Что такое элитная школа
Недостатки обучения в элитных школах
Что такое «элитная школа»
Чтобы иметь четкое представление о том, что такое элитная школа, необходимо для начала разобраться в самом этом понятии. Многие считают элитной ту школу, где хотели бы учиться сами, где профессиональные и доброжелательные учителя, где есть все нужное оборудование для обучения, а кабинеты красиво оформлены и обставлены удобной мебелью. Как правило, классы в таких школах рассчитаны на 5-10 человек, что обеспечивает индивидуальный подход к каждому ученику.
Несомненным преимуществом обучения в элитной школе является получение качественного образования и багажа углубленных знаний и умений. В таких школах приятный и интересный процесс обучения, а также созданы все условия для внеклассной жизни. Это место, где учащиеся чувствуют себя комфортно и развиваются в определенном направлении, что безусловно пригодится им в дальнейшей жизни.
Другими словами, элитные школы это:
Основные негативные стороны посещения элитных школ
Высокая стоимость обучения. Поскольку элитные школы не имеют никаких дотаций и льгот от государства, с родителей взимается полная стоимость за предоставляемые услуги, что напрямую отражается на ежемесячных суммах обучения. Здесь обучаются дети из состоятельных семей. Но это не стоит относить к разряду положительных качеств.
Ограниченный круг общения. В простой школе обучаются дети из различных социальных групп, что дает ребенку возможность получить опыт общения с разными людьми, имеющими разные представления о жизни. В элитных же школах контакты имеют ограничения из-за одинакового социального статуса школьников. Дети не имеют представления о том, что происходит вне школьных стен, поэтому реальное представление о жизни может быть искажено.
Недостоверная информация об успехах ребенка. Это непосредственно связано с тем, что учитель и родитель являются двумя сторонами, заинтересованными в том, чтобы школьник казался умнее, нежели на самом деле. Таким образом руководство школы поднимается престиж учебного заведения. В обычной школе на родительском собрании могут быть представлены реальные факты о положительных и негативных сторонах ребенка, что даст объективную картину относительно его интеллектуальных и других способностей. Однако в элитной школе о таких подробностях могут и умолчать, что в дальнейшем может привести к необратимым последствиям.
Необъективная позиция учителей. В любом обучающем учреждении весь преподавательский состав должен независимо подходить к оценке всех способностей ребенка, даже если тот будет вести себя ненадлежащим образом. Однако этого нельзя сказать про учеников частных школ, где любые их выходки рассматриваются как незначительные шалости, поскольку именно эти дети приносят школе существенную прибыль. Также в таких школах могут ставить завышенные отметки. Поэтому «хорошист» в простой школе становится «отличником» в элитной. Однако существует и обратная сторона медали: «отличник» элитной школы может «завалить» первый же экзамен в ВУЗе.
Маленький мир в виде элитной школы. Это, прежде всего, закрытый тип системы с ограниченным числом людей, где редко происходят кардинальные изменения в численности коллектива. Это приводит к развитию различных интриг, розыгрышей и борьбе за место в коллективе. Соответственно, вероятность того, что ученик найдет себе истинного собеседника среди десяти человек, втрое ниже, нежели среди тридцати. Но если учесть, что школьники состоят в одних и тех же кружках и ходят туда регулярно после занятий, то они целый день находятся в кругу одних и тех же людей, что иногда может вызывать неприязнь. С течением времени это будет отрицательно воздействовать на развитие личности ребенка.
Вывод
Несмотря на множество позитивных сторон процесса обучения в элитной школе, есть и множество подводных камней. Эти отрицательные факторы возникают из-за специфической формы обучения, и их нельзя полностью устранить. Лишь высококвалифицированный директор и замечательный педагогический состав могут снизить негативный процент воздействия данных факторов до допустимой нормы. Поэтому процесс выбора школы для ребенка необходимо осуществлять очень внимательно, учитывая не только качественные характеристики того или иного учебного заведения, но и особенности его педагогического состава.
Запихнуть ребенка в элитную школу – будет ли это полезно и безопасно
Пусть он проигрывает олимпиады, но зато не теряет интерес
– Отдавать ли ребенка в престижную школу?
– Для моей семьи, где воспитывается аж шесть школьников, вопрос «в какую школу отдать ребенка» был и остается больным и актуальным. Лично для меня частная школа – совсем не вопрос престижа, хотя очевидно, что для многих такие школы – ярмарка тщеславия. Причем для родителей, потому что для детей это ровным счетом ничего не значит. Но есть два момента, которые действительно работают как аргументы «за» частную школу, государственную школу с углубленным изучением какого-либо предмета и школу «с уклоном».
Первый – это личностные особенности ребенка.
Каждый родитель заинтересован, чтобы ребенок развил максимум своих способностей. Но достигнуть максимума можно в одном случае: если ребенку будут помогать взрослые, причем помогать индивидуально.
В массовой школе, разумеется, никто индивидуальность учитывать не станет. В массовой школе, где классы раздуты, где часто учится сразу 25 человек, просто нет ресурсов для этого. Учителям элементарно не хватает сил. Замотанным и уставшим педагогам дети вообще «мешают делать важную работу»: заполнять журналы и составлять отчеты.
Родителю же хочется, чтобы ребенок реализовался и достиг высот. Не высот вообще, а личных, которые у каждого ребенка свои. Если умственно отсталый ребенок заканчивает начальную школу на уровне общеобразовательной, пусть и в подростковом возрасте, то это прорыв, настоящий и безоговорочный успех.
И если одаренный ребенок занимается в математическом лицее, пусть и проигрывая олимпиады, но благодаря мудрым педагогам не теряет интереса к математике, продолжает с энтузиазмом решать задачи повышенного уровня сложности – это тоже успех.
Успех не может быть общим местом и одной для всех заданной высотой. Планка у каждого своя.
Все мои дети учатся в специализированных школах, потому что всякие попытки нашей семьи, чтобы каждый из них развивался в общеобразовательной школе, потерпели крах. Особенности, уровень интеллекта, креативность и способности в разных областях у всех моих детей разные, если не сказать, что диаметрально противоположные. Нам с мужем пришлось кого-то отдать в гимназию, кого-то в частную школу, а кого-то в школу с углубленным изучением тех или иных предметов.
– Да, но если отдать ребенка в школу с углубленным изучением химии или математики, а у него нет к этому способностей, разве мы не навредим ему?
– У меня самой посредственная память, совсем плохая. Слабо работает аудиальный канал. Это мои личностные особенности. Я воспринимаю информацию зрительно. Родители отдали меня в языковую школу с углубленным изучением испанского. Со временем появился второй язык, английский. Это была катастрофа. Мне вообще тяжело даются иностранные языки. Я их не слышу, не чувствую (не говоря о проблемах с памятью), мне трудно вызубрить слова. Если говорить житейским языком, я в чистом виде естественник, математик. Учиться в языковой гимназии для меня было пыткой. То, что кому-то из одноклассников давалось легко: запомнить слова, выучить выражение, скопировать, повторить – для меня было ежедневной каторгой, которая растянулась на десять лет.
Десять лет ежедневных усилий в попытке запомнить и воспроизвести. И хотя я так и не овладела в совершенстве испанским, я прекрасно научилась работать и преодолевать себя. Это самый главный успех. Я благодарна родителям, что не отдали меня в районную школу рядом с домом. Несмотря на отсутствие способностей к языкам, они отважились отдать в школу, где не только учли мои личностные особенности, но и нагружали так, что я показала свой максимум.
Не важно, чье имя носит школа, важно, какие люди будут окружать
– Индивидуальные особенности – это здорово, а как же окружение?
– Это второй момент, который играет наиважнейшую роль в вопросе выбора школы.
Школьный возраст затрагивает две возрастные эпохи. Первый период длится с 7 до 12 лет. Это эпоха, когда самым значимым человеком в социальной ситуации развития ребенка становится учитель. Роль учителя в этом возрасте колоссальна.
Мы понимаем, что в условно элитарных школах с претензией, с традицией, со специализацией, в платной школе или в гимназии найти учителя, которому ты безоговорочно доверяешь, гораздо проще. Если найдете в районной школе учителя, с которым ребенку будет спокойно, того, кто позаботится, обеспечит безопасность, в том числе психологическую, а главное, станет для ребенка авторитетом – это замечательно.
В начальную школу вообще нужно отдавать, ориентируясь на учителя. Если человек вам нравится, близок и понятен, значит, и ребенку с ним будет хорошо. Не важно, в какой школе он работает.
В подростковом возрасте значение имеет не учитель, а сверстники. С 7-го по 11-й класс авторитетом становятся ребята, которые учатся рядом. Чаще всего общеобразовательная школа, увы, становится синонимом «проблемы». Я живу в районе Солнцево. У нас в массовых школах рядом с домом учатся дети из простых, часто неблагополучных семей. Наверняка это замечательные дети, у них, хочу надеяться, большое будущее, но в классе они транслируют культуру семьи, из которой пришли. Эта культура для многих детей оказывается травматичной.
Я не раз публично рассказывала историю об одном из своих сыновей. Он с завидной регулярностью возвращался из школы с синяками на руках. Оказалось, что его кусает сосед по парте. На вопрос, а что делает в это время учительница, он отвечал: «Отворачивается». Когда я спрашивала, а что же делаешь ты, то звучало скромное: «Терплю, мамочка, потому что, если сидеть молча, он быстрее успокаивается».
Когда я об этом узнала, мне захотелось немедленно принять меры. Сделать это не позволил мой же разумный первоклашка. «Мам, наверняка у него в семье проблемы, – сказал он, – не от хорошей жизни люди кусаются. Да и учительнице это может навредить». Для меня это история о том, что среда, в которой человек человеку волк, разрушала моего собственного ребенка. Мне пришлось забрать сына из этой школы.
Как психолог я понимаю: конфликты между детьми – это нормально, они есть и будут в любой школе. Но бывает среда и окружение, в которой эскалация конфликта неизбежна.
Ваше чадо рискует не справиться с направленной на него агрессией, бескультурьем, приоритетом иных ценностей, о которых он не догадывался.
В другой среде виноватый в конфликте ребенок подойдет и попросит прощения, потому что «был не прав и не смог себя сдержать». Не думаю, что кому-то в голову придет осуждать родителя, который желает для ребенка коллектива, где дети умеют рефлексировать над собственными поступками и находить адекватные решения.
Если мы хотим, чтобы ребенку было комфортно, он был в безопасности и никто не развенчал то, что дорого семье и нашему родительскому сердцу, если хотим, чтобы его окружали близкие по духу и взглядам люди, если нам вообще важно то, с кем он проводит время, то мы выбираем особенную школу.
Это может быть спецшкола с углубленным изучением иностранного языка, православная гимназия или математический лицей. Это не разговор об амбициях и престиже. Это вопрос о персональной заботе и личностном подходе. Это естественная попытка родителей обеспечить ребенку безопасную среду. И только. Не важно, чье имя носит школа, важно, какие люди будут окружать моего сына или дочь, с кем они будут постоянно взаимодействовать, с кем будут взрослеть.
Готова ли семья заплатить за перевод такую высокую цену
– После таких слов многие захотят взять ребенка в охапку и отправить в ближайшую спецшколу. Но не опрометчиво ли это будет – ведь и в старой школе у него есть друзья, любимые учителя?
– Стресс, который ребенок переживает при смене школы, по силе переживаний занимает третье место после гибели кого-то из близких или развода родителей.
Многократно подумайте, насколько уместно, да и готова ли семья заплатить такую высокую цену, чтобы ребенок оказался среди других одноклассников. Если родители понимают, что это будет ребенку во благо, тогда надо действовать. Игнорировать привязанность ребенка к старым друзьям и привычным условиям нельзя. Нужно понимать: смена даже самой плохой школы на лучшую – всегда огромный стресс.
Повторюсь, в начальной школе принципиальное значение имеет фигура учителя. Если у ребенка с учителем сложились отношения, переводить в другую школу только потому, что нынешняя школа не соответствует вашим высоким требованиям, неразумно и вредно.
Другое дело – подросток, который пытается самоопределиться, для которого значим вопрос профориентации. Если он вступает в диалог: «Мама, я хочу быть программистом, что мне может в этом помочь», то как бы вам ни нравилась его школа, перевод в другую – разумное решение.
Каждый новый день ставит нас перед выбором. Либо я пользуюсь своей родительской властью единолично, игнорируя потребности и запросы ребенка, потому что мое мнение – единственно правильное. Либо учитываю мнение чада, не равнодушен к его просьбам и только вместе мы приходим к решению.
Безусловно, родитель хочет лучшего для ребенка, но не всегда может просчитать плюсы и минусы. Спасение здесь одно: принимать общее решение в диалоге.
Помню, как переводила своего тринадцатилетнего сына из общеобразовательной школы в частную. В районную школу он практически не ходил. Из девяти учебных месяцев болел семь. В школе ему было скучно. Он предпочитал лежать дома и читать книжки, в том числе учебники, лишь бы не ходить в школу.
Я решила, что в частной школе ему будет интереснее. В ней можно будет участвовать в математических конкурсах, там на него не станут давить, учтут все его особенности, да и уроки в ней проходят как театральные спектакли. Все это «добро» я попыталась транслировать ребенку. В старой школе он находился в жутком стрессе. Все там ему казалось ужасным, драматичным и страшным, хотя он и здоровенный парень. Новая показалась в разы хуже прежней.
Аргументом, который успокоил, было обещание: «Если в течение первого полугодия не понравится, я гарантирую возврат в старую школу». Как только я пообещала, что решение за ним и только от него зависит, где он будет учиться, сын успокоился. Ему было тяжело в новой школе, но оказалось, что оно того стоило. Школу он посещает и возвращаться в старую не планирует.
Полезно и безопасно – нормально выбирать для своего ребенка лучшее
– Амбиции родителей не стоит снимать со счетов. Для многих школа – это статус. Если я топ-менеджер крупной компании, вряд ли мой ребенок будет учиться не в элитной школе.
– Я не встречала родителей, которые выбирают школу по принципу «престижно – не престижно». В конце концов, не в XIX веке живем, чтобы подчеркнуть свою статусность такими средствами. Сегодня школа никак не связана с новой ступенькой в карьерной лестнице родителей.
Вся заточенность на «элитарность», которая нами очень по-разному трактуется, все-таки строится на принципе блага для ребенка и наших финансовых возможностях.
Родители выбирают школу, оценивая их по двум параметрам. Во-первых, насколько с точки зрения будущего вашего ребенка будет полезно в ней учиться. Во-вторых, насколько безопасно и комфортно окружение. Это действительно здраво и правильно.
Со стороны может показаться, что попытка неких знакомых запихнуть сына в лучшую московскую матшколу или школу, на оплату которой приходится отдавать львиную часть зарплаты – бессмысленна и неуместна. Но, как ни странно, именно эта форма заботы родителей позволяет ребенка со скромными способностями стимулировать к чему-то большему. Это позволяет ему чувствовать себя на коне даже при отсутствии учебной и познавательной деятельности.
Я убеждена: главное – решать эти вопросы для каждого ребенка индивидуально. Если стресс из-за требований в новом месте так велик, что выбивает ребенка из колеи, приводит к неврозу, то стоит оставить затею. Но, оставляя ребенка в болоте, где ему и двигаться-то нет надобности, вы тоже ему пользы не приносите.
У одной из моих дочерей умственная отсталость. Когда мы поняли, что она не может учиться в общеобразовательной школе, потому что не тянет программу, мы отправили ее в коррекционную. Но вскоре поняли, что для нашей дочери – это и есть оказаться в болоте. Дочка на тот момент читала, писала, считала. Большая же половина ее класса оказались детьми неговорящими. Мы могли спокойно продержать ее в этой школе все двенадцать лет. Она окончила бы ее, тихо сидя в уголке.
Разумеется, учитель занимался бы более слабыми детьми, помогал и поддерживал бы в первую очередь их. А моя дочка чувствовала бы себя замечательно, тихо улыбаясь учителю и изредка по слогам читая «мама мыла раму». Но мы решили увеличить количество стресса своему ребенку. Правда, в такой ситуации рассчитывать норму стресса нужно здраво. Если бы отдали дочь в обычную школу, то уровень стресса был бы так высок, что ребенок сломался, сорвался бы.
Мы искали компромисс. Нам было важно, с одной стороны, чтобы ее тормошили, чего-то требовали, ждали, чтобы ей пришлось за кем-то и тянуться. С другой стороны, чтобы это было ей по силам. На данный момент мой четырнадцатилетний ребенок закончил всего четыре класса, но в частной школе для здоровых детей. Это оказалось оптимальным вариантом и золотой серединой. Частная школа – это не коррекционная школа, в которой слово криво накарябал – и уже отличник. Это не школа, где подросток обязан освоить весь курс алгебры. В частной школе моя дочь занимается по индивидуальной программе, ей предъявляют требования с учетом особенностей и возможностей, сил и уровня. Ей позволили спокойно сдать программу за начальную школу, невзирая на возраст.
Для детей школа – важный период жизни. И это далеко не только информация, которую они получают, знания, которые осваивают. Поверьте, почти любому родителю хватило бы образования дать ребенку знания в рамках средней школы. Но школа – это история про среду, общение, сверстников, про авторитеты (кроме родителей), которые должны быть в жизни у каждого из нас. Это нормально, если мы выбираем для своих детей лучшее.
Жизнь«У многих были личные охранники, в основном у мальчиков»: Девушки об учёбе в престижных школах
Возможности, запреты и привилегии
В России работают около 850 частных школ, это всего 2 % от общего числа учебных заведений. Самые дорогие частные российские школы находятся в Москве и Подмосковье, а обучение в некоторых из них обойдётся более чем в полтора миллиона рублей. Частные школы закономерно воспринимаются как привилегия, впрочем, их учеников нередко и контролируют больше, чем учеников государственных школ, и окружают запретами.
Наши героини, окончившие платные школы, рассказали о том, чем их учёба отличалась от бесплатной, какие возможности она открывала и какие ограничения на них накладывала.
текст: Эллина Оруджева
(Имя, возраст и даты обучения изменены)
Училась в школе «Президент» с 2006 по 2010 год
Я всегда училась в частных школах — сменила две за одиннадцать лет обучения. В целом 90-е навеяли такой стереотип, что классное советское образование уничтожено, а новое российское ещё не создано, и поэтому общеобразовательные школы точно не дадут качественных знаний. Частные же школы только начали появляться, и там, как правило, очень следили за преподавательским составом, отбором и приёмом учеников.
Первую школу родители выбрали, потому что она была с углублённым изучением английского языка, а в конце 90-х считалось суперважным учить иностранные языки. Когда я была в восьмом классе, мы переехали за город в связи с рождением младшего брата, и первое время папа завозил меня в школу по дороге на работу. Потом стало понятно, что очень неудобно ездить по пробкам полтора-два часа каждый день, и мы начали искать школу недалеко от дома. Так я попала в «Президент».
Перед поступлением завуч школы проводил собеседование, смотрел на отметки и оценивал общую образованность, адекватность, спрашивал, есть ли понимание, на какую специальность и в какой вуз я хочу поступать.
Семестр стоил около трёх тысяч долларов, что по курсу тех лет было не очень дорого — около 200 тысяч рублей в год. Я помню, когда мой брат собирался идти в школу, а я уже её оканчивала, «Президент» планировал переезжать в новое здание и родителям назвали новые, космические цифры — около 900 тысяч рублей в год. Но это неудивительно, они отстроили гигантское здание, с бассейнами, теннисными кортами. Когда я училась, этого всего не было.
Школа снимала одно крыло в санатории, и классы находились в комнатах, которые планировались под номера. Там было чисто, везде маркерные доски, учебниками и рабочими тетрадями, в том числе на английском языке, нас обеспечивала школа. Плюс мы пользовались благами санатория: большая территория, огромный спортивный комплекс, физкультурой мы занимались прямо в лесу, играли в волейбол и футбол. Мероприятия типа линеек тоже проводились на улице. Питание тоже было включено в стоимость, мы ели в столовке при санатории.
Школа тогда только открылась, и там было очень мало народу, особенно в старших классах. В моём, помимо меня, было ещё четыре человека. Младшие классы были побольше — человек по 16, но всё равно концепция школы была ориентирована на индивидуальный подход. В средних и старших классах не было параллелей — мы были единственными, а в младших деление осуществлялось не по буквам — «А», «Б», «В», а по программам: гуманитарии, математики, русская программа и IB. Наш класс работал по индивидуальной программе: тем, кто сдавал технические предметы, ставили больше уроков математики, например, то есть, по сути, у каждого было индивидуальное расписание. Какие-то предметы, типа русского языка, были совместные. Мне для поступления была нужна история, и у меня её было в три раза больше, чем у всех остальных.
Была ещё одна особенность нашего обучения — искусственный экстернат. В десятом классе мы «закрыли» все предметы, которые требовались для школьного аттестата, но были нужны для ЕГЭ. То есть я сдала физику, химию, географию в десятом классе и в одиннадцатом уже не вспоминала об этих предметах. Когда я готовилась к поступлению, я вообще не пользовалась репетиторами, моя программа была адаптирована под мои нужды.
Я училась с 9 до 18:00. Перемены были примерно по 10–15 минут, единственный большой перерыв, обеденный, длился около 40 минут. Когда я подросла и узнала, что у нормальных людей школа заканчивается в три часа дня, у меня был шок.
Мы пользовались благами санатория: большая территория, огромный спортивный комплекс, физкультурой мы занимались прямо в лесу, играли в волейбол и футбол
Учителя были главным достоинством школы. Огромные профессионалы, влюблённые в своё дело, всегда открытые и дружелюбные. Несмотря на то, что физика до сих пор остаётся для меня страшным сном, преподаватель всегда старался рассказывать как можно понятнее, ставил опыты, проводил классные лабораторные. На уроках биологии мы постоянно ходили в лес, изучали природу, препарировали червей и лягушек. Иногда физика тоже проходила на улице, мы пытались найти физические законы в окружающем мире и изучали, как они работают в жизни.
Все восемь лет обучения в своей первой школе из-за преподавательницы по русскому я была уверена, что от природы безграмотная. После того, как я перешла в «Президент», оказалось, что это не так. Я сдала ЕГЭ на 90 с лишним баллов и сейчас постоянно работаю с русским языком.
Наш историк сам писал учебник и привлекал нас к его созданию. Например, говорил: «Я написал главу про Куликовскую битву. Ищите ошибки, давайте свои рецензии, рассказывайте, нравится ли вам порядок изложения». История вообще часто проходила интерактивно. Проходили, допустим, Бородинскую битву — ездили в Бородино на экскурсию и там преподаватель проводил урок. Английский был каждый день и проходил по-разному: английская литература, разговорный английский, чисто грамматика. Занимались как с русскими преподавателями, так и с носителями. Также учили второй язык на выбор: французский, немецкий или испанский, позже добавился китайский.
К ЕГЭ мы тоже готовились весело. Когда нам нужно было механически решать эти бесконечные тесты по русскому языку, преподавательница специально согласовывала расписание, чтобы у нас было 3–4 спаренных урока подряд, и мы выходили на улицу, заказывали пиццу и садились в беседку решать эти тесты.
В школьную программу входила хореография, в том числе танцы, на физкультуре можно было выбрать разные виды спорта: зимой кататься на коньках, летом играть в футбол, волейбол, большой теннис.
Все реально учились. Невозможно было не сделать домашнее задание, спрашивали всех и на каждом занятии, так как уроки строились в формате общей дискуссии и просто посидеть посмотреть в окно у тебя не получилось бы. Я даже списывать только в универе научилась.
В «Президенте» были дополнительные занятия: физический, химический, литературный кружки, шахматы, поэтический и английский клубы, театральная студия, где мы ставили спектакли, готовили разные постановки на праздники и линейки, пели, играли на музыкальных инструментах.
У нас были турслёты, походы, мы варили в котелке гречневую кашу, учились ориентироваться на местности. Ходили в театры, наш преподаватель по английскому водил нас в кино, когда там шли фильмы на английском языке. Ещё у нас была ежегодная традиция — на 9 Мая мы делали концерт для местных ветеранов, которые жили в соседних посёлках. Мы арендовали зал в местном доме культуры и поздравляли их, пели песни военных лет.
Минусы маленьких классов — у тебя нет большой тусовки, но при этом ты общаешься с другими классами: в твоём три человека, в другом пять, в третьем семь — и вы все дружите, несмотря на то, что вы разных возрастов.
Папа с новой семьёй жил за городом в большом доме, а он с мамой остался в городе. Свернул на кривую дорожку, мама вызвала папу, тот отправил его в рехаб, а после забрал к себе и отдал в нашу школу
Мне кажется, что явно не от хорошей жизни люди решают в старших классах перевестись из своей намоленной школы в глухую деревню в класс из пяти человек, чтобы за тобой пристально следили. У нас был разношёрстный коллектив, состоящий из меня, двух мальчиков и двух девочек. Один парень был классическим ребёнком из обеспеченной семьи — очень поздним и единственным, которого сильно опекали, он был такой домашний, миленький, спокойный мальчик. Второй мальчик был его полной противоположностью. У него развелись родители, папа с новой семьёй жил за городом в большом доме, а он с мамой остался в городе и жил в Чертанове. Он учился в обычной школе, свернул на кривую дорожку, и мама решила его спасти, вызвала папу, тот отправил его в рехаб, а после забрал к себе и отдал в нашу школу. Благодаря этому парню я узнала теоретическую базу всех психотропных веществ, которые только существуют. Но вообще он был классный, активный и весёлый, мы отлично общались.
Что касается девчонок, то одна из них тоже была со сложной историей: у неё развелись родители, мама вышла замуж во второй раз, а отчим хотел, чтобы они жили за городом, и перевёл девочку из московской школы в «Президент». Одноклассница была интересная, закрытая, с глубоким внутренним миром. И ещё одна девочка была из обеспеченной, но очень религиозной семьи. У них было пять или шесть детей, она была одной из самых старших. Мы постоянно с ней ругались на уроках литературы, когда она говорила, что Есенин — это богохульство.
Если мы куда-то ездили, по нам никогда нельзя было сказать, что мы из элитной школы. Наверное, потому, что наши родители были немножко другим типом обеспеченных людей, которые выжили в 90-е, когда было то густо, то пусто. А в младших классах, да, было такое, что детей привозили личные водители, охранники доносили до раздевалки рюкзак, на дни рождения дарили украшения и сумки Chanel. Я как-то навещала своих учителей уже в новом здании школы, а там всё такое пафосное, блестящее, ко входу подъезжают «Роллс-Ройсы», все дети сидят в брендах, с рюкзаками Louis Vuitton.
Мои родители всегда хотели погрузить меня в свой круг общения: «У тебя родители обеспеченные, значит, тебе следует общаться с детьми, у которых родители хорошо зарабатывают». А меня всегда тянуло куда-то в противоположную сторону, поэтому большинство моих друзей были из общеобразовательных городских и областных школ. Мне всегда была любопытна нормальная школьная тусовка, жизнь, я думала: «Как было бы круто ходить в обычную школу! Не учиться до шести вечера, а курить за школой!» Но уйти из «Президента» мне никогда не хотелось: сначала мне было очень интересно и нравилось, а потом я больше думала о поступлении.
В школе я училась на отлично, окончила её на одни пятёрки. Поступила на бюджет в МГУ. Один парень уехал в Англию, другой вроде бы поступил в Плешку, про одну девчонку не помню, а вторая пошла на психолога. Насколько мне известно, все и после нас либо поступали в топовые российские вузы, либо уезжали за границу.
После университета я поняла что не буду юристом, искала себя, и вот в двадцать шесть лет я занимаюсь, тем, что мне нравится, — я занимаюсь внешними коммуникациями. Знаю, как сложилась жизнь у ребят из классов постарше-помладше. Одна девочка работает в международном банке, другая стала мамой и очень счастлива. Ещё две девушки окончили МГИМО, делают классный проект по искусству, ведут телеграм-канал, где рассказывают о всяких выставках, устраивают экскурсии с бранчами.
Я очень благодарна школе за здравые ценности и правильные взгляды на жизнь, которые никогда не навязывали, а скорое транслировали своим примером. Нам объясняли, что родители дают нам хорошее образование благодаря тому, что трудились всю жизнь, и нужно по максимуму использовать эти возможности и наращивать личный капитал.
Татьяна
Училась в гимназии «Жуковка» с 2005 по 2013 год
Обучение в «Жуковке» — наша семейная традиция: сначала туда пошёл мой дядя, потом старшая двоюродная сестра, а в 2005 году и мы с двоюродным братом. Я сдавала вступительные тесты: счёт, буквы, базовые знания окружающего мира. Уже тогда гимназия считалась престижной, одной из лучших на Рублёво-Успенском шоссе. Родители платили за школу около 150 тысяч рублей в месяц.
Когда я пошла в первый класс, на территории «Жуковки» построили ещё одно здание для 1–3-х классов. Там всё, естественно, было новое: большие раздевалки, хорошее освещение, удобные парты. А после третьего класса нас перевели в другое строение, где сохранилась отделка ещё из 90-х, хотя парты и стулья менялись каждый год и были интерактивные доски.
В гимназии был КПП, шлагбаум, действовала система пропусков, за пропуск родители платили дополнительно. Школа находилась на втором этаже и имела двойной вход: обычный и через актовый зал. Возле обычного входа, а также на втором этаже стояли охранники.
Поскольку наша гимназия находилась на территории оздоровительного центра, школа арендовала у него актовый зал, где мы занимались спортом, там же проходили концерты. Ещё у нас был бассейн, но мы туда особо не ходили, так как нужно было записываться через оздоровительный комплекс. Столовая находилась не в школе, а в этом комплексе. Там было много разных блюд: пять салатов на выбор каждый день, супы, рыба и мясо, гарниры, сладкое. Питание входило в стоимость, так что мы могли брать всё, что хочется, и в каких угодно количествах.
Первые три года моего обучения школьной формы не было, но потом её ввели, правда, только для начальных классов: бело-серо-розовый костюм. В средней и старшей школе был разрешён просто деловой стиль, а по пятницам можно было приходить в джинсах. Макияж можно, но не броский, яркие ногти нельзя. Хотя я ходила с зелёными ногтями, мне никто ничего не говорил. Главное, чтобы всё выглядело опрятно.
Первые три года школьной формы не было, но потом её ввели для начальных классов: бело-серо-розовый костюм. В средней и старшей школе был разрешён деловой стиль, а по пятницам можно было приходить в джинсах
У нас было три триместра: первый с сентября по декабрь, потом с декабря по февраль и, наконец, с марта по май. Кроме обычных для всех школ каникул, была пасхальная неделя в апреле, когда мы тоже не учились. В младшей школе уроки шли 35 минут, а в старшей — 45–50 минут. Начинались уроки в 9, заканчивались в 15:00. По субботам занятий не было.
Я вообще не любила школу, родители разрешали мне туда не ходить. Учёба казалась мне очень нудной, я была уверена, что всё это можно пройти дома за час. Хотя так было не со всеми предметами — мне нравились английский, литература, химия, математика. Английский я знала с трёх лет, поэтому занятия скорее воспринимала как приятный разговор. В средней школе добавился ещё язык на выбор — французский или немецкий, я выбрала французский. У нас было много уроков в игровой форме: на химии опыты, квесты на литературе. Весной на физкультуре мы играли в футбол, волейбол, баскетбол, зимой занимались фигурным катанием и играли в хоккей.
Списывать нам не удавалось, ведь нас было мало. Чаще всего за урок удавалось опросить всех. Если у тебя плохо шёл предмет, учитель говорил с семьёй и ты оставался на продлёнку или занимался с педагогом дополнительно. Ты мог пересдавать контрольную 2–3 раза, пока не сдашь на четыре. Никого никогда не отчисляли. Директор знал нас поимённо.
Многие преподаватели относились к нам как к младшим друзьям, ты всегда мог остаться после уроков и попросить ещё раз что-то объяснить. В пятницу мы устраивали разные мероприятия, посиделки с учителями, заказывали еду, пили чай. На день рождения приносили угощения, смотрели фильмы.
В классе было где-то 12 человек, но выпускались около пяти на всю параллель. Очень многие после 7–8-го класса уезжали учиться в Великобританию либо уходили в другие школы: «Президент», Павловскую гимназию — более инновационные учебные заведения.
Наш класс делился на группки, хотя в общем мы были дружны, давали друг другу списывать, помогали на контрольных. Мы были спокойные и неконфликтные, а вот параллельный класс — озорной, шумный, дерзкий. В школе все друг друга знали. На класс старше учился сын Олега Газманова, Филипп, на класс младше — Стеша Маликова, с которой мы до сих пор общаемся, кстати, её родителям «Жуковку» посоветовали мои родители.
Класса с седьмого все начали ходить с брендовыми сумками, на каблуках. Были постоянные разговоры: «Я поеду в тот ресторан на выходных». — «А я в этот». Меня это чуть-чуть раздражало и смешило, я не понимала, зачем это выставлять напоказ: каждый из нас здесь учился, мы все из обеспеченных семей.
В школе все друг друга знали. На класс старше учился сын Олега Газманова, Филипп, на класс младше — Стеша Маликова, с которой мы до сих пор общаемся, её родителям «Жуковку» посоветовали мои
У многих были личные охранники, причём почему-то по большей части у мальчиков. Охранники сидели внизу и ждали окончания занятий. Порой, когда мы шли на завтрак, охранники следовали за нами. Один мой одноклассник приезжал в школу на машине, а за ним следовали ещё две машины с охраной. На парковке стояли «Мерседесы», «БМВ», «Лексусы», «Бентли». Водители были у всех. У нас с братом был один водитель на двоих.
Где-то раз в месяц мы куда-нибудь ездили. Проходили какое-нибудь литературное произведение и посещали спектакль: «Евгения Онегина», «Анну Каренину». Нас водили в Музей космонавтики, зоопарк, на Бородинскую панораму. Были экскурсии в Петербург, Углич, Мышкин. Каждый сентябрь проходил турслёт — школа арендовала небольшой участок леса и организовывала квесты, мы готовили на костре, лазали по деревьям. В конце учебного года тоже были выездные мероприятия: картинг, пейнтбол.
В шестом классе я перешла в Павловскую гимназию — дело в том, что закрыли мост, который шёл от нашего дома до «Жуковки», плюс я выступала в той школе на концерте, и родителям очень понравилась гимназия. Проучилась я там с сентября по декабрь, и это было мучение. Учёба начиналась в 8:30 и шла чуть ли не до шести вечера, потому что после занятий нужно было обязательно посещать кружки. После гимназии у меня ещё были плавание и балет, так что домой я возвращалась около девяти и садилась за уроки — моя семья меня просто не видела. И я вернулась назад.
Моя дядя живёт в Англии, и с трёх лет каждое лето я туда ездила. В седьмом классе я решила, что хочу учиться в Великобритании. Через год я перешла на домашнее обучение. Ходила в школу три раза в неделю, всё остальное время готовилась к поступлению. В итоге я переехала и уже девятый год живу в Англии. Окончила курс «Бизнес в индустрии моды» в филиале Института Марангони, сейчас учусь в Британской школе моды, изучаю маркетинг в индустрии моды и образа жизни.
Моя лучшая подруга, с которой мы учились, тоже переехала в Англию и оканчивает колледж Central Saint Martins. Те, кто остались в России, поступили в МГУ, МГИМО, РАНХиГС. Я благодарна «Жуковке» за то, что она дала мне веру в себя и мотивацию достичь чего-то большего.
Алёна
Училась в Московской экономической школе с 2006 по 2017 год
В МЭШ можно попасть только по письменной рекомендации: тебя должны посоветовать те, кто учился в этой школе. Мой брат тоже ходил в эту школу, но в другой филиал — на Пресне, поэтому мне рекомендации были не нужны. За обучение родители платили больше миллиона рублей в год.
И внутри, и снаружи школа очень крутая. Всё оформлено в светлых тонах, только парты и стулья синие. Большие кабинеты, интерактивные доски, хорошие компьютеры, огромный актовый зал, бассейн, отличная столовая плюс отдельно кафе. Разнообразное питание: горячее, несколько гарниров, куча сладкого, бутерброды, выпечка. До пятого или шестого класса питание входит в стоимость, потом ты платишь сам. В спортзале стоят тренажёры. В туалетах даже есть душ. Снаружи здания большая детская площадка, за школой поле, где проходят игры и спортивные мероприятия. Возле школы лес, где у нас проходили субботники и мы сажали деревья.
До десятого класса все были обязаны носить школьную форму, потом разрешён свободный офисный стиль. Форма стандартная: юбка или сарафан, рубашка, у мальчиков брюки, галстуки и жилетки, девочки могли повязывать на шею платочек вместо галстука. Белый верх и чёрный, серый или синий низ. На пиджаках — нашивки с эмблемой МЭШ. Внутри школы был магазин, где можно было приобрести школьную форму. За косметику и распущенные волосы особо не ругали. По пятницам можно было ходить в джинсах.
В моём классе было около 20 человек, нас делили на две мини-группы. Группы расходились по классам, куда приходили учителя и вели уроки. То есть практически на каждый предмет было два преподавателя, кроме физкультуры например. Ещё у нас был общий кабинет — с диванчиками, настольными играми, пинг-понгом, где мы проводили практически всё время, за исключением уроков.
Уроки шли 40 минут, перемены — 10–15. Плюс обеденный перерыв — 30 минут и перемена на завтрак — 20 минут, в обед мы также ходили на прогулку вместе с классным руководителем. Занятия начинались в 9 и заканчивались около 18:00. В субботу мы не учились.
По понедельникам у нас была ассамблея — что-то наподобие линейки, где мы слушали планы на неделю, в конце года на ассамблеях награждали учеников за успехи в учёбе и внеклассной деятельности.
Все педагоги были добрые и отзывчивые. С первого класса мы учили английский, причём английских было два — с носителем и русскоязычным преподавателем. Мы смотрели фильмы, решали кроссворды.
С пятого класса добавлялся французский, испанский или немецкий. Ещё в пятом классе мы делали обязательный проект по бионике на английском языке. Писали эссе, делали презентацию, плакаты и макет — у нас была тема «Бионика в архитектуре», и мы создали модель комплекса «Истгейт», который находится в Зимбабве. Потом презентовали это учителям и родителям.
В седьмом классе у нас стали преподавать экономику, и до одиннадцатого класса мы проходили программу первого курса университета. А ещё я очень любила предмет «драма»: там мы ставили этюды и придумывали пантомимы, учили скороговорки, тренировали дикцию.
До шестого класса я была отличницей, потом стала учиться хуже, но всё равно окончила школу без троек. Кстати, школьные дневники мы называли органайзерами, их нам выдавала школа.
В МЭШ было много дополнительных занятий: гитара, флейта, фортепиано, драмкружок, шахматы, гимнастика, танцы. Когда у меня была музыкалка, я выходила из школы в семь вечера.
Все педагоги были добрые и отзывчивые. С первого класса мы учили английский, причём английских было два — с носителем и русскоязычным преподавателем. Мы смотрели фильмы, решали кроссворды