что делают омоновцы с людьми
Омоновец должен быть уверен, что правда на его стороне. Иначе он не сможет работать
Особенности профессии
Омоновец, он же боец ОМОНа – это сотрудник отряда мобильного особого назначения, полицейский, обученный для работы в «горячих точках». До переименования милиции в полицию ОМОН был отрядом милиции особого назначения. Сегодня эта аббревиатура наполнена новым содержанием: ОМОН стал отрядом мобильным особого назначения. Но суть работы бойца этого отряда осталась прежней.
ОМОН не занимается раскрытием преступлений, его задача – охрана правопорядка, пресечение массовых беспорядков. Например, если произошло землетрясение, лесные пожары или ураган, сотрудники ОМОНа охраняют общественную безопасность в зонах бедствия. В частности, пресекает мародерство в оставленных домах.
Ещё одна важная задача отряда – обеспечение боевого прикрытия для других сотрудников ОВД. Поэтому ОМОН принимает участие в обезвреживании вооруженных преступников, освобождении заложников, подавлении тюремных бунтов и т.п.
Как и следует из названия, этот отряд отличается своей мобильностью и готовностью к работе в экстренных ситуациях. Эта профессия опасна, требует серьёзной подготовки, преданности своему делу и товарищам.Бойцы ОМОНа часто гибнут при выполнении заданий. Некоторые удостаиваются звания Героя России посмертно.
Те, кто бывал на демонстрациях протеста или наблюдал массовые гражданские акции через интернет, могут спросить: «Что ОМОН делает на протестных акциях? Разве речь идёт о массовых беспорядках?» На этот вопрос у бойца ОМОНа есть короткий ответ: «Мы следим за порядком». Когда вместе собирается много людей, это чревато неожиданностями – от несчастных случаев до провокаций.
Бойца мобильного отряда можно узнать по крупной жёлтой надписи «ОМОН» на пятнистой форме и чёрному берету. Во время массовых акций бойцы надевают специальные защитные шлемы, в связи с чем их также называют «космонавтами» и даже «настоящими космонавтами». Что об этом думают настоящие настоящие космонавты, нам неизвестно.
Бойцы ОМОНа стоят в оцеплении, пропуская участников на территорию митинга строго через специальные «калитки» с металлоискателями. Если назревает конфликтная ситуация, бойцы реагируют быстро и жёстко: орудуя дубинками, вытесняют протестующих с территории акции или наоборот, отсекают зачинщиков, берут их в кольцо. Помогают коллегам из оперативного отряда проводить задержания.
По словам участников событий, бывает, что «конфликтная ситуация» возникает именно в результате действий самих полицейских. Поэтому отношение к омоновцам в обществе неоднозначное.
Конечно, чтобы заниматься такой работой, боец должен быть уверен, что правда на его стороне. Иначе он будет чувствовать себя врагом собственного народа.
Работают омоновцы в смену. Много времени они отдают физической подготовке и тактическим занятиям.
С 2002 года 3 октября сотрудники ОМОНа отмечают свой профессиональный праздник.
Рабочее место
ОМОН – это подразделение полиции. Значит, и сам омоновец является полицейским.
Важные качества
Профессия омоновец предполагает крепкое здоровье, серьёзную физическую подготовку, ответственность, смелость, преданность товарищам.
Знания и навыки
Боец ОМОНа должен владеть техникой рукопашного боя (в частности, с помощью ножа) стрельбы, навыками коллективных действий и т.д.
Где учат
В каждом регионе есть свой Отряд мобильный особого назначения.
Чтобы стать омоновцем, нужно поступить на службу в этот отряд. Как правило, принимают мужчин до 35 лет, прошедших службу в Армии, имеющих среднее образование.
При приёме проводится тест по физической подготовке: кросс, отжимание, подтягивание и т.д. А также рукопашный бой на выносливость.
Тот, кто выдержал испытание, проходит трёхмесячную учёбу и квалификационный экзамен.
«Экипировка, кстати, г..но». Как на самом деле устроена служба в ОМОНе
«Мы тебе говорили: не ходи замуж за омоновца!»
Человеку, желающему вступить в ряды знаменитого подразделения, необходимо понимать всю серьёзность этого выбора. О том, какие трудности могут ожидать новичка рассказал заместитель начальника ОМОНа по Брянской области Андрей Шумилин.
Прежде всего, сотруднику ОМОНа приходится постоянно перестраиваться, решая разнотипные задачи:
«Находясь здесь, в Брянске, мы обеспечиваем порядок на различных массовых мероприятиях. В служебных командировках на Северном Кавказе мы выполняем совсем другие задачи. Это участие в контртеррористических операциях, преследование и уничтожение членов бандформирований.
Приходится кропотливо учиться. У нас очень много практических и тактических занятий, поскольку тактика использования сотрудников на Кавказе одна, на футбольном матче – другая, при митингах – третья. И везде всё надо знать и уметь».
Ещё одним важным аспектом службы в ОМОНе Шумилин называет крепкий семейный тыл:
«Девушка на стадии знакомства с молодым человеком, зная, что он служит в ОМОНе, воспринимает его как крутого парня, который ходит в форме и знает приёмы рукопашного боя. Когда же она становится его женой, рожает ребенка, а он вдруг собирается и уезжает на полгода, оставляя её одну, начинает смотреть на службу и на мужа уже иначе.
«Это рабство. Причем рабство в аду»
Обманывают сотрудников и с денежным вознаграждением:
У тебя вычтут налоги, минус плата за общагу (потому что жить ты будешь именно там), минус ещё платежи, минус отправить деньги семье, и у тебя уже меньше тридцатника».
Герой интервью уверен, что в ОМОН не могут прийти работать по нормальной причине:
«Сюда идут, или потому что надо вырваться из дома, или потому что тупые и ничего не умеют. Ну серьёзно, в Макдональдсе платят больше, рабочий день меньше, еще и пожрать дают. Здесь можно ни хрена не уметь и ничего не делать, а бабки получать за то, что над тобой издеваются».
При этом почему-то отмечается, что многие за эту работу держатся:
«В руководстве Росгвардии половина народа не знает законы, им вообще наплевать. Сами командиры регулярно требуют от нас этот самый “закон” постоянно нарушать. И никто им не перечит, на улице остаться дураков нет».
Омоновцы подвергаются постоянному контролю и унижениям:
«Чтобы уехать из общаги к девушке, ты должен написать заявку. В заявке указать, ФИО, адрес, контактный номер человека и время пребывания у нее дома. Иногда бойцы спрашивают: “Это, а если я в клубе тёлку сниму, тогда что писать?”. Отвечают: “Сотрудник органов, боец, так поступать не должен!”. А в скотских условиях работать, значит, должен».
Как мы стали Росгвардией вместо МВД, сюда пришли какие-то левые чуваки из военки. Говорят, деньги сейчас базарят только в путь. При этом часто даже не воруют. Просто тратят х. поймёшь как. Никто ничего не умеет, никто ничего не знает, всем на всё реально плевать.
Подготовка бойцов ОМОНа вызвала у посетителей форума разные оценки:
«Подтверждаю. Наши (в областном центре) тоже дурака не валяют».
«Стрельбы из пистолета минимум раз в неделю, и не по 3 патрона, ни с пистолетными, ни с автоматными, ни с пулемётными, ни со снайперскими патронами проблем нет».
«Сколько я своих денег за 13 лет службы потратил на эти бумаги, папки, обложки, заправку картриджей, на комплектование учебно-материальной базы, на различные «скидывания» на покупку того или иного имущества. Не счесть.
Однако общий посыл скандального интервью посетители форума видят в другом и оценивают отрицательно:
В таком же духе высказался и ветеран силовых ведомств, отреагировавший на интервью в блоге.
«С переходом в Росгвардию со стрельбами вышла “просадка”, но сейчас ситуация выправляется, насколько мне известно».
« (По поводу необходимости оставлять адрес, уезжая к девушке) Пишите любой существующий адрес и любой телефон. Если проверят – разведите руками, мол, какой мне дали – такой и я Вам дал. Всё!
«Прочитавший “интервью” должен поверить, что в ОМОНе одни нытики, не “умеющие стрелять” и мечтающие разбежаться по домам? Так вот, те, кто ТАК подумал — совершил ошибку. Совершенно точно».
Почему белорусский ОМОН так зверствует над собственным народом: очерк психологии сотрудника спецслужб
Многие искренне недоумевают – почему белорусские омоновцы такие нелюди? Дескать, они же давали присягу народу, должны защищать закон, а не беззаконие, бла-бла-бла. Эти представления не имеют ничего общего с реальностью. Для лучшего понимания давайте сравним психологию армейского и омоновского офицера.
Продолжение текста после рекламы
Армейцы имеют дело с равным если не по силе, то по статусу соперником. Они осознают, что в любой момент могут получить ответку. С одной стороны, уже одно это заставляет уважать противника. С другой – по умолчанию действуют писанные и неписанные правила ведения войны, у которых единственное предназначение – не превратить боевые действия в кровавую бойню. XX век, конечно, сильно дегуманизировал профессию военного, но какие-то представления о чести и морали все же сохранились.
Поэтому даже сейчас у военных не принято бомбить госпитали, есть традиция устанавливать режим прекращения огня по праздникам и перемирия для похорон, обмениваться пленными и телами убитых. Немотивированно убивать мирное население считается моветоном. Если есть возможность организовать гуманитарный коридор, по которому гражданские могут покинуть зону боевых действий, военные обязательно ею воспользуются. И самое главное: для военного образ врага – это всегда чужой, пришлый, инородец.
Для карателя противник – всегда внутренний враг. Проще говоря – население. Этот враг всегда априори слабее, часто вообще безответен. Терпила, короче. И если мент десятилетия имеет дело лишь с многочисленными, но забитыми холопами, у него волей-неволей разовьется комплекс сверхчеловека. А теперь представьте, что власть воспринимает карателей не просто как верных псов, которые порвут любого в надежде на ласку и кусок мяса из рук хозяина, а превращает их в новую силовую аристократию, стоящую над законом, над моралью и прочими нравственными рудиментами.
Быдло становится для них не только лохами, над которыми гопники в погонах должны постоянно демонстрировать свое превосходство, чтобы удерживать стадо в страхе, но и источником дохода. Доход извлекается как напрямую (поборы, взятки, рэкет, коммерческие (заказные) уголовные дела, рейдерские захваты), так и опосредованно. Например, сфабриковал дело о террористической группировке, посадил десяток подростков – и вот тебе премия, орден на грудь, звезды на погоны и новая должность, позволяющая извлекать еще больше выгод из своего положения. То, что наивные обыватели называют словом «народ» для силовиков вовсе не объект защиты (защищают они только Хозяина и свою опричную корпорацию), а расходный материал. Они – сверхчеловеки, вы для них – дерьмо.
В соответствующем ключе психика рекрутов деформируется с того момента, когда еще несформировавшиеся умственно и нравственно подростки надевают курсантские погоны. Да, отсев довольно большой. Не все готовы к 20 годам становится патентованными мудаками. Многие увольняются из органов в первые годы службы после выпуска, столкнувшись с шокирующей действительностью, которая слишком кошмарна даже для тех, кто прошел мясорубку и зомбирование в институтах МВД.
Я имел знакомство с бывшим ментом, переквалифицировавшимся в адвоката, который уволился после того, как ему пьяный начальник приказал лично пытать ребенка. Хотя до этого он спокойно отработал два года следователем, и его нисколько не смущали крики истязаемых из соседнего кабинета. В общем, будьте уверены, если перед вами мент или гестаповец в майорских погонах – ничего человеческого в нем уже нет по определению. Это выродок, маньяк, убийца с лицензией на отстрел лошья. Вы для них – кормовая база.
Но есть еще одно существенное, я бы сказал, определяющее отличие мусора от военного. Нет, дело вовсе не в том, что каратели получают гораздо больше денег и привилегий от Хозяина, поскольку они гораздо более ему нужны. Военные менее предрасположены рвать жилы за власть не только потому, что психологически им трудно воспринимать мирное население в качестве объекта атаки.
Дело совершенно в другом. Всякий армейский офицер осознает свою необходимость любой власти. Всякий политический режим, что диктаторский, что демократический, нуждается в вооруженных силах. Да, смена власти всегда означает перестановки в высшей военной верхушке, но они не затрагивают 99,9% представителей офицерского корпуса.
У военных есть возможность трансферта своих услуг, причем этот трансферт происходит по умолчанию. Примерно таким образом в 1917 г. Генеральный штаб императорской армии в полном составе перешел в распоряжение временного правительства, в то время как жандармский корпус, прокуратура, судебные органы, тюремная стража и полиция прекратили свое существование. Точно так же большевистский переворот не списал золотопогонников в утиль. Те генштабисты, что пожелали остаться на службе, остались, перед ними даже открылись новые карьерные возможности.
Именно благодаря тому, что в их распоряжении остался организационный потенциал Генштаба, большевикам удалось буквально в течении нескольких недель сформировать Красную армию. До этого максимум их достижений – недисциплинированные и совершенно небоеспособные в линейном сражении красногвардейские отряды, по сути – полууголовные банды.
Так что вполне логично, что командиры полков и батальонов, как бы он не любили Путина или Лукашенко, точно не собираются брать штурмом восставшие города, будь то Хабаровск или Минск. Во-первых, лейтенанты и сержанты за ними не пойдут – им-то какой интерес рисковать своей жизнью?
Для карателей же трансферт услуг невозможен по определению. Ветераны вермахта, прошедшие через сито денацификации, продолжили служить и делать успешные карьеры в бундесвере ФРГ или народной армии ГДР, но эсэсовцы, гестаповцы, и прочие сотрудники СД за редчайшим исключением оказались не только на обочине жизни, но стали пожизненно гонимыми. Бывало, что конвой приходил и за благообразными пенсионерами, стригущими газоны у себя на даче, если вдруг всплывали факты «некрасивых дел», которые бывшим карателям удавалось скрывать десятилетиями. Карателям, потерявшим Хозяина, всю оставшуюся жизнь приходится жить в страхе.
Страх – эффективный стимул. Он несоизмеримо эффективнее денег. Поэтому те дурачки, что думают, будто омоновцы, не получив вовремя зарплату, не пойдут убивать несогласных за идею, ошибаются. Каратели – очень идейные люди, можно сказать, фанатики. Их идея – коллективная защита своей жизни и своего доминирующего положения над быдлом. Они бестрепетно прольют реки крови (вашей, не своей), если перед ними будет брезжить призрачная надежда даже не победить, а хотя бы удержать позиции диктатуры. Ночь простоять, да день продержаться – вот их лозунг.
Мы не редактируем ваши комментарии, но призываем соблюдать нормы морали, не разжигать национальную рознь, избегать оскорблений в адрес авторов текстов и собеседников. В случае игнорирования этих несложных правил редакция оставляет за собой право удалять комментарии и лишать пользователя возможности их оставлять.
Откровения ОМОНа. Силовики — о нюансах работы на московских митингах
Лайф побывал на закрытой от посторонних глаз учебной базе ОМОНа. Мы неформально пообщались с бойцами и посмотрели их учения и быт, а параллельно выяснили, о чём думают спецназовцы за пару дней до очередных митингов. Ведь для протестующих бойцы отряда особого назначения стали главной мишенью критики и провокаций.
Случайный человек на столичную базу ОМОНа не забредёт. Она находится на берегу Москвы-реки. Идти по лесной дороге — направо-налево, вверх-вниз и в чащу. Вокруг никого. Только природа и облезлые, без окон дома заброшенного посёлка 50-х годов прошлого века. Иначе говоря, этот запрятанный в зелени секретный уголок идеально подходит для учений и тренировок бойцов спецназа.
За кованым забором, воротами и КПП раскинулся небольшой плац. Рядом пара отремонтированных зданий с кабинетами начальства. Там же сидят психолог и терапевт, хранится спецоборудование, имеются учебные классы и место для принятия пищи. Неподалеку есть ещё тир, площадка для мини-футбола, турники, стенки-препятствия и причал с катерами.
— Омоновцы приезжают сюда тренироваться несколько раз в неделю. Они как и спортсмены, должны постоянно держать себя в тонусе, ведь от отточенности их движений зависят жизни людей. Всё должно быть отработано до уровня инстинктов. Это контролируется: раз-два в году у них обязательные допподготовка и переэкзаменовка, — репортёров Лайфа с улыбкой встречает майор Росгвардии Анна В. (все имена изменены в целях безопасности). Она работает, конечно, не «в полях», а в столичном аппарате главка. — Сегодня мы посмотрим с вами учения двух наших подразделений — щитовой штурмовой группы и водолазов-сапёров.
Во время учений и после Лайфу удалось поговорить с бойцами ОМОНа неформально, откровенно и без церемоний. Они удивили открытостью и свободой суждений.
— Очень обидно слышать, как нас ругают, что ОМОН то, ОМОН сё. Мы не враги нашим добропорядочным гражданам любых политических убеждений. Нам нечего стыдиться. Мы просто строго по инструкции выполняем свою тяжёлую работу, — вот основная мысль этих ребят.
Как ветеран ОМОНа задержал легендарного киллера Солоника
Командиру штурмового подразделения Андрею С. 47 лет. Он одновременно и опытнейший боец, работающий «в полях», и тренер, отвечающий в тылу за подготовку новобранцев. Сразу после службы в ВДВ поработал в милиции, потом в СОБРе и ОМОНе. Помните легендарного киллера Александра Солоника? Так вот, рискуя жизнью, его задерживал как раз Андрей.
— Ворвались неожиданно в окно, молниеносно обезоружили и деморализовали. За ружьё, которое лежало в полуметре от Солоника, он просто не успел схватиться, — вспоминает молодость ветеран ОМОНа. — Почему мне не сиделось в полиции? Изначально тянуло служить именно в спецподразделениях. Романтики хотелось. И ни секунды не жалею. В 90-х платили нам, конечно, постыдно мало — 18 тысяч рублей. На семью не хватало. Ушёл на гражданку, подался в охрану к олигарху, который платил четыре тысячи долларов в месяц. Как говорится, почувствуйте разницу. Потом воспитывал сына. В итоге на девятый год на гражданке заскучал и не выдержал. И в 2017-м восстановился в ОМОНе, благо платить стали хорошо. Без надбавок и премий в среднем омоновец получает 45 тысяч рублей. Служить к нам приходят не за деньгами, а за идеей.
— Наш рабочий день обычно выглядит так, — продолжает рассказ Андрей С. — В Росгвардию приходит обращение от полиции: «От ОМОНа срочно нужна силовая поддержка. Выделите столько-то людей». Тут же выдвигаемся. Это может быть задержание опасных преступников, штурм захваченного террористами здания, освобождение заложников. Работаем мы не только на земле, но и на воде, в поездах и самолётах. Помимо этого мы ещё обеспечиваем безопасность мероприятий — как санкционированных, так и несанкционированных.
На одном из последних митингов вижу двух ребят с рыболовными удочками. «Зачем вы здесь?» — спрашиваю. Они в ответ смеются. Прикол, что ли, для них. Неужели вы думаете, у меня есть к ним какие-то негативные чувства? На работе я аполитичен. А дома. Вот смотрел недавно отечественный комедийный сериал о коррупции «Домашний арест». С одной стороны, смешно, с другой — слёзы наворачиваются.
Мне абсолютно непонятна неприкрытая ненависть протестующих к нам! В коррупции нас не обвинить. Мы честно выполняем свою работу. Любой перегиб с нашей стороны рассматривается под лупой. В случае чего будет скандал, из-за которого сотрудника уволят и накажут по всей строгости. Все это у нас понимают. При задержаниях мы применяем ровно тот минимум сил, который необходим. Задерживаемый не сопротивляется — просто возьмём под руку и уведём. Будет драться — придётся отвести руку за спину и так удерживать. Боль человек почувствует, только если будет вырываться. Если не будет, никакой боли нет. Я лично учу новобранцев, как ни в коем случае не нанести травм при задержании, — объясняет Андрей.
Насилие применяем вынужденно и только по инструкции.
Александру П. нет и 30 лет. Но за плечами уже громадный опыт. Только за последний месяц — две опасные операции. На Ленинградском вокзале в туалете заперся неадекватный мужчина, изрезал себя ножом, норовил покромсать других, выдвинул какие-то абсурдные требования. Александр успел обездвижить сумасшедшего прежде, чем тот успел нанести себе и другим вред. Другой случай словно из голливудского боевика: вооружённая банда по-ковбойски лихо сливала топливо из вагонов поездов. Александр в группе других омоновцев задерживал преступников прямо в их логове.
— Я шёл в ОМОН именно за этим. Вот вы журналист, вам нравится, чем вы занимаетесь? Да? И я так же. Всегда стремился в ОМОН, ещё со старших классов, — признаётся Александр. — По поводу митингов. Неужели вы думаете, мне нравится на них работать? Митингующие мне не враги. Могу сказать, я вижу среди них приятные лица и явно неплохих людей. Тем обиднее их отношение.
Какие-то личности разжигают ненависть к нам из-за применения нами физической силы. Но, понимаете, у нас очень узкий свод правил, когда мы имеем право применять спецсредства и силу, а когда нет. Мы не можем из личной неприязни кого-то ударить палкой по горбу. Мол, ты не понравился. Нет, нет и нет. На рукоприкладство у ОМОНа нет права. Тех сотрудников, кто может сорваться, отсеивают психологи. То есть садистов и маньяков у нас в принципе быть не может.
— Однако что получается в итоге? — искренне расстраивается Александр. — Любое применение нами силы намеренно записывается на видео и подаётся публике так, чтобы выставить нас в дурном свете. Почти всегда опускается предыстория момента: за что задержали, за что применили силу, не было ли провокаций. Другой момент. Отдельные горячие головы из протестующих только обрадуются условному разбитому носу. Они размажут кровь по всему лицу, бросятся на нас и будут кричать на камеру: «Караул, бьют, снимайте на видео!» Будьте внимательнее. Это я уже к журналистам обращаюсь. Публикуйте полное видео, а не вырезанный из контекста обрывок.
Почему ОМОН скрывает лицо
Помимо применения силы на митингах и шествиях оппозиции у протестующих к омоновцам есть ещё одна претензия: почему бойцы скрывают свои лица? Отвечает майор Росгвардии Анна В.:
— Наши бойцы не от народа его прячут. Ребята же участвуют в задержаниях опасных преступников, борются с особо опасными преступниками и бандформированиями. Учитывая современные технологии, когда каждого можно вычислить по лицу, раскрывать себя просто опасно. Да и боятся омоновцы не за себя, а прежде всего за семью. Но сейчас времена изменились. Теперь наши сотрудники даже больше опасаются деанонимизировать себя именно перед протестующими. Вспомните призывы в Сети мстить ОМОНу и нашим семьям. Кто-то пишет это ради циничной шутки. Но другой возьмёт и воплотит его угрозы в жизнь.
Или проще. Школьники (сами знаете, как их много среди митингующих) вычислят, что их однокашник — сын омоновца. Мальчика же могут затравить! Всё это страшно.
Лайфу остаётся добавить, что Анна В., Андрей С. и Александр П. будут работать и на следующих московских санкционированных и несанкционированных митингах.
Правда, о которой молчали настоящие мужчины: Рассказ омоновцев о несанкционированных митингах в Москве
Вы лучше покажите, как они за женщин прячутся». Бойцы ОМОНа впервые на камеру честно рассказали о происходящем вне объективов на несанкционированных акциях.
«Вы лучше покажите, как они за женщин прячутся»
Так заведено в ОМОНе, что своих спецы не бросают. И когда идёт такая травля, то даже очень сдержанные мужчины начинают говорить:
Спрашиваем: а когда необходимо? Ведь в Сети активно рассказывают, как «выхватывают просто так и заталкивают в машины».
«Здесь нет такого, что ставится задача, например, количественного набора: необходимо задержать 100 человек. Не существует такого. Если человек нарушил, он обязательно будет задержан. А просто мирных граждан никто не хватает, не тащит, нет такого».
«Наши структуры создавались не для того, чтобы мы унижали своих людей»
Боец ОМОНа Алексей очень хочет, чтобы его услышали участники митинга. Но вместо простого разговора они пытаются ударить или орут дурниной. Фото: Царьград
«У них сейчас появилась какая-то новая акция, они стремятся, чтобы их задержали».
«Специально для этого идут. Может, чтобы потом где-то по зарубежным каналам показали?»
Из разговора становится понятно, что омоновцы не понимают, зачем ребята устраивают травлю в соцсетях, почему отказываются открыто и спокойно поговорить, почему хотят сами строить баррикады, когда бойцы, со своей стороны, пытаются всеми силами смягчить ситуацию, не довести её до противостояния. Ведь каждый омоновец способен очень технично разобраться с тем, кто на него поднимет руку. Что называется, уложить «одной левой». Но нет. Даже на наш вопрос о более жестоких мерах на примере событий во Франции с «жёлтыми жилетами» спецы отвечают категорическое «нет».
Мы большие, мы сильные, но мы с очень человеческим лицом. И мы прекрасно понимаем, что напротив нас стоят такие же граждане, как и мы сами».
«Не требуйте, а начните с самого себя. Меняйтесь сами»
Понять выходящих на незаконные митинги росгвардейцы не могут, но вот простить готовы каждого. Ведь нужно быть милосердными! Фото: globallookpress.com
Поэтому простить тех, кто поднял на них руку или оскорбил, бойцы готовы, ведь надо быть милосердными.
И ответ для жаждущих перемен и революций у защитников Родины и порядка тоже есть.