Что такое эксвизитная ситуация

19.1. Неординарные ситуации

Описанные в предыдущих главах чрезвычайные ситуации различного характера вызывают у человека психическую реакцию, которая зависит от уровня его профессиональной и психологической готовности.

Неординарные ситуации — это ситуации, в которых противоречие внешнее или внутреннее в определенный момент развития предельно обострено и требует своего снятия. Более корректное название ситуаций, о которых идет речь, — эксвизитные. Эксвизитные ситуации имеют следующие характеристики: 1.

Наличие нервно-психического напряжения, качество и интенсивность которого зависит от готовности человека разрешить чрезвычайную ситуацию. 2.

Объективные параметры ситуации: неопределенность и неструктурированность условий, средств, целей. 3.

У человека есть опыт разрешения аналогичных ситуаций и возможность его переноса на вновь возникшие обстоятельства.

Выделим две главные характеристики эксвизитных ситуаций: 1.

Человек, находясь в эксвизитной ситуации, переживает эмоциональное психическое напряжение, качество и интенсивность которого зависит от выраженности, субъективной переживаемости, потребности в разрешении проблемы: объективных параметров ситуации (неструктурированность условий, средств, целей); представленности структуры ситуации в сознании личности (опыт разрешения аналогичных ситуаций, уверенность в разрешении проблемы). 2.

Эксвизитные ситуации являются перерывом в жизни личности, который лает возможность перестройки ранее сложившихся структур деятельности, общения. системы установок, отношений и выхода в иное, более совершенное качество саморегуляции. В каждом конкретном случае невозможно провести грань между обычной и эксвизитной ситуацией со стороны. Качество индивидуальной регуляции поведения в ситуации не зависит от самой ситуации, а определяется внутренней картиной ситуации.

эпистимической уверенностью в разрешении ситуации ранее опробованными способами.

Психологическая характеристика эксвизитной ситуации в зависимости от вида чрезвычайной ситуации будет определяться сочетанием нарушенных полей адаптации (идентичности, территориальности, временности, иерархичности).

Психопатологические последствия ЧС

отдаленные (наблюдаются и через 5 лет).

Динамику психопатологических последствий целесообразно рассматривать

синдромодинамика первичного эго-стресса (стресса осознания психотравмирующей реальности), то есть осознание человеком неотвратимости факта случившегося чрезвычайного происшествия; 2)

социально приемлемые варианты психопатологической эволюции личности участников чрезвычайной ситуации: психические (невротические) и психосоматические расстройства; 3)

социально негативные варианты психопатологической эволюции личности участников чрезвычайной ситуации: расстройства социального поведения, в отношении которых позиция государства носит медико-правовой характер.

Когда минует аффективно-шоковая (острая) реакция выступает картина первичного травматического эго-стресса (стресса осознания).

Структуру синдрома составляют: 1.

при наличии внешней блокады проявления агрессии возможны аутоагрессивные действия либо дальнейшая регрессия не глубже трехлетнего уровня с нарушением сфинктериальной дисциплины («медвежья болезнь»). Эмоциональность связана с переживанием чувства беспомощной подверженности реальной опасности. 2.

Аффект болезненного недоумения, который характерен для начального периода существования эго-стресса и отражает наличие упорных и безуспешных попыток осмысления новой психотравмирующей реальности. 3.

Аффект психалгии. Невыразимое словами переживание душевной боли, страдании, для которого характерны длительность, скрытность с оттенком признания безнадежности, безвозвратности. В структуру феномена душевной боли следует включить внешнее напряжение и гиперестезические реакции в силу их алекситмической формы. Длительная алекситмическая психалгия может стать причиной внешне немотивированных вспышек алкогольных и токсикоманных эксцессов, суицидов. Это возможно при чрезвычайной ситуации любого характера. Далее описан суицидальный процесс. 19.2.1.

Источник

Раздел I. Современные представления об эксквизитных ситуациях и психологической защите

1. Эксквизитные ситуации

Культура делает нас похожими друг на друга. Благодаря культуре устанавливается связь времен, поколений и пространств. По своей культурно-родовой сущности я равен современнику в любой части света (связь пространств) и человеку из прошлого и будущего (связь времен и пространств). Живя в культуре, мы живем в одних измерениях.

Но культура делает нас и разными. Она рвет пространство и время. Мое Я ни на кого и ни на что не похоже. Бытие человека — всегда проживание в культуре; оно осуществляется каждый раз в конкретной, актуальной, социальной, исторической ситуации, которая, с одной стороны, есть дискретный, отдельный отрезок бытия, с другой стороны, она невычленяема в моей культурной непрерывности и неизбывности.

В этом отношении ситуация (и культура) всегда проблематична, «в ней есть всегда как бы пустые, незаполненные места (Leerstellungen), через которые «проглядывает» нечто выходящее за ее пределы и связывающее ее со всем существующим» [49, с.362]. Выход за пределы конкретной ситуации есть выход за пределы самого себя. Позволим продолжить Рубинштейна: «Я непрерывно взрываю, изменяю ситуацию, в которой я нахожусь, а вместе с тем непрерывно выхожу за пределы самого себя. Этот выход за пределы самого себя не есть отрицание моей сущности… это ее становление и вместе с тем реализация моей сущности; не отрицание самого себя и становление, но становление и реализация. Отрицается только мое наличное бытие, моя завершенность, конечность» |49, с.3441. Макс Шелер считает, что приход в этот мир чснжека предполагает реализацию его как некоего за- mi.iiи, именно поэтому человек есть «существо, превос- мшишгг гимо себя и мир» [64, с.60]. В этом смысле бытие и и ни к,1 мемфншчно, именно отсюда способность челом. Iа к ф. шепендированию, к когнитивным и эмоци- oii.in.hi.imныходям iaпределы наличия бытия, «по ту сторону добра и зла» (Ф.Ницше). Когда «придется лететь», «естественного закона» и «человеческой совести» будет недостаточно (Льюис К.С. — Цит. по: 53, с. 105).

Но в любой миг бытия, в любой ситуации есть возможность для трансцендирования, есть возможность восстановить связь времен и пространств. Логика жизни «требует от мимолетного человека, чтобы он жил так, как если бы его поступки предназначались для бесконечного исторического ряда. Она (логика жизни. — Э.К.) настаивает на неотменяемых связях общего бытия, любви и творчества, жалости и вины» [17, с. 154].

Я назову это измерением мерою смерти» [11, с. 129]. Но, это, так сказать, полеты философского сознания. Психологам при всей необходимости философских взлетов приходится работать в других измерениях. Они к проблеме конечности — трансцендентности ситуации жизни сделают уточнение: особую значимость для снятия культурной «конечности», укорененности личности в ситуации представляют собой не все ситуации, а только те, где заострено некое противоречие, и это противоречие представлено личности как соответствующее, отнюдь не легкое переживание.

Может возникнуть вопрос: причем тут ситуация? Речь в книге идет о психологической защите, неких психологических механизмах регуляции. И вот сразу же мы представляем тезис, который мы будем разворачивать и доказывать на протяжении всей книги и который может послужить нам предварительным, очень приблизительным определением психологической защиты: психологическая защита — не нормальный, а особый, необычный способ разрешения ситуации и психологической регуляции поведения в ситуациях затруднения, в ситуациях некой невозможности. Психологическая защита инициируется такими исключительными, эксквизитными ситуациями. Одно из значений английского слова exquisite— «острый, сильный, исключительный».

Прежде чем говорить об эксквизитных ситуациях, хотелось бы понять, что такое собственно ситуация.

Но нам вслед за Б.Ф.Ломовым приходится сетовать на то, что «психология пока еще не располагает достаточно строгими способами и средствами описания ситуации (экспериментальной и жизненной) как системы» [33, с. 120]. Написано это почти десять лет назад, но, к сожалению, сохраняет свою силу и до сих пор. Сам Ломов пытается определить ситуацию не как отдельное событие, а как систему событий, которая является причиной того или иного поведенческого акта, благодаря которому собственно ситуация и меняется, а уже измененная система событий, ситуация приобретает возможность последующего воздействия на поведение человека, и так без конца. В этом круговороте причина и следствие постоянно меняются местами. Здесь есть возможность определить ситуацию как констелляцию субъективных и объективных факторов, как сочетание внешних и личностных факторов.

Нас интересуют те ситуации, которые исключительны, эксквизитны, где противоречие предельно заострено и личностно переживается. По сути мы определили чрезвычайно схематично, очень приблизительно родовое понятие эксквизитных ситуаций. Все ситуации по параметру эксквизитности можно представить себе как некий ряд, континуум с двумя полюсами.

Один полюс представляют проблемные ситуации, для решения которых априорно не заданы способы поведения и мышления и где решение проблемы состоит в создании Ноиыч способов поведения и (или) в конструировании пиний психической реальности.

Друюп пои юс представлен так называемыми «пограничными (и|у. шмнми» (К.Ясперс), где от личности тре- fiyeiiHcnoioOiiocii. н гернимость к экзистенциальным перс айн, шиши, когда псе существо человека захвачено вопрошанием о смысле бытия, отмеченного знаком своей конечности (хайдеггеровское «бытие-к-смерти»). Любое экзистенциальное переживание — это всегда и психическое переживание, которое как правило эмоционально негативно окрашено, которое воспринимается как психологический дискомфорт (в лучшем случае) или как сильное угнетенное, депрессивное состояние, как состояние отчаяния (в худшем случае). В последнем случае человек не может реализовать, точнее, считает, что не может реализовать центральные установки, осуществить смысл своей жизни ни самым оснащенным предметно- практическим действием [76], ни самым изощренным философским вопрошанием.

Между этими двумя полюсами континуума эксквизитности располагаются ситуации стресса, фрустрации, конфликта.

Психологический механизм возникновения экскви- зитной ситуации обусловлен финальной направленностью любого психического акта. Филогенетической предпосылкой «финального поведения» является рефлекс цели, впервые описанный И.П.Павловым еще в 1916 году. Согласно И.П.Павлову, рефлекс цели задает направленность любого живого организма, обладающего психикой, любой жизни на развитие, на будущее: «Вся жизнь есть осуществление одной цели, а именно, сохранение самой жизни, неустанная работа того, что называется общим инстинктом жизни» [42, с. 142]. По сути об этом же гораздо раньше писал Артур Шопенгауэр: «Воля к жизни — сокровеннейшая сущность человека» [65, с.85]. Один из ведущих представителей так называемой динамической теории психологии личности, западногерманский психолог Ганс Томэ утверждает, что человек есть целеустремленное целое, нечто заданное на будущее. Без финальной направленности психического акта трудно представить себе его интеграцию, целостность, гешталь- тность [98, с. 16].

Проявление рефлекса цели предполагает известное напряжение, определенную энергетическую направленность, некий модус активности, который находит свое выражение в моментальной интеграции определенной части или же всех функций живой системы. Но чтобы возникло известное напряжение, психический акт должен быть блокирован препятствием внешнего или внутреннего плана. И тогда начинает действовать закон «психической запруды», который еще на рубеже веков сформулировал немецкий философ и психолог Теодор Липпс: «Если прерывается или тормозится естественный ход психического события, или в него в какой-то момент вступает чуждый элемент, то там, где происходит задержка, нарушение, наступает затопление» (Stauung) [86, с. 108]. Под «затоплением» понимается резкое повышение психической напряженности.

Каждый психологический акт обладает определенным энергетическим потенциалом, он энергетически обеспечен. И это энергетическое обеспечение акта возрастает, если возникает затруднение при его разворачивании, протекании. Происходит то, что в общем контексте исследований стресса Ганс Селье называл «неспецифической мобилизацией организма» [51], или стягивание, «затопление» и моментальная интеграция всех сил к месту задержки, к месту прерыва акта.

Блокировка психического акта может вызываться самыми разными факторами. Это может быть и борьба двух равноценных мотивов, двух равных по силе желаний (страшно хочу съесть кусочек торта и так же сильно хочу сохранить фигуру), и несоответствие желаний и возможностей (хочу, но не могу, не хватает предметно-практической оснащенности), и противоречие между желанием и запретом (хочу, но нельзя этого делать, не положено), и диссонанс двух знаний (одни говорят, что я хороший, другие — что я плохой, или: мать говорит, что это можно, а отец говорит, что нельзя) и т. д. и т. п.

Уровень «затопления» и качество интеграции психической энергии зависит от того, какое онтологическое поле личности блокировано, «какая жизненная необходимость оказывается парализованной в результате неспособности имеющихся у субъектов типов активности справиться с наличными внешними и внутренними условиями жизнедеятельности» [16, с.32]. Специфика онтологического поля и определяет, в каком виде эксквизитной ситуации мы будем находиться.

Попробуем описать разные виды эксквизитов, имея общей целью выяснить некие инварианты протекания психического акта и поведения человека в этих ситуациях.

Начнем с проблемных ситуаций. Сама проблемная ситуация определяется как комплекс условий, который собственно и вызывает процесс мышления. Но именно в этом комплексе должен быть некий прерыв, некая несогласованность, некая преграда, которая собственно как раз и инициирует процесс мышления. А.М.Матюшкин [37] как раз и рассматривал проблемную ситуацию как рассогласование между целью, способом и условиями действий. Если неизвестна цель, то перед нами пример теоретической проблемной ситуации, если не ясен способ достижения цели, то это пример практической проблемной ситуации, а неструктурированность условий характеризует учебную проблемную ситуацию.

Согласно немецкому исследователю Д.Дёрнеру, основная масса ежедневных проблемных ситуаций представляет собой проблемы с неясными целевыми критериями или критериями, которые взаимоисключают друг друга и которые очень часто чрезвычайно трудно согласовать (пример: согласование целей повышения К МД шектро- станции с экологическими целями). Этот психолог называет проблемной такую ситуацию, «для ришчши которой априорно нет никаких заданных способов поведения (например, приобретенных предыдущим обучением)» [74, с. 11]. Решение проблемы состоит в «новом программировании» психических процессов и новых способов поведения. Существенным моментом процесса решения проблемы является наличие незамкнутых, открытых структур и схем памяти, которые способны переструктурироваться и/или вобрать в себя новую информацию. Само чувство дисгармонии, дискомфорт в восприятии неготовой, незавершенной вещи побуждает к мышлению и удерживает на определенном уровне активации (там же, с. 15). И опять мы имеем дело с тягой к завершению гештальта. Чувство возможности завершения геш- тальта движет человеком и заставляет его закончить ситуацию, решить ее. Мало того, предвкушение гештальта делает эту работу волнующей, эмоционально положительно окрашенной, несмотря на предельные затраты. Мало того, даже сильные негативные эмоции в проблемной ситуации могут приводить к предельной активации всех схем поведения и мышления. Понятно, что есть некие индивидуальные пределы в активизации решений. На ка- ком-то уровне активизации может появиться «уклоняющееся мышление» (фантазии, капсулирование, уход в незначимую детализацию и т. д.), даже просто отказ от решения проблемы. Чрезмерная эмоциональность, как положительно, так и отрицательно окрашенная, снижает качество исполнения. Например, негативное проявление положительных эмоций может сказаться в том, что, по мере приближения к цели, сильные положительные переживания приводят к ослаблению внимания и поверхностному мышлению. Л.И.Божович, Л.С.Славина и Т.В.Ендовицкая [13] показали, что при альтернативном поведении интеллектуальная работа, взвешивание «за» и «против» либо полностью может блокироваться сильным мотивом, либо процессы рассуждения будут непосредственно направлены на поддержку более сильного мотива.

Практика и теория социально-психологических исследований оперирует не проблемной ситуацией, а конфликтом.

В рамках теории ролей [81] источниками конфликтов рассматриваются: 1) несовместимость полученной инструкции о совершении определенного действия с уверенностью человека в том, что реально выполняемое действие противоречит инструкции; 2) противоречие и несогласованность информации, получаемой от разных членов организации; 3) несовместимость ролей, исполняемых на работе и в частной жизни; 4) реальная угроза моральным ценностям и невозможность удовлетворения основных потребностей человека в результате выполнения определенной работы.

Н.В.Гришина [68] определяет конфликты в производственной сфере, во-первых, как реакции на препятствие к достижению целей совместной деятельности, на поведение участников взаимодействия, если оно не соответствует ожиданиям, и, во-вторых, как реакции, возникающие вследствие несовместимости индивидуальных особенностей (характера, культурных и духовных ценностей, установок и т. д.). Конфликтные ситуации сопровождаются сильными эмоциональными переживаниями, ухудшением отношений с окружающими. Но Н.В.Гришина одновременно указывает и на положительные функции конфликта, в частности они «помогают решать многие наболевшие вопросы производства и даже способствуют оздоровлению общей атмосферы в коллективе».

На позитивные функции конфликта обращают внимание также Ф.М.Бородкин и Н.М.Коряк [14] в своих исследованиях феноменов в социальных организациях. Несмотря на то, что конфликт — крайнее, радикальное, хирургическое средство, он, все же, во-первых, помогает диагностировать узкие места в организации и личности, во-вторых, он вызывает острую перестройку структуры взаимодействия между различными звеньями организации и элементами жизненного опыта личности. Однако при определенной степени выраженности конфликта наблюдается и отрицательная его роль в организациях: усиливается враждебность человека к своему окружению, ухудшается самочувствие, настроение. Прок-кание конфликта связано с большими моральными и психологическими издержками.

Г.-Д.Шмидт [92] исследовал так называемые позиционные конфликты, которые вызываются динамикой развития и общим объемом позиционных нагрузок личности. Для каждого человека существует определенный оптимум в количестве выполняемых им социальных ролей. Выше данного оптимума личность начинает испытывать ролевую перегрузку и неэффективно исполняет свои роли. Ролевая перегрузка приводит личность к необходимости иерархизации выполняемых ролей, а часто даже к отказу от некоторых. Психологическая перегрузка может возникнуть и в результате несовместимости некоторых ролей и позиций (несовместимы, например, позиция начальника и позиция любовника по отношению к своей подчиненной). Может статься, что ролевые требования гораздо шире «зоны актуального развития» личности. Личность не справляется с ролевыми предписаниями, но ей чрезвычайно нравятся преимущества от статуса данной роли. Позиционные нагрузки возникают также при смене позиций, например, при переходе от одной должности к другой, при этом горизонтальное передвижение более повышает вероятность переживания неадекватных эмоциональных состояний, нежели передвижение вверх по служебной лестнице, при смене профессиональной деятельности, месте проживания, при изменении социометрического статуса в группе, при переходе от детства к взрослости и т. д.

М.М.Ященко [66, 67], исследуя конфликтные ситуации в процессе обучения и воспитания, к факторам, определяющим уровень напряжения в конфликтной ситуации, относит природу конфликта, его содержание, силу потребности личности и уровень препятствия, сознание ближайших и отдаленных, неизбежных и вероятных последствий, альтернативность и многоплановость выбора решения, круг лиц, участвующих в конфликте, мнение референтных лиц, степень неожиданности конфликта для его участников, длительность протекания конфликта. Этот исследователь считает, что любая сложная ситуация содержит в себе предпосылки для формирования как положительных, так и отрицательных нравственных качеств и свойств. Дело не в самой трудности и не в самой сложности ситуации, а в направленности ее преодоления личностью. Отметим, что М.М.Ященко — один из немногих исследователей в психолого-педагогической литературе, которые убеждают нас, что сложная конфликтная ситуация — педагогически целесообразное и закономерное следствие и даже необходимый этап воспитательного процесса. Она может и должна выступать как активное средство выявления зрелости личности школьника, в частности, его нравственной направленности, в формировании его личностных свойств. Проведенное одним из авторов данной книги исследование конфликтных ситуаций между учителем и учеником показало, что в педагогической деятельности конфликтные ситуации представляют собой психологическую репрезентацию как общих противоречий в развитии педагогических систем, так и противоречий во взаимодействии между конкретным педагогом и его воспитанником. Функциональное значение конфликтных ситуаций состоит в выявлении «узких мест» в структуре педагогического взаимодействия, в личности педагога и личности воспитанника, в представлении возможности кардинального изменения ранее сложившихся, но актуально уже демонстрирующих свою несостоятельность структур профессиональной деятельности педагога, педагогического общения, системы воспитательных воздействий, а также в открытии возможности выхода на более совершенное качество саморегуляции и управления процессом формирования личности воспитанника. Эмоциональная включенность в конфликт способствует более адекватному его разрешению, но это происходит в том случае, когда переживаемые негативные эмоции не переносятся, не отреагирую! ся на партнере в конфликте, даже если этот партнер объективно был «стимулятором» конфликта. В этом случае эмоциональные компоненты выполняют активи шрующую и мобилизующую роль. Разрешимый конфлим позволяет выйти его участникам на новый, более продуктивный уровень взаимодействия [27].

Итак, ситуация как система детерминирует поведение человека, но, с другой стороны, в эту же ситуацию вовлечен человек, активный, постоянно трансценди- рующий субъект со своими потребностями, интересами, целями. В каждом конкретном случае объективно, извне, с позиций стороннего наблюдателя почти невозможно провести границу между обычной и эксквизит- ной ситуацией. Находясь в ситуации (и даже вне ситуации, осмысляя ее), я ее отражаю, переживаю. Качество индивидуальной регуляции поведения в ситуации прямо не зависит от объективной структуры ситуации, за качество переживания ситуации как проблемы или не проблемы, за качество поведения отвечает субъективная представленность ситуации в личности [94], внутренняя картина ситуации. В медико-психологической литературе принято даже говорить о внутренней картине болезни.

Д.Дсрнер [74 | показал, что эмоциональное переживание проблемно-конфликтных ситуаций, которое в конечном счете определяет адекватность отражения и разрешения проблемы, зависит от Я-концепции, в частности от концепции собственной актуальной компетентности.

Последняя представляет собой довольно сложное образование. Его составляющими являются, во-первых, так называемая эвристическая компетентность — чаще всего неосознаваемая уверенность в своих способностях решить проблему, несмотря на то, что до этого у индивида не было опыта разрешения подобных ситуаций и, во-вторых, так называемая эпистемическая вера в разрешение актуальной ситуации ранее апробированными способами. Резкое понижение актуальной компетентности вызывается, с одной стороны, тем, что ранее приобретенный опыт «сейчас и здесь» не пригоден, не достаточен, а с другой стороны — и это главный фактор — эвристическая компетентность низка. Это приводит к переживанию сильных негативных эмоций, в частности тревоги, и соответственно сказывается на вероятности неадекватного» уклоняющегося» поведения. Другой случай, другое сочетание элементов актуальной компетентности — пониженная эпистемическая компетентность при относительно высокой эвристической компетентности — не столь резко сказывается на продуктивности разрешения ситуации.

Эта небольшая «пробежка» по литературе позволяет нам выделить во всем многообразии эксквизитных ситуаций, несмотря на все различия исследовательских парадигм, две главные инвариантные характеристики:

А. Человек, находясь в эксквизитной ситуации, переживает эмоционально-психическое напряжение, качество и интенсивность которого зависит, во-первых, от выраженности и субъективной пере- живаемости потребности в разрешении проблемы; во-вторых, от объективных параметров ситуации (неструктурированность условий, средств, целей); в-третьих, от представленности структуры ситуации в сознании личности; от отражения собственных возможностей (от опыта разрешения аналогичных ситуаций, от уверенности в способности решить любую проблему).

Б. Эксквизитные ситуации являются тем «прерывом постепенности» в жизни личности, которые представляют собой возможности перестройки ранее сложившихся структур деятельности, общения и структуры личностных свойств (системы отношений, установок, ценностных ориентаций) и выход на иное, более совершенное качество саморегуляции и взаимодействия с миром. В разрешении ситуации актуализируются возможности личности как субъекта своей жизни. Но это в том случае, если ситуация действительно творчески разрешается, стойко переживается (если ее невозможно разрешить).

В другом случае, патологическом, эксквизитные ситуации загоняют человека в болезнь. Второй, патологический, способ проживания эксквизита — это либо возврат к животному существованию, к обескультурива- нию, к потере человеческой сущности, либо выпад против своей культурной сущности через самоубийство, либо выход в собственные миры, иные реальности, ничего общего с этим миром, этим бытием, с этой культурой не имеющие. Правда, в последнем случае может происходить стыковка с творчеством: очень часто невроз и психоз изоморфны творчеству. Видимо, континуум переживаний эксквизитных ситуаций не линеен (творчество — патология), а представляет собой некий замкнутый круг, где границы между творческим и патологическим переживанием мира размыты.

Каждый человек, каждая культура нарабатывает свои уровни терпимости к эксквизитным ситуациям, ту степень овладения свободой, которая переносима культурой и индивидуальным сознанием. Чем нетолерантнее культура и личность к эксквизитам, тем больше вероятность наработки и использования третьего, психозащитного, способа проживания ситуации. В данном случае проблема, конфликт, стресс, кризис воспринимается в первую очередь как угроза личному благополучию, своему лицу, своей ранее сложившейся целостности; в этом случае весь мой психологический аппарат пытается защититься, отгородиться от таких ситуаций, а если я нахожусь уже в этой ситуации, то скорее, скорее снять психический дискомфорт, напряжение — этот атрибут переживания эксквизита. И вот тут определяющим моментом в активности является психологическая защита.

Тут мы предлагаем обратиться к становлению категориального аппарата психологической защиты, рассмотреть ее как предмет научных исследований.

Источник