что делать с чеченцами
Русло Фортанги: почему злится Кадыров
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Новый виток спора по поводу территорий возник в ноябре 2021 года между Ингушетией и Чечней. Поводом послужили не согласованные с ингушской стороной работы чеченских дорожников на пограничной реке Фортанге. Что случилось на границе, почему злится Рамзан Кадыров и молчит Махмуд-Али Калиматов, рассказывается в справке «Кавказского узла».
Разворот Фортанги
Между тем глава Минприроды Ингушетии Магомед Евлоев успел зафиксировать «незаконные действия», которые проводились с применением тяжелой техники, принадлежащей ГУ «Чеченавтодор», и отправил результаты в администрацию президента России, полномочное представительство президента в СКФО, Росприроднадзор, Западно-Каспийский водный бассейн и Минприроды России.
После инспекции Магомед Дзейтов встретился с главой Серноводского района Чечни Исмаилом Исраиловым. Тот заявил, что работы проводились неосведомленными работниками «Чеченавтодора», которые изменили русло для заливки бетоном барьерного ограждения дороги на краю обрыва. Глава Серноводского района заверил, что никаких территориальных изменений не планировалось, и пообещал, что в ближайшее время реку вернут обратно, а в дальнейшем все работы будут проводится исключительно после согласования с ингушской стороной.
Позднее представитель администрации Серноводского района Чечни сообщил, что отвод воды Фортанги на чечено-ингушской границе необходим для укрепления берегов реки, менять русло не планировалось, а после проведения работ воду пустят обратно.
Кадыров подлил масла в огонь угрозами «отнять земли»
На этом могла бы быть поставлена точка, но глава Чечни на выездном совещании в Галанчожском районе обрушился с критикой на жителей соседней республики, прибегнув к оскорблениями и угрозами. Кадыров заявил, что протест против работ организовала в Ингушетии «кучка провокаторов, которые пытаются разыграть националистическую карту», а также пригрозил, что способен отнять у Ингушетии земли, перешедшие к республике во времена Джохара Дудаева.
Даудов подхватил риторику Кадырова
Позже Магомед Даудов подверг критике Совет тейпов Ингушетии за обсуждение о принадлежности земель и о границах между двумя республиками, объявив их «нерукопожатными». Даудов подтвердил угрозу Кадырова «снять штаны и сделать из них флаг» тем, кто перейдет Фортангу и объявит эту землю ингушской, и предложил недовольным позицией властей Чечни назвать дату и место перехода границы, чтобы встретить их и исполнить обещанное.
Молчание Калиматова
Молчание Калиматова жителями республики, скорее всего, рассматривается как естественная реакция, но в смысле политического влияния в обществе этот инцидент идет в минус Калиматову, поскольку каждый раз, когда не выражает настроений народа республики, он проигрывает, добавила эксперт.
Если же говорить о политическом влиянии Калиматова в Москве, то такая реакция на инцидент с Фортангой идет ему в плюс, поскольку показывает, что он умеет держать ситуацию под контролем, воздерживаться от эмоциональных заявлений, выполнять указания федерального центра, не вступать в конфронтацию с лидером соседней республики, подчеркнула Сокирянская.
Центр информационных коммуникаций «Рейтинг» в рамках проекта «Национальный рейтинг» в октябре 2021 года выпустил очередное исследование с оценкой деятельности 85 глав субъектов Российской Федерации. В первую, самую сильную, группу губернаторов из представителей Северного Кавказа с 7 местом попал глава Чечни Рамзан Кадыров. Глава Ингушетии Махмуд-Али Калиматов оказался на 77 месте 4 .
Инцидент с Фортангой в контексте суда над лидерами протестов
Рамзан Кадыров в своем выступлении апеллировал к тому, что люди из Ингушетии, которые протестовали насчет территорий, теперь находятся в заключении. Екатерина Сокирянская, однако, считает, что суд над лидерами ингушского протеста мало влияет на инцидент с Фортангой.
Дело лидеров ингушского протеста рассматривается с ноября 2020 года в суде на Ставрополье. 8 ноября на процессе начались прения. Представитель обвинения заявил о доказанной вине всех подсудимых и попросил суд приговорить к девяти годам колонии Ахмеда Барахоева, Мусу Мальсагова и Малсага Ужахова, а Исмаила Нальгиева, Багаудина Хаутиева и Бараха Чемурзиева – к восьми годам заключения. 9 ноября на заседании суда защита заявила об отсутствии фактических доказательств вины подсудимых и попросила оправдать их. Сроки, которые запросила прокуратура, чрезмерны и подрывают доверие простых людей к властям, считают сами подсудимые. Напомним, по версии обвинения, подсудимые создали экстремистское сообщество и руководили участниками протеста против соглашения о границе с Чечней.
Чеченцы пытаются покорить полуостров, но пока безуспешно
Грозный Крым
«Чеченцы избили арматурой помощника мэра Ялты». «Чеченцев выселили из Симферополя за приставание к школьнице». «По решению сельского схода чеченских хулиганов вывезли в грузовике, в котором возят баранов на рынок». На крымских курортах, похоже, всё веселее и веселее. Но при чём здесь чеченцы, откуда они в Крыму? И найдут ли местные власти на них управу?
«Теперь точно Крым станет чеченским», – шелестело по крымским дворам после февральских событий шестилетней давности, когда «зелёные человечки» из грозной республики помогли симферопольцам взять без боя здание Совмина, охраняемое украинскими силовиками. Долг платежом красен! Но как ни пытались гости с Кавказа установить на полуострове свои порядки, всякий раз что-то у них шло не так. Тем не менее в полицейских сводках кавказцы мелькают регулярно. Так, в сентябре жители Марьина – симферопольской окраины – устроили народный сход, чтобы выселить понаехавших из Чечни за приставания к несовершеннолетней девчонке. Причём отец девушки сначала пожаловался официальному представителю главы Чечни в Крыму, но тот ответил, что не имеет влияния на земляков. И тогда мужчина позвал на помощь соседей – и крымских татар, и славян. Заезжих бузотёров погрузили в грузовик, довезли до Пионерского (это чуть дальше по трассе в сторону моря) и посоветовали больше не появляться в Марьине.
Местные жители объясняют, что расчёт буйных гостей был на то, что их единоверцы – крымские татары – если и не станут на их сторону, то хотя бы промолчат, а славян они без труда «уделают». Но расчёты не оправдались – и в этом ключ к пониманию, почему чеченцам не удаётся подмять под себя Крым. Да потому, что местные, невзирая на вероисповедание, всегда выступают консолидированно и не дают чужакам спуска. Причём это касается как обычных жителей, так и бандитов.
Печальная участь «Имдата»
Так сложилось ещё с 90-х. Тогда «кавказская» мафия, рассудив, что Крым – настоящее золотое дно, попыталась задавить местную организованную преступность, создав мусульманскую группировку «Имдат». Конец этой банды был скор и трагичен – местные бандиты, объединившись против пришлых, вырезали подчистую всех «имдатовцев». Особенно кровавой стала «зачистка» в Феодосии – там не пожалели даже несовершеннолетних. С тех пор никаких национальных «бригад» в Крыму больше не появлялось, а «кавказская» мафия держалась на расстоянии.
Похожая ситуация была и с «армянской» мафией из России, также решившей попробовать на зуб соседний Крым. Благо на полуострове у них отыскалась поддержка в лице зампреда парламента Анушавана Данеляна и авторитетного депутата Владимира Шевьёва, тоже этнического армянина. Но армянская экспансия не задалась, как и чеченская. Местные мафиози из группировок «Сейлем» и «Башмаки» стали одного за другим расстреливать армянских предпринимателей (невзирая на то, что Шевьёв был «сейлемским» нечужим человеком). В итоге армяне бежали, а Шевьёв и Данелян вместе с ними. Позднее они перебрались в Нагорный Карабах, а Данелян даже несколько лет возглавлял правительство этой непризнанной республики.
Но шесть лет назад всё могло измениться. Ну как же – Рамзан Кадыров так помог крымчанам во время «русской весны»! Шептались, что Кадыров якобы поставил «смотрящим» за Крымом своего человека Ису Хачукаева, и тот станет отныне главным местным «решалой». Но и на сей раз у чеченцев не задалось. В декабре 2018-го «хачукаевские» не поделили алуштинский рынок с крымскими татарами – якобы знакомыми депутата Госдумы Руслана Бальбека. В итоге несколько горячих южных мужчин с ножами устроили разборку, в центре которой оказался заезжий таджикский торговец фруктами. Так стало понятно, что, как и прежде, чеченцам с крымскими татарами не суждено стать «заединщиками».
Как депутат из Татарстана Марат Галиев «малому бизнесу» помогает
Справедливости ради стоит отметить, что крупные крымские базары остаются вне досягаемости кавказских мафиози. А на самом дорогом рынке столицы республики, Куйбышевском, не то что чернявого «смотрящего» не встретишь, там и продавцы чуть ли не поголовно – славяне. В общем, заезжие мафиози имеют возможность контролировать только сравнительно небольшие торговые площадки на южном берегу. Тем не менее криминальную ситуацию «оживляют» их единоверцы, приезжающие в Крым подзаработать. И «оживляют», увы, изрядно. В июне спасать чеченцев от разъярённой толпы местных жителей пришлось ОМОНу. В Ялте кавказские гастарбайтеры избили кусками арматуры помощника главы городской администрации Дилявера Сейдаметова – чиновник сделал замечание молодым людям в машине с чеченскими номерами за агрессивную езду в малолюдном жилом микрорайоне, где на дороге, случается, играют дети. К счастью для него, из домов выбежали местные жители, и кавказцам пришлось ретироваться, бросив машину. И тогда за ними погнались местные. В итоге, как сообщили крымские издания, чеченцам пришлось забраться на скалу, чтобы избежать расправы, а слезть с неё самостоятельно они не смогли – пришлось вызывать МЧС. А заодно и ОМОН – чтобы гостей полуострова не растерзали хозяева. Примечательно, что снятые со скалы кавказцы не стали обращаться в полицию (как и те, кого вывезли из Марьина в «бараньем» грузовике).
«Некоторые дети гор просто не умеют вести себя в цивилизованном обществе, – прокомментировал ситуацию глава национально-культурной автономии крымских татар Эйваз Умеров. – Таких следует отправлять домой, на перевоспитание».
Как, к примеру, занимавшего важное место в иерархии местной чеченской общины Умара Одесского – за подстрекательство его вышибли из общины.
А 15 августа чеченцы избили охранников рынка в Евпатории за отказ пустить одного из них в туалет. Нападавших, к слову, было 20 человек – против одного охранника. 29 августа 30 нетрезвых чеченцев с ножами вломились к пожилому жителю Каменки, что на окраине Симферополя. На шум сбежались соседи – и чеченцы набросились на них с ножами. Но и местные оказались не робкого десятка – забросали кавказцев камнями. Полиция подоспела к шапочному разбору, но заявления стороны, как обычно, писать отказались. Больше в Каменке этих чеченцев не видели.
Справедливости ради стоит отметить, что испытывают терпение местных не только чеченцы, но и дагестанцы. Юсуп Шамсудинов, Гаирбег Абдурахманов и Рашид Курбанов приехали работать плиточниками, выпили полтора литра водки в севастопольском баре «Моцарт» и устроили драку. Местные выгнали хулиганов, но те направились в соседний бар «Бенефис». Там они решили заставить отдыхавшего в баре местного жителя Олега Маковейчука сплясать им лезгинку. Мужчина отказался. Тогда Шамсудинов вынул тесак и пырнул сначала охранника бара, а затем Маковейчука – в грудь. Мужчина скончался, убийцы бежали, но их нашли. Шамсудинова судили за бытовое убийство, а Абдурахманов с Курбановым отсидели две недели за мелкое хулиганство. Местные жители были возмущены. Накал усугубил ещё один инцидент с участием дагестанцев – на севастопольском пляже «Омега», где приезжие гоняли по пешеходной зоне на чёрном тонированном БМВ, чуть не сбив семью с маленьким ребёнком. Отец семейства имел неосторожность сделать им замечание, и тогда из машины выскочили двое кавказцев – братья Алиевы. Они отшвырнули малыша в сторону и разбили лица и папе, и маме. В общем, стоит ли удивляться, что в сентябре в Золотой Балке запылало общежитие, где проживали дагестанцы. Севастопольцы убеждены – это дело рук «мстителей».
Леонид Грач, крымский политик, бывший спикер Верховного совета АРК
– Крым – место, где люди разных национальностей традиционно живут в мире. В голодные 90-е соседи в симферопольских дворах делились хлебом друг с другом, чтобы как-то выжить, – русские с украинцами, крымскими татарами, евреями, греками и болгарами. Но заезжие с Северного Кавказа этого, видимо, ещё не поняли. И демонстрируют своё превосходство, задирая и провоцируя местных. Рамзану Кадырову следовало бы разъяснить своим землякам, как себя вести, иначе чеченской и дагестанской диаспорам в Крыму нипочём не закрепиться.
«Думали, так просто уедете? Теперь вы трупы» Ужас боев чеченской войны глазами русского солдата
30 лет назад, 6 сентября 1991 года, вооруженные сторонники Джохара Дудаева ворвались в здание Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР и разогнали депутатов. Многие были ранены, председателя совета Виталия Куценко убили — выкинули из окна третьего этажа. Так сепаратисты, объявившие о независимости Чечни, избавились от советской власти в республике, что привело к затяжному политическому конфликту, а затем к главной трагедии России — чеченской войне. «Лента.ру» продолжает публиковать воспоминания людей, которые оказались в этой мясорубке и чудом уцелели. Один из них — Дмитрий, служивший в разведывательно-штурмовом батальоне 101-й бригады под командованием майора Олега Визняка, посмертно награжденного званием Героя России. Дмитрий до сих пор опасается за свою жизнь, поэтому просил не раскрывать его фамилию и даже город, в котором живет. В этом интервью — его воспоминания о предательстве служивших с ним офицеров, о зверствах боевиков и их безнаказанности.
Этот текст из цикла «Ленты.ру» к 25-летней годовщине чеченской войны впервые был опубликован 6 сентября 2020 года. Теперь он публикуется повторно. Остальные тексты из цикла читайте ЗДЕСЬ
Внимание! «Лента.ру» осуждает любые национальные конфликты во всех их проявлениях, выступает против межнациональной розни и любого насилия
«Лента.ру»: Когда вы впервые четко осознали, что происходит в Чечне?
Дмитрий: В тот период в моей жизни случились некоторые перипетии. Моя семья спешно покидала родину — республику Узбекистан. Происходил распад Советского Союза, в острую фазу вошли межнациональные конфликты, когда узбеки пытались гнать оттуда все другие национальности — в том числе, если знаете, в Фергане случилась резня из-за десантной дивизии, которая там стояла. Случился конфликт, убили нескольких десантников, а им дать отпор не разрешили.
Все это докатилось и до Ташкента, где мы тогда жили. В 1994 году я, в возрасте 17 лет, был вынужден уехать в Россию. Мой брат уже отслужил в армии Узбекистана — охранял афганско-узбекскую границу в районе города Термеза, и ему дали возможность въезда как вынужденному переселенцу.
Приехали мы, два молодых человека, и наш отец. Отношения с местным населением тоже не сложились — ведь мы были чужими для них. Миграционная служба России выдала брату субсидию на приобретение дома. Купили дом, и отец был вынужден уехать.
Дальше началось самое интересное. На тот момент нам было не до происходящего в России. Вы понимаете, что такое вынужденные переселенцы? Это максимум сумка, ни телевизора, ничего, все новости понаслышке. Я в первый раз услышал о том, что в Чечне происходит, от парня, который приехал оттуда, он служил в подразделении специального назначения. Говорить без слез об этом он не мог. Потом у нас появился простенький телевизор, но то, что по нему говорили, не совпадало с тем, что там действительно происходило.
О чем говорили по телевизору?
О восстановлении конституционного порядка. И показывали съемки, насколько я понимаю, даже не того периода, а более раннего, когда люди выходили на митинг, против чего-то протестовали, требовали. Я так понимаю, это был примерно период выборов Джохара Дудаева. Они показывали, как я понимаю, только то, что было выгодно российской пропаганде — а именно оппозицию, что она чем-то недовольна.
Краем глаза я видел кадры, на которых танк проехал, гремя гусеницами, и все. На этом все мои познания о том, что происходит в Чеченской Республике, кончались. Никто ничего не знал.
Более-менее полную информацию мы получили от людей, которые нам продавали дом. Они были из Дагестана.
Лето-осень 1994 года.
Ближе к ноябрю они заговорили о том, что их братьев, мусульман, обижают и притесняют в Чеченской Республике, что нужно ехать к ним и оказывать им всяческую помощь
В чем она выражалась, на тот момент мне не было понятно. Я тогда был далек от армии, от понимания того, что я знаю сейчас.
У нас была договоренность: мы покупаем этот дом, но пока мы ждем государственных переводов с одного счета на другой, мы живем в этом доме вместе с ними, а потом они получают деньги и съезжают. Получилась эдакая гостиница, где проживала наша семья и их семья. В той семье было два брата. Они говорили, что надо ехать в Чечню помогать братьям-мусульманам добиться свободы.
«Слышите эти залпы? Не будете делать то, что я вам говорю, вы все останетесь там!»
Когда официально ввели войска в Чечню, где вы были?
Я как раз должен был туда призваться, но у меня не было ни гражданства, ни регистрации — она появилась лет десять спустя. В итоге я был все же призван — без гражданства, без регистрации — для восстановления этого самого конституционного строя в Чеченской Республике.
В мае 1995 года. На новогодний штурм Грозного я не попал, хотя по возрасту должен был быть там. Но наши военкоматы, наверное, побоялись только что приехавшего человека захомутать и отправить. Они сделали это позже, спустя четыре месяца.
С каким чувством туда ехали, зная о том, что происходит?
А никто ничего и не знал
Но в газетах же писали о восстановлении конституционного строя.
Я не знаю, как сейчас, но в то время информирование практически полностью отсутствовало. Вы представляете бойца, находящегося в армии, за войсковым забором — какие газеты, какой телевизор? Телевизор покупало себе подразделение. Когда я был в учебной части, мы только прибыли, к нам пришел командир и сказал: «Вы хотите телевизор смотреть — вечером, в личное время? — Да, хотим! — Так его надо купить! Поэтому пока вы не накопите на телевизор всем отделением, телевизора у вас не будет». Как выяснилось, ровно за день до нашего прибытия телевизор, который стоял в части и был куплен предыдущим призывом, этот командир увез к себе домой.
Когда вы приехали в Чечню?
В феврале 1996 года. Если бы не подготовка, которой нас «подвергли» в Комгароне и частично по местам службы (я за этот период сменил три воинских части), то, возможно, я бы с вами сейчас не разговаривал.
Где вы дислоцировались?
Грозный, 15-й военный городок.
Я недавно освежал в памяти то время, смотрел хронику. Помимо разрушенных зданий и сгоревших бэтээров там было очень много трупов на улицах, которые никто не убирал.
Да, было такое. Как мы потом восстановили хронологию событий, начавшийся штурм плавно перемещался от Грозного к горным районам. Боевиков выдавили в сторону Самашек-Бамута. За перевалом Комгарона, где нас готовили, были слышны залпы орудий — брали штурмом Бамут и Самашки. Наш командир, который бывал там не раз в командировке, говорил нам: «Слышите эти залпы? Не будете делать то, что я вам говорю, вы все останетесь там!»
Какая обстановка была в городе на момент вашего прибытия?
Местные жители буквально ненавидели российские войска. Рассказы о том, что они хотели мира, мягко скажем, абсолютная неправда
Все, поголовно. Они всячески пытались, как только могли, навредить федеральным войскам. У нас было несколько прецедентов, когда убивали наших бойцов, которые выезжали в город не для участия в боевых действиях.
Первая потеря — это наш водитель, даже не из нашего подразделения, а из соседнего, из батальонов нашей бригады. Он с двумя офицерами поехал на рынок Грозного, где все они были убиты выстрелами в затылок. Прямо на рынке, средь бела дня, при всем народе.
То есть там торговля шла в этот момент?
Да. Там чей-то день рождения намечался, и им нужно было купить продовольствия. Огурцы, помидоры — как понимаете, в военном обеспечении такого нет. В общем, выехали они в город, получив соответствующее разрешение, а потом нам привезли три трупа оттуда.
Мы потом восстановили хронологию событий. Произошло это так: они останавливаются возле центрального рынка. Соответственно, машина стоит на дороге. Офицеры выходят вдвоем. Они тоже нарушили инструкцию, совершили глупость: никогда нельзя поворачиваться спиной, всегда нужно стоять как минимум спина к спине. Вдвоем подошли к торговым рядам.
Из толпы выходят два человека, подходят к ним сзади, приставляют к затылкам пистолеты и делают два выстрела одновременно
Недавно я разговаривал с Русланом Мартаговым, пресс-секретарем чеченской антидудаевской коалиции, и он мне говорил, что практически никто в Чечне не поддерживал Дудаева. Может, это началось уже после начала активных боевых действий?
Не могу рассказать вам, что происходило до прихода Дудаева к власти, но то, что в Чечне активно убивали европеоидное население, ни для кого не секрет.
Там реально лилась кровь рекой. Вырезали, насиловали, грабили, убивали — делали что хотели с русскими
Еще до начала войны?
Еще до начала. Ведь войну-то спровоцировало даже не то, что Дудаев что-то не поделил с нашим руководством. Были жалобы русскоязычного населения, которые писали Ельцину, чтобы он спас их — тех, кому некуда было уезжать, ведь им не давали этого сделать.
«Мы войну знали только по рассказам про Великую Отечественную»
Мы потом были во многих населенных пунктах, беседовали непосредственно с жителями русских станиц — Асиновской, Заводской, других. И они рассказывали, как это было. Мы слышали от очевидцев то, о чем в газетах не напишут и по телевизору не покажут. Это рассказывали нам те люди, которых сейчас в фантастике называют выжившими. Они рассказывали, как девочек 12-13 лет еще до войны насиловали чеченцы, увозили никто не знает куда, и больше их никто не видел.
Потом это трансформировалось в террористический захват автобусов, самолетов, требования к Российской Федерации. Я думаю, что все это и стало причиной войны.
Мартагов сказал: «Никому эта война была на хрен не нужна». Это неправда?
Нет, это неправда, я думаю, что они ее и спровоцировали.
Так дальше не могло продолжаться. Это нарыв — он нарывает, нарывает, а потом вскрывается
Я не оправдываю наших военачальников, они тоже допустили много ошибок и глупостей — нельзя было входить туда так, как это произошло тогда.
Как вы входили в Грозный?
Мы видели все эти таблички на въезде в Грозный: «Добро пожаловать в ад», «Мы вас встретим», «Вы должны знать, что вас ожидает» — и все такое прочее. Когда проезжали мимо местных жителей, они плевали в нас — колонна идет, а они делают это показательно в нашу сторону и кричат какие-то угрозы на своем языке.
Мы наблюдали следы боевых действий — сгоревшая броня, гусеницы вдоль дорог. Было как-то невероятно. Понимали, что это части механизма от одной единицы техники, когда башня или гусеница лежала в ста метрах от остова танка. Это уму непостижимо, как на такое расстояние могут разлетаться части механизма. Попадание из гранатомета с кумулятивным зарядом в учебную технику мы видели на полигоне. Попадание РПО «Шмель» в здание — тоже. Но в реальности мы не наблюдали последствий. И теперь увидели.
Везде валялись гильзы, все здания, все столбы — все, что можно было, реально как решето дырявое — указатели, где они были. Кстати, одна из фишек противника состояла в том, чтобы сбивать названия всех улиц, все указатели на дорогах, чтобы была неразбериха. И действительно, у нас тогда ведь даже не было нормальных карт, чтобы ориентироваться в городе Грозном.
Мы изучали его, полагаясь на визуальную память: вот здесь проехали, вот тут поворот, а нам нужно вот сюда. Запоминали таким образом. Вся карта была в голове. Особенно это касалось водителей бэтээров, которым необходимо было привезти группу людей туда, куда нужно. Тоже бывали моменты — выехал, пропустил поворот, не в тот зашел.
Все повысовывались в окна. Типа: «О! По нам стреляют!» Не понимали, что любая из этих пуль может убить
Командир стал «успокаивать» нас прикладом автомата, нанося удары в затылок, в шею, под лопатки, в спину. Когда все поняли, что он не шутит, как начал орать: «Всем лечь! Вы что, идиоты, не понимаете, что вас сейчас убьют?!»
Как это вообще — высунуться, когда по вам буквально с двух шагов огонь ведут? Как у вас сознание в этот момент работало?
Оно отключилось. Глупость несусветная, но мы поняли это уже потом. Интересно, понимаете? Мы приехали в составе уже подготовленного подразделения, полностью вооруженного, снабженного.
Опять же — вас учили, инструктировали.
Поймите, это первый настоящий бой. С 22-го городка открыли ответный огонь, нам командир тоже дал команду ответным огнем подавить огневые точки противника. И тут началось веселье! Все, что было, полетело в ту сторону. Первый бой, когда потерь еще нет — это весело, смешно!
А потом, когда мы уже поехали по улицам Грозного, увидели трупы людей. Останавливаться было запрещено. Предположим, лежит гражданский — явно не чеченец, но мы не можем остановиться, чтобы его забрать или оттащить хотя бы с дороги. Иногда трупы специально клали на дорогу, чтобы колонна остановилась.
Причем колонна — это три-пять боевых машин, которые идут группой, не те колонны в понимании обывателя, которые идут, растянувшись на пару километров, хотя и такие мы сопровождали. Мы чаще обеспечивали безопасность, проводя разведку еще до появления колонны, а иногда шли в отрыве от нее, сзади, и наша задача была при нападении на колонну вступить в бой, отрезать боевиков от поражения ее огневыми средствами. Задачи, которые ставили командиры, были разными.
И когда мы поехали по этим улицам Грозного, посмотрели на эти дома, на людей, которые глядели на нас полными ненависти глазами. Нельзя было сказать, что они хотели окончания войны и пылали любовью к российским военнослужащим
Может, и не пылали любовью к военнослужащим.
Тогда пылали к обратной стороне.
Многие говорят, что сровненный с землей Грозный и стал причиной этой «любви».
«Видел головы бойцов, вышедших в соседний сад нарвать яблок»
Давайте не будем забегать вперед. Вы помните первую потерю в вашем подразделении?
Интересный вопрос для тех, кто был на войне.
Как можно осознать? Там же непонятно! Особенно много к тому же было столкновений в ночное время. Когда стреляет группа людей с разных точек и позиций, и ты подходишь утром, начинаешь осматривать территорию — тебе никто не скажет, чей это конкретно выстрел был.
Поставим вопрос по-другому: вы осознавали, что убиваете людей? Или это были не люди для вас?
С человеческой точки зрения я понимал, что это люди. А с точки зрения происходящего там и того, что я видел своими глазами, я понимал, что это нелюди. Я видел обезглавленные трупы наших бойцов и офицеров. Я видел трупы бойцов, с которых живьем снимали кожу. Я видел трупы, у которых были отрублены конечности. Я видел, как на подносах, накрытых тканью, приносили прямо на КПП головы бойцов, вышедших в соседний сад нарвать яблок. Все бойцы — не думайте, что это личное мнение, там все осознавали это, — понимали, что в плен попадать нельзя ни при каком раскладе. Пощады не будет. Более того, сделают все, чтобы труп не был опознан. И так в семью приходит горе, а когда труп не опознан — непонятно, своего ли сына они хоронят.
Говорят, это смотря к кому попасть. Могло быть и так, а могли и содержать в более-менее сносных условиях и обменять потом.
У всех возвратившихся из плена, кого я знал, никаких иллюзий не оставалось. Я не знаю, к кому и как попадали, но если вы посмотрите кадры из Чернокозово, где они устроили свое «министерство госбезопасности», то увидите, как они пытали и убивали там людей.
Убивали священников, захваченных в Грозном. У меня где-то в телефоне есть фотография священника, служившего в единственной церкви Грозного, которого они забрали туда и там же убили, после того как он отказался отречься от своей веры. То есть ни за что.
Много других случаев есть и фактов, которые прошли через нас. Наша группа после 6 августа тоже кратковременно побывала в плену, когда мы забирали убитых бойцов, попавших в засаду, за что нашему командиру и присвоили звание Героя посмертно. Когда мы направили грузовик с трупами в направлении части, они сказали: «Все, мы обменялись». Хотя договоренность состояла в том, что мы их забираем и уезжаем оттуда. «Вы что думали — так просто отсюда уедете? — говорят. — Теперь вы будете этими трупами». И вот 16 человек — команда, которая должна была опознать и забрать своих, — оказалась в плену у вооруженных боевиков.
Что вы испытывали, когда они это сказали? О чем думали — о Боге, о семье, о том, зачем вообще сюда приехали?
У меня был скотч, я был просто обмотан этими гранатами. Я просто выдернул чеки сразу с двух рук. Гранаты были Ф-1 — 200 метров радиус разлета осколков. Ну и смотрю на них — мол, давайте посмотрим, чем это все кончится. Слава Богу, не довелось до конца разжать руки, когда решили нас оттуда выпустить.
Они разбежались, что ли?
Они сначала нашего старшего отвели куда-то. Его долго не было — наверное, час-полтора, пока они над нами издевались.
Как именно издевались?
Оскорбляли, пришли местные жители, плевали в нас, пытались плюнуть в лицо. Нам скомандовали: «Руки за голову, сидим на коленях», разожгли костер, посадили нас в линию в метрах 15, притащили гитару, уселись кругом и стали петь свои песни, но на русском языке с оскорбительными высказываниями в отношении России.
Кричали нам: «Слушайте, русские свиньи, пока живы еще, что мы о вас думаем!»
Потом пришел какой-то «благодетель», принес какие-то карамельки (не знаю, где они были) и кинул нам под ноги. Но вы понимаете, что у таких людей брать ничего нельзя — она может быть отравленная, а может, он просто для утверждения своей власти это сделал. Он говорит: «Бери, жри, русская свинья». Я привстал, откинул ногой эту конфету и говорю: «Хочешь жрать — жри ее сам».
А у него был пулемет Калашникова с коробкой на 200 патронов. Он передергивает затворную раму, приставляет пулемет мне к затылку (он у него на поясе висел). Пулемет стреляет только очередями, напротив — эти 15-20 человек вокруг костра. Я ему: «Стреляй!», а он: «Ты что, умереть хочешь?» То есть я-то оценил обстановку, что сейчас произойдет, а он даже не осознавал, что хоть одна очередь вылетит — и я уже не один отправлюсь на тот свет.
«Стреляй! У тебя же духу не хватит выстрелить! — кричу ему (нецензурно, разумеется). — Ты же трус. Ты же только в затылок можешь выстрелить. Я ж для тебя враг. Я бы тебя, например, зубами загрыз. А у тебя духу не хватит»
Я его провоцировал, чтобы он эту очередь дал. Они сидят, один из них поворачивает голову в нашу сторону, видит все это, кричит ему, а я в этот момент как раз вытаскиваю гранаты и чеки из них.
Почему они у вас гранаты-то не отобрали?
Они не знали. Мы приехали — они сразу: «Ну что, готовы копать?» — «Готовы».
А с теми гранатами, которые вы в руках держали, что случилось?
Сколько, по ощущениям, держали?
Когда командир вернулся, что было?
Он был безучастный, с потухшими глазами. Живой, но как будто неживой. Я не знаю, что они с ним делали, чем напоили, укололи. Но пришел абсолютно безвольный человек, который возглавлять группу не мог. Он просто пришел и сел, они на него даже внимания не обращали. Глаза открыты, а в них какой-то туман. Поэтому все командование распределилось коллегиально на всех, кто там присутствовал.
А один боец (ныне покойный, его звали Женя) был в раскраске «камыш» — мы еще говорили ему, чтобы он ее не надевал. В то время она была только у подразделения специального назначения. А он такой: да все равно, какая разница, пусть знают! Гордыня какая-то непонятная. Еще он усы отращивал и выглядел старше своего возраста.
Так вот, подходит к нему товарищ из этих и спрашивает:
— Да мы видим, что ты контрактник! Откуда у тебя эта шмотка? — хватает его за рукав. — Смотри, во что другие бойцы одеты, по ним видно, что это срочники. Ты кому тут рассказываешь? В каком ты звании?
— Врать-то не надо! Мы тебе первому голову отрежем. Деньги сюда приехал зарабатывать на крови, а? Мы что, не понимаем, что ли? Из какого подразделения?
— Из 101-й бригады, мы повара, хозяйственный взвод, вот нас и отправили как похоронную команду — забрать погибших.
— Да мы по твоей форме видим, кто ты!
Плюс берцы у нас были облегченные, «резинки» так называемые, тоже редкость тогда, обычно все в кирзовых сапогах ходили. На самом деле если бы у кого-то из них был наметанный взгляд, даже из того факта, что на всех надеты облегченные берцы, можно было бы сделать вывод. Если бы у одного были берцы, а у других кирзовые сапоги, тогда бы еще можно было предположить, что он купил их или обменял на что-то. А когда у всех — все понятно.
У нас там был один мусульманин: «Э! Да ты братьев-мусульман сюда приехал убивать? Мы тебе сейчас. (если говорить культурно — отрежем твои гениталии), затолкаем в рот, а потом голову отпилим!»
Понимаете, после таких угроз не осталось сомнений, что отпускать нас они не намерены. Мы в таком состоянии находились несколько часов. Одни уходили, другие приходили, их все больше становилось. Это происходило на том месте, где группа нашего подразделения попала в засаду 6 августа, когда начался штурм Грозного, и там было очень много наших погибших. Некоторые смогли вырваться из этого капкана, а некоторые не смогли.
Чем вот эта конкретная ситуация закончилась?
Уехали мы в результате интересно. Приезжает, по-моему, белая шестерка, оттуда выходит пожилой человек, лет 50-60, почему-то в кожаной куртке летом, на плечах у него реально здоровые золотые звезды. Он подходит, начинается разговор, все начинают бегать, потом его куда-то зовут, показывают пальцами. Он жестикулирует, объясняет что-то на своем.
Потом прошла информация, что одно из должностных лиц из нашей воинской части сказало, что оттуда никто вернуться не должен, все должны быть убиты.
Вас послали туда умирать?
Оттуда должны были вернуться две группы трупов: те, которых выкопали, и те, кто поехал их выкапывать
Что думали рядовые о командном составе?
Сначала мы подумали, что это неправда. Но по прошествии двадцати лет выяснилось, что это правда, что нас сдали — они нам это в открытую сказали. И первую группу, которая погибла в засаде, и мы приехали туда на убой. Боевикам фактически дали разрешение расправиться с нами.
Это для того, чтобы вы понимали, что за обстановка была в то время. Все жили так, как они хотели жить. Кто-то выполнял приказ, кто-то жил для себя.
«Ампутировали руку саперной лопаткой»
А в целом как солдаты относились к офицерам? Как простые солдаты относились к разведке?
Было кастовое деление. Вы должны понимать, что подразделения специального назначения всегда считают себя элитой, они не участвуют ни в разговорах, ни в переговорах, ни даже в обсуждениях чего-либо с другими подразделениями, так как знают намного больше, чем все остальные, чем даже офицеры части. Когда операция носит гриф «секретно» или «совершенно секретно», это говорит о том, что информация не должна уйти никуда. Например, как вы своими глазами видели, как ликвидируют боевиков, которых три раза доставляли в Ханкалу в особый отдел и три раза брали, обвешанных вооружением, практически в том же районе, где и до этого.
Когда нашего командира это уже достало, он сказал: «Вы мне надоели». Он понял, что они так и будут ходить и убивать наших. Это была банда, которую мы привозили в особый отдел, а их потом в полном составе отпускали. Потом снова привозили — и снова отпускали.
Мы их берем, а они улыбаются: «Командир, может, прямо у нас возьмешь? Мы же все равно выйдем». Командир сказал: «На этот раз не выйдете». Они: «Да кому ты угрожаешь?». Хи-хи, ха-ха. Думали, что шутки с ними шутят. Шутки закончились прямо там же.
Чем занималась разведка?
Разведподразделения использовались не по назначению, не так, как это прописано в уставе и в учебниках по военной науке. Она использовалась как наиболее подготовленное подразделение для затыкания всех дыр — любых.
Надо сопроводить — разведка. Надо вытащить кого-то — разведка. Надо произвести штурм — разведка. Надо устроить засаду — разведка
Задачи иногда ставились несвойственные для разведки. Соответственно, вполне возможно, что та засада, которая закончилась плачевно (речь идет о засаде 6 августа 1996 года, при штурме Грозного, убитых в которой забирало подразделение Дмитрия — прим. «Ленты.ру»), стала следствием нецелевого использования разведподразделений.
Там не было ни еды, ни воды, ни медикаментов. Одному бойцу ампутировали руку саперной лопаткой. Заматывать было нечем, поэтому мы порвали свои майки, тельняшки и замотали ему культю. У него было ранение, началась гангрена. Решение об ампутации было принято без участия самого пострадавшего. Так как инструментов и хирургов не было, это сделала группа бойцов с помощью наточенной саперной лопатки. Просто отрубили руку.
Штурм Грозного боевиками в августе 1996 года был неожиданностью или прогнозируемым событием? Как это выглядело с вашей точки зрения?
Знаете, с начала августа в городе нарастала какая-то напряженность. Резко уменьшилось количество местных жителей на улицах — это было заметно. Улицы просто опустели. Если раньше днем и вечером работали рынки, даже какие-то магазинчики на площади Минутка, люди хоть и с осторожностью, но передвигались по улицам, то в начале августа рынки были практически закрыты — стояли один-два торговца. Прохожие исчезли.
Нас, как людей подготовленных, это уже наводило на мысли, что что-то произойдет. У нас были средства связи, и мы научились настраиваться на переговоры боевиков. Ночами делать было нечего — служба идет, спать нельзя. И мы переключали частоты, слушали своих и чужих. И к началу августа у нас сложилось понимание, что готовится какая-то заваруха. Что конкретно — мы не могли предсказать, ведь с их стороны это тоже было совершенно секретно.
Все началось рано утром 6 августа: мы проснулись под канонаду. Они атаковали все точки федеральных войск — посты, здание правительства, МВД, вокзал, в котором находилась комендатура, блокпосты на мостах через Сунжу, Ханкалу, наш городок, 22-й городок, аэропорт Северный. Короче, по всему городу начались бои
Мы уже были готовы, командир говорил нам, что назревает что-то нездоровое. Шли сообщения по средствам связи с блокпостов, на которые напали: «Находимся в осаде», «Приняли бой» — уже открытым текстом, не шифром, «У нас есть погибшие и раненые», «Мы ждем помощи». Все это стекалось со всего города от групп батальона.
Разрывы, стрельба. Я на своем посту взял бинокль, просматривал часть улицы Ленина и несколько улиц Октябрьского района. Я видел, что из домов, которые похожи на наши пятиэтажки, которые реновации подлежат, из разбитых окон вылетали огненные шары — выстрелы из гранатометов. Работали пулеметы, автоматы. Очень было заметно, когда вылетали эти огненные шары, — их летело множество, словно это был метеоритный дождь.
Боевики спустились с гор или уже в городе были?
Они зашли в эту ночь. Если разведывательная информация была верна, они зашли между пятью и шестью часами утра одновременно из близлежащих населенных пунктов, к которым они стекались в течение нескольких дней. Некоторые прошли тайными тропами в обход блокпостов — ведь их невозможно установить на каждой тропе.
Другие одновременно напали на блокпосты, чтобы отвлечь их от продвижения сил и средств боевиков. Впрочем, думаю, что и в городе к тому времени боевиков было уже много.
Это противостояние могло закончиться победой федеральных войск?
Да. Так оно и было. Но неожиданно появился Лебедь, который заключил с ними «мир». Ему все солдаты, офицеры говорили: мы понесли такие потери — за что? Чтобы вот так сейчас с ними договориться о чем-то? Тогда ведь генерал Пуликовский дал боевикам два часа на вывод всех мирных жителей из Грозного, после чего обещал сровнять город с землей, несмотря на то, что он и так был в руинах.
В нашем заборе была дыра, и оттуда выходили и возвращались штурмовые группы — только успевали заносить убитых и раненых. Снайперы вели постоянный обстрел
Я заметил группу боевиков в черных кожаных куртках, передвигающихся поперек улицы Ленина, метрах в 250-300 от нас перебегали дорогу. У кого-то были военные штаны, у кого-то гражданские, при них были пулеметы, автоматы. Я сразу понял, что это явно не российские военнослужащие.
Я перебежал к зданию, у которого была разрушена крыша. Мой блокпост находился в нем, и, чтобы сместиться от заложенных окон, мне пришлось подняться к срезу стены, на который уже накладывается крыша (не знаю, как это правильно назвать). Крыши не было, а была кладка по контуру здания сантиметров 80 в высоту. Все пролеты обрушены, только швеллеры и четыре стены — остов здания без окон, без дверей, без полов, без потолков. До шестого этажа пустота, мы по веревкам туда забирались и спускались.
Переместившись по краю стены туда, где обзор был лучше, я открыл огонь. Ко мне прибежал мой товарищ, сержант по имени Сергей, забрался по веревке и говорит: «Что ты тут делаешь?» Я отвечаю: «Вон, смотри, бегают. Так давай сейчас мы с ними разберемся!»