что делают в чечне с лгбт
Новые гонения на геев в Чечне указали на бессилие международных институтов
С началом новой волны гонений на геев в Чечне всех желающих уехать из республики начали связывать с ЛГБТ-сообществом, а каждый задержанный выдает силовикам сведения о своих знакомых, сообщили источники «Кавказского узла». У международных организаций нет эффективных рычагов влияния на Россию в связи с нарушениями прав человека в Чечне, заявили опрошенные «Кавказским узлом» правозащитники.
Представители Германии и Франции и докладчики ПАСЕ осудили Россию в связи с новой информацией о преследовании геев в Чечне, призвав Россию «как можно быстрее начать выполнять рекомендации докладчика ОБСЕ Вольфганга Бенедека». Австрийский юрист, профессор в области международного права Вольфганг Бенедек 20 декабря 2018 года подготовил доклад в рамках Московского механизма ОБСЕ о нарушениях прав человека в Чечне, назвав неоспоримыми сведения о насильственных исчезновениях, пытках, бессудных казнях, давлении на правозащитников и гонениях на геев в республике.
Некоторые из молодых людей, задержанных во время новых облав на геев, смогли освободиться после уплаты выкупа. Практически все задержанные под пытками выдают силовикам сведения о знакомых, хотя впоследствии это отрицают, сообщил представитель местного ЛГБТ-сообщества на условиях анонимности корреспонденту «Кавказского узла».
Сами представители ЛГБТ-сообщества на Кавказе не заботятся об информационной безопасности и активно делятся контактами знакомых, считает один из модераторов кавказского гей-паблика «ВКонтакте», попросивший не называть своего имени.
Правозащитники: механизмы воздействия на Россию исчерпаны
Отчеты международных организаций, доклад в рамках Московского механизма ОБСЕ, публикации сообщений о задержаниях, угрозах, пытках и убийствах, показания свидетелей и потерпевших, в частности, Максима Лапунова, сами по себе являются основанием для возбуждения уголовных дел и тщательного расследования, подчеркнула она. Отсутствие должной реакции на такие сведения говорит о том, что «государству есть, что скрывать», но в мире не существует организации, способной заставить Россию полноценно расследовать эти факты, считает Гнездилова.
16 октября 2017 года уроженец Омской области Максим Лапунов рассказал, что был задержан в Чечне по подозрению в гомосексуальности и 12 суток провел в подвале уголовного розыска МВД Чечни, где его избивали. Позже Лапунов был вынужден уехать из России из-за угроз. 24 декабря 2018 года «Новая газета» опубликовала доказательства содержания Лапунова в подвале у силовиков. Кроме того, по данным издания, Лапунов рассказал о двух чеченцах, которые находились там же более 40 суток по подозрению в причастности к убийству, а позже были найдены мертвыми. По версии чеченских силовиков, эти люди были убиты при попытке нападения на правоохранителей, но из судебно-медицинских заключений и протоколов осмотра трупов следует, что оба были убиты с близкого расстояния выстрелами в затылок.
Кремль попустительствует Кадырову «во всем», и он «может делать с населением Чечни все что захочет», уверена глава комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина.
Материалы о нарушениях прав человека и борьбе с инакомыслящими в Чечне публикуются «Кавказским узлом» на тематической странице «Инакомыслие в Чечне».
источник: корреспонденты «Кавказского узла»
Что делают в чечне с лгбт
Гомосексуал из Чечни, покинувший Россию после задержания, рассказал «Кавказскому узлу», как живут в республике люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией и как сложилась судьба его знакомых по ЛГБТ-сообществу после начала массовых облав на геев. По словам мужчины, ему удалось избежать пыток, но его близкого друга силовики жестоко истязали, а трое знакомых мужчин были убиты.
«Их избивали, снимали на камеру, шантажировали»
«Кавказский узел» (КУ): Магомед, Вы уроженец Чечни? Когда Вы осознали свою сексуальную ориентацию?
Магомед: Я родился в Чечне. Там остались мои родственники – мать, отец, сестры. Свою ориентацию осознал после первого гомосексуального опыта, в 18 лет.
К.У.: До того как начались преследования, знал ли кто-то из родственников и знакомых о вашей ориентации?
М.: Нет. Знали только те, с кем я встречался, как говорится, «друзья по теме». Никаких конфликтов в семье по этому поводу не было.
К.У.: Как Вы общались с людьми «вне темы»? Не было ли страха, что о Ваших гомосексуальных связях станет известно широкому кругу лиц?
Я не знакомился с «посторонними» людьми. Я знал, чем это чревато по опыту других молодых ребят, которые попадались гомофобам. Первое время молодые люди знакомились на Mail.ru, затем появились разные мобильные приложения с чатами. После знакомства назначали встречу, там-то ребят и ловили. Их избивали, снимали на камеру, шантажировали. Убийства начались совсем недавно.
К.У.: Сложно ли было Вам заводить отношения и скрывать их от посторонних глаз?
М.: Очень сложно. Представьте, если бы семье натуралов пришлось бы скрывать свои отношения и детей, не показываться в обществе. У нас, геев, такие же отношения, за исключением детей. Приходилось скрывать и от родных, и от коллег, и от друзей, и от сокурсников. Это сложно и больно: к примеру, приходилось выдумывать, почему у нас на семейном празднике сидит чужой человек.
К.У.: Когда информация о Вашей ориентации перестала быть тайной для окружающих?
М.: После того, как меня поймали силовики.
К.У.: Скольких других геев к тому времени Вы знали в Чечне?
М.: Всех, кого впоследствии спасла ЛГБТ-сеть.
К.У.: Речь идет о примерно 150 людях, как говорил глава ЛГБТ-сети Игорь Кочетков.
К.У.: До задержания Вы что-то слышали о фактах преследования? О тюрьмах для гомосексуалов в Чечне?
Уроженец Омской области Максим Лапунов стал первым, кто открыто рассказал о том, что был задержан в Чечне по подозрению в гомосексуальности. Это произошло 16 октября 2017 года, 12 суток он провел в подвале уголовного розыска МВД Чечни, где его избивали. Позже Лапунов был вынужден уехать из России из-за угроз. 24 декабря 2018 года «Новая газета» опубликовала доказательства содержания Лапунова в подвале у силовиков. Кроме того, по данным издания, Лапунов рассказал о двух чеченцах, которые находились там же более 40 суток по подозрению в причастности к убийству, а позже были найдены мертвыми. По версии чеченских силовиков, эти люди были убиты при попытке нападения на правоохранителей, но из судебно-медицинских заключений и протоколов осмотра тел следует, что оба были убиты с близкого расстояния выстрелами в затылок.
К.У: Среди приближенных к руководству Чечни есть люди, которые успешно скрывают свою гомосексуальность?
М: Да. Я знаю их. Они вполне нормально работают.
К.У: Семьи, которые самостоятельно расправились с родственниками-геями, пытаются скрывать этот факт от общества и объяснять исчезновение человека отъездом или чаще открыто говорят, что он убит?
К.У.: Ваша семья знает о Вашей сексуальной ориентации?
М.: Мужская часть нет. Если бы узнали, меня бы тут не было.
«Меня сдали под пытками»
М.: Меня сдали под пытками. Весной 2017 года одного из гомосексуалов в неадекватном состоянии задержала полиция. Стоит отметить, что в Чечне пить [местным жителям] категорически нельзя. В телефоне молодого человека была обнаружена личная переписка с любовником и фотографии с ним, а также обширная база телефонов. Моего контакта там не было, так как свой адрес и телефон я давал только очень узкому кругу людей, но на меня вышли через другого задержанного, которого схватили по той самой базе. Меня остановили на одном из постов Грозного при проверке документов, отвезли в отдел полиции. Недолго продержав, отпустили, но поставили условие – я должен исчезнуть из Чечни, а желательно и из России.
Обстоятельства своего освобождения собеседник по соображениям безопасности не озвучил, поэтому «Кавказский узел» не стал далее расспрашивать о подробностях.
К.У.: Вам удалось избежать пыток?
К.У.: Официально ему было предъявлено какое-то обвинение?
М.: Его пытали за то, что он гомосексуал, это и было обвинением. Никакого уголовного или административного дела в отношении него не заводилось, просто пытали.
Были случаи, когда в отношении нескольких гомосексуалов возбуждались дела. Это делалось для шантажа: мол, мы тебя посадим, убьем, как террориста. Но, насколько мне известно, ни одно дело до суда так и не дошло. В основном [у этих людей] были толерантные семьи, родители не обращали внимания на сексуальную ориентацию сына. Когда силовики понимали, что рассказывать семье бесполезно, пугали уголовным преследованием, но [в итоге этих людей] убили.
К.У.: Ваш товарищ был один в том подвале?
М.: Воспользовавшись его телефоном, силовики вышли еще на трех человек, один из которых, кстати, не был геем. Что произошло с ними, я не знаю. После того как мой друг вышел, мы быстро уехали.
М: Я не хочу сейчас это озвучивать. Но данные есть у Игоря Кочеткова.
К.У.: Вы сказали, что некоторые задержанные были убиты. Кто эти люди?
М: Мне известно о трех убитых гомосексуалах: двух молодых людях и одном человеке постарше. Последнего пытали и избивали, в результате чего он умер, его труп просто отдали родственникам. Другой парень – это член известной в Чечне обеспеченной семьи, находящейся при (власти). Он был избит до полусмерти. Узнав, кто он, силовики привезли его родным и отдали, сказали: «Сами разбирайтесь». Семья сама его добила. Третий гомосексуал был избит, вывезен к родному дому, где и скончался – скорая не смогла помочь.
К задержанным в ходе последней облавы на геев чеченские силовики применяют «чудовищные пытки», а родственников освобожденных принуждают не только совершить расправу, но и доказать ее факт, сообщил «Кавказскому узлу» руководитель российской ЛГБТ-сети Игорь Кочетков. По информации источников в Чечне, одного из задержанных вернули родственникам без бороды, с обритой головой и в женской одежде.
М: По-разному. В мае 2017 года это было порядка 200-300 тысяч рублей, иногда доходило до 500 тысяч. Это зависело от уровня благосостояния человека – какую должность занимал, где работал. С голого штаны не снимешь. Если же дошло до семьи, то уже смотрели на ее состояние.
К.У.: Почему Вас отпустили?
М.: На этот вопрос я вам не отвечу.
К.У.: Когда Вы решили обратиться в ЛГБТ-сеть?
М.: После освобождения товарища. Мы сразу же связались с одним из сотрудников, с которым до сих пор поддерживаем добрые отношения, и тот сказал: «Срочно берите паспорта, ничего больше, и вылетайте в Москву». В течение недели мы переехали в Махачкалу, а оттуда направились в столицу.
К.У.: Обращались ли в госорганы? Например, в прокуратуру?
М.: Вы с ума сошли? [смеется]
К.У.: С точки зрения переезда были сложности? Брали ли какие-то вещи? Или бросили все?
М.: У нас была только ручная кладь – по спортивной сумке, где было самое необходимое: штаны, футболка, зубная щетка. Мы не в турпоездку летели, мы бежали из страны.
«Мне хочется вернуться в мой дом»
К.У.: Сейчас Вы находитесь в одной из европейских стран. Удалось ли Вам получить политическое убежище?
М.: Мне повезло: спустя две недели после приезда меня принял генеральный консул страны, где я нахожусь, и сразу же были готовы документы [о получении политического убежища].
К.У.: Что с Вашим другом?
М.: Мы полетели в разные страны, но соседние. У него все в порядке.
К.У.: Вы опасаетесь, что кто-то будет Вас преследовать за рубежом?
В сентябре 2017 года американское издание Time опубликовало статью об уроженце Чечни Мовсаре Эскерханове, который несколько лет назад уехал в Германию. Эскерханов, призвавший чеченских геев «не бояться никого», стал первым уроженцем Чечни, открыто заявившим о своей гомосексуальности, указывала «Русская служба Би-би-си». В ноябре Эскерханов попросил прощения у руководства Чечни в эфире чеченского телеканала, объяснив, что публично признаться в гомосексуальности его вынудили западные журналисты, преследовавшие цель «опозорить чеченцев». Позднее он назвал вынужденными свои извинения перед чеченскими властями.
К.У.: Если ситуация изменится в лучшую сторону, Вы бы хотели вернуться в Россию и конкретно в Чечню?
М: Конечно, мне хочется вернуться в мой дом. Я тут один, у меня никого нет. Очень нелегко оторваться от семьи, друзей, уехать на всю жизнь. Одна мысль, что я не увижу родных, уже убивает. Я поддерживаю связь только с женской частью семьи. Женщины меня прикрывают – говорят, что я в Европе работаю.
20 декабря 2018 года в рамках Московского механизма ОБСЕ был опубликован специальный доклад. Сведения о насильственных исчезновениях, пытках, бессудных казнях, давлении на правозащитников и гонениях на геев в республике названы в нем неоспоримыми. Доклад подтверждает факт систематических массовых задержаний в Чечне, незаконных удержаний в «секретных тюрьмах» и пыток. В докладе также констатируется участие сотрудников силовых структур Чечни в преследованиях людей.
К.У.: Реакция властей и силового блока в Чечне на гомосексуалистов известна. Вы говорите, что и общество относится крайне негативно, но женщины терпимы к Вашей сексуальной ориентации…
М.: [Женщины] смирились. Они милосерднее мужчин, и для них я, в первую очередь, сын и брат, а не гей. Они не хотели бы лишиться родственника. Сексуальная ориентация – не повод для убийства.
К.У: Чем вы объясняете тот факт, что в Чечне привечают некоторых звезд шоу-бизнеса, которые имеют репутацию гомосексуалистов?
М: Они же не чеченцы. Во-первых, их привозят в качестве медийных персон. Во-вторых, таким образом они открещиваются от того, что преследуют и убивают геев.
К.У.: Каких действий Вы бы рекомендовали гомосексуалам избегать в Чечне?
М.: Совет тут один: уехать из Чечни.
История похищений, пыток и убийств геев в Чечне коснулась не только мужчин. Судьба женщины нетрадиционной сексуальной ориентации оказывается в руках ее родных, которые бывают не менее жестокими, чем силовики, говорится в справке «Кавказского узла» » Убитые за ориентацию — судьба квир-женщин в Чечне «. Чечня — не единственный регион, где к геям особое внимание со стороны силовиков. Известны случаи вебровки геев с помощью шантажа в Дагестане.К.У.: Как быть с преследованием со стороны родственников и членов диаспоры?
М.: Здесь, в Европе, можно «не светиться», не называть всем подряд свою фамилию. Ходим там, где светское общество.
К.У.: Может ли случиться такое, что недоброжелатели расскажут диаспоре о том, что рядом с ними проживает чеченец-гомосексуал?
О чем рассказал пермяк, побывавший в чеченской тюрьме для геев
Пострадавший — русский, у него нет родных в Чечне, которым бы угрожала опасность, именно поэтому он решился открыто рассказать свою историю, говорит директор российских программ Human Rights Watch Татьяна Локшина.
«Максим не чеченец, за ним не стоит огромная семья, находящаяся в Чечне, для которой объявление такого рода: «Я пострадал от охоты на геев» и «Я гей» было бы смерти подобно. Его ситуация в этом отношении уникальна, но для того, чтобы выступить сегодня, для того, чтобы обратиться с заявлением в следственные органы, ему все равно потребовалось невероятное мужество», — подчеркнула она.
Максим Лапунов приехал в Чечню из Пермского края в 2015 году по делам и решил остаться в Грозном, где у него были знакомые. Лапунов рассказывает, что зарабатывал как фотограф и «ведущий мероприятий», а также продавал воздушные шары. Квартиру он снимал у местного военнослужащего.
«Я работаю уже долгое время ведущим мероприятий, и в Чечню я приехал на Всероссийскую ярмарку меда, озвучивать эту ярмарку. Я аудиорекламой сопровождал ее. Далее я остался там, так как у меня начались заказы на мероприятия, детские праздники там… Шоу-бизнес. Я нашел там свою нишу, нашел своего клиента и поэтому я остался там жить. Там достаточно хорошо было все до того момента, пока меня не задержали», — рассказал Лапунов на пресс-конференции.
16 марта 2017 года его схватили люди в штатском, когда он торговал в центре Грозного. «Около 21:00 ко мне подошел незнакомый чеченец и обратился ко мне, как будто я был его знакомым: «О, привет, Макс, пойдем поговорим!». Он взял меня под руку и повел к дороге, потом к нему присоединился еще один чеченец. И они вдвоем потащили меня к припаркованной машине. Я потребовал объяснить, что происходит, однако они сказали, что я все узнаю в отделе полиции», — рассказывал он «Новой газете».
К ним подошли сотрудники полиции, но после того, как один из людей в штатском показал свое удостоверение, полицейские записали данные этого человека и Лапунова и ушли.
Лапунова привезли в здание, огороженное бетонным забором с колючей проволокой. Машина, на которой его туда привезли, въехала через ворота с надписью «МВД». В здание Лапунова завели с натянутым на глаза капюшоном толстовки, а потом привели в кабинет на одном из верхних этажей. Там были похитившие его чеченцы и еще два человека.
«Главного я хорошо запомнил: он был на вид 50 лет, плотного телосложения, ростом около 170 см, короткая стрижка, длинная борода, волосы на голове и борода ярко-рыжие. Он был одет в мусульманскую одежду молочно-кофейного цвета. На голове была мусульманская «тюбетейка» темного цвета, в руках были четки из бусин светлого цвета. На левой стене просторного кабинета висел портрет этого мужчины с рыжей бородой. На правой стене висел портрет Рамзана Кадырова», — описывает Лапунов обстановку в кабинете.
Этот мужчина стал читать его сообщения в мессенджерах и соцсетях и слушать голосовые сообщения. «Из сообщений было ясно, что я гей», — поясняет Лапунов. После этого другой неизвестный мужчина в мусульманской одежде стал требовать рассказать, с кем из чеченских геев у него была связь и назвать их личные данные. Лапунов ответил, что вел переписку только с друзьями из других регионов России. Тогда «главный» велел «выбить» из него информацию.
Ляпунова повезли домой к Алихану. Когда чеченец вышел на улицу, его тоже задержали. Обоих отвезли в подвал и поместили в камеры друг напротив друга, чтобы Лапунов видел, что происходит с его другом. Предполагаемые сотрудники МВД избили Алихана полипропиленовыми палками, крича на него по-чеченски. Лапунов вспоминает: «Его избивали долго, в какой-то момент я отвернулся, потому что не хотел этого видеть. Он сильно кричал. Когда избиение прекратилось и Алихана увели, сотрудник по имени Магомед вошел в мою камеру и сказал мне: «Смотри, от чего я тебя избавил. Вот что у нас делают с пидорами. Но тебя так бить не будут, потому что ты русский»».
В камере был деревянный пол с большим темно-багровым пятном. «Одна ее четверть была залита кровью, это была достаточно свежая кровь, уже впитавшаяся в доски. У меня уже был нервный срыв, стресс, до сих пор меня потряхивает. Через короткое время избили и меня», — вспоминает Лапунов. В подвале находились охранники. Некоторые из них угрожали ему, другие избивали. Один из охранников был русским по имени Сергей, он работал дознавателем в том же отделе полиции.
«С неимоверными унижениями, оскорблениями… Готовили меня к тому, что убьют. Они начали меня избивать палками, не знаю, сколько по времени, очень долго. Лицом к стене поставили, избивали по ногам, бедрам, ягодицам, по спине. Давали отдышаться, заставляли вставать, и это продолжалось в несколько этапов», — рассказывет Лапунов.
Во время уборки коридора Лапунов познакомился с русским по имени Андрей — он тоже был задержан по подозрению в гомосексуальности и избит. Лапунов тогда же увидел общую камеру, в которой было около 10 человек. Однажды в подвал привезли русского военного, его тоже избивали, но когда узнали, что он военнослужащий, все же отпустили.
На четвертый день после задержания Магомед сообщил Лапунову, что за Алиханом приехали родители и теперь его «отправят во Францию». Знакомого завели к Лапунову попрощаться. «Но один из охранников потом сказал мне, что «отправить во Францию» на их сленге означает расстрел».
На одиннадцатый день Магомед пришел к нему в камеру и отвез на квартиру, чтобы тот собрал вещи и уехал из Чечни. В первой половине дня 27 марта они приехали домой к Лапунову, но не смогли открыть дверь. Соседи сказали, что, узнав о задержании жильца, хозяин поменял замок и уехал в командировку в Сирию. Магомед вернулся с Лапуновым вечером того же дня — дверь открыла родственница хозяина. Пермяку дали 10 минут на сборы и снова отвезли в подвал. Там он переночевал, а рано утром его отвели на четвертый этаж.
После этого Лапунова отвезли на автовокзал. Ему выдали 6 тысяч рублей и купили билет до Пятигорска.
В Пермском крае после исчезновения Лапунова возбудили уголовное дело — с этим мужчина связывает свое освобождение. 8 мая в село Лапунова приехали шестеро неизвестных. «Мы сумели спрятаться, а когда вернулись домой, увидели, что в доме были посторонние люди, и они что-то искали. В это же время мне позвонили из Грозного и сказали, что один из задержанных русских парней был выпущен, уехал домой и там был убит. Я понял, что мне грозит опасность, и обратился за помощью на горячую линию «Российской ЛГБТ-сети»», — говорит Лапунов.
В конце августа Лапунов и юристы «Комитета по предотвращению пыток» обратились к омбудсмену Татьяне Москальковой, которая обещала помочь добиться расследования заявлений Лапунова. 28 сентября юрист Владимир Смирнов и пермяк приехали в Ессентуки, где находится главное управление СК по Северо-Кавказскому федеральному округу. На следующий день его опросил следователь. Лапунов подал ходатайство о предоставлении госзащиты и проведении дополнительной проверки, поскольку в подробностях описал помещение, где удерживают чеченских геев.
Следователь ходатайства проигнорировал, не допустил в дело представителей потерпевшего и не предоставил ему госзащиту. «Пробыв в Ессентуках три недели, мы поняли, что расследование не ведется. Важнейших проверочных мероприятий проведено не было. Мы так и не выехали в город Грозный, так и не были опрошены свидетели, лица, на которых напрямую указывает Максим, не было проведено опознания — ничего, что могло бы приблизить расследование к установлению виновных», — рассказывает Смирнов. Были проведены лишь судебно-медицинская экспертиза (спустя полгода после описанных событий) и «гадание на полиграфе». Из Ессентуков Лапунову пришлось уехать, поскольку госзащиту ему не предоставили, и правозащитники предполагали, что в городе находиться небезопасно.
Татьяна Локшина (Human Right Watch): «Я хотела бы подчеркнуть, что то, что произошло в Чечне весной этого года, это история с одной стороны беспрецедентная, с другой стороны не новая. Потому что чеченские власти, чеченские силовые структуры годами неофициально задерживали и подвергали пыткам и жестокому обращению в незаконных местах содержания под стражей представителей разных нежелательных групп. Это подозреваемые в симпатиях к джихадистам, это мусульмане-салафиты, это предполагаемые наркопотребители, это в конце концов, гадалки. Это лица, которые позволяли себе хоть какую-то, хоть малейшую, пусть даже в закрытых группах в соцсетях, критику любых аспектов чеченских властей. То, что делали с геями в Чечне весной этого года — это то же самое, что ранее делали и до сих пор делают в Чеченской республике с любыми нежелательными гражданами.
Если бы федеральный центр пресекал эти незаконные практики, то никакой охоты на геев в принципе не могло бы произойти. Это просто звено в очень длинной цепи типичных для Чечни нарушений и противозаконных практик».
Чечен-гейт. 18+Как следователи доказали, что в Чечне пытали и убивали геев и почему не стали возбуждать уголовное дело
В прошедший четверг на постоянном Совете ОБСЕ был представлен доклад о тяжких нарушения прав человека в Чечне, подготовленный в рамках санкционированного против Российской Федерации так называемого «Московского механизма».
«Московский механизм» как один из экстренных механизмов ОБСЕ был активирован в восьмой раз за всю историю Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. И в первый раз — против России, которая и сама когда-то инициировала «Московский механизм» в отношении НАТО по обвинениям о нарушении прав человека в ходе военной операции в Югославии.
В докладе проанализированы сообщения о преступлениях, имевших место в Чечне с 1 января 2017 года по 31 января 2018 года, а также реакция на них российской власти и правоохранительных органов. Факт совершения этих преступлений признан «неопровержимым и доказанным».
Также в докладе говорится о неадекватной реакции российских властей и о полном нежелании России расследовать эти преступления.
Одним из основных эпизодов доклада стала кампания против чеченских геев, поразившая весь мир абсолютно дикой и одновременно рутинной для Чечни жестокостью.
В ходе двух волн преследования геев в Чечне были задержаны сотни человек, пик этих задержаний пришелся на конец февраля — начало марта 2017 года. Подозрение в гомосексуальной ориентации было единственным основанием и поводом для репрессий. Все жертвы были помещены в незаконные места лишения свободы («секретные тюрьмы»), подвергались жесточайшему обращению, избиениям, пыткам, голоду, а некоторые и физическому уничтожению. Одни люди не выдерживали (в силу возраста и здоровья) пыток, сходили с ума и умирали непосредственно в местах лишения свободы,
других показательно убивали сами силовики, третьих отдавали родственникам, принуждая тех совершить самосуд, так называемое «убийство чести».
Несмотря на масштабы карательной кампании, ни один из чеченцев не обратился в российские правоохранительные органы с заявлением. Но несколько жертв лично встретились с Уполномоченным по правам человека России Татьяной Москальковой. Они поверили ее гарантиям безопасности и предоставлению государственной защиты, и, если бы такая защита была бы предоставлена, они готовы были бы сотрудничать с российским следствием. Свидетельством тому — тот факт, что практически все жертвы, которых удалось спасти и вывезти из Чечни, оформили доверенности на адвокатов, предоставленных им правозащитной организацией «Российская ЛГБТ-сеть». Все жертвы понимали, что без их непосредственного участия в следственных действиях ни остановить эту кампанию, ни привлечь виновных к ответственности не удастся.
Однако система безнаказанности, которая выстраивалась в Чечне десятилетиями, базируется на молчании жертв. Это «молчание ягнят» достигается простыми, но весьма эффективными методами психологического и физического давления как на саму жертву, так и на ее родственников, находящихся под полным контролем чеченских силовых структур.
Главная же причина молчания чеченцев — это системная политика Федерального центра, которая, по сути, оставила граждан Чечни один на один с местными вооруженными силовиками, которых лишь формально можно называть российскими полицейскими.
В рамках этой модели чеченцам перекрыт доступ в надреспубликанские правоохранительные институты. Даже когда их жалобы и заявления достигают уровня Генеральной прокуратуры, Следственного комитета России или других уполномоченных федеральных структур, никакой работы по ним не ведется. Или, что еще хуже, федеральные структуры активно уводят чеченские власти и силовиков от ответственности.
Аналогичная ситуация сложилась и с обвинениями чеченских властей в массовом преследовании и убийстве мужчин по подозрению в гомосексуальной ориентации. Несмотря на демонстративное, публично данное согласие Владимира Путина на создание межведомственной следственной комиссии на уровне центральных аппаратов МВД, СКР и Генеральной прокуратуры, несмотря на гарантии Уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой в предоставлении государственной защиты жертвам, несмотря на ее же многочисленные заявления о необходимости безотлагательного возбуждения уголовного дела по факту опубликованной в СМИ информации о внесудебных расправах в Чечне, ничего этого сделано не было.
Федеральный центр активно бросил все силы на защиту чеченской власти, а не жителей Чечни. То есть на защиту той модели власти, которая, по мнению Москвы, гарантирует стабильность в Чечне и ради которой можно пойти на любые человеческие жертвы и имиджевые потери.
Максим Лапунов, житель Пермского края, русский по национальности, проживший в Чечне два года и попавший в жернова чеченских силовиков, стал единственным человеком, нарушившим молчание. 29 августа 2017 года он обратился к Уполномоченному по правам человека России Татьяне Москальковой. В этот же день он подал заявление на имя председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина. В заявлении он рассказал, что в середине марта был задержан чеченскими полицейскими и доставлен в Управление уголовного розыска МВД Чечни, где незаконно содержался две недели, подвергаясь избиениям и унизительному обращению по причине своей гомосексуальной ориентации.
Доследственная проверка по заявлению Максима Лапунова (а заявление это, безусловно, стало вызовом четко отлаженной системе укрывательства преступлений, совершаемых в Чечне) была возбуждена почти через месяц после обращения Лапунова к Москальковой и Бастрыкину. И то — только после повторного обращения Москальковой к руководству СКР.
Ни о каком расследовании этого преступления силами центрального аппарата СКР речи не шло. Цена вопроса была в данном случае слишком высока. Все понимали: объективное расследование по делу Максима Лапунова спровоцирует вал заявлений чеченских жертв, необъективное — прямые обвинения со стороны международного сообщества в адрес Бастрыкина и, соответственно, руководства России.
Доследственная проверка была спущена в ГСУ СКР по Северо-Кавказскому федеральному округу. Это окружное следственное подразделение имеет одну важную особенность. Оперативное сопровождение по делам, которые ведет ГСУ по СКФО, как правило, осуществляют подразделения МВД, дислоцированные в регионе, где было совершенно правонарушение. В данном случае оперативное сопровождение по проверке заявления Максима Лапунова осуществляли чеченские полицейские. Таким образом, формально проверка была поручена следственному органу надреспубликанского уровня, а фактически — осуществлялась силами МВД Чечни. К концу проверки это перестали скрывать даже следователи. Так, в феврале 2018 года следователь ГСУ СКР по СКФО Поливанов оправил запрос на имя первого заместителя министра МВД Чечни Апти Алаудинова с просьбой выяснить местонахождение Максима Лапунова, хотя прекрасно знал, что к тому времени Максим, так и не дождавшийся предоставления государственной защиты, вынужден был вместе с семьей покинуть Россию. Этому предшествовали ряд угроз и давление, которое оказывалось на родственников Максима и его близких знакомых, в том числе и тех, кто был очевидцем его незаконного задержания и мог подтвердить этот факт следователям.
Давлению со стороны чеченских полицейских подверглись даже военнослужащие Росгвардии (46-й бригады, дислоцированной в Чечне для «наведения конституционного порядка»), все они — русские по национальности.
В 46-й бригаде Максима Лапунова хорошо знали (он неоднократно проводил там анимационные мероприятия), и, когда он внезапно пропал в марте 2017 года, военнослужащие активно его разыскивали.
В шести томах материалов проверки по заявлению Максима Лапунова достаточно доказательств того, что следствие активно использовало ресурс чеченских полицейских в затыкании ртов всем свидетелям по данному делу.
Собственно, благодаря именно этому эффективному альянсу в марте 2018 года следователь Поливанов вынес пятое и окончательное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Лапунова.
В своем постановлении следствие ссылается исключительно на необъективные доказательства, а именно — на объяснения заинтересованных лиц (чеченских полицейских) и гражданских свидетелей, которые под давлением все тех же чеченских полицейских дали ложные или крайне противоречивые объяснения. Но все дело в том, что в ходе проверки следователи то ли по глупости, то ли еще по какой необъяснимой причине установили факты, объективно свидетельствующие о том, что сотрудники УУР МВД по Чечне действительно задерживали Максима Лапунова, и он действительно находился в подвале административного здания УУР МВД по ЧР. Более того! Следствие даже установило личности людей, которые находились вместе с Лапуновым в этом подвале, и их дальнейшую судьбу.
Собственно, как только следователь Кожев отобрал объяснения у Максима Лапунова (Максим давал объяснения три дня, следователь заставил его вспомнить и описать на 27 страницах все мельчайшие детали), стало понятно, что хотя бы факт доставления Лапунова в УУР МВД по Чечне придется признать. Иначе никак не объяснить, откуда он знает столько сотрудников управления уголовного розыска (Лапунов подробно описал 17 силовиков).
Исходя из этой логики, а также из объективных данных, свидетельствующих о розыске Максима Лапунова его родственниками (по заявлению его сестры было заведено разыскное дело, а в интернете и соцсетях распространены его фотографии и сведения о том, что он бесследно пропал в г. Грозном), появилась официальная версия о том, что 23 марта на электронную почту дежурной части МВД по ЧР поступило письменное заявление от родственницы Лапунова, а уже 25 марта сотрудники УУР МВД по ЧР пришли к Лапунову домой и вежливо доставили его в УУР МВД по ЧР для дачи объяснений (о том, что он никуда не пропал — у него просто сломался телефон). В этот же день его якобы и отпустили.
При этом никаких сведений о том, что Лапунова реально доставляли в этот день в УУР МВД по ЧР, нет, так как «в УУР МВД по ЧР книга учета доставленных лиц не ведется». Но и это неправда, так как на КПП УУР МВД по ЧР ведется книга учета посетителей, в которую заносят сведения о всех гражданских лицах, проходящих на территорию УУР МВД по ЧР. Что интересно, так это то, что в официальной версии в доставлении и получении объяснений у Лапунова участвовали ровно те сотрудники УУР МВД по ЧР, описание которых Максим дал в своем заявлении. Вот только он знал этих сотрудников лишь по именам, когда они его избивали и допрашивали на предмет гомосексуальных связей с чеченцами. А следствие установило их точные и полные фамилии и звания.
С 21 сентября по 15 октября 2018 года Максим Лапунов и его представители — юристы «Комитета против пыток» находились в г. Ессентуки, в котором расположена штаб-квартира ГСУ СКР по СКФО. Максим и представляющие его интересы правозащитники, адвокат Лапунова Александр Караваев и председатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин, категорически настаивали на безотлагательном проведении следователем осмотра здания и подвалов УУР МВД по ЧР. Максим готов был лично показать следователю этот подвал, в котором провел две самые ужасные недели своей жизни. И именно поэтому прекрасно его запомнил. Так,
он подробнейшим образом описал все детали, включая массивную металлическую дверь, которая разделяла подвальное помещение на две части, а также звуки бойлера, установленного в хозчасти подвала.
Та самая металлическая дверь
Что сделал следователь?
Рано утром 10 октября, не уведомив заявителя Лапунова и его представителей, находившихся, подчеркиваю, в это время в Ессентуках, следователь Кожев выехал из г. Ессентуки в г. Грозный. В гордом одиночестве (без понятых, без эксперта-криминалиста, без заявителя и его представителей) Кожев провел осмотр подвального помещения административного здания УУР МВД по Чечне и пришел к выводу, что описание подвала и схема, которую нарисовал Максим Лапунов, не соответствуют реальному подвальному помещению здания УУР МВД по ЧР.
следователь осмотрел только половину (!) подвального помещения и закончил свой осмотр ровно у той самой массивной металлической двери, которую подробно описывает Лапунов. Эта дверь делит подвальное помещение УУР МВД по ЧР на две части, и именно за ней начинается самое интересное.
Там, в этой по неизвестным причинам необследованной следователем Кожевым части подвала, и содержался Максим Лапунов, а также его сокамерники. Кроме того, следователь Кожев описывает и наличие бойлерной комнаты в подвале УУР МВД по ЧР. Ни о бойлере, ни о металлической двери, разделяющей подвал на две части, Максим Лапунов не мог знать в принципе. Если бы он там не сидел.
В своем заявлении Максим Лапунов подробно рассказывает о содержавшихся вместе с ним в подвале жителях Чечни. В том числе о парне, которого Максим описывает как ингуша по имени Алихан, студента-медика, учившегося в Грозном. Отрабатывая эту информацию, следователь Поливанов сделал запрос на стоматологический факультет ГБПОУ «Чеченский базовый медицинский колледж» со следующей формулировкой: «Прошу направить сведения о студентах, проживающих в г. Назрань, не посещавших учебные занятия в период с 16 по 28 марта 2017 года». В ответ на этот запрос руководство колледжа представило следователю информацию о студенте из г. Назрань (Ингушетия) Алихане Тумгоеве, который «в период с 16 по 28 марта 2017 года не посещал занятия в колледже, а в начале апреля 2017 года оформил академический отпуск».
Опрошенный следователем Поливановым Алихан Тумгоев категорически отрицает:
2) что он знает Максима Лапунова.
Единственное, что он признает, что в марте 2017 года был задержан чеченской полицией и сразу же отпущен. Объяснения Тумгоева следователя полностью удовлетворяют.
Хотя любому понятно, что на Кавказе никто не ответит на прямой вопрос — гей он или нет. Тем более следователю. Тем более в присутствии чеченских полицейских.
Мог ли Тумгоев соврать? Мог, и сделал это. Но мог ли Максим Лапунов точно знать, что Алихан Тумгоев — действительно студент стоматологического колледжа, живет в Назрани и с 16 по 28 марта— как раз тогда, когда Максим находился в подвале УУР МВД по ЧР, — пропустил две недели занятий в колледже? Он мог знать это только в одном случае: они с Тумгоевым вместе сидели в этом самом подвале.
Почему чеченские полицейские поиздевались и выпустили на свободу Максима Лапунова — понятно. Во-первых, он — русский. Во-вторых, его родственники подняли шум по факту исчезновения и обратились в правоохранительные органы за пределами Чечни.
Почему выпустили Тумгоева? Тут вариантов несколько. У похищения Тумгова были свидетели, то есть родственники знали и, скорее всего, смогли его выкупить. Что немаловажно, команда «фас» у чеченских полицейских была только на геев-чеченцев, а Тумгоев — ингуш. Когда Максим сидел в подвале, туда привозили и ингушей, и дагестанцев, и русских (включая военнослужащих). Но обычно через несколько дней их выпускали. К чеченцам, хоть геям, хоть не геям, которых в том подвале было подавляющее большинство, отношение было на порядок жестче. Лапунова, например, не пытали током. Зато через эту пытку проходили все чеченцы.
В своем заявлении Лапунов говорит о двух чеченцах, которые находились в подвале более 40 суток (их подозревали в причастности к убийству). Звали сокамерников Максима Аюб и Шото-Шамиль. В процессе общения выяснилось, что у Лапунова и Шото-Шамиля есть общие знакомые, поэтому последний попросил Лапунова, при условии, если отпустят, передать этим знакомым информацию, где Шото-Шамиль находится. Чтобы сообщили родным.
Максима Лапунова выпустили 28 марта. Полицейские требовали от него немедленно покинуть Чечню и даже купили ему билет на автобус. Но он не подчинился. Лапунов хотел выполнить обещание, данное сокамерникам, потому что понимал, что от этой информации может зависеть их жизнь. Рискуя своей собственной жизнью, он смог встретиться с родителями Шото-Шамиля и рассказать им о судьбе их сына. Только после этого Максим уехал из Чечни.
Следствие проверило эту информацию и выяснило, что Шото-Шамиль Акаев и Аюб Ибрагимов — не выдуманные персонажи, а реальные люди. При опросе их родителей следствие установило, что они бесследно исчезли 6 февраля 2017 года и что родители Акаева действительно встречались 28 марта с Максимом Лапуновым на центральном чеченском рынке «Беркат». А дальше следствие выяснило совсем уже страшные факты.
30 марта 2017 года Акаев и Ибрагимов были найдены мертвыми. По версии чеченского МВД, они были убиты якобы при попытке нападения на чеченских полицейских. Но из судебно-медицинских заключений и протоколов осмотра трупов следует, что Акаев и Ибрагимов были убиты с близкого расстояния выстрелами в затылок. При этом у погибших отсутствовали какие-либо вещи.
Шото-Шамиль Акаев и Аюб Ибрагимов
Именно таким образом в материалах проверки по заявлению Лапунова о незаконном лишении свободы и пытках появились трупы, а действия чеченских полицейских теперь надо было квалифицировать уже по статье 105 УК РФ (убийство двух и более лиц). Что сделало следствие? Просто-напросто прекратило проверку: «Обстоятельства, изложенные в заявлении Лапунова, касающиеся его незаконного задержания и удержания в подвальном помещении здания УУР МВД по ЧР, не получили объективного подтверждения».