, принято решение о допустимости второбрачия духовенства.
Тем самым фанариоты вопиющим образом попрали уже не только вековые каноны Православной Церкви, но и само Священное Писание (см.: 1 Тим. 3, 2, 12, Тит. 1, 6). Нельзя сказать, что это принципиально ново: подобный проект в свое время продвигал еще печальной памяти Мелетий (Метаксакис) и некоторые другие деятели. Но тогда этот проект реализовали только обновленцы, за что были презираемы православными верующими. Теперь это возвещает, так сказать, ex cathedra сам Патриарх, именующийся Вселенским.
Причем есть сильные опасения, что это только первый шаг Фанара, за которым последуют и другие, более гибельные: «венчание» однополых браков, посвящение «венчанных» таким образом в иерархические степени и т.д. Словом – все то, что можно видеть сейчас в западных протестантских деноминациях, поскольку происходит это под воздействием тех же сил, в фарватере политики которых движется Фанар. Конечно же, Русской Православной Церкви с ним в этом апостасийном движении не по пути. Не по пути с ним и православным верующим Украины, равно как и других стран.
Поэтому, даже если бы у Константинопольской Патриархии были формальные права на вмешательство в дела других Поместных Церквей (а их нет), в складывающейся ситуации ничего, кроме вреда, это вмешательство не принесет, тем более на Украине, каноническая Православная Церковь которой и без того страждет. Фанар же эти страдания стремится усугубить, так же как он действовал в отношении всей Русской Церкви в 1920-30-е годы, поддерживая раскольников обновленцев и заигрывая с богоборцами большевиками.
Но так же, как тогда подвигом новомучеников и исповедников наша Церковь выстояла, посрамив безбожников и церковных иуд, выстоит, Бог даст, и Украинская Православная Церковь во время нынешнего тяжелого испытания!
за православными в интересах иноверцев
Претензии Константинопольской кафедры на статус Матери всех Церквей несостоятельны, тем паче, что с XV века Фанар используется иноверцами в качестве «смотрящего» за православными, что не раз вредило Русской Православной Церкви, заявил в эфире телеканала «Спас» советник Председателя Государственной Думы, политический философ Александр Щипков.
Александр Щипков обратил внимание, что Константинопольская церковь — далеко не самая древняя: «Никакого Константинополя изначально не существовало — был город Византий, в котором никто из апостолов не основывал православную Церковь. Задолго до Константинополя существовали древние церкви — Эфесская, основанная апостолом Иоанном Богословом, Александрийская, основанная апостолом Марком.
Эксперт напоминает, каким образом Фанар присвоил себе статус Вселенского патриархата: «В XX веке греки стали трактовать 28 правило Четвертого Вселенского Собора очень расширительно: они заявили, что в их владении находятся все православные диаспоры, которые находятся вне канонической территории своей Церкви. Это прямое и очень грубое искажение 28-го правила. В том же ХХ веке греки стали утверждать, что Вселенский Патриархат имеет право принимать апелляции, то есть, жалобы абсолютно ото всех Поместных Церквей. Опять-таки: прямое и грубое нарушение тех правил, которые были установлены на Четвертом Вселенском Соборе». Кроме того, само название «Вселенский Патриархат» и «Вселенская Церковь» появилось VI веке и это — самоназвание: никакие другие Поместные Церкви не давали право Константинопольской кафедре присваивать себе это почетное звание. Это узурпация власти, считает Александр Щипков
Тем более что ближе к XV веку Константинопольский Патриарх оказался фактически в руках Османских султанов. Эксперт пояснил его истинное значение с тех пор, о котором не принято открыто говорить: «Султан сделал из Константинопольского Патриарха государственного чиновника, отвечающего перед султаном за православных христиан Османской империи. Патриарх стал как бы „смотрящим“ от турецкого султана над православными».
«Так продолжалось вплоть до XX века, — заявил Щипков, — когда США в лице Госдепартамента обратили внимание на фигуру Вселенского патриарха, стали его политически поддерживать, защищать от турецкого правительства и сегодня пытаются сделать из него „смотрящего“ уже над всеми православными церквями. Но уже в интересах не Турции, а США. Так что сегодня Константинопольский патриархат продолжает выполнять ту же функцию, которую ему навязал Османский султан в XV-м веке, но теперь уже в интересах протестантского государства».