что делают в морге с ковид больными
Патологоанатом рассказал, как хоронят умерших от COVID-19 в России
Врач- патологоанатом, глава областного бюро судебно-медицинской экспертизы Пензенской области Аркадий Столяров рассказал о мерах предосторожности при вскрытии тел умерших от осложнений COVID-19 пациентов.
По его словам, после смерти пациента с коронавирусом или пневмонией в медицинском учреждении, он поступает в распоряжение похоронных служб и транспортируется в морг.
В медучреждении тело упаковывают в специальный защитный пластиковый мешок в одежде, в которой умер пациент, передает The Penza Post.
В морге два патологоанатома (санитар и врач), соблюдая особые условия безопасности, вскрывают труп. Медики находятся в противочумных комбинезонах, очках, масках и перчатках. Тело находится в том же мешке, его не бальзамируют.
После вскрытия тело обрабатывают дезраствором и помещают во второй мешок и затем в гроб, герметизированный изнутри третьим слоем безопасности. Тело не переодевается и не гримируется, рядом с покойным вдоль стенок гроба укладывают ветошь, смоченную дезинфицирующим раствором.
Гроб забивается и выдается родным умершего без права вскрытия. Хоронить разрешается в землю, вирус погибнет через 72 часа. По словам специалиста, лучше кремировать погибшего.
Ранее администрация Санкт-Петербурга разъяснила порядок захоронения умерших от коронавируса.
«Бабушка хотела, чтобы ее отпели, а не кремировали». Как хоронят людей с COVID-19
Коллега, с которой я когда-то работала, написала в Facebook: «У меня умерла бабушка. Может ли кто-то поехать со мной, так как мама в плохом состоянии». Я ответила: «Поехали».
Подробностей болезни бабушки я не знаю, вся семья была в чудовищном состоянии, на таблетках, на уколах. Плановое лечение, что-то связанное со стентом, два месяца бабушку перекидывали из больницы в больницу, и вот в одной из них она умерла.
Утром выдают «чистые» тела, вечером — с ковидом
Мы приехали к моргу. Перед нами было несколько тел на прощании, их вывозили, уже в ритуальные машины ставили гроб. Первое, что бросается в глаза: гроб вывозят люди в защитных костюмах, как показывают по телевизору, даже не в респираторах, а в противогазах таких. Ты не ожидаешь увидеть в морге такое. У меня уходили близкие, было так: ты прощаешься, там открытый гроб, цветы, венки, а здесь вдруг закрытый гроб вывозят «космические люди». Это, конечно, потрясло.
Санитар, который выходил курить, рассказал: «Утром выдают чистые тела, без COVID, это люди, умершие по разным причинам. А после этого начинают выдавать с COVID в закрытых гробах». Нам выдали бабушку только в 16:15, очень много народу было перед нами. Более 10 закрытых гробов было. Но ручаться за цифру не могу.
Я там платила деньги и видела ведомость, где расписываются, что тело выдано. Сначала шли просто имена, фамилии, а потом отчеркнуто — и наши.
Там прямо красным написано COVID, COVID, COVID — те, кто перед нами, и после нас еще два человека. Они сказали, что таких много сейчас.
Мне кажется, наша бабушка была инфицирована в больнице, потому что поступала без всякого ковида. Она первый раз легла в больницу еще до того, как эпидемия началась. У нее было четыре отрицательных теста, ей их делали при переводе из больницы в больницу. Умерла она в реанимации, а COVID ей поставили уже на вскрытии.
Я спрашивала врача: «Объясните, может, это все вранье, и нет у нее никакого COVID. Почему вдруг?» Она ответила, что ей смысла обманывать нет: «Зачем мне писать какие-то непонятные заключения? Мы пишем то, что видим. У нее легких нет, там не ошибешься. И селезенка непонятно в каком виде. Мы не врем».
Патологоанатом просит сидеть дома
В ритуальном зале была очередь на прощание, перед нами было человек 5–6. Пока мы ждали, на крыльцо вышла врач-патологоанатом, такая хрупкая, на ученого-биолога похожа. Мы разговорились.
У нее следы от этой маски на коже и усталый взгляд. Она рассказала, что работает без выходных в усиленном режиме, потому что нужно вскрывать и вскрывать, люди умирают один за другим. Она говорит: «Сидите дома и не ходите никуда, поверьте, это серьезно».
Я никогда не была диссидентом и в челленджах по лизанию унитазов не участвовала, но и сказать, что я паниковала, не могу. Как и все, надевала маски, перчатки в магазинах, но масштабов не понимала. А вот когда ты видишь этих людей, выкатывающих гроб, врача-патологоанатома с лицом, на котором следы маски, и вот он просит сидеть дома, чтобы не оказаться у него на столе, это действует сразу.
Потом я пошла забрать вещи бабушки, чтобы не приезжать еще раз в эту больницу и не вспоминать все это.
Вещи почему-то выдают через приемное отделение. Непонятно почему, девочки там сидят и так головы не поднимая, всего две медсестры. Через них идет все оформление и скорых с пациентами, и таких как мы. И вот я попросила вещи, а девушка устало говорит: «Я в туалет последний раз дома ходила. Давайте в понедельник». Я ответила, что родственники, к сожалению, не смогут в понедельник, за городом живут, и в очень плохом состоянии. Тогда она попросила подождать. Я забрала их в гнойной хирургии, там ничего не пропало: и крестик золотой, и цепочка, все было собрано.
Никаких претензий к сотрудникам нет. Все работают, как часы, с полной загрузкой. Скорые едут и едут, едут и едут. Не поднимают головы — телефоны звонят, документы оформляют. Это труд невероятный.
Вышла из квартиры, села в скорую и приехала в другой мир
Люди в приемном отделении были растеряны. Приехала пожилая женщина на скорой, привезла маму. Как ей назад ехать? У нее нет пропуска, она не знает, что это, у нее социальная карта заблокирована, в такси никто без пропуска не посадит и в метро не пустит. Телефон Nokia. Наизусть не помнит никаких своих данных. Она стоит: «Как мне назад ехать, вы не знаете?» Мне до сих пор из-за этого очень тяжело.
В этой ситуации, если человек приехал на скорой, привез близкого, а назад как? Об этом никто не подумал. Хоть бы какие-то справки придумали. Понятно, что это загрузка персонала, но, может, готовые бланки сделать какие-то.
Кстати, люди все без масок. Я этой женщине говорю: «Как вы сейчас без маски пойдете?» Дала ей маску, у меня была лишняя: «Вы хотя бы стирайте и утюгом горячим проглаживайте хоть как-то». Она спрашивает: «А где их берут?» Я говорю, что в «Перекрестке» покупала — 50 штук за 1300 рублей. Она: «Ой, я не смогу потратить столько денег».
Я понимаю, эта женщина не выходила никуда, сидела со своей мамой дома, продукты им приносили, поэтому у нее нет ни маски, ни пропуска, ничего — она вообще оказалась в другом мире. Она вышла из дверей квартиры, села в скорую и попала в другой мир. По ней это было видно, она не понимала, что делать.
И в морге родственники умерших были без масок практически все. Мы были в масках и в перчатках, на нас смотрели с удивлением.
Хотя висит объявление, что нужны маски и перчатки.
В крематории все сотрудники, естественно, в перчатках и в масках, а посетители — без них. Хоронят своего близкого человека с подтвержденным ковидом, и без масок. Сотрудники крематория говорят: «Наденьте маску, у нас все в масках». Они отвечают: «А у нас нет». — «Как же вы без масок?» — «У нас вообще их нет».
Вы не знаете, кто в гробу
Люди приезжают в морг, прощаются, там красивый ритуальный зал. Потом тело везут на кладбище. Можно в ритуальный автобус сесть, можно — на своей машине. Тех, у кого подтвержденный COVID, кремируют, хоронить не разрешают. А вот если ковида в свидетельстве о смерти нет, можно похоронить. Даже если была пневмония.
Мои друзья не видели бабушку два месяца с тех пор, как ее забрали в больницу. Не сидели у ее кровати, не разговаривали, навещать было нельзя. Они ее очень любили, у них крепкая семья. В итоге — закрытый гроб стоит, и вы около него. Рядом с вами — «космонавты», которые потом этот гроб в машину ставят. Вы не знаете, кто в гробу, вы не видели.
Например, там женщина была с аппендицитом, причина смерти — перитонит, но в итоге еще и COVID обнаружили. В результате — закрытый гроб.
Представляете, что у людей в голове происходит? Вот это ужасно. Я понимаю, что в других странах тоже закрытые гробы, это не мы придумали. Наверное, для этого есть основания. Но одно дело, когда ты читаешь рассказы друзей в социальных сетях об этом, а другое — когда твой близкий попадает в больницу и ты больше его не видишь. Он умирает в одиночестве, а ты даже не можешь открыть гроб.
«Может быть, мы не его похоронили?»
Эта бабушка очень хотела быть похоронена рядом со своей сестрой. Хотела, чтобы ее отпели. Она не желала кремации, поскольку верующий человек. Ее последняя воля нарушена.
В крематории нас батюшка не дождался, ушел, а мы хотели, чтобы он отпел. Сейчас в крематориях священники проводят отпевание при закрытых гробах.
Девушка, которая вела церемонию, сказала: «К сожалению, вы не можете попрощаться, мы не имеем права открыть гроб. Для нас самих это тяжело. Перед нами проходит очень много людей, которые прощаются при закрытом гробе, не могут поцеловать, обнять своих близких. К сожалению, мы в таких условиях».
Мама и брат подошли, потрогали крышку гроба — конечно, это все ужасно, потому что действительно не видишь человека, которого ты провожаешь. Там была женщина, которая встала на колени перед санитарами, чтобы открыли гроб с ее мужем. Они ее аккуратно подняли: «Мы не можем, у нас инструкция, приказ. Пожалуйста, простите нас». Они просили прощения.
Женщина потом все время повторяла: «Может быть, это не он, может быть, это какая-то ошибка? Может быть, мы не его похоронили? Он был здоров. Какой COVID? У него ничего не было, никакого COVID. Как же так? У него просто болело сердце, его с инфарктом увезли, при чем здесь COVID? Наверное, они ошиблись, а он так и лежит в реанимации, мы другого человека похоронили».
Санитары вообще прекрасные люди. Очень уставшие, но тактичные, для каждого находят правильные и нужные слова. Понимают, в каком жесточайшем стрессе люди. Они видели, в каком состоянии моя подруга и ее мама: «Давайте мы вам капельки дадим успокоительные. Вы понимаете, такая ситуация».
Мы не даем прощаться, а живые с ковидом ездят на такси
Многие до сих пор мне пишут: «Как же так? Почему кремация? У нас есть друг, его похоронили». Я говорю: «Вы в свидетельстве о смерти видели, что там написано — пневмония и эмфизема легких?» Они: «Это же все равно COVID». Я говорю: «Если в свидетельстве нет COVID, тогда разрешают хоронить».
Но что ужасно — одним людям не дают попрощаться, а другие с COVID-положительным тестом на такси ездят. Как это? У меня в голове не укладывается. У моего знакомого на КТ подтвердился ковид, назад он ехал в такси. При этом у него была температура 39, его заставили подписать отказ от госпитализации, мол, лечитесь дома, потому что вы не такой тяжелый — у вас всего лишь двусторонняя нижнедолевая пневмония.
С подтвержденным COVID-тестом он в три утра садится в такси и едет домой. Он сам об этом пишет: «Что мне оставалось делать? Я не мог стоять около поликлиники». Это, я считаю, ненормально вообще. Мы закрываем гробы, не даем людям прощаться с умершими, которые три дня были в холодильнике. А живые люди с ковидом ездят на такси спокойно. И кто потом сел в эту машину?
После похорон бабушки я села в машину и впервые обработала санитайзером руки.
У меня были антисептики, но я ими не пользовалась. Я честно скажу, меня трудно чем-то удивить, правда, поверьте. Я только читала о закрытых гробах и обо всем, а это действительно оказалось правдой.
Я увидела людей, которые работают с красными глазами, четко, как часы. Меня сотрудники морга потрясли. Все быстро, никакой паники, механизм отлаженный. Поэтому они с ног и валятся. Прощание — сразу машина, автобус и поехали. И в крематории все тоже на высшем уровне — приехали, дали попрощаться, гроб закрыт, все четко. Все вежливые, культурные.
Мы даже не понимаем, что не только врачи в красной зоне работают на износ, эти службы тоже. Я не знаю, доплачивают ли тем, кто вскрывает тела в морге. Они точно так же работают с COVID, только не с больными, а умершими, в контакте с ними.
Ковидные лёгкие, ветошь внутри тела, вскрытие по Шору. Интервью с патологоанатомом
При слове «патологоанатом» многие представляют трупы, кровь и разложенные вокруг органы. Кому-то воображение сразу рисует холодильник морга, бирки на ногах умерших и не совсем трезвого эскулапа с сигаретой во рту и грязном фартуке. Наверное, трудно найти другую профессию, с которой было бы связано столько стереотипов, навеянных фильмами ужасов.
Журналист Go 31 пообщалась с главным врачом белгородского областного патологоанатомического бюро Алексеем Тверским. Он развеял мифы о своей профессии и рассказал массу интересного.
Алексей Тверской, Фото: Антон Вергун
От педиатрии к патанатомии
– Алексей Владимирович, как вы пришли в профессию?
– Я мечтал стать педиатром. В студенчестве в свободное время проводил часы в детской больнице. Но потом вышел приказ Минздрава, который запрещал выпускникам мединститута, закончившим обучение по направлению подготовки «Лечебное дело», работать педиатрами. Выбор у меня был небольшой. Либо отправляться участковым в село, либо что-то искать в Орле. Ехать на работу в сельскую местность не хотелось. Лучше начинать трудовую деятельность с хорошей больницы, где есть современное оборудование, потому что в институте всё-таки учат передовым методам лечения. В департаменте мне сказали, что в городе есть место патологоанатома и рентгенолога. Подумал и пошёл работать патологоанатомом в областную больницу. Потом поступил в бесплатную интернатуру.
– Как восприняли такое решение родные?
– Мои родители не врачи, к моему выбору отнеслись спокойно. Может, что-то и не понравилось, но мне они об этом не говорили. Единственный, кто высказался, так это моя бабушка. Она работала акушеркой, всю жизнь с новорождёнными. Говорит мне: «Куда ты идёшь, подумай!» Но я ведь не собирался оставаться долго в патанатомии.
– По характеру вы оптимист?
– В этой профессии нельзя по-другому, иначе никакая нервная система не выдержит. Когда начинаешь работать, какое-то время это тебя преследует. Если человек не может абстрагироваться, он меняет работу. Я вспоминаю своего заведующего кафедрой патологии в Орле, который работал врачом-патологоанатомом по совместительству. Он говорил: после гвалта студентов люблю отдохнуть в тихой прохладе морга. Он смотрел самые сложные гистологические случаи. У нас же так бывает, что четыре-пять врачей день, два смотрят гистологию, книги читают и только на третий день ставят диагноз. Помогают опыт и хорошая литература. Видите, у меня на столе лежит журнал «Архив патологии».
Фотоаппарат «Зенит»
– Несмотря на удачный старт карьеры, вы всё равно не думали, что останетесь в профессии?
– Не думал. Условия тогда были ужасными. Я начал работать в год, когда строилось новое патологоанатомическое здание. И патанатомия областной больницы ютилась в трёх комнатах. В одной вскрывали и хранили умерших, в другой сидели лаборанты и делали срезы и стёкла, а в третьей врачи смотрели эти стёкла. Ещё имелась маленькая каморочка, где происходило описание операционного материала. Врачей-патологоанатомов было всего два человека – заведующий и врач-ординатор.При этом проводилось огромное количество вскрытий, надо было посмотреть много биопсионного материала. Я дождался окончания интернатуры и с лёгким сердцем устроился работать участковым терапевтом. И снова вмешалась судьба в виде департамента здравоохранения. Мне предложили бесплатную аспирантуру, целевое место, если вернусь в патанатомию.
– Согласились?
– Подумал: ладно, поработаю чуть-чуть, защищу кандидатскую диссертацию, а потом снова пойду терапевтом.
– Участковый терапевт с кандидатской. Что-то не видела ни одного такого в поликлинике.
– И у меня не получилось. Когда защитил диссертацию в 2006 году, последовало несколько предложений о работе. Самые заманчивые условия были в Белгороде. Университет тогда ещё строился. Перспективы были прекрасные: мне 28 лет, вся карьера впереди, есть небольшой опыт, а главное появилась возможность заниматься исследованиями. Оставался после работы, смотрел в микроскоп стёкла, фотографировал. Сейчас микроскопы с камерами продаются. А тогда я купил себе «Зенит» по объявлению в газете «Моя реклама», переходник к нему, снимал на плёнку, но уже проявлял не сам, в фотосалонах делали. Несколько лет проработал в отделении онкопатологии, а сейчас занимаюсь исследованиями в отделении иммуногистохимической диагностики.
– Иммуногистохимия – сравнительно новое направление?
– Да, в Белгороде это работает с 2005 года. Это более точная и углублённая диагностика. Каждая клетка органов и тканей имеет свой набор антигенов. И опухоли в том числе. Разные опухолевые клетки несут разные антигены, к каждому из которых подобно ключу подходит антитело.Выглядит это так: берут срез ткани, кладут на стекло, на него капают антитело к конкретному антигену, оно с ним связывается. Чтобы увидеть, их специально подкрашивают. Только одна десятая работы патологоанатома – вскрытие, основное его место у микроскопа. Это постановка диагноза живым людям по операционному и биопсионному материалу.
– Биопсия – это когда берётся кусочек кожи, слизистых оболочек, костей, ткани, внутренних органов у пациента?
– Да, это метод исследования, при котором проводится прижизненное взятие материала, иначе говоря, биоптата.
Вскрытие обязательно
– В каких случаях проводят вскрытие?
– А в каких случаях вскрытие делать необязательно?
– Если есть такое подозрение, вы передаёте человека в другую инстанцию?
– Это выясняется ещё на этапе до принятия тела. Например, шёл человек по улице, ему стало плохо с сердцем, он теряет сознание и падает, сильно ударяется головой.На вскрытии у пациента обнаруживают субдуральную гематому в головном мозге, а такая гематома всегда имеет травматический генез. Если кто-то из врачей заподозрил или увидел такие симптомы, он обязан прекратить вскрытие, составить акт с описанием тела, обнаруженных изменений органов и тканей, вызвать следственные органы, а они дадут направление на судебно-медицинское вскрытие.
– Люди стараются по возможности избежать вскрытия тела своих умерших родственников?
– Им просто неприятна сама процедура, и они не понимают, зачем это нужно. Но тут есть проблема: если они потом начинают предъявлять жалобы лечебному учреждению или делить в суде имущество умершего, обязательно всплывает вопрос о причине смерти и медицинской документации. Если нет протокола вскрытия, то дальнейшего хода делу нет.
Проба с водой
– Как происходит вскрытие?
– Есть несколько способов по фамилии авторов, которые их разработали. По Абрикосову органы вынимают по очереди: сначала извлекают лёгкие и сердце, изучают рот, глотку, пищевод. Всё происходит поэтапно: вытащили лёгкое, разрезали пополам, посмотрели, имеется ли пневмония или тромбоэмболия, то есть закупорка лёгочной артерии… Потом обследовали сердце, его желудочки, толщину, цвет. И так все органы по очереди. По каждому есть свои стандарты исследования и описания.
– Видимо, в каком-то плане патологоанатом – лучший диагност?
–Тут как в том анекдоте: всё знает, всё умеет, но уже поздно. Это если говорить про вскрытие. Иногда оно ничего не показывает, и мы ждём результаты гистологического исследования. Например, до суточный острый инфаркт миокарда не виден невооружённым глазом, а под микроскопом это можно увидеть. Но требуется время: примерно десять дней, чтобы лаборанты изготовили препараты, а врач посмотрел и всё описал.
– А другие методики вскрытия?
– Когда проводят вскрытие по Шору, то извлекается весь органокомплекс человека сразу. Если есть необходимость, то отрезают кусочек размером три-четыре сантиметра на гистологическое исследование, его кладут в формалин. Всё остальное убирается назад.
–Осмотр всегда органов происходит на «глазок»?
– Оценка цвета производится визуально, но на бумаге в руководствах для врачей есть шкалы цвета от самого бледного до самого тёмного оттенка. Оценка консистенции органа проводится руками, после чего он взвешивается. Есть так называемая проба с водой. При пневмонии патологоанатом должен увидеть уплотнения лёгочной ткани, изменение цвета. Если опустить кусочек такого лёгкого в воду, то он утонет из-за того, что орган был инфильтрирован бактериями, к
летками крови, в просвете альвеол вместо воздуха содержится отёчная жидкость. Если надавить, из него потечёт мутная жидкость. Здоровое лёгкое воздушное, оно не тонет и плавает на поверхности воды.
Ковидные лёгкие
– Умерших от ковида у вас тоже вскрывают?
– Как выглядят поражённые лёгкие умершего от коронавируса?
– Они значительно увеличиваются в объёме, плотные, твёрдые, красного цвета, их называют «лаковые лёгкие». Понятно, что в таком состоянии не может происходить нормальный газообмен между кровью лёгочных капилляров и воздухом.Из-за поражения сосудов нарушается кровообращение и в других органах больного.
– А если кроме ковида у человека есть ряд хронических заболеваний, коронавирус не будет считаться непосредственной причиной смерти?
– Будет. Первоначальной причиной смерти выбирают более тяжёлое состояние с осложнениями, то есть C o V i D-19 с пневмонией, а хронические заболевания – в качестве прочих важных состояний, способствующих смерти, записывают в части II медицинского свидетельства о смерти.
Гигиена тела
– А откуда разговоры, что в тело умершего человека кладут тряпки, одежду?
– Одежда – конечно, миф. Сам процесс называется тампонированием. Он делается ветошью – либо марлей, либо бинтом. То, что тело состоит на 98 % из воды, знают все. После смерти человека клеточная мембрана перестаёт держать жидкость, и она начинает выходить наружу из сосудов. Если не делать тампонирование полостей, то изо рта, носа, ушей начнёт вытекать сукровица. Это чаще происходит у тел, которые не вскрывали. Так что вскрытие – это ещё и гигиена тела.
– Часто обнаруживаются медицинские ошибки?
– В Орле за пять лет работы у меня произошло всего два таких случая. Один хорошо помню. У работяги из района сильно болел живот, он принимал болеутоляющее и не обращался к врачу. Терпел очень долго. А с животом такая история: до консультации хирурга ни спазмолитики, ни обезболивающее пить нельзя, иначе все симптомы будут смазаны. В результате он был госпитализирован в очень тяжёлом состоянии, провёл в больнице пару часов. Опять-таки, не все знают, что если пациент находится на больничной койке меньше суток, это снимает с лечебного учреждения часть ответственности за его состояние, потому что нет возможности провести полноценное обследование. Больному поставили диагноз – острый живот, аппендицит, перитонит, но прооперировать не успели. Пока пытались стабилизировать состояние перед операцией, человек умер. В результате вскрытие показало, что у него была перфоративная язва. Врачи правильно поставили острый живот и верно решили, что нужно оперировать. А то, что диагноз патологоанатомический разошёлся с клиническим, никак не повлияло на исход. Человек всё равно бы умер, так как очень поздно обратился к врачу.
– Сколько времени длится вскрытие?
– О чём думаете в это время?
– Стараюсь абстрагироваться от личности человека, который лежит на столе. Думаю о его заболевании, автоматизм действий никто не отменял. А разговор в это время обычно происходит с лечащим врачом, который приходит на вскрытие. Это его обязанность. Но врачу и самому интересно понять, почему, например, данные УЗИ не сходились с рентгеновскими исследованиями, он тоже хочет вникнуть в проблему своего умершего пациента. Идёт такой разбор полёта.
– Вы видите устройство человека изнутри, для вас, наверное, уже нет никаких тайн, одна чистая физиология.