что делать с полотенцем брошенным новенькому под ноги в тюрьме
Зачем в тюрьме под ноги вновь прибывшему в камеру бросают полотенце
Эта давняя тюремная традиция сегодня становится анахронизмом. Раньше таким нехитрым способом проверяли вновь прибывших в камеру (в основном «первоходов» (осужденных, первый раз отбывающих наказание в исправительном учреждении ФСИН)) на знание блатных правил и обычаев.
Заключенные, оповещенные о том, что скоро к ним в «хату» (камеру) будет доставлен новый сиделец, расстилали перед входом полотенце и ожидали реакции вновь прибывшего сокамерника. Если он, войдя в камеру, наклонялся и поднимал полотенце, делался вывод о его полной непричастности к уголовному миру. Мало того, такой поступок фактически ставил крест на его дальнейшей воровской карьере. А по совокупности обстоятельств могут в дальнейшем явиться причиной зачисления его к «опущенным», самой низкой, презираемой и всячески угнетаемой касты в уголовной иерархии.
Правильным считались следующие действия. Впервые вошедший в камеру должен был тщательно вытереть о полотенце ноги, как о приквартирный коврик, затем пройти в «хату», поздороваться со всеми и спросить: «Кто смотрит здесь за положением?». Такой ответ идентифицировал вновь прибывшего, как своего человека, знающего воровские законы, и неукоснительно им следующего.
Данный обычай зиждется на неукоснительном воровском запрете, а именно:
Почему в тюрьме нельзя поднимать с пола любые вещи и предметы
Этот запрет основан не только, и не столько на принципе «не я бросил, не мне и поднимать», а сколько на понятии наклоняться, трактуемого, как нагибаться или «прогибаться под изменчивый мир». По традиции, вор не должен быть готов к покорности, и уж тем более, не вправе демонстрировать свое смирение с чужой волей.
Что упало, то пропало. Такой принцип исповедуется на зоне. То есть, если в лютый мороз на тюремном плацу у заключенного упала на пол шапка, он должен про нее забыть, так, как будто ее не существовало.
Воровские авторитеты в один голос утверждают, что делать этого нельзя ни в коем случае. Наоборот, на брошенный или упавший предмет целесообразно наступить ногой, вытереть об него ноги (если это полотенце), потоптаться на лежащей на полу вещи. Так «первоход» избежит многих печальных для себя последствий в настоящей и будущей жизни в колонии.
Новичок в тюрьме или как первоходу правильно вести себя в хате. Тюремная иерархия
Тюремное заключение – серьезное испытание для любого человека, не привыкшего к замкнутому пространству и довольно специфическому обществу. Особенно жестоко оно для первоходов, то есть людей, отбывающих заключение в первый раз.
ИВС, СИЗО, судебное заседание, приговор, этапирование, карантин, поселение на зоне – на каждом из этих этапов возможны ошибки, приводящие к поистине катастрофическим последствиям. Совершив одно неправильное действие даже по незнанию, можно попасть в касту неприкасаемых («обиженных»), откуда в ряды «мужиков», а тем более «блатных», уже пути нет.
О тюремной иерархии
Тюремное общество глубоко иерархично. Это накладывает жесткие рамки на систему взаимоотношений осужденных. Прежде всего имеет значение «масть» заключенного:
Костяк тюремного сообщества, этакая местная элита. Блатные пользуются максимальным количеством привилегий, но и ограничений на них налагается тоже много. «По понятиям», им запрещается работать, подчиняться администрации, заниматься уборкой, а ранее ворам в законе даже нельзя было иметь семьи. Блатные придерживаются строгих правил, и если вы их выучите, проблем быть не должно. Эти люди заинтересованы в сохранении порядка в камере, и из их числа назначаются положенцы и смотрящие, призванные не допустить беспредела. С ними лучше обращаться уважительно, но без подобострастия.
Самый многочисленный класс, так сказать, народ. Мужики спокойно работают, живут по общим правилам и рассчитывают побыстрее вернуться на волю, в обычное общество. Если первоходу удается избежать ошибок на старте, как правило, он становится мужиком. Это идеальная позиция.
А вот это как раз люди, которые эти самые ошибки совершили (за исключением добровольных гомосекусуалистов или сидящих по статьям за изнасилование). Обычно это неправильно сказанные слова и определенные поступки (воровство у своих, донос администрации, общение с другими людьми из этой касты). Ранее ритуал «опускания» предполагал совершение гомосексуального акта с потенциальной жертвой, сейчас такое встречается редко и преимущественно на малолетке. В женских тюрьмах и колониях гомосексуальные связи и вовсе не табу.
Пособники администрации, делающие для нее грязную работу в надежде на снисхождение. Быть частью этой группы низко, поэтому редко кто идет на сотрудничество с администрацией добровольно.
Вывод – постоянно держать глаза и уши открытыми.
Как войти «в хату»
Это, пожалуй, самый сложный момент, выводящий первохода на стартовую позицию. Благо, сейчас администрация тюрем старается разместить заключенных по камерам в соответствии с «мастью». Это дает возможность избежать конфликтов с первых часов заключения, а новички могут изучить тюремные правила в относительно спокойной обстановке, без пресса авторитетов.
При первом входе как в камеру, так и в барак, наиболее важны:
Лучше всего остановиться на нейтральном варианте типа «Добрый вечер», «Доброго здоровья», «Мир/вечер в хату». От панибратских приветствий, тем более с намеком на «масть» (типа «Привет, мужики» или «Здорова, пацаны»), лучше воздержаться.
Не стоит занимать с ходу свободную «шконку» (кровать). Следует поинтересоваться, свободно ли здесь и можно ли расположиться. Кстати, в зоне не «спрашивают» в обычном смысле этого слова, а «интересуются» – это тоже лучше усвоить. Если вдруг под ноги вам бросят полотенце, поднимать его не нужно, просто перешагните. А если скажут, что эта хата для «петухов», сделайте вид, что испугались и пару раз стукните в дверь с требованием перевести вас в другую камеру.
Один бывалый осужденный рассказывал, что самая жесткая прописка – на малолетке, где беспредел смешивается с устаревшими блатными понятиями во взрывоопасной пропорции. За неправильное поведение на прописке могут даже опустить физически, причем с жестоким избиением. Во взрослых тюрьмах и зонах (конечно, в «правильных») теперь прописка сводится преимущественно к разговору. Нового заключенного спрашивают, кто он «по жизни», за что сидит и так далее. В роли инициатора опроса обычно выступает смотрящий.
Общие правила поведения новичка в тюрьме
Первые несколько дней лучше посвятить изучению тюремных правил и без особой на то необходимости ни с кем не общаться. Исключение – собственно смотрящий, которому можно и нужно задавать вопросы. Это расценивается положительно: человек хочет жить спокойно, с соблюдением неписаных правил.
Прежде всего нужно запомнить главные постулаты:
Здороваться за руку в тюрьмах особо не принято, особенно с незнакомыми. Вдруг окажется, что этот человек – обиженный? С ними в принципе общаться не принято: нельзя прикасаться, сидеть за одним столом, пользоваться общими предметами. Вы можете отдать что-то обиженному из милосердия или в обмен на услугу, но к этой вещи уже прикасаться нельзя. Люди этой «масти» обязаны сами сообщать о своем статусе, дабы незнакомый человек ненароком не принял их за блатных или мужиков.
Бывает, другие заключенные сами лезут в душу, дабы поразвлечься и вывести первохода на какой-нибудь «косяк». Это признак плохого тона, откровенничать не нужно. Можно даже сообщить об этом смотрящему, ведь навязчивый собеседник может оказаться «наседкой», то есть тайным осведомителем правоохранительных органов или тюремной администрации.
Брать что-то чужое без разрешения категорически запрещено – это воровство у своих, то есть, крысятничество. Запомните: в тюрьме нет ничего «ничейного»! Если в чем-то нуждаетесь (сигареты, чай), попросите смотрящего выделить немного из общака (общего имущества). Но это придется вернуть как минимум в том же размере!
Одно упоминание об оральном сексе способно превратить честного мужика в обиженного. Поэтому вообще лучше не говорить о собственных сексуальных предпочтениях и опыте.
Это противоположная сторона медали: если вы не будете отвечать на вопросы и общаться в принципе ни с кем, это может быть расценено как высокомерие. Да и вообще замыкаться в себе, да еще и в таких условиях, губительно для психики.
Даже если вы на воле слыли мастером покера, ни в коем случае не садитесь играть с сидельцами на интерес. Не факт, что с вами будут играть честно, а карточные проигрыши не прощаются. Если не сможете отдать долг или выполнить желание выигравшего, автоматически станете обиженным. Отказаться просто – достаточно элементарного «не хочу».
Сегодня вам пришла передачка, и скоро ее не будет. Внесите что-то в общак, поделитесь с другими – человечность ценится везде, особенно там, где она в дефиците. Завтра помогут вам.
Будьте вежливы, но не покорны. В конфликты постарайтесь не вступать, тем более не инициируйте их. Все хотят жить спокойно, с минимумом проблем. Однако если на вас будут конкретно «наезжать», требовать выполнения какой-то работы (например, уборки камеры вне очереди), вымогать деньги, сигареты или продукты, нужно дать отпор. Если вы правы, за вас заступятся остальные осужденные, можно призвать в арбитры и смотрящего.
Не стоит принимать презенты от других сидельцев, пока вы не убедитесь, что это делается из дружеских побуждений (а в этом в первые дни разобраться точно невозможно). Иначе в ответ от вас потребуют какую-нибудь услугу (убрать камеру, помыть посуду, постирать белье вместо «дарителя»), и вы сами не заметите, как превратитесь в «шестерку» (малоуважаемого слугу на побегушках).
Общение новичка с бывалыми заключенными
В данном случае самое главное – соблюсти паритет. С одной стороны, осужденный должен быть вежлив и уважителен с другими сидельцами, с другой – ни при каких условиях не терять чувства собственного достоинства, иначе он лишится уважения.
Импульсивные слова и поступки не приветствуются в принципе: за каждое слово придется отвечать. И если вы оскорбили человека незаслуженно, он имеет полное право дать отпор физически. А может и призвать смотрящего, что чревато переводом скандалиста и клеветника в ранг неприкасаемых.
Особенно следует быть аккуратным с матерными выражениями – они всегда воспринимаются как агрессия, даже если не направлены на конкретного человека. Если оскорбили вас лично (особенно если «послали» или назвали любым синонимом, обозначающим пассивного гомосексуалиста), нужно жестко «спрашивать», то есть драться. Даже если вы слабее физически, такое прощать нельзя. Синяки и раны заживут, а вот безропотное «глотание» оскорблений наложит жесткий отпечаток на все дальнейшее пребывание в местах заключения.
Некоторые слова и выражения, абсолютно невинные с точки зрения обывателя, в тюрьме и на зоне трактуются совершенно иначе.
Краткий ликбез:
Тюремный жаргон обширен, привести в одной статье полный словарь по понятным причинам мы не можем. Постепенно этот специфический «сленг» усвоится.
Правила гигиены в местах лишения свободы
Правила личной гигиены в местах лишения свободы возведены практически в ранг религии. Первохода оценивают не только по заслугам и разговору, но и по чистоплотности. Это закономерно: в замкнутом пространстве любые нарушения гигиены ощущаются и обоняются особенно ярко.
После каждого посещения туалета следует тщательно мыть руки. Если заметят, что вы поздоровались с кем-то за руку, не совершив этой элементарной процедуры, могут призвать к ответу. Если вы уронили на пол какую-то вещь, ее нужно вымыть, а вот еду с пола поднимать уже категорически нельзя.
Нельзя есть, готовить пищу и чай в то время, когда кто-то находится в туалете. И напротив, если сокамерники сидят за столом, от посещения туалета нужно воздержаться. Ежедневно нужно мыть ноги, следить за чистотой вещей, проверять себя на наличие паразитов.
«Не трогайте полотенце для рук». Секреты отелей, о которых вы не знали
Посетители сайта Quora, где на любой вопрос можно получить ответ профессионала, как-то поинтересовались: «Чего мы не знаем про номера в гостиницах, хотя знать бы следовало?» Им ответил представитель компании по развитию гостиничного бизнеса Beechmont Hotels Corporation – вот его шокирующие откровения.
1. Не пользуйтесь подставкой для чемодана. Особенно если это симпатичная, качественная на вид деревянная подставка, вроде этой:
Запомните две вещи: 1) клопы обожают дерево; 2) клопы распространяются не грязнулями-людьми, а багажом, побывавшим в «клоповниках».
Совет: смело используйте металлические подставки – они не привлекают клопов. Или распаковывайте чемоданы на кафельном полу ванной (конечно, убедившись, что он чистый). А после не забудьте застегнуть сумки.
2. Избегайте одеял, покрывал и пледов.
Покрывало сразу отбросьте подальше, а теплым одеялом укрывайтесь так, чтобы оно не касалось кожи.
По идее, все, что соприкасается с обнаженной кожей большого числа людей, должно отправляться в стирку при каждой подготовке номера к новому заселению. Но многие дешевые отели это правило игнорируют. Впрочем, звездность и высокий ценник тоже не гарантируют абсолютной чистоплотности.
Приличные гостиницы и бутик-отели сейчас уже не застилают постели покрывалами целиком (разве что белыми, которые стираются с остальным бельем). Вместо этого их кладут свернутыми в изножье – вот так:
А вот это уже плохо: покрывала погубили чистоту простынь.
Что касается теплых одеял и пледов, то во многих гостиницах их чистят только тогда, когда уже заметны пятна, так что всегда накрывайтесь ими поверх простыни.
3. Никогда не пользуйтесь маленькими полотенцами в дешевых отелях
Вообще говоря, так называемые полотенца для рук лучше не трогать в любых отелях, кроме тех, где их стирают и дезинфицируют самым добросовестным образом (но узнать об этом можно только от «своего человека» среди персонала).
Знаете, как их чаще всего используют постояльцы-мужчины или влюбленные парочки? Догадайтесь по тому, где маленькие полотенца находят при уборке номеров: на полу, рядом с кроватью, примерно посередине.
Совет: а вот толстое махровое полотенце небольшого размера не только можно, но и нужно использовать – исключительно как коврик, куда вы будете становиться при выходе из душа. Не вытирайтесь им!
4. Не доверяйте дверному глазку
Начиная с 4-звездочных гостиниц и выше в дверях номеров, как правило, есть глазок – только вот стоит задаться вопросом, не встроена ли в него скрытая камера? Не отмахивайтесь: такое бывает и, может быть, чаще, чем вы думаете.
Если вы заметили повреждения или следы каких-то манипуляций с глазком – смело требуйте другой номер.
Но даже если все в порядке, лучше обезопасить себя от подобных «шпионских» устройств – глазков, совмещенных с камерой:
Для этого достаточно заткнуть отверстие рулончиком бумаги (конечно, так, чтобы его можно было потом вытащить). Впадать в паранойю не стоит, но осторожность не помешает, учитывая, что в интернет сливают немало гостиничной «обнаженки».
Самый громкий скандал разразился в 2008-м, когда в Сети появилось записанное через глазок видео голой Эрин Эндрюс – репортера американского спортивного канала ESPN.
И это известная женщина, а сколько простых людей могут стать объектами нездорового интереса, даже не подозревая об этом!
Совет: если в номер постучали, а в глазок никого не видно, не спешите открывать. Позвоните на ресепшн: там должны знать, если к вам явился кто-то из обслуги. Также не стесняйтесь обратиться к менеджерам, если заметите в коридоре человека, слоняющегося без дела. Поверьте, он не должен там быть, и если его сразу не прогнали, то в следующий раз лучше выберите другой отель.
5. Во время еды не прикасайтесь к телевизионному пульту
Пульт, выключатель прикроватной лампы и телефонная трубка – самые грязные предметы в любом номере, даже в роскошном президентском люксе. Их при всем желании не вычистишь, потому что на уборку дается строго ограниченное время – в среднем, 20-30 минут.
Так что либо сами тщательно протрите пульт и прочее дезинфицирующими салфетками, либо сделайте вот так:
И еще кое-что о гостиницах.
В целом, вы уже поняли, что любой отель – не место для чистюль. Единственное, в чем можно не сомневаться – это постельное белье, все остальное можно назвать чистым только с натяжкой.
К примеру, стаканы и прочая посуда – вы знали, что во время уборки их просто моют под краном в раковине? А кофеварка – вы уверены, что ее капитально чистили (хотя, по правилам, должны) после предыдущих гостей, которые бог знает что могли с ней делать?
Наконец, важно понимать, что большее число звезд – вовсе не гарантия лучшего сервиса. По мировым стандартам, вас должны хорошо обслужить в гостиницах любой «звездности». Они отличаются друг от друга не качеством обслуживания, а удобствами – от размера номеров до количества розеток.
К тому же в наше время гораздо важнее рейтинг по отзывам туристов, и если 4-звездочный отель получит «единицу», то никакой официальный «звездный статус» не сделает его популярным.
Зачем в тюрьме под ноги вновь прибывшему в камеру бросают полотенце
Зачем в тюрьме под ноги вновь прибывшему в камеру бросают полотенце
Эта давняя тюремная традиция сегодня становится анахронизмом. Раньше таким нехитрым способом проверяли вновь прибывших в камеру (в основном «первоходов» (осужденных, первый раз отбывающих наказание в исправительном учреждении ФСИН)) на знание блатных правил и обычаев.
Заключенные, оповещенные о том, что скоро к ним в «хату» (камеру) будет доставлен новый сиделец, расстилали перед входом полотенце и ожидали реакции вновь прибывшего сокамерника. Если он, войдя в камеру, наклонялся и поднимал полотенце, делался вывод о его полной непричастности к уголовному миру. Мало того, такой поступок фактически ставил крест на его дальнейшей воровской карьере. А по совокупности обстоятельств могут в дальнейшем явиться причиной зачисления его к «опущенным», самой низкой, презираемой и всячески угнетаемой касты в уголовной иерархии.
Правильным считались следующие действия. Впервые вошедший в камеру должен был тщательно вытереть о полотенце ноги, как о приквартирный коврик, затем пройти в «хату», поздороваться со всеми и спросить: «Кто смотрит здесь за положением?». Такой ответ идентифицировал вновь прибывшего, как своего человека, знающего воровские законы, и неукоснительно им следующего.
Данный обычай зиждется на неукоснительном воровском запрете, а именно:
Почему в тюрьме нельзя поднимать с пола любые вещи и предметы
Этот запрет основан не только, и не столько на принципе «не я бросил, не мне и поднимать», а сколько на понятии наклоняться, трактуемого, как нагибаться или «прогибаться под изменчивый мир». По традиции, вор не должен быть готов к покорности, и уж тем более, не вправе демонстрировать свое смирение с чужой волей.
Упавшая на пол в любом помещении тюрьмы или колонии любая вещь, шапка, пачка сигарет, мыло, полотенце и т.п., считается пропавшей, на блатном языке «зашкваренной» (в весьма общем толковании — неприкасаемой для сидельца) или «нечистой». Поднявший с пола предмет, сам становился «зашкваренным», особенно если эта вещь была поднята зеком в туалете.
Для радикально настроенных сидельцев такой человек неминуемо становился реальным кандидатом в «петухи» — касту «опущенных», заключенных, принудительно или добровольно ставших гомосексуалистами на зоне. Либеральная часть зеков, не умаляя принципа «зашкваренности» упавшей на пол вещи, тем не менее, более терпимо подходит к разрешению подобных щекотливых ситуаций. Например, упавшее в бане мыло можно поднять «правильно» — повернуться к остальным заключенным лицом, и, присев с прямой спиной на корточки, не нагибаясь поднять обмылок.
Что упало, то пропало. Такой принцип исповедуется на зоне. То есть, если в лютый мороз на тюремном плацу у заключенного упала на пол шапка, он должен про нее забыть, так, как будто ее не существовало.
Однако все течет, все изменяется. В подавляющем большинстве случаев, усилиями администрации колонии, «первоход» не будет подселен в камеру к опытным и матерым сидельцам, имеющих в своем послужном списке несколько «ходок». Тем не менее, подобные провокации продолжают иметь место, пусть даже, и в видоизмененной форме. Именно упавшим на пол предметом бывалые зеки любят проверять новичков на «вшивость» — роняя нужную вещь, они принуждают «первохода» поднять ее.
Воровские авторитеты в один голос утверждают, что делать этого нельзя ни в коем случае. Наоборот, на брошенный или упавший предмет целесообразно наступить ногой, вытереть об него ноги (если это полотенце), потоптаться на лежащей на полу вещи. Так «первоход» избежит многих печальных для себя последствий в настоящей и будущей жизни в колонии.
В Омске полным ходом идет громкий судебный процесс над сотрудником местной колонии: тюремщик сколотил банду из осужденных спортсменов, которые по его команде избивали и унижали зэков-новичков. Обвиняемый лично присутствовал на экзекуциях и поощрял мучителей — все ради того, чтобы сломить волю человека. Такие методы «воспитания» — не редкость в местах лишения свободы. Жуткие конвейеры по ломке заключенных — «пресс-хаты», на тюремном жаргоне — существовали еще во времена СССР и процветают до сих пор. «Лента.ру» пообщалась с бывшими осужденными, прошедшими через пресс-хаты, и выяснила, как работает механизм абсолютного насилия.
Горячий прием
Следственный комитет России (СКР) в конце марта направил в суд уголовное дело 32-летнего Василия Трофимова, работавшего инспектором отдела безопасности исправительной колонии №7 Омской области. Однако процесс над ним не начался до сих пор: заседания трижды переносились из-за неявки свидетелей.
Материалы по теме
«Забычила — и получился разбой»
По ним тюрьма плачет
Как именно это происходило — можно узнать из видео, опубликованного на странице в Facebook Петра Курьянова, бывшего осужденного, теперь работающего в фонде «В защиту прав заключенных».
Что грозит Трофимову? Ему вменяется только превышение должностных полномочий, так что суровое наказание он вряд ли понесет — подтверждением этому могут служить аналогичные дела. К примеру, не так давно суд в Орске приговорил исполняющего обязанности начальника СИЗО-2 Оренбургской области Евгения Шнайдера и начальника оперативного отдела спецучреждения Виталия Симоненко к двум и четырем годам заключения соответственно за избиение троих заключенных, один из которых от травм скончался.
Бычье дело
Пресс-хата — это камера с подсаженными администрацией осужденными, рассказывает «Ленте.ру» Петр Курьянов. Такие «штурмовые» камеры создаются в СИЗО и колониях для выбивания признательных показаний, ломки личности, вымогательства денег и других ценных вещей.
— Человек попадает в СИЗО и не хочет мириться с навязанным администрацией порядком. И вот там ему доходчивым методом объясняют ситуацию, — рассказывает наш собеседник. — Для этого сотрудники СИЗО выбирают из контингента кандидатов в «активисты», своего рода помощников, которые и будут пачкать руки побоями. На сотрудничество с администрацией охотно идут «быки» — атлетически сложенные, накачанные, с одной работающей извилиной, которым грозит долгий срок.
По словам Курьянова, на суде «быки» обычно сразу признают вину и получают свой срок по особому порядку. После этого их либо оставляют отбывать наказание в СИЗО, либо отправляют в колонию. Там «быки» понимают, что если не будут сотрудничать — весь срок будут жить плохо, без поблажек. А за выполнение любого каприза администрации есть различные льготы и реальная возможность выйти по УДО. С такими «понимающими» администрация на полгода заключает подобие контракта: в нем осужденные указывают ФИО и пишут о желании сотрудничать с администрацией.
Такое сотрудничество дает заключенному право пользоваться мобильным телефоном, в камере его назначают старшим. Если «активист» в СИЗО, то за сотрудничество он получает право покидать камеру под видом похода в санчасть, на деле же он идет к оперативнику, где ему дают указания, кого «прессануть», чтобы выбить нужные показания или деньги. В итоге набирается команда «активистов» — обычно три человека. Один из них старший, двое остальных — подмастерья. Их из разных камер сводят в одну, потом к ним подсаживают человек пять-семь, в зависимости от вместительности помещения. Эти сидельцы, как правило, из разряда беспроблемных — тише воды, ниже травы, чаще это просто фон.
— Старший и его заместители расстилают одеяло — поляну и объясняют им порядки: сидите здесь весь день на корточках, — рассказывает Курьянов. — Проще говоря, создается невыносимая атмосфера, чтобы всякий новоприбывший с порога понял, куда он попал. Мужички сидят, терпят — камера готова к приему арестанта, который в разработке у оперативников. На него есть заказ от следователя: нужно «расколоть» — чтобы, когда вызовут на допрос, был готов признаться в том, в чем нужно. Вот заходит этот человек в камеру, и ему сразу с порога: «Ты чего? Разуйся, поздоровайся». Одним словом, встречают недружелюбно. В других-то камерах человеческие отношения, а тут — зверинец. Курить запрещают или дают, например, через три часа, изгаляются, как могут, на что фантазии у «прессовщиков» хватит.
Человеку, которого отдали на «обработку», заламывают руки, вытаскивают телефон и говорят, что сейчас его сфотографируют с головой в параше и выложат в интернет или родственникам пошлют. Или «опущенных» вызовут и поставят рядом.
«Для мужчины это очень серьезное давление на психику. Ори он — никто из администрации не прибежит: там понимают, что ребята работают», — поясняет собеседник «Ленты.ру». Вскоре «прессовщики» объясняют своему объекту: на явку к следователю нужно согласиться — и все рассказать. А на суде, мол, откажешься от своих слов и скажешь, что тебя заставляли — так можно делать.
«Тебе нравится сидеть на одеяле?»
Пресс-хаты одинаково работают что в СИЗО, что на зонах. Люди в них весь день сидят на корточках на одном одеяле, за границы которого нельзя заступать. Семеро взрослых мужчин проводят так день за днем — и терпят. Вольготно чувствуют себя только старший «активист» и его помощники — они к одеялу не привязаны. Через какое-то время «прессовщики» обращаются к одному из терпящих с простым предложением: «Тебе нравится сидеть на одеяле? Конечно, нет. Давай к нам! Мы поделимся с тобой продуктами, будешь курить, когда захочешь, спать на шконке. »
Обрадованный арестант — назовем его Васей, — конечно же, соглашается — и становится помощником «активистов». Когда в пресс-хату прибывает новичок, новоявленный «активист» объясняет ему правила: вот здесь сидеть, не разговаривать или разговаривать шепотом, курить или пить чай — с разрешения старшего. А потом старшие товарищи говорят Васе, чтобы его родственники на карту им скинули деньги.
— Васино положение изменилось, стало более благополучным, — объясняет Курьянов. — И если у него есть возможность попросить деньги у кого-то из близких, то он, конечно, попросит — и родственники помогут, чем могут. Ведь в тюрьме сидят люди с разными возможностями. Или телевизор в камеру нужно, и Васе говорят: давай плазму поставим, с операми договоримся, они разрешат нам на флешке любые фильмы смотреть. Или еще один телефон нужен, а это расходы: операм за пронос дать, интернет подключить, связь оплатить.
И вот Вася отдал 100 тысяч рублей. Наступил новый месяц — и ему говорят: пусть твои еще денег отправят, а то вернешься на одеяло и будешь сидеть как все. И так — до бесконечности.
— Если такой полторашкой ударить по голове пару раз, гудит голова долго, — объясняет Курьянов. — В камерах стоят бутылки — и не придерешься, а они используются для таких вот целей. Впрочем, если говорить о колониях, то как только осужденные попадают в карантин, им сразу дают понять, как себя вести, чтобы не получать затрещин и не терпеть издевательства. Если же на зоне кто-то посмел ослушаться — его быстро через штрафной изолятор (ШИЗО) переводят на строгие условия содержания. Там закрытый режим — и такие же невыносимые условия, как в пресс-хатах.
«Неважно, что голова набок висит»
— В те годы, когда я сидел [в 2000-х], в Саратове пресс-хат было через одну, одна треть точно прессовых. Сейчас от силы на корпус одна-две, и сидят там не 10-15 человек, как раньше, а 5-7, — рассказывает Курьянов.
В 2016 году он посетил саратовский изолятор как общественный защитник и до сих пор общается с теми, кто оттуда выходит.
— Старшим был отсидевший срок на тюремном режиме — это самый строгий, дают за многочисленные взыскания. Такой матерый жук, — рассказывает собеседник «Ленты.ру», — Он отсидел 14 лет и опять врюхался в какую-то фигню. И если на прошлом сроке он заслужил себе крытый [тюремный] режим за противостояние с администрацией, то вновь заехав, он понял, что здоровья уже не хватит, и «переобулся» — начал сотрудничать с администрацией. Накачанный, в прошлом занимался единоборствами, он стал трясти семерых сокамерников: вымогал деньги, склонял к явкам.
По словам Курьянова, раньше на пресс-хатах работали куда более топорно, чем сейчас.
— Я застал такое: дважды в день приходят с проверками, посчитать по головам. И вот в пресс-хате лежит избитый человек, наглухо отдубашенный, его в чувство привести не могут. И что делали: этого человека стоя приматывали за руки скотчем к двухъярусной шконке, рядом с ним вставали на поверку остальные сокамерники, и получается, что он в толпе стоит на ногах — неважно, что он без сознания, что голова набок или вниз висит. Стоит вертикально — и ладно. Сотрудники [администрации] зашли, посчитали по головам, все в порядке.
Сейчас «активисты» действуют аккуратнее, да и пресс-хат стало меньше. В 2010 году были отменены общественные секции дисциплины и порядка, состоявшие из «активистов». По сути это были легализованные сборища стукачей и «быков», благодаря которым целые колонии считались пыточными. Но если в колонии или изоляторе, как сегодня, есть одна-две пресс-хаты — этого вполне достаточно, чтобы держать в страхе весь контингент.
Впрочем, по данным Петра Курьянова, в московских СИЗО сейчас нет «настоящих пресс-хат». Он полагает, что в Москве администрации учреждений не могут себе позволить такое явное нарушение законов, как на периферии. Но такие камеры до сих пор существуют в СИЗО Саратова, Екатеринбурга, Челябинска, Минусинска, Владимира, Ярославля.
— В Екатеринбурге, допустим, пресс-хат не меньше десятка, — рассказывает правозащитник, — В Омске одна треть камер — прессовые, а в Красноярске хоть и рапортуют, что у них отличное СИЗО, но на деле там вместо пресс-хат работает группа быстрого реагирования (ГБР). Проще говоря, все камеры снабжены видеонаблюдением, и если кому-то показалось, что в одной из камер конфликтная ситуация (или просто ради того, чтобы арестанты не расслаблялись), — включают сигнализацию. В камеру влетают сотрудники ГБР с дубинками, всех без разбору лупят и кладут на пол. А потом говорят: это учения были.
Слова правозащитника подтверждают ролики с YouTube, которые в комментариях не нуждаются.
«Я вся была черного цвета»
Пресс-хаты — печальная примета не только мужских, но и женских колоний в России. Об этом не понаслышке знает Анна Дмитриева (имя изменено), отсидевшая шесть лет в мордовской колонии. Она попала туда в 2008 году.
— Сразу же завели в комнату для обыска. Начали со мной разговаривать матом, у меня глаза на лоб полезли, — вспоминает Дмитриева. — Я им говорю: «Как вы со мной разговариваете!», а они начали бить меня. Тогда я поняла: там, где начинается Мордовия, законы России заканчиваются. Отвели меня к оперативнику, он тоже меня избил. Бил кулаками по голове, в живот — как мужика избил. Потом отправили меня в ШИЗО — и оттуда я уже не вышла. Я там сидела безвылазно.
В ШИЗО почти не кормили: «каши две ложки положат, размажут по тарелке», не разрешали мыться, холодом морили, били каждый день. Зэчек конвоировали в ШИЗО в позе ласточки.
«Как пожизненно осужденные ходят раком: голова вниз, руки за спиной кверху. В таком положении заставляли бегать по коридору — глумились так. Еще при этом нас били дубинками», — вспоминает Анна.
Женщины спали на одних только матрасах, а утром и их забирали. Заставляли бегать по камере. В ШИЗО сидели по четыре заключенные в камере.
— Там ничего нет, очень холодно, у нас забирали носки, трусы. Дверь в камеру — это решетка, зимой сотрудники ШИЗО открывали дверь корпуса на улицу, и весь холод шел в камеру. А мы в одних платьях и тапочках. Холодная, голодная, избитая — ну, короче, концлагерь.
Сокамерницы Дмитриевой изо дня в день жили в ожидании побоев. Такое напряжение очень било по психике, и люди сводили счеты с жизнью.
— У меня много таких случаев на памяти, — вспоминает Дмитриева. — В 2012 году Татьяну Чепурину избивали сотрудники колонии, не пускали в туалет. Она [покончила с собой]. Ее труп бросили возле пекарни, он валялся там несколько дней. В морге ее не принимали — она была вся в синяках. В камере [покончила с собой] Зульфия, не выдержав избиений. Гаврилову Таньку едва не убили. Ее наручниками приковали к решетке и пинали втроем, в том числе начальник колонии, пробили голову, таз сломали. Сделали ее инвалидом. Я очень хочу, чтобы их наказали, но как это сделать — я не знаю. Мы писали жалобы в прокуратуру, а они пишут ответ: недостаточно доказательств. Там знаете, как списывают: человек умер по состоянию здоровья. Не можем мы доказать, что их убили.
По словам собеседницы «Ленты.ру», от осужденных требовали 200 процентов выработки. Плохо работаешь — сотрудницы берут палки и бьют. Женщина сидит и шьет, а надзирательница сзади подходит — и начинает бить ее по голове. «Толпой могут завести в темную комнату и там [избить]. Отряд идет — и все с синяками. Одна серая масса», — вспоминает Анна.
«Не мы придумали — не нам их отменять»
42 года из своих 69 лет Васо Сахалинский провел в местах лишения свободы. Именно под этим именем его знают в криминальных кругах: свое настоящее имя он назвать не захотел. По словам Васо, пресс-хаты были всегда. Как говорили милиционеры, «не мы придумали — не нам их отменять».
— Это очень страшная и безобразная вещь. Когда мы сидели при советской власти (впервые Васо попал в тюрьму в 23 года), то знали, что мы — ненавистные люди: по ленинскому принципу «уничтожить преступность во всяком виде», — вспоминает собеседник «Ленты.ру». — Плюс хрущевские слова, что в 70-х он покажет последнего преступника. И нас коммунисты старались уничтожать. А сейчас интересная вещь в лагерях: уничтожают людей не потому, что их надо уничтожать, а потому, что сотрудники администрации — власть имущие. Сотрудники колоний воспитаны как уголовники и стали более жестокими, чем раньше. В советское время они были палачами, но были гуманнее, потому что палач просто убивал, а эти изверги жестоко издеваются над такими же людьми, как они сами, — то есть проявляют свою неполноценность. Эти люди не добились ничего, а им дали власть. Такие же отбросы, как уголовники.
Собеседник «Ленты.ру» отмечает, что раньше в пресс-хатах били руками и ногами, а сейчас поступают куда хитрее: бьют бутылками с горячей водой, застегивают надолго в наручники, льют кипяток в пах и на спину, что приводит к страшным ожогам.