что делают на вахте на севере
«Сначала это финансовая необходимость, потом — образ жизни» Монолог вахтовика о жизни и заработках на Крайнем Севере
С середины прошлого века на Севере активно добываются полезные ископаемые. Разработка месторождений цветных металлов, нефти, газа и других природных ресурсов, а также их транспортировка привлекли огромное число рабочих и инженеров. И сегодня трудоустройство на Севере — основная форма занятости десятков тысяч россиян и граждан бывшего СССР, имеющих разрешение на работу. Как живется тем, кто работает в суровых, спартанских условиях Севера? Что заставило их оставить материк? Какие перспективы ожидают? Об этом и многом другом «Ленте.ру» рассказал газорезчик Алексей Гарькин (имя и фамилия изменены) из Пензенской области, работающий вахтовым методом на одном из месторождений Севера.
По совету
Когда жена родила второго ребенка, дочку, денег, даже на самое необходимое стало не хватать. Супруга не работала, возилась с грудничком. Старший сын только пошел в школу, хотя он у меня молодец, уже тогда начинал помогать маме. С работой (в Пензенской области — прим. «Ленты.ру») у меня все было хорошо, по местным меркам я получал неплохо. Но все равно стало как-то тяжело. Залезать в долги или просить помощи у родителей супруги, вешать на них детей я не захотел. Мои старики самостоятельные, сказали мне, что всегда помогут, но время пришло такое, что я сам им должен уже помогать. По совету друга я решил попробовать поработать на Севере, приятель к тому времени (примерно пять лет назад — прим. «Ленты.ру») там хорошо устроился и не жаловался.
Мне повезло — здоровье позволяло, и допуск к работе дали. Компания обещала оплачивать дорогу, проживание и питание. Самое главное — зарплата. Вместе с северными надбавками получалась раз в пять больше, чем дома. Я сперва не поверил, долго сомневался, но потом решил рискнуть. Жена меня не очень поддерживала, боялась за мое здоровье и не хотела надолго расставаться — вахта предполагала, что два месяца я буду на месторождении и только один — дома с семьей. Меня и самого не радовала подобная перспектива, но убедили друг и отец. Сказали, что третий месяц полноценного отдыха того стоит, его я смогу полностью провести с семьей и ни о чем не думать.
На месте
Первые три недели было, скажу честно, очень тяжело, как-то тоскливо. Почти весь рабочий день — на открытом воздухе, а температура редко поднималась выше минус 30-40 градусов Цельсия. К счастью, военную службу я проходил в Мурманске, там хоть и не так холодно, но по погоде все же ближе, чем дома. В общем, привык. В нашем балке (жилой вагончик — прим. «Ленты.ру») жили еще пять человек, трое из Краснодарского края, один из Ленинградской области и казах. Ребята дружные и непьющие, мне, новичку, во всем помогали. Вообще, дружба и взаимовыручка — это отдельная тема на Севере.
Мы работали по шесть полных дней в неделю, вечером сил почти не оставалось, а седьмой день нами считался «полурабочим», позволяли себе раньше закончить. А так у нас был план, который мы должны выполнить, чтобы не выбиться из графика. Обычно мы успевали справиться с работой, но однажды чуть-чуть отстали. У нас закончилась вахта, и нашу работу пришлось, совсем немного, завершать сменной бригаде. Правда, они потом нам тоже оставили небольшой участок своей работы, якобы потому, что не успели из-за нас. Но мне кажется, что сменщики нас захотели проучить. В итоге никто не обиделся, и мы все дружим до сих пор.
«На север загнала нужда»: как работают вахтовики
Почему жители Поволжья отправляются работать на Крайний Север, что ждет их там, может ли высокая зарплата компенсировать разлуку с семьей? Все эти вопросы мы задали двум вахтовикам из Башкортостана и одной жене вахтовика из Татарстана.
Статистика: салоны красоты в Татарстане, развлечения в Башкортостане и строительство в Чувашии
Вахтовый метод работы становится очень популярным. Как рассказывает руководитель по развитию сервиса «Авито.Работа» Дмитрий Пучков, к концу лета на «Авито» было представлено около 300 тысяч вакансий с вахтовым методом работы. Из них более 20 тысяч приходятся на Республику Татарстан, Башкортостан и Чувашию. Кроме этого, расширился список вакансий, который предполагают вахтовый метод работы. В Татарстане самая большая заработная плата среди предложений работодателей наблюдается в группе профессий «Фитнес, салоны красоты» — 100 тысяч рублей, и этот показатель за год увеличился на 135%. Далее следует сфера страхования (96 тысяч рублей) и транспорта (90 тысяч рублей). В Башкортостане же больше всего платят в сфере искусства и развлечений (110 тысяч рублей), и за год этот показатель вырос на 83%. В Республике Чувашия вахтовики из сферы строительства могут зарабатывать от 82 тысяч рублей, а зарплата в вакансиях транспортной и логистической сферы — от 78 тысяч.
Самыми популярными группами вакансий вахтовым методом работы в Татарстане и в Чувашии является медицина и фармацевтика, а в Башкортостане — сфера строительства.
«Устроишься — хорошо, не устроишься — обратно не приедешь»
Поехать на север, как правило, людей привлекает в первую очередь заработная плата. Николай рассказывает, что работает газосварщиком 6 разряда по вахте уже двадцать четвертый год. Отправиться на заработки сподвигли события в 90-х годах, а до этого Николай строил заводы в Астрахани, Тобольске, Тольятти и Сызрани.
— В 90-е годы перестали платить деньги, и я подался на север. Сначала работал в Сургуте, но потом там тоже перестали платить, вот тогда перебрался в сибирский город поменьше, где в то время был пик строительства. С 1999 года мне предложили остаться на работе сварщиком, я согласился, вот до сих пор работаю. В то время был билет в один конец, потому что денег на обратную дорогу не было. Устроишься — хорошо, не устроишься — обратно не приедешь, не на что будет ехать. В деревне закололи бычка, продали мясо, половину денег я оставил семье, а на другую половину поехал на работу. Дома как раз надо было в школу сына определять, покупать что-то. Мне повезло, Бог миловал, я не бегал и не искал работу, потому что некоторые месяцами, по полгода пытаются найти место. Я приехал, в тот же день устроился, после обеда вышел на работу, а медкомиссию прошел только спустя неделю.
«Раньше такси было для людей»: что думают о профессии таксисты Поволжья
Николай делится: даже в суровых погодных условиях есть своя романтика. Это ощущение осваивания севера и работы в тяжелейших условиях, которые не каждый сможет вынести.
— В душе мы все романтики. Даже, может быть, не романтики, а бродяги. Это как образ жизни. Чувствуешь, что на таких людях, как мы, на тех, кто плавает в море или летает в космос, держится все. Это такие люди, которые могут сорваться, бросить все, достичь и добиться чего-то. Ладно мы, сейчас же 21 век, есть все условия для работы и проживания. А вот те, кто был первыми людьми? Была какая-нибудь граница речки, а что там, за этой речкой? Те люди не имели ничего, но осваивали новую территорию. Вот этот вопрос «а что там, за этим горизонтом?» и манит в даль.
Помимо тяжелых условий труда есть еще несколько сложностей работы по вахте. Одна из них — это многообразие человеческих отношений. Люди разного возраста и с разными взглядами на жизнь должны уживаться совместно несколько месяцев подряд. Как отмечает Николай, поладить с коллективом может далеко не каждый.
— Приходят иногда шустрые ребята, иногда и те, у кого несерьезное отношение к работе. Я тоже был молодым, учился, проходил практику. Мужики с нами всегда на равных старались разговаривать, вот и мы сейчас также стараемся. Есть, конечно, отеческое снисхождение, потому что у меня свои дети старше молодых специалистов, которые сюда приходят. Мы не жалуемся, у нас всегда шутки, как бы сложно ни было. Разница в возрасте сглаживается: пожилых много, молодых тоже много. Молодые на нас стараются равняться, а мы не сдаемся, обучаемся у них новому. Подражаем друг другу, всегда смеемся и улыбаемся. Стараемся уживаться, потому что замкнутое пространство, а целый месяц вместе жить. Тут работают более спокойные люди, которые меньше внимания обращают на что-то, потому что ведь у каждого человека свои тараканы в голове, надо уметь что-то фильтровать в разговоре. Где-то не слышать или не обращать внимания на те мелочи, которые в обыденной жизни раздражают людей. Когда возвращаешься домой и начинаешь общаться с людьми, поражаешься каким-то ситуациям, на которые они обращают столько внимания. Нам это на вахте неинтересно, мы привыкли к глобальному и серьезному.
Башкирский бунт
В первую очередь вахтовика на работе поддерживает семья, которая остается дома.
— Семья скучает. Сначала мы с женой были молодые, хотелось быть вместе, теперь уже в возрасте, и опять хочется быть рядом. Многих моих ровесников уже нет, мало кто остался даже из моих одноклассников. А женщины живут, а в возрасте кому хочется быть одиноким? Это одиночество болезненнее воспринимается. На север загнала нужда. Приехал немного заработать, лет на 5, а выходит так, что остаемся на всю жизнь. Сначала дети маленькие, надо дом построить. Потом дети выросли, их надо уже учить, а потом и женить. Хочется и детям что-то оставить. На земле таких денег все равно не заработаешь. Все из-за финансового вопроса, но уже и привык так работать. Нас все тут знают, мы всех знаем, суть работы понятна. А срываться, искать какое-то новое место, вливаться в новый коллектив, с какими там людьми придется работать — непонятно. Конечно, грустно, когда с семьей созваниваешься. Но пять минут погрустишь и опять смеешься, веселишься. В душе и мыслями все равно ты дома, рядом с близкими. Думаешь, как они там? Бывает такое, что с детьми что-то случается, они там далеко, а у меня сердце екает. На генном уровне эта связь родителей с детьми. Когда дома все хорошо, ты чувствуешь это, знаешь, что тебя там ждут и в тебе нуждаются. И здесь то же самое. Приехал на вахту, а тебе: «Мы тебя заждались уже!» Чтобы такое слышать, надо быть порядочным, делать работу так, чтобы после тебя не переделывали, чтобы на 10 лет вперед было продумано.
Самое радостное в конце вахты для каждого — это, конечно, дорога домой. Николай помнит ее наизусть. Как рассказывает вахтовик, осознанное чувство, что возвращаешься домой, появилось у него после армии.
— Чем ближе к дому подходишь, тем больше волнение внутри, будто сердце сейчас остановится. Вот это чувство до сих пор осталось. Я по деревьям узнаю, где именно едем. Трепет такой в сердце, пульс учащается, это самое ценное. Наверное, у каждого есть такое чувство. Потом с близкими встречаешься, разговоры до утра. Сначала дети маленькие с нами сидели, потом заснут, а мы с женой сидим, разговариваем, даже не замечаешь, что уже рассвело. В чем-то я действительно романтик.
Строитель из Чувашии: «Зарабатываем в Московской области»
За свой многолетний опыт работы Николай остро чувствует изменения в рабочей сфере. В первую очередь он отмечает ухудшающееся отношение к простым рабочим.
— Маленькие коллективы могут такую работу большую сделать. Раньше труд рабочего ценился, а сейчас этого никто не видит. Сейчас рабочих меньше, чем инженерно-технических работников, то есть фактически начальников, больше. В Москве столько людей в кабинетах сидят, по 10 столов, у каждого какие-то бумаги. А здесь по-другому совсем, но этого никто не видит или не хочет видеть. Каждая работа важна, конечно, но раньше больше внимания уделяли тем людям, которые прибыль приносят. Мы выезжаем на работу, запускаем скважину, а ведь эта скважина колоссальную прибыль начинает приносить. Значит, мы делаем не просто какую-то работу, а важную.
По мнению Николая, самый большой минус работы вахтовым методом — это изменяющиеся отношения с людьми.
— Ты замечаешь изменения в людях. Ведь, например, человека месяц нет, потом он приезжает, и ты видишь изменения в нем, которые сам он за собой не замечаешь. Это взгляд со стороны. Дети вырастают, у них уже свои разговоры с мамой, какие-то секреты. Потом сюда на работу возвращаешься, и тут то же самое. Некоторые в лучшую сторону меняются, некоторые в худшую. Мне не хочется это видеть, но я же замечаю. Иногда промолчишь, иногда высказываешь, а на тебя такими глазами смотрят, мол, чего ты претензии предъявляешь. А самый большой плюс — это, конечно, встречи.
«Вся наша жизнь так и пролетает вахтовым методом»
Эльвира работает по вахте седьмой год операционной санитаркой в медсанчасти. Причина уехать на север все та же — отсутствие высокой зарплаты на «Большой земле».
— Недавно устроилась в новую организацию на севере, скоро вот опять лететь на работу. Пока коллектив новый, толком никого не знаю, но на старом месте коллеги было очень хорошие, все объясняли и всем помогали. Жизнь заставила устроиться на вахту, вот и полетела. Дома зарплаты нет, до этого я тоже работала в операционной, но там перестали платить. Подружка уехала на север работать операционной сестрой и позвала меня с собой. У нас каждодневная работа: в 7 начинаем, если есть операции, потом перевязки, в общем, такая сфера медработников. Сначала я всегда была дома, решилась все-таки попробоваться, поехать. Конечно, далеко, дорого все время, тяжело дается, но человек ко всему привыкает. Сейчас даже нравится. Я второй месяц дома, уже тянет на север, на работу почему-то. Привыкание было долгим, до сих пор, когда прилетаю, первое время проходит акклиматизация. Будто кислорода не хватает, что ли, но потом организм привыкает. Люди же везде работают, ко всему привыкают. Приезжаешь, зарабатываешь и уезжаешь. Мужчины на вахту тоже летают только из-за зарплаты. Вся наша жизнь так и пролетает вахтовым методом. Я работаю до субботы, воскресенье выходной. Надо то постираться, то готовить, то уборку сделать. В выходной отдыхаю просто, потому что за неделю устаешь так, что сил нет и уже делать ничего не хочешь. Сейчас вот дожди начались, холодно, никуда толком не сходишь. В хорошую погоду с девочками ходили с тундру за грибами и ягодами.
На работу из Йошкар-Олы в Москву
Борьба с пандемией коронавируса, как рассказывает Эльвира, на отдаленных территориях проходила также, как и по всей стране.
— Сейчас у нас ковид, большинство пациентов в «красной зоне» лежат, мы их лечим. Тяжеловато в этих костюмах, но ухаживать и смотреть за больными надо. Коронавирус проходил, как и везде: привозили больных, мы закрывали зоны, ходили в специальной одежде. Но сложнее не было, в принципе такая же ситуация. Здесь есть вся необходимая аппаратура, чтобы лечить людей, больница у нас современная.
Эльвира признается: разлука с семьей самый большой минус работы вахтовым методом. Современные технологии позволяют держать связь, но если бы дома была такая же высокая зарплата, как и на севере, на вахту бы она не поехала.
— Сын переживает все равно, когда я уезжаю. Узнает всегда, доехала ли я, не болею ли. Внуки звонят, скучают, ждут, когда бабушка приедет. Общаемся по видеозвонку, хорошо, что сейчас есть все технологии. А то раньше как уедешь, так не знаешь: писать или искать, откуда можно позвонить. С вахты приезжаешь, и начинается стройка. Что-то надо подлатать, что-то надо сделать. Стройка — это вообще обязательно: то забор, то калитку. Дома сижу с внуками, ездим в город гулять. Мы из города недавно переехали в деревню, там всегда работы много. Я приезжаю, а дети там уже сами соленья и варенья делают, картошку копают. Самое радостное, когда вахта заканчивается, — это то, что едешь домой. Устаешь морально, потому что всякое случается на работе. Хочется просто приехать домой. Там же другая жизнь, совсем другая обстановка, а тут все как одно: работа. По два с половиной месяца не вижу детей и внуков, не попадала ни на один день рождения, только по телефону поздравляла. По телефону и вижу, как они растут. Если бы дома была бы такая же зарплата, я бы никуда не поехала, сидела бы дома с семьей.
«Для дочери папа — герой»
Что чувствуют те, кто остается ждать вахтовиков дома? Регина рассказывает, что возможность работать по вахте обсуждалась в их семье довольно долго, но на тот момент острой необходимости в деньгах не было.
— В последние пару лет сложилась сложная финансовая ситуация: я ушла в декрет, на прежнем месте работы мужу стали платить меньше. Влезли в долги и кредиты. Муж уволился, устроился на работу к частнику водителем-дальнобойщиком, но работодатель оказался недобросовестным: платил мало и неохотно. После увольнения мужу не выплатили зарплату совсем, поэтому муж решил устроиться на вахту. Это было в начале 2021 года. Я его решение, конечно, поддержала. У меня не было страха «остаться одной с детьми», до знакомства с мужем я 7 лет воспитывала сына одна. Сейчас сыну уже 14, растет дочка. Мужа не страшно было отправлять на север, потому что он все свое детство и юность провел на Таймыре в заповеднике. Его отец работал смотрителем заповедника. То есть, мы оба знали, что нас ждет, и были готовы к этому. На момент первой поездки мужа на вахту мы были на грани развода, если честно. Много ссорились на почве финансовых трудностей. Но первые 4 месяца вахты нас объединили. Нет, деньги с потолка не посыпались, и проблем стало даже больше: столкнулись с несвоевременной выплатой зарплаты работодателем. Сотрудники компании мало, что могли сделать, а мы здесь, «на большой земле» писали о проблеме в социальных сетях, обращались в прокуратуру, к губернаторам регионов, связывались с журналистами. Сначала я писала обращения в одиночку, потом ко мне присоединились и другие жены вахтовиков. Нас услышали, были предприняты срочные меры в урегулировании ситуации, и теперь зарплату платят вовремя, даже подписан указ о ее повышении. В общем, благодаря этой борьбе у нас с мужем отношения значительно наладились. Из декрета я вышла и устроилась на работу, сейчас решаем накопившиеся проблемы вместе.
Как «Башкирский бунт» улучшил положение вахтовиков
Регина делает все возможное, чтобы, несмотря на долгое отсутствие, связь между отцом и детьми сохранялась.
— С мужем у нас общая дочь. Она папу очень любит и скучает, общается с ним по телефону ежедневно. Видео, к сожалению, не тянет интернет. Я не акцентирую внимание дочери на том, что папа далеко. Муж каждый день есть в нашей жизни, и это обязательно. Пусть он далеко, но он есть. Еще я никогда не допускают негатива в его адрес и каких-либо осуждающих комментариев. Для дочери папа — герой, и, конечно, дочь всегда знает, что папа ее любит. Мы очень любим строить планы на папину межвахту и мечтать. Главное, хотя бы часть планов исполнить. Плюсы и минусы очень субъективны. Для меня сейчас явных минусов нет в том, что муж на вахте. Плюс — это зарплата в два с лишним раза выше здешней средней. Это этап нашей жизни, который надо пройти во благо семьи и детей. У нас есть общая цель: вылезти из долгов и сформировать определенный капитал. И мы к этому идем.
Во время, пока мужа дома нет, Регина научилась справляться с бытовыми приборами сама, а также сохранить у детей ощущение, что отец всегда находится рядом.
— Может показаться, что муж там работает, гробит здоровье, а жена сидит дома в тепле. Но нет, это не так. Я мама, жена вахтовика, которая не видит мужа месяцами и одна растит наших детей. Всегда скажу ребенку в день рождения, что папа поздравляет его, и передаст от папы подарок. Развешиваю фотографии папы по дому, чтобы дети знали — он всегда рядом. Я научилась справлять с бытовыми проблемами сама, будь то вкрутить лампочку, почистить засор в трубе или починить стиральную машину. Бывает так, что просижу всю ночь у кровати больного ребенка, даже если саму валит с ног высокая температура. А на утро вопрос от мужа: «Как вы, мои хорошие?» Конечно, отвечу, что все в порядке, приболели немного, но справляемся. Я стараюсь делать все, чтобы папа не стал для детей тенью, а остался реальным, живым человеком.
❌Если ваш провайдер заблокировал наш сайт, скачайте приложение RFE/RL на свой телефон или планшет (Android здесь, iOS здесь) и, выбрав в нём русский язык, выберите Idel.Реалии. Тогда мы всегда будем доступны!
❗️А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
«Чтобы прокормить семьи, мы вынуждены работать черт знает где»: саратовцы рассказали про жизнь северных вахтовиков и переезд в столицу ради заработка — причины, зарплаты, условия, отношение работодателей
Одни воспринимают это как армейскую службу, другие — как единственный способ прокормить семью. Кто-то уехал из региона насовсем, променяв малую родину на достойный заработок. Правда или миф — сказочно высокие зарплаты на Севере и в Москве, и всегда ли за это нужно платить здоровьем? И как вообще всё это устроено? Рассказывают внутренние трудовые мигранты из Саратова, побоявшиеся назвать свои настоящие имена.
Олег (имя изменено), нашел работу вахтовым методом с зарплатой в 2,5 раза больше саратовской:
«В 15 лет я забрал из школы диплом за девятый класс и подал документы в один из саратовских колледжей на рабочую профессию, чтобы быстрее начать взрослую жизнь.
В техникуме как-то раз преподавательница рассказала про возможность продолжения образования в вузе. Так я поступил на бюджет в Белгородский технологический университет на инженера по производству стекла.
В 2010 году я со свежим дипломом устроился на завод «Саратовстройстекло». Зарплата на тот момент для холостяка, молодого специалиста была средняя — 25 тысяч рублей. Поначалу устраивало всё: график, зарплата, индексация раз в полгода. Всё официально, соцпакет, отпуск 28 дней. В то время я женился и успел взять ипотеку.
Плата за ипотеку была 15 тысяч в месяц. Родился первый ребенок — расходы на пюрешки-пелёнки. Зарплата была тогда 33 тысячи. Мне показалось этого мало.
У меня узкая специальность — стекольных заводов по всей стране можно пересчитать по пальцам. В Саратове было только одно другое предприятие по производству стекла. Там зарплата еще ниже. Поэтому я даже не рыпался.
В 2014 году я уволился. Думал, попытаю счастье в другом месте. Но ничего путевого не нашел. За последующие два года было всё: стройка, такси, колбасный цех, землекопство, бетон… Засунул свой диплом, что называется, подальше, и больше не доставал. Собственно, я еще когда работал на заводе, в свои выходные копал или строил. Зато в жизни много чего пригодилось. Купил квартиру — делал ремонт себе сам.
Я скитался-скитался, и в 2016 году устроился на прежнее место. Цены за это время выросли раза в полтора, а зарплата такая же — 30 тысяч с копейками. Кому-то этого хватает, особенно если жена получает еще двадцать плюсом. А у меня своя история: ипотека, двое маленьких детей, жена в декрете.
В этот момент родственник предложил мне поработать с ним вахтой на Севере. Сам он бурильщик, у него есть полномочия набирать свою команду: вот этот, мол, мне не нравится, я его уберу и возьму другого. Зарплату предложили в два раза выше.
Были у меня корочки помощника бурильщика. Есть специализированные центры, которые выдают их. За полторы недели, мол, проходишь всю программу. Обошлось это в 15 тысяч. А так, если хочется, можно три года учиться в техникуме.
Мне повезло. Обычно только отработав стаж, получаешь «северные» — сколько-то тысяч падает к зарплате. Помощники бурильщика начинают с 45 тысяч рублей, через три-четыре года их зарплата доходит до 60 тысяч. Когда я приехал, мне уже почему-то сразу стали платить зарплату, как с северными. Зарплата белая. Вовремя. Все отчисления производятся.
За два года я забрал налоговый вычет на ипотеку — 260 тысяч. В апреле 2018 года мы небольшой группой перешли в другую организацию в Ханты-Мансийск, где зарплата примерно на двадцать тысяч больше.
Работодатель обычно сам оплачивает проезд. Есть организации, как моя, которые покупают своим работникам авиабилеты — им это бьет по карману, а ты экономишь время. А есть организации, которые оплачивают только поезд — неделю в пути из твоих же выходных. Пока едешь, надо кушать, надо выпить — это трата личного времени и денег.
Мы сами оплачиваем свое питание. Есть специальные организации общепита, которые заключают договор с нашим работодателем. Цены, я хочу сказать, человеческие. Первое — десять рублей, кусочек хлеба — три рубля, компот — десять рублей, котлета мясная — 50-60 рублей, гарнир — 10-15 рублей, салатики — 20 рублей. Бризолька, албанская котлета, зразы — я таких названий даже раньше не слышал! Повар нас балует. Нам записывают, кто на сколько поел, и в конце вахты мы приносим расчет.
Алкоголь категорически запрещен. Зависит, конечно, от мастера. Наш мастер сам не употребляет, против этого даже в нерабочее время: «увижу — поедете домой». Вот когда мы едем домой, купим выпить где-нибудь в аэропорту. Мастер едет с нами, он не возражает. Что с нами ни случится — полиция, не полиция, высадка с рейса — это уже не его дело. Поэтому если в поезде или самолете вахтовики — ну держись! Кто-то себе дома при родне не позволял лишнего, а в дороге, перед долгой вахтой, расслабляется. Кто-то долго себя сдерживал на работе, и по дороге перебирает алкоголя и порой ничего не помнит.
Мы живем прямо на «кусту» (месторождении, где ведется кустовое бурение). Стоит городок из вагончиков: бытовки, где живем мы, столовая, баня, место для собрания (тоже вагончик). Живем по четверо в вагончике, рассчитанном на восьмерых.
До карантина график был такой: 15 дней в день, 15 — в ночь, месяц выходных. Работаем по 12 часов в две смены. Буровой электрик занимается освещением, слесарь — механизмами, а мы, помощники бурильщика, чисто бурим. Каждый из четырех «помбуров» закреплен за своим участком и кругом работ. Это непрерывное производство — нет такого, что мы все встали и пошли кушать. Обедаем по очереди: я говорю другому помбуру: «последи за моим участком», через 20 минут возвращаюсь и так же подстраховываю товарища.
Наконец, 1 июня мы всей бригадой заехали в хостел в Нижневартовске, прожили там две недели за счет работодателя, сдали тест — нас отвезли на буровую, а ребят отвезли домой. Нам сказали, что вахты теперь будут по два месяца.
Рабочее место Олега
Быть на вахте по два месяца тяжело. Но куда деваться — по всему Северу и так сокращения бригад, идти некуда. В нашей организации половина бригад сидит дома в связи с тем, что сократили добычу нефти. Говорят: «Ждите дома, мы вас позовем». Или: «Хотите — ищите себе работу». Никто никого не держит, работы мало.
Я четвертый год вот так езжу, а для меня это каждый раз как в армию пойти и ждать, когда дембель. К этому невозможно привыкнуть: семья здесь, ты там. Но понимаешь, что уж лучше они будут при деньгах. Труд хоть там и тяжелый, но я уже точно знаю, что за 30 тысяч в Саратов работать не вернусь. Конечно, охота жить дома, чтобы «как белый человек», с восьми до пяти, суббота–воскресенье — выходные, праздники… Но мало в Саратове такой работы с нормальной зарплатой.
Я хотел бы уберечь от этого своих детей — чтобы им не пришлось вот так ездить на вахту. Хочу добиться, чтобы у детей было свое жилье — это самое главное, я думаю, в жизни. И образование играет важную роль. Если это будет, на вахту они не поедут».
Сергей (имя изменено по просьбе собеседника), перешел на офисную работу в Сибири:
«Как к этому пришел? А особо не было выбора, куда идти. Либо на 12 тысяч в НИИ, либо на Север за большим рублем.
В 2010 году, как только получил диплом геолога, устроился вахтой в Буровую Компанию. Регион работ: Лангепас, Покачи, Когалым. Жил в общежитии, питание за свой счет (либо столовая, либо готовь сам).
Потом перевелся в другой регион, но жил уже в жилом вагоне непосредственно на буровой. Соответственно, быт стал несколько «аскетичным», плюс нестабильные мобильная связь и интернет. Уровень зарплаты 120 000-150 000 рублей. Но это не каждый месяц, а за вахту. Так что смело можно делить на два. Карьерный рост — сомнительный. Только при увольнении вышестоящего.
В прошлом году я устроился ведущим инженером в крупную компанию. Тогда принял решение переехать на ПМЖ на Север. Можно было б жить в общежитии для работников за символическую плату, но я снял квартиру за свой счет. Договорился с хозяином на 20 тысяч плюс свет и вода (изначально было 30 тысяч).
Моя зарплата сейчас 140 тысяч ежемесячно. Она уходит на семью из четырех человек, несколько кредитов, аренду квартиры в месте пребывания и коммуналку в Саратове.
График плавающий, от восьми до 12 часов. Есть и ночные смены.
Карьерный рост тут тоже сомнительный — выше меня только руководство. Начальство вполне адекватное. Кумовство есть, конечно, но не скажу, что откровенный балбес может стать начальником.
Сейчас немного снизили объемы добычи в рамках рыночной цены на нефть. У нас в консервацию перевели один из крупных комплексов, поскольку дешевую нефть некуда продавать, хранилища на базе промысла заполнены.
В связи с пандемией многие сотрудники и подрядчики находятся на удаленке — теряется оперативность связи и, как следствие, оперативность принятия решений. Из плюсов: сотрудники, которые все же имеют доступ в административные здания (в том числе и я), могут не соблюдать дресс-код, более «вальяжно» относится к рабочему графику. И еще из плюсов: сразу стало видно «качественный минимум сотрудников» — с уходом отдельных групп спецов работа нисколько не прихрамывает.
Мне нравится моя работа, но не нравится город. Он совсем крошечный, все друг друга знают, сходить определенно некуда. Не нравятся люди, точнее, их почти деревенский менталитет.
Например, недавно мужчина из моего подъезда ткнул пальцем в дверь квартиры, которую я закрывал, и раздраженно спросил: «Тут вахтовики, что ль, живут?». Я: «Нет, «постоянщики». Мужчина: «В смысле, «постоянщики»? Какая организация?» Я просто промолчал, опешив от его бесцеремонности.
Пока с городом приходится мириться, так как нужен опыт в сфере геонавигации (специализация нашего центра). В Саратове в профильной компании я получал бы 60-80 тысяч при диком графике и куче обязанностей. В будущем хочу со всей семьей перебраться в крупный город, с текущим или выше уровнем зарплаты. Хочу, чтобы моя семья жила в живом городе с развитой инфраструктурой, где много пространства для «погулять/покушать/попить кофе». А в Саратове чего-то не хватает».
Алексей Никитин, переболел пневмонией на вахте (имя изменено по просьбе героя):
«Я устроился работать вахтовым методом в 2013 году. До этого работал в сфере бытового обслуживания на руководящей должности, но прибыль практически всех фирм в этой сфере начала резко падать. Цены росли, жизнь дорожала, и нужно было думать, где и как получить заработок больше. Хорошие друзья давно звали на Север. Я всё держался но, в конце концов, сдался.
Сейчас работаю инженером-электроником в одной из крупных компаний по обслуживанию газовых и нефтяных скважин. График работы до пандемии был 30/30 при 11-часовом рабочем дне. Но по факту день ненормированный. В мои обязанности входит поддержание в работоспособном состоянии всех электронных и электрических систем буровой установки. Сложно бывает заставить эту установку работать в максимально короткое время, так как процесс бурения непрерывен, простой может привести либо к авариям, либо к убыткам. В теплое время года еще нормально, а вот зимой при минус 40 — веселье то еще!
На семью из трех человек моего дохода хватает. Заработная плата специалистов моего направления в нашей организации в зависимости от категории — от 70 до 110 тысяч. Эти цифры без учета премий за ускорения, то есть выполнение работ буровой бригадой быстрее заложенной нормы времени (офисные работники такую премию не получают).
Приобрел «трешку» с ремонтом в сравнительно новом доме. Ипотеку закрыл за 5 лет. Конечно, живем не на широкую ногу, но, если правильно спланировать расходы, то позволить себе можно многое. В Саратове никогда не будут платить таких же денег даже за два моих объема работы. Поэтому, пока есть возможность, буду работать на Севере. К тому же и на пенсию можно раньше выйти, и пенсия должна быть достойной. Если, конечно, опять наши «умники» что-нибудь не придумают.
В этом году из-за пандемии задержался на работе вместо обычных 30-и суток аж на четыре месяца. Все это время я работал, не считая пребывания в обсерваторе. Если по годовому графику выйдет переработка, работодатель ее оплатит. Морально это очень трудно. Четыре месяца видеть одни и те же лица, есть одни и те же блюда, видеть одну и ту же картину… «День сурка». Привыкнуть к отсутствию рядом родных очень тяжело. Для меня, наверное, это невозможно. Поэтому в день по несколько раз созваниваемся. Без сотовой связи и интернета было бы намного тяжелее переживать разлуку. Домой должен уехать в конце августа. Это уже точно.
То, что мы вынуждены ездить на вахту, абсолютно ненормально. Нам создали такие условия, что для того, чтобы прокормить семьи, мы вынуждены работать черт знает где. Власть имущим нужны только газ, нефть, золото и торговля, а на остальные отрасли, некогда мощные и передовые, просто забили.
Коронавирус страшен. Точнее страшен не он, а осложнения от него. Конечно, все тут переживают, что могут заболеть. До момента, пока сам не заболел, не верил в это. Врачи молодцы!
Медперсонал местной больницы
Было так: я приехал на вахту и заразился в промежутке между обсерватором и работой. Сначала у меня онемели кончики пальцев, кожа кистей была светлее остальной. Затем появилась ломота в суставах ног, после нее температура и слабость. Буквально через день появились первые признаки одышки. Воздуха не хватало, я задыхался при малейших движениях, при попытке набрать глубоко воздуха начинался сильнейший кашель.
Когда вызвали врача из местной больницы, тот сказал, что у меня не работает нижняя часть обоих легких. Рентген показал, что уже началось поражение верхних и средних долей легких. Поставили диагноз: полисегментарная двусторонняя пневмония средней степени тяжести. Тест на коронавирус был отрицательный. Врачи-инфекционисты сказали, что вирус живет в организме 21-24 суток — по моим подсчетам, столько и прошло с момента заражения. Врачи сказали, если бы промедлили с госпитализацией еще день-два, то попал бы я уже в реанимацию на ИВЛ, так как болезнь развивается очень стремительно.
Лечение было интенсивным. На третий день почувствовал улучшение, на десятый перевели в обсерватор. Как я понял, там был сильнейший наплыв заболевших — надо было освобождать койки. Через неделю пришел отрицательный тест, и меня выписали. На повторном рентгене легких были видны остатки пневмонии. Чтобы избавиться от сгустков, мне предписали разрабатывать легкие, делать дыхательную гимнастику, пить витамины. Показаний к амбулаторному долечиванию по месту жительства не было, и я вернулся к своим обязанностям (некоторых переболевших отправляли домой). Сейчас я не чувствую никакой одышки, но появилась сильная потливость при работе.
Заразиться мог от кого угодно. Это вирус, и он распространяется по воздуху. Маски, по моему мнению, от этого не спасают. Эти меры безопасности только мешают работать. Представьте себе бурильщика или помощников бурильщика в масках. Это бред. Врачи, которые в защитных костюмах находятся, и те заражаются… Скоро должна приехать сменная вахта, и сейчас эти сотрудники находятся в обсерваторе. В общем, всё как и должно быть, но поможет ли это?»
Галина (имя изменено по просьбе собеседницы), переехала в Москву:
«Я всегда хотела уехать из Саратова, чувствовала, что город не мой. Однажды утром проснулась и подумала: почему бы не поехать в Москву?! Через полчаса позвонила подруга: «Может, в Москву переедем?» И я, конечно же, подумала, что это — знак. И через две недели, отработав на своей прошлой работе, мы уехали.
Самое сложное было уехать от родных и друзей. Но, как оказалось, настоящие друзья никуда не деваются, даже если ты за тысячи километров.
Первое, что меня поразило, это метро после нашего городского транспорта. Сначала просто смотрела на схему, как на паутину, но уже через неделю чувствовала себя там как рыба в воде. Красивые широкие улицы, реставрированные ухоженные старые здания, много красивых парков — я гуляла и просто любовалась всей красотой. Даже сейчас, живя здесь четвертый год, я понимаю, что ещё не все посмотрела.
Уровень жизни здесь совсем другой. Я начала понимать, почему говорят, что Москва это отдельное государство. Есть Россия, а есть Москва.
Здесь в каждом микрорайоне есть все: магазины, школы, детсады, спортзалы, детские площадки во дворах. Если ты не богат, то есть куча мероприятий, где ты можешь поучаствовать бесплатно. А как красиво украшают город на праздники, радуешься как ребёнок! И еще ты можешь улететь на самолете куда угодно, прям здесь и сейчас, главное заработать на это денежки.
Здесь намного безопаснее даже на дорогах. Есть отбойники на многополосных дорогах, как и должно быть. Но это исчезает, как только ты отъезжаешь от Московской области. Минус, конечно, в пробках, ужасно дорогом такси и забитом в час-пик метро. Это боль, но я готова мириться с этим ради того, что вижу и что получаю.
Когда устраивалась, я искала работу с определенными условиями: нужно было, чтобы меня отпускали на сессии два раза в год. А организаций, которые выполняют этот закон, очень мало. Условия везде разные. Есть фирмы, которые предлагают зарплату на моей должности менеджера в магазине 30 тысяч рублей. Я, когда услышала, думала: ребят, у вас всё в порядке? Я в Саратове за такую зарплату работала!
В итоге меня приняли заведующей отделом в магазин на зарплату, которую назвала я. Позже я узнала, что получаю на уровень выше других. Им приходилось работать год или больше, чтобы достичь того же. Средние зарплаты для менеджеров магазинов — 40-70 тысяч.
У нас у каждого сотрудника есть полис ДМС: хороший список платных клиник, в которые можно ходить бесплатно. Много обучения, полезных тренингов, которые учат тому, что понадобится тебе в любой организации, а не только здесь. О корпоративах, подарках, кухне с кофе и вкусняшками и туалете для своих сотрудников я вообще молчу. Чувствуется, что компания заботится о персонале.
Когда начался карантин, нам платили сто процентов нашей зарплаты. Лишь в середине мая убрали десять процентов — но это, как по мне, мелочь. Зато карантин сильно коснулся семьи моего отца в Саратове: они с мачехой остались вообще без работы и какой-либо оплаты. Всю свою зарплату я пересылала им, потому что там ипотека и трое детей. Меня в свою очередь поддержал мой мужчина — обеспечил нас полностью на время карантина.
Сначала мне было непривычно постоянно сидеть дома без дела. Но недели через две привыкла. Мы созванивались с ребятами с работы, советовали друг другу какие-то занятия, сериалы, фильмы. С работы нам предлагали мастер-классы по рисованию, уроки английского, занятия спортом онлайн.
После карантина вернуться обратно к работе было сложно. Особенно ходить постоянно в маске и перчатках. Покупатели как с цепи сорвались, сметали все на своём пути, у нас за неделю просто опустел магазин, нам не успевали привозить товар! Было трудно так резко включиться в бешеный ритм. Сейчас всё стало спокойнее».