что делают в ординаторской

Как проходит день ординатора в российской больнице

Анастасия Данилова, ординатор Института имени Герцена по специальности «онкология», рассказала «Афише», как выглядит ее стандартный рабочий день.

Наверное, многие думают, что жизнь молодого врача — это что-то похожее на сериал «Анатомия страсти» — сплошные вертолеты, экстренные операции, счастье, слезы и любовные истории между дежурствами. Но в большом московском стационаре это совсем не так. Операции и пациенты чаще всего плановые, но от этого работать и учиться ничуть не менее интересно.

Рабочий день начинается в 8 утра. В 8.20 проходит пятиминутка, где медсестры передают ординаторам дежурство по отделению и рассказывают, как чувствовали себя пациенты вечером и ночью, а ординаторы обсуждают со своими кураторами планы на день — исследования, процедуры, операции, выписки, поступления.

В 8.40 каждый день все собираются на общеврачебную конференцию. На ней обсуждается каждый пациент, который идет на операцию. Докладывают обычно ординаторы. Выходишь перед всеми врачами института, включаешь презентацию на большом экране и докладываешь. «К операции подготовлен пациент N с диагнозом Z. Из анамнеза известно… Обратился за помощью… По данным комплексного обследования… Обсужден на консилиуме… Принято решение…» Первый доклад делать было очень страшно, и, когда я все сказала, не запнувшись, не мямля и еще в микрофон, а потом мне еще и не задали вопросов, я почувствовала себя уже настоящим врачом.

После конференции все врачи разбегаются обратно по отделениям: кто-то в — операционную, кто-то — записывать пациентов на исследования. Часть врачей сопровождают пациентов на самих исследованиях. Ординаторам сначала доверяют не слишком много: вести дневники, записывать пациентов на анализы, делать заявки на кровь (если во время операции требуется переливание, то ординатор должен предупреждать отделение переливания, потом во время операции идти туда, забирать кровь, делать экспресс-анализ на группу, проверять на совместимость и передавать анестезиологу, работающему в операционной). Но чем больше ординатор находится в отделении и чем лучше он себя проявляет, тем больше ответственных дел ему поручают. Через какое-то время ты уже сам ведешь пациентов, сам назначаешь исследования, лекарства, тебе начинают доверять больше в операционной — не только держать отсосы, крючки и вязать узлы, но и самостоятельно шить, коагулировать, а потом и делать разрезы. Каждая новая обязанность воспринимается как подарок — ей безумно радуешься.

Бывало, что я вела одновременно 8–9 пациентов, лежащих в отделении. Это полноценная занятость врача: приходишь в 7.30, уходишь не раньше 19.00. Поступает пациент, ты его осматриваешь, опрашиваешь, беседуешь, записываешь на все исследования, потом следишь за тем, чтобы исследования проводились вовремя, готовишь к операции, пациента оперируют, потом ты ведешь его послеоперационно и выписываешь. Часто сильно хочется спать, особенно после суточного дежурства (у ординаторов они случаются 1–2 раза в месяц).

Очень много работы с клеем, ножницами и бумагой. Есть электронные истории болезней, они заполняются, но как-то так сложилось, что все необходимо дублировать в бумажной истории болезни, поэтому каждый дневник, согласие, осмотр, эпикриз ты еще и распечатываешь, режешь (чтобы влезло) и вклеиваешь в нее.

Некоторые на обороте бумаги клеем делают спиральки, кто-то кружочки рисует, кто-то вообще звезды и солнце — у меня всегда получаются маленькие торнадо с точками на краях.

День пролетает незаметно — в институте 3 корпуса и 12 этажей, и бегать по ним все равно быстрее, чем ждать лифтов, так что немалая часть времени уходит именно на «пойти в морфологию, узнать, пришла ли биопсия», «сбегать в цитологию», «узнать, когда заберут на УЗИ». Казалось бы, все эти вещи можно делать по телефону, но в реальности всегда вернее добежать самой. Если врач редко заходит к пациенту, не стоит думать, что он о нем забыл, пьет чай или выбирает одежду в интернет-магазине. Он бегает между этажами здания, записывает пациента на консультации, узнает в лаборатории, готова ли кровь, и так далее. В те дни, когда запланированы операции, ты от двух до пяти часов проводишь в операционной, но другие обязанности при этом никуда не деваются.

По утрам ординаторы обычно хотят первыми обойти пациентов в палатах, особенно когда им только начинают доверять самостоятельно их вести. Всегда очень приятно, когда пациенты знают, что ординаторов нужно называть по имени отчеству, а не Девушка, Оленька и Солнышко.

Очень льстят первые конфеты, но потом понимаешь, что, если бы пациенты при выписке дарили бутерброды с докторской колбасой, благодарности было бы больше. Потому что постоянно хочется есть. Иногда получается пообедать за 20 минут в больничной столовой, но чаще всего времени на это нет, да и еда там не слишком вкусная, а вот бутерброд с колбасой в середине дня был бы очень кстати.

Как-то раз я дежурила в больнице в субботу. Мой молодой человек Саша привез мне хачапури по-аджарски. Я собиралась им поужинать, но не успела — в полночь нас позвали на экстренную операцию, и мы провели в операционной три часа. Во время операции пациенту убрали часть кишки и положили ее в холодильник, чтобы утром отдать в отделение патоморфологии на исследование. Искать специальный холодильник, куда можно было бы положить препарат, сил не было, поэтому на два часа часть кишки решили убрать в ближайший к операционной холодильник — тот, что стоит в ординаторской. И положили прямо на мое хачапури.

В операционную не пускают с накрашенными ногтями.

У молодых врачей всегда самые модные халаты, модные кроксы, они ведут инстаграм «Жизнь в больнице», и каждый хочет стать выдающимся врачом. Я, конечно же, тоже. У меня есть красивые кроксы, модный халат, инстаграм, и я очень хочу стать профессионалом. Большинство ординаторов влюблены в себя, а особенно в себя в белых халатах — в них есть ощущение, что ты делаешь что-то очень особенное, важное, магическое.

За любыми знаниями тянешься, как голодный зверь. Каждый раз, когда старшие делятся с тобой, рассказывают, разбирают пациента, — это как глоток воздуха.

У меня был молодой пациент, совершенно чудесный, два метра ростом. Когда выписывался — обнял меня очень крепко. Потом хотел добавить меня на фейсбуке, но это неправильно. Всегда нужно сохранять дистанцию между врачом и пациентом, да и личную жизнь нужно отделять от работы, а то все сообщения в фейсбуке превратятся в «а подскажите пожалуйста» и в «а что мне делать».

Пока ты молодой врач, каждый пациент для тебя — что-то очень личное, как первое свидание или первый поцелуй. В это время очень важно научиться читать и учиться. Был у тебя пациент с саркомой — каждый день читай про саркому. Есть у тебя пациент, который проходит химиотерапию по схеме FOLFOX, — читай все, что можешь найти, про эту схему. Иначе ты разучишься думать и учиться. А это самое важное в профессии врача — учиться каждый день.

Источник

Зачем нужны ординаторские

Если в поликлинике почти у всех врачей имеются собственные кабинеты, то в больнице дела с этим обстоят гораздо хуже. Отдельными кабинетами могут похвастаться доктора, занимающие административные посты (главный врач, его заместители, заведующие отделениями), и даже непрофильные специалисты-консультанты (лор-врачи, окулисты). Ну и конечно, если на базе больницы располагается кафедра, кабинеты есть у профессоров и доцентов. Все остальные, когда не заняты непосредственно с больными, проводят время в общей комнате — ординаторской. Можно было бы назвать это помещение просто — «докторская» или «врачебная», но тут есть дань традиции. Раньше ординаторами называли врачей, которые работали в отделении под надзором заведующего. Теперь же с этим словом — «ординатор» — существует некоторая путаница, и им называют докторов с разными обязанностями и характеристиками.

Итак, ординаторская. Именно эта комната первой возникает в сознании врача, когда произносят слово «работа». Это и кабинет, и кухня, и столовая, и конференц-зал, и комната отдыха, и частично даже библиотека. Врачи не любят вторжения на их территорию, поэтому пациенты, как и их родственники сюда допускаются лишь в исключительных случаях. Считается, что если больной дошел до ординаторской, значит в больнице такому делать уже нечего, можно смело выписывать домой. Да и сами пациенты не сильно любят заходить в помещение, откуда их сразу выпроваживают. Ординаторская — это вотчина врача, он устанавливает там свои правила. Пусть даже несколько нелепые. Например, нельзя на дежурстве желать спокойной ночи — точно не приляжешь. Нужно наступать на упавшие ложки-вилки. Не сделаешь это — обязательно ночью будет поступление.

Что же за жизнь идет в ординаторской? Именно там начинается рабочий день или суточное дежурство врача. Как правило, здесь же проходит утренняя конференция отделения. Ночная, то есть уходящая смена отчитывается перед заведующим, а тот, в свою очередь, высказывает претензии, пожелания, оповещает о новостях.

В ординаторской проходит та часть работы, о которой непосвященные знают совсем мало. Писанина. Врач за свою жизнь пишет столько, что не снилось никакому писателю или журналисту. Дневники, эпикризы, протоколы исследований и операций, описание снимков, талоны, статистические карты, справки и больничные листы. За рабочий день, бывает, врач исписывает целую кипу бумаги. Сейчас, когда в большинстве больниц стоят компьютеры, стало легче, но все равно писанина занимает столько времени, что известный девиз Олеши «Ни дня без строчки!» в больнице выглядит как «Ни дня без трех десятков страниц».

Стандартное оснащение ординаторской: столы, стулья и, как правило, диван. Иногда два дивана. И лучший способ их использовать — это поспать на них во время дежурства. Но такое бывает с негуманной редкостью. В шкафах, на полках попадается специальная литература. Но в минимальном количестве, и чаще всего устаревшая. Больница литературу не выписывает, а свои хорошие книги приносить жалко — заиграют. На стене прикручен негатоскоп для просмотра рентгеновских снимков. Раньше обязательным атрибутом была пишущая машинка, одна на всех, теперь компьютер или даже компьютеры — уж как повезет с отделением. Встречаются и чайники, и телевизоры — нередко подарки благодарных пациентов лечащим врачам — но вся эта техника быстро и естественно переходит в общественное пользование. А вот столы обычно закреплены за определенными врачами: бывает как пришел на работу молодым интерном, так и просидел до пенсии за одним и тем же столом.

Но ординаторские как люди — при общей схожести, они все разные. Бывают маленькие, убогие комнатушки. Бывают огромные, просторные, наподобие танцевальных залов. Где-то полный минимализм, где-то цветы на подоконниках (безошибочный знак женского присутствия в коллективе), случается даже аквариум с рыбками.

Обычно ординаторская служит еще и местом, где врач может перекусить. Конечно, в ординаторской бывают и праздничные застолья. Но везде выглядят они по-разному. И, например, в ургентной хирургии даже десять минут найти трудно, поэтому и в праздники все на ходу: так, что-то в рот себе бросил и снова побежал.

Несмотря на непременные бутылки коньяка в качестве подарков от пациентов, с алкоголем в больницах ситуация неоднозначная. Тенденция одна: если само начальство, особенно в лице заведующего, не позволяет себе на работе, то и остальные будут соответствовать. И наоборот. Но строгих запретов, когда любая выпивка грозит немедленным увольнением, — таких заведений единицы.

Чем еще занимаются в ординаторской, кроме писанины и приема пищи? Здесь проходят жаркие дебаты, обсуждают ситуации с больными, советуются по поводу тактики лечения. Но доктора — они тоже люди — поэтому наивно полагать, что врачи в ординаторской только и делают, что разбирают сложные звенья патогенеза и механизмы действия лекарственных препаратов на клеточном уровне. Анекдоты, байки, сплетни — все как на любом другом производстве. И в целом досуг, когда выпадает свободная минута, оригинальностью не отличается. Раньше это были кроссворды, теперь — пасьянс на компьютере или игры на мобильном телефоне. Чтение книг случается гораздо реже, чем можно себе это представить. Особенно что касается специальной литературы — не питайте иллюзий.

Другими словами, отделение без ординаторской — это довольно дико. Но в урологическом корпусе 1-й Градской больницы, где я работал, особого помещения для докторов не было вовсе. Врачебные столы там находились в широком общем коридоре, напротив каждой палаты. Никаких отдельных комнат не предполагалось. Справедливости ради стоит сказать, что для дежурного врача вечером открывалась крохотная коморка со столом и кушеткой. Сначала такое положение вещей меня невероятно смущало, а потом ничего — привык. Особенно после того, как мне рассказали, что раньше рабочее место врача было непосредственно в палате. То есть доктор приходил на работу и садился за стол, который располагался в палате с больными. Говорят, что сделано было это в целях укрепления производственной дисциплины. С одной стороны, чтобы врач каждую секунду наблюдал, что происходит с его больными, с другой — чтобы пациенты в свою очередь видели: доктор не валяет дурака, сидит себе, дневники пишет, эпикризы. Кстати, через полгода, нескольким молодым докторам, в том числе и мне, осточертело это сидение в коридоре и мы, освободив от векового мусора одну из комнат в подвале, сделали там приличную ординаторскую. Надеюсь, она существует до сих пор: врачу без ординаторской никак — должна же у него быть возможность на какое-то время спрятаться от пациентов.

Источник

vladmedicina

ВладМедицина.Ру

Медицина Приморского края

Если в поликлинике почти у всех врачей имеются собственные кабинеты, то в больнице дела с этим обстоят гораздо хуже. Отдельными кабинетами могут похвастаться доктора, занимающие административные посты (главный врач, его заместители, заведующие отделениями), и даже непрофильные специалисты-консультанты (лор-врачи, окулисты). Ну и конечно, если на базе больницы располагается кафедра, кабинеты есть у профессоров и доцентов. Все остальные, когда не заняты непосредственно с больными, проводят время в общей комнате — ординаторской. Можно было бы назвать это помещение просто — «докторская» или «врачебная», но тут есть дань традиции. Раньше ординаторами называли врачей, которые работали в отделении под надзором заведующего. Теперь же с этим словом — «ординатор» — существует некоторая путаница, и им называют докторов с разными обязанностями и характеристиками.

Итак, ординаторская. Именно эта комната первой возникает в сознании врача, когда произносят слово «работа». Это и кабинет, и кухня, и столовая, и конференц-зал, и комната отдыха, и частично даже библиотека. Врачи не любят вторжения на их территорию, поэтому пациенты, как и их родственники сюда допускаются лишь в исключительных случаях. Считается, что если больной дошел до ординаторской, значит в больнице такому делать уже нечего, можно смело выписывать домой. Да и сами пациенты не сильно любят заходить в помещение, откуда их сразу выпроваживают. Ординаторская — это вотчина врача, он устанавливает там свои правила. Пусть даже несколько нелепые. Например, нельзя на дежурстве желать спокойной ночи — точно не приляжешь. Нужно наступать на упавшие ложки-вилки. Не сделаешь это — обязательно ночью будет поступление.

Что же за жизнь идет в ординаторской? Именно там начинается рабочий день или суточное дежурство врача. Как правило, здесь же проходит утренняя конференция отделения. Ночная, то есть уходящая смена отчитывается перед заведующим, а тот, в свою очередь, высказывает претензии, пожелания, оповещает о новостях.

В ординаторской проходит та часть работы, о которой непосвященные знают совсем мало. Писанина. Врач за свою жизнь пишет столько, что не снилось никакому писателю или журналисту. Дневники, эпикризы, протоколы исследований и операций, описание снимков, талоны, статистические карты, справки и больничные листы. За рабочий день, бывает, врач исписывает целую кипу бумаги. Сейчас, когда в большинстве больниц стоят компьютеры, стало легче, но все равно писанина занимает столько времени, что известный девиз Олеши «Ни дня без строчки!» в больнице выглядит как «Ни дня без трех десятков страниц».

Стандартное оснащение ординаторской: столы, стулья и, как правило, диван. Иногда два дивана. И лучший способ их использовать — это поспать на них во время дежурства. Но такое бывает с негуманной редкостью. В шкафах, на полках попадается специальная литература. Но в минимальном количестве, и чаще всего устаревшая. Больница литературу не выписывает, а свои хорошие книги приносить жалко — заиграют. На стене прикручен негатоскоп для просмотра рентгеновских снимков. Раньше обязательным атрибутом была пишущая машинка, одна на всех, теперь компьютер или даже компьютеры — уж как повезет с отделением. Встречаются и чайники, и телевизоры — нередко подарки благодарных пациентов лечащим врачам — но вся эта техника быстро и естественно переходит в общественное пользование. А вот столы обычно закреплены за определенными врачами: бывает как пришел на работу молодым интерном, так и просидел до пенсии за одним и тем же столом.

Но ординаторские как люди — при общей схожести, они все разные. Бывают маленькие, убогие комнатушки. Бывают огромные, просторные, наподобие танцевальных залов. Где-то полный минимализм, где-то цветы на подоконниках (безошибочный знак женского присутствия в коллективе), случается даже аквариум с рыбками.

Обычно ординаторская служит еще и местом, где врач может перекусить. Конечно, в ординаторской бывают и праздничные застолья. Но везде выглядят они по-разному. И, например, в ургентной хирургии даже десять минут найти трудно, поэтому и в праздники все на ходу: так, что-то в рот себе бросил и снова побежал.

Несмотря на непременные бутылки коньяка в качестве подарков от пациентов, с алкоголем в больницах ситуация неоднозначная. Тенденция одна: если само начальство, особенно в лице заведующего, не позволяет себе на работе, то и остальные будут соответствовать. И наоборот. Но строгих запретов, когда любая выпивка грозит немедленным увольнением, — таких заведений единицы.

Чем еще занимаются в ординаторской, кроме писанины и приема пищи? Здесь проходят жаркие дебаты, обсуждают ситуации с больными, советуются по поводу тактики лечения. Но доктора — они тоже люди — поэтому наивно полагать, что врачи в ординаторской только и делают, что разбирают сложные звенья патогенеза и механизмы действия лекарственных препаратов на клеточном уровне. Анекдоты, байки, сплетни — все как на любом другом производстве. И в целом досуг, когда выпадает свободная минута, оригинальностью не отличается. Раньше это были кроссворды, теперь — пасьянс на компьютере или игры на мобильном телефоне. Чтение книг случается гораздо реже, чем можно себе это представить. Особенно что касается специальной литературы — не питайте иллюзий.

Другими словами, отделение без ординаторской — это довольно дико. Но в урологическом корпусе 1-й Градской больницы, где я работал, особого помещения для докторов не было вовсе. Врачебные столы там находились в широком общем коридоре, напротив каждой палаты. Никаких отдельных комнат не предполагалось. Справедливости ради стоит сказать, что для дежурного врача вечером открывалась крохотная коморка со столом и кушеткой. Сначала такое положение вещей меня невероятно смущало, а потом ничего — привык. Особенно после того, как мне рассказали, что раньше рабочее место врача было непосредственно в палате. То есть доктор приходил на работу и садился за стол, который располагался в палате с больными. Говорят, что сделано было это в целях укрепления производственной дисциплины. С одной стороны, чтобы врач каждую секунду наблюдал, что происходит с его больными, с другой — чтобы пациенты в свою очередь видели: доктор не валяет дурака, сидит себе, дневники пишет, эпикризы. Кстати, через полгода, нескольким молодым докторам, в том числе и мне, осточертело это сидение в коридоре и мы, освободив от векового мусора одну из комнат в подвале, сделали там приличную ординаторскую. Надеюсь, она существует до сих пор: врачу без ординаторской никак — должна же у него быть возможность на какое-то время спрятаться от пациентов.

Источник

Что делают в ординаторской

Тенденция последних лет видна четко: бюджетных мест в ординатуру мало, платить готовы не все, а правительство подстёгивают молодых врачей идти в поликлиники в поисках баллов.

Наверное, мы не ошибемся, если скажем, что большинство студентов-медиков собираются сразу после получения диплома поступить в ординатуру. А если у них не получается – они считают это провалом. Но так ли это?

В этой статье собрали мнение четырех человек из медицины о работе в первичном звене и поступлении в ординатуру. А еще попробовали самостоятельно выделить плюсы и минусы gap-year после специалитета.

Мое мнение такое: в ординатуру нужно идти, только если у вас есть стопроцентная внутренняя уверенность, что это та специальность, в которой вы видите себя, и вам будет интересно этим заниматься ближайшие 10-15 лет.

Если у вас есть какие-то сомнения и вы выбираете, например, между дерматологией, колопроктологией и спортивной медициной – абсолютно разными направлениями, – то это значит, что вы сами пока до конца не понимаете, что вам нужно.

В таком случае лучше где-то год поработать в первичном звене – это будет только в плюс. Вы получите деньги, опыт, реальное понимание клинической практики и баллы, которые помогут попасть в бюджетную ординатуру. А идти в платную ординатуру, если вы сомневаетесь, точно не стоит: вы потратите деньги, которые могут не окупиться.

Если упростить мой ответ на вопрос «Вы за gap-year или против?», то я скорее за, чтобы лучше понять, чего вы хотите

У меня была возможность поступать в ординатуру на бюджет сразу после медвуза – этой возможностью я и воспользовался.
Как и у любого абитуриента, иногда проскакивали сомнения в духе: «а вдруг не поступлю?». Стоит сказать, что такой исход меня совсем не пугал. В отличие от аналогичной ситуации при поступлении в университет, тут год не «пропадает».

Я абсолютно уверен, что год (а может быть, и два) в поликлинике можно провести с большим профитом: это не только отличный и максимально приближенный к реальной жизни опыт в терапии (вижу только плюсы в том, чтобы уметь «лечить бабулек»), но и вполне приемлемая зарплата, а также более глубокое понимание работы системы здравоохранения в амбулаторном звене: что там вообще происходит, кто и как там работает и т.д.

Иногда я даже жалею, что такого опыта у меня не было. Но из-за того, что моя специальность (офтальмология) – одна из самых изолированных от соматики, то опыт работы участковым терапевтом все же пригождается сравнительно редко. Однако для тех, кто собирается в терапевтическую специальность (или, если так можно выразиться, в любую «соматическую»), такое время пойдет только на пользу.

Если вы, как и я в свое время, не до конца уверены в качестве и количестве практических знаний, которые вы получили за шесть лет учёбы на специалитете, — есть несколько способов эти знания получить.

Работа в поликлинике. Вариант действенный, несколько экстремальный, но с хорошим заработком и перспективами для получения дополнительных баллов или возможностью накопить на платную ординатуру. Искренне не вижу в этой работе ничего плохого или тем более стыдного. Напротив, я абсолютно уверена, что огромное количество проблем, с которыми врачам приходится сталкиваться в стационаре, можно было бы решить на амбулаторном этапе. При условии, конечно, качественного оказания амбулаторной помощи. Особенно это актуально в педиатрии, где работа врача поликлиники — наблюдать за ростом и развитием малыша с самого рождения.

Два года ординатуры. Способ более мягкий и безопасный. Тут ты делишь ответственность с врачом и заведующим (моральную, в первую очередь, так как юридической силы твоя подпись в истории болезни не имеет), всегда есть возможность посоветоваться, хотя в хорошем коллективе в поликлинике так тоже можно.

Однако самая большая проблема ординатуры в целом — то, что за такую возможность придется заплатить двумя годами работы минимум 40 часов в неделю с заработком порядка 8-10 тысяч в месяц, если повезёт. Также есть особая форма рабства: работать в отделении и платить за это самому 300-500 тысяч в год.

Выбор первого или второго пути — очень индивидуальный вопрос. На него будут влиять и финансовые возможности, как ваши личные, так и вашей семьи, наличие жилплощади (если нет необходимости искать ординатуру с общежитием, это несколько увеличивает спектр вариантов, ведь больницы чаще всего общежитие не предоставляют), а также необходимость получения общепедиатрических (или терапевтических) знаний. Тут тоже всё будет зависеть от того, какую специальность вы рассматриваете в дальнейшем. Если вы хотите, например, в хирургию, то смысла тратить несколько лет на участке, пожалуй, нет.

Начну с мизансцены: летом 2021 года я оканчиваю Сеченовский университет и обучение по программе «Школа профессионального роста», что означает две вещи. Во-первых, я могу работать врачом-терапевтом первичного звена без ординатуры. Во-вторых, я должна работать участковым в течение двух лет по условиям вышеупомянутого проекта.

Помимо стремительно надвигающихся блестящих карьерных перспектив мне хотелось продолжить обучение по не клинической специальности, а именно по профилю организация здоровья и общественное здравоохранение. Поэтому получилось то, что получилось: сейчас я работаю на 1.0 ставки участковым терапевтом и очно учусь в ординатуре по ОЗЗ во второй половине дня.

После месяца работы в поликлинике у меня сложилось первое впечатление об этом деле, которым я сейчас и поделюсь.

Источник